«На юг, далеко, есть волшебный край...»

Крымская тема в русской романтическом литературе нашла отражение, главным образом, в поэзии. Есть немногочисленные примеры и в прозе, Вопрос же о том, как эта тема отражена в драматургии русского романтизма, почти не изучен. Единственным примером такой пьесы, оказавшейся в поле зрения литературоведов, стала драматическая трилогия А. Шаховского «Керим-Гирей, Крымский хан», поставленная автором в Петербурге зимой 1825 года. «Уединенным памятником», по выражению Пушкина, возвышается она над сотнями своих собратьев, поныне скрытых в недрах книжных собраний. Тема Крыма в русской драматургии пушкинского времени — terra incognita нашего литературоведения и, предположу, его же Эльдорадо.

Если же читатель усомнится в обоснованности сказанного, призову на помощь почтенный том сочинений Алексея Степановича Хомякова, чьи славянофильские воззрения востребованы на пороге XXI века. Обществоведы и историки вновь зачитывают до дыр его философскую прозу и поэзию конца 1830-х годов.

Вероятно, этим можно, в какой-то степени, объяснить отсутствие интереса к его литературному творчеству конца 20-х — начала 30-х годов XIX века, времени создания им романтических трагедий «Ермак» и «Димитрий Самозванец». Последняя представляет собой еще одну версию этой, некогда популярной темы. Ранее ей отдали дань А.П. Сумароков («Дмитрий Самозванец», 1771 г.), М.М. Херасков («Борислав», 1774 г.), В.Т. Нарежный («Дмитрий Самозванец», 1804 г.), М.Е. Лобанов («Борис Годунов», 1835 г.) и другие.

Алексей Степанович Хомяков. Автопортрет

Достаточно разработанная тема, известные исторические лица... Все это каких-либо неожиданностей не обещает.

Отношение к «Димитрию Самозванцу» в литературной среде того времени (1833 г.) было далеким от восторгов. «Приговор» ей произнесли Пушкин, П.А. Вяземский, М.П. Погодин, В.Г. Белинский. Но в начале работы А.С. Хомякова над трагедией тон пушкинских отзывов о нем был доброжелательным.

В письме к Н.М. Языкову 18 ноября 1831 года Пушкин отметил: «Надеюсь на Хомякова: Самозванец его не будет уже студент (так поэт называет трагедию А.С. Хомякова «Ермак» — авт.), а стихи его все будут по-прежнему прекрасны» [11].

Но «Студентом», к сожалению, оказался и «Димитрий Самозванец». 2 апреля 1834 года Пушкин в своем дневнике записал: «Кукольник пишет Ляпунова. Хомяков тоже — ни тот, ни другой не напишут хорошей трагедии. Барон Розен имеет больше таланта» [9]. Дескать, даже Розен, литератор средней руки, более талантлив. П.А. Вяземский подчеркнул в своем письме к И.И. Дмитриеву, говоря о трагедии «Димитрий Самозванец», различие в дарованиях ее автора и Пушкина: «Хомяков читал нам свою трагедию «Димитрий Самозванец», продолжение и вроде трагедии Пушкина, но в ней есть более лирического...» [4]. М.П. Погодин отзывался о пьесе неодобрительно. По его мнению, это — историческая хроника, в которой нет «драматического искусства ни на грош, а сцены блестящие и стих чудо» [6]. В письме от 18 апреля 1832 года М.П. Погодин спрашивал у Пушкина мнение об этой «лирической хронике». Обратимся к отзыву Белинского о «Димитрии Самозванце»: «Стихи так же хороши, как и в «Ермаке», местами довольно удачная подделка под русскую речь, а при этом совершенное отсутствие драматизма, характеры — сочиненные по рецепту: герой драмы — идеальный студент на немецкую стать...» [3].

Михаил Петрович Погодин

Он же в «Литературных мечтаниях» писал о драме: «Отличаясь многими лирическими красотами высокого достоинства, она очень мало имеет драматизма» [2].

Время подтвердило справедливость этих оценок. Обратите внимание: рецензенты единодушны не только в критике, все они отмечают «лирические красоты» хомяковской поэзии.

Вот тут-то и начинаются столь желанные для исследователей темы Крыма в творчестве русских романтиков «неожиданности», тематически связанные с полуденным краем. Речь идет о ныне забытых «крымских» монологах Димитрия и Марины в духе элегий 1820-х годов, во 2-м, 3-м и 5-м действиях трагедии. Такое возможно только в литературе: люди начала XVII века мысленно переносятся в «чудесный край роскошной красоты» — романтическую Тавриду пушкинской поры. Зачем это нужно было создателю «Димитрия Самозванца», герои которого живут и действуют в средневековой России, давним врагом которой было Крымское ханство? Задумаемся об истоках темы Крыма в трагедии А.С. Хомякова, об особенностях ее воплощения автором, назначении «крымских» монологов Марины и Дмитрия.

Читающий трагедию вскоре заметит, что она хронологически продолжает пушкинского «Бориса Годунова». Вот побудительный мотив для хотя бы небольшого сравнительного анализа трагедии А.С. Хомякова и «крымского» цикла Пушкина.

Как показывает опыт исследований, многие поэты, писавшие о Крыме, находились под влиянием Пушкина. Может быть, отмеченное обстоятельство сделает более понятным появление в трагедии стихов о Крыме. Если «Борис Годунов» знаменует собой прощание автора с романтизмом, то в пьесе Алексея Хомякова видна явная победа романтической музы. Трагедию отличают острота интриги, обилие романтических героев.

В то же время А.С. Хомяков в «Самозванце» стремился следовать опыту Пушкина-драматурга, пытался строить характеры, поступки, речи персонажей как принадлежащие именно данной эпохе, данному сословию, данному лицу. Его герои Димитрий и Басманов вспоминают исторические факты, связанные с продвижением России на юг: походы Адашева, Курбского, Воротынского.

Димитрий самозванец. Со старинной литографии

Тем не менее, пьеса и герои ближе к романтической традиции.

Попытки А.С. Хомякова следовать за Пушкиным на протяжении всей трагедии противоречат романтической сущности ее героев. Автор создает характер Самозванца, своего главного героя, явно под влиянием Пушкина. Но его Димитрий — романтик, мечтатель, байронический герой, человек вне общества и истории. Это человек, желающий славы и подвигов. Его трагедия заключается в том, что он оказался в руках поляков. Он же — пленник страсти к Марине.

А.С. Хомяков в очень большой степени романтизировал Димитрия. Он честолюбив, безмерно страстен, любовь его слепа. Перед нами характерный для романтиков культ гиперболизированных чувств. Все это относится и к образу Марины Мнишек. Она вневременное воплощение любви и честолюбия. Самозванец привлек ее романтическими качествами:

«В нем быстрый ум, отвага, жажда славы
И страстная, горячая душа...» [13].

Мнишек А.С. Хомякова приблизится к пушкинской, приняв участие в придворных интригах.

Другой участник описываемых в трагедии событий, Скопин-Шуйский, — также романтический герой, рыцарь без страха и упрека.

В «Самозванце» есть ряд поэтических перекличек с «Борисом Годуновым». Например, Роза Лесская говорит Марине:

«Не так же ли, прекрасная Марина.
Поклонников видала пред собой
Вельмож, князей и графов благородных
И презрела их пылкую любовь...» [13].

У Пушкина Марина говорит:

«Ошибся, друг: у ног своих видала
Я рыцарей и графов благородных,
Но их мольбы я хладно отвергала...» [8].

У А.С. Хомякова Димитрий обращается к Марине:

«Мне памятны садов зеленый сумрак,
Аллея лип и плещущий фонтан,
И трепет мой, и робкое признанье
И тихие, волшебные слова...» [13].

Сравните у Пушкина:

«Да, ввечеру, в одиннадцать часов,
В аллее лип, я завтра у фонтана...» [8].

В пьесе А.С. Хомякова Димитрий говорит:

«Клянусь тебе, Марина...» [13].

Марина восклицает:

«Клянется он, а я безумно верю!» [13].

У Пушкина Самозванец:

«Клянусь тебе, что сердца моего...» [8].

Марина отвечает:

«Клянешься ты
И так должна я верить...» [8].

Итак, в «Димитрии Самозванце» проявились две тенденции: пушкинский реализм отвергнут в пользу романтизма и, в то же время, Алексей Хомяков во многом следует за автором «Бахчисарайского фонтана» и «крымской» лирики. Подтверждение тому — монологи Димитрия и Марины о Крыме.

Здесь есть слова и определения, создающие образ романтической Тавриды. Это, например, «полуденная страна», «чудесный край роскошной красоты», «девы прекрасные, черноокие». Явно у Пушкина заимствовано такое определение как «волшебный край». Найдем мы и реминисценции из пушкинской поэмы. В «Бахчисарайском фонтане» — «вьются виноградны лозы». У А.С. Хомякова — «вьются лозы винограда».

Марина Мнишек. Со старинной литографии

Несомненно, подражанием Пушкину можно считать включение прозы в текст «Димитрия Самозванца».

В определенной степени понять истоки пушкинского влияния на драматическое творчество А.С. Хомякова помогает история их личных контактов.

Наиболее активно поэты встречались в 1826—1832 годах. 12 октября 1826 года А.С. Хомяков слушал в доме Веневитиновых чтение Пушкиным «Бориса Годунова». В этом же доме на следующий день по просьбе Пушкина Алексей Степанович читал свою трагедию «Ермак». 30 апреля 1828 года А.С. Хомяков проводит вечер и ночь вместе с П.А. Вяземским, И.А. Крыловым, А. Мицкевичем, В.А. Жуковским и другими у Александра Сергеевича. 27 марта 1829 года на завтраке у М.П. Погодина поэты встречаются вновь. Там же они побывали вдвоем 22 марта и 22 апреля 1830 года. Известно также, что в апреле 1832 года А.С. Хомяков читал «Димитрия Самозванца» у Карамзиных в присутствии автора «Бориса Годунова».

Петр Андреевич Вяземский

Этим, конечно, контакты Алексея Хомякова с Пушкиным не ограничились. Складывающееся представление о крымском аспекте личных и творческих связей А.С. Хомякова и Пушкина существенно дополняется еще одним фактом творческого характера. Вероятно, летом или осенью 1830 года А.С. Хомяковым было написано четверостишие:

«Пришлец святой Москвы, он не забудет встречи
С пришельцами из дальних Крымских стран,
Радушный их привет, и дружеские встречи
И песнь волшебную про дивный талисман» [14].

Вдумайтесь в эти строки. У кого-то, наверняка, возникнут ассоциации, связанные с московским периодом жизни Пушкина, его встречами с крымчанами после южной ссылки и «дивным талисманом» — перстнем с сердоликом, созданным, вероятно, в Крыму и подаренным графиней Елизаветой Воронцовой поэту перед его отъездом в Михайловское.

Доказательств того, что «крымские» строки Алексея Степановича Хомякова созданы под значительным влиянием поэзии Пушкина, более чем достаточно.

Солдат-арнаут из батальона Балаклавского полка

Обратимся к биографии драматурга. Здесь действует закономерность, известная во множестве случаев: творчество литератора и конкретные события его жизни взаимосвязаны. Вот один из таких фактов: 9 июня 1831 года А.С. Хомяков писал А.В. Веневитинову: «Зато я, в ожидании не совсем веселой зимы, хочу съездить повеселиться в Крым. Не знаю еще, удастся ли, но почти верно, что позволят. Я надеюсь, что эта поездка меня освежит и что, возвратясь на зимние квартиры, в мою келийку, живее напишу Ляпунова» [12].

Об этом же «мая 3 1833» года сообщает П.В. Киреевский поэту Н.М. Языкову: «Хомяков на все лето уезжает в Крым». [7] О планах поездки А.С. Хомякова в Крым вспоминает и П.И. Бартенев: «В июне или июле 1832 года (письмо намечено 19-го дня, Москва) Хомяков намекает на свое желание съездить в Крым, повеселиться, в ожидании не совсем теплой зимы и занятий своей новой трагедией «Ляпуновым» [1].

Алексей Степанович Хомяков. Фотография середины XIX века

Да, есть разброс в датировках планировавшейся поездки драматурга в Крым. Сегодня трудно сказать, был ли он на полуострове. Несомненно одно: Алексей Степанович желал отправиться в Тавриду. Еще о хронологии. Работа над «Димитрием Самозванцем» была завершена в 1832 году, что примерно совпадает с планами автора пьесы съездить в Крым. Все эти факты относятся к началу 1830-х годов, времени, на которое приходится, судя по всему, пик интереса поэта к «волшебному краю».

Полагаю, проведенное на этих страницах литературное «расследование» не было безрезультатным.

В который раз нашла свое подтверждение старая истина: читаете стихи первой трети прошлого столетия о Крыме — ищите пушкинский след. Вторая аксиома: для очень многих поэтов той поры быть романтиком означало — писать и о Крыме. Поэзия Алексея Хомякова блестяще иллюстрирует эти постулаты. Его Самозванец и Марина — истинно романтические герои, не принимающие прозаическое «здесь», а романтическое «там» для них — далекая Таврида. Именно там, в «прекрасном крае», совершит Димитрий подвиги, о которых мечтает.

Правы были критики драматического творчества Алексея Хомякова. Автор «Димитрия Самозванца» — более лирик, нежели драматург. Драму быстро забыли. Она явно уступала «Борису Годунову». Вместе с тем, Алексей Степанович Хомяков подтвердил свое лирическое дарование, отдав дань крымской теме. Слушая монологи Димитрия и Марины, театральные зрители и посетители литературных салонов волей поэта переносились в

«Прекрасный край с зелеными юрами,
С долинами, где вечный блеск весны,
И с синими, как яхонт, небесами,
И с зеркалом лазоревой волны!» [13].

Литература

1. Бартенев П.И. О трагедии А.С. Хомякова «Дмитрий Самозванец» // Русский архив. — № 2. — 1886. — С. 175.

2. Белинский В.Г. Литературные мечтания // Собрание сочинений В.Г. Белинского.: В 3-х томах — Т. 1. — СПб., 1913. — С. 98.

3. Белинский В.Г. Русская литература в 1843 году // Там же. — Т. 2. — СПб., 1913. — С. 816.

4. Вяземский П.А. — Дмитриеву И.И. // Русский архив — СПб., 1868. — С. 617.

5. Егоров Б.Ф. Поэзия А.С. Хомякова // Хомяков А.С. Стихотворения и драмы. — Л., 1969.

6. Матвеев В.П. Алексей Степанович Хомяков // Русская старина. — Т. 118. — 1904. — С. 472.

7. Письма П.В. Киреевского к Н.М. Языкову. — М.—Л., 1935. — С. 39.

8. Пушкин А.С. Борис Годунов // Пушкин А.С. Избр. соч.: В 2-х тт. — Т. 2. — М., 1978. — С. 210, 206, 211, 212.

9. Пушкин А.С. Дневник // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10-ти тт. — Т. 8. — М.—Л., 1949. — С. 41.

10. Пушкин А.С. Путешествие в Арзрум // Пушкин А.С. Избр. соч.: В 2-х томах. — Т. 2. — М., 1978.

11. Пушкин А.С. Языкову Н.М. // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10-ти тт. — Т. 10. — М.—Л., 1949. — С. 390.

12. Хомяков А.С. — Веневитинову А.В. // Полное собрание сочинений Алексея Степановича Хомякова. — Т. VII. — М., 1900. — С. 31.

13. Хомяков А.С. Дмитрий Самозванец // Хомяков А.С. Стихотворения и драмы. — Л., 1969. С. 359, 358, 365, 366, 367, 451.

14. Хомяков А.С. Пришлец святой Москвы... // Хомяков А.С. Стихотворения и драмы. — Л., 1969.