2. Меджлис: эпоха побед

От «программы-максимум» к «программе-минимум»

Необходимость «новой тактики» и ее основные моменты были обоснованы и изложены в специальном документе «Пути самоопределения крымскотатарского народа», работа над которым была завершена в марте 1993 года. Его коллективным авором явился московский Центр этнополитических и региональных исследований (рук. Э. Паин).¹ Авторы документа определили ситуацию, сложившуюся вокруг крымскотатарского движения, как тупиковую. Они указали на ряд неконструктивных моментов и тактических недоработок официальной концепции национального движения, среди которых выделили установку на построение «суверенного национального крымскотатарского государства», использование движением угрозы применения силы для достижения поставленных целей, обоснование возможности реализации прав крымских татар за счет (или даже в ущерб) прав других этно-региональных групп и т. д. В документе констатировалось, что «положения официальных документов и выдержки из заявлений лидеров крымскотатарского движения, воспринимаемые иноэтничными группами как покушение на их права, не только усиливают конфронтацию крымскотатарского движения с властями Крыма и русскоязычным большинством, но и лишают его реальных и потенциальных союзников...» Авторы «Путей...» предложили программу «коррекции» приоритетов национального движения, основным моментом которой стал «перенос акцента с основной стратегической цели — политического самоопределения в полном объеме (...) на обеспечение реализации отдельных составляющих права на самоопределение (политических, социальных, культурных)». «Глубинные противоречия Меджлиса с администрацией, — указывалось в документе, — связаны с неприятием последней основных стратегических целей... движения — реализации права на самоопределение, и построение суверенного национального государства крымских татар. Настаивать сегодня на осуществлении этих целей в полном объеме представляется нецелесообразным (...). Большое значение приобретает решение оперативно-тактических задач...» В числе таких задач разработчики концепции выдвинули необходимость добиваться специальных квот в республиканском парламенте «признания права на некоторые должности и государственные посты за представителями определенной национальности» и т. д. Основные же усилия, по мысли авторов документа, должны были быть направлены на признание крымскими властями курултая и Меджлиса «путем их подключения к процессу принятия решений, касающихся реализации права крымских татар на возвращение и обустройство в Крыму», т. е. на признание этих органов де-факто.

Далее описывались возможные средства достижения поставленных целей. Прежде всего лидерам движения рекомендовалось позаботиться о положительном имидже альтернативных органов самоуправления у населения Крыма, предпринять шаги «по переводу этнополитического размежевания в размежевание социально-политическое». Выдвигался ряд аспектов, на которых должна сосредоточится активность Меджлиса — экономический, приватизация, контроль за природными ресурсами и культурный. На уровне контактов с государственными органами Украины предлагалось обратить особое внимание на сотрудничество с государственными структурами, «делая упор на участие в конкретных проектах с очевидной отдачей для населения, утверждая на практике право Меджлиса действовать от имени крымскотатарского народа»... На уровне СНГ существенным моментом называлось участие Меджлиса в межгосударственных программах, направляемых на решение проблем крымских татар, широкая информационная деятельность. Большое внимание в концепции было уделено международному уровню активности Меджлиса, обеспечению его представительства в системе влиятельных международных организаций (ООН, ОБСЕ, ЮНЕСКО) и неправительственных объединений.

Осуществление рекомендаций авторов концепции должно было, по их словам, «сформировать предпосылки для перехода к следующей ступени реализации права на самоопределение». Анализ всей последующей деятельности Меджлиса и ОКНД свидетельствует о том, что лидеры движения самым внимательным образом прислушались к рекомендациям московских политологов, что и позволило им добиться весьма существенных результатов и практически выйти к 1994 году на основные рубежи «программы-минимум». При этом следует отметить, что движение избежало какого бы то ни было пересмотра продекларированных в 1991 году стратегических целей, оставив в неприкосновенности курс на воссоздание национальной государственности крымских татар, лишь дополнив ее мероприятиями из арсенала либерально-демократических движений.

Весь 1993 год для крымскотатарского движения прошел под знаком преодоления наследства эпохи «нетерпения» и увенчался — забегая вперед — впечатляющим успехом осенью этого года, когда крымским татарам было предоставлено право на гарантированное представительство в ВС Крыма, значительно превышающее в процентном отношении их удельный вес в составе населения автономии (квота, предоставленная крымским татарам в ВС Крыма составляла 14 мест из 98). В центре внимания Меджлиса в 1993 году были проблемы укрепления местных органов альтернативного самоуправления — региональных и местных Меджлисов, вопросы участия крымских татар в приватизации на полуострове, оказание материальной помощи различным категориям активистов национального движения и крымскотатарским средствам массовой информации. Меджлис проводил активную работу с органами государственной власти Украины, в значительной степени был сломан лед во взаимоотношениях с государственной властью Крыма; стали практиковаться неофициальные встречи лидеров национального движения крымских татар с руководством Верховного Совета и Совета Министров Крыма и т. д. В идеологической сфере акцент в значительной степени был перенесен с требования немедленного воссоздания «крымскотатарской государственности» — на требование признания за крымскими татарами прав, вытекающих из международных деклараций о правах «коренных народов» и народов, ведущих племенной образ жизни. Благодаря тому, что к концу 1993 года в Крым вернулась основная часть крымских татар (исходя из данных переписи 1989 года), в значительной степени снизилась напряженность на т. н. самостроях, которые постепенно были узаконены властями. Все эти процессы не сопровождались, как уже было сказано, каким-либо изменением первоначальных целей крымскотатарского движения.

Подходы НДКТ. Гибель Ю. Османова

Национальное движение крымских татар также подвергло определенной корректировке свои позиции по ряду вопросов, связанных с возвращением и обустройством. НДКТ обвиняло Меджлис в том, что его политика в целом направлена на изоляцию крымских татар от участия в общекрымской общественной жизни и тем самым на закрепление итогов депортации.² НДКТ отказывало Меджлису в праве выступать от имени крымских татар. В 1993 году Османов и его сторонники совершили поездку в Турцию, во время которой лидер НДКТ подверг резкой критике «экстремистскую позицию М. Джемилева», выраженную им в турецких СМИ (М. Джемилев выступил с публикациями в двух турецких газетах, где говорил о неизбежности столкновений между местным населением Крыма и татарами и о готовности последних к этому).³ В ноябре 1993 года Ю. Османов был убит. Следствие установило, что он стал жертвой хулиганского нападения, однако сторонники Османова были убеждены, что это было политическое убийство, организованное его политическими противниками.⁴

Накануне парламентских выборов в Крыму НДКТ сформулировала программу своей деятельности. Документ констатировал, что «содержанием национального вопроса крымских татар является восстановление естественно-исторического статуса крымскотатарского народа — его национальной целостности и правосубъектности».⁵ Предусматривалось добиваться «завершения организованного на базе государственных программ и международных договоров... возвращения крымскотатарского народа... в Крым», осуществление компактного расселения в местах исторического проживания, восстановление национальной государственности крымских татар. Последнее требование имело существенное уточнение: «в рамках формируемых в Крыму государственных институтов...»,⁶ т. е. представители НДКТ, в отличие от Меджлиса готовы были рассматривать формирующуюся республику как автономию также и крымских татар, а не только нетатарского населения Крыма и сотрудничать в деле ее становления.

Выборы 94 и татарский электорат

Как уже указывалось, главным направлением внутрикрымской политики крымскотатарского движения и его органов в 1993 году было достижение представительства в высшем органе законодательной власти Крыма. С этой целью Меджлис неоднократно рассматривал проекты Закона о выборах депутатов ВС Крыма. 30 мая 1993 года Меджлис выступил с заявлением «О проекте Закона Республики Крым «О выборах ВС Крыма», где указывал на необходимость «эффективного представительства крымскотатарского народа в Верховном Совете». 17 апреля 1993 года ВС Крыма принял закон «О выборах депутатов ВС Республики Крым», который вызвал резкое несогласие Меджлиса. В принятом по этому случаю 19 сентября заявлении Меджлиса были выдвинуты требования отмены данного закона, создания 6 одномандатных национальных округов для представителей «депортированных народов», создания крымскотатарского многомандатного округа, в котором по спискам Курултая, политических партий и национально-культурных обществ крымских татар должны были быть избраны 22 депутата ВС Крыма из 80.

В результате длительных консультаций и согласования позиций 14 октября 1993 года ВС Крыма принял закон «О дополнениях к Закону РК «О выборах ВС Крыма». В соответствии с ним были образованы 4 одномандатных избирательных округа для представителей депортированных этносов и многомандатный крымскотатарский округ, по которому избирались 14 депутатов (в дополнение к 80-ти, избирающимся на общих основаниях). Вторая сессия Курултая крымских татар приняла решение об участии крымских татар в выборах на таких условиях.

Выборы проходили 27 марта 1994 года. В них приняли участие ряд крымскотатарских национальных организаций (фактически за места в Верховном Совете, выделенные для татар, боролись сторонники Курултая и НДКТ). Победу одержал список Курултая. Все 14 депутатов, избранных в ВС Крыма, представляли этот национальный съезд и входили в число руководителей Меджлиса.

Еще одним фактом, позволяющим говорить о наметившейся тенденции в крымскотатарском движении более активно участвовать в общекрымской политической жизни, было участие в кампании по выборам первого президента Крыма. Меджлис крымскотатарского народа решил поддержать кандидатуру Н. Багрова (в немалой степени из-за его позиции в вопросе для квот крымским татарам в парламенте Крыма) и вел агитацию за этого кандидата в президенты. Предвыборная платформа списка Курултая, победившего на выборах, была принята на 3-ей сессии II Курултая. В ней указывалось, что сессия рассматривает участие крымских татар в выборах как шаг к достижению целей, провозглашенных «Декларацией о национальном суверенитете». Среди целей депутатской фракции указывались «реформирование в направлении демократизации государственного строя Республики Крым... Установление между ВС РК и Советом Министров с одной стороны и Меджлисом с другой... отношений, соответствующих статусу Меджлиса как высшего полномочного представительного органа крымских татар», «разработка конституционных и государственно-правовых норм по восстановлению прав крымскотатарского народа, включая право на самоопределение и восстановление национальной государственности».⁷ Были сформулированы также задачи в области социально-экономической и культурной политики. Этой программой в основном руководствовалась фракция в своей парламентской деятельности. Меджлис серьезно подошел к формированию своей фракции, которая в итоге стала самой сплоченной группой депутатов ВС и не раз оказывала существенное влияние на голосование по тем или иным вопросам и вообще на расклад сил в региональном парламенте. Фракцию возглавил Р. Чубаров — бессменный заместитель М. Джемилева в руководстве Меджлиса.

Меджлис против Мешкова

Фракция «Курултай» находилась в оппозиции парламентскому большинству блока «Россия» и президенту Мешкову, поддерживая все акции антимешковских сил в ВС Крыма. Главным направлением ее деятельности был, естественно, «татарский вектор». Фракцией был подготовлен (или дополнен) ряд законопроектов, касающихся крымскотатарского народа. В частности, проект Закона «О восстановлении прав крымскотатарского народа, армян, болгар, греков и немцев, депортированных из Крыма в 1941—44 годах», где проблема самоопределения крымских татар получила несколько иное, в сравнении с прежними документами, толкование: «Восстановление прав крымскотатарского народа, — говорилось в документе, — включает признание его неотъемлемого права на самоопределение и реализацию этого права в формах, гарантирующих органичное взаимосуществование и развитие всех национальных сообществ Крыма и не противоречащих основным признакам и подходам ООН в вопросах о праве народов на самоопределение».⁸

Фракция «Курултай» в ходе обсуждения проекта Закона Республики Крым о выборах в местные органы государственной исполнительной власти инициировала принятие дополнений к нему, в результате чего крымские татары получили право гарантированно избираться в местные органы власти Крыма по квотному принципу (выборы по этой схеме, правда, не состоялись, так как крымский закон был отменен ВС Украины).

В событиях 1994 года фракция «Курултай» заняла резко антипрезидентскую (речь идет о президенте Крыма) позицию.⁹ В ходе кризиса в марте 1995 года поддержала и одобрила решения ВС Украины и Леонида Кучмы от 17 и 31 марта об отмене Конституции Республики Крым и переподчинении Правительства автономии Киеву. Фракция «Курултай» выступила одним из инициаторов создания «нового» Верховного Совета Автономной республики. После отставки президиума и председателя ВС Крыма С. Цекова в июле 1995 года лидер фракции Р. Чубаров занял пост заместителя нового спикера ВС.

В целом можно констатировать успешность тактики, заложенной в «Путях самоопределения крымскотатарского народа». Приоритет этой тактики, однако, не означает, что крымскотатарское движение отказалось от политического радикализма. Как это ни парадоксально, но наряду с усилением прагматического направления происходит и усиление радикальных сил. Специфика этого этапа крымскотатарского движения заключается в том, что «парламентское» и «радикальное» направление в определенном смысле «разведены», действуют в своих, достаточно четко очерченных пространствах, но действуют одинаково активно и в тесном взаимодействии друг с другом.

Прагматизм и радикализм в современном движении крымских татар — это не две противоположные тенденции, а взаимодополняющие элементы единого процесса. Об этом говорит хотя бы тот факт, что долгое время создатель радикальной националистической партии И. Умеров был одним из авторитетных членов Меджлиса и представителем этой организации в правительстве Крыма. В этом смысле о «парламентском периоде» движения можно говорить достаточно условно. В той же степени этот период может быть назван также и «радикальным».

Радикалы и либералы

С созданием Меджлиса крымскотатарского народа (на который были возложены «представительские» функции), роль радикальной партии взяла на себя ОКНД, а затем создаваемая крымскотатарская националистическая партия (Крымтатар милли фирка) «Адалет» (Справедливость). К радикальным организациям, не отрицающим военный путь достижения своих целей, возможно, следует отнести Союз крымскотатарских офицеров «Арбий Бирлиги» и так называемый Союз крымских тюрок «Азат Кырым».¹⁰

Проект устава партии «Адалет» гласил: «КМФ добивается построения в Крыму национального государства, основанного на реализации крымскотатарским народом его естественного права на самоопределение».¹¹ В целом партия «Адалет», согласно проекту устава, является более структурированной и наступательной организацией, нежели ОКНД. В проекте ее устава отсутствуют традиционные ссылки на «демократические» цели, но зато указано на содействие развитию ислама. В западной литературе отмечалось, что крымскотатарские радикалы имеют связи с пантюркистскими и исламистскими организациями в Турции, в частности, с «серыми волками».¹² В одном из первых документов оргкомитета партии — «Заявлении по поводу формирования структур крымского казачества» — было отмечено, что «Адалет» оставляет за собой право на создание «традиционных для Крыма отрядов аскеров (воинов, бойцов — авт.) с тем, чтобы защитить свои семьи и своих соотечественников — крымчан от угрозы так называемого казачества».¹³ Несмотря на то, что впоследствии сообщение о существовании таких отрядов было опровергнуто руководством партии и Меджлиса, в СМИ неоднократно проникали сведения о существовании таких отрядов и даже о наличии специальных баз подготовки боевиков. Интересно, что несмотря на официальный отказ в регистрации партии «Адалет» по причине того, что украинское законодательство запрещает существование местных политических партий, партийные структуры «Адалет» существуют и развиваются. Они не являются, как можно было бы подумать, альтернативной Меджлису организацией, но представляют собой радикальное крыло крымскотатарского движения, полностью подконтрольное Меджлису и используемое верхушкой последнего, что показывают все дальнейшие события. Как явствует из материалов НДКТ, боевики «Адалет» использовались для расправы с инакомыслящими, прежде всего со сторонниками этой организации.¹⁴ Достоянием гласности стали сведения о совместных учениях, которые проводили боевики «Адалет» и экстремисты украинской националистической организации ДСУ в лесах под Бахчисараем.¹⁵ Как боевая структура, «Адалет» проявила себя в событиях в июне 1995 года в Восточном Крыму. Тогда по нескольким населенным пунктам прокатилась волна погромов некоторых коммерческих предприятий, контролируемых мафиозными группировками в ответ на убийство бандитами двух крымских татар в с. Курортное.

Так же, как и в целом для Крыма, 1995 год стал переломным для крымскотатарского движения. Установление украинскими властями полного контроля за ситуацией в Крыму серьезно отразилось и на судьбах крымскотатарского движения.

Примечания

1. Этот документ был опубликован (в выдержках) в газете Таврические Ведомости, № 25; 25 июня 1993 г. Здесь и далее документ цитируется по этой публикации.

2. Арекет, 18 марта 1994.

3. Там же.

4. Заявление информационной рабочей группы НДКТ. Имея ввиду Меджлис, его авторы писали: «стремительно падающий имидж национал-предателей...вызвали панический страх и бешеную злобу этих сил... именно поэтому (они) решились на подлый удар».

5. Некоторые программные задачи и цели Национального движения крымских татар (НДКТ). Крымские Известия, 18 марта 1994.

6. Там же.

7. Крымские Известия, 22 марта 1994.

8. Авдет, № 18, 1994.

9. См. Обращение Меджлиса крымскотатарского народа в связи с обострением политической ситуации в Крыму, Голос Крыма, № 37, 1994.

10. Клунова А. Крым: Геополитические интересы и крымские татары, Спектр, № 1(15), 1997, с. 25.

11. Авдет, — № 5, — 1995.

12. A. Wilson. Crimean Tatars. A Situation Report on the Crimean Tatars for International Alert, Cambridge, 1994.

13. Авдет, № 1, 1995.

14. Арекет (Информационный вестник НДКТ), № 2(49), 9 февраля 1996.

15. Авдет, 15 января 1996.