«Владыка четырех рек» (1584—1589)

Сыновья Мехмеда II Герая мстят за гибель отца — Саадет II Герай провозглашен ханом — Осада Кефе — Поражение и бегство из Крыма — Изгнанники скрываются в Кумыкии и Астрахани — Планы Москвы воцарить в Крыму Мурада Герая как вассального хана

Борьба сыновей Девлета Герая за власть завершилась тем, что заветный титул достался человеку, который не принимал в ней никакого участия.

Ислям Герай поселился при султанском дворе более 30 лет назад в качестве «рехина» (заложника) при восхождении на трон его отца, Девлета Герая. Некоторое время спустя Ислям перебрался подальше от опасных интригстамбульского двора — в Конью, знаменитый центрсуфийского ордена Мевлеви. Там Ислям Герай обосновался в обители дервишей¹ и погрузился в мистические глубины суфийского учения. Молитвы, медитации и философские размышления воспитали в нем мудреца и аскета. Пока беспокойное семейство Гераев кипело страстями, спорило и сражалось, скромный дервиш Ислям вдумчиво постигал тайны вечности.

Весной 1584 года падишах неожиданно вызвал Исляма Герая в столицу, дабы возвести его в ханское достоинство. Несомненно, это событие вызвало в кругу суфиев долгие беседы о том, что Всевышний видит смирение праведников и вознаграждает их еще при жизни. Выбор Мурада III объяснялся двояко: во-первых, Ислям, будучи старшим в роду Гераев после низложенного Мехмеда, являлся бесспорной кандидатурой на престол, а во-вторых, султан рассчитывал, что несведущий в государственных делах дервиш будет более лоялен к Стамбулу, чем независимый и гордый Мехмед. Приняв от падишаха ханские регалии, Ислям Герай поцеловал ему руку и взошел на корабль, направляющийся к берегам Крыма.²

Вряд ли Исляму пришлись по душе те кровавые события, что сопровождали его прибытие на родину. Крымские суфии, в чьей обители на Азизе Ислям Герай, конечно, был частым гостем, еще читали погребальные молитвы над свежей могилой Мехмеда II Герая. Хотя Ислям Герай и не был непосредственно виновен в гибели брата, ему предстояло полной мерой вкусить плоды жестокого поступка Алпа.

Ислям II Герай

Последствия убийства Мехмеда Герая не заставили ждать себя долго. Пока Ислям II Герай торжественно шествовал от Кефе к Бахчисараю, сыновья Мехмеда II за несколько недель подняли в степях грозное войско. Ногайцы, возмущенные изгнанием из Крыма Эсени-бея и прочих Мансуров, без долгих уговоров встали под знамена Саадета Герая.

Не прошло и трех месяцев после воцарения Исляма II, как Саадет с братьями вернулся в Крым мстить за смерть отца. Он вел за собой 15-тысячный отряд ногайцев, несколько сотен кумыков и даже 230 донских казаков, решивших попытать счастья в крымской усобице.³ Саадет Герай пересек полуостров и приблизился к ханской столице безо всяких помех. Вождям ханской армии было сейчас не до охраны границ: более четырех тысяч беев и мирз собрались в эти дни в Бахчисарае,⁴ ожидая от хана денежных и земельных пожалований в награду за свое поведение при Кефе.

Появление мстителей в предместьях столицы стало для почтенного собрания полной неожиданностью. Ханские сеймены и крымские вельможи семь дней обороняли Бахчисарай, сдерживая напор Саадета Герая, но не устояли и разбежались в разные стороны.⁵ Под покровом ночи сеймены вывели Исляма Герая из дворца и повезли лесной дорогой к османской крепости Балаклава. Узнав наутро о бегстве хана, ногайцы Саадета погнались за ним — но поймать ханский отряд среди зеленых ущелий степнякам не удалось. Ислям Герай добрался до Балаклавы, сел на судно и отплыл под защиту турок в Кефе. Туда же, к Кефинской крепости, ринулись из Бахчисарая и калга Алп с нурэддином Селяметом; в отличие от хана, они избрали путь по суше, мимо Эски-Кырыма.⁶

Задерживаться в опустевшем Бахчисарае Саадет Герай не стал. Забрав из столицы ханскую казну, он пошел на восток вслед за противником, желая окончательно разгромить его. Силы повстанцев росли: к поддержке Саадета Герая стали склоняться некоторые крымские беи⁷ (чему равным образом могли посодействовать как блистательная победа Саадета у Бахчисарая, так и золотое свечение казны, перешедшей отныне в его руки). Когда братья-мятежники прибыли в Эски-Кырым, беи провели в древней столице церемонию возведения Саадета II Герая на ханский престол,⁸ после чего тот, действуя по примеру отца, приступил к осаде Кефинской крепости.

Теперь в Крыму стало два хана. Пока один из них стоял у стен Кефе и размышлял, как бы покорить эту твердыню, второй, запершись в крепости, писал письма в Стамбул. Ислям Герай просил падишаха, чтобы тот срочно прислал военное подкрепление и приказал кефинскому бею, черкесам и ногайцам повиноваться его ханским повелениям. Мурад III позаботился о своем ставленнике, разослав по указанным адресам нужные распоряжения и направив в Кефе галеры с четырьмя тысячами янычар.⁹

Осада Саадетом Гераем османской крепости длилась два с половиной месяца. Помимо ногайцев, кумыков, донцов и сторонников из числа крымских беев, у Саадета появились и другие союзники: запорожские казаки. Прослышав о вражде нового хана с турками, запорожцы объявили, что готовы за плату наняться к нему на службу и воевать с любым недругом хана, кроме собственного короля.¹⁰ Этот союз не успел состояться, поскольку противостояние у Кефе уже близилось к своему завершению.

Дождавшись прибытия свежих сил из Турции, Алп Герай выступил из крепостных ворот навстречу мятежным племянникам. Огонь янычарской артиллерии шаг за шагом оттеснял ногайскую конницу восставших все дальше от стен Кефе, пока не отбросил ее к долине реки Индол. Там калга яростно атаковал войско Саадета. В кровопролитном сражении с янычарами полегли многие ногайские командиры, в том числе и мансурский предводитель Эсени-бей. Саадет II Герай был разгромлен — и трем братьям снова пришлось скакать прочь из Крыма.¹¹

Несмотря на поражение, Саадет Герай не сдавался. Следующей весной он попытался опять пробиться в Крым — но Алп Герай подстерег его на дальних подступах к крымским рубежам и отбросил назад.¹²

Дорога на полуостров для сыновей Мехмеда Герая была отныне закрыта.

Не сумев удержаться в Крыму, Саадет, Мурад и Сафа Герай встали перед непростым вопросом — куда им податься дальше? Оставаться в ногайских степях стало небезопасно: султан приказал бею Малой Ногайской орды Якши-Саату выследить беглецов,¹³ и теперь появилась опасность, что любой мирза, возмечтав о вознаграждении, схватит их и выдаст Алпу. Посовещавшись, братья разошлись по окрестным краям в поисках союзников, которые помогли бы им вернуться в Крым и отомстить за отца.

Саадет Герай, взяв с собою Сафу, отправился в Кумыкию, чей правитель, Чопан-шамхал, уже помогал Саадету военной силой в недавнем походе против Исляма II. Выслушав рассказ о крымских событиях, Чопан предоставил Саадету Гераю убежище в своих владениях.

Шамхал имел в этом собственный интерес: через Кумыкию проходила дорога, связывающая Кефе с Ширваном. В последние годы на ней все чаще и чаще появлялись султанские военные отряды (шесть лет назад этим путем прошел и сам Саадет, следуя на фронт с отцом и крымским войском). Это вселяло в Чопана опасения, что султан рано или поздно лишит его самостоятельности. Поэтому кумыкский правитель позволил Саадету Гераю встать на большой дороге Кавказа и перерезать всякое сообщение между Крымом и Ширваном: отныне кефинский бейлербей не мог отправить к фронту ни посыльных, ни жалования для войск. Персидский шах очень обрадовался появлению неожиданного защитника иранских владений и направил к Саадету Гераю дружественное посольство, которое преподнесло хану-изгнаннику почетный кафтан и драгоценную саблю (которой, по намеку шаха, Саадету будет сподручнее разить османов).¹⁴

Мурад Герай избрал иной путь борьбы. Он рассудил, что кумыкский шамхал — далеко не самый могущественный из возможных союзников. Более заманчивым выглядел союз с русским царем, который крепко удерживал Астрахань и подчинил себе значительную часть ногайцев и черкесов. Попрощавшись с братьями, Мурад Герай направил своего коня в Тахт-Эли — просить помощи у тех, кто недавно вырвал этот край из-под верховенства крымских хаканов.

Русские воеводы в Астрахани приютили крымского беглеца, поселив Мурада в городе и сразу же известив о его прибытии царский двор. В ответ им было приказано отправить гостя в Москву для встречи с государем.

Новый царь Федор Иванович, сын скончавшегося в 1584 году Грозного, был слабоумен¹⁵ и неспособен к самостоятельному управлению государством, но за его спиной стояли трезвомыслящие и расчетливые бояре. Они сразу смекнули, какие невероятные выгоды для московской политики сулит тот факт, что представитель рассорившегося семейства Гераев обратился за помощью к Москве. Покойный Иван IV, вдохновленный казанским примером, уже когда-то подумывал посадить на крымский престол московского ставленника — но все имевшиеся в его распоряжении кандидаты происходили из Намаганов, которых крымские татары недолюбливали издавна. Теперь же в руках царя оказался чистокровный Герай! Подобной удачи Москва не помнила со времен Нур-Девлета. Крым, о покорении которого русские перестали уже и мечтать, теперь сам шел к ним в руки, и упустить такой случай было нельзя. Воеводам было приказано держать Мурада Герая в Астрахани и выжидать удобного момента, чтобы возвести его на крымский трон в качестве вассала Московии.¹⁶

Мурад Герай был принят в царских хоромах с большим почетом и обходительностью. Бояре рисовали перед ним захватывающую перспективу будущего воцарения в Крыму, и когда Мурад Герай, обласканный царской милостью, возвращался по Волге на русском судне в Астрахань, ему были оказаны поистине ханские почести. Проплывая мимо ногайских улусов, корабельные пушкари напоказ изумленным зрителям стреляли в воздух в честь своего высокородного пассажира. Когда же корабль прибыл в Астрахань, наступила вершина торжества: воеводы встречали Мурада Герая почетным салютом из тридцати одного орудия, гремели барабаны, звенели бубны, играли трубы и зурны.¹⁷ Магия музыки возымела свое действие. Сойдя в опьянении триумфа на астраханский причал, Мурад восторженно излился перед своими русскими друзьями: «Как вы почтили мой приезд перед иноземцами!.. Теперь эта слава пройдет по всем ордам!..».¹⁸

Единожды вкусив ханских почестей, Мурад Герай был не в силах забыть их, и уже почитал себя истинным ханом. Не желая обделить старшего брата, он благородно оставлял ему первенство: «Милостью и дружбою царя московского будем ханами: он крымским, а я астраханским; для того много людей российских дано мне в услужение».¹⁹ В мечтах Мурада Герая вновь расправлял крылья единый Великий Улус — заветная, неосуществленная мечта дедов и прадедов, которую, наконец, смогут воплотить в жизнь Мурад со своим братом. Ради великой мечты можно пойти и на сделку, поклонившись чужому полоумному царю; ради будущей славы можно сегодня назваться его слугою и пообещать покорение родины. Царь — ничтожество, а Москва — далеко; как заставит она братьев поклониться снова, когда те воссядут на своих престолах?..

Не замахиваясь пока на титул «повелителя двух материков», Мурад Герай избрал для себя более скромное именование: «владыка четырех рек» (Дона, Волги, Яика и Терека).²⁰ Он завел себе в Астрахани богатое подворье, во всем подобное ханскому двору, где устраивал торжественные аудиенции ногайским мирзам.

Единственной, но весьма досадной помехой для Мурада было то, что все без исключения его встречи, разговоры, выезды из дома и даже посещения мечети проходили под открытым неусыпным надзором двух воевод, специально приставленных к нему для наблюдения.²¹ Избавиться от их докучливого присутствия Мурад Герай не мог, но ради будущих благ можно было претерпеть и это временное неудобство — в конце концов, это была не самая большая жертва из тех, которые в последнее время был вынужден принести Мурад Герай.

Примечания

1. Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, Симферополь 2004, с. 42; C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation: Europe and The Caucasus, New York 1972, p.

2. A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale de 1577—1588 dans le Khanat de Crimée, «Cahiers du monde russe et sovetique», vol. XIV, nr. 4, 1973, p. 457.

3. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века, Москва — Ленинград 1948, с. 34; Н.А. Смирнов, Россия и Турция в XVI—XVII вв., «Ученые записки Московского государственного университета», вып. 94, 1946, с. 136.

4. Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, Санкт-Петербург 1843, прим. 100.

5. A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale, p. 479.

6. Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, прим. 100.

7. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 34.

8. Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, прим. 100.

9. A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale, p. 479; Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, прим. 100.

10. С.А. Леп'явко, Козацькі походи на татар у 1570—1580-х роках, «Південна Україна», вип. 5, 1999, с. 196.

11. M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée depuis l'an 880 jusqu'en l'an 1198 de l'Hégire, «Journal Asiatique», t. XII, 1833, p. 379; A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale, p. 479, 481—482; C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 89.

12. M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée, p. 379—380; В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века, Москва 2005, с. 331. прим. 1.

13. A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie. l'Empire Ottoman et la crise successorale, p. 482.

14. A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale, p. 463, 484.

15. С.М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. VII, с. 242.

16. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 35; A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale, p. 463—464.

17. Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, прим. 101; В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, Москва 2002, с. 334.

18. В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, с. 334.

19. Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, с. 34.

20. Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, с. 34.

21. Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, с. 34; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 35.