IV. «Там, где воркует горлинка» (Ю. Черниченко)

«Привет, Крым, сухой и крепкий, колючий, каменистый, с почвой, насыщенной ароматами и терпкостью... Меня званием гостя, пожалуйста, не огорчай.» Признаваясь в высоких чувствах к Киммерии, Юрий Черниченко писал эти строки в ноябре 1968-го. Ныне житель Первопрестольной, руководитель московского писательского союза и Крестьянской партии России, он по-прежнему называет себя судакским хлопчиком и каждый год возвращается вновь в Юго-Восточный Крым.

Памятен его приезд в Феодосию летом 1990-го. Народный депутат того громкого съезда выступал в летнем кинотеатре у галереи Айвазовского. Отвечал на вопросы. Вспомнили и его недавнюю статью из «Огонька» — «Мускат белый Красного Камня» об уничтожении винограда на Юге и гибели выдающегося винодела Павла Голодриги.

Неравнодушный голос в те перестроечные годы услышала вся читающая Россия. Как и двадцать лет назад, когда на страницах журнала «Юность» был опубликован очерк «Небесная глина». И ныне еще феодосийские книгочеи и ревнители края вспоминают его с пиететом. Та публикация июля 1969-го заметно уширила осмысление края в послеволошинское время. Яркая, густая публицистика Черниченко начала отсчет возвращению киммерийских текстов, воспоминаний, поэзии, имен и даже записок генуэзских и первых русских путешественников. В том феодосийском июле мне исполнился один год, а значит, прочесть замечательные страницы и понять их довелось много позже. Это совпало со временем личного знакомства с Юрием Дмитриевичем.

Приехав осенью 2000 года на Гриновские чтения в Феодосию, писатель оставил в музейной книге запись: «Счастлив, что свеча русской культуры горит в родной Киммерии ярче, чем могла бы. Дивлюсь людям, отдающим бескорыстно свои жизни и дарования сбережению единства Тавриды и России...»

В апреле 2001 года он вспоминал родную землю уже публично — на презентации в Москве альманаха «Крымский альбом», тогда же передал для первой публикации начало своих мемуаров. А затем, уже при подготовке текста для печати, у него дома, на Воробьевых Горах, мы перелистывали альбомы с его ранними фотографиями (в том числе — крымскими), уточняли даты. Свидетелями тому были амфоры из Понта Эвксинского, пейзажи Судака и подлинный Богаевский.