Русская дипломатия в борьбе за европейское признание воссоединения Украины с Россией. Поиски союзников

Определяющим моментом международного положения в Европе в середине XVII в. была давняя вражда между Францией и Священной Римской империей, в первую очередь Австрией, между габсбургским и антигабсбургским блоками европейских держав.

Каждая из соперничающих сторон пыталась диктовать или хотя бы иметь преобладающее влияние в европейской внешней политике. И Франция и Империя спорили из-за некоторых пиренейских и рейнских земель, полагая, что обладание этими землями позволит направлять ход европейских дел по своему усмотрению.

1618—1648 гг. шла изматывающая Тридцатилетняя война, в которую были втянуты прямо или косвенно все европейские государства — от Англии до России. В середине и второй половине XVII в. конфликт вылился в локальные войны между Францией, Нидерландами, Испанией и Австрией. Наконец, уже в начале следующего столетия разразилась новая общеевропейская война — война за испанское наследство.

Этот европейский конфликт осложнялся и был тесно связан с продолжающимся наступлением на Европу Османской империи, направленном в середине XVII столетия прежде всего против владений австрийских Габсбургов и подвластных Венеции земель. Естественно, что Франция была заинтересована в усилении турецкого натиска на Австрию, ибо этот натиск отвлекал внимание австрийских Габсбургов на восток от мелких имперских княжеств по Рейну, которые Франция небезуспешно стремилась подчинить своему влиянию.

Упорная дипломатическая борьба шла и на севере Европы. Еще в ходе Тридцатилетней войны Швеция захватила Западную и часть Восточной Померании, о-в Рюген, Висмар, Бремен и ряд других земель, закрепив за собой устья трех крупных рек: Одера, Эльбы, Везера. Оставалось завладеть последними прибалтийскими территориями Речи Посполитой и Бранденбурга, чтобы превратить Балтийское море во внутреннее «шведское озеро» и тем самым поставить под свой контроль торговлю прилегающих стран, окончательно подорвать мореплавание конкурирующих Дании и Голландии. Это вело к заметной напряженности отношений Швеции с Данией, Нидерландами, Бранденбургом и Речью Посполитой. Относительно России перед Швецией стояла задача вынудить восточного соседа повернуть свою морскую торговлю из Архангельска к балтийским шведским портам. Тем самым вся внешняя торговля России была бы под контролем Швеции¹.

Впрочем, остроту имеющихся споров с Россией не следует преувеличивать. После Столбовского мира отношения оставались вполне спокойными. Более того: в 20-х — начале 50-х гг. XVII в. наблюдается заметное сближение внешнеполитических интересов на основе временного отказа России от борьбы за Балтику и возможного заключения шведско-русского союза против Речи Посполитой. Цели этого союза со стороны Швеции — захват польских прибалтийских земель, цель союза со стороны России — возвращение утраченных в 1618 г. по Деулинскому договору русских земель и воссоединение Украины и Белоруссии².

Шведско-польские отношения осложнялись династическими притязаниями польского короля Яна Казимира на шведский троп. В Швеции и Польше правила одна королевская династия — Вазы. Ян Казимир требовал возвращения земель восточной Прибалтики (Лифляндии и Инфляндии), захваченных Швецией у Польши в первой трети XVII в.³

В результате польско-шведской интервенции начала XVII в. Россия утратила последний клочок побережья Финского залива в районе устья Невы, который по Столбовскому миру 1617 г, перешел к Швеции. Деулинское перемирие 1618 г. передавало под власть Речи Посполитой русские земли в районе Северской Украины, Смоленск и Чернигов. Кроме того, в XVII в. стала, традиционной постоянная помощь и поддержка Россией борьбы украинского и белорусского народов против национального и религиозного порабощения шляхетской Речью Посполитой, за воссоединение с Россией.

Начиная с 30-х гг. XVII в., когда возводятся первые оборонительные сооружения Белгородской черты, наблюдается особенно активный процесс продвижения южных русских границ в сторону Черного моря, хозяйственное и административное освоение Россией пустынных районов лесостепи и степи Дикого Поля, обеспечение безопасности русских границ от набегов крымских татар, а примерно с начала 70-х гг. и от агрессии султанской Турции.

Следовательно, в XVII в. перед Россией стояли три основные внешнеполитические задачи: воссоединение русских, украинских и белорусских земель с Россией; обеспечение безопасности границ со стороны Крымского ханства и Османской империи; освоение южных районов; возвращение выхода в Балтийское море. Решение этих проблем неизбежно сталкивало Россию с Речью Посполитой, Османской империей или Швецией, которые в свою очередь играли довольно ответственные роли на европейской сцене.

Уже по этой причине ни Россия, ни национально-освободительное движение на Украине, направленное на воссоединение с Россией, не могли быть изолированными от общеевропейской ситуации. Эту связь отметил еще в первом издании «Истории дипломатии» С.В. Бахрушин⁴. Одновременное решение этих трех внешнеполитических задач было не под силу России не только в XVII в., но и на протяжении всего XVIII в., когда Россия превратилась в могучее государство, вошедшее в ранг великих европейских держав⁵.

Внешнеполитические интересы Речи Посполитой были связаны прежде всего с борьбой за сохранение под своей властью украинских и белорусских земель. Стремление решить украинский вопрос силой оружия характерно для политики польских магнатов и королевской власти с самого момента начала освободительной войны в 1648 г. Попытки некоторых оппозиционно настроенных магнатов (в первую очередь Радзивиллов) решить проблему путем частных уступок казацкой старшине не имели в ходе этой войны серьезного значения.

Вооруженная борьба против украинского и белорусского народов в 1648—1654 гг., как и интервенция начала XVII в. против русских земель, — все это звенья одной политики, политики агрессии на восток, политики, которая привела в конечном итоге к постепенному забвению подлинных национальных интересов польского народа, к потере исконно польских территорий в Поморье (южный берег Балтики) и западных польских земель.

К моменту начала польско-шведской войны 1655—1660 гг. Речь Посполитая не имела на Балтике ни одного военного корабля, тогда как шведский флот насчитывал 40 вымпелов⁶.

Политика агрессии на восток имела совершенно четко выраженную классовую направленность. Заинтересованы в ней были прежде всего польские и литовские магнаты, основные земельные владения которых до 1648 г. находились на Украине и в Белоруссии. Нет ничего удивительного, что так называемая «угроза от стены восточной», как говорила шляхта и магнатерия в XVII в. (т. е. боязнь потерять Украину и Белоруссию), была для магнатов гораздо болезненнее, чем угроза потери западных территорий страны и даже Балтийского побережья. Никаких реальных мер по обеспечению безопасности исконно польских земель предпринято не было.

Воссоединение Украины с Россией резко изменило отношения Речи Посполитой с Османской империей и Крымским ханством. Надеясь со временем захватить украинские земли, Крымское ханство в годы Освободительной войны поддерживало Б. Хмельницкого, а после перехода Украины в состав России заключило антирусский союз с Речью Посполитой.

Решение Земского собора, принятое 1 октября 1653 г. на его последнем заседании, и исторической Переяславской рады 8 января 1654 г. о воссоединении Украины с Россией делали неизбежной войну против Речи Посполитой. Война не могла не повлиять на позиции стран, связанных с Речью Посполитой дружественными или враждебными отношениями⁷. Поэтому и для московского правительства, и для гетмана необходимо было в благоприятном для себя смысле объяснить в Европе причины воссоединения, добиться благосклонного отношения и по возможности привлечь на свою сторону не только симпатии правительств, но и вооруженные силы соседних стран либо обеспечить их нейтралитет в предстоящей войне. Поэтому обсуждая вопрос о воссоединении, еще на заседании 25 мая 1653 г. Земский собор решил «писать во все окрестные государства» о том, что «неправды» польского короля вынудили начать против него войну⁸.

Осенью 1653 — весной 1654 г. в Европу отправляется несколько посольств. Уже одно только перечисление стран, куда были направлены русские посольства, свидетельствует о широком размахе предпринятой дипломатической акции: Австрия, Франция, Швеция, Дания, Нидерланды, вассалы Речи Посполитой Курляндия и Бранденбург, входившие в состав Османской империи Молдавия, Валахия и Крымское ханство принимали у себя русских дипломатов.

Посольскому приказу пришлось быстро провести громадную работу, готовя сразу столько посольств. Трудно было действовать и дипломатам. Предвидеть ход той или иной миссии оказалось практически невозможно, ибо ни с одной из этих стран, за исключением Швеции, не поддерживались постоянные связи через находившихся в России дипломатических чиновников-резидентов.

Много неприятностей ожидало дипломатов и на европейских сухопутных и морских дорогах: еще не закончилась англо-голландская война за преобладание на море, а Франция и Испания воевали за право владеть фландрскими и бельгийскими землями.

Во Францию с царской грамотой о воссоединении и предстоящей России войне был направлен Константин Мачехнин. 6 декабря 1653 г. посольство покинуло златоглавую Москву, русско-шведскую границу пересекло вблизи крепости Ям и было вынуждено задержаться в Нарве до 20 марта 1654 г. в ожидании, когда Финский залив освободится ото льда. 6 апреля Мачехнин на купеческом корабле прибыл в Любек, далее сухим путем добирался до Бремена, где снова вверил свою судьбу морским волнам и, наняв шкуту, направился к Амстердаму⁹.

10 октября предоставленный гонцу военный корабль покинул амстердамский рейд и вскоре прибыл к берегам Франции. По прибытии в Париж Мачехнину порекомендовали побывать на приеме прежде всего у первого министра Людовика XIV — Кольбера (в статейном списке Мачехнина—Кондебриема. — Г.С.) и у королевы-матери, так как сам король мал и посольские дела поручены Кольберу¹⁰.

Мачехнин отказался, сославшись на нормы русского дипломатического протокола, по которым первый визит официальных представителей допускался только к королю¹¹.

И вот 30 октября за русским дипломатом прибыла королевская карета, которая доставила его в Лувр. 16-летний король поднялся с трона и, сняв шляпу, спрашивал о государевом здоровье царя Алексея Михайловича, но для соблюдения нудной и длинной процедуры приема посольства у него явно не хватало терпения. Приняв лично грамоту и передав ее Кольберу, король не стал выслушивать речи послов и покинул тронный зал.

С решением московских Дел парижские дипломаты долго не возились. Уже 1 ноября 1654 г. Мачехнину с подьячим и переводчиком надлежало прибыть в «Посольский приказ» Франции, захватив с собой польские книги, в которых, как уверяла царская грамота, умалялся царский титул и содержались прочие оскорбительные для царя «лжи и вымыслы», что и послужило якобы основной причиной объявления войны Речи Посполитой.

Ход встречи записан в статейном списке Мачехнина очень кратко. По-видимому, ранг гонца не позволял русскому представителю вступать в переговоры, и он мог только выслушать ответ на царскую грамоту. Ответ был дан в довольно благожелательном тоне, хотя из него можно было сделать и не совсем благоприятный для русского правительства вывод: во Франции не одобряли начавшуюся войну России и Полыни. «Король... его царского величества грамоте обрадовался и рад быть с великим государем в дружбе вечно. А что слышал про польских королей неправды, что у великого государя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси самодержца (курсив мой. — Г.С.) с польским королем межусобие, и королевское величество хочет, чтобы царское величество с польским королем быти в мирном постановленье потому, что у царского величества с польским королем государства смежны»¹².

Объяснить эту реакцию французского правительства можно следующими соображениями. Франко-австрийское соперничество из-за влияния на дела европейских государств охватывало не только германские княжества, шла борьба и за влияние на политику Речи Посполитой. При дворе Анны Австрийской и юного Людовика XIV не желали ослабления Яна Казимира, который вплоть до вторжения Швеции высказывал открыто свои профранцузские симпатии.

Добиться более четкой формулировки отношения к войне правящих кругов Франции Мачехнину не удалось. 15 ноября 1654 г. он был на отпуске у короля, где о делах, согласно тогдашнему этикету, не говорили. Гонцу вручили королевский подарок: золотую цепь и золотой медальон с королевским портретом, подьячий и переводчик получили в подарок по золотой цепи¹³.

19 ноября Мачехнин и его спутники прибыли в Руан. Выделять в их распоряжение военный корабль не стали, так как судно под французским флагом могло быть захвачено английскими или испанскими кораблями, которые «грабят французов, где и ни встретят». Пришлось нанимать нейтральное судно¹⁴. 6 декабря 1654 г. они были в Амстердаме, 13 декабря — в Бремене, затем в Любеке, Нарве, и, наконец, в начале 1655 г. гонцы вернулись в Москву.

Более ощутимых результатов удалось достичь в Нидерландах и Дании.

Окончательное решение о воссоединении Украины с Россией было принято на земском соборе 1 октября 1653 г. 17 октября подьячий Герасим Головнин и толмач Дрябин были отправлены в Нидерланды с грамотой о присылке 20 тыс. мушкетов и 20 тыс. пудов пороха и свинца. Ответ был более чем обнадеживающий: 20 тыс. мушкетов высылалось в Россию, а вместо 20 тыс. пудов пороха и свинца отправили 30 тыс. пудов¹⁵. В свою очередь Россия поставила в Нидерланды значительно большую, чем обычно, партию хлеба, поташа, ревеня и прочих товаров¹⁶. Английским и шведским конкурентам пришлось потесниться на русском рынке.

Итак, во Франции и Нидерландах, противодействовавших Габсбургам, воссоединение Украины с Россией было воспринято в общем благожелательно. Во Франции хотя и отговаривали от войны с Польшей, но протестов не высказывали. Государства, поддерживавшие Австрию, встретили это событие весьма настороженно. Предстоящая война России и Польши могла привести (и вскоре привела) к союзу Речи Посполитой с противником Австрии — крымским ханом.

Вероятно, по этим причинам дипломатические миссии в Венецию и к императору отправлены были лишь летом 1654 г., когда сообщение о начавшейся войне можно было подкрепить заметными военными успехами. Однако рассмотреть эти посольства более целесообразно в данном месте работы, так как фактической целью их было уточнить отношение к вопросу о воссоединении Украины с Россией и русско-польской войне¹⁷.

6 июня из Москвы в Вену отбыли в ранге посланников дворянин Иван Иванович Баклановский и дьяк Иван Михайлов. Официально главной целью посольства было уведомление о вступлении на престол Алексея Михайловича¹⁸ (начал царствовать 9 лет назад, в 1645 г.).

Переговоры состоялись 9 октября. Русские дипломаты изложили мотивы войны и потребовали нейтралитета империи. Особый упор был сделан на то, чтобы Речи Посполитой не оказывать финансовой и военной помощи. Канцлер заявил, что император желает «крестьянскую кровь успокоить» и предлагает свое третейское посредничество в мирных переговорах¹⁹.

Предложения Фердинанда III были изложены и в ответной грамоте, предъявленной послам 16 октября, но этот текст был отклонен русской стороной, так как в грамоте не упоминались новые царские титулы²⁰.

Только после того как грамота была переписана, в титулатуру включили «Малую Россию», после того как было дано обещание в ходе будущих русско-польских переговоров содействовать «приращению» новых земель, русские послы покинули цесарский двор²¹.

* * *

Миссии дипломатов в Австрию, Францию, Нидерланды и Данию, как видно из приведенного выше материала, имели целью не просто информацию о начавшейся войне с Речью Посполитой, но и сохранение нейтралитета ведущими европейскими державами.

Для Западной Европы этот конфликт был побочным явлением, хотя и связанным с основными противоречиями того времени.

Россия и Польша пока еще оставались «периферией» европейской политики.

Иной характер носили дипломатические отношения со странами, которые были более тесно втянуты в орбиту восточноевропейских политических интересов: Швецией, Молдавией, Валахией, Трансильванией и Крымским ханством. Широкая дипломатическая деятельность, развернутая представителями России и Украины в этих странах весной 1654 г., была направлена уже не на сохранение их нейтралитета, а на формирование коалиции государств против Речи Посполитой. Принципы взаимодействия русской и украинской дипломатии были разработаны в ходе переговоров в Москве с представителями Украины и закреплены Мартовскими статьями 1654 г., определявшими статут Украины в составе России. Эти статьи предусматривали широкую автономию Украины в вопросах внешней политики. Гетману, как уже отмечалось, была предоставлена возможность осуществлять широкие дипломатические контакты практически со всеми государствами. Особо цепными были прочные связи гетмана со Швецией, Турцией и Крымом.

В планах создания коалиции первостепенную роль играли отношения России и Украины со Швецией. Во внешней политике Швеции прежде всего отмечается стремление укрепить свою торговлю на Балтике за счет ослабления Нидерландов и Дании, захвата той части побережья, которая принадлежала Речи Посполитой. Швеция настаивала на отказе польских Вазов от претензий на шведский королевский троп.

На протяжении 1652—1654 гг. и со шведской, и с польской стороны предпринимались шаги к мирному урегулированию споров, но переговоры отличались нестабильностью, нервозностью главным образом из-за претензий Яна Казимира на шведский трон и территориальных требований Швеции²². С начала 1654 г. усиливается подготовка Швеции к войне, но окончательно вопрос о войне решен не был. Тем не менее предложение личного представителя Яна Казимира Г. Каназиля о союзе против России было категорически отклонено: «...союз против России несвоевременен, т. к. отношения между ней и Швецией нормальны...»²³.

Разработку идеи русско-шведско-украинского союза, сочетающегося с союзом с Крымом, необходимо осветить подробнее. Вполне понятно, что основой совместных военных действий должно было стать признание Швецией акта воссоединения Украины с Россией. Уже вскоре после решения земского собора о принятии Украины «под высокую государеву руку» об этом было сообщено шведской королеве Христине, а 16 октября 1653 г. московское правительство обратилось с просьбой послать 20 тыс. славящихся в Европе шведских мушкетов по цене, которую платила ремесленникам шведская казна²⁴.

Ответ последовал вполне благожелательный, мушкеты были предоставлены России²⁵. Это оказалось весьма ощутимой помощью в предстоящей войне. Общая численность русских войск, действовавших против Польши в 1654 г. и охранявших русские южные границы от набегов татар, составляла не менее 63 тыс. человек²⁶. Следовательно, примерно, ⅓ часть русской армии была вооружена шведскими мушкетами. Внушительность такого рода помощи несомненна, как несомненна и заинтересованность Швеции в успешной войне потенциального союзника против Речи Посполитой.

20 марта 1654 г. шведский резидент в Москве Ягаи Деродес был официально уведомлен о включении в титул царя «Малой России». Деродес воспринял это совершенно спокойно, пообещал немедленно уведомить королеву Христину. О том, что отношения не ухудшались, показывает любопытный факт, случившийся буквально на другой день. 21 марта Деродес обратился с просьбой разрешить ему построить новый двор в Москве. Безусловно, подобная просьба свидетельствовала о том, что встреча 20 марта проходила при полном взаимопонимании сторон. В декабре 1654 г. ему разрешили строить «новый свейский двор в Белом каменном городе меж Тверской и Неглинной на Успенском вражке». На строительство отпустили 300 тыс. штук кирпича, 400 бочек извести и на 5 тыс. руб. камня²⁷.

Ответ королевы Христины на грамоту от 13 февраля был наполнен уверениями в дружбе и приязни, но царские титулы написали «по старому обрасцу», без упоминания Малой России²⁸.

Более подробно можно проследить отношение Швеции к вопросу о воссоединении Украины с Россией в переписке с гетманом Хмельницким, которая поддерживалась через православного греческого монаха Даниила. Переписка была организована бывшим подканцлером Речи Посполитой, перебежавшим в Швецию, И. Радзейевским.

От имени королевы Даниил предложил Хмельницкому план совместного удара Швеции и Украины на Речь Посполитую. Силами 80-тысячного корпуса шведские войска действуют через Лифляндию и Пруссию, а гетман наносит удар по противнику с юга²⁹. В ответном листе к королеве Христине Хмельницкий выражает удовлетворение восстановившимися связями, а в письме к И. Радзейевскому пишет достаточно прямо: «Не мешкая, со своими войсками оттуда наступать, а мы уже готовы»³⁰.

Оба эти письма были отправлены из табора под Белой Церковью, где вместе с украинскими войсками находился и русский отряд под командой окольничего А.В. Бутурлина. Следовательно, переговоры проходили явно с его ведома. В Швецию письма должен был доставить все тот же Даниил, которому Хмельницкий приказал добираться через Москву и, будучи в Москве, подробно информировать русское правительство о целях своей поездки к стокгольмскому королевскому двору. Даниил вез лист и к Алексею Михайловичу, в котором гетман писал, что шведское правительство, «узнав, что мы пришли под высокую государеву руку», прислало к нам отца Даниила, «хотячи с нами в совете жити», Хмельницкий просил верить всему, что Даниил передаст устно, и по возможности быстрее отпустить его в Стокгольм, «чтоб рати шведской яко наипрудче поспешались... что нам липшей будет неприятелей»³¹.

В письме Хмельницкого к царю от 28 июня идея союза против Речи Посполитой получает новое развитие: он предлагает не ограничиваться вовлечением в союз Швеции, а значительно расширить число участников будущего соглашения: «Да и тебе б, великому государю нашему, и нам всем тех посторонних земли, которые помочи дать, их от себя не откидать...»³²

Шведская королева Христина заявила о желании отречься от трона 15 февраля 1654 г. Даниил начал действовать позже, в мае 1654 г. Следовательно, грамота к Хмельницкому, хотя и была направлена от имени королевы, фактически отражала внешнеполитический курс ее преемника, Карла X Густава, и шведского правительства. 6 июня короновали Карла X Густава. Смена власти не означала резкой перемены политики. В придворных кругах по инициативе Гадзейевского выдвинули следующий проект: вместе со шведским посланцем он поедет в Москву, чтобы добиться у царя субсидий для комплектования армии в 6—7 тыс. человек. С этими силами Гадзейевский хотел осуществить вторжение через Силезию или иным путем для борьбы с Яном Казимиром и его сторонниками. «...Изгнанный подканцлер намеревался также привлечь к делу Украину, Крым, Порту, Молдавию...»³³.

Планы создания коалиции поддерживало и русское правительство. В октябре 1653 г. правительство России официально уведомило Швецию о своем намерении выступить против Речи Посполитой, а «в декабре русский посол предложил ей даже совместное выступление. Это предложение сразу поддержали шведские военные круги»³⁴. О заинтересованности России в планах создания коалиции свидетельствует и то, что Даниила быстро отпустили из Москвы. В сентябре он был в Швеции и 30 октября 1654 г. вручил новому шведскому королю лист Хмельницкого³⁵.

Несомненно, союз со Швецией предполагал временный отказ России от возвращения выхода в Балтийское море. Конечно же, Россия болезненно переживала утрату последнего участка побережья по Столбовскому миру 1617 г. Но менее ли важными для существования России были вопросы о воссоединении с Украиной и Белоруссией, о возвращении Смоленска? Польско-литовские магнаты создавали здесь плацдарм для удара по русским землям. Менее ли важным было для России спасение украинского и белорусского народов от религиозного угнетения, политики полонизации?!

В целом можно констатировать, что воссоединение Украины с Россией могло способствовать дальнейшему сближению России и Швеции, что и в русских, и в шведских дипломатических кругах благосклонно встретили идею Хмельницкого о союзе против Речи Посполитой.

Решение Переяславской рады оказало самое благоприятное воздействие на ход национально-освободительной борьбы народов Дунайских княжеств Молдавии, Валахии, Трансильвании.

В годы Освободительной войны 1648—1654 гг. Б. Хмельницкий делает все возможное для того, чтобы втянуть эти княжества в борьбу против Польши. Однако в 1653 г. по планам Хмельницкого был нанесен удар. В сражении у села Финта войска союзника Хмельницкого Василия Лупу были разгромлены поляками, а в июле 1653 г. осажден под Сучавами и потерпел поражение казацкий отряд под командой сына гетмана — Тимофея Хмельницкого. Тимофей был опасно ранен и умер.

Враг Василия Лупу Георгий Стефан в союзе с Речью Посполитой, с валашским господарем Матеем Басарабом и трансильванским князем Дьердем II Ракоци захватил престол Молдавии. Поскольку еще в первой половине XVII в. Речь Посполитая чаще выступала как противник Османской империи, народы Дунайских княжеств возлагали свои основные надежды на помощь в борьбе за национальную независимость именно на нее и в меньшей степени на Россию. Ситуация резко изменилась после Переяславской рады, когда Речь Посполитая в 1654 г. заключает союз с Крымом, а Россия и Украина все более втягиваются в антиосманскую борьбу. Опорой в борьбе против османов могла быть теперь только Россия. Пример Украины еще более воодушевлял и давал уверенность в победоносном исходе этой борьбы, рада в Переяславле подсказывала новые возможности решения задачи национального освобождения³⁶.

В свою очередь, и в Москве и в Чигирине ввиду предстоящей войны с Речью Посполитой готовили почву для установления дружественных отношений с соседями. В Москве, несомненно, учитывали, что захват молдавского престола Георгием Стефаном и смерть старшего сына Хмельницкого Тимофея обусловливали чрезвычайную осторожность первых шагов. Пока было преждевременным говорить о союзе сил против Польши. В первых числах февраля в Посольском приказе написали две аналогичные грамоты к Г. Стефану и к М. Басарабу. В них объясняли, что решение принять Украину в состав России вызвано во многом стремлением защитить ее «от гонения... и от насилования» со стороны католиков, предлагали установить постоянные дипломатические контакты. Что же касается Речи Посполитой, то здесь проявлялась сугубая осторожность — Молдавии и Валахии пока что предлагали придерживаться нейтралитета: «А буде Ян Казимир, король полской и великий князь литовской учнет к тебе присылати просить помочи на наших царского величества подданных на гетмана Богдана Хмельницкого и на все Войско Запорожское... и ты б... ничем не помогал»³⁷.

Эти грамоты должен был доставить в Молдавию и Валахию дворянин Гавриил Федорович Самарин. Однако еще до его приезда молдавский господарь Георгий Стефан принимает решение использовать помощь России и Украины в предполагавшейся борьбе против Турции. 18 февраля 1654 г. он отправляет в Чигирин и в Москву своего посланца Ивана Григорьева (Иоана Гри-горе) с грамотой, в которой извещает о вступлении на господарский престол и просит принять Молдавию «под честную ти царскую десницу, яко же нижайших и всяких благ желатели к пресветлому и великому ти царству»³⁸. Таким образом, фактически речь сразу пошла не о нейтралитете Молдавии в войне, а о ее подданстве России и участии в общих военных действиях. Говоря о подданстве Молдавии и других Дунайских княжеств России, необходимо помнить, что и реальные возможности подданства, и само понимание сущности этого акта складывались и развивались постепенно на протяжении 2-й пол. XVII — начала XIX в. (Молдавия вошла в состав России по Бухарестскому миру 1812 г.). Это был длительный процесс, связанный с постепенным ослаблением Османской империи, подъемом международного влияния и силы России, усилением освободительного движения народов Дунайских княжеств и пр. Что касается Валахии, то она с помощью России получила национальную независимость.

В XVII в., как представляется автору, идея подданства России была провозглашена в самой общей форме. Само же подданство понималось и в Москве, и в Дунайских княжествах скорее всего как своеобразный союз под протекторатом России против общих врагов. Переговоры велись и в Москве и в Яссах³⁹.

Вероятно, на переговорах шла речь и об активном участии Молдавии в войне против Речи Посполитой и ее союзников. В противном случае трудно объяснить специальную оговорку, сделанную в ответной грамоте Г. Стефана к царю о том, что помощь эту он оказать не может, так как военная сила татар от них очень близко и татары могут в 2—3 дня разорить страну⁴⁰.

Нет ничего в ответной грамоте и о подданстве Молдавии, хотя в устной форме господарь заявил Самарину, что Молдавия стремится войти в состав России. В тексте грамоты лишь осторожно упомянуто о большой радости молдавского господаря в связи с принятием Украины в русское подданство. В самых общих чертах писалось о том, что господарь желает наладить с гетманом постоянные дипломатические связи⁴¹.

Впрочем, пышный прием русского представителя не помешал Стефану тут же направить своих гонцов в Варшаву, Бахчисарай и Трансильванию с сообщением о том, что к нему прибыло посольство из России и предлагает ему принести присягу подданства царю⁴², тогда как в действительности инициатива перехода в русское подданство исходила от самого Стефана. Стремление на всякий случай выгородить себя в глазах хана, короля и трансильванского князя несомненно. Посланец от Г. Стефана в Бахчисарае даже передал копию с царской грамоты и по поручению господаря всячески убеждал хана не давать военной помощи казакам потому, что те присягнули на верность России⁴³.

Сношения с Матеем Басарабом — господарем Валахии — в 1654 г. установить вообще не удалось. От него были, правда, посланцы у Хмельницкого с предложением перейти в подданство России⁴⁴, но как только они покинули лагерь гетмана, так сразу же на Брацлавский полк напали валашские и польские войска⁴⁵. К тому же и сам Матей Басараб последовал примеру Г. Стефана и переслал копии царских грамот к хану. То же сделал и Д. Ракоци. Все они клялись хану, что давно соединились с польскими войсками.

Общий итог своей миссии Самарин оценивал отрицательно: в Валахию его даже не пропустили, а клятвы Г. Стефана в верности ненадежны, союз с ним против Речи Посполитой весьма сомнителен, так как молдавский господарь «в большой дружбе» с Яном Казимиром, именно он посадил Стефана на престол⁴⁶.

Тем более проблематичным в представлении Самарина был вопрос о подданстве Молдавии России. Здесь все упиралось в опасную близость татар и турок: «земля его от войны запустела», турецкие и татарские отряды непрерывно находятся в Яссах, ежегодно Стефан посылает султану большую дань⁴⁷.

Резкие колебания Г. Стефана и отказ его продолжить переговоры с Россией были вызваны еще и тем, что в феврале 1654 г. Речь Посполитая предприняла попытку наступления против Украины. Между тем переговоры о подданстве Молдавии только начинались и не принесли пока никаких результатов, позиция Хмельницкого в вопросе о Молдавии, Валахии, Трансильвании оставалась для господарей неясной. Наконец, нельзя не учитывать внутренние, социально-экономические причины колебаний молдавского, валашского и трансильванского владетелей. По мнению Л.В. Власовой, основным источником материального благополучия господарей была так называемая централизованная рента — часть дани с их земель в Стамбул, которую правительство султана отчисляло господарям и наиболее крупным должностным лицам. Боязнь потерять этот источник дохода делала внешнеполитические позиции господарей очень нестабильными⁴⁸. Все это заставило Стефана, Басараба и Ракоци прервать начавшиеся контакты и выступить под знаменами прежних своих союзников против России и Украины. Но оставался османский гнет, оставалось сближение Речи Посполитой с Крымом, что делало неизбежным возобновление переговоров Дунайских княжеств с Россией и Украиной.

Естественно, что колебания Дунайских княжеств между Россией и ее противниками вызывали большую настороженность в Москве и в Чигирине. Московское правительство сочло за лучшее в вопросе о продолжении переговоров с Дунайскими княжествами положиться на Б. Хмельницкого. Стефану была лишь послана грамота с его послом И. Григоре о том, что царь согласен принять Молдавию в подданство⁴⁹, а направленному в апреле 1654 г. в Яссы дьяку Томиле Перфирьеву предписывалось ехать в Молдавию лишь в том случае, если это сочтет возможным гетман: «Будет гетман Богдан Хмельницкий скажет что он, Стефан, бьет челом великому государю в подданство правдою»⁵⁰. Хмельницкий решил временно прервать переговоры ввиду возобновившихся военных действий и отправил Перфирьева в Москву.

Однако, как только выявилась неудача весеннего наступления польских войск на Украину, эти переговоры возобновились по инициативе Б. Хмельницкого, стремившегося, как и русское правительство, объединить в борьбе против Речи Посполитой силы Молдавии, Валахии, Трансильвании, Швеции и, если удастся, Турции и Крыма.

Воссоединение Украины с Россией усилило национально-освободительную борьбу народов Балканского полуострова. Народы, которые находились под игом Османской империи, с нетерпением ожидали наступления на турок и татар российских и казацких войск. Прибывший в Москву в мае 1654 г. гонец от константинопольского патриарха Паисия «греченин Иван Николаев» рассказывал в Посольском приказе: «...как государевы ратные люди Дунай-реку перейдут, или Хмельницкий с черкасы выступит, и они де тотчас на турков сами восстанут и над ними учнут промышлять сообча»⁵¹.

По поручению Паисия посланец предложил создать государство, объединяющее все православные земли и народы под эгидой московского царя: «А гречане де о том бога молят, чтоб бог совокупил христианство воедино и быти б им под благочестивым христианским государем»⁵².

После воссоединения Украины с Россией борьба за выход к Черному морю приобретает все более и более важное значение. Россия начинает все более активно противодействовать турецко-татарской агрессии на своих границах. «Все это усилило интерес Русского государства к угнетенным южнославянским народам, способствовало установлению более тесных связей с сербами, болгарами»⁵³.

«В 60-х гг. в Сербии и Болгарии готовился заговор против Турции, в котором участвовал и печский патриарх Гавриил (глава югославянской православной церкви. — Г.С.). Заговорщики ставили целью заинтересовать европейские государства судьбой балканских народов, побудить их вступить в войну против Турции. По-видимому, в связи с этим заговором стоит поездка в Москву в 1654 г. патриарха Гавриила, который в пути встретился с Хмельницким и получил от него письма к московскому патриарху. По возвращении в Сербию в 1656 г. патриарх был казнен турецкими властями якобы за то, что он советовал московскому царю начать войну против Порты»⁵⁴.

Нет смысла преувеличивать влияния воссоединения Украины с Россией на ход антитурецкой борьбы балканских народов, но не нужно и преуменьшать воздействие этого акта.

Примечания

1. Заборовский Л.В. Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в. // Из истории международных отношений в Восточной и Юго-Восточной Европе. М., 1981. С. 17.

2. Санин Г.А. Советская историография внешней политики в России в XVII в. // Итоги и задачи изучения внешней политики России: Советская историография. М., 1981. С. 100—101.

3. Наиболее полно внешнеполитическая ситуация в Европе в середине XVII в. исследована в работе Б.Ф. Поршнева «Франция, Английская революция и европейская внешняя политика в середине XVII в.» (М., 1970. С. 43, 44). Правильно отметив существование двух ведущих группировок европейских держав, автор излишне преувеличивает степень зависимости политики той или иной державы от Франции или Австрии, забывая, что и Нидерланды, и Швеция, и Швейцария, и Речь Посполитая, и, наконец, Россия преследовали прежде всего свои собственные интересы. Кроме того, политика Франции далеко не всегда «способствовала более быстрому развитию Реформации и капиталистических отношений», как это пытается доказать Б.Ф. Поршнев.

4. История дипломатии. М., 1941. Т. 1. С. 227. Разделы, написанные С.В. Бахрушиным, без изменения вошли во 2-е издание работы (М., 1959).

5. Никифоров Л.А. Россия в системе европейских держав в первой четверти XVIII в. // Россия в период реформы Петра I. М., 1973. С. 9—39.

6. Поршнев Б.Ф. Указ. соч. С. 256—259, 262, 263, 265.

7. Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в XVI—XVII вв. М., 1978. С. 333.

8. Мальцев А.Н. Россия и Белоруссия в середине XVII века. М.; 1974. С. 23.

9. ЦГАДА. Ф. 93. Сношения с Францией. Оп. 1. 1654. Кн. 4. Л. 2—15 об. Статейный список К. Мачехина.

10. Там же. Л. 54. Людовик XIV родился 5 октября 1638 г. До 1661 г. власть фактически находилась в руках его матери, Анны Австрийской, и кардинала Мазарини. В октябре 1654 г. королю исполнилось 16 лет.

11. Там же. Л. 54 об. — 56.

12. Там же. Л. 61—61 об.

13. Там же. Л. 68—70.

14. Там же. Л. 70 об.

15. Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 г.). М., 1894. Ч. 1: Австрия, Англия, Венеция, Голландия, Дания, Испания. С. 184—185. (Далее: Обзор...).

16. Мальцев А.Н. Указ. соч.. С. 23.

17. Бантыш-Каменский Н.Н. Указ. соч. Ч. 1. С. 20.

18. Там же.

19. ЦГАДА. Ф. 32. Сношения с Австрией. Оп. 1. 1654. Стб. 4. Л. 28—47. Статейный список И.И. Баклановского.

20. Там же. Л. 52.

21. Там же. Л. 61—87. 1654 ноября 4. — Грамота Фердинанда III к царю.

22. Заборовский Л.В. Указ. соч. С. 56.

23. Там же. С. 57—58.

24. ЦГАДА. Ф. 96. Сношения со Швецией. Оп. 1. Стб. 3. Л. 14. 1654 февраля 13. — Грамота царя к королеве Христине.

25. Там же.

26. Мальцев А.Н. Указ. соч. С. 25—34.

27. ЦГАДА, ф. 96. Сношения со Швецией. Оп. 1. 1654. Стб. 3. Л. 41—44. 1654 марта 21. — Запись в Посольском приказе.

28. Ответная грамота Христины не найдена, но упоминание о ней есть в тексте царской грамоты к новому шведскому королю Карлу X Густаву от 15 января 1655 г, (Там же. Стб. 4. Л. 161).

29. Документи Богдана Хмельницького. Київ, 1961. С. 370. 1654 июня 28. — Б. Хмельницкий к царю, (Далее: Документи...).

30. Там же. С. 364, 365. 1654 июня 28. — Б. Хмельницкий к королеве Христине.

31. Там же. С. 370. 1654 июня 28. — Б. Хмельницкий к царю.

32. Там же.

33. Заборовский Л.В. Указ. соч. С. 58.

34. Polska w okresie drudei wojny pólnocnej, 1655—1660. W-wa, 1957. T. 1: Rosprawy. S. 114.

35. Документи... С. 364. 1654 июня 28. — Б. Хмельницкий к королеве Христине.

36. Мохов Н.А. Очерки истории молдавско-русско-украинских связей. Кишинев, 1961. С. 102—103; Власова Л.В. Молдавско-польские политические связи в последней четверти XVII — начало XVIII в. Кишинев, 1980.

37. Исторические связи народов СССР и Румынии в XV — начале XVIII в. М., 1968. Т. 2; 1633—1673. С. 242. 1654 февраля после 7. — Грамота М. Басарабу.

38. Там же. С. 244. 1654 февраля 18. — Г. Стефан к царю.

39. Сведения о пребывании Г.Ф. Самарина в Молдавии и Валахии приведены в статейном списке посланного на Украину дьяка Томилы Перфирьева, который 30 апреля по дороге из Путивля в Ромны встретил сербского Печского патриарха Гавриила, направлявшегося в Москву. Гавриил был свидетелем приема и переговоров Г.Ф. Самарина в Яссах (АЮЗР. Т. 10. С. 579. Статейный список Т. Перфирьева).

40. Исторические связи... С. 247. 1654 февраля 18. — Г. Стефан к царю.

41. Там же. С. 246—247.

42. АЮЗР. Т. 10. С. 581. Статейный список Т. Перфирьева.

43. Там же. С. 590. Запись беседы Т. Перфирьева с гетманским посланцем в Крыму С. Савченко от 8 мая 1654 г.

44. Исторические связи... С. 256. 1654 июля 19. — Письмо И.О. Выговского к В.В. Бутурлину.

45. Там же.

46. АЮЗР. Т. 10. С. 581—582. 1654 мая 4. — Запись беседы Т. Перфирьева с Г.Ф. Самариным.

47. Власова Л.В. Указ. соч.

48. АЮЗР. Т. 10. С. 582. 1654 мая 4. — Запись беседы Т. Перфирьева с Г.Ф. Самариным.

49. Там же, с. 599.

50. Там же.

51. Там же. Т. 8, с. 380. 1654 мая 31. — Расспросные речи И. Николаева.

52. Там же.

53. Достян И.С. Борьба сербского народа против турецкого ига, XV — начало XIX в. М., 1958, с. 72.

54. Там же. С. 72—73.