Первые шаги на пути к созданию Боспорской державы

Людям различным разная плата за труд бывает сладкой.
Пастырь овец, землепашец, тот, кто птиц уловляет,
Тот, кого кормят моря — думают все об одном:
Как голод им утолить. Но для тех,
Кто на играх или в бою добивается славы, тому наградой
Высшей будет, если имя его на устах сограждан
Своих и чужих.

Пиндар

Начало скифской угрозы

Еще не завершилось окончательное покорение Ионии, как персидский царь Дарий I Гистасп, собрав огромное войско, при помощи милетских кораблей приблизительно между 519 и 512 гг. до н. э. летом двинулся на завоевание Скифии. Точная датировка его похода до сих пор не установлена. Кроме того, и относительно скифо-персидской войны существуют две противоположные точки зрения. Одни ученые, восприняв рассказ Геродота во всех деталях, как реальное событие, считают, что персы, преследуя кочевников, прошли степи нынешней Украины и преодолели все водные бассейны вплоть до Дона. Другие, наоборот, полагаются в основном на сведения Страбона о том, что этот поход завершился печально, в так называемой гетской пустыне между Дунаем и Днестром.

Так оно, скорее всего, и было. Косвенным свидетельством столь неудачного и непродолжительного похода персов может быть и то, что заселившие к этому времени все побережье греки, бежавшие от них же из Ионии, совершенно не пострадали, хотя, естественно, и претерпели немалый страх. В итоге они все-таки избежали персидского вторжения и разорения на новых местах обитания. Поскольку боспорские греки находились на самом большом отдалении, они, следует думать, оставались наименее обеспокоенными походом Дария.

Тот факт, что они беспрепятственно заселили в VI — начале V в. до н. э. обширные прибрежные территории в Восточном Крыму и на Тамани, указывает, что в этом регионе не было какого-либо оседлого или постоянно проживавшего здесь населения. Отдельные племенные объединения скифов в архаическое время размещались, с одной стороны, в степях Прикубанья и Северного Кавказа, а с другой, в Добрудже и Подунавье. Ни в одной из областей милетско-понтийской колонизации не зафиксированы военные захваты земли эллинами. Синдские земледельцы и скотоводы не препятствовали появившимся внезапно эллинам, будучи заинтересованными в их соседстве. Тем более, что пришлые переселенцы вначале не вмешивались в их внутренние дела, стараясь наладить с ними торговые и добрососедские отношения. Первоначально на всех поселениях отсутствовали какие-либо оборонительные сооружения. Создается впечатление, что переселенцы чувствовали себя здесь в безопасности.

Карта Боспора Киммерийского в конце VI — первой половине V в. до н. э.: 1 — пункты со следами пожаров и разрушений; 2 — пункты со слоями и строительными остатками конца VI — первой половины V в. до н. э. по Ю.А. Виноградову

Однако обстановка постепенно начала меняться уже в конце VI — начале V в. И более резкое ее изменение относится приблизительно к 490—450 гг. до н. э. Причем не только на Боспоре Киммерийском, но и во всех областях, заселенных греками в Северном и Северо-Западном Причерноморье. Прежде всего это проявилось в уходе переселенцев с сельских поселений, составлявших основную базу их жизни и экономической самостоятельности. На большинстве этих поселений не выявлено особенно сильных следов разрушений и гибели людей. Тем не менее хоры всех полисов на определенное время опустели. Население сосредоточилось в городах, где началось активное строительство и интенсифицировалась ремесленно-хозяйственная деятельность. Длительный период считалось, что главной причиной этих общих явлений было резкое обострение военно-политической ситуации в регионе. Она якобы была вызвана консолидацией скифских номадов после побед над персами, усилением их этнического самосознания и амбициями скифских вождей, стремившихся к лидерству и прямой эксплуатации греков путем экономического протектората, откупа, сбора дани и дорогих даров для вождей, налогов и т. д.

В последнее время появляется все больше данных о том, что в это время в степи Северного Причерноморья вторглась новая группа кочевых скифов, которые, видимо, были более воинственные, чем пришедшие сюда ранее. Хотя они не обладали еще всеми возможностями, чтобы стереть с лица земли новообразованные города и поселения, молва об их продвижении явно облетела всех греков, если они заблаговременно покинули везде незащищенные места проживания в сельских округах. Во всяком случае, исходя из археологических реалий, вряд ли сейчас можно говорить о каком-либо большом этно-политическом образовании номадов в Северном Причерноморье — Скифском царстве, которое к тому же обладало мощным экономическим и военным потенциалом во второй четверти VI — первой половине V вв. до н. э. «Нельзя забывать, — считает К.К. Марченко, — что в первой половине V в. до н. э. новые группы пришельцев с востока находились еще на стадии завоевания родины. Они лишь сравнительно недавно появились в степном коридоре Северного Причерноморья и в силу этого обстоятельства не могли обладать достаточно длительным опытом культурных контактов с местными колонистами, способными пробудить действительный интерес туземной знати к столь упорядоченному контролю (имеется в виду протекторат) над хозяйством ионийцев».

Тем не менее на Боспоре в первые десятилетия V в. до н. э. начали происходить политические события, которые могли возникнуть только с началом военной угрозы. И поскольку в этом районе не было другого народа, который бы препятствовал мирной жизни греков, кроме номадов, то именно в них она заключалась. Несмотря на то, что скифы еще не обладали мощной военной силой, отдельные набеги на хору городов Боспора и даже сами города находят подтверждение в археологических материалах. Так, уже в первой четверти V в. до н. э. на семи из тринадцати населенных пунктах зафиксированы следы значительных пожаров и разрушений. Следы катастрофы, постигшей Мирмекий в конце первой четверти V в. до н. э., также связываются с нашествием варваров, скорее всего, скифов. По свидетельству Геродота, скифы в зимнее время через Керченский пролив переправлялись в Синдику. Этот переход даже мирно настроенных кочевников не мог не вызвать обеспокоенности у греков. А они, судя по всему, не всегда были настроены миролюбиво. В лучшем варианте необходимо было платить скифам дань.

Как показывает дальнейшая практика взаимоотношений греков с кочевыми варварами, именно дань и дорогие подарки служили тем ключевым звеном, благодаря которым более-менее мирно сосуществовали здесь разные народы. Скифские вожди прекрасно понимали, что только цветущие греческие города могли принести им наибольшую выгоду. Однако они не всегда держали в повиновении отдельные скифские отряды, которые все-таки время от времени совершали набеги на греческие земли. В таком окружении, при отсутствии хорошо защищенных границ, у боспорских греков не было иного выхода, кроме консолидации и создания военно-оборонительного союза — симмахии. Вообще эллины издавна, во всяком случае с периода Троянской войны, создавали разнообразные, порой временные военные союзы.

Выбор главного пути

Следует думать, что поселившиеся вдали от родины греки прежде всего должны были позаботиться о том, чтобы действовать сообща в случае какой-либо опасности извне. Боспорских греков, как и переселенцев Западного и Северо-Западного Причерноморья, воодушевила надежда, что все они находятся под сакральной защитой одного бога Аполлона Иетроса (Спасителя), предназначенного им оракулом в главном святилище Аполлона Дидимского в Ионии. Общий культ, разумеется, способствовал созданию религиозных объединений понтийских эллинов (амфиктионий). Одна из них, как сейчас признано, возникла на основе этого культа в Северо-Западном Причерноморье, куда вошли такие крупные впоследствии государства как Аполлония Понтийская, Истрия, Ольвия, несколько позже Никоний и Тира. Во второй находились все ионийские апойкии Боспора. Центром первой являлась Истрия, второй — Пантикапей. Для религиозного мировосприятия эллинов на новой земле, как и их душевного спокойствия важно было такое сакральное объединение. Вера в силу божества играла важную роль в их жизни.

С самого раннего времени (около середины VI в. до н. э.) и на протяжении почти всего V в. до н. э. Пантикапей выпускал серебряные монеты в основном с символикой Аполлона. На их лицевой стороне изображалась морда льва, который одновременно являлся апотропеем для всего полиса, а на оборотной — звезда — как знак космической силы этого бога. При таком общебоспорском авторитете культа Аполлона среди населения, а особенно мыслящей молодежи и жрецов его святилища, не могла не возникнуть идея создания амфиктионий под его сакральной эгидой. В какой-то степени на это указывает то, что монеты с символикой Аполлона имели хождение во всех населенных пунктах греков.

Общий культ, согласно греческим традициям, требовал устройства календарных ежегодных празднеств с мусическими и спортивными состязаниями, жертвоприношениями и возлияниями. Таковые могли устраиваться не только в Пантикапее, но и в других апойкиях. Однако, если Пантикапей все же являлся на Боспоре главным полисом и более богатым, чем другие, а также центром амфиктионии, то на празднества Аполлона сюда съезжались представители гражданских общин из других полисов. Обретя силу и авторитет, жрецы святилища Аполлона, которые чаще всего избирались из знатных аристократических родов, а возможно, как и в других святилищах, получали эту должность по наследству, могли вмешиваться и в государственные дела. Это тем более допустимо, поскольку в античных обществах существовала тесная взаимосвязь между политикой и религией. Именно перед угрозой внешнего нападения святилище общего главного бога становится пропагандистом объединения в делах защиты своей страны. О том, когда именно и каким образом боспорские греки впервые стали на путь создания симмахии, практически ничего не известно. О ней можно судить только по ряду косвенных источников, которые помогают раскрыть картину образования и ранней истории Боспорского государства.

Диодор Сицилийский, воспользовавшийся, очевидно, информацией неизвестного по имени боспорского хронографа, оставил весьма краткую заметку о первых правителях на Боспоре: «При архонте в Афинах Теодоре... В Азии царствовавшие над Боспором Киммерийским и называвшиеся Археанактидами, правили 42 года; власть получил Спартак и правил семь лет». По общепризнанной и хорошо проверенной хронологии начало правления Археанактидов относится к 480 г. до н. э., Спартак (он же Спарток) получил власть в 438/437 гг. до н. э.

Эти сведения важны тем, что по ним устанавливается время смены двух династий — Археанактидов и Спартокидов. Если цари последней сравнительно хорошо известны, то относительно Археанактидов не имеется никаких конкретных данных. В научной литературе высказано громадное количество гипотез и догадок об Археанактидах. Исходя из них, а также опираясь на собственные соображения, попытаемся представить читателю общую картину исторического развития Боспора при первой царствовавшей династии.

Археанактиды принадлежали к разветвленному аристократическому роду милетского происхождения. Вполне вероятно, что представитель этого рода возглавлял партию колонистов в Пантикапее. Согласно колонизационной практике, он запрашивал оракул Аполлона в Дидимах и по прибытии на новое место жительства являлся и главным жрецом верховного патрона переселенцев. Так как в период правления Археанактидов Аполлон занимал доминирующее место в пантеоне Пантикапея, то вполне возможно первенствующее положение этого рода как в религиозной, так и общественно-политической сфере VI—V вв. до н. э.

Традиционно потомки основателей полисов, а тем более ойкиста, пользовались большим авторитетом и уважением сограждан. Перед угрозой скифов Археанактиды явно выступили лидерами создания военно-оборонительной симмахии, как и религиозной амфиктионии. Со стороны большинства полисов, а тем более апойкий, это не могло вызвать протеста. В такой ситуации исключается, если исходить из психологии гражданских общин греков времени опасностей, внутренняя социальная борьба между олигархами и демократами. Тем более, что демократический режим власти здесь вряд ли вообще первоначально был установлен. Как и в других припонтийских полисах, она, но всей вероятности, находилась в руках олигархов, среди которых наиболее влиятельными были Археанактиды.

Характер власти Археанактидов

Каким же образом Археанактиды начали единолично править на Боспоре Киммерийском? Правил ли сначала один из них и власть передавалась по наследству от отца к старшему сыну или же одновременно царствовали в разных регионах Боспора отдельные представители этого рода? Предпочтение, очевидно, следует отдать тому, что около 480 г. до н. э. случился серьезный военный конфликт боспорской симмахии со скифами. Во главе объединения стоял стратег-автократор из рода Археанактидов, который воспользовался победой и захватил власть сначала в Пантикапее. Феодосия, Нимфей, Фанагория еще длительный период времени сохраняли свою автономию. Однако маленькие апойкии типа Мирмекия, Тиритаки, Порфмия и некоторые другие могли вполне добровольно войти в такое военно-оборонительное образование, которое превратилось в государственное, ради своего спасения от варваров. В тех условиях создание военно-политической симмахии как оборонительной, а не наступательной федерации, представляло собой единственно возможный выход. Только в таком случае они могли противостоять вражеским нападениям и сохранить свою свободу.

Характер политической власти Археанактидов не совсем ясен. Если прямо воспринимать сведения Диодора Сицилийского, то они были «царствующими над Боспором Киммерийским». Однако перед этим определением историк поставил «в Азии», на что никто из исследователей не обращал особого внимания. А это вовсе немаловажный факт. Ведь странно и противоестественно было, что известный историк древности не знал, что значительная часть Боспора Киммерийского находится не в Азии, а в Европе. Поэтому такое географическое уточнение Диодора не случайно. Он знал, что Археанактиды именовались царями, как и Спартокиды, только по отношению к местным варварским племенам на азиатской части Боспора. Отсюда следует, что в интересах обороны и привлечения на свою сторону каких-то этнических групп Археанактиды силой или в процессе дипломатических переговоров подчинили какие-то этносы, названия которых проскальзывают в надписях последующих периодов боспорской истории. При Археанактидах только Пантикапей периодически выпускал монеты с соответствующей своему верховному богу символикой. Ни одной серии монет с именем Археанактидов или каким-либо другим именем правящего лица на Боспоре не отмечено.

Другое дело, что, захватив власть в симмахии и пользуясь незыблемым авторитетом среди эллинов, первый из Археанактидов в должности стратега, как и Перикл в Афинах, осуществлял и в некоторых входящих в союз полисах единоличную власть. Однако вряд ли эллины, даже если он передал правление и по наследству, начали бы считать их своими тиранами, а тем более царями. Скорее Археанактиды выступали здесь в роли архонтов или стратегов, как и последующие цари из династии Спартокидов. Но в своей основе такое правление действительно сходно с архаической или старшей тиранией, широко распространенной в VII—V вв. до н. э. в античном мире. При ней полисы сохраняли свои политические права. Народные собрания имели полномочия при многих тиранах. Однако это не значит, что они находились у власти лишь ради особой любви к демосу.

«Все тираны, сколько их ни было в эллинских городах, управляли только в своих личных интересах: их политика сводилась к заботам о собственной особе, своем семействе и к максимальному укреплению его положения. Они не совершали ничего достойного упоминания и каждый воевал со своими соседями», — отмечал известный греческий историк Фукидид. Причем тираны чаще всего происходили из аристократических родов. Большинство из них в молодости отличались победами в олимпийских или других календарно-религиозных спортивных состязаниях, а также военных стычках. Роль победителя повышала амбиции, возносила его над толпой, окружала массой поклонников. При удобном случае отдельные из них захватывали власть относительно легко при помощи нескольких десятков гоплитов или стражи. Чтобы привлечь на свою сторону народ, тираны широко использовали религиозные представления, заботились в первую очередь о возведении храмов и алтарей, обогащении сокровищниц, организации общеполисных празднеств. Особенно славились этим афинские Писистратиды, о строительной и религиозной деятельности которых, бесспорно, знали боспорские греки.

Строительная и религиозная политика Археанактидов

Любопытно, что как раз ко времени правления Археанактидов относятся наиболее заметные археологические остатки монументальных сооружений оборонительного и религиозного характера. Поэтому нельзя исключить их роль в этих важнейших в ранней истории Боспора мероприятиях. К первым из них относится возведение Тиритакского оборонительного вала. Убежденность первого Археанактида как стратега в своей миссии спасти эллинов на Боспоре становится непоколебимой, хотя открытой вражеской угрозы как будто не существовало. Но создание первой мощной оборонительной линии говорит само за себя. Целиком захваченный идеей и проектами создания безопасной зоны, стратег, бесспорно, при поддержке граждан, в первую очередь богатых, осуществил свою мечту.

Боспорским оборонительным валам посвящена обширная литература. Нередко считается, что они были построены до освоения греками современного Керченского полуострова «потомками слепых», упомянутыми Геродотом, а в античное время лишь приспособлены к обороне рубежей Боспорского государства. Не вдаваясь в подробное рассмотрение этого вопроса, хотелось бы подчеркнуть, что, если наличие целой системы валов в этом районе невозможно однозначно связать со строительной деятельностью носителей кеми-обинской культуры или киммерийцами, несмотря на все старания исследователей, то их возведение сравнительно легко объяснимо, исходя из того, что известно о боспорской истории.

Топография этих земляных оборонительных сооружений, возведенных, вне всякого сомнения, для защиты территории Боспора с запада от кочевников, и некоторые их конструктивные особенности (наличие в основании каменных кладок — крепид) убеждают в том, что их построили греки. Они отражают постепенный территориальный рост Боспорского государства и находившихся под его контролем сельскохозяйственных владений. Об этом, в первую очередь, свидетельствует расположение, как греческих сельских поселений под прикрытием валов, так и топография погребений кочевых скифов VI—V вв. до н. э., концентрировавшихся в своей массе к западу от них.

Расположение валов на Керченском полуострове: 1 — существующие валы; 2 — несохранившиеся валы. I — Акмонайский; II — Узунларский; III — Тиритакский; IV — Акташский; V — вал «Безкровного» (Чокракский); VI — Элькенский. По А.А. Масленникову

Естественно, по расположению столь трудоемких и дорогостоящих оборонительных сооружений, которыми были валы, нельзя точно выяснить хронологические изменения границ Боспорского государства. Однако, учитывая их долговременный характер, не будет большим преувеличением предположить, что по ним проходили реальные границы на определенных этапах его развития. Вместе с тем они являются ярким показателем стратегического подхода к обороне сельскохозяйственных территорий государства на западе.

Характер наиболее ранней Тиритакской оборонительной линии и ее внушительная длина свидетельствуют о том, что это было чрезвычайно трудоемкое и сложное фортификационное сооружение. Его возведение, разумеется, требовало эффективного централизованного руководства и могло быть выполнено только в период объединения боспорских греков при Археанактидах. Тиритакский оборонительный рубеж защищал прежде всего Пантикапей, Тиритаку, Мирмекий, Порфмий, Парфений, а на азиатской стороне — острова и мысы с городами Фанагорией, Кепами, Гермонассой. По археологическим данным города в это время занимали еще незначительные площади. Например, Пантикапей — около 9 га, где в общем проживало 2—3 тыс. человек. Из них граждан было несколько меньше. По некоторым подсчетам во всех боспорских населенных пунктах в то время жило всего около 15 тыс. человек, из которых, возможно, только менее 5 тыс. составляли боеспособные мужчины.

Схематический план Пантикапея: 1—16 — раскопы на территории древнего городища по В.П. Толстикову

Если такая демографическая ситуация отвечает действительности, то, даже объединившись, эллины не смогли бы за два года, как считается отдельными исследователями, соорудить столь мощную оборонительную линию. Нельзя, конечно, исключать, что для особенно трудоемких работ использовались местные племена. Следует думать, что поскольку скифы устраивали зимники в кубанских плавнях, синды и особенно синдская знать, успевшая узнать преимущество соседства с цивилизованными эллинами и даже породниться с ними путем заключения брачных союзов, были также заинтересованы в строительстве такой оборонительной системы. Однако при этом такая дорогостоящая акция, как строительство целой стратегической линии, не могла быть осуществлена за два года, а потребовала более длительного времени и значительного напряжения сил боспорской симмахии.

Можно предположить, что косвенно о сроках сооружения вала может свидетельствовать тот факт, что ранняя оборонительная стена Мирмекия, построенная в конце первой трети, только в третьей четверти V в. до н. э. потеряла свое оборонительное значение. Не исключено, что это было связано с началом действенного функционирования общеполисной стратегической оборонительной линии, проходившей по линии Тиритакского вала, которая обеспечила более или менее надежную защиту целого ряда населенных пунктов Европейского Боспора и затруднила проникновение скифов через Керченский пролив в Синдику. А это, в свою очередь, привело к стабилизации военно-политической обстановки и постепенному изменению характера взаимоотношений со скифами. По самым приблизительным подсчетам на сооружение Тиритакского вала должно было уйти около 20 лет. Косвенным аргументом в пользу сказанного может служить отсутствие четких следов вала в северной части Керченского полуострова. Возможно, что в связи с изменением военно-политической ситуации на Боспоре его сооружение вообще не было доведено до конца.

Схематический план Мирмекия с местами раскопов по Ю.А. Виноградову

За пределами этой оборонительной линии остался Нимфей — один из богатейших боспорских полисов. Возле него скифы создали новый проход на противоположный берег Керченского пролива. Таким образом, Нимфей и другие античные центры, расположенные в южной части Керченского полуострова, остались вне защищенной территории. Это показывает, что надполисное объединение было делом добровольным и в конечном итоге зависело от военно-политического положения каждого конкретно взятого греческого города. Весьма показательно и то, что, если так называемые малые города, расположенные к северу от Тиритаки и входившие, как считают некоторые исследователи, в состав единого Пантикапейского полиса, около 480 г. до н. э. вошли в состав боспорской симмахии и совместными усилиями начали создание линии стратегической обороны против скифов, то Нимфей и поселения, находившиеся под его контролем, очевидно, не стал членом объединения, а в отношениях со скифами проводил свою собственную политику. Последующие события, и в первую очередь вступление Нимфея в Афинский морской союз, свидетельствуют о наличии на Боспоре определенной оппозиции объединительным устремлениям Археанактидов, резиденцией которых был Пантикапей. По-видимому, со стороны Нимфея это была долговременная целенаправленная политика, базировавшаяся на поисках сильных союзников, так как противостоять боспорской симмахии этот центр мог только благодаря поддержке извне.

В общем же возведение Тиритакского оборонительного вала имело чрезвычайно важное значение для консолидации боспорских греков и обеспечения их безопасности. В конце концов более длинный и трудный для номадов путь к переправе в Синдику в его обход вскоре свел на нет эффективность и интенсивность их походов. И в этом следует видеть немалую заслугу Археанактидов, что, разумеется, не могло не оценить большинство эллинов, превыше всего ценивших свободу и автономию.

Как представляется, возвышение и стремительный рост экономического потенциала Пантикапея в V в. до н. э. явился не столько причиной, сколько следствием объединения греческих городов в симмахию, хотя ранняя пантикапейская монетная чеканка свидетельствует о том, что этот центр, безусловно, был экономическим лидером региона. Но только сконцентрировав средства и ресурсы объединения греческих городов, направляемые на совместную оборону, в условиях постоянной угрозы варварских набегов, а несколько позже и на культовое строительство, Пантикапей мог развиваться более быстрыми темпами, чем другие боспорские города. Вместе с этим проведенные совместными усилиями оборонительные мероприятия объективно способствовали росту в 70—30-е гг. V в. до н. э. благосостояния и других боспорских центров.

Значительное внимание Археанактиды уделяли религиозным мероприятиям. В частности, с их деятельностью связывают сооружение монументального храма Аполлона Иетроса в Пантикапее около середины V в. до н. э.

Храм Аполлона в Пантикапее. Реконструкция И.Р. Пичикяна

Сохранившиеся архитектурные детали, позволившие осуществить его реконструкцию, дают право относить его к самым грандиозным культовым сооружениям этого времени в масштабах Причерноморья. Скорее всего, такой храм рассматривался эллинами как символ религиозно-политического объединения, благодаря которому была достигнута решающая победа над кочевниками. Строительство храма, потребовавшего затраты значительных средств, очевидно, проводилось не только пантикапейцами, но и жителями других полисов. Однако примечательно, что собственно в Пантикапее, являвшемся резиденцией Археанактидов, строительство жилых домов сократилось. Видимо, основные ресурсы уходили на возведение оборонительной линии и храма. В городе наблюдается рост количества металлургических мастерских, связанных с изготовлением вооружения.

Важное значение храма и культа Аполлона в правление Археанактидов подчеркивается выпусками монеты с легендой АП и АПОЛ (сокращенное имя бога или святилища) и его символикой. Как и другие пантикапейские монеты, они имели обращение на территории Боспора. Скорее всего, Археанактиды традиционно исполняли в нем должности жрецов. Храм являлся главным центром почитания Аполлона всеми боспорскими греками, сакральной базой объединения, проходившей под эгидой этого бога.

* * *

Сложившаяся в Северном Причерноморье ситуация в результате вторжения новой волны кочевников с востока вызвала резкий поворот в истории Боспора. Впоследствии соприкосновение эллинского и иранского миров вообще изменило культуру их социальной верхушки и политическое устройство. В период скифской угрозы на Боспоре выделяется неординарная личность из рода Археанактидов. Вполне вероятно, что этот будущий стратег завоевал доверие сограждан не только своим благородным и знатным происхождением, но и победами то ли в спортивных состязаниях, то ли в бою со скифами или другими варварами, угрожавшими безопасное ти эллинов. Помимо уже отмечавшегося, при Археанактидах продолжалось развитие сельского хозяйства, хотя в связи с набегами враждебно настроенных групп скифов оно было убыточным. В большем объеме развиваются ремесла, особенно изготовление вооружения. Существовала и межполисная торговля. На первое место во внешней торговле выходят Афины, начавшие после побед над персами контролировать черноморские проливы. Как и в другие районы, на Боспор привозилось также большое количество вина и оливкового масла в амфорной таре их Хиоса, Фасоса, Коринфа, Менды и иных центров. Боспорские греки покупали терракотовые статуэтки, скульптуру, ювелирные украшения и различные предметы греческих мастеров. Нередко среди них попадались уникальные полихромные терракоты, например, протома Деметры из Феодосии.

Во взаимоотношениях с местным населением ведущую роль играли контакты с синдами. Эллины более всего ценили занятие земледелием, в котором синды достигли определенного прогресса. Рядовое сельское население Синдики относилось к новым соседям миролюбиво. При Археанактидах местная знать установила тесные, в том числе и родственные связи с аристократией греческих городов, особенно азиатской части Боспора и Нимфея. Не исключено, что Археанактиды породнились с вождями или царями Синдики. Если в определенный момент ее истории сложилась такая ситуация, когда не было прямого наследника, то один из Археанактидов мог стать здесь царем.

Терракотовые куклы с подвесными ногами. V в. до н. э.

Все города Боспора при Археанактидах развивались более или менее равномерно, поддерживая между собой разносторонние контакты. Пантикапей выделялся только монументальными сооружениями, как появившимися здесь еще в конце VI в. до н. э., так особенно храмом Аполлона V в. Что представляла собой резиденция Археанактидов и где они были погребены после смерти, не известно. Хотя не исключено, что представители рода Археанактидов могли быть похоронены в так называемом Золотом кургане, который был включен в систему Тиритакского оборонительного рубежа, построенного при деятельном их участии. Исходя из всего сказанного, Археанактиды не сумели еще создать сильное Боспорское государство, куда бы вошли все проживавшие здесь эллины. Их консолидация носила в основном религиозный и оборонительный характер. Однако то, что эллины встали на путь дальнейшего развития под эгидой Аполлона и Археанактидов, спасло их от возможного покорения скифами. Археанактиды не сумели продержаться у власти больше 42 лет, предназначенных их роду судьбой и историей. Но они открыли для своих последователей возможные пути создания сильного и самого большого территориального эллино-варварского государства, равного которому еще не было в Причерноморье.