Ход черного шаха (1522—1523)

Взятие крымским войском Хаджи-Тархана — Хаджи-тарханским ханом становится Бахадыр Герай — Бегство Гази и Бабы Гераев в Крым — Заговор ногайских беев — Убийство Мехмеда и Бахадыра Гераев — Нашествие ногайских беев на Крым

Осенью 1522 года Мехмед I Герай пересек донские степи и вышел к волжскому берегу. За ним следовало войско в 130 тысяч крымцев и ногайцев.¹ Ногайцы отлично зарекомендовали себя в прошлогодней московской кампании, и Мехмед I Герай не сомневался, что может целиком положиться на своих новых подданных во главе с их предводителем Мамай-беем.

Наступление на Хаджи-Тархан увенчалось полной победой: хаджи-тарханский правитель бежал, а Мехмед I Герай вошел в покоренный город и устроил там выборы нового хана. Теперь повелителем Хаджи-Тарханского юрта стал Бахадыр Герай.²

В ханской семье царило ликование. Зима и начало весны 1523 года стали временем, когда давняя мечта Гераев стала явью: под крыльями Крымского Юрта, наконец, были собраны все земли Улуса Бату. Как говорили о Мехмеде I Герае, в эти дни он был преисполнен гордости.³ Надо признать, у него были к тому все основания.

Участники похода самозабвенно праздновали победу, а приближенные ханских сыновей и вовсе чувствовали себя на вершине славы. Еще бы: теперь они стали первыми лицами при правителе Хаджи-Тарханского государства. В особенности ликовали слуги младших братьев Бахадыра — Гази и Бабы Гераев, и для некоторых из этих слуг искушение властью оказалось непосильным. Новоиспеченные управители, в одночасье скакнувшие высоко вверх по служебной лестнице, ринулись исполнять свои полномочия — и вскоре к хаканскому порогу стали стекаться хаджи-тарханцы, жалующиеся на самоуправство и притеснения.

Узнав о происходящих в городе безобразиях, Мехмед I Герай сильно разгневался. Он не для того шестнадцать лет готовился к взятию Хаджи-Тархана, чтобы теперь придворные служки разжигали своим поведением вражду к крымцам среди волжан. Он разыскал и строго покарал зарвавшихся приказчиков, а затем взялся и за сыновей, разбаловавших своих слуг.⁴

Отцовское наставление о правилах управления государством наверняка прошло очень бурно, поскольку Гази и Баба вышли из ханского шатра сильно оскорбленными. Еще бы: они были уже не детьми, а мужчинами (Гази Гераю недавно стукнуло целых девятнадцать лет, а Баба был лишь немногим младше), и получать от отца нагоняи — да еще, наверняка, в присутствии подданных — было для них крайне унизительно.

К пылающим обидой молодым принцам тут же подступили некие беи. Очевидно, это были Ширины, которые с самого начала не желали идти в Хаджи-Тархан (ибо разжиться в пустынном краю было нечем, а ханская «слава» их заботила мало) и давно уже были раздражены благоволением хана к Мангытам.⁵ Возможно, они и нашептали вспыльчивым юношам, что отец не должен обращаться с ними, как с младенцами, и что раз Мехмед Герай позволяет себе так унижать своих сыновей, то пусть сам и управляет покоренной страной. Эти или другие доводы привели безвестные благожелатели, но в тот же вечер Гази и Баба Герай вскочили на коней и вместе с беями (а заодно и с бейскими войсками) поскакали обратно в Крым.⁶ Если отец настолько не ценит их — что ж, гордые принцы не держатся за свои новые посты и готовы вернуться домой.

Мехмед Герай далеко не сразу узнал о ночном бегстве своих сыновей и крымских беев, а Мамай-бей с братом Агишем уже были в курсе всех новостей и зорко наблюдали за событиями. Убедившись, что Гази с Бабою и частью крымских войск покинули Хаджи-Тархан, ногайские предводители принялись за дело: настал час осуществить тайный план, задуманный ими задолго до похода.

Перейдя несколько лет назад в крымское подданство, ногайские правители — Шигим, а затем Мамай — сделали это вовсе не по доброй воле, а лишь потому, что были изгнаны с родных мест казахами. Мехмед Герай, конечно, знал это, но наверняка надеялся, что гости обживутся в крымских степях и останутся здесь навсегда, как это было с ордынцами при Менгли Герае. Потому-то он, несмотря на нарекания крымских беев, и окружил ногайскую знать особым почетом. Однако гордых степняков это положение не устраивало. Ногайцы издавна привыкли подчиняться только своим собственным беям, и статус ханских вассалов был для них тягостен.

Пока в землях Ногайской Орды хозяйничали казахи, беженцам оставалось лишь смириться с властью крымского хана, приютившего их в своих владениях. Но грозный казахский правитель недавно умер, его подданные вернулись обратно в Среднюю Азию, и Ногайской Орде пора было возвращаться на прежние кочевья.⁷

Потому-то Мамай с такой готовностью и двинул свою многотысячную армию к Волге вслед за Мехмедом Гераем: он собирался вернуться в родные края и больше не появляться в крымских пределах. Но тут вырастала новая проблема: воцарение в Хаджи-Тархане Бахадыра Герая сулило ногайцам, что их орда, даже вернувшись на прежние земли, навсегда останется под надзором ханского ока. Этого Мамай-бей, конечно, не хотел.

У бея состоялся очень серьезный разговор с братом, который сказал, что ногайцы совершенно напрасно помогают крымцам в борьбе за Хаджи-Тархан. Влияние Крыма растет с каждым днем, и Мехмед Герай уже стал властелином Волги. Все закончится тем, — убеждал Агиш, — что невероятно усилившийся хан однажды захочет избавиться от Мамая с Агишем и убьет их.⁸ Мамай согласился, что это вполне возможно. И действительно: почему бы хану, воцарившему родичей над всеми волжским ханствами, не поставить кого-нибудь из своих сыновей и над Ногайской Ордой?

Так было решено избавиться от хана и его сына, самим завладеть Хаджи-Тарханом и вернуть народ на старые кочевья. Это было явным предательством по отношению к Мехмеду Гераю, но, как рассудили ногайские вожди, свобода была дороже.

Обнаружив наутро, что Гази и Баба бежали в Крым, Мехмед Герай пришел в растерянность. Еще более тяжким ударом для него стало бегство бейских отрядов. Но тут к хану вошел его преданный соратник, Мамай-бей. Он пообещал, что поможет догнать и наказать беглецов.⁹ Эти слова вернули Мехмеду Гераю уверенность: пусть часть крымцев сбежала, но с ханом по-прежнему остаются верные ему ногайцы. Хан и его старший сын собрали оставшиеся крымские войска и отправились вместе с Мамаем по следам ночных дезертиров. За городом к ним присоединился Агиш с многотысячной ордой, а также друзья и родичи ногайских беев — хаджи-тарханские и крымские Мангыты во главе с Тениш-мирзой. Настал вечер, и войско остановилось на ночлег. Мангытские беи и мирзы собрались в шатре Мехмеда Герая на ужин.¹⁰

Как говорит предание, ходившее между кавказскими ногайцами еще сто лет назад, после обильного пиршества Мехмед Герай сел играть с Мамаем в шахматы. Зрители столпились вокруг клетчатого поля, наблюдая за сражением белого шаха с черным. За спиной хакана встал племянник Мамая, Урак-мирза, носивший прозвище Дели («Бешеный»). Он внимательно следил за руками Мамая.

Хан подвинул свою фигуру. Бей надолго задумался над своей шахматной армией, затем осмотрелся вокруг — и впечатал в доску очередной ход. Бешеный Урак, давно ожидавший этого заранее условленного знака, выхватил саблю и отрубил Мехмеду Гераю голову, затем рванулся к Бахадыру Гераю и тоже обезглавил его. В ту же минуту были перебиты и все ханские приближенные, что оказались в компании игроков.¹¹

Тем временем большое ногайское войско по команде набросилось на крымскую армию, которая уже устроилась на ночевку и, разумеется, не ожидала нападения от расположившихся рядом союзников. Те, кто не был истреблен в этой ночной атаке, бросились наутек.

Мамай с Агишем вышли из залитого кровью шатра и пустили своих бойцов в погоню за отступавшими крымцами. Хаджи-Тархан и Заволжье теперь никуда не уйдут от бея, а пока что следовало ненадолго вернуться на запад — туда, где лежал совершенно незащищенный и богатый всяким ценным добром Крым.

Весть о гибели хана и разгроме крымского войска быстро разнеслась по всему краю. Ногайцы, остававшиеся в Хаджи-Тархане, покинули город и помчались вслед за Агишем и Мамаем — никто не хотел упустить возможности поживиться в Крыму. Город опустел, там не осталось ни крымцев, ни ногайцев: одни бежали прочь, а другие гнались за ними. Свергнутый хаджи-тарханский хан беспрепятственно вернулся в свою столицу и занял оставленный трон.¹²

Тысячи крымских воинов, ошеломленных смертью главнокомандующего, беспорядочно отступали, разбегаясь мелкими группами по степям, где их отыскивали и истребляли ногайцы. Крымцы стремительно удалялись от Волги, но вскоре перед ними встал преградой Дон. Стоял март, и уже начался ледоход: теперь реку нельзя было перейти по льду, а переплывать ее в холодной воде среди кружащихся льдин было смертельно опасно. Но выбирать не приходилось — преследователи приближались — и беглецы бросались в воду, надеясь добраться до западного берега. Кое-кому повезло, но для многих Дон превратился в могилу. Странники, что проезжали этими краями спустя несколько месяцев, на протяжении нескольких дней пути встречали на речном берегу трупы утонувших людей, лошадей и верблюдов, а также множество брошенных телег.¹³

Гази и Баба Гераи с отрядом в полсотни человек примчались в Крым 7 апреля. Их догоняли ногайцы, к которым присоединился и Шейх-Айдер — сын последнего ордынского хана Шейх-Ахмеда. Едва достигнув Перекопа, ханские сыновья немедленно попытались укрепиться там и заслонить врагу проход на полуостров, однако наспех организованная оборонительная линия продержалась лишь три дня, а на четвертый день лавина неприятельской армии прорвала ее и хлынула на крымские просторы. Здесь вражеское войско разделилось на два потока, из которых первый направился к Кырк-Еру, а второй — к Кырыму. Степнякам не удалось взять этих укрепленных городов, где скрылась семья Мехмеда Герая, но вся прочая территория полуострова оказалась в их полном распоряжении.

Тем временем к укреплениям Ор-Капы из степей подошли остатки бейских отрядов Мемиша Ширина и Девлет-Бахты Барына, за которыми следовали также бей рода Сиджеут, уцелевшие бойцы ханской гвардии и ханский сын Ислям Герай. Им удалось собрать по степям 12 тысяч человек из разбежавшейся крымской армии и даже разбить несколько отставших ногайских улусов. Беи подошли к Перекопу 29 апреля, но здесь их встретил Шейх-Айдер. Битва закончилась разгромом крымцев. Ислям Герай попал в плен, а разбитое бейское войско бросилось под защиту крепости Ор-Капы — однако турки, служившие в крепостном гарнизоне, в страхе за свою жизнь не отперли ворот и лишь затащили веревками на крепостную стену уцелевших беев и мирз, а всех остальных оставили снаружи, на волю судьбы и неприятеля.¹⁴

Больше защищать Крым было некому.

Орда безнаказанно грабила Крым на протяжении целого месяца. В ее руки перешел весь найденный в Крыму скот и лошади, а также масса пленных — в основном, жителей горно-лесных районов. Также из Крыма были выведены улусы тех ордынцев и ногайцев, что поселились на полуострове в последние десятилетия. Когда добыча была собрана, неприятель повернул назад и удалился к Хаджи-Тархану. Узнав, что ногайцы покинули полуостров, в Крым потянулись тысячи его жителей, разбежавшихся от погрома по причерноморским степям.¹⁵

Избежавшие пленения крымцы подсчитывали потери, а беи и мирзы съехались вместе для избрания нового хана. Поскольку старшим из всех членов ханского рода, остававшихся на тот момент в Крыму, оказался девятнадцатилетний Гази Герай, то он и стал правителем страны. Калгою при нем был назначен Баба Герай.¹⁶

Так великая победа сменилась ужасающим разгромом, равного которому полуостров не помнил со времен Тимур-Ленка.

Примечания

1. Вологодско-Пермская летопись, в Полное собрание русских летописей, т. XXVI, Москва 1959, с. 312.

2. С. Герберштейн, Записки о Московии, с. 183; И.В. Зайцев, Астраханское ханство, с. 90—94; В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, с. 166.

3. И.В. Зайцев, Астраханское ханство, с. 90; В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды. с. 167.

4. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 299; Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, Симферополь 2004, с. 24.

5. Об этом Ширины заявляли в своем послании к Саадету Гераю. Желая настроить султана против хана, они добавляли, что Мехмед Герай хочет взять Хаджи-Тархан ради того, чтобы объединиться затем с персидским шахом против османов (Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, p. 106).

6. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 299; Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 24—25.

7. В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, с. 161—162, 169.

8. С. Герберштейн, Записки о Московии, с. 184.

9. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 300.

10. В.Д. Герберштейн, Записки о Московии, с. 184; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 300.

11. И.В. Зайцев, Астраханское ханство, с. 92—93.

12. И.В. Зайцев, Астраханское ханство, с. 95. Когда войска ушли, жители Хаджи-Тархана нашли тела Мехмеда Герая и его сына и похоронили у себя в городе (M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée depuis l'an 880 jusqu'en l'an 1198 de l'Hégire, «Journal Asiatique», t. XII, 1833, p. 361—362; Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 22). Точное место погребения неизвестно.

13. В.Е. Сыроечковский, Мухаммед-Герай и его вассалы, с. 57.

14. А. Малиновский, Историческое и дипломатическое собрание дел, происходивших между российскими великими князьями и бывшими в Крыме татарскими царями с 1462 по 1533 год, «Записки императорского Одесского общества истории и древностей», т. V, 1863, с. 235—236; В.Е. Сыроечковский, Мухаммед-Герай и его вассалы, с. 57; И.В. Зайцев, Астраханское ханство, с. 96.

15. А. Малиновский, Историческое и дипломатическое собрание дел, с. 235; В.Е. Сыроечковский, Мухаммед-Герай и его вассалы, с. 57—58; И.И. Смирнов, Восточная политика Василия III, с. 46—47.

16. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 300.