Глава II. Начало христіанства въ Херсонѣ. Литературные источники. Данныя эпиграфическія. Свидѣтельства археологическихъ памятниковъ

Было бы, можетъ быть, болѣе цѣлесообразнымъ начать изложеніе этой главы сообщеніемъ данныхъ наиболѣе надежныхъ, разумѣю показанія надписей. Однако надгробныя и другія христіанскія надписи Херсона по характеру письма не восходятъ ко времени ранѣе IV вѣка, къ послѣднимъ десятилѣтіямъ коего восходитъ и наиболѣе ранняя оффиціальная запись херсонскаго епископа на вселенскомъ соборѣ¹. Такъ и Гарнакъ, въ своемъ основательнѣйшемъ трудѣ, посвященномъ исторіи распространенія христіанства въ первые три вѣка (2-ое, переработанное, изданіе 1906 г.), въ концѣ коротенькой замѣтки, отведенной сѣверному и сѣверо-западному берегу Чернаго моря, говоритъ о христіанствѣ въ Херсонѣ слѣдующее: «Не вполнѣ достовѣрныя страданія, относимыя къ Діоклеціанову времени, дошли до насъ для таврическаго города Херсона (Севастополя). Южно-русскія эпиграфическія находки, насколько мнѣ извѣстно, не дали еще ничего христіанскаго, что можетъ быть съ увѣренностью относимо къ первымъ тремъ вѣкамъ»². Въ семейныхъ языческихъ склепахъ, приспособляемыхъ въ теченіе вѣковъ подъ христіанскія могилы, встрѣчающіеся изрѣдка каменные и металлическіе натѣльные кресты появляются въ склепахъ IV вѣка³.

Тѣмъ болѣе интереса возбуждаетъ вопросъ, какъ отнестись къ христіанской легендѣ, локализируемой въ Херсонѣ, можно ли и насколько можно видѣть въ ней отголоски дѣйствительно ранняго проникновенія христіанства въ этотъ отдаленный греческій городъ? Есть одно обстоятельство, которое предрасполагаетъ къ положительному рѣшенію вопроса, — это то, что въ Малой Азіи, и въ частности въ сѣверныхъ провинціяхъ ея, лежащихъ по побережью Чернаго моря, христіанство, по мѣстнымъ условіямъ, распространяется особенно рано и легко⁴. Между тѣмъ тѣ же провинціи находятся во всѣ времена въ живыхъ торговыхъ и другихъ сношеніяхъ съ сѣверными берегами Чернаго моря. Въ области религіозной и церковной жизни это замѣтно не менѣе, чѣмъ въ другихъ. Не было недостатка и въ особыхъ побужденіяхъ къ отливу христіанскаго элемента съ южнаго побережья Чернаго моря на сѣверъ⁵.

Мы не станемъ останавливаться на легендѣ о посѣщеніи Херсона, въ числѣ другихъ припонтійскихъ городовъ, св. апостоломъ Андреемъ. Она относится къ позднѣйшимъ версіямъ повѣсти о миссіонерскихъ странствованіяхъ апостоловъ въ предѣлахъ Крыма и Кавказа. Этому вопросу въ нашей ученой литературѣ весьма обстоятельное изслѣдованіе посвящено С.В. Петровскимъ (въ Зап. Имп. Од. Общ. Ист. и др.)⁶.

Но необходимо подвергнуть здѣсь ближайшему разсмотрѣнію источника легенды о пребываніи въ Херсонѣ и мученической смерти здѣсь св. Климента, епископа (по терминологіи Гарнака, епископа-пресвитера) римскаго, связанной съ мѣстнымъ культомъ святого.

Это тѣмъ болѣе желательно, что какъ разъ въ недавнее время легенда эта подвергнута разрушительной критикѣ со стороны авторитетнаго славянскаго ученаго, др. Ив. Франка, въ его содержательномъ и интересномъ трудѣ Святой Климентъ въ Корсуни⁷.

Авторъ даетъ самый полный пересмотръ и критическую оцѣнку нашихъ свѣдѣній о римскомъ епископѣ Климентѣ и его судьбѣ. Уже начиная съ самой личности епископа, возбуждаетъ вопросъ, въ какомъ отношеніи стоитъ онъ къ очень близкому по времени консулу Титу Флавію Клименту, казненному при Домиціанѣ, по обвиненію въ «атеизмѣ» (т.е., по терминологіи судей-язычниковъ первыхъ вѣковъ нашей эры⁸, христіанствѣ)⁹. Традиція о мученической смерти въ ссылкѣ Климента епископа ведетъ свое начало, въ западныхъ источникахъ, со времени не ранѣе конца IV-го вѣка. Относящіяся сюда свидѣтельства собраны Франкомъ въ седьмой главѣ его изслѣдованія, названнаго выше¹⁰. Впрочемъ, въ томъ опредѣленномъ видѣ, въ какомъ легенда является въ Корсуни, мы находимъ ее на Западѣ впервые въ VI-омъ вѣкѣ, у Григорія Турскаго, въ его Liber miraculorum in gloria martyrum, cap. 35¹¹.

Мы считаемъ все доказательство г. Франка первоначальной локализаціи легенды о смерти св. Климента и культа его, сопровождающагося отливомъ моря на значительное разстояніе, чтобы открыть путь къ покоящимся въ пучинѣ останкамъ толпамъ богомольцевъ, на о-вѣ Сардиніи очень мало убѣдительнымъ. Онъ не приводитъ ни одного дѣйствительнаго свидѣтельства о существованіи здѣсь такого культа¹². Между тѣмъ онъ упускаетъ изъ виду очень раннее свидѣтельство о праздникѣ святому въ Корсуни, уже давно извѣстное. Разумѣемъ свидѣтельство автора начала VI-го вѣка, Ѳеодосія¹³. Несомнѣнно, что съ тѣмъ культомъ святому, который описывается у Ѳеодосія, связано было и церковное сказаніе, легенда, и ее могъ имѣть въ виду и Григорій Турскій («ut in passione eius legitur»).

Если не подвержено сомнѣнію самое существованіе епископа римскаго Климента, какъ исторической личности, то нѣтъ основаній сомнѣваться и въ возможности ссылки его въ Херсонъ. Существованіе культа святого достаточно удостовѣряетъ по крайней мѣрѣ этотъ фактъ¹⁴. Та версія сказанія о Климентѣ Анкирскомъ, которая представляетъ смерть въ Анкирѣ и римскаго Климента, все же считается съ существованіемъ его культа въ Корсуни, въ той редакціи, которую сообщаетъ Франко изъ церковно-славянскихъ источниковъ: мощи Климентовы «повеленіемъ царѧ въложыне въ корабль везошѧ въ Корсун и тамо въвръжени бышѧ въ море ѿ идолослужител»¹⁵.

Признаніе самаго факта ссылки въ Херсонъ св. Климента, епископа римскаго, не обязываетъ насъ, однако, разсматривать позднѣйшія житія св. Климента, дошедшія до насъ въ разныхъ версіяхъ, какъ дѣйствительные историческіе памятники. Достаточно указать на то, что въ этихъ житіяхъ въ Херсонѣ при Климентѣ къ двумъ тысячамъ христіанъ, сосланнымъ въ каменоломни, присоединяется ежедневно по пятисотъ человѣкъ и еще при немъ созидается семьдесятъ пять¹⁶ церквей (въ слав. переводѣ даже восемьдесятъ), въ то время, какъ житія свв. епископовъ и мучениковъ Херсонскихъ, относящія ихъ ко временамъ Діоклеціана и Константина Вел., упоминаютъ только одну, первую въ Херсонѣ церковь, воздвигнутую епископомъ Капитономъ¹⁷.

Мы считаемъ возможнымъ только вкратцѣ коснуться здѣсь отношеній между повѣствованіями о жизни св. Климента, ссылкѣ его въ Херсонъ, мученической смерти его здѣсь и чудесахъ отъ его мощей, на греческомъ, латинскомъ и славянскомъ языкахъ, отсылая читателя къ особому приложенію, посвященному этому предмету, и помѣщенному ниже примѣчанію¹⁸.

Въ составѣ этихъ разсказовъ можно различать два элемента, собственно житіе и то чудо съ отрокомъ у мощей святого, которое является въ памятникахъ обыкновенно въ сочетаніи съ нимъ, но также и отдѣльно — въ Словѣ о чудѣ, явленномъ надъ отрокомъ св. мученикомъ Климентомъ, приписываемомъ традиціею архіепископу херсонскому Ефрему¹⁹.

Послѣднее даетъ намъ поводъ перейти къ другой церковной херсонской легендѣ, по-видимому, болѣе опредѣленной хронологически, легендѣ о первыхъ херсонскихъ епископахъ.

Указаніемъ на позднее происхожденіе Слова о чудѣ съ отрокомъ является титулъ архіепископа въ Херсонѣ²⁰. Что касается принадлежности Слова херсонцу, полное отсутствіе мѣстнаго колорита заставляетъ сильно сомнѣваться въ ней²¹. Но, далѣе, слѣдуетъ имѣть въ виду, что псевдонимъ извѣстнаго автора Слова стоитъ въ связи съ упомянутой легендой о первыхъ херсонскихъ епископахъ, гдѣ Ефремъ причисленъ къ таковымъ, хотя разсказъ указываетъ на посылку его собственно не въ Херсонъ, а вообще въ Тавроскиѳію или «въ предѣлы Турціи²²». Такимъ образомъ, Слово могло быть написано не раньше, чѣмъ сложилась легенда о первыхъ епископахъ Херсона, дошедшая до насъ въ нѣсколькихъ варіантахъ.

Эти послѣдніе разбираются очень подробно Франкомъ, въ восьмой главѣ его изслѣдованія о Корсунской легендѣ о св. Климентѣ²³, по греческимъ и славянскимъ источникамъ²⁴, и В.В. Латышевымъ, въ новѣйшемъ изданіи его Житія св. епископовъ херсонскихъ²⁵.

Въ своей наиболѣе подлинной редакціи²⁶ легенда сообщаетъ слѣдующее:

Въ шестнадцатый годъ царствованія Діоклеціана епископъ іерусалимскій Гермонъ посылаетъ въ качествѣ миссіонеровъ, въ предѣлы Турціи²⁷ — Ефрема въ Херсонъ Тавроскиѳской земли — Василея. Послѣ первой своей проповѣди въ Херсонѣ Василею, вслѣдствіе яростнаго отпора язычниковъ, приходится искать уединенія въ мѣстной пещерѣ Парѳенонъ (Παρϑενών). Далѣе описывается чудо воскрешенія Василеемъ сына одного изъ первыхъ сановниковъ города (τῶν τῆς πόλως πρώτων) путемъ совершаемаго надъ покойникомъ обряда св. крещенія, при содѣйствіи двухъ іереевъ. Родители воскресшаго принимаютъ св. крещеніе и сподабливаются принятія Св. Таинъ. Но врагъ рода человѣческаго подстрекаетъ язычниковъ убить всеблаженнаго. Явившись въ пещеру, они привязываютъ святого за ноги и влекутъ его по улицамъ и площади города (въ греч. διὰ πλατείας) до тѣхъ поръ, пока онъ не предалъ душу Богу²⁸. На мѣстѣ его кончины нынѣшняя община вѣрныхъ (τὸ πλῆϑος τὸ νῦν τῶν πιστῶν) воздвигли колонну съ честнымъ крестомъ на ней. Тѣло святого язычники черезъ Красныя врата²⁹ города вытащили за стѣны его и бросили на съѣденіе псамъ. Но Богъ чудесно охраняетъ тѣло святого, пока нѣсколько человѣкъ вѣрныхъ тайно, ночью, похоронили его.

Между тѣмъ, одинъ изъ бывшихъ съ мученикомъ, прибывши, послѣ погребенія его, въ предѣлы Геллеспонта (πρὸς τὰ τοῦ Ἑλλησπόντου μέρη) нашелъ тамъ нѣкоторыхъ епископовъ изъ посланныхъ тогда вмѣстѣ съ Василеемъ іерусалимскимъ іерархомъ и повѣдалъ имъ все, постигшее Василея. То были Евгеній, Агафодоръ и Елпидій. Но когда число вѣрующихъ начало возрастать, діаволъ вооружаетъ противъ нихъ іудеевъ и язычниковъ. Привязавъ ихъ канатами, они влачатъ ихъ, побиваютъ палками и камнями и, извлекши ихъ тѣла за Мертвыя врата³⁰, бросаютъ ихъ на съѣденіе псамъ на восточной сторонѣ. Послѣ христіане внесли ихъ тѣла въ городъ и похоронили.

Прошло немало времени, и изъ Іерусалима посланъ былъ епископъ Эѳерій. Этотъ, еще не достигши Херсона, занесенъ былъ противными вѣтрами на нѣкій островъ Альсосъ, лежащій въ предѣлахъ рѣки Днѣпра. Здѣсь епископъ впалъ въ болѣзнь и передъ смертью произноситъ молитву: «Господи, Боже мой, если ты удостоилъ меня, недостойнаго, быть поставленнымъ во епископы Херсона, сдѣлай такъ, чтобъ тамъ творили память по мнѣ, да прославится Святое Имя Твое». Обрядивъ тѣло, вѣрные погребаютъ его и ставятъ на могилѣ его столпъ съ крестомъ на немъ. Выросшія по неисповѣдимому Божію произволенію деревья издали указываютъ его могилу³¹.

«Прошло немного³² времени, и прекратилась буря идолопоклонства. Богъ воздвигъ намъ рогъ спасенія въ лицѣ благочестиваго и христолюбиваго царя Константина B.»³³. Пославъ къ нему посольство, вѣрные въ Херсонѣ испрашиваютъ себѣ епископа и получаютъ дивнаго Капитона, который, прибывъ въ Херсонъ, въ сопровожденіи пятисотъ воиновъ съ ихъ вождемъ (τῷ τὴν ἐπιστασίαν ἔχοντι ἔχοντι τούτων) Ѳеоной, посланныхъ съ нимъ царемъ, въ полдень встрѣченъ былъ вѣрующими внѣ стѣнъ города. Херсонитяне, услышавъ о его прибытіи, собрались подъ самыми стѣнами города. Рѣчь епископа водворяетъ миръ между христіанской и языческой партіей; всѣ вступаютъ въ городъ³⁴. Утромъ епископъ сталъ поучать собравшихся христіанской вѣрѣ. Далѣе слѣдуетъ разсказъ о чудѣ пребыванія епископа въ раскаленной печи», путемъ коего ему удается склонить язычниковъ ко св. крещенію. Оно описывается такимъ образомъ: было двѣ калильныхъ печи, устроенныхъ для нуждъ постройки языческаго храма. Между Капитономъ и язычниками заключается договоръ слѣдующаго рода: въ случаѣ, если Капитонъ войдетъ въ горящую печь и выйдетъ оттуда невредимымъ, язычники обязуются креститься; если же они этого обязательства не выполнятъ, то дѣти ихъ, переданные въ качествѣ заложниковъ воинамъ, спутникамъ Капитона, будутъ ввержены въ другую печь. Вышедши изъ печи невредимымъ, епископъ повелѣваетъ сдѣлать немедленно купель изъ приготовленнаго въ печахъ матеріала и совершаетъ надъ всѣми язычниками обрядъ св. крещенія.

«Смежно съ нею» (ἐχόμενον ναύτης), т. е. купелью, «воздвигъ онъ и храмъ во имя перваго и верховнаго апостола Петра. О всемъ происшедшемъ и о чудѣ онъ довелъ также до свѣдѣнія благочестиваго царя Константина, который пребывалъ въ то время въ Никеѣ и проводилъ низверженіе Аріевой ереси путемъ соборнаго постановленія, и тотъ со всѣмъ соборомъ вознесъ великую хвалу Богу. По ходатайству епископа упомянутаго выше Ѳеону со всѣмъ его родомъ (παγγενεί) Константинъ послалъ на постоянное житье въ Херсонъ. Жители предоставили для поселенія ему съ его близкими и епископу участокъ въ восточной сторонѣ города, а именно отъ околодка, называемаго Малый Рынокъ, до мѣста, именуемаго Парѳенономъ. И съ тѣхъ поръ до нынѣшняго времени околодокъ храма св. Петра носитъ названіе Ѳеоновки»³⁵.

«Гдѣ была написана эта легенда?» задается вопросомъ Франко. «Нѣкоторыя фразы, гдѣ авторъ обнаруживаетъ хорошее знаніе мѣстностей и ихъ названій, показываютъ, что авторъ былъ херсонцемъ и что онъ писалъ значительно позже разсказываемыхъ событій. Онъ знаетъ, что часть города до сихъ поръ называется Ѳеоновкою, знаетъ островъ, поросшій деревьями, гдѣ стоитъ гробница Эѳерія, сообщаетъ догадку про надгробный памятникъ, который «нынѣшняя община вѣрныхъ» (τὸ πλῆϑος τὸ νῦν τῶν πιστῶν) поставила на мѣстѣ, гдѣ когда то замученъ былъ св. Василей. Но внѣ этой области свѣдѣнія его очень слабы и неясны. Онъ не знаетъ, что, датируя многозначительный для Херсона фактъ посылки миссіонеровъ іерусалимскимъ епископомъ Гермономъ 16-ымъ годомъ царствованія Діоклеціана и преслѣдованіемъ христіанъ, онъ допускаетъ сразу два грубые анахронизма, такъ какъ эта дата указываетъ на 300 г. нашей эры, когда Діоклеціанъ былъ еще толерантнымъ по отношенію къ христіанамъ; великое Діоклеціаново гоненіе началось лишь съ 302-го года и продолжалось всего три года. Эго первое. А второе, что Гермонъ вступилъ на іерусалимскій престолъ не въ 16-омъ, а въ 18-омъ году Діоклеціанова правленія, т. е. въ 302-омъ году, одновременно съ началомъ преслѣдованія³⁶. Вполнѣ ясное для насъ обстоятельство, что это время не было порою для посылки изъ Іерусалима миссій въ дальнія страны, изъ Іерусалима, который еще во времена апостоловъ, а особенно послѣ разрушенія при Титѣ, утратилъ почти всякое значеніе сравнительно съ другими очагами христіанства, какъ Александрія, Кесарія Сирійская, Кесарія Каппадокійская, Ефесъ, Смирна, Антіохія, для автора легенды было, очевидно, совсѣмъ неясно. Между Діоклеціаномъ и Константиномъ для него проходитъ два раза по немалому количеству времени — сколько лѣтъ, это, какъ видно, лежитъ за предѣлами его освѣдомленности. Іерусалимскій епископъ посылаетъ миссіонеровъ не только въ языческій Херсонъ, но и въ окрестности Геллеспонта, въ мѣста, гдѣ христіанство въ ту пору было гораздо сильнѣе, чѣмъ въ самомъ Іерусалимѣ»³⁷.

Эти общія соображенія Франка³⁸, которыми онъ старается отнять у легенды всякую историческую цѣнность, не могутъ считаться очень убѣдительными. Хронологическая ошибка въ годѣ царствованія Діоклеціана, если таковая и имѣется³⁹, не такъ значительна; скорѣе можно обратить вниманіе на то, что авторъ сказанія приблизительно вѣрно опредѣляетъ время іерусалимскаго епископа Гермона. Что касается Іерусалима, Гарнакъ, на котораго ссылается Франко, указываетъ скорѣе, что съ начала III-го вѣка авторитетъ іерусалимской общины начинаетъ вновь возвышаться, а дѣйствительный подъемъ ея относится ко времени незадолго до Константина В.⁴⁰ Связи Іерусалима съ сѣвернымъ берегомъ Чернаго моря тоже отмѣчены Гарнакомъ.

Во всякомъ случаѣ трудно представлять себѣ дѣло такъ, какъ это допускаетъ Франко, будто легенда была плодомъ индивидуальнаго вымысла автора-херсонца⁴¹. Напротивъ, тѣ указанія на мѣстныя святыни: колонну св. Василія, гробницу Эѳерія на днѣпровскомъ островѣ, особенно храмъ св. Петра, которыя у него находимъ, опредѣляютъ и его источникъ (славянскіе переводы сохраняютъ нѣсколько лишнихъ топографическихъ подробностей изъ первоначальной редакціи житія: ворота Красныя, ворота Мертвыя). Это — мѣстное, херсонское церковное преданіе. Что касается храма св. Петра, по-видимому, онъ былъ связанъ съ крещальней, подобно тому, какъ это находимъ въ храмѣ, открытомъ въ 1902-омъ г., на дорогѣ въ Севастополь, или въ крещальнѣ при Уваровской базиликѣ, къ которой относитъ мѣсто храма св. Петра, построеннаго св. Капитономъ, В.В. Латышевъ⁴². Нѣтъ никакого основанія сомнѣваться въ томъ, что во времена записи херсонской легенды, въ VII—VIII вв.⁴³ какъ мы ее имѣемъ въ Московской Синодальной греческой рукописи и въ славянскихъ минейныхъ переводахъ, изданныхъ у Латышева при греческомъ текстѣ, богомольцу показывали въ храмѣ Петра, что́ находился въ околодкѣ Ѳеоны, крещальню, связанную съ именемъ св. Капитона. Эти именно мѣстныя подробности (названія воротъ, святынь, регіона) даютъ разсказу о чудѣ св. Капитона упомянутой редакціи характеръ бо́льшей автентичности, чѣмъ его редакціи въ другихъ греческихъ и славянскихъ текстахъ, выдвигаемыхъ впередъ Франкомъ⁴⁴.

Не имѣя въ виду касаться здѣсь всѣхъ мелкихъ подробностей въ варіантахъ легенды о первыхъ херсонскихъ епископахъ, разбираемыхъ Франкомъ, остановимся ближе на варіантахъ, касающихся епископа Эѳерія, который въ церковнославянскихъ текстахъ переименовывается въ Елевѳерія⁴⁵. Этотъ варіантъ даетъ поводъ коснуться и нѣкоторыхъ характерныхъ подробностей разсказа о Капитонѣ Московской Синодальной рукописи, не находимыхъ въ другихъ редакціяхъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ предположеній Франка о времени возникновенія легенды.

Въ противоположность Московской Синодальной рукописи (и сходныхъ текстовъ славянскихъ миней), гдѣ и Франко, въ этой части разсказа, признаетъ древнѣйшую версію, разсказъ про Эѳерія другихъ изводовъ легенды сообщаетъ, что онъ былъ посланъ изъ Іерусалима въ Херсонъ. Увидавъ свирѣпость язычниковъ, онъ отправляется къ царю Константину и убѣждаетъ его повелѣть изгнать ихъ изъ города. Константинъ издаетъ въ этомъ смыслѣ эдиктъ, по версіи же у Димитрія Ростовскаго даетъ повелѣніе «да свободно христіане въ Херсонѣ обитаютъ»⁴⁶. Укрѣпившись въ Херсонѣ и построивъ тамъ церковь, Эѳерій вторично отправляется къ императору. На возвратномъ пути онъ, по однѣмъ версіямъ этой редакціи, утонулъ въ устьѣ Днѣпра или былъ брошенъ язычниками въ р. Днѣпръ,⁴⁷ по другой, у Димитрія Ростовскаго заболѣлъ, и, доплывъ до о-ва Ааса, скончался тамъ. — И въ этой версіи, такимъ образомъ, гдѣ Эѳерій оспариваетъ у Капитона пальму первенства укрѣпленія христіанства въ Херсонѣ, успѣхъ христіанства въ городѣ приписывается дѣятельному участію Константина В.

Если имѣть въ виду, что это участіе и въ части легенды, посвященной Капитону, является не во всѣхъ версіяхъ⁴⁸, то можетъ быть поднятъ вопросъ, не слѣдуетъ ли въ одномъ изъ случаевъ содѣйствія Константина В. видѣть перенесеніе на другое лицо того, что первоначально не относилось къ нему⁴⁹. Намъ думается, что есть серьезныя соображенія, заставляющія отдавать предпочтеніе разсказу Московской Синодальной рукописи. Разсказъ этотъ послѣдователенъ, при чемъ славянскіе переводы восполняютъ пробѣлъ греческаго текста относительно обстоятельствъ вступленія христіанской общины, обитавшей внѣ стѣнъ города внутрь его. Отрядъ Ѳеоны играетъ роль еще и въ описаніи самого чуда св. Капитона, въ договорѣ между епископомъ и язычниками⁵⁰. Начальникъ отряда даетъ названіе тому городскому участку, который отведенъ христіанской общинѣ послѣ крещенія язычниковъ. Херсонскій колоритъ легенды тѣсно связанъ съ участіемъ отряда Ѳеоны. Если традиція сложилась въ Херсонѣ, если она тѣсно связана была съ опредѣленною мѣстностью и опредѣленными памятниками старины, находившимися въ городѣ, то какой ея изводъ долженъ разсматриваться какъ болѣе первоначальный, — тотъ ли, который сохраняетъ эти топографическія данныя, или тотъ, гдѣ онѣ исчезли и гдѣ сглажены самыя оригинальныя черты преданія?

Особо очевиднымъ признакомъ позднѣйшаго происхожденія той версіи легенды, какая является въ греческой Московской Синодальной рукописи, служитъ для Франка та подробность ея, что Константинъ посылаетъ въ Херсонъ въ помощь Капитону отрядъ изъ 500 воиновъ. Онъ ставитъ ее въ вину позднѣйшимъ передѣлывателямъ легенды, которые, будто-бы, приписали Капитону то, что относилось къ Эѳерію и связано было съ эдиктомъ, какого, по сказанію, добивается противъ язычниковъ въ Херсонѣ этотъ епископъ. Эдиктъ этотъ въ свою очередь представляетъ, по словамъ Франка, очевиднѣйшій анахронизмъ: во время около 320-го г. (передъ Никейскимъ соборомъ) Константинъ не издавалъ противъ язычниковъ подобныхъ декретовъ⁵¹. Подобные эдикты противъ язычества стали возможны лишь лѣтъ черезъ полтораста спустя, да и то не въ такихъ отдаленныхъ краяхъ, какъ Херсонъ. Послѣдняя языческая школа въ Аѳинахъ была закрыта лишь въ 468-мъ году. Кромѣ того, во времена Константина Херсонъ, говоритъ Франко, былъ развѣ только въ номинальной зависимости отъ имперіи, а изданіе эдикта въ томъ видѣ, какъ его даетъ Константинопольскій синаксарій, означало бы полное изгнаніе изъ города стараго населенія и заселеніе его новыми колонистами. Правда, версія Димитрія Ростовскаго говоритъ лишь про толерантный эдиктъ, но мы не знаемъ его греческаго оригинала, и возможно допустить, что, сознавая абсурдность греческой легенды, Димитрій самъ смягчилъ содержаніе эдикта. Какъ бы то ни было, эдиктъ самъ по себѣ не могъ бы помочь Эѳерію противъ закоренѣлыхъ язычниковъ-херсонцевъ, и вотъ почему Франко предполагаетъ, что позднѣйшіе передѣлыватели сказанія перепутали и приписали Капитону то, что должно было быть отнесено къ Эѳерію: напротивъ, Капитона выпросили у Константина сами херсонцы; ему, слѣдовательно, охрана не нужна⁵².

Мы полагаемъ, что и въ данномъ случаѣ Франко допускаетъ много предположеній, которыя, конечно, правдоподобны, но едва ли правильно опредѣляютъ дѣйствительныя отношенія между изводами сказанія, какъ они даны въ дошедшихъ до насъ текстахъ. Вѣдь какъ разъ въ Московской Синодальной рукописи относительно Эѳерія сохраняется версія, по признанію самого Франка, первичная⁵³. Здѣсь нѣтъ и рѣчи объ эдиктѣ, который вызываетъ столь справедливыя сомнѣнія у нашего изслѣдователя. Что же касается посылки отряда, то мы, въ дѣйствительности, не знаемъ въ подробностяхъ, каковы были отношенія Херсона къ имперіи при Константинѣ В. Однако, самыя милости и пожалованья, о которыхъ говоритъ херсонское преданіе у Константина Багрянороднаго, едва ли говорятъ за полную автономію города въ это время. Снова, затѣмъ, должны мы указать, что нельзя считать посылку отряда Ѳеоны въ версіи легенды Московской Синодальной рукописи за какой-нибудь вымыселъ автора. Какъ у Константина Багрянороднаго, такъ и въ легендѣ о св. Капитонѣ Моск. Синод. рукописи, мы имѣемъ отрывокъ мѣстнаго херсонскаго преданія, связаннаго въ данномъ случаѣ съ опредѣленной мѣстностью, носившей имя Ѳеоны. Отчего не могъ онъ быть такимъ же трибуномъ или подобнымъ начальникомъ, посланнымъ въ Херсонъ изъ столицы, какого позднѣе, при Ѳеодосіѣ В., мы встрѣчаемъ въ эпиграфическомъ памятникѣ⁵⁴?

Соображенія относительно эдикта Константина въ позднѣйшихъ изводахъ сказанія объ Эѳеріѣ (Елевѳеріѣ) и первоначально, по мнѣнію Франка, связанной съ нимъ посылки императоромъ отряда въ Херсонъ служатъ для Франка исходнымъ пунктомъ въ его объясненіи самаго происхожденія варіантовъ легенды. Упомянувъ о томъ, что первымъ документально извѣстнымъ намъ херсонскимъ епископомъ былъ Эѳерій, который подписался въ числѣ епископовъ, присутствовавшихъ на второмъ вселенскомъ соборѣ 381-го г., а на Константинопольскомъ соборѣ 448 г. подписался два раза херсонскій епископъ Лонгинъ, Франко пишетъ: «Въ ту пору шла борьба между херсонскими епископами и константинопольскимъ патріархатомъ; корсунскіе епископы стояли за свою независимость (автокефалію) отъ патріархата, который старался подчинить себѣ всѣ епархіи на сѣверномъ берегу Чернаго моря. Борьба окончилась въ 451-мъ г. на соборѣ въ Халкидонѣ, который повернулъ дѣло въ пользу патріарха и отвергъ херсонскую автокефалію (Архіепископъ Макарій, Ист. христіанства въ Россіи до равноапост. князя Владимира, 2-ое изд. 1868 г., стр. 52). Мнѣ представляется дѣломъ вполнѣ естественнымъ, что наша легенда и ея различныя редакціи были отголоскомъ этой борьбы. Сложенная первоначально для мотивировки херсонской автокефаліи, легенда была позднѣе переработана въ интересахъ патріархата. Чтобы показать, что херсонская церковь была съ самаго начала независимой отъ патріархіи, авторъ легенды выдумалъ іерусалимскую миссію, которую будто бы еще во времена Діоклеціана нѣсколько разъ высылалъ въ Херсонъ епископъ Гермонъ. Позднѣе, вѣроятно уже послѣ 451-го года, константинопольскій патріархатъ принялъ эту херсонскую легенду, но сдѣлалъ въ ней такія измѣненія, которыя имѣли умысломъ показать, что іерусалимская миссія въ Херсонѣ была безплодна и что только при помощи Константинополя христіанство имѣло возможность утвердиться въ Херсонѣ». Эту тенденцію, добавляетъ Франко, проводили различными способами нѣсколько редакторовъ, при чемъ одни давали главную роль Эѳерію, опиравшемуся на эдиктъ и на боевую силу Константина В., другіе Капитону. Первый еще признаваемъ былъ посланцемъ изъ Іерусалима, второй является уже константинопольскимъ миссіонеромъ⁵⁵.

Свое мнѣніе о вымышленности іерусалимской миссіи въ Херсонѣ Франко подкрѣпляетъ указаніемъ на сходство именъ посылаемыхъ въ Херсонъ епископовъ іерусалимскихъ IV в. Авторъ первичной легенды воспользовался, будто бы, списками іерусалимскихъ епископовъ, чтобы надѣлить именами героевъ своего повѣствованія⁵⁶.

Что касается послѣдняго пункта, — едва ли онъ убѣдителенъ. Начать съ того, что, по указанію самого Франка, изъ іерусалимскихъ списковъ въ дѣйствительности авторъ легенды могъ взять только два имени: Капитона, 25-го, и Ефрема, 13-го іерусалимскаго епископа. Имя же Эѳерія, позднѣйшаго епископа херсонскаго, 381-го года, скорѣе говоритъ за подлинность имени херсонскаго святителя въ числѣ его предшественниковъ. Почему, далѣе, авторъ легенды, если онъ пользовался іерусалимскимъ спискомъ епископовъ, назвавъ Гермона правильно, сталъ бы дѣлать епископа того же Іерусалима, но совсѣмъ другого времени, его посланцемъ? Все это предполагаемое построеніе списка херсонскихъ епископовъ кажется намъ весьма неправдоподобнымъ. Мѣстная херсонская легенда — вотъ дѣйствительный источникъ житія первыхъ епископовъ. Она можетъ быть неточна въ хронологическихъ показаніяхъ, въ нѣкоторыхъ подробностяхъ, но нѣтъ основанія сомнѣваться въ сохраненіи ею ядра исторической дѣйствительности⁵⁷.

Итакъ, и послѣ критики Франка, мы склонны видѣть въ херсонской легендѣ о первыхъ епископахъ города, притомъ въ редакціи греческой Московской Синодальной рукописи и славянскихъ переводовъ въ Макарьевской, Супрасльской и др. минеяхъ, отголосокъ дѣйствительныхъ событій.

Преданія о первыхъ іерархахъ сообщаютъ о конечномъ торжествѣ христіанства въ Херсонѣ при св. Капитонѣ, первомъ, построившемъ въ городѣ церковь. По-видимому, болѣе позднею является версія, приписывающая то же Эѳерію. Агіографическій источникъ говоритъ о сообщеніи Капитономъ о крещеніи херсонитянъ вселенскому (первому, Никейскому) собору. Подпись херсонскаго епископа Эѳерія, очевидно 11-го, находимъ въ актахъ второго вселенскаго собора, въ Константинополѣ, 381-го года⁵⁸. «Существованіе епископа, и притомъ такого, который былъ призванъ на вселенскій соборъ, позволяетъ сдѣлать предположеніе, если не о преобладаніи христіанства въ средѣ туземнаго населенія, то во всякомъ случаѣ о томъ, что христіанство было въ ту пору терпимой религіей и имѣло тамъ болѣе или менѣе значительное распространеніе»⁵⁹.

«Въ Херсонесѣ, — говоритъ по поводу затронутыхъ нами событій Бертье-Делагардъ, — язычество, по отдаленности отъ центра распространенія христіанства и благодаря сосѣдству варваровъ, держалось весьма упорно, изгоняя и замучивая посылаемыхъ проповѣдниковъ. Даже самъ Константинъ Великій рѣшился водворить туда епископа Капитона (во время Никейскаго собора) только подъ защитою пятисотъ воиновъ. Да и послѣ язычество исчезало очень медленно, что можно видѣть, напримѣръ, на монетахъ Херсона, на которыхъ христіанскій символъ появляется лишь съ царствованія Тиверія Маврикія (582—602), или изъ словъ папы Мартина еще въ 655 г. (его характеристика херсонитянъ)... Разрушеніе всѣхъ языческихъ храмовъ въ Херсонесѣ могло послѣдовать гораздо позже Константина Вел., едва ли раньше V, даже VI вѣка»⁶⁰.

Обращаясь къ свидѣтельству надписей, мы должны констатировать тотъ фактъ, что христіанскія эпитафіи, находимыя на почвѣ Херсонеса, относятся ко времени не ранѣе IV—V вѣковъ.

Одною изъ древнѣйшихъ формулъ христіанской надгробной надписи является заимствованная изъ языческой: ἔνϑα ϰατάϰειται ὁ δεῖνα, съ прибавленіемъ къ собственному имени погребеннаго обозначенія его вѣроисповѣданія.

Такъ, въ надписи № 20, 14-го выпуска Извѣстій Императ. Археол. Коммиссіи (1905 г., стр. 109): Ἔνϑα χατάϰιτε ὁ τοῦ θεοῦ δοῦλος θεοδωράϰις ἐτελεύτησε μηνὶ Φευρουαρίῳ ἰνδ..., христіанское надгробіе, которое по характеру письма можно отнести къ IV—V вв. по Р. Хр.

Интересна въ такое раннее время уменьшительная форма имени θεοδωράϰις (Латышевъ). По формулѣ надпись можетъ быть сопоставлена съ № 100 въ находкахъ 1901—1903 гг. на Боспорѣ (стр. 86): ένϑάδε χατάϰειται Ἀρσάϰις χριστιανός, надписи, по характеру письма принадлежащей времени тоже «не позднѣе V-го в. по Р. Хр.»⁶¹.

Эта формула сохраняется и въ позднѣйшіе вѣка, но рядомъ съ нею являются и другія: Латышевъ, Сборникъ греческихъ надписей христіанскихъ временъ изъ южной Россіи, херсонскія надписи, № 24 ὑπὲρ μνήμης ϰαὶ ἀναπαύσεως Στεφάνου ϰαὶ Στεφάνου ϰαὶ Χριστοφόρου πρεσβυτέρων Ἀμήν⁶². — Надпись, ПО опредѣленію Латышева, приблизительно VI—VII в. Близко къ тому и по самой формѣ памятника (четырехконечный крестъ съ расширяющимися концами) № 45 въ 23 выпускѣ Матеріаловъ по Археологіи Россіи (1899): Μνημεῖον τῆς ἁγίας μάρτυρος Ἀναστασίας, причемъ остается вопросомъ, принадлежалъ ли этотъ послѣдній могилѣ мѣстной святой, или онъ сооруженъ былъ въ воспоминаніе о св. Анастасіи Узорѣшительницы, мощи коей были перенесены изъ Сиріи въ Константинополь при императорѣ Львѣ І-мъ (457—474⁶³). Подобный памятникъ — каменный крестъ съ надписью † Ἀγαϑημέρου находимъ въ Сборникѣ, № 25, и въ 23-мъ выпускѣ Матеріаловъ по Археологіи Россіи, № 46: Ὑπὲρ ἀναπαύσεως τῆς δούλης τοῦ θεοῦ Εὐφροσύνης. «При всей небрежности вырѣзки надписи, — говоритъ о послѣдней Латышевъ, — ея безупречная орѳографія заставляетъ относить ее къ раннимъ византійскимъ временамъ».

Кромѣ надгробныхъ надписей, мы имѣемъ еще нѣкоторыя надписи изъ Херсона, относящіяся къ раннимъ византійскимъ временамъ.

Мы уже упоминали о каменныхъ и металлическихъ крестикахъ съ буквами ΙΧϹ и съ дырочкой для продѣванья шнура, очевидно, предназначавшихся для ношенія на груди, какіе находятъ въ христіанскихъ склепахъ, восходящихъ къ IV-му вѣку. Рядомъ съ ними можно упомянуть христіанскій амулетъ съ надписью: Κύριε, βοήϑει τὸν φοροῦντα Ἀμήν⁶⁴.

Далѣе, къ раннимъ византійскимъ временамъ, V—VI вв., а въ послѣднее время даже къ первой четверти IV-го вѣка⁶⁵, относитъ Б.В. Латышевъ каменную икону съ изображеніемъ спасенія св. Петра Іисусомъ Христомъ и съ надписью: Ὁ ϰύριος Ἰησοῦς διδοὺς χορηγίαν τῷ ἁγίῷ Πέτροῷ. Это — обломокъ одной изъ мраморныхъ плитъ, составлявшихъ храмовую преграду⁶⁶.

Въ томъ же выпускѣ 23-мъ Матеріаловъ по Археологіи Россіи, который такъ богатъ интересными памятниками христіанской эпохи, находимъ двѣ формы для оттиска св. изображеній съ надписями εὐλογία τοῦ δεῖνός, одну — св. Георгія, другую — нищепріимнаго дома св. Фоки. Эта послѣдняя указываетъ на почитаніе въ г. Херсонѣ св. Фоки, о распространеніи культа коего по берегамъ Чернаго моря сообщаетъ и агіографическій источникъ, очень ранняго происхожденія, 2-й половины IV-го вѣка. Это — «Похвала святому мученику Фокѣ» епископа Астерія Амасійскаго⁶⁷. Было два святыхъ съ этимъ именемъ, одинъ II-го, другой IV-го в. Къ какому бы изъ нихъ не относилось свидѣтельство Астерія, оно является показаніемъ изъ числа самыхъ раннихъ въ литературѣ, касающейся христіанскаго Херсона. Оба св. Фоки подвизались въ Синопѣ, а отсюда шли обычные рейсы кораблей черезъ Черное море въ Крымъ. Слова Астерія весьма любопытны, какъ свидѣтельство о связяхъ сѣвернаго побережья Чернаго моря съ южнымъ: «И всѣ, даже самые дикіе скиѳы, какъ тѣ, что́ обитаютъ по ту сторону Евксинскаго понта, по сосѣдству съ Мэотійскимъ озеромъ и рѣкою Танаисомъ, такъ и тѣ, что́ живутъ на Боспорѣ и вдоль (восточнаго) побережья, до рѣки Фазида, всѣ дориносятъ вертоградарю» (Фокѣ).

Изъ надписей, относящихся къ архитектурнымъ сооруженіямъ, мы можемъ здѣсь отмѣтить надпись, по характеру письма несомнѣнно относящуюся къ раннимъ византійскимъ временамъ, найденную при раскопкахъ 1889 года: ϰατεσϰευάσϑη ἐπὶ τῶν εὐ[σεβεστάτων αὐτοϰρατόρων]...⁶⁸.

Переходя отъ эпиграфическихъ свидѣтельствъ къ свидѣтельствамъ археологическихъ памятниковъ, мы коснемся ихъ только въ общихъ чертахъ.

Съ распространеніемъ христіанства языческія мѣста погребенія, надгробные памятники, храмы, нѣкоторые отдѣльные предметы языческаго культа приспособляются для потребностей новой религіи. «Внуки и дѣти гражданъ-язычниковъ III—IV вв. приспособляютъ для себя часть языческаго кладбища съ удобными семейными склепами и могилами, старательно вырубленными въ твердой скалѣ»,⁶⁹ около храма, открытаго въ 1902-мъ году. При раскопкахъ у монастырскихъ огородовъ въ 1902-мъ году оказалось, что «скалистая возвышенность и остальная мѣстность съ юга изрыта фамильными склепами и гробницами римской эпохи, которыя съ IV-го вѣка были приспособлены для христіанскихъ погребеній. Храмъ, часовня и помѣщенія слѣва построены на склепахъ и гробницахъ»⁷⁰. Надгробные памятники съ языческими барельефами, получая новое назначеніе, снабжаются обычными погребальными формулами, какъ это наблюдаемъ въ правда поздней надписи № 12 Сборника Латышева⁷¹. Примѣры приспособленія другихъ предметовъ языческаго культа приводитъ г. Косцюшко-Валюжиничъ въ своемъ Отчетѣ о раскопкахъ за 1902-ой годъ: Палица Геракла служитъ церковнымъ подсвѣчникомъ, урна-гробикъ съ крышкой — ковчежцемъ для частицы мощей⁷².

Мы не можемъ обойти здѣсь молчаніемъ два архитектурные памятника Херсона, возникновеніе коихъ на довольно прочныхъ основаніяхъ слѣдуетъ относить къ раннимъ византійскимъ временамъ, IV—V вв.

Мы разумѣемъ крещальню, разслѣдованную Одесскимъ Обществомъ Исторіи и Древностей въ 1876—77 гг., къ югу отъ Уваровской базилики⁷³, и храмъ, открытый въ 1902-мъ году.

Предоставляя спеціалистамъ сложные вопросы объ архитектурныхъ наслоеніяхъ въ предѣлахъ крещальни и сосѣднихъ съ нею построекъ, мы должны отмѣтить здѣсь то важное для опредѣленія времени ея возникновенія обстоятельство, что въ каналѣ, черезъ который выпускалась вода изъ купели, найдены монеты, начиная съ Валентиніана I-го (364—375) до Тиверія Маврикія (582—602). Изъ двухъ предположеній, какія высказываетъ по поводу нахожденія въ каналѣ монетъ за этотъ періодъ уважаемый авторъ Отчета о раскопкахъ⁷⁴, мы склонны присоединиться ко второму, что монеты въ купель бросались современныя. Такимъ образомъ, для употребленія купели опредѣляется періодъ со второй половины IV-го до начала VII-го вѣка. Еще древнѣе та базилика, на развалинахъ коей построенъ баптистерій⁷⁵.

Близкимъ къ этой крещальнѣ по времени постройки является и тотъ крестообразный храмъ внѣ стѣнъ византійскаго города, открытый въ 1902-мъ году, который представляетъ одну изъ самыхъ крупныхъ находокъ послѣдняго времени изъ эпохи христіанскаго Херсонеса, въ особенности по своему мозаическому полу, послужившему образцомъ для подобной же орнаментики позднѣйшихъ большихъ храмовъ Херсонеса⁷⁶.

По авторитетному мнѣнію Н.П. Кондакова, этотъ храмъ-памятникъ воздвигнутъ не позже V-го вѣка надъ усыпальницей одного изъ херсонскихъ епископовъ, пострадавшихъ за христіанскую проповѣдь⁷⁷. Монеты, найденныя внутри усыпальницъ, надъ которыми своими главными частями расположенъ храмъ, относятся къ періоду съ IV—VIII вв. Несомнѣнно, что онѣ возникли раньше самаго храма⁷⁸. На стѣнахъ подземелья, проходящаго ниже уровня усыпальницъ, встрѣчаются вырѣзанные крестики⁷⁹.

Примечания

1. Conciliorum amplissima collectio (Mansi) vol. III (изд. факсимиле Paris—Leipzig 1901) col. 572 B., vol. VI col. 1181 A.

2. Harnack, Mission u. Ausbreitung des Christentums in den ersten drei lahrhunderten II² S. 204.

3. Извѣстія Имп. Арх. Коммиссіи 1904, вып. 9, стр. 29: катакомба № 1452, съ монетами отъ Константина В. до Аркадія.

4. Harnack, O. cit. II² S. 153 fgg. Въ частности S. 157 Anm. 2, S. 157 fgg., христіанство на xѣ S. 172 fgg.

5. Разумѣемъ хищническіе набѣги готовъ въ III вѣкѣ, см. и у Harnack'а, S. 203.

6. Срв. еще И.И. Малышевскій, Труды Кіев. Дух. Ак. 1888 № 6, стр. 300—350.

7. Въ Запискахъ наукового товариства імени Шевченка, журналѣ, издаваемомъ во Львовѣ, 1902—1905 гг. Теперь появились эти статьи отдѣльной книгой. Archiv f. Slav. Philol. 28 Bd. (1906), 229 fgg.

8. Harnack, Der Vorwurf d. Atheismus in den III ersten Jahrh. Lpg. 1905 (Texte u. Untersuch. N. F. XIII, 4).

9. Среди несходной хронологіи епископства Климента въ спискахъ первыхъ римскихъ епископовъ, сопоставленныхъ у Франка, Зап. 1902, II томъ, стр. 20 слѣд., найдутся показанія, допускающія даже отождествленіе обоихъ Климентовъ. Гарнакъ, O. cit. II² S. 33 признаетъ наиболѣе вѣроятнымъ отдѣлять одного Климента отъ другого. Срв. также H. Waitz, Die Pseudoklementinen (Lpg. 1904), S. 75.

10. Записки наук. тов. імени Шевченка 1902, томъ IV, стрр. 119 слл. (отдѣльной пагинаціи изслѣдованія Франка).

11. Scriptores rerum Merovingicarum t. I pars 2, pg., 510, въ серіи Monumenta Germaniae historica, изд. Арндта и Круша. 1885 г.

12. Въ болѣе подробное разсмотрѣніе доводовъ г. Франка входить здѣсь не считаемъ нужнымъ. Указаніе на Херсонъ, какъ мѣсто, гдѣ локализируется легенда, не отсутствуетъ вполнѣ и въ западныхъ источникахъ, если не литературныхъ, то художественныхъ. Разумѣемъ фреску римской базилики св. Климента, съ изображеніемъ чуда съ отрокомъ, гдѣ на воротахъ города читается надпись Cersona, по другому чтенію Gersona (Франко Зап. 1904 г. томъ VI стр. 179, Carl Hessel, Die altchristl. Basiliken Roms, insbesondore die Basilika San Clemente, Wetzlar 1873, S. 21, по цитатѣ у Франка. Решетаръ, Archiv f. slav. Philol. 1906, 28 Bd., S. 421 fgg., разбираетъ новѣйшій трудъ о тѣхъ же фрескахъ). Между тѣмъ здѣсь какъ разъ является версія этого чуда, одинаковая въ подробностяхъ съ повѣствованіемъ о томъ же чудѣ Григорія Турскаго (срв. то же у Климента Болгарскаго, Франко 1905, т. VI, стр. 309). Не смотря на позднее происхожденіе фрески, это — ясное указаніе на то, что въ источникѣ Григорія Турскаго легенда локализировалась въ Херсонѣ. Самое сходство легенды у Григорія, также въ VIII в., у Беды Почтеннаго (текстъ у Франка 1902, IV т, стр. 127), ясно указываетъ на простую передачу херсонской легенды. Сильно сомнѣваемся въ первичности и ясности чтенія trans pontum maris (Беда) сравнительно съ чтеніемъ trans pontum mare (Франко, стр. 122).

13. Православный Палест. Сборникъ, томъ X вып. 1. 28-ой вып. С.-Птб. 1891 изд. И.В. Помяловскаго, стр. 5. Срв. Бертье Делагардъ, Матер. по археол. Россіи № 12 (1893) стр. 59. — Кулаковскій, Прошлое Тавриды, стр. 75.

14. Независимость Херсона, какъ и Боспора (Франко, 1903, VI стр. 147), въ I—II вв. по Р. Хр. была только по временамъ.

15. Записки, 1902, IV томъ, стр. 124 слѣд.

16. Migne, Patrol. Curs. compl. ser. gr. t. II col. 628—629 (cap. XX, XXII), Текстъ Париж. pkn. у Франка, Записки 1905 г. VI томъ, стр. 301 сл. Слав. перев. Зап. Имп. Од. Общ. Ист. и Др. т. X (1877) стр. 167 слѣд. То же въ изд. А.И. Соболевскаго, Памятники Общ. Люб. Древн. Письм., вып. 149 (1903 г.). Слово Климента Болгарскаго, Чтен. Имп. Общ. Ист. и Др. 1889, 3 кн., 2 часть, стр. 74.

17. Церковь св Петра въ кварталѣ Ѳеоны, Зап. Имп. Од. Общ. Ист. и Др., томъ VII стр. 129. В.В. Латышевъ, Житія святыхъ епископовъ херсонскихъ, стр. 62.

18. Въ разсказѣ о чудѣ съ отрокомъ въ текстѣ Paris. 1510, напечатанномъ Франкомъ, Записки 1905 т. VI, стр. 294—310, важнѣйшее отличіе отъ Метафраста и псевдо-Ефрема то, что родители находятъ отрока ἐν τῇ τοῦ ἁγίου ϰαϑήμενον λάρναϰι. Сходство съ Никифоромъ Каллистомъ (Франко, стр. 309), у котораго, однако, нѣсколько иначе — παραϰαϑήμενον λάρναϰι отмѣчено еще въ variorum notis, Migne, Ser. gr. t. II сol. 601. Это во всякомъ случаѣ не даетъ права сближать эту версію съ западной версіей легенды у Григорія Турскаго lib. miraculorum cap. 35, гдѣ мотивъ сна вполнѣ опредѣлененъ. Въ IX-й главѣ своего изслѣдованія Франко характеризуетъ различіе по духу легенды западной, гдѣ принятъ сказочный мотивъ долгаго сна, и греческой: у Метафраста гл. CLXXVII τὸ παδίον... ζῶν ϰαὶ ἀλλόμενον, у псевдо-Ефрема сol. 641 Α τέϰνον ζῶν ϰαὶ ἀλλόμενον, у Климента Болг. въ Похвалѣ Клименту, «обрѣтоша отрока вздрастомь и свѣтлостью (φαιδρόν пс. Ефр.) оукрашена», въ церковной пѣсни (у Франка Зап. 1903 т. VI, стр. 178): «ѡѡтрочѧ дасть родителема свѣтло-играюща», съ прокормленіемъ отрока въ теченіе года св. Климентомъ. Въ Par. 1510 и у Ник. Калл. эта черта сглажена; мотивъ кормленія, однако, остался, а съ нимъ не вяжется мотивъ сна. Стараніе древнѣйшую форму легенды у Климента Болг. связать непремѣнно съ Западомъ, Франко 1905 г., т. VI, стр. 310, едва ли правильно.

Несомнѣнно, что Метафрастъ пользовался пс.-Ефремомъ и достаточно прочитать всѣ три текста, чтобы видѣть, что разсказъ о чудѣ съ отрокомъ вообще во многомъ у Метафраста ближе къ пс.-Ефрему, чѣмъ къ Par. 1510. Но Метафрастъ пользовался той самой редакціей житія и въ томъ сочетаніи его съ разсказомъ о чудѣ, какая является Par. 1510 (въ разсказѣ о чудѣ см., напр., col. 600 C λαϑὸν οὐϰ οἶδ̓ὅπως чета родителей говоритъ вмѣстѣ).

19. Редакція житія безъ разсказа о чудѣ съ отрокомъ у Миня II coll. 617—631. Зап. Од. Общ. Ист. и Др. т. IX, стр. 134—148. То же въ слав. переводѣ въ Зап. Од. Общ. Ист. и Др. т. X, (1877) стр. 163—169. Въ лучшемъ изданіи А.И. Соболевскаго, въ изд. Общ. Любит. Древн. Письм., Памятники, вып. 149 (1903). Слово пс.-Ефрема отдѣльно у Миня t. II coll, 633—645, въ слав. переводѣ Зап. Од. Общ. Ист. и Др. т. X, стр. 169—174. Слово въ соединеніи съ житіемъ въ до-Метафрастовой редакціи (въ Paris. 1510) напечатано вполнѣ Франкомъ (срв. къ этому разночтенія къ cod. Regius 804 у Миня t. II coll. 617—631, подъ текстомъ), въ Метафрастовой (см. Франко, 1902 IV т, стр. 109, примѣч. 1) редакціи греч. т. во II томѣ Миня, coll. 580—604 (сарр. CXLVIII—CLXXIX эпитомы De gestis s. Petri), изд. въ 1857 г. и въ Зап. Од. Общ. Ист. и Др. т. X, стр. 139—163.

20. Friedrich, Ein Brief d. Anast. Bibl., Sitz. ber. d. philos. philol. u. hist. Cl. d. Bayer Ak. 1892, S. 410, Anm. 1 (архіепископъ Павелъ въ Херсонѣ въ 879 г. См. Mansi, Conciliorum ampliss. coll. T. XVII coll. 373 c. col. 513 В.).

21. Франко, Записки, т. VI за 1903 г., стр. 163, стр. 176.

22. Франко, тамъ же, стр. 156.

23. Объ этомъ названіи Латышевъ, Житіе херсонскихъ епископовъ, стр. 15 слѣд.

24. Въ Львовѣ 1906 (первоначально въ Запискахъ імени Шевченка).

25. С.-Петербургъ, 1906 (Mémoires Импер. Акад. Наукъ, VIII сер., т. 8, № 3). В.В. Латышевъ даетъ наиболѣе точное опредѣленіе времени написанія основного житія, стр. 13—16.

26. Латышевъ греч. т. I по слич. со слав. текстомъ III (стр. 66 сл.).

27. Турція въ греч. текстѣ у Латышева I, стр. 58, и въ Анѳологіи Аркудія у Болландистовъ Acta S.S. Mart. t. I 639. Въ греч. минеѣ — Скиѳія. У Димитрія Ростовскаго (о его обработкѣ см. Латышевъ стр. 30 слѣд.). Ефремъ и Василей посланы оба въ Тавроскиѳскую страну. Впослѣдствіи Ефремъ, предоставляя херсонессцевъ св. Василею, «иде въ Скиѳы окрестъ Дуная». Εἰς Σϰυϑίαν и у Болландистовъ въ Acta ex Menaeis et Maximo episcopo Cythereo, pag. 640. О разночтеніяхъ слав. текстовъ Латышевъ, стр. 15.

28. О вѣроятномъ мѣстоположеніи пещеры, въ чертѣ города, Латышевъ, стр. 50—53.

29. Топографическая подробность, сохраненная только слав. переводами, см. у Латышева, стр. 70, и о мѣстоположеніи ихъ у него же, стр. 56.

30. Подробность, опять сохраненная только слав. переводами, Латышевъ 1. s. cit. и о вѣроятномъ положеніи ихъ у него же, стр. 57.

31. Весь этотъ разсказъ объ Эѳеріѣ значительно короче въ слав. текстахъ.

32. Такъ въ греческомъ, у Латышева, стр. 61, въ слав. «по мнозѣ же времени».

33. Такъ въ греческомъ; нѣсколько иначе въ слав., гдѣ при этомъ эдиктъ Константина, о которомъ см. Латышевъ, стр. 39.

34. Здѣсь славянскій восполняетъ пробѣлъ въ греческой традиціи житія.

35. Предположенія объ этой «части» или «сторонѣ» у Латышева, стр. 53 слѣд. Къ храму Св. Петра относитъ онъ теперь и эпиграфическій памятникъ № 40 въ 23-емъ выпускѣ Матеріаловъ по арх. Россіи, см, стр. 55.

36. См. Acta S.S. Maji t. III Papebrochii Chronologia episcoporum Hierosolym., также Acta S.S. Maji t. VII.

37. Harnack II² S. 79, S. 84, S. 86 (Іерусалимъ), о Геллеспонтѣ ibid. S. 153 (свидѣтельство Плинія Мл.), S. 188.

38. Стр. 153 (Записки 1903, т. VI).

39. В.В. Латышевъ указываетъ, что годъ Гермона въ армянскомъ переводѣ хроники Евсевія сходится съ показаніемъ житія, см, стр. 35.

40. Harnack S. 85 Anm. 1. Къ положенію Іерусалима срв. также А.П. Лебедевъ, Собраніе церковно-историч. сочиненій, т. 2. Эпоха гоненій на христіанъ, стр. 169, Латышевъ стр. 36 слѣд. Ф.А. Терновскій, Греко-вост. церковь въ періодъ всел. соборовъ, Кіев. ун. изв. 1879 № 9, стр. 11 слѣд.

41. Франко, стр. 164.

42. Житіе св. епископовъ херсонскихъ, стр. 55.

43. Ibid., стр. 14 слѣд.

44. Въ Парижскихъ ркп. 1587 и 1617, текстъ коихъ опубликованъ въ Propylaеum ad acta S.S. Novembri, Hipp. Delehaye (Брюссель 1902), дается названіе языческаго храма, разрушить который замыслилъ Капитонъ: τοῦ Παρϑενίου εἰδώλου λεγομένου (— «нелѣпость» Латышевъ стр. 78). Въ одномъ изъ слав. текстовъ, гдѣ при томъ дѣйствіе отнесено къ царствованію Ѳеодосія В., «Арьфемія идола гл҃емаго», что заставляетъ подразумѣвать греч. Артемиду, Франко, стр. 159 сл., стр. 163.

45. Франко, стр. 155. Въ очевидномъ отношеніи къ легендѣ стоитъ ὴ νῆσος τοῦ ἁγίου Αἰϑερίου Constant. Porphyr. De adm. imp. cap. 9 pg. 78. Въ договорѣ Руси съ греками 945 г. св. Ельферій.

46. Франко, стр. 161.

47. Въ греческой минеѣ, изд. 1820 г. въ Венеціи (подъ 7 марта), стр. 29 ϰατὰ τὸν Δούναβιν ποταμόν. Днѣпръ въ текстахъ у Болланда Acta S.S. Mart. t. 1 pg. 638, 640. Въ Константинопольскомъ синаксарѣ изд. Delehaye (O. cit.) Эѳерій погибаетъ, утонувъ въ Днѣпрѣ при крушеніи корабля.

Въ греч. минеѣ онъ, богато одаренный Константиномъ церковною утварью, подвергается разбойническому нападенію и брошенъ въ Днѣпръ (Болландисты). Въ Венец. минеѣ: ἀπορριφέντος αὐτοῦ ἱπὸ τῶν ἀπίστων ϰατὰ τὸν Δούναβιν ποταμὸν ϰἀϰεῖ μαρτυριϰῶς τὸν βίον τελέσαντος.

48. Кромѣ Московской Синод. ркп., въ коротенькомъ разсказѣ слав. пролога 1685 г., см. у Франка стр. 160, гдѣ конецъ о Капитонѣ передѣланъ по образцу судьбы Эѳерія. Безъ участія Ѳеоны съ его отрядомъ и съ тѣмъ вмѣстѣ безъ топографическихъ подробностей, касающихся Херсона, въ греч. Париж. ркп. 1587 и 1617, гдѣ за то сохранено названіе языческаго храма. Здѣсь дѣтей должны кинуть въ печь сами родители и помолиться богамъ о сохраненіи ихъ, Франко, стр. 159.

49. Относительно Эѳерія Франко отдаетъ предпочтеніе Моск. Син. ркп.

50. Дѣти являются здѣсь заложниками, обезпечивающими исполненіе обѣщанія родителей, и ихъ должны бросить воины. Болѣе изысканна версія Парижскихъ ркп., гдѣ сами родители должны ихъ бросить въ печь и гдѣ они въ вѣрѣ въ своихъ боговъ соперничаютъ съ Капитономъ.

51. Срв. подобный эдиктъ Константина В., по общей въ слав. минейныхъ текстахъ редакціи житія херсонскихъ епископовъ сходной съ греческимъ текстомъ Моск. Синод. ркп., Латышевъ, стр. 71.

52. Франко, стр. 162.

53. Франко, стр. 161.

54. См. первую главу, стр. 7.

55. Франко, стр. 163 слѣд.

56. Франко, стр. 165.

57. Это соотвѣтствуетъ и тому, что мы знаемъ о распространеніи христіанства по берегамъ Чернаго моря вообще. Франко самъ упоминаетъ жителя Амасіи (къ югу отъ Амиса, внутри материка. Объ Амисѣ см. Harnack II² S. 73), пострадавшаго въ 319-омъ г., при Лициніѣ, — Василея. Христіанская община въ Синопѣ, откуда уже къ половинѣ IV в., по свидѣтельству Астерія, распространяется культъ св. Фоки и по сѣверному берегу Чернаго моря (Латышевъ, Матер. по арх. Россіи, № 23, стр. 32 слл.), существовала еще въ 2-омъ в. Harnack, S. 172 fg. Здѣсь же объ Амастридѣ, одномъ изъ крупныхъ городовъ на Понтѣ, къ западу отъ Синопы.

58. Mansi, Concil. ampl. collcctio, томъ III, столб. 572. B provinciae Scythiae Aetherius Tersonitanus, рядомъ съ іерархами Томъ и Анхіала. Такъ и въ Tituli canonum Cp—anorum. томъ 6-ой, столб. 1181 A: Aetherius Cersonesi. О хронологическомъ разногласіи въ этихъ послѣднихъ см. примѣч. у Mansi.

59. Слова Ю.А. Кулаковского о Боспорѣ, вполнѣ примѣнимыя и къ Херсону, Керч. христ. катакомба 491-го г. (Матер. по археологіи Россіи № 6. С. Петербургъ 1891, стр. 28). Подпись Domnus Bosporensis въ актахъ перваго вселенскаго собора, см. Mansi, томъ 2-ой, столб. 702 B. Къ 344 г., году Никомидійскаго собора, относится Κεϰρόπιος на Боспорѣ, Sozom. Hist. eccl. IV 16.

Параллель положенія христіанства на Боспорѣ, конечно, не лишена значенія и для соображеній о времени укрѣпленія его въ Херсонѣ.

60. Матеріалы по археологіи Россіи, № 12, стр. 52.

61. По поводу прибавки χριστιανός Латышевъ замѣчаетъ (Эпиграф. новости изъ южной Россіи, находки 1901—1903 гг., стр. 86), что она свидѣтельствуетъ, какъ и самый видъ памятника, о такомъ времени, когда христіанская религія, если не была уже господствующею, то, по крайней мѣрѣ, открыто признавалась рядомъ съ языческой.

Здѣсь можно припомнить и историческія справки касательно времени возникновенія чина погребенія и связаннаго съ нимъ богослуженія изъ памятниковъ V в., какія приводитъ Ю.А. Кулаковскій для Керч. христ. катакомбы 491 г., Матеріалы по арх. Россіи № 6, стр. 10 сл.

Ту же формулу эпитафіи находимъ на боспорскихъ надписяхъ Сборникъ надп. христ. временъ №№ 88—91, 91а, 91в. Въ надписяхъ на Боспорѣ цитованнаго Сборника эпиграф. новостей 1901—1903 гг. № 101 ἐνϑάδε ϰατάϰιτε ὁ δοῦλος τοῦ ϑεοῦ Άρχέλαος, «по характеру письма надпись не позднѣе VI в. по Р. Хр.» (Латышевъ) и рядъ дальнѣйшихъ надписей того же выпуска, частью сохранившихся не вполнѣ.

62. Срв. тоже Матеріалы по арх. Россіи № 9, стр. 36.

63. Матеріалы по арх. Россіи 23, № 45, Виз. Временникъ VI (1899), стр. 366 сл.; Житіе херс. епископовъ, стр. 57.

64. Матеріалы по арх. Россіи 23, № 41.

65. Житіе епископовъ херс., стр. 55.

66. Къ церковной археологіи Херсониса Ж. М. Нар. Просв., статья Латышева, срв. Соmmеntationes Nikitianae (Спб. 1901), стр. 309—316.

67. Migne, Patrol curs. compl. T. XL pg. 300—314 cf. Acta S.S. m. Sept. VI p. 293 sqq. У Латышева текстъ приведенъ en regard со слав. велик. Четьи Миней.

68. Извѣстія Археол. Комм. 1901. вып. 1, стр. 42.

69. Изв. Арх. Комм. 1905, вып. 16, стр. 112, срв. еще 1904, вып. 9, стр. 48.

70. Изв. Арх. Комм. 1904, вып. 9, стр. 17 слѣд. Срв. еще Изв. 1905, вып. 16, стр. 89.

71. Срв. Ю.А. Кулаковскій, Двѣ керч. христ. катакомбы, стр. 44 слѣд.

72. Изв. Арх. Комм. 1904, вып. 9, стр. 43 съ примѣч.

73. Изв. Арх. Комм. 1902, вып. 4, стрр. 90 слѣд. Д.В. Анналовъ, Памятники христ. Херсонеса, вып. 1 (Москва, 1905), стр. 15 слѣдд.

74. Изв. Арх. Комм. 1902, вып. 4, стр. 96. — Таково же, очевидно, мнѣніе В.В. Латышева, Житіе херс. еп., стр. 54.

75. Изв. Арх. Комм. 1902, в. 4, стр. 92. Айналовъ, 1. s. cit. — Предположенія объ этой древней базиликѣ Латышева см. Житіе херс. еп., стр. 55.

76. Изв. Арх. Комм. 1904, вып. 9, стр. 36.

77. Къ болѣе позднему времени, VI-му в., относитъ храмъ Бертье-Делагардъ. Можетъ быть, къ этому именно времени относится крещальня, такъ какъ въ фундаментѣ купели заложены монеты, относящіяся къ періоду отъ Ѳеодосія В. до Юстиніана I. Изв. Арх. Комм. 1904, вып. 4, стр. 33. См. еще Изв. Арх. Комм. 1905, вып. 16, стр. 111 (разборъ мнѣнія Бертье-Делагарда). — Труды XII Арх. Съѣзда, т. III стр. 298 (мнѣніе Троицкаго).

78. Айналовъ, стр. 114 и 116.

79. Айналовъ, стр. 114 и 116.