Монастырь на южном и западном обрывах Монастырской скалы

На южном и западном обрывах Монастырской скалы расположено около 200 пещерных сооружений, среди которых 8 церквей, причем 3 из них предполагаемые.

Обзор начнем с так называемого монастыря св. Климента. Под этим именем известна группа пещер в западном обрыве, где в середине XIX в. разместился возобновленный монастырь. Здесь известны три пещерные церкви — самые знаменитые в Инкермане.

В настоящее время они вошли в состав воссозданного Инкерманского монастыря, что значительно затрудняет их исследование. Поэтому свои наблюдения будем основывать в основном на сведениях предшественников.

Первое подробное описание монастыря относится к 1634 г., когда его посетил русский священник Иаков: «...под городком-же в полугоре есть древняя христианская церковь, высеченная из камня, как во Пскове у Пречистой Богородицы. В церкви везде стенное письмо, от многих лет полинялое и алтарь разоренный; в ней четыре столпа, толстота вокруг 4-х пядей. Позади левого клироса стоит каменная гробница, длина 1—2 пядей, высота в пояс, широта, как двум лечь; а в гробнице земля, а под гробницею выделана конура, как у Петра митрополита, в небе у конуры писан Саваоф, а по сторонам его пророки. Над гробницею на стене написаны два святые: справа — святой ростом небольшой, одежда на нем, как на Дмитрии цесаревиче, приволока богор на золоте, испод зеленый, в руке держит меч в ножнах; слева — святой ростом великий, одежда, как на Дмитрии, мученике Солунском, верхняя риза богор с золотом, испод зеленый, верхняя пуговица застегнута, в левой руке держит выспрь крест подписки главы обурачены; стены стесаны; в гробнице лежат мощи нагие нетленные. Подле тех мощей, другие мощи, одни кости. Подле той гробницы, другая гробница, в церковном помосте, где много человеческих голов и костей. Позади правого клироса каменные перила, в человека вышиной: между перил и церковной стены гробница же в помосте ровном: — рака, как леч человекам трем или четырем, в ней семь человеческих голов и кости нагие. Двери у церкви чинаровые, а с паперти трое дверей затворных: против церковных дверей красное окошко для света, как у Пречистой во Пскове. Идя в храм, направо трапеза, что светлица, а слева два придела также разоренные, да по паперти многие каморы, что келии, а лестница на паперть, как у Благовещения» (Оболенский 1850, с. 75—76). Этот же источник сообщает, что «церковь изстари называют святым Юрьем».

Сведения эти являются уникальными — это единственный случай для Крыма столь раннего (XVII в.) и подробного описания пещерных церквей.

Относительно внимательно эти памятники осмотрели П. Паллас (1881, с. 112), миледи Кравен (1795, с. 302), П. Сумароков (1800, с. 124), И. Муравьев-Апостол (1823, с. 96), Дюбуа де Монпере (1843, с. 255), (рис. 2), П. Кеппен (1837, с. 240), З. Аркас (1879, с. 26), О. Шишкина (1848, с. 154—155).

Подробно часовню и базилику св. Георгия описывает Д. Струков (1876, с. 24—26) (рис. 4, 2, 9). Под его же руководством в 1876 г. велись работы по «реставрации» церкви, в частности, появились новые росписи, уложен (деревянный) пол.

Подробно комплекс рассмотрел А. Бертье-Делагард (1886, с. 207 217) (рис. 6). На основании архитектурного и искусствоведческого анализа он датировал базилику XIV—XV вв. (с. 212).

К этому же времени относили ее И. Толстой и Н. Кондаков (1891, с. 28).

С этими выводами не согласился Е. Иванов, удревнявший церковь (1912, с. 109—110).

Н. Репников также внимательно изучил особенности базилики и на основании анализа росписей датировал ее XIII в. (АКК, л. 35; Архив БГИКЗ, д. 2(37).

А. Якобсон, доказывая иконопочитательское происхождение пещерных монастырей, на основании базиличной формы и кресла в конхе апсиды датировал церковь VIII—IX вв. (1964, с. 50—52; 1970, с. 178).

Автор настоящей работы не согласился с выводами А. Якобсона и попытался обосновать правильность датировки А. Бертье-Делагарда (1993, с. 219—220).

Рассмотрим указанные памятники (рис. 22, 28).

Первоначально в комплекс вели три входа, два из которых были уничтожены в середине XIX в. (Бертье-Делагард 1886, с. 207). В настоящее время в комплекс снизу ведет скальная лестница. По ее ходу несколько помещений — келии и усыпальницы. На простенке последних — остатки неразборчивой надгробной надписи (Латышев 1896, с. 42—43; 1897, с. 152). С верхней площадки лестница вела на плато Монастырской скалы.

Как уже отмечалось, здесь известны три храма.

Первый — св. Мартина (рис. 22, 24.2) (название появилось после возобновления монастыря в середине XIX в. — прямоугольный в плане, перекрытый полукруглым сводом. Его первоначальная апсида в XIX в. была расширена, в результате чего утратила свой древний вид.

Второй расположен к юго-востоку от предыдущего. Это небольшая часовня размерами 6×1,9×1,9 м с прямоугольной апсидой (рис. 22, 24.1). Престол примыкает к стене. Алтарная преграда сплошная, полностью вырубленная в скале. В ней прорублены окна для установки икон. Жертвенником являлась ниша в северной стене. В южной располагалась скамья для служителя церкви.

Третий храм комплекса — самый известный в Инкермане — это базилика св. Георгия (Климента). Имя Климента она получила после возобновления монастыря в XIX в.

Церковь длинной 10,6, шириной 6,1, высотой 4 м имеет одну апсиду и три нефа, разделенные тремя парами колонн с капителями (рис. 22; 25). В апсиде выделяется двухступенчатый синтрон, в центре которого впритык со стеной возвышение — остатки горнего места. Над ним в стене вырублена ниша. В конхе апсиды вырезан большой процветший рельефный крест с расширяющимися концами и примыкающими к ним маленькими крестами в круге (рис. 29). Древняя алтарная преграда проходила по пазам современного иконостаса. В полу алтаря — углубление для установки первоначального престола. Под новым полом первоначально была вырублена гробница. Потолок между нефами выполнен в виде полуциркульных сводов.

Апсида, как уже упоминалось, была расписана фресками, среди которых уже в XIX в. можно было разобрать только изображение Спасителя (Аркас 1879, с. 26; Струков 1867, с. 26) Однако о характере росписей мы можем судить по упоминавшемуся описанию Иакова.

Что касается датировки, то несомненно, что ключом к установлению хронологии всего комплекса является определение времени сооружения базилики.

А. Якобсон датировал церковь на основании базиликальной формы (1964, с. 51) и находил аналогии среди пещерных церквей Каппадокии.

Отметим, что датировка ранним средневековьем только на основании базиликальной формы не выдерживает критики. Базилика, как тип христианского зодчества, оставалась известной в Крыму на протяжении всего средневековья (Домбровский 1986, с. 541; Бармина 1983, с. 21 22; Паршина 1988, с. 48—50).

В византийских провинциях они часто строились и в XI—XII вв. (Delvoye 1967, p. 232—233), и позднее. В Болгарии в XI—XIV вв. базилики возводились хоть и не столь часто, как в ранний период, однако встречаются не так уж и редко (Чанева-Дечевска 1988, с. 13—30). В Греции базилики сооружаются как в XI—XII вв., так и в эпоху Палеологов (Якобсон 1991, с. 500—502; Полевой 1973, с. 267). Эта традиция характерна и для других провинций Византии (Шмит 1932, с. 234).

Более того, и сама форма инкерманской базилики, ее пропорции говорят о позднем происхождении.

Среди аналогий инкерманской А. Якобсон называет пещерные церкви Каппадокии — Айналы Килисе и особенно Безир-Хане (1964, с. 161, прим. 125). Кроме того, исследователь находит еще одну пещерную церковь, «очень сходную с базиликой в Каламите» в пещерном монастыре во Фракии (1964, с. 51). Отметим, что Айналы Килисе датируется серединой — концом XI в. (Rodley 1985, p. 63), «особенно близкая по форме» Безир-Хане — XI в. (ibid, p. 33). Упоминаемый пещерный монастырь во Фракии, очевидно, относится к XIX в. (Dirimtekin 1957). В числе каппадокийских пещерных церквей известны и другие базилики XI в. (например, Селиме Килисе) (Rodley 1985, p. 235).

Таким образом, перечисленные А. Якобсоном аналогии — памятники отнюдь не раннесредневековые.

Весомым аргументом в пользу раннего происхождения базилики А. Якобсон считал процветший крест в конхе апсиды (1964, с. 51). Действительно, обычно рельефное изображение креста в православных церквах связывают или с ранним или с очень поздним (конец XVIII—XIX вв.) временем. Против поздней датировки говорит следующее: крест в конхе апсиды мог появиться только одновременно с храмом (Бертье-Делагард 1886, с. 210), следов перестроек в церкви нет. Ничего не известно о ремонтах церкви в XVIII—XIX вв., за исключением проведенного в 1867 г. Д. Струковым, но крест тогда уже был. В 1634 г., как следует из описания Иакова, храм существовал в настоящем виде, а монастырь уже практически не действовал (Оболенский 1850, с. 685—692).

Но можно ли на этом основании датировать церковь иконоборческим временем? Действительно, изображение креста в храме, особенно рельефного, довольно долго толковали как иконоборческий символ (Epstein 1977 р. 104). А. Эпштейн, проанализировав так называемые классические иконоборческие церкви, довольно убедительно датировала их концом IX — началом X в. (р. 111) Н. Тетериатникова, хоть и несколько удревняла последние, также относила их к постиконоборческому времени (1992) А. Эпштейн подчеркивала, что кресты оставались заметными в украшении зданий Средней Византии и известны в провинциальных византийских церквах в X—XII вв. (1977, с. 104). Таким образом, крест в пещерной церкви св. Георгия мог быть изображен в любой период средневековья.

Рассмотрим форму креста. На наш взгляд, А. Бертье-Делагарду удалось убедительно доказать, что такая форма крестов появилась в XI в. и получила широкое распространение в XIII—XV вв. (1886, с. 211), что согласуется с его совершенно «новым» видом (вряд ли крест VIII—IX вв. мог так хорошо сохраниться). К периоду после XI в. относятся и другие типы крестов, изображенные в храме (там же, с. 211—212).

Выскажем еще одно предположение. Действительно, наличие рельефного креста, особенно в апсиде, не получило широкого распространения в средне- и поздневизантийских церквах Но подобные изображения широко известны в армянских. Отметим, что кресты, аналогичные инкерманскому, имеются на армянских памятниках XI—XV вв. (там же. с. 211)

Представляется, что вышесказанное снимает многие противоречия и соединяет воедино позднюю форму церкви, позднюю форму креста и факт его изображения в конхе апсиды.

Конечно, маловероятно, чтобы храм св. Георгия первоначально принадлежал армянам, хотя последние проживали в инкерманских монастырях еще в XVII в. (Оболенский 1850, с. 689) и у них, вероятно, была своя церковь (см. ниже). Более реально, на наш взгляд, создание базилики армянским мастером, который соединил в ней черты провинциально-византийской и армянской архитектуры.

Попытаемся установить более точную дату возникновения церкви. Несомненно, что за нижнюю хронологическую границу надо принять XI в. Верхняя, по всей видимости, ограничивается 1475 г., то есть временем захвата Крыма турками, после которого прекратилось крупное строительство христианских памятников на полуострове.

При рассмотрении монастыря св. Климента и его трех пещерных храмов становится очевидным, что они составляли один комплекс и, вероятно, возникли на одном узком хронологическом этапе.

Монастырь построен по одному плану, соединен с Каламитой и, вероятно, имел богатых ктиторов. Значительный объем скальных работ (один из самых больших пещерных храмов в Крыму), фресковая роспись, редко встречающаяся в пещерных церквах Таврики, требовали больших материальных затрат, которые могло позволить себе только лицо состоятельное или принадлежащее к верхам относительно сильного государственного образования. Непосредственная связь монастыря с Каламитой наводит на мысль, что таким лицом мог быть один из правителей Феодоро. Таким образом, храм св. Георгия и весь монастырь, скорее всего, можно датировать XIV—XV вв., на чем настаивали А. Бертье-Делагард (1886, с. 214), И. Толстой и Н. Кондаков (1891, с. 28). Эту дату подтверждает и наличие внутреннего архитектурного декора в церкви, который почти отсутствует в пещерных храмах XI—XII вв. (например на Эски-Кермене), но имеется в памятниках времени Феодоро (см. ниже).

В связи с вышеизложенным не такой уж маловероятной представляется гипотеза А. Бертье-Делагарда, что за образец для инкерманской базилики был взят главный храм княжества — мангупская базилика (с. 212).

Возрождение правителями Феодоро Каламиты как символа мощи государства и выхода к морю требовало отражения этого факта в церковной архитектуре: основании нового храма или монастыря. Таким монастырем, по-видимому, и стал комплекс в Монастырской скале. Отметим, что в Болгарии в это время базилики строились как главные храмы в провинциальных центрах и как царские церкви (Чанева-Дечевска 1988, с. 211). Не исключено, что как раз таким «царским» храмом правителей Феодоро. и стала базилика в Инкермане.

Церкви в основании Монастырской скалы. В основании Монастырской скалы между базиликой св. Георгия и южным углом расположены остатки двух средневековых храмов и одного, относящегося к XIX в.

Сведения о первой церкви содержатся в отчете Инкерманской экспедиции 1937 г., где говорится, что одна из пещер под балконом храма св. Климента (Георгия) является церковью. Ее с середины XIX в. использовал под жилье архимандрит монастыря (с. 6). Подобная информация содержится и в «Археологической карте» Н. Репникова (с. 36).

Мы рассмотрели помещение и произвели его архитектурные обмеры (рис. 30—34).

Пещера прямоугольной в плане формы, размерами 7,5×2,8×2,1 м. Вдоль восточной стены высечена скамья высотой до 0,76 м. Выше скамьи вырублена алтарная ниша 1,7×1,2×0,5 м, а в ней углубление для установки престола (рис. 31; 34). В южной стене — дверной проем, шириной 1 м, ведущий в соседнее помещение. В северной стене — две ниши: первая (размерами 0,98×0,4×0,24 м) находится на высоте 1,3 м, вторая (0,7×0,4×0,1 м) — на высоте 0,2 м. Западная стена сохранилась частично (реконструируется по потолку), в ней было два дверных проема — 1,14 м и 0,96 м. В XIX в. эта стена была заложена каменной кладкой (АКК, с. 36). Если верно предположение Н. Репникова о том, что это церковь, то перед нами пример храма с поперечным расположением нефа, где в длинной восточной стене в нише был устроен алтарь (рис. 31—34).

Сведения о второй церкви содержатся в работе Д. Струкова: «В той же скале на низу угла скалы... по очистке оказался свод, под коим в нише изсечен престол высотою 1 аршин (1,06 м. — Ю.М.). На верхней стороне престола впадина удобная для вложения части св. мощей, налево от престола жертвенник высотой 1 арш. 5 верш. И направо седалище для священнослужащего» (1876, с. 28) (рис. 4, 5).

А. Бертье-Делагард обнаружить данную церковь не смог (1886, с. 218). Наше обследование также ее не выявило. Скорее всего она была заполнена грунтом во время восстановления монастыря во второй половине XIX в.

Третья церковь, вернее апсида ее, вырубленная в скале, появилась здесь в 1888 г., когда в честь спасения Александра III в железнодорожной катастрофе был сооружен полупещерный храм св. Пантелеймона (Крым христианский 1996, с. 83). Учитывая новейшее происхождение данной церкви, мы ее рассматривать не будем.

Храм с крещальней «Атка». Данный храм, как и базилика св. Георгия, — один из наиболее известных в Инкермане. Он расположен в южной части Монастырской скалы, выходящей в Гайтанскую балку (Первого мая), на высоте 25—30 м от подошвы скалы.

Сведения о ней содержатся в работах П. Палласа (1881, с. 112), З. Аркаса (1879, с. 25), И. Муравьева-Апостола (1823, с. 96—97), П. Кеппена (1837, с. 240) и ряда других авторов.

Д. Струков опубликовал план церкви и описание к нему (рис. 4, 8) «I. Храм юго-восточная часть отломана каменоломцами. II. Алтарная преграда со стеною до потолка, имеющая (царскую дверь) вход в алтарь по средине. III. Вход в алтарь к жертвеннику. IV. Алтарь. V. Престол у стены, имеющий вверху впадину, пред престолом две ступени: сопрестолие по стене полукругом около престола, высотою 1 арш. 6 в., а ниже скамья для священнослужащих, высотою 10 верш. VI. Жертвенник. VII. Место впадины, где могло быть седалище архиерейское, или престол, устроенный после, согласно обычаю, устроенному литургиями св. Василия и св. Иоанна Златоуста. В этом храме есть крестильня для детей, в северной стене гроб и над ним надпись греческими буквами» (1867, с. 26).

Детально эту церковь рассмотрел А. Бертье-Делагард (1886, с. 218—220, рис. 10—12) (рис. 9.1) Он не согласился со Струковым о месте первоначального престола, справедливо полагая, что тот был в полу алтарной части. Была исследователем упомянута и надпись. Датировал церковь Бертье-Делагард татарским временем (с. 221).

В Латышев опубликовал и перевел надпись: «Упокоились рабы Божьи Аврамий сын (?) Афка комит месяца первого (?) дня... и Косьма Афка комит месяца марта 6329 (?)» (1896, с. 40—42; 1897, с. 151). Он считал невозможным датировать ее как 821 годом. («Весь характер письма надписи ...препятствует отнести ее к столь отдаленному времени» (1896, с. 41),) так и 1821 годом и указал, что сама надпись нуждается в детальном рассмотрении. Ученый видит аналогии в написании фамилий и имен, встречающихся в «храме с крещальней» с именами из приписок XII—XV вв. на полях Судакского синаксаря (1896, с. 42).

«Храму с крещальней» была посвящена отдельная статья В. Чепелева (1927). Автор приводит подробное описание церкви, делая при этом свои замечания. В частности, он сомневался в наличии сплошной алтарной преграды, на чем настаивал Д. Струков, и считал, что она, по аналогии с храмом южного монастыря Мангупа, была высотой 1 м (с. 44). Опровергал В. Чепелев и предположение, что крещальня использовалась исключительно для крещения детей (с. 44).

Роспись храма, по мнению автора, аналогична росписям церкви «Успения» Эски-Кермена. Видит он сходство с Шулданом, а также гротом Леонарда в Апулии (с. 45—46)¹.

Детально храм был обследован экспедицией 1937 г. (Отчет, с. 9—11), тогда же были выполнены и архитектурные обмеры (рис. 21).

Н. Репников видел аналогии фрескам данной церкви среди росписей храмов «Успения» и «Трех Всадников» Эски-Кермена, которые он датировал XIII в. (АКК, с. 38).

В. Филиппенко, на основании, как он полагает, мнения В. Латышева, датирует церковь 821 г. (1993, с. 114—115).

Автор настоящей работы также рассмотрел проблемы хронологии данного храма, нашел архитектурные аналогии с храмом южного монастыря Мангупа и, основываясь на выводах В. Латышева, датировал его XIII—XIV вв. (1993, с. 218).

Настоящее описание церкви составлено на основании обследования 1937 г. Памятник частично разрушен: сохранились лишь апсида и северная часть с баптистерием (рис. 21; 35).

Храм одноапсидный. Конха апсиды опирается на три глубоко высеченные в скале ниши. Алтарное полукружие имеет высокий двухступенчатый синтрон, тщательно обработанный зубаткой. В полу — прямоугольное углубление 0,35×0,32 м для установки престола.

Пол алтаря, равно как и примыкающий с севера жертвенник с нишей в стене, на 0,1 м выше остальной части храма. По этой линии проходила алтарная преграда. Последняя или доходила до потолка, или была высотой 1 м (по Чепелеву).

Из храма в боковое помещение вел дверной проем размером 1,6×0,6 м. Эта пещера неправильной в плане формы, в углу ее баптистерий с маленькими колоннами, вырубленными в скале. Слева от последнего, с северной стене, проем, ведущий в большую усыпальницу с пониженным потолком. В ее полу высечена гробница, над которой вырублены гнезда для устройства деревянного перекрытия. На северо-восточной стене — ниша, рядом с которой и обнаружена упоминавшаяся шестистрочная греческая надпись.

Храм оштукатурен слоем без примеси соломы и расписан фресками в углублении апсиды и на своде над синтроном: «На боковой стене алтаря контуры фигур святителей в рост, по низу панель из параллельных зигзагообразных линий красного и черного цветов, образующих треугольники» (АКК, с. 38). В центре — росписи фигуры из Деисуса (Чепелев 1927, с. 45).

Датировка. По устройству апсиды и другим параметрам церковь имеет больше всего сходства с храмом южного монастыря Мангупа и главной церковью Шулдана (рис. 140, 242). Фрески близки к росписям церкви «Успения» Эски-Кермена. Особое сходство О. Домбровский отмечал между орнаментами данных памятников. Эти орнаменты, по аналогии с росписями церквей западной Болгарии, датируются XIV в. (1966, с. 46). Фамилии и имена, упоминаемые в надписи, совпадают с именами из приписок на полях Судакского синаксаря, в частности умерший в Сугдее в 1312 г. Андроник Апка (Байер 1995, с. 66) и Косьма Афка из «храма с крещальней», вероятнее всего являлись представителями одной фамилии.

Все перечисленные факторы позволяют ограничить время сооружения церкви XIII—XV вв., однако, вероятнее всего, она была сооружена в XIV в.

Предполагаемая церковь в комплексе «Анфилады». Кроме помещений, которые несомненно интерпретируются как церкви, и помещений, определяемых с большей долей вероятности, там имеются памятники, вопрос о функциональном назначении которых в настоящий момент окончательно не решен. Таким помещением является предполагаемый храм в комплексе, обозначенном Н. Репниковым как «Анфилады» (АКК, с. 38), под бровкой Монастырской скалы (рис. 27.8).

З. Аркас считал его церковью (1879, с. 25). Д. Струков полагал, что это общественное здание дохристианских времен (1879, с. 6). Детально его обследовал А. Бертье-Делагард: «Я согласен с Аркасом, считая это помещение церковью: такому предположению вполне отвечает свод в потолке, который во всех пещерных городах встречается лишь в церквах и нигде больше: возвышение пола внутренней части есть церковная солея, а выступ задней стены с впадиной был вероятно престолом... Алтарной преграды не приметно, но это произошло от сильного выветривания и разрушения камня...» (с. 224). Что касается ориентировки алтаря не на восток, а на север, то, по мнению ученого, этому способствовал целый ряд конструктивный особенностей. Он видел аналогии данному помещению в церкви с баптистерием (Тепе-Кермен) и с храмом Успенского монастыря (с. 223—224).

Н. Репников не согласился с выводами Бертье-Делагарда: «группа в целом являлась рядом складочных помещений» (АКК, с. 39).

Мы обследовали помещение (рис. 36—39). Пещера в настоящее время сильно разрушена, сохранилась лишь северная стена. В плане она неправильной формы размерами 9×4×2,7 м. В центральной части потолок выполнен в виде коробового свода. Пол же здесь повышается. В нем имеется много углублений и вырубок. В северной стене вырублена ниша, по форме близкая к арочной. Обработка помещения Т.2, хотя и сильно выветрившаяся. Вход вел сверху скалы. В полу сохранился люк, соединяющий данную пещеру с нижней.

Из всего изложенного можно сделать вывод, что достоверных признаков — могилы в полу, апсида, кресты на стенах и так далее, позволяющих говорить об этом помещении как о церкви, — нет. Несомненно, здесь прослеживается несколько строительных периодов. В частности, свод, который действительно может быть признаком церкви, есть только в центральной части потолка. Возможно, первоначально это и была церковь, но впоследствии (в турецкое время) ее перестроили и использовали под хозяйственное помещение (учтем непосредственную связь с крепостью). Однако в настоящее время данный памятник настолько разрушен, что однозначно интерпретировать его не представляется возможным.

«Армянская» церковь. Расположена севернее монастырского оврага на противоположной (от монастыря Климента) его стороне (рис. 27.4). О ней упоминает Д. Струков (1876, с. 29) (рис. 4.3), подробно описывает А. Бертье-Делагард, который интерпретировал ее как армянскую (с. 229—230) (рис. 8.1). С этими выводами соглашается и Н. Репников (АКК, с. 32).

Церковь расположена на отдельном выступе скалы. Снизу в нее ведут 18 ступеней (рис. 40). Помещение вытянутой прямоугольной формы, размерами 5,3×4,3×2,5 м (рис. 41). Апсида полукруглая. Алтарь примыкал к стене. Стены в настоящее время оштукатурены, там, где последняя отслоилась, видна обработка типа Т. 3. В настоящее время выделяются три слоя штукатурки: нижний известковый, затем слой, состоящий из синих масляных красок, сверху — слой штукатурки черного цвета (скорее всего закопченный). Последние два слоя, как и зацементированный в настоящее время пол, появились в начале XX в., когда храм «подновлялся монастырем» (АКК, с. 32). Апсида выделяется из остального пространства аркой (рис. 41, III).

Западная стена в настоящее время отсутствует. Во времена Бертье-Делагарда она была сложена из камня (с. 229). Не исключено, что первоначально стена была все же скальной, а когда она обрушилась, ее заменили на каменную.

В северной стене, рядом с апсидой, — арочная ниша, которая ранее закрывалась деревянной дверцей (видны следы крепления последней). К западу от указанной ниши есть еще одна маленькая, стрельчатой формы.

В южной стене церкви имеется дверь, ведущая в небольшое помещение неправильной формы со стрельчатым сводом. А. Бертье-Делагард и Н. Репников считали, что это притвор.

В комплексе прослеживаются следы нескольких перестроек. В частности, на площадку, где вырублен храм, ведут несколько лестничных спусков Не исключено, что первоначально вход был и с западной стороны, а южное помещение являлось ризницей, хотя и точка зрения Бертье-Делагарда имеет право на жизнь.

На основании архитектурных особенностей церкви — отсутствие алтарной преграды, стрельчатые арки и свод ризницы — Бертье-Делагард сделал предположение, что данный храм принадлежал армянской общине (с. 230). Такая точка зрения заслуживает внимания т. к. во-первых, церковь расположена в отдалении от монастыря, хотя и рядом с ним; во-вторых, по письменным источникам, армяне в Инкермане действительно жили (Оболенский 1850, с. 689); в-третьих, существуют архитектурные особенности (например стрельчатые своды в других пещерных церквах не известны); в-четвертых, в других церквах (базилика Георгия) есть детали, которые можно отнести к армянскому влиянию (см. выше).

Что касается датировки памятника, то наличие стрельчатых форм и обработки Т.3 вряд ли позволит сомневаться в его датировке ранее XIV—XV вв.

По всей видимости, одна церковь находилась на плато Монастырской скалы, в восточном борту крепостного рва, к северо-западу от башни № 4 (рис. 42.1; 43). Назовем ее «церковь в Каламите».

А. Бертье-Делагард, опубликовавший детальное описание крепости, считал, что ров и все пещеры в нем появились в турецкое время (1886, с. 196).

Однако, как показали работы Е. Веймарна, указанный ров является одним из самых ранних сооружений в крепости и возник, очевидно, в раннем средневековье (19586, с. 61—62; 1963, с. 74—82).

В настоящий момент внутри помещения видны следы перестроек, образовавшиеся, очевидно, в турецкое время. Однако, на наш взгляд, в пещере присутствуют черты, характерные именно для церквей.

Помещение (рис. 44—48) имеет овальную в плане форму и размеры 6,4×3,4×1,9 м. Алтарь (2,3×1,3×0,7 м) расположен в юго-восточной стене на высоте 0,58 м. Ориентирован он на восток. В полу вырублено углубление округлой формы диаметром 0,37 м, глубиной 0,14 м, очевидно, позднее.

На стыке алтаря и наоса, в полу, видна вырубка 0,96×0,82×0,67 м, возможно, гробница.

В центре юго-западной стены находится дверной проем, шириной 0,8 м. В его простенках вырублены пазы для крепления деревянных конструкций. На восточном простенке высечен крест с расширяющимися концами (рис. 42.2). К западу от входа видно частично разрушенное окно 0,9×0,5 м. Рядом еще одно окно — 0,5×0,34 м, образовавшееся, вероятно, в результате вывала скалы. В северо-восточной стене на высоте 0,36 м — прямоугольная ниша 2,48×0,75 м. В боковых ее стенах имеются пазы, очевидно для деревянной перегородки.

В северо-западной стене вырублена арочная ниша 0,9×0,72×0,12 м. Потолок помещения коробовый. На внешней стене прослеживаются вырубки под установку деревянных навесов.

Видимо, данная церковь была привратной и располагалась у въезда в крепость. Аналогичные храмы имеются на Эски-Кермене (Могаричев 1994) и Мангупе (Герцен, Могаричев 1996, с. 14—16), с последним прослеживаются и архитектурные аналогии (см. ниже).

Возникает она, очевидно, в XIV—XV вв., в период строительства Каламиты князьями Феодоро (Бертье-Делагард 1918; Якобсон 1964, с. 121—122) и прекращает функционировать после захвата Крыма турками. Не исключено, что рассматриваемый храм мог быть связан также и с монастырем, по крайней мере, подчиняться ему в организационном плане.

Заканчивая изучение монастыря в южном и западном обрывах Монастырской скалы, позволим высказать предположение, что его ранняя часть находилась на южном краю, то есть в районе «храма с крещальней». По крайней мере, как нам представляется, по архитектурным параметрам храм с крещальней является более древним, чем базилика св. Георгия. К тому же очевидно, что пещеры монастыря св. Климента вырублены по одному плану и, возможно, единовременно, в то время как размещение остальных пещер носит более неплановый характер.

Помещения монастыря св. Климента скорее всего связаны уже с сооружением крепости. Таким образом, по нашему мнению, первые монахи в данном месте появились на южном (закрытом и более теплом) краю скалы, впоследствии монастырь переходит на ее западную часть, когда на средства состоятельных ктиторов по единому плану и в короткий срок высекаются три храма и сопутствующие им помещения.

Примечания

1. О гроте Леонарда см.: Протасов, 1915, с. 61. По мнению Н. Протасова, данная церковь датируется XI—XII вв.