Ялта в XIX и начале XX века

При включении Крыма в состав России на Южном берегу было очень мало населения. Затерявшиеся в горах разваливающиеся домики, одичавшие после выхода христиан сады и виноградники подчеркивали картину запустения. Значительная часть лесов на горных склонах была выжжена.

Царское правительство в 1787 г. приступило к учету пустующих земель. Эти земли, внесенные в так называемое «Камеральное описание», были подарены екатерининской знати и частично проданы чиновникам и купцам по баснословно дешевой цене — до 1 р. 20 коп. за десятину (1,1 га).

Значительная часть территории нынешней Ялты также попала в число подаренных земель. В 1794 г. фаворит Екатерины II Зубов предписал отвести председателю Черноморского адмиралтейства вице-адмиралу Мордвинову «для разведения лимонных, апельсиновых, оливковых и других деревьев» 200 десятин земли. По «ошибке» вместо 200 десятин Мордвинову отвели 5778 десятин. Часть территории Ялты, прилегающей к морю, до Массандры включительно была подарена принцу Нассау-Зигену.

Ливадия и Ореанда были отданы солдатам Балаклавского батальона, несшего пограничную службу, но командир этого батальона генерал Ревелиоти путем различных махинаций землю, отданную солдатам, превратил в свою личную собственность. Несколько тысяч десятин в районе Фороса и Голубого залива получил Потемкин.

П.И. Сумароков, посетивший Ялту в 1802 г., описывает ее следующим образом в книге «Досуги крымского судьи, или второе путешествие в Тавриду»: «Ныне Яльта заключается в 13 скудных домах греческого баталиона, кои, содержа кордонную стражу, живут, не имея тут ни пашни, ни угодий, ибо окружающие оную сады принадлежат господину адмиралу Мордвинову. ...Карантинная застава, окруженная простым плетнем, учреждена здесь для шестидневного карантина разъезжающим по морю крымцам»¹.

О красоте природы Южного берега и Ялты Сумароков писал: «Хочешь ты вкушать сладкое в душе чувство? Останься на Салгире. Хочешь ты развеселить себя необыкновенным зрелищем? Перейди в Байдары. Желаешь ли ты встретить великолепие? Явись в окрестности Яльты. Вздумал ли ты предаться мирному унынию? Побывай в Форосе. Наконец, страдаешь ли ты от любви, или терпишь иную напасть, то усядься при бреге Черного моря, и рев волн разсеит мрачные твои мысли».

Самым крупным селением Южного берега Крыма в то время был Гурзуф, где насчитывалось 44 двора и проживал 121 человек. В дер. Никите (в настоящее время колхоз им. XVII партсъезда) насчитывалось 12 дворов, в Симеизе — 35, по нескольку дворов было в Гаспре, Кореизе, Алупке.

В 1815 г. Южный берег Крыма посетил другой путешественник — Владимир Броневский, который в «Обозрении Южного берега Тавриды в 1815 году» сообщает, что здесь были непроходимые леса и «вьющиеся растения так переплетали деревья, что внутрь леса пройти невозможно». Проезжей дороги не было. Только труднодоступная горная тропа вилась над горными обрывами.

Броневский отмечал, что, «несмотря на видимую незначительность, Ялта есть средоточие торговли Южной Тавриды. Оная производится, по обычаю непросвещенных народов, самым простым образом — меною». «Обмен» же, по его словам, происходил следующим образом. Из всех населенных пунктов Южного берега Крыма раз в год, осенью, в Ялту прибывали лодки, груженные лесом, плодами, изюмом из дикого винограда, больше же всего луком и чесноком, которые были «отменной доброты» и пользовались большим спросом. Получив разрешение у карантинного начальника, такая флотилия под руководством избранного старейшины отправлялась в Феодосийский порт, где привезенное обменивалось на соль, пшеницу, ткани и другие предметы.

Включение Крыма в состав России дало толчок развитию виноградарства, виноделия, садоводства на Южном берегу. В имении Потемкина около современного Фороса и Голубого залива начали закладывать масличные сады и шелковичные плантации. В 90-х годах XVIII века был заложен большой плодово-декоративный сад в имении Мордвинова в Ялте. В начале XIX века в ряде крупных имений создаются сады и виноградники, рассчитанные на товарное производство.

Развитие садоводства и виноградарства тормозилось отсутствием питомников. «Всякого рода полезные растения... получались доселе по большей части из чужих краев с большими издержками; и часто выписываемые семена не всходили, или деревья не принялись от обмана продавцов или от порчи семян во время перевоза», — указывал выдающийся русский ботаник Х.Х. Стевен, задумавший создать «Экономо-ботанический сад» близ Ялты.

Открытие в 1812 г. «Экономо-ботанического сада» (ныне Государственный Никитский ботанический сад имени В.М. Молотова) создавало прочную базу для развития специализированных сельскохозяйственных культур и плодоводства. Уже в 1815 г. было отпущено 6849 саженцев крымским помещикам, на Дон, в Подмосковье, Одессу и другие места. Распространялись лучшие европейские сорта винограда, отечественные и заграничные сорта плодовых деревьев. Саженцы плодовых деревьев первое время отпускались населению бесплатно или в обмен на принесенные из леса дички.

Двадцатые годы XIX века явились переломными в развитии Южного берега Крыма. Связано это прежде всего с возникновением новых крупных имений и значительным усадебным строительством. К середине 30-х годов на территории Большой Ялты, от Артека до Оползневого, насчитывалось 40 имений, принадлежавших 30 владельцам. За десятилетие с 1825 по 1835 г. было сооружено несколько дворцов и при них заложены парки.

Рядом с Ялтой появился дачный поселок Магарач. Здесь в 1828—1830 гг. 120 десятин казенной земли были разбиты на небольшие участки по 5—7 десятин и розданы помещикам, генералам, крупным чиновникам и купцам с условием: если в течение четырех лет будет посажено по одному виноградному кусту на квадратную сажень удобной земли, то участок бесплатно будет передан в собственность. За 7 лет вместо предполагаемых 72 000 было посажено 700 000 кустов винограда и одновременно построено до десятка дач.

С 20-х годов крупнейшим землевладельцем Южного берега стал М.С. Воронцов, которого Пушкин охарактеризовал известной эпиграммой:

Полумилорд, полукупец,
Полумудрец, полуневежда,
Полуподлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец...

Воронцов приобрел Массандру, Мартьян, Ай-Даниль, Гурзуф, Алупку. Чтобы быть поближе к своим поместьям, расположенным в Крыму, он добился должности новороссийского генерал-губернатора. Один из его современников писал: «Из всех гражданских мест это единственное, подходящее к положению графа, как по самой должности, так и личным преимуществам для графа и по выгодам для дел домашних».

Руками русских строителей — крепостных, «работных людей» и солдат — в течение 18 лет, с 1828 по 1846 гг., в Алупке был создан для Воронцова замечательный дворец и парк.

К середине XIX века большая часть удобной земли на Южном берегу была занята под виноградники и усадебные постройки. Виноградники тянулись от Артека через Ялту до Симеиза.

Виноградарство имело промышленное значение. Главная часть урожая шла на производство вина. В 1831 г. на Южном берегу производилось 15 000 ведер вина, а к 50-м годам производство вина в районе Ялты поднялось до 216 000 ведер. В Ай-Даниле, Алупке, Симеизе были сооружены большие подвалы для переработки винограда и хранения вина. С Южного берега Крыма распространялись по всему югу России лучшие сорта винограда. В созданном в 1828 г. Магарачском училище виноделия и в винодельческих хозяйствах готовились отечественные кадры виноделов, направлявшиеся в различные районы страны.

В связи с развитием специализированного виноградарско-винодельческого хозяйства преобладающее значение получали товарно-денежные капиталистические отношения.

Владельцы южнобережных имений привозили на строительство много крепостных из центральных губерний России, но по мере завершения строительства большинство их отправлялось обратно. К 60-м годам XIX века в Ялтинском уезде насчитывалось всего 160—300 крепостных.

Крепостные находились в таких же тяжелых условиях, как и в других районах России. В имении Мшатка крестьяне, доведенные до отчаяния пытками и жестокими наказаниями, «осмелились принести жалобу» предводителю дворянства на зверское обращение помещика. В ответ последовало предписание «становому приставу Верменичу явиться в Мшатку и всех крестьян перепороть». Через три дня, как сообщает исправник, к нему явилась «крепостная девка Аксинья Трофимова... и показала знаки побоев. Ее принимались бить два раза, и из тела ее сделали подобие клетчатой материи»².

Многие крепостные пытались бежать, но их ловили, подвергали пыткам и возвращали помещикам. Помещики брали на работу и беглых крестьян, пользуясь их полным бесправием. В 1827 году по распоряжению М.С. Воронцова были отправлены в. Сибирь на вечное поселение 300 беглых крестьян, работавших на строительстве дворцов в Алупке, Кореизе и Мисхоре.

Экономический подъем района требовал неотложного решения транспортной проблемы.

В 1824 г. началось строительство первой в Крыму шоссейной дороги Симферополь—Ялта—Севастополь. На строительстве работали главным образом солдаты. В 1833 г. строительство шоссе было закончено до Симеиза и начато на участке Симеиз—Севастополь. Байдарские ворота сооружены в 1848 г.

Ялта благодаря своему центральному положению и наличию удобной бухты становится портом, связанным с 30-х годов пароходным сообщением с Одессой, а несколько позднее и с портами кавказского побережья. В 1837 г. в Ялте был сооружен мол, разрушенный через год сильной бурей. Пароходы останавливались на рейде.

Ялта в первой половине XIX в. Со старинной литографии

Как сообщают посещавшие Ялту в 1837 г., здесь тогда было 36 каменных домов, гостиница, таможня, два трактира. Постоянных жителей насчитывалось 224 человека. Кроме того, много было сезонных строительных и сельскохозяйственных рабочих. Город занимал небольшую территорию, прилегающую к современному порту и Поликуровскому холму. Полностью была застроена домами лишь Елизаветинская (теперь Коммунальная) улица. Несколько зданий виднелось на Бульварной улице и выше на холме.

На пространстве между речками Быстрой и Водопадной построек не было. На месте современных Пушкинского бульвара и улицы Кирова зеленели посевы льна. На месте улицы Чехова располагались виноградники и табачные плантации.

В связи с экономическим развитием Южного берега Крыма владельцы имений выдвинули перед правительством вопрос об образовании Ялтинского уезда. В 1838 г. последовал официальный указ сенату «Об учреждении в Таврической губернии нового уезда, под названием Ялтинского». В указе говорилось: «Приняв во внимание особое местное положение южного берега полуострова Таврического, быстрое возрастание там населения и приметное между жителями распространение промышленности... учредить в Таврической губернии... новый уезд, под названием Ялтинского, переименовав местечко Ялту городом».

Превращение Ялты в город и уездный центр содействовало ее дальнейшему росту. Строились дома, увеличивалось количество населения, развивалась торговля.

В Ливадии, ставшей в 1834 г. собственностью графа Потоцкого, построили дворец, заложили виноградник и парк на площади 40 десятин. В Ореанде, купленной Николаем I, началось в 1843 г. строительство дворца. В качестве рабочих использовались оброчные крепостные и казенные крестьяне. Изнурительный труд и полуголодное существование приводили к массовым заболеваниям среди согнанных на стройку людей. Ялтинский врач Зеленкевич, боясь писать правду, дал заключение, что заболевания происходят от «пренебрежения диетой» (?!) и «от большого скопления людей в одном месте». Многие, не выдержав каторжных условий на царской стройке, бежали. Постройка дворца была окончена в 1852 г.; через 30 лет он сгорел по невыясненной причине.

Сильно пострадала Ялта в начале Крымской войны 1853—1856 гг. 21 сентября 1854 г., вскоре после высадки около Евпатории англо-франко-турецких войск, у побережья Ялты показался неприятельский пароход, который, произведя разведку, скрылся. На следующее утро перед городом стояла уже эскадра из 10 судов под командованием французского адмирала Шангарнье.

Часть ялтинских жителей покинула город еще за несколько дней до этого. Как только стали подходить к рейду вражеские корабли, большинство оставшихся русских с детьми и пожитками стало уходить по Симферопольскому шоссе. Татары же, собравшись на пристани, ожидали неприятеля.

На шлюпках с подошедших кораблей переправились на берег до тысячи солдат, сразу принявшихся грабить все, что попадалось под руку. Они ловили домашнюю птицу, забирали скот и отправляли на корабли.

Офицеры и солдаты, врываясь в дома, взламывали комоды и шкафы, забирали ценные вещи, рубили картины, били посуду. «Ужасно было смотреть, — пишет один из пострадавших, — на эти сцены грабежа и разрушения. Почти ни в одном доме не осталось ни дверей, ни окон. И дети и взрослые бежали по улицам рыдая: неприятели забрали все, что нашли, несмотря на то, кому принадлежало имущество и как велика его ценность»³.

Захватчики разграбили также ряд южнобережных имений, забрали продовольствие, вина, художественные ценности. Нетронутыми остались только царская Ореанда и Воронцовский дворец в Алупке.

Крымская война, вскрывшая гнилость и бессилие крепостной России, усилила общий кризис крепостного строя. Царское правительство, ослабленное поражением в войне и напуганное массовым крестьянским движением, вынуждено было вступить на путь реформ. Опасаясь, чтобы крестьяне не освободили сами себя «снизу», царизм провел крестьянскую реформу «сверху», обеспечив при этом интересы помещиков.

В горном Крыму крепостные крестьяне находились на положении дворовых людей и в пользовании земли не имели. Их «освобождали» без земли, превращая в пролетариев. Положением о реформе было предусмотрено, что в Ялтинском уезде «не получают вовсе надела мирской земли и подчиняются правилам, которые установлены вообще для дворовых людей, крестьяне имений южного берега Крыма, а также тех из имений горной части Крымского полуострова, которые состоят почти исключительно из садов, виноградников и огородов».

Несмотря на всю свою ограниченность, крестьянская реформа явилась шагом по пути превращения России в буржуазную монархию. «И после 61-го года развитие капитализма в России пошло с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершались превращения, занявшие в некоторых старых странах Европы целые века»⁴.

Ускоренное развитие капитализма в пореформенные годы сказалось и в быстром росте. Ялты. Этому способствовало и перенесение в 60-х годах летней царской резиденции в Ливадию, купленную удельным ведомством у графа Потоцкого.

По официальным данным, в 1863 г. в Ялте было 82 владения, 1 гостиница, 7 трактиров, харчевен и кабаков, 27 мелких промышленных заведений, 1 постоялый двор и 9 извозчиков. Постоянного населения было немногим более тысячи человек.

Вместо единственной в 30-х годах улицы Елизаветинской, город состоял из трех улиц: Бульварной, Елизаветинской и Почтовой. Бульварная улица была центральной, Елизаветинская, меньшая по размерам, была занята лавками, харчевнями, кабаками. На Почтовой улице располагались жилые дома.

Бульварная улица с Несколькими деревьями была местом отдыха горожан. Здесь же на берегу моря охотились за утками и бакланами, занимались рыбной ловлей.

Образное описание Ялты 60-х годов дает доктор В.Н. Дмитриев в своих воспоминаниях:

«Перешли вы полицейский мост⁵ от гостиницы, составлявшей, так сказать, центр Ялты, миновали полицейский дом, вмещавший все присутственные места, и вы уже за городом. На всем протяжении бухты вплоть до речки Учан-су, на которой жиденький деревянный мостик почти ежегодно сносился бурливой речонкой, голый берег с остатками разрушенной деревянной набережной. Кое-где из-за зелени выглядывает дачка — их счетом всего было пять—шесть, — и это на всем протяжении между Дерекойской речкой и Учан-су»⁶.

Ялта в конце 60-х годов XIX в. Со старинной литографии

На месте нынешних улиц Садовой, Кирова пролегала очень узкая проселочная дорога, по которой осенью и зимой из-за грязи невозможно было проехать.

В 60-х годах на Южный берег хлынула промышленная и финансовая буржуазия, которая стала скупать земли, принадлежавшие ранее аристократии. Началась бешеная спекуляция землей.

Трудящиеся же не могли получить и клочка земли для постройки жилища. Обращение к властям с жалобой расценивалось чуть ли не как бунтарское выступление. Ялтинский городской голова В.А. Рыбицкий доносил в 1873 г. таврическому генерал-губернатору: «При распределении участков на слободке остались люди, кои не могли получить участков, из числа коих отставной унтер-офицер Изот Васильев и молдавский подданный Николай Бондарев слишком нагло выражают свое неудовольствие и склоняют других к жалобам на распоряжения по устройству слободки... Сего числа в числе 10 человек беспокоили в Ореанде своей просьбой великого князя Константина Николаевича.

Ялта в конце 70-х гг. XIX в. На переднем плане пустырь, где в настоящее время находится санаторий «Ореанда». Со старинной литографии

Полагая, что это может иметь дурное влияние, считаю необходимым... покорнейше просить... удалить их из Ялты как лиц, крайне вредных для общества»⁷.

Летом в Ялту приезжала знать, бывшие чиновники, денежные тузы. Многие привозили с собой прислугу, мебель. Из-за дороговизны Ялта была недоступна не только для рабочих и крестьян, но и для лиц «среднего достатка». В тяжелых условиях оказывались прибывшие сюда на заработки и не получившие работы. Вот как описывается их положение в одной из брошюр того времени: «О бедность, бедность! Она чутка, и зашла бы издалека, из-за тысячей верст явится ради добычи хлебушка и денег на земские повинности. А попробуй притти наугад! В Ялте с голоду опухнешь, два дня работал, день нет, значит деньги проел. Ночевать за гривну медную нигде не пустят»⁸.

На основании «Городового положения» 1870 г. в Ялте была образована городская дума, состоявшая из 30 гласных. Их выборы проводились по крайне ограниченной системе. Из 1500 жителей города в списки избирателей было внесено только 80: владельцы недвижимого имущества на сумму свыше 500 рублей, купцы 1-й и 2-й гильдии, 5 князей и графов, генералы, чиновники. Трудящиеся были лишены избирательных прав.

Санаторий «Ореанда»

К 1873 г. появилось около ста новых владений на пространстве между речками Быстрой и Водопадной. Возникли дачи, особняки. Здесь к этому времени сложился Новый город. Шло большое строительство. В 1864 г. было 53 жилых здания, в 1884 — 353, в 1892 — 1108, в 1901 г. — 1582. За 10 лет в Новом городе был построен 171 дом, в Заречье (за речкой Водопадной) вместе с слободками Шеломе и Ливадийской — 194.

В Массандре и Ливадии были построены дворцы: Массандровский — в 1898—1902 гг., Большой Ливадийский — в 1909—1911 гг.

В 1896 г. в состав города включено было Заречье общей площадью 236 десятин, в 1911 г. — Верхняя Аутка и Ливадийская слободка. Дальше город расширяться не мог: с юго-запада находилось царское имение Ливадия, с северо-востока — царское имение Массандра, справа — море, слева поднимались горные кручи.

В самой Ялте в 1910 г. из 463 десятин 432, или 93,3 проц., принадлежало частным собственникам, и только 31 десятина — 6,7 проц, — являлась собственностью города. Это были купленные у частных лиц участки под городской сад, базарную площадь, кладбище, бойню, 93 городских здания (гимназии, жилые дома, торговые помещения), земля, занятая улицами.

Дворец в Верхней Массандре

Об отводе земель для общегородских нужд путем отчуждения частных имений нечего было и думать. В течение 75 лет городские власти ходатайствовали о выделении городу свободных земель, но так и не добились разрешения вопроса.

Лихорадочная закупка земельных участков, строительная горячка 90-х годов связаны с общим развитием капитализма в России и формированием буржуазно-помещичьего курорта. В Ялте с 1881 по 1910—1913 гг. количество приезжих увеличилось в пять раз и достигло 33 000—35 000 человек в год.

Для капиталистических предпринимателей открылась широкая возможность наживы. Строились особняки, дачи, открывались магазины, лавки, трактиры, мелкие, ремесленного типа пищевые, швейные, обувные предприятия, экипажные мастерские и т. д.

Численность постоянного населения быстро увеличивалась. В 1882 г. было 2836 жителей, в 1892 — 10 202, в 1909 г. — 22 630. 70 проц. населения составляли русские, украинцы и белорусы.

Буржуазно-помещичий курорт накладывал резкий отпечаток на состав населения. По данным переписи 1892 г., в Ялте почти 10 проц. населения (1001 человек) жило «на готовые средства». В большинстве это были дворяне. Их число увеличилось со 150 в 1864 г. до 847 в 1892 г. Среди предпринимателей наиболее многочисленной группой были купцы, лавочники, владельцы трактиров. Много было прислуги — 11,7 проц. населения.

Ялта в конце 80-х гг. XIX в. Со старинной литографии

Рабочих по переписи 1892 г. было 1665 человек, кустарей-одиночек — 1749. Больше всего было занято рабочих на строительстве, в торговых заведениях, трактирах. На одно предприятие или заведение в среднем приходилось 3—4 рабочих. Распыленность являлась серьезным препятствием для борьбы рабочих с капиталистами за улучшение своего положения, за общеполитические требования.

Заправилы буржуазной Ялты меньше всего заботились о народном образовании, о культурных нуждах населения, о здравоохранении.

Учащихся было всего 4,9 проц. к общему количеству населения. К концу учебного года всегда происходил большой отсев учащихся, главным образом из беднейших слоев населения. Школу удавалось закончить единицам.

Член городской управы Малиновский в докладной записке указывал, что в 1888 г. «в статье городского расхода на содержание городской начальной школы не назначено суммы на отопление и ремонт училища, на содержание сторожа, на покупку учебных пособий и письменных принадлежностей... Пожертвования же были всегда настолько незначительны, что училище, несмотря на то, что существует третий год, не имеет по сие время ни карт, ни глобуса, никакой библиотеки, никаких наглядных пособий».

Обучение в гимназиях было доступно лишь детям дворян и буржуазии. Помимо высокой платы «за право учения», царское правительство все делало для того, чтобы «кухаркиных детей» не допустить в среднюю школу. А.П. Чехову, состоявшему шесть лет членом попечительного совета женской гимназии, с большим трудом удалось добиться за счет пожертвований оплаты обучения нескольких учащихся из семей бедняков.

Неприглядна была культурная жизнь города. Концерты и гастрольные спектакли в городском театре носили случайный характер, и нередко художественный уровень их был очень низким. Курортные воротилы создали учреждение под громким названием «Общество устройства развлечений и проч.», но развлечения сводились к азартным играм.

В городе имелись три небольшие библиотеки. Книги из них выдавались на дом за плату. Городская дума отпускала крайне незначительные средства городской библиотеке, открывшейся в 1902 г., и ее книжный фонд наполовину состоял из пожертвованных книг. В числе жертвователей были А.М. Горький и А.П. Чехов.

Царское правительство всячески тормозило развитие культурно-просветительных учреждений и усиленно насаждало церкви. В маленькой Ялте насчитывалось 17 церквей и молитвенных домов. Процветали кабаки и притоны. Группа жителей Массандровской слободки в 1888 г. направила письмо таврическому губернатору, в котором говорилось, что на Массандровской улице содержится «заведение терпимости и против него в доме Хаскина находится трактир, который в нравственном отношении является хуже кабака. Из обоих этих заведений почти ежедневно происходит пьянство, шум, драки, а около домов неприличные сцены, пошлые ругательства... Этот разврат служит дурным примером молодым людям бедного класса многолюдной слободки... Мы хлопочем о закрытии дома терпимости на этой улице в целях сохранения нравственности молодого поколения Старого города»⁹.

Характерной чертой дореволюционной Ялты были разительные контрасты между отдельными ее частями. Старый город резко отличался от Нового. Его слободки, Воронцовская и Мордвиновская, были заселены преимущественно рабочими и ремесленниками. В Новом городе жили богатые дачевладельцы — дворяне и купцы. Заречье делилось на две части. На западной окраине (Шеломе) жили ремесленники. В части, прилегающей к р. Водопадной и Ливадийскому шоссе, находились особняки знати. В Аутке подавляющее большинство населения состояло из мещан и крестьян.

Новый город и Заречье современники приравнивали к аристократическим кварталам Петербурга. Улицы Ялты, заселенные беднотой, были подобны трущобам других городов капиталистической России.

В Новом городе из 158 владений при 132 находились сады. Остальные владения были окружены соседними садами и парками. В Старом городе сады были лишь при 22 владениях из 237, и принадлежали они богачам.

По данным переписи 1892 г., на одно владение в Новом городе приходилось в среднем около 886 кв. сажен¹⁰, в центральной части Заречья — 1430 кв. сажен. На слободках же средний размер одного владения составлял менее 85 кв. сажен. Маленькие домики были плотно прижаты один к другому. Улицы и переулки имели в ширину всего 2—3 метра. Дворы и улочки были крайне загрязнены и в ненастную погоду превращались в сплошное грязное болото.

Летом, в жару, там нечем было дышать. От навоза и нечистот, уборка которых производилась крайне редко, поднимались зловонные испарения. Из-за антисанитарных условий часто вспыхивали эпидемии. В летней царской резиденции, на буржуазно-помещичьем курорте более трети детей бедноты умирали в возрасте до одного года от различных болезней.

Особенно много заболеваний было среди сезонных рабочих, приходивших сюда на заработки из различных губерний России. Таврический губернатор, которого трудно заподозрить в сочувствии рабочим, писал в 1904 г. министру внутренних дел: «Увеличению числа острозаразных заболеваний способствует также и наплыв пришлых рабочих, частью временно остающихся в г. Ялте для заработка, частью следующих через нее в уезд или другие местности. Обыкновенно утомленные далеким путем, полуголодные, эти пришлые рабочие и в Ялтинском уезде находятся в плохих условиях, ночуют в землянках или под открытым небом, питаются без горячего приварка, а попадая в Ялту в период заболевания, перемогаются в кофейнях и ночлежных домах, пока не попадут в больницу. Рабочие эти составляют главный контингент больных возвратным и брюшным тифами, которые за последние годы регистрируются почти постоянно»¹¹.

Жизнь властно ставила вопросы благоустройства растущего города-курорта: проведения улиц, водопровода, канализации. Городская управа стала разрабатывать планировку города, приспосабливая ее к расположению уже возведенных построек и заботясь прежде всего об интересах ялтинской верхушки. Наиболее трудным оказалось решение вопроса о новых улицах, так как затрагивалась частная собственность. Один из дачевладельцев заявил, что не согласен уступить земли для проведения Боткинской улицы, и с ним ничего не могли сделать.

Наконец план был составлен. В нем предусматривалось проведение 44 улиц и переулков — той уличной сети, которая в основном сохранила свои черты до наших дней. Таврический губернатор предписал, чтобы «осуществление его (плана — М.М.) проводилось постепенно и без нарушения частной собственности, по мере достижения городским общественным управлением соглашения с частными лицами, участки которых предназначены по плану под урегулирование и распределение города»¹².

В 1880 г. начали прокладывать Виноградную (теперь ул. Чехова) и Нижне-Массандровскую и Церковную (теперь Толстого) улицы. Через год стали прокладывать Садовую улицу. Богачи, владевшие дачами по берегу р. Водопадной, договорились о проведении широкой улицы с древесными насаждениями. В 1889 году, в связи с 50-летием со дня смерти А.С. Пушкина, этой улице было присвоено название Пушкинского бульвара.

Часть новых улиц покрывалась гравием. На слободках же до установления советской власти были грунтовые дороги с невыносимой пылью летом и непролазной грязью зимой. Поливка улиц несколько уменьшала пыль, но зато усиливала зловонные испарения от гниющего конского навоза и нечистот.

Для привлечения знатной публики дачевладельцы и купцы были заинтересованы в устройстве набережной от устья р. Быстрой до р. Водопадной. Набережную построили шириною 8—10 сажен вместо запроектированных 10—12, зато дельцы из городской управы и чиновники, ведавшие строительством, положили в карман кругленькие суммы.

Предполагалось сделать на Набережной бульвар с газонами, гротами, фонтанами. Но от этого пришлось отказаться, так как улица оказалась слишком узкой. На ней вдоль домов устроили тротуар шириною в сажень, панель у берегового края шириною в полсажени, а середину отвели для езды на лошадях верхом и в экипажах. Полотно дороги было шоссированное. Теснота и испарения от конского навоза делали Набережную мало пригодной для отдыха и прогулок. Почти 20 лет после этого потребовалось, чтобы замостить улицу камнем.

В области дорожного строительства в 80-х годах проделало некоторую работу земство. Была проведена из Ялты шоссейная дорога через Нижнюю Массандру до Никитского ботанического сада. Для более удобной связи с загорной частью уезда было проложено по проекту инж. Шишко Бахчисарайское шоссе (закончено в 1888 г.).

В 1889—1892 гг. был сооружен мол. Ялта получила небольшой, но сравнительно хорошо оборудованный порт.

Попытки устройства водоснабжения в Ялте относятся еще к первой половине XIX века. На плане города, относящемся к 1843 г., обозначен фонтан, снабжающий население пресной водой. Для увеличивающегося населения города одного фонтана было недостаточно. Был разработан проект водопровода, но осуществить его оказалось нелегко. Источник для питания водопровода находился в Массандровском имении Воронцова. Владельцы имения, разрешив после долгих проволочек пользование источником, поставили ряд крайне стеснительных условий.

Наконец водопровод провели, но через три месяца количество подаваемой воды настолько уменьшилось, что ее недоставало даже для одного фонтана. Только в 1888—1889 гг. после капитального переустройства водопровода водоснабжение улучшилось.

В 1887—1892 гг. была построена канализация. Но водопровод и канализация обслуживали главным образом те части города, где жили богачи. Население слободок пользовалось водой из колодцев и общественных фонтанов. Нечистоты, просачиваясь в почву, загрязняли грунтовые воды, питавшие колодцы.

На Набережной улице с 1900-х годов вместо газового появилось электрическое освещение. Ввиду высокой стоимости (до 1 р. 50 к. киловатт-час), электрического освещения в домах горожан, за исключением нескольких богачей, долгие годы не было.

Недостатки благоустройства городская дума обычно объясняла отсутствием средств. Но для увеличения бюджета путем обложения богачей меры не принимались. Налоги всей своей тяжестью падали на городскую бедноту. Крупная часть бюджетных средств расходовалась на полицию и администрацию.

Налоговую политику буржуазно-дворянской думы характеризуют такие факты.

Огромное Ливадийское имение царя было обложено налогом всего на сумму 175 рублей в год. Управляющий имением отказался платить эту сумму. Никаких мер взыскания налога, естественно, не было принято. Об отношении к бедноте выразительно говорит запись в протоколе заседания городской думы от 21 сентября 1877 г.:

«Слушали: Прошение вдовы унтер-офицера Феодосии Матвеевны Васильевой о сложении налога с недвижимого имущества по несостоятельности к платежу.

Постановили: Отказать в настоящей просьбе, чтобы тем не дать повода просить о том другим»¹³.

В этом же заседании полицеймейстеру Княжевичу для снижения налога уменьшили оценку недвижимого имущества и удовлетворили его просьбу о снижении недоимки. Одновременно сняли всю недоимку с лавочников по причине... военной обстановки.

В таких условиях много было сделано для улучшения благоустройства, санитарного состояния города и здравоохранения прогрессивными общественными деятелями — врачами В.Н. Дмитриевым, С.Я. Елпатьевским, Ф.Т. Штангеевым и др. По их настоянию была организована ежедневная очистка дворов и морского берега от мусора и нечистот и сжигание их за пределами города, введена обязательная весенняя и летняя дезинфекция всех помещений, сдаваемых внаймы квартирантам, устроена дезинфекционная камера, установлен санитарный надзор за торговлей пищевыми продуктами. В городе были открыты земская и городская больницы, родильный приют, четыре амбулатории с бесплатным приемом больных 2—3 часа в день.

На фоне общей отсталости городского строительства в царской России Ялта, несмотря на все недостатки, выглядела как один из наиболее благоустроенных городов, и в 1893 г. на Всероосийской выставке в Петербурге ей была присуждена золотая медаль.

А.П. Чехов в письме к А.С. Суворину от 8 октября 1895 г. отмечал, что в отношении благоустройства Ялта опередила Ниццу.

* * *

Исключительно благоприятные климатические условия Ялты были оценены еще в 1860-х годах выдающимся деятелем русской медицины С.П. Боткиным. Он ставил Ялту выше многих заграничных климатических курортов и предсказывал ей большую будущность.

В 1867 г. на должность ялтинского уездного земского врача прибыл талантливый врач В.Н. Дмитриев. Сам он был тяжело болен туберкулезом, и врачи говорили, что больше полугода ему не прожить. Вопреки такому предсказанию В.Н. Дмитриев прожил в Ялте 35 лет.

Германские, французские, австрийские и другие капиталисты, заинтересованные в раз-витии своих курортов, не жалели средств на рекламу, утверждая, что в России нет курортных местностей. Лживой капиталистической рекламе вторили некоторые врачи, раболепствовавшие перед всем иностранным. Они заявляли, что настоящие курорты могут быть только за границей.

В.Н. Дмитриев был настойчивым поборником создания отечественных курортов. Полностью разделяя взгляды С.П. Боткина на значение Ялты, В.Н. Дмитриев проявил большую энергию в разработке основных медицинских проблем первого в России климатического курорта и много сделал для его популяризации.

Вспоминая начало своей деятельности на курорте, В.Н. Дмитриев писал: «...Какое же это было мизерное начало! Приезд пяти-шести десятков больных уже именовался сезоном! В первые два-три сезона я был единственным практиковавшим врачом в Ялте».

Он организовал метеорологические наблюдения, изучение климата, первым научно обосновал целесообразность устройства в Ялте климатического курорта, не только не уступающего заграничным, но имеющего перед ними ряд преимуществ. За труд «Очерк климатических условий Южного берега Крыма» Русское Географическое общество присудило В.Н. Дмитриеву серебряную медаль.

В.Н. Дмитриев изучал действие морских купаний на организм человека, обратил внимание на лечебные свойства винограда и виноградного сока и ввел в практику лечение виноградом.

У горских народов Северного Кавказа с незапамятных времен употреблялся кефир как прохладительный напиток и питательное средство при упадке сил и ряде заболеваний. Распространился же кефир, — сообщал В.Н. Дмитриев, — «только после того, как попал в Ялту (его привез один из моих пациентов) и здесь был испытан на многих больных с большой пользой. Об этих случаях я напечатал заметку в боткинской газете, и с тех пор, сначала в России, а потом еще больше за границей кефир быстро распространился и занял весьма почетное место среди лечебных средств»¹⁴. Врач-новатор написал популярную брошюру о лечении кефиром, выдержавшую восемь изданий и переведенную на французский, итальянский, немецкий языки.

Разделяя идеи передовой русской медицины, В.Н. Дмитриев требовал индивидуального подхода к больному, изучения особенностей организма и влияния внешней среды, применения комплексного лечения. Врачебная и общественная деятельность В.Н. Дмитриева имела немалое значение для развития Ялты как курорта.

В 80-х годах прошлого столетия в Ялте составился кружок любителей природы и горного спорта. После организации в Одессе в 1890 году Крымско-Кавказского горного клуба ялтинский кружок во главе с Дмитриевым, Штангеевым, известным исследователем истории Крыма Бертье-Делагардом и некоторыми другими представителями ялтинской интеллигенции преобразовался в отделение этого клуба.

Для ознакомления с природой и историей горного Крыма клуб устраивал экскурсии на Чатырдаг, в Бахчисарай, Байдары и другие места. Врачи разъясняли значение горных экскурсий для отдыха и укрепления здоровья. «Ялтинское отделение организациею своих горных экскурсий и распространением сведений дало первый толчок быстрому развитию не только горного спорта, но и образовательных экскурсий во всей России, стараясь по возможности сделать их доступными широкому слою учащихся и всему народу»¹⁵.

Ялта в начале XX в.

В 1902 г. в специально выстроенном здании горного клуба открылись метеорологическая станция и музей с отделами: геологии, археологии, этнографии, ботаники и зоологии.

Год от году известность Ялты росла. Число людей, привлекаемых красотой ее природы и целебным климатом, в 1912 г. уже достигало 35 532 человек. Курортниками считались все, кто прибыл на срок более трех дней. Таких было в последние годы перед революцией 12 000—15 000 человек, т. е. около 40 проц. Остальные посещали город в качестве туристов и экскурсантов.

Два мира, две жизни существовали в городе одновременно. Аристократия и крупная буржуазия утопали в роскоши; к их услугам были 14 комфортабельных гостиниц, свыше 70 меблированных особняков, около двух десятков пансионов, дачи. Богатые бездельники заполняли время пикниками, поездками в разукрашенных экипажах и на верховых лошадях, кутежами и попойками.

Другой мир представляли больные с ограниченными средствами и вовсе без средств, приезжавшие сюда со всей России. О них А.П. Чехов писал в письме к А.С. Суворину 10 марта 1900 г.: «Как много здесь чахоточных! Какая беднота и как беспокойно с ними! Тяжелых больных не принимают здесь ни в гостиницы, ни на квартиры, можете представить, какие истории приходится наблюдать здесь. Мрут люди от истощения, от обстановки, от полного заброса — и это в благословенной Тавриде. Потеряешь всякий аппетит и к солнцу и к морю»¹⁶.

Больные бедняки, еле передвигая ноги, прогуливались по набережной лишь на рассвете и ранним утром. С появлением нарядных кавалькад и экипажей они исчезали как тени: не нравился их вид пресыщенным тунеядцам. Приехав к морю, они не могли быть у моря, в солнечном краю они должны были прятаться в лачуги и от сплошных ковров вечнозеленой растительности уходить на задворки с мусорными ящиками и выгребными ямами.

Первые попытки организовать помощь неимущим больным были сделаны ялтинской общественностью. В 80-х годах в Ялте создается «благотворительное общество», почетным попечителем которого стал часто посещавший Ялту великий русский художник И.К. Айвазовский. Общество устроило ночлежный приют, где могли переночевать больные, которых не пускали в гостиницы и пансионы, оказывало некоторую денежную помощь остронуждающимся.

В 1896 г. Ялтинское благотворительное общество организовало «попечительство о нуждах приезжих больных». Деятельность общества и попечительства фактически возглавлял А.П. Чехов, поселившийся в Ялте с 1898 г. Вместе с Чеховым большую работу проводил врач писатель С.Я. Елпатьевским Общество организовало «приют для хроников» на 20 коек, где больные получали питание, уход, медицинскую помощь.

В январе 1900 г. А.П. Чехов обратился с воззванием о сборе средств на постройку первого санатория. Отмечая, что легочные больные, прибывающие в Ялту со всей России, живут в нужде, не поддающейся описанию, Антон Павлович призывал к устройству «пансиона или санатория, где бы нуждающиеся легочные больные получали квартиру, содержание и лечение»¹⁷. Эту идею поддержал А.М. Горький. Воззвание было напечатано в ряде газет.

За четыре года поступило 40 000 рублей. В 1903 г. открылся созданный на эти средства санаторий, называвшийся «Яузлар» (ныне гам. Чехова).

В июле 1954 г., в связи с 50-летием со дня смерти А.П. Чехова, на стене здания установлена мемориальная доска с надписью: «Санаторий создан в 1902—1903 гг. при активном участии великого русского писателя А.П. Чехова».

До Великой Октябрьской социалистической революции в санатории имелось 40 коек, из них 6 бесплатных. Это было единственное лечебное учреждение в Крыму, куда принимались тяжело больные туберкулезом. Кандидатов на койки были сотни, и попасть сюда удавалось немногим.

Другой санаторий был открыт в здании, где ныне помещаются клиники института медицинской климатологии и климатотерапии им. Сеченова. В 1906 г. санаторий перешел в ведение «Общества русских врачей в Петербурге». Это лечебное учреждение коренным образом отличалось от созданного по инициативе А.П. Чехова. Хотя в правилах приема в санаторий и говорилось, что «общество отдает преимущество в приеме таким больным, которые по недостатку средств не могут устроиться в Ялте в условиях, благоприятных для лечения», но на деле положение было совсем иным.

В санаторий принимались лишь лица, заранее отобранные и имеющие «право проживания в Ялте». Требовалось в обязательном порядке представление от местных властей удостоверения об имущественном и общественном положении. Рабочих и крестьян в санаторий не принимали, а о «неблагонадежных» с точки зрения царской охранки нечего и говорить. Кроме того, зачислялись лишь «подающие надежду на выздоровление». Этот параграф толковался произвольно и давал право отделаться от любого больного. Зачисленным в санаторий категорически запрещалось собираться вместе, навещать друг друга, обсуждать какие-либо вопросы.

За два года (1910—1912) в санатории побывали 75 дворян, 40 духовных лиц, 12 купцов, несколько учителей, актеров и ни одного рабочего и крестьянина.

В 1910 г. Ялтинское отделение Красного Креста открыло маленький санаторий, где проходили практическую подготовку медицинские сестры.

Для больных солдат и инвалидов войны в 1911 г. открылся солдатский санаторий на 15 коек, куда помещались солдаты из охраны царя и великих князей.

Частные лечебные заведения так же, как пансионы, дачи, существовали постольку, поскольку приносили прибыли. Пребывание в частных лечебницах стоило очень дорого, кроме того, надо было отдельно платить врачам за прием. Один из наблюдателей ялтинской жизни того времени писал: «...Появляться... на горизонте Ялты с ограниченными средствами очень неосторожно. Ограбят дочиста и приведут нервную систему в такое состояние, от которого придется долгонько оправляться»¹⁸.

Торговле целебным климатом, произволу капиталистических дельцов, превративших медицину в средство наживы, ограбления больных, положила конец советская власть, организовав на Южном берегу замечательный курорт для трудящихся нашей Родины.

* * *

Природа Южного берега Крыма и его богатое историческое прошлое уже в первой половине XIX века привлекали многих путешественников, писателей и поэтов.

В 1820 г. «воображенью край священный» посетил А.С. Пушкин. Вместе с семьей Раевских, побывав в Керчи и Феодосии, А.С. Пушкин 17—19 августа на военном бриге прибыл в Гурзуф.

Около трех недель прожил А.С. Пушкин в Гурзуфе, затем вместе с Н.Н. Раевским-старшим и его сыном направился верхом по единственной горной тропинке, пролегавшей вдоль берега моря. Маленькая в то время Ялта их внимания не привлекла. Проследовав через Гаспру, Кореиз, Алупку, путешественники стали подниматься на яйлу. Чтобы осмотреть Байдарскую (теперь Орлиновскую) долину, пришлось, «держась за хвост лошадей», преодолеть «Чортову лестницу» длиною около километра и насчитывающую до 40 крутых поворотов. Перевалив через горы, А.С. Пушкин с Раевскими осмотрели Балаклаву, Георгиевский монастырь, мыс Фиолент, где, по преданию, находился храм таврской богини Девы (Дианы). Посещение Бахчисарая дало Пушкину сюжет для поэмы «Бахчисарайский фонтан». В сентябре поэт выехал из Крыма.

Через месяц Южный берег посетил М.И. Муравьев-Апостол. Он останавливался в том же доме в Гурзуфе, где жил А.С. Пушкин.

Летом 1825 г. совершил путешествие по Южному берегу Крыма А.С. Грибоедов. 26 и 27 июня он посетил Алушту, 28 июня осматривал Южный берег от Алушты до горы Ка-стель, 29 июня, побывав в Гурзуфе, приехал в Ялту. На ночлег А.С. Грибоедов остановился в Дерекое (в настоящее время — пос. Ущельное на окраине Ялты). В дневнике за 29 июня есть такая запись: «Ночую в Дерекое. Кладовая хозяина. Один каштанник во всем краю. Сад Мордвинова в Ялте.

Округ Никиты. Запущенные и заброшенные сады греков, выведенных в Мариуполь».

На следующий день А.С. Грибоедов ознакомился с Ялтинской долиной и записал в дневнике:

«...Прелестная темная (foncée) долина, усаженная лесом; пестрота нив, садов и деревьев, часть моря у яйлы. Опустясь на большую дорогу, опять лесом до Кушелева сада в Урьянда. Нос Ай-Тодор каменистый выдается в море; тут развалины монастыря... Яйла, голая, дикой стеной господствует над Гаспри, Хурсис, Мускор и Алупкой». С пригорка... опять виден Аюдаг...

В Алупке обедаю, сижу над кровлею, которая с одной стороны опирается на стену, а с другой на камень; пол выходит на плоскую кровлю другого хозяина»¹⁹.

Южный берег Крыма воспел в 1825 г. великий польский поэт Адам Мицкевич. В конце того же года он издал свои знаменитые «Крымские сонеты».

В 1837 г. Ореанду и Алупку посетил В.А. Жуковский. Много писал о Южном береге Крыма поэт первой половины XIX века Бенедиктов.

Во второй половине XIX века Ялту и Южный берег посетили многие выдающиеся деятели культуры нашей Родины.

Вскоре после окончания Крымской войны побывал в Ялте известный поэт А.К. Толстой. Его впечатления от природы Южного берега отражены в цикле стихов «Крымские очерки». В 60-х годах XIX века в Ливадии некоторое время жил поэт «пушкинской плеяды» П.А. Вяземский. В ряде стихотворений он поэтически изобразил окрестности Ялты.

В Ялте провел последние дни своей жизни великий русский артист М.С. Щепкин. В связи с резким ухудшением здоровья врачи посоветовали ему летом 1863 г. поехать для поправки на Южный берег Крыма. Тяжело больного артиста Воронцовы вызвали в Алупку и заставили читать отрывки из «Мертвых душ». М.С. Щепкину после чтения стало худо, но вместо оказания помощи его посадили в коляску и ночью отправили в Ялту. Следующее утро, 11 августа, Щепкин провел в тяжелом забытье. Внезапно соскочив с кровати, ои попросил одеться, чтобы ехать к Гоголю.

— Да что вы? Успокойтесь. Гоголь давно умер, — сказал слуга.

— Умер, умер... А, да, вот что... — произнес М.С. Щепкин, лег на кровать, покачал головой и забылся навеки.

Осенью 1876 г. жил в Ялте поэт революционной демократии Н.А. Некрасов. Прибыл он сюда на лечение по совету проф. Боткина. Южный берег понравился поэту. Здоровье Некрасова значительно улучшилось, и он возобновил творческую работу: написал за два месяца — сентябрь и октябрь — всю четвертую, заключительную, наиболее революционную часть поэмы «Кому на Руси жить хорошо» и стихотворение «Угомонись, моя муза задорная».

Вся написанная в Ялте часть поэмы цензурой была запрещена и увидела свет лишь через три года после смерти поэта. Стихотворение «Угомонись, моя муза задорная» царская цензура в течение тридцати лет не пропускала в печать.

Некоторое время жил и работал в Ялте поэт и переводчик Д.Д. Минаев, творчество которого связано с демократическим лагерем.

В произведениях, посвященных Ялте, поэт показывает буржуазно-помещичий курорт с его шумом, грохотом, фаэтонами, шарабанами, скачущими кавалькадами праздных гуляк и мечтает о грозе над «снобами с Невского проспекта», пускающими «пыль в глаза на большой дороге жизни».

По совету врачей в Ялте поселился талантливый поэт С.Я. Надсон, очень популярный среди передовой молодежи того времени. А. Свирский в своих воспоминаниях рассказывает о восторженной встрече, оказанной жителями Ялты поэту. Надсона, ехавшего на лошадях из Севастополя, встречали с цветами еще около Ливадии. На набережной было так много встречающих, что ехать приходилось шагом.

В Ялте Надсон написал несколько стихотворений, в которых отражаются свойственное его творчеству стремление к жизни, светлым идеалам добра и справедливости, любовь к природе.

Последние годы жизни поэта отравляла грубыми нападками реакционная печать, особенно газета «Новое время». С.Я. Надсон скончался в двадцатипятилетнем возрасте. На доме, где он жил и умер (Бассейная, № 24-а), прикреплена мраморная доска с надписью: «Здесь жил и умер в 1887 году поэт Семен Яковлевич Надсон».

С Ялтой и Южным берегом связаны важные страницы жизни Л.Н. Толстого, А.М. Горького, А.П. Чехова.

Л.Н. Толстой посетил Ялту в 1885 г., когда он проживал некоторое время в Симеизе. В письме от 18 марта Л.Н. Толстой писал: «После обеда взял лошадь верховую и поехал в Ялту, за 20 верст. Нет следов той Ялты, которую я знал, — великолепие необыкновенное и разврат цивилизации»²⁰.

Первый раз Л.Н. Толстой посетил Ялту, по-видимому, во время Крымской войны. Но об этом посещении пока не обнаружено каких-либо записей, кроме косвенного упоминания в письме.

Дом в Гаспре, где жил Л.Н. Толстой в 1901—1902 гг.

Третий и последний раз Л.Н. Толстой жил на Южном берегу Крыма с 8 сентября 1901 года по 25 июня 1902 г. Поездка была предпринята по совету врачей. Поселился Л.Н. Толстой с семьей в Гаспре, в доме, где сейчас санаторий «Ясная Поляна».

Живя в Гаспре, Л.Н. Толстой встречался с Чеховым, Горьким, Короленко, Куприным, Скитальцем, Шаляпиным.

В Гаспре Лев Николаевич писал повесть «Хаджи-Мурат».

Против гениального писателя вели травлю царская власть и православная церковь. Полиция следила за каждым его шагом. О прибытии Толстого в Ялту полицией было послано специальное телеграфное донесение министр внутренних дел.

Особенно возмутительно и нагло вели себя органы царской власти во время тяжелой болезни Л.Н. Толстого зимой 1902 г. В ожидании смерти гениального писателя они развили усиленную сыскную деятельность.

Имение Паниной в Гаспре, где жил Толстой, было окружено шпионами; друзья писателя выгоняли их из парка, как свиней из огорода. Гнусные интриги вокруг больного затеяли церковники. Несмотря на то, что «святейший» синод отлучил Л.Н. Толстого от церкви за «ниспровержение всех догматов православной церкви», одному попу было поручено попытаться уговорить умирающего раскаяться и, независимо от результатов этой попытки, объявить для всеобщего сведения о «раскаянии во всех грехах». В Ялту был послан из Симферополя прокурор с заданием немедленно по смерти конфисковать все бумаги писателя. Но рукописи и другие важные бумаги писателя тайно от полиции были перевезены и надежно укрыты в Ялте.

Царским правительством были даны указания, чтобы в случае смерти Толстого сведения об этом в печати не публиковались. Министр путей сообщения «заблаговременно» распорядился отправить поезд, к которому должен быть прицеплен вагон с гробом, вне расписания, чтобы на станциях не могли собираться траурные митинги.

Друзья принимали все меры к спасению Л.Н. Толстого. У постели больного дежурили лучшие ялтинские и приезжие из столицы врачи. В апреле Л.Н. Толстой стал поправляться, по затем заболел брюшным тифом. В конце мая — начале июня Л.Н. Толстой выздоровел и 25 июня с семьей выехал на пароходе из Ялты в Севастополь, а оттуда по железной дороге домой. В память пребывания Толстого на доме, где он жил, прикреплена мемориальная доска с надписью:

В этом доме
с 8.IX.1901 г. по 25.VI.1902 г. жил
Лев Николаевич ТОЛСТОЙ

Первое посещение Ялты А.П. Чеховым относится к 1888 г. В следующем году писатель прожил в Ялте с 17 июля по 9 августа и работал над повестью «Скучная история». После почти пятилетнего перерыва А.П. Чехов весной 1894 г. приехал в Ялту для лечения и жил здесь месяц, написав за это время рассказ «Вечером» (позднейшее название «Студент»).

На окраине Ялты, в д. Аутке А.П. Чехов купил небольшой участок земли и в 1898—1899 гг. построил дом, в котором провел последние годы своей жизни.

Ялтинский период творчества А.П. Чехова был плодотворным: здесь им написаны, кроме названных выше, рассказы: «Случаи из практики», «Новая дача», «По делам службы», «Душечка», «Дама с собачкой», «На святках», «Архиерей», «Невеста», повесть «В овраге», пьесы «Три сестры», «Вишневый сад». В них нашли глубокое отражение жгучие вопросы того времени, предреволюционная обстановка в России.

А.П. Чехов чувствовал неизбежность революционной бури. Жизнь должна перевернуться, — говорил он. Пути переворота были неясны ему, но писатель верил, что в результате жизнь будет «новая, просторная», и будут тогда «громадные, великолепные дома, чудесные сады, фонтаны необыкновенные, замечательные люди» (рассказ «Невеста»).

К ялтинскому периоду жизни Чехова относится так называемый «академический инцидент», по поводу которого Антон Павлович выразил свой протест против мерзостей царизма. В 1900 г. были избраны в почетные академики Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, В.Г. Короленко. На очередных выборах в 1902 г. почетным академиком был избран А.М. Горький. Реакция не могла допустить в академию пролетарского писателя. Николай II выборы отменил. Сообщение в печати о признании выборов недействительными было опубликовано от имени академии, президентом которой состоял великий князь К.К. Романов. Наглая выходка царизма вызвала бурю негодования передовой общественности страны. В.Г. Короленко приехал в Ялту к А.П. Чехову для обсуждения вопроса о выходе из академии. Оба писателя в знак протеста отказались от звания почетных академиков.

Со всех концов страны в Ялту к А.П. Чехову собирались передовые люди нашей родины. В апреле 1900 г. приехал в полном составе Художественный театр показать больному писателю постановку его пьесы «Чайка». В культурной жизни города это явилось большим событием, так как выезды театров тогда практиковались очень редко. Все билеты были распроданы еще до приезда театра. Спектакли с участием Станиславского, Немировича-Данченко, Качалова, Книппер, Вишневского, Артема, Андреевой прошли с огромным успехом. Были показаны пьесы Чехова: «Чайка», «Дядя Ваня», Гауптмана — «Одинокие», Ибсена — «Гедда Габлер». Ялтинцы на прощальном спектакле 23 апреля, когда шла «Чайка», бурными овациями приветствовали любимого писателя и талантливый коллектив театра. Вся сцена была усыпана весенними цветами и венками из них.

Дом-музей А.П. Чехова

В Ялте находились в это время Горький, Мамин-Сибиряк, Куприн, Станюкович, Гарин-Михайловский, Бунин, Скиталец, Елпатьевский, Найденов. Вместе с виднейшими артистами Художественного театра они собирались на даче у Чехова, обсуждали актуальные вопросы литературной жизни, театра.

Писатели и артисты, художники и ученые, композиторы, люди различных профессий находили радушный прием у гостеприимного писателя. Здесь можно было встретить академика Кондакова, знаменитого художника Левитана, певца Шаляпина, композитора и пианиста Рахманинова, учителя начальной школы, обратившегося за помощью, больного с просьбой осмотреть и назначить лечение, начинающего литератора, принесшего Чехову свою рукопись.

Популярность Чехова в Ялте была большая. Однажды он рассказывал А. Куприну:

— Что вы думаете: меня ведь в Ялте каждый извозчик знает. Так и говорят: «А, Чехов? Это, который читатель? Знаю». Почему-то называют меня читателем.

При всей занятости А.П. Чехов отдавал много сил общественной работе в попечительном совете женской гимназии, благотворительном обществе, участвовал в различных культурных мероприятиях. Видели его у себя беседующим с учителями, на вечерах художественной самодеятельности. Вместе с академиком Кондаковым он готовил постановку «Бориса Годунова».

Весной 1904 г. здоровье А.П. Чехова резко ухудшилось. 1 мая он выехал в Москву, а 3 июня вместе с женой О.Л. Книппер-Чеховой за границу на курорт Баденвейлер, где и скончался 2 июля.

Любил Крым и часто посещал его родоначальник советской литературы, основоположник социалистического реализма А.М. Горький. В 1891 г. молодой Горький пешком пересек Крым от Перекопа до Ялты, по Южному берегу прошел до Алушты, затем в Феодосию, оттуда в Керчь, где переправился на кубанский берег Керченского пролива.

Южнобережная природа, впервые увиденная Горьким; произвела на него сильное впечатление: «Я шел в немом восхищении перед красотой природы этого куска земли, ласкаемого морем», — писал он позже в рассказе «Мой спутник».

Следующий раз Горький приехал на Южный берег для лечения в связи с обнаруженным у него туберкулезом легких и жил с 23 января по 8 мая 1897 г. в Алупке. Он уже числился «неблагонадежным», и за ним был учрежден полицейский надзор. Жандармы следили за каждым его шагом.

Во время этого пребывания на Южном берегу А.М. Горький написал на крымские темы рассказы «Уми», «Девочка» и очерк «Херсонес Таврический».

В следующем, 1898 г. произошло заочное знакомство А.М. Горького и А.П. Чехова и началась их переписка.

Писатели стремились к личному знакомству. Но А.М. Горькому, как поднадзорному; полиция не разрешала въезд в Ялту. С большим трудом удалось добиться разрешения на проживание в Ялте в течение двух месяцев для лечения. Приехав в Ялту, А.М. Горький остановился на даче Котенкова (ныне Северная улица, д. № 12) и прожил там с 19 марта по 10 апреля 1899 г. В этот приезд он встретился с А.П. Чеховым, и знакомство их перешло в крепкую дружбу.

Когда в следующем году в Ялту собирался приехать Художественный театр, А.П. Чехов пригласил А.М. Горького, рассчитывая ближе познакомить его с театром. Алексей Максимович пообещал написать для театра пьесу. Свое обещание он выполнил. В 1902 г. его пьесы «Мещане» и «На дне» уже шли на сцене Художественного театра.

По мере того как росла популярность Горького, царские власти усиливали репрессии против него. В 1901 г. он был арестован в Нижнем Новгороде. В тюрьме его здоровье резко ухудшилось. По выходе из тюрьмы Горький обратился за разрешением на выезд в Крым для лечения. С трудом удалось получить разрешение на срок «не далее как по 15 апреля 1902 г.», с запрещением проживать в Ялте.

Прибыв с женой и двумя детьми 11 ноября в Ялту, Горький остановился у Чехова, дача которого находилась за пределами официальной городской черты. 17 ноября А.П. Чехов писал О.Л. Книппер-Чеховой: «...A. М. здесь, здоров. Ночует у меня, и у меня прописан. Сегодня был становой...» Через несколько дней Горький переехал в Мисхор на дачу Токмакова «Нюра» (здание это разрушено в период гитлеровской оккупации). Оттуда он часто приходил в Гаспру к Л.Н. Толстому; из Ялты приезжал в Гаспру А.П. Чехов.

Перед окончанием разрешенного срока пребывания в Крыму Горький обратился с ходатайством продлить срок на несколько дней. Полиция отказала, и 23 апреля он выехал в Нижний Новгород.

В последующие приезды А.М. Горький встречался с участниками ялтинского революционного подполья. В 1903 г. участники нелегальной революционной сходки в Ялте услышали «Песнь о буревестнике» в авторском чтении.

За участие в кампании протеста против зверского расстрела рабочих у Зимнего дворца 9 января 1905 г. царское правительство бросило Горького в Петропавловскую крепость. Тюремное заключение обострило туберкулезный процесс. По освобождении Алексею Максимовичу удалось приехать в Ялту. Поселился Горький на даче художника Ярцева (ныне ул. Войкова, № 9). Полиция установила тщательное наблюдение за писателем. «Вокруг дачи постоянно шныряли шпики. Часто у нас в доме по ночам лихорадочно просматривали и уничтожали письма», — сообщает С. Маршак, приехавший в Ялту и живший вместе с Горьким. На квартире Алексея Максимовича собирались с большими предосторожностями работники революционного подполья Ялты и уезда.

Отпраздновав Первое Мая, большая группа рабочих и революционно настроенной интеллигенции на следующий день (19 апреля ст. стиля) собралась на квартире брата писателя А. Серафимовича (Александра Серафимовича Попова)—В. С. Попова якобы на «вечеринку» по поводу новоселья. Активное участие в сходке принял А.М. Горький. Он прочитал собравшимся свой рассказ «Тюрьма», написанный в Петропавловской крепости.

Полиция обнаружила нелегальное собрание. В протоколе пристава 2-го участка г. Ялты указывается, что на окраине города, на даче Лутовских (квартира Попова) по Массандровской улице, в большом зале нижнего этажа, собралось около ста человек. Один из них читал какое-то литературное сочинение, а остальные сидели, стояли и слушали. Попов отказался назвать своих гостей, но пристав узнал техника Лосева с женой, столяра Германова, слесаря Сычева, вдову Иванову с сыном, фельдшера Виноградова, доктора Гукина, бывшего студента Коробцова и других.

Весной 1905 г. по поручению В.И. Ленина в Ялту к А.М. Горькому приезжал В.Д. Бонч-Бруевич и договорился об организации издательства «Демос»²¹.

Последний раз перед Великой Октябрьской социалистической революцией А.М. Горький посетил Ялту в 1916 г., по пути в Тессели (около Фороса), где отдыхал некоторое время.

В творчестве гениального писателя Крым занимает заметное место. Кроме первых рассказов, крымские впечатления нашли отражение в ряде более поздних рассказов, очерков, повестей: «Мой спутник», «Два босяка», «Коновалов», «В степи». Здесь были начаты работы над пьесами «На дне», «Мещане». С Крымом связано рождение прекрасного произведения — «Песни о Соколе».

В начале 1900-х годов лечился в Ялте писатель А.С. Серафимович. С большой силой показал он в рассказе «На курорте» участь человека «с ограниченными средствами», приехавшего для лечения.

Жил и умер в Ялте драматург Найденов, автор известной в свое время пьесы «Дети Ванюшина».

Ялта, Южный берег вошли в творческую биографию украинских писателей С.В. Руданкого, Леси Украинки и М.М. Коцюбинского.

В 1861 г. по окончании Петербургской медико-хирургической академии прибыл в Ялту заболевший туберкулезом талантливый украинский поэт-сатирик Степан Васильевич Руданский. Ему с большим трудом удалось получить должность городского врача с мизерным жалованьем (200 руб. в год). С.В. Руданский вынужден был взять одновременно должность домашнего врача у Воронцовых в Алупке. Он бесплатно лечил бедняков, оказывал многим материальную помощь.

В свободные от врачебной работы часы Руданский писал стихи, собирал песни и предания русского и украинского народов о татарско-турецкой неволе в Крыму, переводил на украинский язык «Слово о полку Игореве», произведения А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова.

Демократически настроенный врач-общественник пользовался большим уважением у трудящихся города и уезда. Жители Ялты избрали Руданского почетным мировым судьей. Но чиновники уездных учреждений травили его и свели в могилу. Руданский умер в 1873 г. 39 лет от роду. Похоронен он на Массандровском кладбище в Ялте. На собранные по подписке в 90-х годах прошлого века средству на могиле поэта был поставлен памятник. В 1954 г. решением Ялтинского горисполкома Майская улица, где жил врач-поэт, переименована в улицу Степана Руданского.

С 1888 по 1908 г. Крым, Южный берег, Ялту неоднократно посещала выдающаяся украинская писательница Леся Украинка (Лариса Петровна Косач).

Впечатления от первого приезда в Крым семнадцатилетняя поэтесса описала в цикле стихотворений «Путешествие к морю».

Следующий приезд ее относится к 1890—1891 гг. Побывав в Евпатории, Бахчисарае, Ялте, у Байдарских ворот, Леся Украинка написала цикл стихотворений «Крымская тишина», посвященных главным образом Евпатории.

Южный берег Крыма привлекал поэтессу больше, чем другие места. В 1897 г. она приехала в Ялту и поселилась в доме № 10 по Екатерининской улице (ныне ул. Литкенса). Имя ее тогда уже было широко известно. Иван Франко говорил, что после Шевченко Украина не слыхала такого сильного, горячего и патриотического слова, как из уст этой слабой, больной девушки.

В Ялте она написала драматическую поэму «Ифигения в Тавриде» и стихотворения, вошедшие в цикл «Крымские отзвуки».

Дом, где жила в Ялте Леся Украинка

Литературной деятельностью Леси Украинки заинтересовался находившийся в то время в Ялте один из видных русских марксистов Сергей Константинович Мержинский, состоявший членом Киевской, а затем Минской социал-демократической организации. Под влиянием Мержинского Леся Украинка стала глубоко изучать марксистскую литературу и сделалась горячей пропагандисткой марксизма.

Ялтинские впечатления навеяли Лесе Украинке повесть «Над морем», где показана праздная и тупая буржуазная публика, похожая на сонмище восковых фигур.

В 1907—1908 гг. Леся Украинка снова посетила Крым. Жила она тогда в Балаклаве, Ялте, Евпатории.

Больше 20 стихотворений, несколько рассказов, очерков посвящено Лесей Украинкой Крыму, который она в своих стихах называет «мой край прекрасный», «край любимый», «край света и сияния лазури».

Классик украинской литературы М.М. Коцюбинский жил в Крыму в 1895—1896, 1904 и 1911 гг. Первый раз он приехал в качестве сотрудника комитета по борьбе с филлоксерой (вредитель винограда). Обследуя виноградники, он много ходил по всему Южному берегу Крыма, интересовался его историей, природой. «Крым, — сообщал он в письме, — произвел на меня такое сильное впечатление, что я ходил здесь, как во сне».

В Козьмо-Демьяновском монастыре, находившемся на территории нынешнего Крымского государственного заповедника, Коцюбинский с отвращением наблюдал быт и нравы монахов. «Среди роскошной чистой природы, — писал он в одном из писем, — монастырь с его «братией», святынями и суевериями кажется каким-то отвратительным пятном, зловонной кучей навоза». Затхлую атмосферу, ложь и ханжество монастырской жизни писатель с большой выразительностью описал в рассказе «В грешный мир».

С глубокой любовью относился М. Коцюбинский к батракам и крестьянам, работавшим в помещичьих имениях за нищенскую плату. Их жизнь правдиво показана в рассказе «Для общего блага». Цензура запретила его печатать как возбуждающий «только ненависть к властям».

Ялта встречала и виднейших представителей музыкальной культуры нашей Родины.

Трижды — в 1874, 1881 и 1893 гг. — посетил Ялту композитор Н.А. Римский-Корсаков.

В трудный период своей жизни приезжал в Ялту М.П. Мусоргский. Его классическая опера «Борис Годунов», с восторгом встреченная широкой публикой, вызвала неудовольствие царского двора как революционная по содержанию. Нападки врагов, тяжелое материальное положение, общая усталость, истощение нервной системы отражались на творчестве: работа над «Хованщиной» и «Сорочинской ярмаркой» подвигалась крайне медленно.

Летом 1879 г. артистка Д.М. Леонова, исполнявшая роль хозяйки корчмы в опере «Борис Годунов», собираясь совершить концертное турнэ по югу Росси», пригласила М.П. Мусоргского, в это время сильно бедствовавшего, участвовать в поездке.

После выступлений в Полтаве, Елисаветграде, Херсоне, Одессе, Севастополе Мусоргский и Леонова прибыли в Ялту. В разгар курортного сезона город был переполнен, все помещения заняты, и им пришлось остановиться в маленькой грязной землянке, кишевшей насекомыми.

На концертах Мусоргский не только аккомпанировал, но исполнял и свои произведения. Буржуазно-помещичья публика равнодушно отнеслась к знаменитому композитору. Слушателей на первом концерте было мало.

Среди немногочисленных почитателей Мусоргского на концерте присутствовала ялтинская общественная деятельница С.В. Фортунато, дочь известного музыкального и художественного критика В.В. Стасова. «В первом же антракте я бросилась в артистическую, — рассказывает она в своем письме к В.В. Стасову. — Модест Петрович сидел на кресле, опустив руки, как подстреленная птица. Отсутствие публики, неудача концерта, видимо, тяжело подействовали на него... Конечно, я устроила так, что на другой же день они переселились в «Россию» (лучшую ялтинскую гостиницу. — М.М.), снабженную большими удобствами, имевшую прекрасный большой зал с приличным роялем и вдобавок наполненный публикой, которую удалось заинтересовать предстоящим концертом. На этот раз концерт удался на славу»²².

Здание б. гостиницы «Россия», где останавливались М.С. Щепкин, Н.А. Некрасов, М.П. Мусоргский

С.В. Фортунато организовала несколько концертов Мусоргского на Южном берегу. Композитор был глубоко тронут проявленной по отношению к нему заботой и в письме к В.В. Стасову тепло благодарил своего друга и его чуткую дочь. Перемена обстановки, пленительная красота гор, моря, новые впечатления благотворно отразились на здоровье и настроении М.П. Мусоргского. В фортепианных пьесах «На Южном берегу Крыма», «Байдары» Мусоргский запечатлел свои воспоминания о поездке в Крым.

Семь последних лет своей жизни (с 1893 по 1900 гг.) провел в Ялте талантливый композитор В.С. Калинников. Сформировавшись под влиянием П.И. Чайковского и А.П. Бородина, он выработал свой индивидуальный стиль, продолжавший реалистические традиции русской классической музыки и отличавшийся ярко выраженным русским национальным складом, напевностью, задушевным светлым лиризмом.

В декабре 1893 г. он писал из Ялты: «Видали ли горы и море? Дышали ли их дыханием, наслаждались ли безбрежностью с одной стороны и заоблачностью — с другой, слушали ли Вы прибой волн и упивались ли ароматом чудесного горного южного воздуха? Если нет, то Вы много потеряли».

Жил тяжело больной Калинников в острой нужде и трудных бытовых условиях. Друзья: Рахманинов, Гречанинов, Скрябин, Кюи оказывали ему моральную и материальную поддержку. В.С. Калинников скончался в возрасте 34 лет 29 декабря 1900 г. Он похоронен на Массандровском кладбище.

Неоднократно гостил в Ялте и Гурзуфе выдающийся композитор, пианист и дирижер С.В. Рахманинов. При жизни А.П. Чехова он бывал у него на даче, исполнял свои произведения на фортепиано. Иногда Рахманинов выступал с концертами.

Любил Южный берег и часто посещал Ялту и Гурзуф знаменитый русский певец Ф.И. Шаляпин. Он выступал в Ялте с концертами, а на даче Чехова в кругу друзей пел народные песни, романсы выдающихся русских композиторов, арии из опер.

После смерти Чехова Шаляпин приезжал в Гурзуф, где жил его друг художник К.А. Коровин.

В 1916 г., как рассказывает в своих воспоминаниях дочь Шаляпина Ирина, Ф.И. Шаляпин с большой компанией поехал к рыбакам, находившимся у Медведь-горы. Ночью у костра, прислонившись к дереву, закрыв глаза, Ф.И. Шаляпин запел: «Эх, ты, ноченька, ночка темная...» В волнующем творческом экстазе пел он одну песню за другой. Присутствующие были потрясены вдохновенным исполнением песен, некоторые плакали. После этого вечера скала, выдающаяся в море почти напротив островков²³ Адалары, была названа «скалою Шаляпина»

Южный берег Крыма привлекал виднейших художников России. Два раза был в Ялте И.Е. Репин. На картине «Прогулка» он изобразил конную группу на фоне Крымских гор. Знаменитого баталиста Верещагина привлекли виды Медведь-горы (Аюдага) и Ливадии. Виды Ялты и ее окрестностей запечатлены на полотнах Айвазовского.

По состоянию здоровья поселился в Ялте в 70-х годах талантливый пейзажист Ф.А. Васильев.

Поиски художественной правды привели Ф.А. Васильева в демократический лагерь. Резкий протест против самодержавно-крепостнического строя виден хотя бы в следующих его словах: «Очень мне хочется написать статью о Ялте, как о городе Южного берега Крыма в особенности, о назначении его как места лечения, но не пропустят подлецы, потому что суть статьи будет совершенно вразрез с желанием и видами правительства».

К Васильеву в Ялту приезжали Айвазовский, Крамской, Шишкин — все они высоко ценили талант своего молодого товарища. В.В. Стасов называл Ф.А. Васильева «громадноталантливым».

Крымские пейзажи Васильева обнаруживают созревание огромного мастерства колориста. Особенно хороша его картина «Крымский вид в горах». Ф.А. Васильев умер 23 лет от роду, не успев развернуть свое большое дарование. Похоронен он на Ливадийском кладбище.

Ялту, Южный берег Крыма посещали Мясоедов, Поленов, Крамской, Суриков, Серов, Шишкин и многие другие художники.

Несколько раз был в Ялте И.И. Левитан, друг А.П. Чехова и чеховской семьи. И.И. Левитан в память о севере написал для Антона Павловича небольшую картину, на которой «изобразил лунную ночь во время сенокоса. Луг, копны, вдали лес, надо всем царит луна» (из письма А.П. Чехова Шаховскому от 27 декабря 1899 т.). Среди картин И.И. Левитана мы встречаем: «Берег моря у Ялты», «Вид около Ялты», «Улица Ялты», «Дача в Ялте».

Кисть передовых художников служила делу борьбы с царизмом, пробуждения политической активности масс. Выставленная в 1905 г. в витрине на набережной Ялты картина ныне здравствующего крымского художника Яновского «Очаков» в огне» вызвала волну протеста против зверской расправы над революционными моряками. Полиции было приказано срочно снять картину. Суровое предупреждение сделал художнику ялтинский градоначальник палач Думбадзе.

Примечания

1. Карантинные мероприятия, установленные в Крыму, преследовали цель не допустить проникновение чумы, часто свирепствовавшей в Малой Азии.

2. Государственный архив Крымской области (ГАКО), фонд 26, дело 1848.

3. Н.Ф. Дубровин, История Крымской войны и обороны Севастополя, СПб, 1900, стр. 26—27.

4. В.И. Ленин, Соч., т. 17, стр. 95—96.

5. Современный мост через р. Быструю у клуба моряков.

6. Д-р В.Н. Дмитриев, Ялта двадцать пять лет назад, Ялта, 1904, стр. 5—6.

7. ГАКО, ф. 522, оп. 1, д. 78.

8. Д. Соколов, Прогулка по Крыму, Одесса, 1869, стр. 114.

9. ГАКО, ф. 522, оп. 1, д. 609.

10. 1 кв. сажень = 4,54 кв. метра.

11. ГАКО, ф. 27, оп. 12, д. 432 б.

12. ГАКО, ф. 522, оп. 1, д. 348.

13. ГАКО, ф. 522, оп, 1, д. 173.

14. В.Н. Дмитриев, Лечение молоком и его препаратами на Южном берегу Крыма, СПб, 1913, стр. 19.

15. Юбилейный сборник Крымско-Кавказского горного клуба, Одесса, 1915, стр. 61.

16. А.П. Чехов, Соч., т. 18, Письма, 1949, стр. 350.

17. А.П. Чехов, Соч, т. 12, М., 1949, стр. 355.

18. Проф. П.И. Ковалевский, Ялта, СПб, 1898, стр. 48.

19. А.С. Грибоедов, Сочинения, Гослитиздат, Л., стр. 424.

20. Л.Н. Толстой, Полное собр. соч., т. 83, М., 1938, стр. 501.

21. «Вопросы истории», № 4, 1955, стр. 38—39.

22. Н. Туманина, М. Мусоргский, Музгиз, 1939, стр. 189—190.

23. Лев Никулин, Люди русского искусства, 1947, стр. 50.