Поражение крымских татар под Озерной и снижение их военной активности в 1656 г.

Стотысячная татарская орда появилась в пределах Украины как раз в то время, когда основные силы русского и украинского войска начали осаду Львова. Однако перейдя Днепр и создав угрозу тылам, отряды татар продолжали действовать лишь в междуречье Днепра и Буга, не спешили на помощь осажденному Львову. 16 октября киевский полковник Антон Жданович предупреждал воевод Ф.Ф. Волконского и Ф.С. Куракина о появлении тысячного отряда татар под Васильковым. Разведчики Ждановича наблюдали за татарами до тех пор, пока они не свернули на юг по Сенному шляху и не пошли в сторону Белгорода-Днестровского (Аккермана). Встревоженные воеводы немедленно отписали в царскую ставку, а сами начали собирать население из прилежащих сел в город и готовиться к обороне¹.

Это был скорее всего один из чамбулов 50-тысячного авангарда татарских орд, появившегося в первых числах октября на Ингуле. 10 октября авангард, которым командовал нуретдин Адиль-Гирей, появился под Ольшанкой и в других местах Белоцерковского полка². Две недели спустя Адиль-Гирей писал Яну Казимиру, что его полки готовы выступить в поход и, уже покинув Острополь, идут на Гончарыху, но он ничего не знает о месте нахождения коронного войска (татары отлично знали или, во всяком случае, имели все основания предполагать, что войска уже нет), а потому часть своего отряда под командой Каммамбет-мурзы он направил к Каменец-Подольскому. Следом за ним, уверял Адиль-Гирей, выступят и основные силы под командой хана³. Основные силы Магомет-Гирея в это время отошли от Кодака и Казыева перевоза в район Белгород-Днестровского. В их составе, кроме крымских татар, были 2000 ногайцев Чабан-мурзы, темрюцкие черкесы, со дня на день должны были подготовиться к походу и белгородские татары⁴.

Тем временем передовые отряды Адиль-Гирея устремились к Каменцу, все сжигая и грабя на своем пути. Они не щадили ни русских, ни украинцев, ни поляков. Высланный комендантом П. Потоцким из Каменец-Подольского для встречи польский отряд был разгромлен и часть его попала в плен. Под Каменцом выяснилось окончательно, что коронного войска не существует. Татары попали в очень сложное положение: нужно было либо примириться с соединением западноукраинских земель с Россией и Украиной, либо начать бой, не имея союзника и даже не дождавшись подхода основных своих сил. Адиль-Гирей ринулся к Львову⁵. В конце октября под Збаражем он соединился с основными силами татар под командой самого хана.

Первые сведения о приближающихся татарах в лагере под Львовом получили (скорее всего) от молдавского господаря Стефана 24 октября. В этот день В.В. Бутурлин держал в руках грамоту, сообщавшую о том, что татары стоят уже под Чолганским Камнем. Известия эти подтвердили 27 октября разведчики сотника Михаила Менковского. Разъезд Менковского привез и весть о разгроме татарами небольшого русского отряда. Этот отряд был направлен к царю с письмами о военных успехах и подарками. Особенно неприятным для русского командования было то, что в отряде находились отпрыски титулованных русских боярских фамилий, которые ожидали в Москве новых наград, а оказались в татарском плену. Это был сын А.В. Бутурлина — И.А. Бутурлин, капитан Андрей Колычев, ротмистр П. Чихачев, сокольничий Л. Григорьев, И. Ярышкин. (Они были разменены после заключения договора Хмельницкого с ханом⁶.)

Ничего не оставалось делать, как спешно заключить договор с осажденным городом, чтобы получить со Львова хотя бы контрибуцию и разослать гонцов на поиски и сбор русско-казацких отрядов с приказом немедленно следовать в лагерь. Дождаться возвращения всех отрядов, конечно же, не удалось: уже на следующий день, 28 октября, украинские полки отошли от Львова навстречу татарам, а полки В.В. Бутурлина выступили в поход 31 октября, после возвращения рейдовых отрядов.

Сложным было положение татар, оказавшихся без союзника, но сложным было и положение русско-казацкого войска, отрезанного татарами от тылов. 12 октября в Киев прибыли гонцы с царскими грамотами из Могилева к В.В. Бутурлину. Как водится, гонцы потребовали срочно дать им подводы, но в городе абсолютно не имели представления, где находятся полки. Ни одного гонца от гетмана или воеводы не появлялось. Волконский пытался сам уточнить место нахождения войска, вместе с киевским полковником Антоном Ждановичем он посылал разъезды, но проехать в армию разъезды не могли: рассеянные мелкие отряды татар напрочь блокировали дороги. «А татарская война учала быть октября с 4 числа около Киева поблиску»⁷.

«Татарская война» разразилась не только вокруг Киева. Выше упоминали военные действия татар на Ингуле, под Кодаком, Белой Церковью. В письме к коронному гетману С. Потоцкому Магомет-Гирей так ограничивает район военных действий татар: «Мы со своей стороны тоже послужили не только тем, что часть Украины предали огню и железом высекли, но и то войско, что возвращалось из-под Львова с загонами, — мы их ни одного не пустили, и будут наши пути, мощенные трупами, крепче на много лет от Каменки и до Зборова»⁸. Что и говорить, картина впечатляющая. Отряды, возвращающиеся домой после удачных походов к Сапу и Висле, должны были усилить оборону границы от татар, предпринимать походы на Крым. 12 ноября на ногайских татар напал какой-то отряд, в состав которого входили запорожцы, казаки переяславского и других полков, скорее всего — Полтавского. Отогнав много скота, казаки разгромили погоню и благополучно вернулись на Украину⁹.

Главные события развертывались под Львовом и Збаражем. Отойдя от Львова к Глинянам, узнали, что хан со всем своим войском, насчитывавшим около 100 тыс., стоит под Збаражем. 4 ноября русское и украинское войско выступило против татар в направлении на Белый Камень, предполагая здесь перехватить неприятеля. Двигаться нужно было как можно быстрее, и почти весь обоз и добычу Хмельницкий отправил с отдельным отрядом. Татарские разведчики, вероятно, заметили, что обоз отправлен отдельно от войска и поспешили этим воспользоваться. Под Заложицами обоз был окружен.

Когда узнали об окружении обоза, тотчас же собрали казаки раду, на которой решали, что делать: наступать ли на татар медленно, «оборонной рукой» (т. е. в ограждении боевых возов, вагенбургом) или нанести стремительный удар. По-видимому, выбрали последнее, так как уже на другой день, 5 ноября, казацкие отряды стояли в Заложицах. Здесь, несомненно, пришлось отабориться: московские ратные люди не поспевали за стремительным казацким войском из-за перегруженных возов и тяжелых переправ. Только через три дня полки В.В. Бутурлина прибыли к Заложицам.

Чтобы перехватить войска хана и не дать ему отойти на юг, нужно было следовать на Тарнополь и Збараж. Узнав о том, что из Заложиц Хмельницкий повернул к Тарнополю, хан сразу же собрал совет с беями и мурзами, на котором решали, что делать: ждать ли Хмельницкого под Збаражем или идти навстречу? Решили выступить навстречу. Хан был уверен в победе и опасался упустить Хмельницкого, а потому рассеял свои отряды из коша по различным направлениям. Один из них находился в Заложицах, другие были направлены в Микулинцы, Теребовль, Струсив — с последним отрядом отбыл и сам хан¹⁰.

Тем временем разведка Хмельницкого установила, что орда намерена двигаться в направлении Тарнополя и основная цель ее — разгром казацкого войска.

Воспользовавшись задержкой В.В. Бутурлина, Сефергазы-ага, участвовавший в этом походе, направил к Хмельницкому посланцев «с таким секретным оповещением, что хан пришел не для того, чтобы биться с казаками, а больше для того, чтобы отомстить за кривды, учиненные им от москалей: "Вы, говорит, войну ведете, чтобы вольности добывать, а великий князь Московский вас уважает за своих подданных и пишет как к своим холопам"». Впрочем, посланец прибыл не столько для переговоров, «сколько для разведки войска». Принял его Хмельницкий с приязнью и поскорее отправил обратно с какими-то секретными поручениями¹¹. (Секретными, надо думать, эти поручения были от войска, но не от В.В. Бутурлина, который знал о переговорах — см. гл. III).

8 ноября русско-казацкий табор двинулся из Заложиц на юг, в направлении на Озерную. Тотчас же орда атаковала правый фланг, на котором двигались полки под командой Г.Г. Ромодановского. Атака захлебнулась, но татарам удалось убить двух «знатных людей», и несколько дворян попало в плен.

Общее направление движения было на Тарнополь, куда, как узнал Хмельницкий от разведки, стремился хан. Движение затрудняли многочисленные реки и речки, разлившиеся в осеннее время. Особо сложной оказалась переправа у местечка Озерная. К Озерной русско-украинское войско подошло 9 ноября. Как обычно, переправлялись в два этапа: одни переправляются, другие охраняют. Первыми переправлялись украинцы, на другой день, 10 ноября, начали переправляться русские. Желая воспользоваться тем, что переправа фактически разорвала обоз на две части, рассеянные ранее по разным направлениям татарские отряды устремились к Озерной. Первыми подошли ногайские мурзы. Хан велел ударить со всех сторон: спереди — на обоз гетмана, сзади — на обоз В.В. Бутурлина и Г.Г. Ромодановского, слева — на обоз А.В. Бутурлина, «дабы разорвать наш обоз около переправы», но успеха не имели. Другие татарские отряды подошли лишь к вечеру 9 ноября и в этот день не участвовали в сражении¹².

Русско-украинское войско попало в очень трудное положение. Выход мог быть только один — завершить переправу, не допустить противника к возам. Конные и пешие полки выдвинулись за линию боевых возов и сдерживали неприятеля. Таким образом, удалось завершить переправу, сомкнуть возы и продолжать бой в более выгодных условиях. «И был бой великий с утра и до вечера» — так несколько эпически пишет В.В. Бутурлин в своей отписке. На другой день, 11 ноября, хан вновь прислал к Хмельницкому с уговорами отойти от России и выдать русские полки татарам. На старшинской раде вынесли решение, «что они нас не выдадут, а головы свои за нас положат»¹³.

Вновь возобновились атаки, на этот раз на правый фланг табора, где стояли русские. Впрочем, атаки татар были довольно вялыми. В трех русских полках не оказалось ни одного убитого, раненых было 90 человек. Увидев, что табор крепко обороняется и казаки не намерены соглашаться на коварное требование татар — выдать русских воевод и ратных людей, хан приказал отступить на 10 верст¹⁴.

Ночью татары вновь прислали тайно в стаи гетмана с предложением начать переговоры о мире, а на другой день, 12 ноября, хан еще раз попытался разведать боем крепость русских полков. На этот раз достаточно было несколько артиллерийских выстрелов, чтобы заставить татар отойти на почтительное расстояние и побыстрее завершить переговоры с гетманом о мире и размене пленными. После чего хан ушел в Молдавию, а соединенные русско-украинские силы — на Украину. Русские полки стали табором, как и ранее, под Белой Церковью¹⁵.

По условиям заключенного 12 ноября договора должен был состояться обмен пленными. Прямых свидетельств о том, что обмен произошел, в источниках не содержится, но есть косвенные данные, позволяющие предположить факт обмена. Приведенное выше свидетельствует о том, что татары набрали довольно многочисленный полон. Полон был так велик, что «протеже» Хмельницкого в ставке Карла X с тревогой писал гетману, что распространились слухи о страшном поражении его от татар, но он этому не верит, «понеже водные повсюду дороги и проезды удобны»¹⁶.

Казалось бы, в Крым должен был проследовать многочисленный полон. В действительности дело обстояло совсем наоборот. 20 декабря русские толмачи узнали на бахчисарайском базаре о том, что хан пришел из Молдавии в Белгород со всеми ратными людьми, «а полону и никакие здобычи татаровя с собою не везут ничего»¹⁷. Можно предположить: это результат обмена.

Итак, с середины ноября до 20 декабря 1655 г. основные силы татар находились в Молдавии и в Буджацких степях. Поход на Украину закончился неудачно для Магомет-Гирея и в политическом, и в военном отношении.

В ханстве восприняли результат похода именно так. «Торговый арменин Мурад» и некий «волошенин» рассказывали Култумышеву и Немичеву, как хан был на Украине и его «московские люди и запорожские черкасы осадили и бой с ними учинили, и на том де бою татар побито, в полон побрано много». От других крымчаков, приходивших на стан, Д. Жеребцов и С. Титов слышали, что татар побито под Озерной 10 тыс.¹⁸

Воссоединение Украины с Россией оказалось скрепленным новыми победами над Речью Посполитой и Крымским ханством.

Для татар набег кончился неудачно, но для Речи Посполитой и Яна Казимира этот набег оказался поистине спасительным. Он оставил в руках короля территориальную базу в районе Львова и Предкарпатья, опираясь на которую удалось создать Титттовецкую конфедерацию.

Попытки Карла X в январе 1655 — феврале 1656 г. овладеть этими землями закончились неудачно, но положение Карла X все еще было достаточно прочным. Следовательно, осенью 1655 и весной 1656 г. оставалась вполне реальная основа для союза России и Швеции. Выше уже говорилось, что разгром татар позволил Хмельницкому активизировать переговоры о создании антипольской коалиции в составе России, Швеции, Украины, Дунайских княжеств.

Ликвидация непосредственной опасности Украине с юга и сильнейшее ослабление Речи Посполитой привели к тому, что потребовалось обсуждение сложившейся ситуации, выработка новых планов, новых задач борьбы. В ходе этих переговоров с Карлом X Хмельницкий едва ли не впервые поставил вопрос о развитии международной ситуации в случае падения Речи Посполитой. Становясь своего рода «наследником» Яна Казимира, Карл X неизбежно должен был столкнуться и с целым рядом проблем, которые стояли перед Речью Посполитой. Одной из таких проблем, которая встала бы перед шведским королем, была проблема борьбы против Османской империи. В инструкции Даниилу от 18 октября 1655 г. гетман предлагает план широкой антитурецкой коалиции в составе Швеции, России с Украиной «и другими народами», пишет Хмельницкий¹⁹, имея в виду Венецию, которая вела войну с Турцией, а также дунайские княжества, которые обратились через гетмана в Москву с такой же идеей, а может быть, и славянские народы Балканского полуострова.

Обсуждали сложившееся положение и с В.В. Бутурлиным. Показательна сама постановка вопросов. 6 декабря 1655 г. В.В. Бутурлин принимал генерального писаря И. Выговского. Обсуждали план военных действий на весну 1656 г. Выговский спрашивал: стоять ли им «у своих царского величества черкасских городов, или идти против Речи Посполитой». Далее следовала информация о положении в Польше, прямо подталкивавшая на заключение союза со Швецией: великополяне «отложились от Свийского короля», трансильванский князь Д. Ракоци потребовал избрать его польским королем, угрожая в противном случае войной и вторжением турок, татар, валахов и мультян. В случае избрания его королем Ракоци обещает разгромить шведов и отвоевать Украину²⁰. Вывод напрашивается сам собой — помогая Карлу X Густаву, русский царь сохранит за собой Украину.

До настоящего времени остается не совсем понятным, почему вскоре после довольно удачного, победоносного похода летом и осенью 1655 г. В.В. Бутурлин впал в немилость. М.С. Грушевский на основе сведений Павла Алепоского (находился в свите александрийского патриарха Паисия, когда тот в 1655 г. предпринял поездку «за милостиней» в Москву) утверждает, что опала В.В. Бутурлина вызвана была следующими обстоятельствами: он брал взятки с осажденных городов и замков; взяв города, грабил их, а не укреплял под своей властью, помирился с ханом. Бутурлин якобы, узнав о недовольстве царя, выпил яд. Слуги его обрядили господина по московским обычаям и намеревались везти в Москву. Когда они были уже в дороге, царь отдал приказ сжечь разгневавшего его боярина, но по просьбе патриарха отменил этот приказ и согласился похоронить его в Чудовом монастыре²¹. В действительности В.В. Бутурлин умер от раны, полученной в битве при Озерной²².

Измышления Алепского нужны были М.С. Грушевскому скорее всего для того, что бы лишний раз показать жестокость и неблагодарность царя: с именем В.В. Бутурлина связана Переяславская рада 1654 г., Мартовские статьи, выработавшие условия автономии Украины, наконец, успешный поход 1655 г. Но можно ли считать причинами недовольства то, что отмечали П. Алепский и М. Грушевский? К миру с Крымским ханством Россия стремилась, и за мирный договор наказать Бутурлина никак не могли. Что касается грабежа взятых городов вместо «укрепления» их за Россией, то это был обычный прием ведения войны. Такой аргумент мог послужить поводом, но отнюдь не причиной опалы. Поводом можно было считать и взятки с неприятельских городов.

Причина, думается, в другом. В.В. Бутурлин как никто из русских людей понимал значение воссоединения Украины с Россией, внутреннюю ситуацию на Украине. Опыт незаурядного дипломата, мудрость талантливого военачальника подсказывали ему, что борьба за Украину не кончена, что необходимо добить противника, продиктовать ему свою волю и, полностью решив задачу воссоединения всех украинских и белорусских земель (включая и западные земли), переходить к другим проблемам.

Между тем в декабре 1655 г. правительство России меняет внешнеполитический курс, посчитав украинский вопрос решенным, переключается на борьбу за выход в Балтийское море. В.В. Бутурлин вполне мог оказаться противником нового курса и угодить в опалу именно в это время.

После очередного разгрома татар и возобновления мирных переговоров с ханом обстановка на южной степной границе Украины стабилизируется.

31 декабря Магомет-Гирей, а 19 января 1656 г. нуретдин вернулись в Бахчисарай. От Озерной «шли в обход подле Волоскую землю да на Очак. А напрям итить от черкас заблюлися потому: черкасы ждали царя у реки Днепра на перевозе против устья реки Буга»²³.

Магомет-Гирей обошел казацкую заставу. Недождавшись его, казаки напали на ногайские улусы Урмаметевых, «конские и животинные стада отогнали. А Урмаметевы де в те поры кочевали вниз по Днепру, а от Очакова неподалеку, в урочище на Булдурук»²⁴. Поход этот скорее всего предпринят запорожцами без согласия и вопреки воле гетмана. Хмельницкий в эти месяцы писал на Дон с просьбой воздержаться от набегов на Крым.

В степи складывается обычная обстановка крайне неустойчивого равновесия сил. Казацкие и татарские отряды непрерывно патрулировали границу. 1 декабря донской станичник Гаврило Угримов рассказывал на посольском стане в Крыму: на пути от Северного Донца в Крым во многих местах наезжал от станичные стежки и татарские становища. «А знатно де то, что теми стешками до реки до Северного Донца в проезжую станицу ездят ногайцы для проведывания про калмыков, чтобы де калмыки на их нагайские кочевья безвестно не пришли». Ногайские улусы кочуют южнее: по Молочным Водам и у Перекопа²⁵. В конце ноября — начале декабря на южных границах Белгородской черты, под Валуйками, новых татарских сакм не появлялось²⁶. За Донец не решались переправляться даже сторожевые отряды татар. 8 декабря в Валуйки прибыл с Дона купец Федор Крашенинников, который побывал в Святогорском монастыре и слышал от игумена, что калмыки переправились через Волгу на правый берег, а татары, опасаясь калмыков, рассылают сторожевые отряды только до Донца²⁷.

В новых условиях ослабления и упадка Речи Посполитой, когда все коренные польские земли оказались захваченными Швецией, когда королевская армия практически перестала существовать, поддержка Яна Казимира становилась для Крыма делом все более и более обременительным. Нужно было еще раз думать, по какому пути развивать свои международные дела дальше. Этим объясняется относительно спокойная обстановка в районе Дона, на южных рубежах России.

Хмельницкий и московское правительство попытались использовать сложившееся положение хотя бы для того, чтобы нейтрализовать Крымское ханство.

Итогом всех этих действий явилась царская грамота на Дон от 13 января 1656 г., в которой сообщали, что Хмельницкий помирился с татарами «на том, что им быть меж себя в дружбе и в любви. И покаместа они в Войску Запорожском украинные городы от Крымской стороны устроят, и в то б время вашему Донскому Войску на море не ходить и с крымцы и с азовцы ссоры нелюбья не чинить»²⁸. В этой грамоте обращает на себя внимание следующее изменение: в предшествующих царских грамотах традиционной была формулировка: на море не ходить до тех пор, пока крымские татары не станут чинить «зацепок», не станут сами нападать. Здесь же отсрочка похода дается только до того времени, как Хмельницкий организует оборону рубежей. Вместе с тем казакам предлагалось по-прежнему не очень доверять татарам и «жить на Дону с великим бережением».

Основания для такого беспокойства были. 7 февраля 1656 г. Д. Жеребцову и С. Титову стало известно от пришедшего на стан польского полонянина Казимира Стрелковского о том, что в самое ближайшее время ожидается заседание ханского дивана, на котором будут решать вопрос о походе: куда идти — против шведских войск, на Украину или на русские земли²⁹. Любой из этих вариантов был равно опасен, ибо ставил под удар либо украинские, либо южнорусские области. Ханский золотописец Аджибаки-челеби прямо говорил переводчику Араслану Култумышеву, что набег будет на русские города и начнут его «с Егорьева дня», т. е. 23 апреля³⁰.

16 февраля 1656 г. тот же Казимир Стрелковский сообщал, что на ханском диване решили направить на помощь королю против шведов двоюродного внука хана, тоже Магомет-Гирея. Стрелковский говорил, что размен пленными с казаками практически прекращен сразу после того, как ханские отряды вернулись с Украины в Крым³¹. В самой Речи Посполитой ожидали эту татарскую помощь с нетерпением, хотя и видели всю ее тяжесть. Ян Казимир писал к архиепископу Гнезненскому Енджею Лещиньскому: «...орда отошла, при которой, несомненно, к единству войско наше быстрее придти могло. ...Надеемся, что татары с возвращением благородного Шумовского, которого мы туда послали, прибудут к нам и казаков на услугу нашу потянут...»³². В ответном письме Е. Лещиньский возражал: «На татар не возлагаю никакой надежды, ибо им только ворваться и опустошить край, а потом прочь уйти. Следовательно, их нужно знатно подкупать. Казакам, хотя бы уже и теперь твердый с ними мир заключен, доверять полностью еще не годится... Нужны деньги на приобретение татар и, возможно, казацкой старшины. То все потребует не одну и не две сотни тысяч (злотых. — Г.С.), миллионами тут нужно будет сыпать, а мы теперь и сто тысяч достать не можем и бог знает, когда будем в состоянии за таким полным Речи Посполитой опустошением»³³.

Как и следовало ожидать, мир на украинско-татарской границе носил весьма условный характер. Хмельницкий в своих универсалах, правда, категорически требовал не нарушать мира, в письме к калге Казы-Гирею он призывал татар блюсти присягу и особенно наблюдать за своевольными ногайцами. В этом же письме гетман жаловался, что ногайцы напали на Брацлавский полк и сильно разграбили пограничные городки³⁴.

В следующем, 1656 г. Россия объявляет 17 мая войну Швеции и 21 августа русские войска осаждают Ригу. Значительные силы шведов оказались скованными в Прибалтике, что позволило Яну Казимиру начать наступление и 29 августа освободить Варшаву.

Между тем осада Риги затянулась, так как отсутствие флота не позволило блокировать город со стороны моря. Среди наемных офицеров-иностранцев возникла измена. Изменники предупредили осажденных о готовящемся штурме и указали места складов боеприпасов. В результате удачной вылазки русские отряды были разгромлены под стенами Риги и в октябре 1656 г. осада была снята³⁵.

Что касается Крымского ханства, то на протяжении 1656 г. оно сохранило относительно мирные отношения с Украиной и Россией, хотя продолжались обычные нападения на пограничные земли. Военные неудачи Крыма вызвали усиление активности донского казачества и калмыков. 27 февраля в Бахчисарае распространился слух о нападении калмыцкого отряда. Разгрому подверглись улусы ногайских мурз Урмаметевых, кочевавших по Молочным Водам. Угнали много лошадей, захватили большой полон. Калмыков пришло всего 800 человек. Хан приказал расправиться с дерзкими наездниками и отправил за ними в погоню отряд Карач-бея перекопского. Бежавшие из калмыцкого плена татары сообщили, что обратно калмыки движутся чрезвычайно медленно, обремененные большим количеством награбленного, угнанной скотиной³⁶.

На Дону численность калмыцкого отряда определилась в 1500 человек³⁷. Такой разнобой в определении численности калмыков можно объяснить тем, что к Молочным Водам подошла только часть отряда, другие же участвовали в походе и стояли у границы ханства. Обратно калмыки переправлялись через Дон у станицы Семикоркорской, прихватив с собой в полон заодно и двух донских казаков. Другая часть отряда калмыков численностью в 500 человек была замечена донскими казаками 16 февраля у Азова³⁸.

Нападения калмыцких отрядов в 1656 г. оказались не столь эффективными, как на это рассчитывали в Москве. Татары имели возможность взять реванш и отомстить казакам за весенний и летний походы 1655 г.

12 января 1656 г. азовский бей Муртаза разорил окрестности Черкасска. Вместе с азовским гарнизоном в набеге участвовали крымские татары и кабардинцы, «многих казаков изгоном поимали и порубили»³⁹. Поскольку гарнизон Азова насчитывал около 1500 человек, можно предположить, что не меньше участвовало и в набеге. 16 февраля отряд азовских татар в 300 человек приходил под Черкасск и дал бой. 20 февраля азовцы напали на казаков и захватили несколько человек на рыбной ловле⁴⁰. «И те, государь, задоры их к нам, а не наши к ним, — писали казаки в Москву, — не дадут азовцы ныне за рыбою и за дровы из города выйти: беспрестанно, государь, приходы и задоры их, азовцы, с крымскими людьми к нам, а не наши к ним»⁴¹. Впрочем, дальнейший текст цитированной войсковой отписки заставляет усомниться: не сгустили ли краски казаки? «Больше, государь, тритцати человек казаков у нас в тех частых оне своих приходах переимали»⁴². Скорее всего эти «частые приходы» носили характер рейдов за языками, характер разведки. Цитированную войсковую отписку доставила в Москву станица донских казаков во главе с Петром Шевыревым. В расспросе в Посольском приказе П. Шевырев тоже говорил, что из Азова часто стали нападать на казаков татары, однако, противореча сам себе, проговаривается: между Черкасском и Валуйками «в степи ратных никаких людей нет, и сакмы никакой не переезжали»⁴³.

Явно преувеличенные сведения дает П. Шевырев и о гарнизоне Азова. Он утверждает, что в городе сосредоточено 5000 пехоты янычар и конницы. По данным сына боярского С. Протасьева, привезшего 7 июня на Дон царское жалование, гарнизон Азова насчитывал до 1500 человек⁴⁴.

17 февраля 1656 г. на Дону получили царскую грамоту, в которой писалось, что в связи с заключением договора между Хмельницким и ханом казакам надлежит временно прекратить походы на Крым. В казацких кругах этим договором были весьма недовольны⁴⁵.

Станица П. Шевырева явно имела целью преувеличить степень остроты противоречий с Крымом. Мир России и Крыма затруднял возможность казацких морских и сухопутных походов. Следовательно, «хлеб казацкий» и «зипуны» уже не поступали в казну Войска Донского и в закрома казаков, а это означало новые сложности существования на Дону. Запрещение морских походов воспринималось там весьма и весьма болезненно, а потому перед Шевыревым стояла задача доказать необходимость похода на Крым⁴⁶.

В Москве слишком дорожили открывшейся возможностью установить мирные отношения хана с Хмельницким, а потому в новой грамоте еще раз потребовали временно прекратить такие походы. Чтобы как-то компенсировать «убытки» казацкой старшины из Москвы было послано жалование в двойном размере: 2000 руб. денег, 2000 четей хлеба, по 50 пудов свинца и пороха. Это царское жалование и грамоту получили на Дону 6 июня⁴⁷. 7 июня вопреки указу царя донские казаки напали на Азов и попытались штурмом овладеть городом. Это был совместный поход донских и запорожских казаков, к которому примкнули и какие-то «торговые люди» из русских пограничных городов Белгородской черты. Запорожцы наверняка действовали вопреки воле Хмельницкого, склонного в это время к поддержанию мирных отношений с Крымом и Азовом.

Объединенным отрядом командовал на этот раз сам войсковой атаман Наум Васильев. Это тоже довольно показательный факт. Старшина Войска Донского действовала порой вопреки воле московского правительства. Есаулом выбрали известного среди казаков Павла Федорова. Как правило, войсковой атаман возглавлял только наиболее важные военные акции, не обычные походы за зипунами, а предприятия, которые могли оказать влияние на обстановку в районе Дона, Азова и Перекопа в целом. Можно предположить, что на этот раз казаки серьезно намеревались завладеть Азовом и удержать за собой город.

Штурм города закончился неудачно. Осаждавшие потеряли около полутора тысяч убитыми. В плен попали сам Павел Федоров, около 900 человек, вскоре по условиям мира с казаками часть их была отпущена на свободу⁴⁸.

Попытка казаков овладеть Азовом потерпела провал. Неудача этой попытки означала, что повторить поход 1637 г. и взять Азов без поддержки России Войско Донское уже не может. Несвоевременная акция привела к тому, что казаки понесли небывалые потери. Ни в одном из походов столь значительных жертв не было. Войско Донское оказалось значительно ослабленным, и опасность вторжения неприятеля на территорию самих казаков резко возросла.

Предстояли весьма неприятные объяснения с Москвой. Из этих объяснений видим, что казаки, как и в 1637 г., намеревались поставить правительство перед свершившимся фактом и вынудить его на этот раз принять Азов. Поход на Азов они объяснили как службу царю с целью не только ликвидировать разбойничье гнездо татар, но и обезопасить Дон, южнорусские города, открыть пути для удара по Крыму⁴⁹.

Было необходимо наказать казаков за своевольство, да и поубавить их излишнюю активность и следующее жалование Войску урезали более чем вдвое против 1655 г., а пороха и свинца, необходимых для походов, не прислали вовсе.

Посланцы Войска Донского в Москве уверяли: «А с азовцы мы, холопи твои, ныне живем в миру», но тут же давали сведения, что «азовцы с теми воинскими крымскими, и с кобардинцы, и с ногайскими людьми ходят под твои государевы украинные городы войною и православных христиан в полон емлют многих. А весь, государь, у них воинским людем скоп и съезд, и с Руси с полоном приход в Азов, а нашие государь, мочи, чтоб у них тот полон на переходе нам где отгромить нету»⁵⁰.

Выше приведенная цитата отражает характерное для южных рубежей состояние: формально с татарами заключен мир, но фактически татары продолжают чинить мелкие набеги. Относительно крупным походом татар был набег в июне 1656 г., вскоре после неудачной осады казаками Азова. 150 всадников двинулись вдоль Дона на север по Крымской и 150 всадников по ногайской стороне⁵¹. Татары сумели дойти до Царева-Борисова, Тамбова и Шацка, захватили «конные и животинные стада», набрали полон и отошли к Крыму и Азову. Посланники Р.В. Жуков и Л. Пашин, бывшие в Крыму в 1657 г., писали, что захвачено большое количество скота и много пленных, но это, вероятно, только слухи. Самим посланникам удалось обнаружить лишь четырех человек, угнанных в 1656 г.⁵² Численность отряда татар в 300 всадников не позволяла набрать большое число пленных. Казаки пытались на обратном пути перехватить отряд и отбить полон, но татары сумели избежать встречи.

Основной удар в июле 1656 г. татары нанесли в район соляных промыслов у Тора, где «немало людей порубили и шкоды учинили»⁵³, — писал Хмельницкий. Точных сведений о потерях украинцев и донских казаков не имеется, но надо полагать, что они были немалыми — район Тора не был защищен засечной чертой в отличие от Царева-Борисова, Тамбова и Шацка, а следовательно, и размеры опустошений здесь были более значительны.

* * *

1655—1656 гг. были временем наибольших военных успехов России и Украины. Отбив осенне-зимнее наступление 1655 г., русско-украинские войска выходят на линию Львов—Брест—Вильнюс — Каунас, а в последующем, после объявления войны Швеции, осаждают Ригу. Успехи на основном театре военных действий против Речи Посполитой приводят к победам и в борьбе против агрессивного южного соседа. Вершина успехов соединенных русско-украинских сил в борьбе против Крымского ханства приходится на осень 1655 г., когда после победоносного сражения под Озерной русско-украинские войска вынуждают хана вступить в дипломатические переговоры и дать согласие на обмен пленными, на прекращение крупных вторжений в Россию и Украину. Фактически это было вынужденное признание Крымом воссоединения Украины с Россией.

Успехи русско-украинской армии и военная помощь России позволили Хмельницкому приступить к созданию системы обороны границ. Это были полки, растянутые вдоль всей степной границы, прикрывающие всю территорию Украины. Такая тактика борьбы явилась новшеством для Украины и была однотипной русской системе сторожевых полков и засечных линий. К этой же тактике борьбы относится и усиление пограничных крепостей — Умани, Чигирина, Брацлава и др. Это сразу же (как и в свое время в России) сказалось на активности военных набегов татар: после поражения 1655 г. под Озерной татары на время прекращают крупные набеги на Украину (вплоть до 1658 г., когда они были приведены Выговский). Набеги на Россию ограничиваются районом Черкасска и лишь незначительные отряды доходят до Белгородской оборонительной черты.

Стратегические замыслы Хмельницкого направлены, как и прежде, на создание антипольской коалиции в составе Швеции, Украины, России, Дунайских княжеств. Цель такой коалиции — окончательный разгром Речи Посполитой, воссоединение всех украинских земель, включая и Западную Украину, с Россией. В перспективе предполагалась борьба с Оттоманской Портой, притязания которой на Украину гениально предвидел Хмельницкий. Гетман строил планы освобождения от османского ига народов Дунайских княжеств и Балкан.

Примечания

1. Там же. С. 1137. 1655 октября 15. — Отписка киевских воевод.

2. Там же. 1655 октября 10. — Лист белоцерковского полковника Гири.

3. Там же. 1655 октября 23 / ноября 2. — Адиль-Гирей к королю Яну Казимиру.

4. АМГ. Т. II. С. 455. 1655 октября 26. — Расспросные речи в Яблонове пленных татар.

5. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1137. 1655 октября 25. — Отписка полковника Гири.

6. ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 382. Л. 334—335. 1655 декабрь. — Отписка В.В. Бутурлина.

7. АЮЗР. Т. 4. С. 879. 1655 ноября 14(получена). — Отписка киевского воеводы Ф.Ф. Волконского. Один из ездивших с грамотами — Клим Ефимов сообщает в расспросных речах весьма спорные сведения: татарский отряд насчитывал 50 000 и командовал им бывший запорожец Крыса (АМГ. Т. II. С. 464).

8. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1140. 1655 ноября 17/27. — Хан к королю.

9. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 199; АМГ. Т. II. С. 468. Расспросные речи К. Ефимова.

10. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1139. 1655 ноябрь. — Посол Речи Посполитой в Бахчисарае Я. Яскульский к Гродзицкому.

11. Архив Южной и Западной России, издаваемый Комиссиею для разбора древних актов, состоящей при киевском, подольском и волынском генерал-губернаторе. Киев, 1908. Ч. 3. Т. VI: Акты шведского государственного архива, относящиеся к истории Малороссии. С. 96. Анонимная реляция о походе от Львова. (Далее; Архив ЮЗР).

12. Там же. С. 97. 1655. — Анонимная казацкая реляция. По иному описывает этот результат Я. Яскульский в письме к Гродзицкому: ногайцы уничтожили несколько сот ратных людей, захватили несколько возов с большой добычен. (См.: Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1139).

13. ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 382. Л. 335. 1655 декабря. — Отписка В.В. Бутурлина.

14. Там же. Л. 336—337. То же.

15. Там же. Л. 337.

16. АЮЗР. Т. 14. С. 890. 1655 декабря 8. — И. Радзиевский к Хмельницкому.

17. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Он. 1. Кн. 37. Л. 207 об. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

18. Там же. Л. 220—221.

19. Архив ЮЗР. Ч. 3, т. VI. С. 91. 1655 октября 15. — Инструкция Б. Хмельницкого Даниилу.

20. ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 382. Л. 315—316. — Расспросные речи И.О. Выговского.

21. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1161—1162.

22. АЮЗР. Т. 4. СПб., 1863. С. 148. 1658. Статейный список В.М. Кикина.

23. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 220 об. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

24. Там же.

25. Там же. Л. 205—206 об.

26. РИБ. Т. XXXIV. С. 53. 1655 декабря 11. — Расспросные речи П. Федорова и К. Яковлева.

27. Там же. С. 10. 1655 декабря 8—28. — Отписка В.Г. Фефилатьева.

28. Там же. С. 82. 1655 января 13. — Грамота Войску Донскому.

29. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 247. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

30. Там же. Л. 244 об.

31. Там же. Л. 252. То же.

32. Ojczyste spominki w pismach do dziejów dawnej Polski. Diariuszy, relacyę, pamiętniki i t. p., sluźic mogące do objasnenia dziejów krajowych. Kraków, 1845. T. 2. S. 91—92. Б/д. — Е. Лещиньский к Яну Казимиру.

33. Ibid. S. 91—92. Б/д. — Е. Лещиньский к Яну Казимиру.

34. Документи... С. 469. 1655 января 22. — Б. Хмельницкий к калге Казы-Гирею.

35. Мальцев А.Н. Указ. соч. С. 111—112.

36. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 252—252 об. Статейный список Д. Жеребцова и С. Титова.

37. РИБ. Т. XXXIV. С. 14. 1655 марта 8—13. — Войсковая отписка.

38. Там же.

39. Там же. С. 130. 1656 февраля 24. — Войсковая отписка.

40. Там же. С. 14. 1655 марта 18. — Войсковая отписка.

41. Там же. С. 130—131. 1655 февраля 24. — Войсковая отписка.

42. Там же. С. 131.

43. Там же. 1656 марта 16. — Расспросные речи атамана П. Швырева.

44. Там же. С. 127. 1656 октября 9. — Расспросные речи С. Протасьева.

45. Там же. С. 131. 1656 февраля 24. — Войсковая отписка.

46. Там же.

47. Там же. С. 152. 1656 ноября 2. — Войсковая отписка.

48. РИБ. Т. XXXIV. С. 127. 1656 октября 9. — Расспросные речи С. Протасьева. Апанович О.М. Запорізька Січ у боротьби проти турецько-татарськой агреси 50—70 роки XVII ст. Київ, 1961. С. 116.

49. РИБ. Т. XXXIV. С. 154. 1656 ноября 2. — Войсковая отписка.

50. Там же. С. 153. То же.

51. Там же. С. 128. 1656 октября 9. — Расспросные речи С. Протасьева.

52. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 40. Л. 215—215 об., 217 об. 270 об., 300 об. Статейный список Р. Жукова.

53. Документи... С. 520. 1656 июля 26. — Наказ послу Войска Запорожского Р. Гапоненко на Виленские переговоры.