Военные действия против татар в апреле—октябре 1655 г. Поход Б. Хмельницкого и В.В. Бутурлина на Львов

Весенняя распутица и утомление обеих армий после битвы на Дрижиполе делали невозможным проведение крупных военных операций. В этих условиях военные действия сводятся либо к обороне отдельных мелких крепостей от татар и поляков, о чем уже писалось выше, либо к небольшим рейдам казацких отрядов. Конечно, борьба такого рода носила в основном партизанский, повстанческий характер, она не могла нанести противнику решительного поражения, но с успехом сковала все его силы. О том, чтобы «стоять на Днепре», Тышкевич с Чарнецким уже не мечтали. Единственное, что они смогли сделать, — это направить какой-то, очень незначительный отряд в разведывательный рейд в сторону Киева. Отряд быстро уничтожили, а семь человек шляхтичей попали в плен¹.

Еще со времен Освободительной войны Хмельницкий и его сподвижники научились активно использовать партизанскую борьбу и по возможности направлять ее. В тылы польско-татарских войск на этот раз были направлены с отрядами гетманского войска брацлавский полковник Зеленецкий и уманский полковник Богун. Двухтысячный отряд под командой Богуна и Нестеренко действовал всего лишь в двух милях от Брацлава, где находилась cтавка Тышкевича и Чарнецкого. С Богуном были и русские «ратные люди»². Отряд Зеленецкого снял осаду с Рашкова. К казацким полковникам, чья слава давно уже гремела по Украине, собирались все новые и новые крестьянские отряды: «Холопы, те, что имели свои тайные схороны по непролазным лесам между Бугом и Днестром, снова готовят бунты и в толпы собираются», — писал С. Лянцкоронский к коронному канцлеру³.

Вместо отдыха и пополнения в первую очередь пехотой, на чем настаивал, как уже писалось выше, Потоцкий, войско Речи Посполитой рассыпалось под ударами партизанских отрядов крестьян, незначительных отрядов русских и украинских войск, направлявших и поддерживавших повстанческое движение. Разгром, начатый поражением поляков на Дрижиполе от основных сил России и Украины, завершали эти отряды. Положение польских войск становилось еще более сложным и, можно сказать, безнадежным после ухода татар. Верные своей тактике, татары не вступали в крупные бои и в решительный момент оставили союзника на произвол судьбы.

К трудностям борьбы с партизанами, к трудностям пребывания на зимних квартирах в Украине прибавлялась задержка выплаты жалования жолнерам. Те, кто еще не сложил головы под казацкой саблей, спешили бежать из армии по примеру своих гетманов.

Уже в конце марта (после ухода татар) К. Тышкевич докладывал С. Потоцкому: «Все войско разъехалось, ротмистры, порутчики, а товариства едва 5000 осталось. При артиллерии нет порядка: пороху, ядер едва на 100 выстрелов. Артиллеристы поубегали потому, что не платят»⁴.

Не было ни денег, ни войска. Предпринятая осенью 1654 и зимой 1655 г. попытка широкого контрнаступления на Украину явно провалилась. Закончилось неудачей контрнаступление польско-литовских войск и на главном театре военных действий — з Белоруссии⁵. Между тем еще в ноябре 1654 г. шведский король Карл X Густав решительно поворачивает государственный корабль на курс войны с Речью Посполитой. 8 июля 1655 г. Швеция объявила войну Польше. Политика агрессии на восток, проводимая магнатскими кругами, поставила Речь Посполитую на грань катастрофы.

Поскольку вопреки обещаниям татары не начали войну против Украины весной 1655 г., в Бахчисарай прибыло новое посольство с просьбой о помощи. Переводчику русского посольства Араслану Култумышеву (из касимовских татар) и толмачу Филиппу Немичеву удалось выяснить, что в Бахчисарае временно воздержались от определенного ответа. Хан, правда, приказал калге Казы-Гирею выступать в поход, но «калга де в том царю (хану. — Г.С.) отказывает и итить против черкас с поляки не хочет, боиться того, что польских людей мочи не стало. А царю де сказал, что будто он к полякам не идет за тем, что по степи везде залегли дороги черкасы и пройтить де иму к полякам будто нельзе»⁶. (Последнее тоже вполне возможно.)

Хан пообещал польским дипломатам лично выступить в поход, но такие обещания ничего не стоили. Как удалось выяснить Култумышеву и Немичеву «походу ево вскоре не будет, разве де пойдет поразведав, что у черкас с поляки учинитца»⁷. Из разговора с ханским придворным, человеком, занимавшим высокий пост сокольничего, Каммамбет-мурзой, тем самым, который командовал татарскими отрядами у поляков осенью 1654 г. до подхода основных сил Казы-Гирея, Жеребцов и Титов, узнали, что крымская знать весьма скептически расценивает перспективы военной помощи королю: нечего им помогать потому, что казны и воинов у них нет⁸. Он, Каммамбет, сам был в Польше недавно и «мочь их всю видел. ...Нарочитых и мочных панов у короля нет», сенаторы «все де ныне зостали ребята», крымцы рады, что хоть казну с поляков взяли, а «помогать им на черкас не хотят»⁹.

Положение русского и украинского войска с каждым днем становилось все более и более прочным. Уже в середине апреля отряд Зеленецкого овладел Шаргородом и из Рашкова двинулся на Брацлав, надеясь захватить там остатки неприятеля, но противник бежал, не принимая боя. 15 апреля Богун вступил в Немиров и к этому времени, вероятно, объединил под своим командованием и отряд Зеленецкого: из Шаргорода он послал 3000 казаков под Константинов, где заметили несколько отступавших хоругвей противника. Несколько сотен пеших казаков Богун направил под командой сотника Розгина к Зинькову¹⁰. Военные действия переносятся на территорию, остававшуюся невоссоединенной с Россией в 1654 г. В освобожденных от неприятеля землях сразу же возрождается хозяйственная жизнь. Пленный казак Костя в ставке Тышкевича сообщил, что укрывавшиеся в лесах, отсидевшиеся в осажденных поляками «замочках» крестьяне выходят в поле и начинают пахать и сеять, несмотря на то что с появлением первой травы опасаются прихода татар¹¹. Это свидетельство казака, дошедшее до нас из документов пленившего его противника, лишний раз доказывает, что Брацлавщина не превратилась в пустыню, в безжизненную «руину».

Угроза вторжения со стороны Речи Посполитой была снята, но татары по-прежнему держали в напряжении всю южную границу Украины. О попытках украинской и русской дипломатии летом 1655 г. ликвидировать эту опасность, о переговорах Хмельницкого с Карачь-баем, силистрийским пашой Сияушем и султанским визирем Аземом уже писалось в гл. II. Цель этих переговоров была не допустить вторжения татар. Но Россия и Украина не ограничивались дипломатическими мерами защиты границ.

В феврале Хмельницкого беспокоили тревожные известия о том, что летом на соединение с поляками пойдет сам хан и возможно нападение венгров, валахов и мультян. Уже тогда он просил усилить русскую армию на Украине¹². «Русское правительство считало целесообразным главные военные силы сосредоточить в Белоруссии, чтобы быстрее осуществить свои стратегические планы, но борьбу за Белоруссию рассматривало в тесной связи с борьбой за Украину»¹³. Было принято решение послать на Украину новую армию, командовать которой назначили В.В. Бутурлина, помощниками его назначались стольник Г.Г. Ромодановский и окольничий А.В. Бутурлин. В.Б. Шереметьев и В.Ф. Бутурлин отзывались.

В распоряжение В.В. Бутурлина передавалась вновь формируемая армия, состоявшая в основном из войск, которые действовали ранее в составе армии А.Н. Трубецкого на юге Белоруссии. Это были полки Г.С. Куракина и Ю.А. Долгорукова, рейторский полк из Брянска, полк московских стрельцов, полк мценских дворян. Из Киевского гарнизона в его распоряжение передавался солдатский полк Юрия Гутцына. 12-тысячный корпус Шереметьева, понесший довольно значительные потери в битве на Дрижиполе, и 4-тысячный отряд А.В. Бутурлина оставались на Украине и включились в армию А.В. Бутурлина¹⁴. Точно установить численность русских войск на Украине летом 1655 г. не удалось. Если принять во внимание средние цифры численности ратных людей в полках иноземного строя в 700 человек, в полках дворянского ополчения в 400 и в стрелецких полках в 500 человек¹⁵, то получается, что общая численность пополнения составила примерно 2600—2700, может быть, до 3000 человек. С учетом находившихся уже на Украине корпуса В.Б. Шереметьева, после Дрижипольской битвы насчитывавшего около 10 тыс., и гарнизона г. Киева общая численность русских войск вновь подходила к 15 тыс. человек. Таким образом, усиливая армию на Украине, правительство пошло на некоторое ослабление сил на главном театре военных действий. Частично это ослабление компенсировалось набором брянских дворян¹⁶.

3 мая 1655 г. В.В. Бутурлин и Г.Г. Ромодановский выступили из Севска на Украину, в середине июня они были в Киеве, а в конце июня соединились с главными силами на Украине в Белой Церкви¹⁷. Армия В.В. Бутурлина прибыла, конечно же, не только и не столько для защиты Украины от татар, сколько для продолжения военных действий против Речи Посполитой, но успехи на западе стимулировали и борьбу против крымских татар.

Весной 1655 г. Хмельницкий и русское правительство возвращаются к идее организации нового нападения на Крым с целью удержать татар в пределах полуострова. Уже 21 марта Хмельницкий писал В.Б. Шереметьеву, отозванному с Украины, о том, что донские казаки и калмыки «живут советно» и готовы идти на Крым, только ожидают указа царя¹⁸.

В Москве не только приняли план гетмана, но и значительно расширили его, превратив по существу в новый план массированного, крупного удара по ханству. В апреле боярину князю Федору Никитовичу Одоевскому и стольнику князю Василию Богдановичу Волконскому было приказано отправляться в Астрахань, собрать из южнорусских городов ратных людей и, соединившись с калмыками и донскими казаками, напасть на Крым¹⁹. Вскоре последовали грамоты валуйскому воеводе В.Г. Фефилатьеву и на Дон о подготовке этого похода и о соединении с А.Н. Одоевским. 3 мая эта грамота была получена на Дону.

Астраханскому воеводе И.П. Пронскому предписывалось срочно связаться с калмыцкими тайшами Дайчином и Лаузаном и сообщить им царский указ о походе на Крым, подкрепив этот указ щедрым жалованием за службу. Царский двор стремился сразу же поставить дело на практическую основу: И.П. Пронский должен был договориться о времени и месте сосредоточения сил. Костяк корпуса Ф.Н. Одоевского предполагали сформировать из служилых людей Астрахани. Пронскому предписывалось направить 50 детей боярских, 50 годовальщиков, 2000 конных стрельцов. 1000 солдат выставлял Терской городок, «а под солдат купить лошади», по 100 стрельцов нужно было взять из Царицына, Черного Яра и Саратова. Таким образом, только русских ратных людей намечали отправить 3100 человек конницы и 300 пехоты²⁰.

Два казацких полка должен был направить в распоряжение Ф.Н. Одоевского Богдан Хмельницкий²¹. Задуманное военное предприятие далеко выходило за рамки традиционных казацких походов и, конечно же, вызвало самые серьезные опасения в Стамбуле. Дипломатический представитель Вены в Стамбуле С. Редигер сообщал о панике, охватившей город, при известии о возможном появлении в море 100 казацких чаек. При султанском дворе были очень недовольны тем, что хан держит сторону Речи Посполитой и тем самым дает повод для казацких набегов на Турцию²².

Казаки начали действовать, не дожидаясь сбора сил Одоевским. Объединенный отряд запорожских и донских казаков в конце апреля — начале мая численностью до 10 тыс. напал в районе Азова на улусы Урмаметевых, отогнал много скота, набрал пленных и вышел в Азовское море²³. И здесь казакам сопутствовала удача: «...на море турецких и крымских, и других государств торговых людей грабят и каторги разбивают», — жаловался русским посланникам визирь Сефергазы-ага²⁴. Против казаков принимались экстренные меры: из Стамбула намеревались выслать специальные галеры, в устье Днепра приступили к строительству еще двух каких-то крепостей²⁵.

Этот поход казаков носил как бы разведывательный характер. Главные действия должны были развернуться в тот момент, когда выступит в поход армия В.В. Бутурлина и Хмельницкого. Посланники в Крымском ханстве наблюдали тревожные симптомы готовящегося нападения: на карасукском базаре татары покупали у приезжих черкесов коней, «а говорят де меж собою, что бутто итить им в войну на запорожских черкас вскоре»²⁶. В Бахчисарае появилось новое посольство от Речи Посполитой, которое требовало немедленного выступления в поход. Хан намерен был вновь выслать калгу Казы-Гирея, но тот отказался, сославшись на блокаду полуострова запорожскими и донскими казаками: «И о том же ныне в Крыме у царя дума: ково б с ратными людьми на помочь королю послати. И сам де царь штить на черкас с поляки заодно помышляет...»²⁷.

В предвидении нового похода и для обороны полуострова хан стягивал к Перекопу все силы. Выходцы из крымского полона, захваченные в плен крымские и ногайские языки утверждали, что в Крым собрались едва ли не все татарские орды, ногайцы, темрюцкие и горские черкесы, прибыли даже янычары. В Крым стягивались отряды из Кабарды (той ее части, которая была в подчинении у хана). Магомет-Гирею удалось переманить на свою сторону 6 мурз Больших ногаев, кочевавших под Астраханью (см. выше). Казаки Кузьма Дмитриев и Василий Никитин наблюдали, как через Дон два дня переправлялись отряды кабардинцев и темрюцких черкес, «а промыслу де над ними им, донским казакам учинить было немочно потому, что войско ушло на море (поход на 40 стругах начался 6-го июля. — Г.С.), а на Дону де остались немногие люди»²⁸. Азовский бей тоже готовился к набегу, но его намерения пресек отряд в 400 казаков, перекрывший подступы к Черкасску²⁹. Всего донскую столицу оберегали 700 человек. Гарнизон Азова насчитывал 4000³⁰.

В донских степях стали появляться новые сакмы, которые протаптывали в траве небольшие татарские разведывательные отряды.

Вести о растущей активности татар шли с Украины. Захваченные в плен языки сообщали брацлавскому полковнику Зеленецкому, что весной хан намерен напасть на Украину. Из Паволоцкого полка предупреждали В.Б. Шереметьева, что со дня на день можно ожидать нападения. В конце мая Брацлавский полк три дня бился с татарами на переправе через Днепр.

Русско-украинская армия уже выступила в поход на западную Украину, а угроза тылу со стороны крымских татар так до конца ликвидирована и не была. Ф.Н. Одоевский безнадежно опаздывал. Казаки уже давно готовы были выйти в море на своих легких стругах и чайках, на Дон прибыл отряд запорожцев, дело стало за князем, которого ожидали со дня на день. Донской станичник Василий Никитин-Гладкий рассказывал позднее в Яблонове воеводе И.И. Ромодановскому: «Посылали де иво, Василья, з Дону донские атаманы и казаки к боярину и воеводе ко князю Федору Никитичю Одоевскому для проведывания вестей, для того, что по твоему государеву указу велено им, донским казаком, итти на твою государеву службу на Крым с ним ...и он де, Василей, был в Царицыне. И в Царицыне ска-зывалй ему, Василью, что боярин и воевода князь Федор Никитич Одоевский стоит на Саратове, а в Астрахань не идет за моровым поветрием, а к ним де он, боярин, не идет для того, что калмыцкие мурзы не идут»³¹. Появившаяся в Астрахани летом 1655 г. эпидемия чумы сделала невозможным поход Одоевского. Все дороги на Волгу и Дон были перекрыты кордонами, жизнь в степи замерла. Отдельные вспышки эпидемии наблюдались на Украине (в Умани), куда болезнь проникла скорее всего от татар. К счастью, на Дон и южнорусские уезды эпидемия не распространилась³².

Хмельницкий и А.В. Бутурлин выехали из Чигирина 18 мая. Они направлялись через Киев к Белой Церкви, где стояли лагерем главные силы. 12 июня в Киев прибыли новые части русской армии и состоялась встреча В.В. Бутурлина и Г.Г. Ромодановского с Б. Хмельницким и А.В. Бутурлиным. 17 июня все силы уже были сосредоточены под Белой Церковью и В.В. Бутурлин принял полки у В.Б. Шереметьева. На другой день, 18 июня, у В.В. Бутурлина были гетман и писарь И. Выговский, чтобы в общих чертах наметить план похода. Для этого нужно было знать расположение сил неприятеля, но точных данных после отступления польских войск из Брацлава не поступало, лишь в самых общих чертах знали, что коронный гетман С. Потоцкий находится где-то в районе Львова, а польный гетман С. Лянцкоронский за Каменец-Подольский. От пленных татар стало известно, что в Крыму опасаются нападения казаков и калмыков и все силы по приказу хана стягивают к Перекопу, что в ближайшее время татары не предпримут нападения, а потому можно быть спокойным за свои тылы, оставив на границах небольшие заслоны³³. Точность этих сведений подтверждает статейный список Д. Жеребцова и С. Титова. 19 июня от Перекопа прибыл на посольский стан толмач Филипп Немичев. «Видел он в Перекопи: многие ногайские татары разных улусов з женами и з детьми и со всеми своими животы идут с степи кочевать в Перекопь. Забивают татары по цареву указу, боясь калмыков»³⁴. Об этом же писали на Валуйки и в Москву донские казаки. 24 июня в Москве получили отписку валуйского воеводы Фефилатьева, в которой писалось, что все татарские орды в сборе в Крыму, но нападения не будет, хан опасается калмыков и казаков и отдал приказ засыпать степные колодцы у Перекопа. В степи можно видеть только многочисленные татарские дозоры³⁵.

1 июля из Белой Церкви выступили Хмельницкий и Г.Г. Ромодановский, а на другой день В.В. Бутурлин и А.В. Бутурлин. Спешили так, что русские воеводы даже не стали делать смотр войскам, решив проводить его в походе, на стоянках³⁶.

Не прошло и недели, как 6 июля 34 казацких струга вошли в Керченский пролив «и на крымских селах имали языков, крымских мужиков»³⁷. Поход имел целью задержать основные силы татар от выступления на помощь королевской армии Яна Казимира, и эту задачу казаки выполнили успешно. Впрочем, заслуга здесь не только казачества: сказывались дипломатические акции России и Украины, боязнь вторжения калмыков, наконец, неудача зимнего наступления поляков и недоверие хана к военным возможностям своего союзника. Сил одного казачества для такого дела попросту не хватило бы. Еще с зимы казаки начали готовить 40 стругов для похода. Это были довольно большие парусно-весельные суда, вмещавшие по 80 человек (струг средних размеров мог поднять 60—70 человек), два малых струга, на байках которых могли разместиться по 50 гребцов³⁸. Вероятно, 6 стругов не успели достроить, чем и объясняется разночтение в войсковой отписке и расспросных речах И. Савина. Как всегда в подобных случаях, панические слухи поползли по Крыму, до русских посланников в Бахчисарае доходили совершенно неправдоподобные известия о выходе в море 50 и даже 60 стругов³⁹. Станичники Кузьма Дмитриев и Василий Никитин говорили в Москве, что в отряде около 3000 казаков, в том числе 700 запорожцев, на бахчисарайском базаре татары называли цифру 2500 человек, И. Савин упоминает о приходе на Дон 1000 запорожских казаков для участия в походе. Командовал донцами опытный и известный предводитель Павел Чесночихин, запорожцев вел за собой атаман Дергун⁴⁰. Наиболее вероятную цифру назвали в Москве участники похода К. Яковлев и П. Федоров: 34 струга, 2030 человек⁴¹.

Десять дней казаки блокировали Керченский пролив, наводя страх на Керчь и Тамань, разоряя близлежащие деревни. 15 июля, в воскресенье, взяли Тамань⁴². Обосновавшись на Таманском полуострове, казаки разоряли азовское и черноморское побережье Крыма. 22 июля подверглась нападению Керчь. Овладеть этим городом было труднее — в состав его гарнизона входили отряды турецкой конницы сипахов, на выручку осажденного гарнизона хан направил поддержку. В упорном бою город отбил нападение, но «на приступах казаки многих побили и переранили». Через несколько дней Муртаза Сулешев кричал Дмитрию Жеребцову, что под Керчью казаки «пакость многую учинили». По-видимому, в начале августа захватили и разграбили г. Судак с его крепостью, построенной еще генуэзцами. Все летние месяцы казаки были полными хозяевами Крымского побережья. Из Стамбула против казаков были посланы несколько галер-каторг, но в абордажном бою они были захвачены⁴³.

Только 14 сентября, когда на море «учинилися быть погоды большие осенние и частые ветры, и ходити нам больше того и выстоять на море было немочно, и с моря, государь, пошли мы, холопи твои ис под Крыму на Дон ...все дал бог поздорову» (см. рис. 2). Вместе с казаками на Дон уходили освобожденные из плена 130 взрослых «душ мужеска и женска полу» русских и украинцев. С родителями казацкие струги увозили из неволи 95 детей. Освобожденных окружали забота и внимание в походе, а после возвращения на Доп их снабдили всем необходимым из воинской казны. С Дона этих людей отпустили «с провожатыми, с своими ж казаками» до Полтавы, Киева, Царицына, Воронежа «и до Руси, где кто живал»⁴⁴. Казацкие походы никогда не теряли определенной гуманной направленности, ослабляли хотя бы в малой степени последствия набегов крымских и прочих татарских орд. Казацкие струги доставили на Дон и 400 пленных татар. Потери самих казаков были весьма незначительны — убито было 30 человек⁴⁵.

Походы донских и запорожских казаков в 1655—1657 гг. 1 — города, подвергшиеся нападению казаков; 2 — основные удары казаков; 3 — блокада Керченского пролива в 1655 г. и Гезлева в 1657 г.; 4 — примерные направления доходов казаков; 5 — основные сакмы (пути вторжения татар)

Поход летом 1655 г. несколько отличался от похода 1654 г. более четкой направленностью на выполнение основной задачи — удержать татарские орды от удара по главным силам на Украине. Во-первых, возможность добычи «зипунов» была уже не такой, как в 1654 г.: три похода подряд — летом 1654, весной 1655 и летом 1655 г. — не могли не отразиться на хозяйстве прибрежных районов Крыма. Во-вторых, в летнем походе 1655 г. более отчетливо прослеживаются действия казаков, которые должны были показать крымскому хану и мурзам опасность, нависшую над побережьем, опасность оставить Крым без защиты. Бежавший из азовского плена украинец рассказывал: «А тому де крымские люди дивятца: как де напред сего донские казаки хаживали на море и оне де только полон имали, а ныне де везде людей побивают и села, и деревни жгут»⁴⁶.

Главной задаче было подчинено все. Еще в начале похода П. Чеснохин и Дергун узнали от языков, что «одноконечно де крымской хан и царевичи на подъеме, а подъем де им будет июля ж в 16 день со всею крымскою ратью. И мы ...чтобы нам ему, крымскому хану... в походе их помешка учинить, пришедши и осадили крымского Таманьгород, и июля ж в 15 день ...взяли...»⁴⁷.

Хан действительно полагал 16 июля отправиться в набег. Приготовления к походу среди татар были настолько широкими, из этого настолько не делали секрета, что даже в Молдавии знали о предстоящем походе татар. Впрочем, слухи в Молдавии несколько опережали события. Стефан уведомлял Хмельницкого, «что хан крымской со всеми ордами черкаскими, наганскими, белогороцкими, очаковскими, будяцкими, добруцкими и иными всеми пошел на войну, а с иными сам к ляхам на помочь идет»⁴⁸. В письме к царю Хмельницкий подтверждает эти слухи, добавляя: «Уже немало татар переправясь их в Очакове и Таване, и под наши украинные городы подподать почели... Мы о том подлинно знаем, что хан крымской все силы свои на нас обратил»⁴⁹. Впрочем, гетман сам не верил в правдивость этих известий и, противореча себе, в этом же письме сообщал о намерениях своих «над ляхами промышлять»⁵⁰. Если бы опасность, с точки зрения гетмана, носила реальный характер и была бы близка, то речь бы шла не о продолжении похода против Речи Посполитой, а об организации борьбы с татарами. В письме же и слова нет о каких-то новых антикрымских планах. С какой целью гетман пошел на это преувеличение опасности от татар летом 1655 г.? По-видимому, из желания подчеркнуть трудность своего положения — случай не редкий в предшествующих и последующих войнах всех времен и народов, военачальники таким путем надеялись получить дополнительные резервы, боеприпасы, снабжение и пр., а заодно повысить свой престиж в случае победы или иметь оправдание при неудаче.

В действительности хан и главные силы татар не рисковали выйти за пределы Перекопа. Этому препятствовал казацкий поход, в какой-то степени сдерживали и распоряжения султана. 18 июля в Бахчисарай прибыл специальный чеуш с приказом ни в коем случае не помогать польскому королю, об этом же писал к хану и силистрийский паша Сияуш⁵¹. Соответствующие действия в Стамбуле дипломатов Хмельницкого имели положительные последствия.

Часть сил татар под командой нуретдина Адиль-Гирея выступила из Крыма только 16 августа, сам хан с главными силами покинул столицу 30 августа⁵² — приближалось время осенних штормов на Черном море, когда казацкие струги вынуждены были возвращаться на Дон. Значительная часть сил оставалась в Крыму с калгой Казы-Гиреем вплоть до 8 сентября для защиты полуострова от казаков.

Впрочем, вопреки обыкновению татары действовали весьма нерешительно. Основные их силы две недели стояли под Перекопом, либо поблизости к нему, пока казаки не вернулись на Дон из похода. 7 сентября в Бахчисарай прибыло повеление хана выступить калге Казы-Гирею к Перекопу, наместником хана в Бахчисарае оставить Каит-мурзу. Населению приказывали жить «с великим бережением», прятать пожитки. Повеление это было вызвано слухом среди татар о якобы начавшемся новом походе на Крым, на этот раз ратных людей из южнорусских городов и калмыков. Хан уведомлял, что им послана разведка в сторону Астрахани, и до тех пор, пока разведчики не вернутся обратно, хан «на черкасы не пойдет»⁵³. Слухи эти, несомненно, связаны с предполагавшимся походом Ф.Н. Одоевского, который был сорван из-за эпидемии чумы. Интересно, что эти слухи возникают в начале сентября, когда воеводы южнорусских городов по Белгородской черте снимают санитарные кордоны. Вероятно, угасание чумной эпидемии и передвижения отрядов на кордонах вызвали беспокойство татар. Казы-Гирей должен был стоять в районе Перекопа, но за его укреплениями и оберегать татарские кочевья. Сам Магомет-Гирей с нуретдином уходили в степь ближе к украинским рубежам, взяв с собой более 100 тыс. крымских ногайских, очаковских и белгородских татар и черкасов⁵⁴.

Сперва мелкие татарские отряды тревожили своими нападениями порубежные русские и украинские земли. В сентябре ханские отряды проникли на Киевщину, где перехватывали мелкие казацкие разъезды, сопровождавшие трофеи, захваченные армией В.В. Бутурлина и Хмельницкого⁵⁵. 18 августа небольшой татарский отряд напал на окрестности Полтавы и захватил «на жнитве» 20 человек казаков, женщин и детей. На обратном пути татары напоролись на разъезд гадячских казаков и были перебиты. Захваченный в плен язык сказал, что можно ожидать нападения на Ахтырку, Опошню и Грун-Котельву — самые западные укрепления Белгородской черты. Какой-то отряд татар спугнул будников с Соленых Вод⁵⁶.

Лишь в середине сентября хан и нуретдин у Кодака на Казыевом перевозе переправились через Днепр, сообщил Д. Жеребцову и С. Титову их пристав в Бахчисарае Муртаза Сулешев⁵⁷. Чигиринский наказной полковник Павел Безштанько доносил 1 октября, что до 50 тыс. татар стоят на р. Ингул, под Каменкой⁵⁸. Возможно, это был передовой отряд ханского 100 тыс. войска. На Ингуле начинался один из важнейших торговых шляхов Украины — Соломенный, который шел прямо на Киев. Таким образом, дождавшись ухода казаков с моря, удостоверившись в том, что нападения в этом году больше не последует, татары ударили по тылам русско-украинской армии, которая в середине сентября 1655 г. осаждала Львов.

Выступив из-под Белой Церкви 1 и 2 июля, В.В. Бутурлин и Б. Хмельницкий двинулись на Брацлав, Бар, Каменец, отдельные отряды были высланы на Зиньков и Межибож. Не рассчитывая задержаться под Каменец-Подольский, Хмельницкий тем не менее приступает к его осаде.

Осаду с Каменец-Подольского Хмельницкий и В.В. Бутурлин сняли, по-видимому, где-то около 20 августа. Прекращения осады потребовали резкие перемены внутреннего и международного положения Речи Посполитой после начала польско-шведской войны. К августу 1655 г. русские войска овладели Вильно и начали продвижение на запад с целью выйти к Варшаве. С севера стремительно наступал Карл X Густав. 8 августа Ян Казимир покинул Варшаву и начал отходить на Краков. Часть шведских сил под командой Виттенберга бросилась его преследовать, в то время как другие отряды под командой короля 29 августа овладели без боя столицей. От Кракова (который сдался после упорных боев 7 октября) Карл X намеревался предпринять марш на Львов⁵⁹.

В этих условиях создавалась возможность непосредственной координации военных действий против общего врага, о чем в русско-украинско-шведских отношениях речь шла уже давно. Вместе с тем нужно было спешить к Львову, чтобы опередить возможного союзника и не дать ему захватить те земли, которые по праву должны были войти в состав Украины. Именно так расценивали поход на Львов современники⁶⁰.

Русские и украинские отряды подошли к Львову и 16 сентября осадили город. Это был последний крупный город, еще признававший власть Яна Казимира, который уже бежал из Речи Посполитой. Настоящим спасением для короля была перемена московского внешнеполитического курса на борьбу за выход к Балтике и, как следствие, переговоры о перемирии России и Речи Посполитой.

Другой источник спасения Речи Посполитой видели в татарской помощи. 23 июля в королевскую ставку прибыл для переговоров о совместных военных действиях Дедеш-ага. Встреча едва не сорвалась из-за того, что Ян Казимир столь стремительно приближался к границам своего государства, что татарские послы лишь с большим трудом настигли его уже у порога Силезии. Хан опасался чрезмерного усиления Украины и России в случае окончательного поражения Польши. Говорить в такой ситуации о какой-то денежной плате было смешно, а потому Дедеш-ага лишь заверил Яна Казимира, что помощь будет оказана немедленно и с этим поспешил в Бахчисарай. Ему не повезло. В пути разведчики Хмельницкого перехватили ханского посла, и волей-неволей Дедеш-ага вынужден был сопровождать гетмана и В.В. Бутурлина при осаде Львова⁶¹.

Осада Львова в 1655 г. с достаточными подробностями освещена в литературе⁶², а потому детально останавливаться на ней нецелесообразно.

Подойдя к городу и организовав осаду, Хмельницкий и В.В. Бутурлин тотчас же отправили из лагеря многочисленные дозорные отряды с задачей следить за появлением в тылу татар, искать главные силы польских войск. Очень скоро выяснилось, что С. Потоцкий стоит поблизости со всеми своими отрядами, насчитывающими едва 4—5 тыс. человек⁶³. 19 сентября в сражении под Городком эти остатки войск Речи Посполитой были разгромлены. Казацкие отряды и русские ратные люди больше практически нигде не встречали сопротивления.

Тратить людские и материальные ресурсы на штурм Львовских укреплений Хмельницкий и Бутурлин сочли излишним. Город, казалось, ничто не могло спасти, а поэтому ограничились блокадой города. Тактика блокады позволяла сократить основное ядро войск, и Хмельницкий многим своим отрядам, уходящим в рейды, приказывал прямо с берегов Сана и Вислы возвращаться домой⁶⁴. Русско-казацкие отряды, порой довольно значительные, были отправлены из лагеря по всем направлениям. Они доходили до Вислы и Сана, захватили Ярослав, Ленчно, Парчив, Томашев, Раву, Белз, многие другие города по Висле, и наконец отряд под командой П.И. Потемкина и Данилы Выговского овладел Люблином, дошел до Пулавы и Казимира Дольного. Закрепляться в этих городках не стали. Ограничились присягой горожан на верность царю. Взяв в люблинском костеле часть остатков Святого Креста, Потемкин 15 октября был уже под Львовом. (Люблинское духовенство уверяло впоследствии своих прихожан, что П.И. Потемкину всучили фальшивку⁶⁵.)

Примечания

1. АЮЗР. Т. 14. С. 565. 1655 марта 21. — Б. Хмельницкий к В.Б. Шереметеву.

2. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1059. 1655 апреля 12/24. — Реляция С. Лянцкоронского королю.

3. Там же. С. 1059. 1655 апреля 13/23. — Письмо дворецкого канцлера Корецыньского к неизвестному.

4. Там же. С. 1058. 1655 конец марта. — Реляция К. Тышкевича С. Потоцкому.

5. Мальцев А.Н. Указ. соч. С. 66—76.

6. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 157 об. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

7. Там же. Л. 158.

8. Там же. Л. 134.

9. Там же. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

10. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1076. 1655 апреля 23/мая 3. — Расспросные речи пленного казака Кости.

11. Там же.

12. АЮЗР. Т. 14. С. 525. 1655 февраля 22. — Б. Хмельницкий к царю; Документи... С. 413. 1655 февраля 26. — Б. Хмельницкий к Никону.

13. Мальцев А.Н. Указ. соч. С. 27.

14. Там же. С. 77; Акты Московского государства. СПб., 1894. Т. II. С. 402. 1655 марта 23. — Указ В.В. Бутурлину. (Далее: АМГ).

15. Мальцев А.Н. Указ. соч. С. 25.

16. АМГ. Т. II. С. 398. 1655 марта 10. — Указ А.Н. Трубецкому.

17. Мальцев А.Н. Указ. соч. С. 79.

18. АЮЗР. Т. 14. С. 566. 1655 марта 21. — Б. Хмельницкий к В.Б. Шереметеву.

19. Мальцев А.Н. Указ. соч. С. 79.

20. ЦГАДА. Ф. 119. Калмыцкие дела. Оп. 1. 1655. Стб. Л. 85—86. 1655 апреля 4. — Указ. Г.С. Куракину. Ввиду отбытия царя в армию Куракин был оставлен в Москве для ведения дел.

21. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1077. 1655 мая 12/22. — Донесение молдавского посла из Чигирина.

22. Жерела до історії України — Руси. Львів, 1911, Т. XII. С. 346. 1655 апреля 14/24. — Донесение С. Редигера в Вену.

23. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 101. об., 125. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова; Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1076. 1655 апреля 23/ мая 3. — Расспросные речи казака Кости.

24. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом Оп. 1. Кн. 37. Л. 101 об. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

25. Там же. Л. 102. Сефергазы, явно запугивая, утверждал, что направил 39 галер; на Дону распространились слухи о прибытии 24 галер, под Азовом не было пи одной. (РИБ. Пг., 1917. Т. XXXII. С. 1). 1655 конец мая. — Отписка В.Г. Фефилатьева.

26. Там же. Л. 157.

27. Там же. Л. 157 об.

28. РИБ. Т. XXXII. С. 22. 1655 июль. — Войсковая отписка; РИБ. Т. XXXIV. С. 45. 1655 осень. — Войсковая отписка.

29. РИБ. Т. XXXII. С. 29. 1655 августа 23. — Расспросные речи казака К. Дмитриева.

30. Там же. С. 53. — Расспросные речи П. Федорова и К. Яковлева.

31. ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 382. Л. 288—289. 1655 сентября 3. — Отписка И.И. Ромодановского.

32. Санитарные кордоны были сняты в начале сентября, но в некоторых местах их держали до конца месяца (ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 346. Л. 10. 1655 сентября после 8). — Отписка воеводы И. Акинфова; Л. 11—13. 1655. — Отписка В.Г. Фефилатьева.

33. Там же. Л. 411. 1655 июня 18. — Отписка В.В. Бутурлина; Л. 412. 1655 июня 18. — Расспросные речи татарских языков.

34. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 163. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

35. ЦГАДА. Ф. 111. Донские дела. Он. 1. 1655. Стб. 1. Л. 3. 1655 июня после 14. — Отписка В. Г, Фефилатьева.

36. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1089—1090.

37. РИБ. СПб., 1917. Т. XXXIV. Кн. 5. Донские дела. С. 45. 1655 ноября после 7 — начало декабря. — Войсковая отписка, полученная в Москве 10 декабря.

38. Там же. С. 6. 1655 июня 24. — Расспросные речи валуйского станичника И. Савина; С. 14. 1655 августа 23. — Расспросные речи станичника К. Дмитриева.

39. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 164 об. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

40. Там же; РИБ. Т. XXXIV. С. 27, 1655 августа 23. — Расспросные речи К. Дмитриева и В. Никитина; С. 6. 1655 июня 24. — Расспросные речи И. Савина.

41. РИБ. Т. XXXIV. С. 53. 1655 декабря 11. — Расспросные речи К. Яковлева и П. Федорова.

42. Там же. С. 46. 1655 ноября 7 — начало декабря. — Войсковая отписка.

43. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 166 об., 167 об. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова; РИБ. Т. XXXIV. С. 28. 1655 августа 23. — Расспросные речи К. Дмитриева и В. Никитина; ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 382. Л. 286. 1655 сентября 3. — Отписка И.И. Ромодановского.

44. РИБ. Т. XXXIV. С. 47—48. 1655 ноября 7 — начало декабря. — Войсковая отписка.

45. Там же. С. 53. Расспросные речи П. Федорова и К. Яковлева.

46. Там же. С. 29. 1655 августа 23. — Расспросные речи К. Дмитриева и В. Никитина.

47. Там же. С. 46. 1655 ноября 7 — начало декабря. — Войсковая отписка.

48. Документи... С. 442. 1655 июля 26. — Б. Хмельницкий к царю.

49. Там же.

50. Там же.

51. ЦГАДА, Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 166. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова; Документи... С. / 442. 1655 июля 26. — Хмельницкий к царю.

52. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. — Л. 181. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

53. Там же. Л. 188 об., 191. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

54. Там же. Л. 191 об. То же.

55. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1137.

56. ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 382. Л. 280—281. 1655 августа после 27. — Отписка яблоновского воеводы И.И. Ромодановского. Будники — люди, ушедшие на промысел, для житья они строили (по-украински: «будували») жилье. (Компан О.С. Указ. соч. С. 261).

57. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 193. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

58. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1137. 1655 сентября 30. — Лист П. Безштанько.

59. Polska w okresie... S. 55—59.

60. АМГ. Т. II. С. 462. 1655 ноября 26. — Расспросные речи в Могилеве жителя села Буйницы В. Никитина.

61. Polska w okresie... S. 468.

62. Мальцев А.Н. Указ. соч. С. 101—102; Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 591—594.

63. ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 362. Л. 342. 1656 января 7. — Расспросные речи А. Войны; Л. 346. 1656 января 7. — Расспросные речи С. Курока.

64. АЮЗР. Т. 14. С. 880. 1655 ноября 14. — Отписка киевского воеводы Ф.Ф. Волконского.

65. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1126—1127. 1655 октября 5. — Отписка В.В. Бутурлина о походе П.И. Потемкина на Люблин; немецкая реляция о разорении Люблина.