Гуляй-город (1572—1577)

Девлет Герай намерен вернуть ордынские порядки в отношениях с Московией — Очередной поход на Москву, поражение в битве при Молодях — Пленение предводителя Мансуров Деве-бея — Последующие переговоры хана с царем — Кончина Девлета I Герая — Ханская мечеть в Гезлеве

Крымские писатели и дипломаты любили вспоминать историю минувших столетий и сравнивать свершения прежних лет с событиями современности. Среди прочих деятелей прошлого в Крыму хорошо помнили Тохтамыша, который некогда вывел Великий Улус к былой славе от усобиц и упадка. Герай гордились своим родством с ним. Не приходится сомневаться, что после победоносного похода на Москву имя Тохтамыша не раз звучало под сводами Ханского дворца рядом с именем Девлета Герая. В самом деле: еще ни один крымский хан не приближался настолько к образу великого правителя прошлого: жители соседних юртов сами звали Девлета Герая восстановить власть на берегах Иделя, а главный соперник в борьбе за ордынское наследство, Москва — та самая Москва, что еще недавно угрожала самому существованию Крымского Юрта — лежала в руинах. Владения Ивана IV, по сути, тоже являлись частью Тохтамышева наследства, и хану оставалось лишь пойти и взять в свои руки то, что принадлежало ему по праву повелителя Великой Орды.

Девлет Герай не намеревался более ни заключать с царем договоров, ни просить его об освобождении волжских ханств. Речь ныне шла о том, чтобы вернуть само Московское княжество в его прежний чин подвластного хану улуса, как это было при Тохтамыше и Бату.

Если в прошлом году Девлет Герай сумел одержать победу, располагая сорока тысячами войска, то теперь он поднимал в поход весь Крым, добавив сюда силы обеих ногайских орд и отряды янычар. План кампании отличался широтой охвата: пока Девлет Герай расправлялся с царем в Москве, ногайцы должны были подступить к Астрахани, а казанцы — поднять восстание в своих землях. Затем хан планировал сам выступить на Казань и Хаджи-Тархан и завершить освобождение Улуса.¹

Девлет Герай не сомневался в успехе: он даже заранее распределил между своими беями и мирзами города и уделы в Московии, с которых те будут получать доход после победы над царем, а купцам уже выписывались ханские разрешения на беспошлинную торговлю в волжских столицах, Казани и Хаджи-Тархане. Что же до судьбы Ивана IV, то говорили, что хан намерен пленить его и отвести в Крым.² Неизвестно, кого Девлет желал посадить вместо Ивана на московский престол, но, конечно, в Москве не нашлось бы недостатка в боярах, готовых, как в ордынскую эпоху, служить верховному хакану в обмен на великокняжеский венец.

К лету 1572 года сборы были закончены, и 5 августа Девлет Герай со своими сыновьями, Хаджи-беем Ширином, Деве-беем Мансуром и 120-тысячным воинством уже стоял на Оке. Противоположный берег реки на протяжении многих километров ощетинился плотными частоколами, за которыми скрывались царские стрелки, но в месте ханской переправы в заборе зиял обширный пролом: здесь уже побывал передовой ногайский отряд, который разогнал стражу, снес частокол и поджидал хана почти под самой Москвой. Ханская армия переправилась через реку. До Москвы оставался лишь день пути.

Как писал потом сам Девлет Герай, он прежде всего желал встретиться в бою с самим царем. Когда стало известно, что Иван спешно отступает от Москвы к Новгороду, хан отправился в погоню за ним, а русские полки, собравшиеся с Оки, погнались вслед за крымским войском. Девлет приказал своим бойцам не ввязываться в сражение с преследователями: царя следовало настичь, пока он в пути, и мешкать было нельзя.

Но шедшие сзади Мехмед и Адиль Гераи не выполнили приказа. Без ведома хана они попытались отсечь преследующих — и были разбиты. Досадуя на задержку, Девлет Герай бросил на воевод 12 тысяч ногайской конницы, которая полегла под обстрелом русской артиллерии. Хану пришлось оставить погоню за царем и, развернувшись, встать у села Молоди для отражения наседавшего сзади противника.

Имея артиллерию и несметное число всадников, Девлет не особо беспокоился за исход сражения. Однако воеводы применили неожиданную тактику: они выставили против хана так называемый «гуляй-город»:³ отряды ружейных стрелков окружили себя со всех сторон телегами и возами, к которым были прикреплены широкие и прочные деревянные щиты.

Первое сражение не принесло перевеса ни одной из сторон, но крымская армия потеряла в нем своих важнейших военачальников. Во-первых, в схватке были убиты трое братьев Хаджи-бея — командиры ширинского ополчения; а во-вторых, в плен попал Деве-бей — предводитель ногайцев, составлявших большую часть ханского войска.

Деве-бей, старейшина рода Мансур, был младшим братом того самого Бакы-бея, что 30 лет назад сорвал московский поход Сахиба Герая. В отличие от своего мятежного родственника, Деве всегда был надежной опорой для хана. Попавшись в плен, бей старался ничем не выдать своего высокого звания и остаться неузнанным: в этом случае у него сохранялась надежда быть выкупленным или обменянным вместе с прочими рядовыми пленниками. Но все испортил бейский слуга, тоже захваченный на поле боя: когда русские стали допрашивать его о дальнейших планах ханской армии, слуга спроста сказал, что об этом следует спросить Деве-бея, присутствующего здесь же. Воеводы очень обрадовались своей неожиданной удаче, а бей лишился надежды на легкое освобождение.

Тем временем Девлет Герай, расставшись с надеждой догнать Ивана, готовился к вызволению Деве-бея. Из-за недостатка питания в «гуляй-городе» уже начинался голод, и пяти-шести дней было бы достаточно, чтобы неприступное кольцо телег само начало рассыпаться. Однако ногайское войско, лишившееся командира, требовало немедленно освободить своего предводителя и не желало многодневной осады. Хану пришлось согласиться на штурм.

Решающая схватка произошла 11 августа. Крымцы и ногайцы атаковали «гуляй-город» и уже подошли вплотную к его стенам — как вдруг телеги с щитами разъехались в стороны и из середины грянул пушечно-ружейный залп. Конница отхлынула назад, но оттуда уже гремели выстрелы незаметно зашедшего в тыл русского полка. Потери были еще более ужасными, чем вчера: у Девлета Герая погибли сын и внук, а многие мирзы и простые воины были захвачены в плен.

В эти часы в ханской ставке допрашивали русского гонца, попавшегося в руки крымских дозорных вместе с царской грамотой. В ней Иван извещал главного воеводу, что благополучно добрался до Новгорода и посылает оттуда к Москве многотысячную рать. Вывод был неутешителен: царь стал недосягаем, ханская армия фактически обезглавлена, Крым потерял важнейших командиров и двух принцев-Гераев, а теперь выясняется, что к врагу на подмогу спешит сильное войско...

На самом деле никакого войска к Оке не шло: гонец был специально подослан к хану, чтобы дезинформировать его — но, разумеется, крымский правитель об этом не знал. Хитроумный трюк удался: Девлет Герай решил отступать и, оставив на переправе 2 тысячи бойцов для прикрытия, повел свою армию прочь от Москвы.⁴

Вернувшись в Крым, Девлет Герай попытался возобновить переговоры с царем — но лучше бы он не делал этого, ибо, превратившись из победителя в просителя, хан лишь подрывал собственный авторитет. Девлет убеждал Ивана, что от обширной Московии не убудет, если она поделится землями, и даже признавался, что ему стыдно перед султаном за свою неспособность спасти Волгу.⁵ Хан уже не претендовал на Казань и соглашался довольствоваться одним Хаджи-Тарханом, но, конечно, и сам понимал, что просьбами делу не поможешь. Неудивительно, что Иван IV не обращал внимания на его доводы.

Более того, царь начал мстить Крыму и его союзникам: Тин-Ахмед сообщал в Бахчисарай, что астраханские казаки разграбили и сожгли ногайскую столицу Сарайчик, и сурово упрекал хана: «Нам теперь нигде нет пристанища — а ведь это ты подговорил нас к походу на Москву».⁶ Будучи не в состоянии повредить хану собственными силами, Иван IV обратился к украинским казакам, подговаривая их нападать на Крымский Юрт и обещая свою всемерную поддержку. Днепровцев не пришлось долго упрашивать: их набеги на крымские пограничья стали ежегодными, а несколько раз им удалось прорваться и на сам полуостров, разорив ряд селений в Северном Крыму.⁷ Ислям-Кермен вновь лежал в руинах, приднепровские равнины снова обезлюдели, а ханские сыновья стояли на подступах к Перекопу, перекрывая врагам дорогу на полуостров.

Ничего не вышло у Девлета Герая и с попытками спасти Деве-бея. Хан очень нуждался в его возвращении: многотысячные ногайские улусы, бежавшие в Крым из Поволжья, были беспокойным и трудноуправляемым сообществом, и держать их в повиновении умел один лишь Деве-бей, которого все Мангыты почитали едва ли не выше, чем самого хана. Эту нужду нельзя было показывать Ивану; и потому, прося царя об освобождении бея, Девлет Герай делал вид, что ничуть не заинтересован в его вызволении, и обращается лишь из сострадания к сыновьям Деве. Однако царь прекрасно знал, как трудно было хану управиться в Крыму без влиятельного соратника, и никуда не отпустил пленника. Вскоре Деве-бей, пребывавший в весьма почтенном возрасте, умер в плену: неволя окончательно подорвала силы старика.⁸

Пора заметить, что и сам Девлет Герай был уже немолод: в год злосчастной битвы он отметил свое шестидесятилетие. Девлета Герая покидали силы: в последнее время его стал терзать мучительный недуг, из-за которого хан порой не мог сидеть ни в седле, ни на троне; в такие дни страдальцу приходилось принимать послов полулежа, облокотившись на софу.⁹

Смертный час хана пришел нежданно: Девлет Герай случайно заразился чумой и умер весной 1577 года. Его похоронили в новом дюрбе, выстроенном в Бахчисарайском дворце.¹⁰

В памяти крымцев Девлет Герай остался под прозванием Тахт-Алган, что означает «Взявший Престол». Поясняли, что это именование было дано хану в честь победы над Москвой,¹¹ однако я скорее соглашусь с теми, кто видит здесь память о дворцовом перевороте, приведшем Девлета Герая на ханский трон,¹² — ибо московский престол, несмотря на невероятную удачу, блеснувшую на миг для хана, в конечном итоге взят так и не был.

Девлет Герай — одна из парадоксальнейших личностей на крымском престоле. Известно, что он не слишком охотно предпринимал военные походы и больше ценил искусство тонкой дипломатической игры — однако прославился как один из наиболее воинственных правителей Крыма. Он признавался в своем бессилии справиться с Московией — но одержал над ней такую победу, которой ни до, ни после него, не добивался ни один крымский хан (причем эта легко доставшаяся победа с легкостью же и ушла, ничего не принеся ни хану, ни Юрту). Девлет Герай разочаровывал подданных военными поражениями, бездеятельностью и неоправданным миролюбием, он выронил из рук Престольный Край с Казанью, он допустил позор иноземного вторжения в Крым, беи устраивали против него заговоры, а султан покушался на его жизнь — и все же, несмотря на это, Девлет Герай удержался у власти более четверти века, пережив и своих беев, и Сулеймана, и Селима. А крымцы, чью приверженность Девлету сперва приходилось покупать за украденное у Сахиба золото, в конце его правления были готовы без всякой платы и даже без надежды на победу с отчаянной решимостью стоять за своего хана против всего мира.

Этот удивительный человек сумел найти такой способ управления своим государством, чтобы навсегда остаться в народной памяти не братоубийцей и неудачником, а одним из величайших правителей в истории страны.

...Вблизи от того места, где памятной ночью прибытия в Крым Девлет Герай спрыгнул с лодки на мокрый песок гёзлевского побережья, великим османским зодчим Ходжа-Синаном была построена мечеть.¹³ С ее посещения начинали торжественное шествие в столицу все ханы, которым доводилось прибывать на родину морем из Турции через гёзлевский порт. Она стоит на прибрежной кромке крымских степей, словно отражение стамбульского великолепия по ту сторону моря. Не пепел Москвы и не руины Хаджи-Тархана, а прекрасный дом молитвы в Гёзлёве стал самым долговечным памятником хану, некогда силою взявшему дедовский престол.

Примечания

1. Ch. Lemercier-Queiquejay, Les expeditions de Devlet Girây contre Moscou, p. 558; В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, с. 353.

2. Г. Штаден, О Москве Ивана Грозного, с. 111—112, 115.

3. Русский «гуляй-город» был подобием сооружения, которое в европейских армиях называлось «вагенбург» или «табор». Телеги и возы ставились в широкий круг или каре, связывались одна с другой и нагружались мешками с песком либо укреплялись деревянными щитами. Такое сооружение, хорошо защищавшее от стрел и пуль небольшого калибра, могло передвигаться вместе с находящимися внутри людьми. Стреляя в противника из ружей и укрываясь за щитами от ответных выстрелов, отряд в таборе мог справиться с десятикратно превосходящим числом конных лучников.

4. В.И. Буганов, Документы о сражении при Молодях, с. 179—182; Московский летописец, в кн. Полное собрание русских летописей, т. XXXIV, Москва 1978, с. 224—225; Г. Штаден, О Москве Ивана Грозного, с. 110—112; Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, прим. 391.

5. С.М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. VI, с. 267.

6. В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, с. 354.

7. С.А. Леп'явко, Козацькі походи на татар у 1570—1580-х роках, «Південна Україна», вип. 5, 1999, с. 192—193; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 30.

8. В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, с. 361—362; С.Ю. Шокарев, Переписка Ивана IV Грозного с Василием Грязным и русско-крымские взаимоотношения второй четверти XVI в., в кн. Москва-Крым, вып. 1, Москва 2000, с. 151.

9. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 26.

10. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 327; Халим Герай. Розовый куст ханов или История Крыма, с. 38. Дюрбе Девлета I Герая сохранилось в Ханском дворце до наших дней. Этот тот из двух мавзолеев Ханского кладбища, что стоит ближе к стене мечети («северное дюрбе»). Надгробного памятника Девлета Герая в мавзолее не сохранилось. Судя по поздним табличкам на захоронениях, уже к середине XIX века служителями кладбища было забыто, под которым из нескольких стоявших в мавзолее деревянных саркофагов находилась могила Девлета I Герая. В послереволюционный период деревянные саркофаги в мавзолее были уничтожены (см. О. Гайворонский, Ханское кладбище в Бахчисарайском дворце, Симферополь 2006, с. 6—7, 14—17).

11. Халим Герай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 38; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 321.

12. М.М. Чореф, К биографии Девлет Гирая I, «Историческое наследие Крыма», вып. 15, 2006, с. 22.

13. Точную дату постройки Ханской мечети в Гезлеве определить сложно. Арабографичная надпись, находящаяся на перемещенном мраморном фризе над входом в мечеть, несет имя Девлета Герая и дату постройки — однако тот факт, что дата указана от Рождества Христова («лат» — «1552»), ясно указывает, что надпись создана в российскую эпоху (в пользу чего свидетельствует также стилистика шрифта) и, в лучшем случае, является вольным переложением более ранней надписи. Это, впрочем, не дает оснований сомневаться, что постройку здания действительно следует отнести к правлению Девлета I Герая. Существуют сведения о том, что строительство мечети было закончено в 1564 году при преемнике Девлета I Герая, Мехмеде II Герае (А.Х. Стевен, Дела архива Таврического губернского правления, относящиеся до Розыскания, описания и сохранения памятников старины в пределах Таврической Губернии, «Известия Таврической ученой архивной комиссии», № 13, 1891, с. 50). См. также научно-популярный очерк о Ханской мечети в кн.: В.С. Драчук, Я.Б. Кара, Ю.В. Челышев, Керкинитида — Гёзлёв — Евпатория, Симферополь 1977, с. 63—69.

Вплоть до начала XX века при мечети хранился некий ярлык, касавшийся передачи мечети в наследственное управление определенному семейству настоятелей. Как говорится во многих описаниях XIX века, после Девлета I Герая этот ярлык был подтвержден и подписан «всеми 18 ханами, царствовавшими с тех пор до Шагин-Гирая» (см. подборку свидетельств в кн.: П. Чепурина, Евпаторийская Ханская Мечеть Джума-Джами (Хан-Джами), Евпатория 1927, с. 6—8). Утверждения о том, что ярлык был подписан всеми правившими с тех пор в Крыму ханами, ошибочны, поскольку между Девлетом I Гераем и Шахином Гераем царствовало не 17, а 36 ханов, — тем не менее, отраженный во многих источниках факт существования ярлыка несомненен. Прискорбно, что эта уникальная коллекция автографов крымских правителей бесследно исчезла в советское время.