Перекопское ханство (1533—1537)

Бунт Исляма Герая против хана — Раскол Крымского ханства — Ислям Герай теряет приверженцев — Сахиб Герай просит Бакы-бея устранить Исляма Герая — Разгром мятежа, хан прощает Исляма Герая — Ислям Герай убит Бакы-беем

Пока Сахиб Герай обустраивал новую столицу, а Ислям в должности калги охранял подступы к Крыму, на полуострове появилось еще одно лицо ханского звания: Сафа Герай, лишившийся своего казанского престола вследствие переворота.

Сахиб Герай, наверное, не без труда узнал в нем того юношу, которого одиннадцать лет назад оставил в Казани своим преемником. Годы, проведенные молодым казанским правителем в постоянной готовности к бою без надежды на чью-либо помощь, воспитали в нем самостоятельность и твердую бескомпромиссность. Сверженный казанский правитель горел местью к московскому врагу, лишившему его трона: «Я не перестану воевать с тобой и буду мстить тебе до конца — так и знай!» — писал он Василию из Крыма.¹

Не ограничиваясь словами, Сафа Герай взялся за дело. Уже в августе 1533 года он с Ислямом Гераем и сорока тысячами войска выступил на Касимов, а затем и на Рязань.² Хотя эти военные акции проводились без приказа Сахиба Герая, хан не возражал против них: он и сам готовился вскоре к крупному разговору с Московией, и стремление Сафы Герая поскорее ринуться в бой было в этом свете весьма похвальным. Никакой политической выгоды от этого похода Крым не получил: Сафа и Ислям не дошли до крупных городов и были оттеснены назад.³ Было ясно, что для серьезного военного предприятия, способного освободить Казань, следует поднимать весь Крым — а это мог сделать только сам хан.

По возвращении из военного похода Ислям Герай написал в Москву письмо: в нем он оправдывался перед князем, что ходил на московские границы не по своей воле, а лишь для того, чтобы не навлечь подозрений соотечественников своим отказом воевать с русскими.⁴ Эта странная с первого взгляда фраза появилась в письме калги не случайно. Прибытие в Крым смелого и энергичного Сафы Герая подтолкнуло Исляма к решительным действиям: рассчитывая на поддержку кузена, он задумал сразиться с ханом и наконец добыть себе трон. Желая заранее усилить свои позиции, он решил завязать дружбу с московскими неприятелями Сахиба — и потому заявлял о своей непричастности к организации похода.

В начале лета 1534 года Ислям Герай поднял бунт против Сахиба.⁵ Хан отбил атаку калги и вытеснил его из Крыма — но окончательно разгромить строптивого племянника ему не удалось. Ислям Герай укрепился в своих владениях у Перекопа и объявил себя полновластным ханом. Вместе с ним за перешеек ушла часть Ширинов, а также склонившийся на сторону бунтовщиков Сафа Герай с несколькими другими султанами из ханского рода.⁶

Страна оказалась расколота надвое. Теперь в ней правили два хана: один на полуострове, а второй — в материковых владениях. В руках у мятежника оказались «ключи от Крыма»: его мятежное «перекопское ханство» отрезало Сахибу Гераю дорогу на материк, и к Исляму попадали все польские и московские послы, что направлялись в Бахчисарай.⁷ Пользуясь этим, Ислям Герай предложил союз одновременно Московии против Польши и Польше против Московии, выжидая, какая из двух стран предложит ему более богатые дары.⁸ Но соседи видели, что Ислям далеко не столь могуч, как желает казаться, и потому не спешили осыпать его золотом. Польский король заявил, что пока в Крыму длится эта усобица, его стране нечего опасаться, а в Москве Исляма Герая считали человеком шатким и ненадежным.⁹

Скупость соседей не предвещала ничего хорошего. Поддержавшие бунтовщика беи и мирзы ждали богатого вознаграждения за свое усердие и риск — а как раз этого Ислям Герай не мог им обеспечить. «Перекопское ханство» было небогатым краем, поступающие из-за рубежа дары были слишком скудны, а попытки грабить соседние земли оказались неудачны.

Перекопский двор обнищал, здесь стали вспыхивать споры из-за имущества и товаров, а хан терял контроль над своими сторонниками. Авторитет Исляма Герая был окончательно подорван грандиозным скандалом, который разгорелся в ставке мятежников после того, как открылось, что Ислям присваивает себе дары, поступающие из-за границы для Сафы Герая. Оскорбленный Сафа покинул Перекоп и, не тратя больше времени на бессмысленный мятеж, отправился заниматься настоящим делом: возвращать себе Казань.¹⁰

Трон под Ислямом Гераем зашатался, и мятежник стал готовить пути к отступлению. Вначале он попытался объясниться с султаном, изложив ему в письме свою позицию.

Ислям перечислял свои обиды на Сахиба и просил себе ханского титула: «Если мне, Вашему слуге, окажут честь и доверят ханство — я сделаю все, зависящее от меня, я истрачу все мои силы и послужу стране так, чтобы это могло стать примером всему миру. Если же мне не доверят ханства — то я все равно останусь добрым и преданным слугой моего падишаха».¹¹

Понимая, однако, что Сулейман вряд ли согласится утвердить его на престоле, Ислям заранее предлагал и другой вариант: пусть на крымский трон возвратится Саадет Герай. Ранее он уже направил несколько подобных посланий к султану, но тот неизменно отвечал на них призывом помириться с ханом. Ислям Герай убеждал Сулеймана, что примирение с Сахибом абсолютно исключено: «Это было бы неосуществимо, даже если бы два мира соединились».¹² Можно видеть, сколь сильна была у Исляма неприязнь к Сахибу, если он соглашался даже, чтобы ханом снова стал Саадет, его былой противник!

Ислям клялся, что если султан прислушается к этой просьбе и вернет в Крым Саадета Герая, то он прекратит свой мятеж, навсегда покинет Крым и уйдет в Хаджи-Тархан. Волжская столица была упомянута неслучайно: скитаясь после очередного бегства из Крыма в 1531 году, Ислям забрел в Поволжье и сумел на несколько месяцев занять хаджи-тарханский престол. Теперь он надеялся, что сможет вновь воцариться над Хаджи-Тарханом, и даже пообещал султану превратить пустынное волжское ханство в богатый процветающий край и отправиться оттуда с войском на помощь османам против Персии.¹³

После отъезда Сафы Герая в Казань многие беи и мирзы стали покидать неудачливого бунтовщика. Утомленные тяготами затянувшегося восстания, они возвращались в свои крымские владения, являлись к Сахибу Гераю и раскаивались перед ним, приводя всевозможные доводы в свое оправдание.¹⁴ Хан охотно даровал им высочайшее помилование. Сахиб Герай с большим удовлетворением наблюдал, как тает круг перекопских мятежников.

Сахибу Гераю было известно, что Ислям исключает всякую возможность примирения с ним. И если переговоры были заведомо бесполезны, то Сахибу оставалось лишь избавиться от непримиримого противника. Хан желал избежать военной схватки с мятежником, ибо не вполне доверял своим беям (которые, разочаровавшись в Исляме, все же продолжали писать в Стамбул тайные кляузы с просьбами об отставке Сахиба¹⁵). Для прекращения непрестанных мятежей было достаточно устранить главного их зачинщика — но как это сделать, чтобы не вызвать нового витка междоусобной войны?

Пока Сахиб Герай находился в раздумьях, к нему из стана мятежников прибыл Бакы-бей — старший в роде крымских Мангытов. Он тоже бросил Исляма Герая — видимо, Бакы не мог стерпеть, что пока он стоит в Перекопе, пост мансурского бея отдан ханом его младшему брату Ходжатаю, который и наслаждается всеми преимуществами своего высокого статуса Карачи. Сахиб Герай принял Бакы с большим почетом, устроив в его честь торжественный пир в присутствии всей знати. После трапезы и общей молитвы хан пригласил Бакы в свои покои побеседовать наедине.

— Сердце мое, — сказал Сахиб Герай, — беи хотят сделать врагами меня и моего племянника, который хочет стать ханом над своим ханом... Население наших краев страдает от этой распри, и многие мусульмане принесены ей в жертву. Я принял решение, и только ты сможешь вернуть мне спокойствие. Если ты дашь свое согласие, то совершишь дело, угодное Аллаху. Завтра я устрою большой совет. После того, как ты наденешь подаренный мной халат, попроси меня о чем-нибудь невыполнимом. Я откажу тебе. Тогда сделай вид, что ты пришел в ярость, встань, и тотчас покинь собрание; возьми лошадей и уезжай. Я прикажу послать за тобой погоню, но ты укроешься у Ислям-султана. Убей его при удобном случае. Я щедро награжу тебя. Если же он заподозрит что-либо и не захочет тебя принять — уезжай сразу. Отправляйся к ногайцам и забудь обо всем. Пусть пройдет несколько лет, и тогда вернись внезапно, предприми ночную атаку и убей его, когда он будет спать. Сделай это, и я дам тебе больше ценностей, чем когда-либо дарили падишахи своим беям.¹⁶

Бакы согласился на предложение хана и поклялся страшной клятвой на кинжале, что не выдаст этого уговора ни одной живой душе.

На следующий день, собравшись в садовом павильоне в Бахчисарае, хан и бей блестяще сыграли условленные роли. Хан одаривал своих приближенных грамотами на земельные владения, а Бакы-бею достался лишь нарядный халат да горсть монет. Бакы вскочил, наговорил хану дерзостей и ускакал, а Сахиб Герай отправил за ним погоню, которая, разумеется, вернулась ни с чем.

Бакы не пришлось кривить душой, чтобы сыграть роль оскорбленного: он и впрямь был раздосадован тем, что хан не возвел его сразу же в достоинство мансурского бея, а потребовал вначале доказать преданность делом, выполнить опасное задание, да еще и провести в случае неудачи несколько лет вдали от бейского двора! Прибыв к Исляму Гераю, Бакы тут же рассказал ему о своем разговоре с ханом. Но Ислям Герай не спешил с благодарностями: подумав, что алчный соратник обманывает его в надежде выманить какую-нибудь награду, он отправил Бакы восвояси.¹⁷

Бакы-бею оставалось лишь отправиться к своим сородичам-Мангытам в Ногайскую Орду.

Тем временем у Исляма Герая появился новый повод к надежде на успех своего бунта: в его руки попался чрезвычайно важный пленник, которого можно было с успехом использовать в очередных политических комбинациях — русский князь Семен Бельский.

Московский правитель Василий III умер в конце 1533 года, и преемником престола был объявлен его сын, трехлетний младенец Иван IV (будущий Иван Грозный). Пока правитель был мал, вся власть в Московии перешла в руки соперничающих боярских группировок. Те из них, что пробились поближе к трону, стали сводить старые счеты с недругами — и Бельскому, попавшему в число неугодных, пришлось бежать в Литву. Желая отомстить своим обидчикам, он искал управы на них вначале у польского короля, а затем и у турецкого султана. Бельский просил у Сулеймана военной помощи, обещая взамен подчинить османам Рязанское княжество. Падишах, который к этому времени уже примирился с Польшей и потерял прежний интерес к союзу с Московией, решил помочь князю. Он отправил Бельского в Крым, отдав распоряжение, чтобы Сахиб Герай и кефинский наместник собрали для него войско.¹⁸

Ислям Герай тотчас же сообщил обо всем этом в Москву и добавил, что покуда он стоит на Перекопе, хан с Бельским и турками не сможет выйти в поход на русских.¹⁹ В ответ бояре просили Исляма Герая поймать Бельского и убить его либо выдать в Москву. Просьба была подкреплена щедрыми подарками, и Ислям взялся выполнить ее. Неизвестно, как именно ему удалось захватить Бельского, но беглый князь в конце концов очутился в его лагере, а Сахибу Гераю приходилось теперь читать гневные письма султана с упреками в невнимательности и требованиями немедленно освободить князя.²⁰

Далее терпеть своеволие Исляма было невозможно, и хан двинул против мятежника военный отряд. Вылазка получилась быстрой и победоносной: подойдя ночью к Перекопу и ударив на стан калги, Сахиб Герай захватил весь его лагерь. Правда, сам Ислям Герай успел уйти, прихватив с собой и Бельского. Но этот разгром подорвал остатки его могущества, и Ислям Герай запросил пощады: «Хан — мой дядя. Если я покорюсь ему — пусть он сохранит мне жизнь». Сахиб Герай объявил, что прощает его, и повернул обратно, оставив Исляма в перекопском улусе в прежнем чине калги.²¹

Несколько месяцев спустя, в августе 1537 года, в Крыму стало известно, что Бакы вернулся из Ногайской Орды, совершил ночное нападение на ничего не подозревавшего Исляма Герая, убил его, а затем, забрав с собой его семью, слуг, имущество и Симеона Бельского, скрылся в Хаджи-Тархане.²²

Вряд ли Сахиб Герай слишком скорбел о племяннике. Хотя тот и повинился перед ханом, опыт показывал, что все его прежние покаяния перед Саадетом ничего не стоили и снова сменялись бунтами. Хан назначил калгою своего старшего сына Эмина Герая, а крепость Ак-Чакум, которая еще со времен Ахмеда Герая превратилась в гнездилище непрестанного мятежничества, передал под власть турецкого султана.²³

Примечания

1. А. Малиновский, Историческое и дипломатическое собрание дет, с. 266.

2. В.В. Каргалов, На степной границе (оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия), Москва 1974, с. 83—84.

3. В.В. Каргалов, На степной границе, с. 86.

4. А. Малиновский, Историческое и дипломатическое собрание дел, с. 266.

5. Б. Черкас, Політичні відносини Великого князівства Литовського з Кримським ханатом у 1533—1540 рр., «Україна в Центрально-Східній Європі», вип. 3, 2003, с. 120.

6. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, p. 123.

7. Б. Черкас, Політичні відносини Великого князівства Литовського з Кримським ханатом, с. 120—123; С.М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. VI, Москва 1867, с. 21—22.

8. Б. Черкас, Політична криза в Кримському ханстві і боротьба Іслам-Гірея за владу в 20—30-х роках XVI ст., «Україна в Центрально-Східній Європі», вип. 1, 2000, с. 112.

9. Б. Черкас, Політичні відносини Великого князівства Литовського з Кримським ханатом, с. 121; С.М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. VI, с. 20.

10. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, p. 126.

11. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, p. 127.

12. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, p. 130.

13. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, p. 130.

14. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, p. 126.

15. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, p. 123—125.

16. Tarih-i Sahib Giray Han, p. 159—160.

17. Tarih-i Sahib Giray Han, p. 160—161.

18. И.В. Зайцев, «Позабыв Бога, и наше жалование, и свою душу...» (приключения князя Семена Федоровича Бельского), в кн. И.В. Зайцев, Между Москвой и Стамбулом (Джучидские государства, Москва и Османская империя в начале XV — первой половине XVI вв.), Москва 2004, с. 131—141.

19. С.М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. VI, с. 24; И.В. Зайцев, «Позабыв Бога, и наше жалование, и свою душу...», с. 139.

20. И.В. Зайцев, «Позабыв Бога, и наше жалование, и свою душу...», с. 139.

21. Tarih-i Sahib Giray Han, p. 161.

22. Tarih-i Sahib Giray Han, p. 161—162; В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, Москва 2002, с. 227; Львовская летопись, ч. II, в: Полное собрание русских летописей, т. XX, Санкт-Петербург 1914, с. 444, 447.

23. G. Veinstein, L'occupation ottomane d'Ocakov et le problème de la frontière lituano-tatare, 1538—1544, in Passé turco-tatar, présent soviétique. Etudes offertes à Alexandre Bennigsen, Paris 1986, p. 129.