Великая странница Русского Зарубежья

Верующие хорошо знают, что всякое богоугодное дело наталкивается на массу непредвиденных препятствий. Их почувствовали на себе многие участники строительства часовни в Багреевке. То никак не удавалось найти подходящий для нее проект, то начались болезни и всякие другие скорби, то вдруг сверху пришел отказ. И так продолжалось четыре года.

Наконец, на май 2004 года наметили заложить часовню. Все начали волноваться и думать об этом заранее.

Однажды, вечером 20 марта 2004 года, во Вторую седмицу Великого поста, — привычно открыв православный церковный календарь и увидев, что грядет праздник иконы Божией Матери «Знамение» Курской Коренной, я внезапно поймала себя на мысли, что не знаю, как выглядит эта икона и почему рядом с названием стоит дата «1898»? На следующий день, не обнаружив в церкви праздничного образа, я принялась искать его в своих закромах, но, не найдя, успокоилась.

10 мая 2004 года, специально по вопросу сооружения часовни, из Парижа приехали внук последних владельцев Симеиза — Сергей Николаевич Мальцов и его сын Михаил Сергеевич. Они и взяли на себя миссию организационного и финансового обеспечения строительства со стороны всех «в рассеянии пребывающих» родственников. 12 мая в присутствии отца и сына Мальцовых отец Владислав Шмидт служил панихиду в багреевском лесу. Но поскольку случилась задержка с оформлением необходимых документов, саму закладку часовни пришлось перенести. И всё же 29 мая этого же года в Троицкую родительскую субботу служба повторилась вновь, теперь уже для другой группы наших соотечественников, среди которых была Наденька и ее брат Андрей Стенбок-Фермор. Утром накануне панихиды состоялась встреча жителей Ялты с гостями из-за рубежа. Во время беседы один из слушателей, вроде бы безотносительно к обсуждаемой теме, задал вопрос: «Где в настоящее время находится икона Курской Коренной Божией Матери?». На что последовал неопределенный ответ: «Наверное, в Америке...».

Ялта, 1918 г. Слева направо: князь Павел Щербатов, его жена княгиня Анна Щербатова (урожд. княжна Барятинская), графиня Елизавета Апраксина (урожд. княжна Барятинская), ее муж граф Петр Апраксин и расстрелянные в декабре 1920 года в Багреевке Сергей Мальцов и его жена Ирина Мальцова (урожд. княжна Барятинская). Собрание графини Марии Николаевны Апраксиной (Брюссель)

Удивительно, но полный ответ содержался в книге Владимира Черкасова-Георгиевского «Русский храм на чужбине», которую мне в тот же день подарил отец Владислав и которую, за недостатком времени, пришлось взять в руки лишь месяц спустя. А раскрыть ее случилось прямо на той странице, где изображена сама святыня. Причем произошло это — во что трудно поверить — 29 июня, накануне уже другого праздника Курской Коренной. Увидев изображение, я буквально вздрогнула, потому что сразу узнала его. Точно такое где-то хранилось среди присланных мне в подарок бумажных иконок. Действительно, после недолгих поисков оно нашлось. Едва посмотрев на оборот и увидев место и год издания «Джорданвилль, 1968», я тут же вспомнила, кто и по какому случаю прислал мне иконку, значение которой, по причине тогдашнего своего маловерия, совершенно не поняла.

Это было в Алупке летом 1976 года. В мою экскурсионную группу попала немолодая супружеская пара. После прогулки по парку, дождавшись, пока все разойдутся, мужчина представился. Им оказался Александр Терентьевич Бабореко, известный литературовед и первый, после многих лет умолчания, издатель сочинений Ивана Бунина.

Князь Алексей Павлович Щербатов. Фото около 2002 г. Собрание Анны Павловны Набоковой (Брюссель)

От имени ныне живущей на юге Франции внучки последних владельцев Алупки — Марии Илларионовны Воронцовой-Дашковой — он попросил сотрудников Алупкинского дворца-музея отыскать и, если можно, отметить по-христиански могилу ее покойной матери, похороненной на Мисхорском кладбище. Просьбу эту, по секрету от властей предержащих, сотрудники музея исполнили, после чего завязалась переписка. Нам очень хотелось узнать: какие реликвии (подразумевая под этим словом предметы искусства) вывезли с собой за границу владельцы. В ответ Мария Илларионовна, ничего не объясняя, прислала эту открытку. И только теперь я, наконец, поняла, какую реликвию она имела в виду.

Ознакомившись тут же по книге с историей пребывания иконы в России, я не без сердечного трепета узнала, что тот, можно сказать, мистический день, с которого началось мое постижение многих таинственных свойств иконы, совпал с празднованием ее чудесного спасения.

Вот как это произошло: «Во время всенощного бдения под Крестопоклонную Неделю с 7-го на 8-е марта 1898 года злодеи заложили к подножию иконы Богоматери «адскую машину» — бомбу с часовым механизмом... Во втором часу ночи в пустом храме он сработал: от взрыва дрогнули даже стены монастыря! Братия бросилась в собор и замерла при виде ужасных разрушений. На куски разнесло чугунную позолоченную сень над иконой; ее тяжелое мраморное подножье из нескольких массивных ступеней отлетело и разбилось на части; большой мощный подсвечник перед иконой далеко отброшен... Близ ее окованная железная дверь искорежена и выперта наружу, от дверного косяка по стене — гигантская трещина; все соборные стекла вплоть до верхних в куполе выбиты... Но икона была цела! Курская Коренная осталась совершенно невредимой, даже с целым стеклом на ее киоте... Хотели уничтожить святыню, а послужили только к еще большему прославлению образа».¹

Князь Алексей Щербатов с первообразом «Знамение» Пресвятой Богородицы Курской Коренной в своей квартире в Нью-Йорке. Май 2002 г. Собрание Анны Павловны Набоковой (Брюссель)

Знамения всегда были, есть и будут происходить вокруг нас, только, согласно учениям святых отцов, надо уметь их замечать. Эхо этого страшного взрыва до сих пор раздается в славянских пределах Богородицы.

Тревожит оно и покой Багреевки. Видимо, до тех пор, пока не вернется Святой Первообраз на свое Коренное место. И возвращение его, по всем признакам, должно происходить тем же путем, каким икона уходила. Многим это покажется странным, но на родине последней ее видел все-таки не Курск, а именно Ялта.

Пока готовили документы и решали, в честь какого святого или святыни будет освящаться будущий престол, Курская Коренная сама дала о себе знать. Православные историки неожиданным образом установили, что она была особо почитаемой и желанной иконой в Крыму накануне падения Перекопа.

Графиня Мария Николаевна Апраксина (урожд. Котляревская) в своей квартире в Брюсселе. Кадр из документального сериала «Русские без России» (Москва, 2005)

В середине 2000 года, а, возможно, даже в те же дни, когда родился замысел часовни, Сергей Борисович Филимонов, профессор Таврического национального университета им. В.И. Вернадского, перелистывая старые крымские газеты, обнаружил в «Крымском вестнике» за 16 (29) сентября 1920 года следующее сообщение из Севастополя: «В понедельник (т. е. 14 (27) сентября. — С.Ф.) на пароходе «Цесаревич Георгий» был доставлен из Сербии образ Знаменской (Курской) Божьей Матери, высокочтимый чудотворный образ, вывезенный при эвакуации Курска местным епископом Феофаном сначала в Таганрог, а затем в Сербию. Для встречи образа прибыли к пароходной пристани крестные ходы из всех городских церквей, крестные ходы шли в сопровождении войск с оркестрами музыки. К пристани прибыл Главнокомандующий генерал П.Н. Врангель, члены правительства и масса народа. Прибыла икона в сопровождении епископа Феофана Курского. С причала икона была перенесена во Владимирский собор, а затем ее носили в лазарет № 10 Белого Креста. Вечером епископы Вениамин и Феофан совершили торжественную всенощную. Вчера утром, после ранней литургии, чудотворная икона была перенесена в Никольский собор, а сегодня она будет в Михайловской церкви...»²

В свою очередь, отец Николай Доненко в одном из очерков книги «Наследники Царства» (вышла в свет летом 2004 года) тоже описал это событие. И указал на одно очень важное обстоятельство. Оказывается, после пребывания в Севастополе в минуты крайней опасности Чудотворная странница «3 ноября была перевезена в Ялту»³.

О том, что произошло с ней далее, раскрылось, — что тоже промыслительно, — через свидетельство внука казненной Надежды Александровны Барятинской. В своей книге «Право на прошлое» князь Алексей Щербатов, узнав от родственников об их решении строить часовню, описал, — как нам кажется, неслучайно, — отплытие из Ялты последнего корабля с беженцами 14 ноября 1920 года. Маленькому Алеше тогда исполнилось десять лет, и он находился во дворце своей бабушки «Сельбилар». После череды поспешных поздравлений начали прощаться. С княгиней, только что перенесшей инсульт, оставались ожидавшая ребенка вторая дочь, Ирина Владимировна Мальцова, ее трое детей, муж и старик-свекор. Две другие сестры — Елизавета Владимировна, бывшая замужем за последним до революции предводителем Таврического дворянства и главой Ялтинской городской Думы графом Петром Николаевичем Апраксиным, и Анна Владимировна Щербатова, жена бывшего полковника лейб-гвардии гусарского полка, а с 1919 года помощника ялтинского градоначальника, — решили не искушать судьбу своих близких и выбрали отъезд.

Мемориальная доска с именами умученых в Ялте членов семьи Барятинских-Мальцовых, увенчанная образом Пресвятой Богородицы Курской Коренной. Храм Святого Праведного Иова Многострадального в Брюсселе. Фото гр. М.Н. Апраксиной, 2005 г.

Алексей Павлович пишет: «В порту было многолюдно и суетно. Одновременно с погрузкой багажа проходил молебен в честь Коренной Курской иконы Божией Матери (Знамение). Генерал Врангель потребовал вывезти эту икону, как единственную не попавшую в руки большевиков. Он планировал переправить ее на военном корабле «Адмирал Алексеев», но что-то, очевидно, помешало этому, и икона уезжала вместе с нами на пароходе «Константин» (полное название «Великий князь Константин»). Увозил ее в Константинополь епископ Анастасий, ставший позднее митрополитом Зарубежной церкви. Умер Анастасий в преклонном возрасте, за девяносто лет. Святой был человек, я ему прислуживал в церквях, как мальчик, когда он приезжал в Ялту и Константинополь. А тогда епископ, в окружении священников и дьячков, нес открытую для прощания икону, которая мелькнула мимо меня голубым свечением, не раз потом всплывавшим в памяти. Икона была найдена в 13 веке в окрестностях Курска в период разгрома большей части территории России татарами. Уже живя в Америке, я узнал, что икона, с которой мы вместе отправлялись в изгнание, тоже находится в Нью-Йорке, в синодальной церкви. Это показалось мне чудесным предзнаменованием. И не напрасно. Совсем недавно, в мае 2002 года произошла еще одна встреча с иконой Курской Божией Матери. Благодаря моему другу, доктору Зубкову, и дьякону Павлу Волкову, с которыми я год назад путешествовал по Греции и Афону, в моей нью-йоркской квартире появилось это Божественное чудо. Когда я взял в руки икону, меня захлестнул такой шквал эмоций, словно, с одной стороны, навалилось горькое воспоминание об утраченной родине, с другой — все восемьдесят лет разлуки с иконой как частицей этой родины... Не могу объяснить, но встреча эта потрясла меня. Возможно, нежный аромат роз, который источала эта неповторимая реликвия, изготовленная в 12 веке византийскими мастерами, напомнила мне благоухающую Ялту, в последний день в России.»⁴

Читая эти строки, мы все причастные к этому благому начинанию, также восприняли их как чудесное предзнаменование. Ведь последняя в жизни Алексея Павловича встреча с иконой (он скончался в 2003-м) пришлась на вторую годовщину рождения замысла будущей часовни в Багреевке.

Наконец, в середине сентября 2004 года с готовым эскизом проекта, который безвозмездно исполнила крымский архитектор Александра Петрова, отец Владислав выехал в Бельгию, чтобы согласовать его с заказчиками — потомками семьи Барятинских-Мальцовых. Для встречи эта страна выбрана неслучайно. Здесь живет последняя из оставшихся в живых детей Ирины Мальцовой — Надежда, с семьей своей дочери Анны Андерсен, а также внуки и правнуки других дочерей княгини Н.А. Барятинской — Е.В. Апраксиной и А.В. Щербатовой.

Ялта, гостиница «Бристоль», 10 декабря 2005 г., в день закладки часовни в Багреевке. Праправнучка княгини Н.А. Барятинской графиня Елизавета Владимировна Апраксина (Брюссель), с директором Алупкинского музея-заповедника Константином Константиновичем Касперовичем и Алексеем Александровичем Иваницким (Харьков), внуком расстрелянного в Багреевке А.М. Иваницкого. Фото Татьяны Манцевой

Одна из них — жена внука — Мария Николаевна Апраксина, урожденная Котляревская, уже приезжала вместе с братом Владимиром в Ялту в ноябре 1995 года и участвовала в Памятных днях, посвященных событиям Гражданской войны в Крыму. Теперь она принимала у себя ялтинского священника и сопутствовала ему в осмотре храма Святого Иова Многострадального.

Отец Владислав попросил разрешение воспользоваться видеокамерой. Наведя ее на мраморную доску с именами умученных в Ялте членов семьи Барятинских-Мальцовых и увидев над ними иконку, спросил, как она называется? И как только прозвучал ответ, что это список с Чудотворного образа Курской Коренной, тотчас без слов стало понятно — будущая часовня-памятник на крови должна закладываться в честь этой святыни. Ведь 10 декабря 1920 года ее Нездешний Свет воссиял над Ялтой в дни массовых расстрелов в Багреевке...

И как только определилось название храма, всё управилось словно само собой. Из Киева, наконец, пришло разрешение на строительство, и можно было начинать закладку фундамента.

С Божией помощью, в полдень 10 декабря 2005 года, в день празднования иконы «Знамение» Курской Коренной, в присутствии множества народа и зарубежных храмоздателей — потомков княгини Барятинской: Сергея Мальцова, Елизаветы Апраксиной и Алексея Стенбок-Фермора — священники Ялтинского благочиния торжественно освятили фундамент будущего храма-памятника.

«Камень, егоже небрегоша зиждущие, сей бысть во главу угла: от Господа бысть сей, и есть дивен во очесех наших».

Примечания

1. Черкасов-Георгиевский В. Русский храм на чужбине. — М.: Паломник, 2003. — С. 204—205.

2. Филимонов С. Церковная жизнь в Тавриде на исходе Гражданской войны. — Газ. «Таврида Православная» (Симферополь), 2000, № И (58). — С. 17.

3. Доненко Н., протоиерей. Наследники Царства. Т. 2. — Симферополь, 2004. — С. 57.

4. Щербатов А., князь. Право на прошлое — М.: Изд. Сретенского монастыря, 2005. — С. 70—71.