Столица: Симферополь
Крупнейшие города: Севастополь, Симферополь, Керчь, Евпатория, Ялта
Территория: 26,2 тыс. км2
Население: 1 977 000 (2005)
Крымовед
Путеводитель по Крыму
История Крыма
Въезд и транспорт
Курортные регионы
Пляжи Крыма
Аквапарки
Достопримечательности
Крым среди чудес Украины
Крымская кухня
Виноделие Крыма
Крым запечатлённый...
Вебкамеры и панорамы Карты и схемы Библиотека Ссылки Статьи
Интересные факты о Крыме:

В Севастополе насчитывается более двух тысяч памятников культуры и истории, включая античные.

Главная страница » Библиотека » О. Гайворонский. «Повелители двух материков»

Роковая охота

Мехмед Герай у везиря Насух-паши — Случай на султанской охоте, Мехмед Герай брошен в крепость Еди-Куле — Шахин Герай в Буджакской Орде — Поход Джанибека Герая против Шахина Герая, бегство последнего на Кавказ — Налеты запорожских казаков на побережья Крыма и Турции — Ханский поход на Украину — Джанибек Герай отправляется на иранский фронт

Мехмед Герай считал воцарение Джанибека Герая незаконным: как он сам пояснял позже, «ханом не может быть тот, кто носит звание султана; отец же Джанибека Герая — султан, ханский сын, не хан».1 И действительно: ни отец, ни братья Джанибека Герая никогда не занимали престола, тогда как прямые предки Мехмеда Герая, вплоть до прадеда, являлись ханами, что делало Мехмеда гораздо более предпочтительным кандидатом в правители Крыма. Но власть Джанибека Герая опиралась не столько на традиции ханского дома, сколько на военную силу, присланную с берегов Босфора — и, стало быть, именно там, на Босфоре, и следовало теперь действовать Мехмеду Гераю в защиту своих прав. Ему оставалось лишь придумать, как заявить о себе при султанском дворе, но при этом не пострадать от интриг недоброжелателей.

На счастье, у отважного беглеца появился могущественный союзник: с Мехмедом Гераем пожелал познакомиться новый султанский везирь Насух-паша. Он пригласил скитальца в Стамбул, предложил Мехмеду свое покровительство и намекнул, что сумеет проложить ему дорогу к трону. Не имея иного выбора, Мехмед Герай положился на везиря, а тот искал случая представить своего подопечного султану. Подходящий момент для этого настал, когда Ахмед I устроил охоту и пригласил на нее всех высших придворных, включая Насух-пашу, — а везирь, в свою очередь, позвал с собой и Мехмеда Герая.

Охотники во главе с падишахом рассыпались между холмами в поисках дичи. Внезапно прямо на султана выскочила косуля — тот натянул было тетиву и прицелился — но опустил лук: косуля уже кувыркнулась на бегу, пронзенная чьей-то стрелой. Вслед за этим из-за пригорка вылетел верхом Мехмед Герай: он уже радовался своему меткому выстрелу, но столкнувшись лицом к лицу с султаном, немало опешил. Поклонившись, он умчался обратно за холмы в смущении от того, что случайно перехватил добычу падишаха.

Ахмед I, напуганный неожиданным появлением незнакомца, резко спросил своих спутников: кто этот выскочка, которого он не помнит в числе приглашенных. Свита, состоявшая из недругов Насух-паши, с готовностью пояснила, что этого человека самовольно пригласил везирь. Радуясь случаю навредить Насух-паше, придворные добавили, что татарин наверняка метил вовсе не в косулю, а в самого падишаха: не иначе, везирь задумал подстроить «несчастный случай» с султаном на охоте и возвести крымского принца на османский трон!2 Разгневанный султан приказал бросить нахального стрелка в крепость Еди-Куле, а Насух-паша впал в немилость и впоследствии был казнен.

Джанибек Герай (первое правление). 1610—1623

Так Мехмед Герай вернулся в уже знакомый ему застенок и тюремные засовы лязгнули за его спиной.3

Тем временем Крым присматривался к своему новому правителю. Первое впечатление, произведенное Джанибеком Гераем на подданных, наверняка оказалось приятным. Хан был милостив, щедр (что считалось одним из главных свойств царственной натуры4), обладал утонченным вкусом и литературным талантом.5 Выбор Селямета Герая казался весьма удачным и Джанибек Герай мог надеяться на счастливое безмятежное правление.

Увы, насладиться покоем ему не было суждено. На северных границах Крымского Юрта росли скопления запорожских казаков, чьи нападения с моря на крымские прибрежные селения доставляли столько беспокойства прежним ханам. В последнее время их морские набеги стали реже, поскольку множество казаков ушло воевать в Московское царство, помогая там польским ставленникам на русский престол.6 Но походы в Московию выдались малоудачными, и теперь массы изголодавшихся запорожцев, вернувшись на Днепр, готовили свои чайки (большие лодки) к поискам добычи на черноморских берегах.

Султан знал об их приготовлениях и предупреждал польского короля Зигмунта III, что если казаки посмеют громить побережья Турции, Польшу ждет ответный удар. Король парировал, что казаки ходят в море самовольно, вопреки его запрету, и делают это в ответ на набеги татар — в частности, Буджакской Орды. Ни король, ни султан не желали затевать войну между собой, но внимательно следили за стычками своих беспокойных подданных на пограничных землях и выжидали, чья сторона перевесит.

Король недаром называл буджакцев главными нарушителями спокойствия на границах. С тех пор, как вождем буджакских ногайцев стал Кан-Темир, их вторжения в Речпосполиту сильно участились — причем буджакцы (в точности как и запорожцы) пренебрегали мирными договорами своих правителей и ходили в набеги, когда им заблагорассудится.7 В этих налетах участвовал и Шахин Герай, который, проводив брата в Стамбул, предпочел остаться в Буджаке. Вместе с отрядами Кан-Темира он пригонял из соседних стран скот и пленников, выгодно сбывая затем свои трофеи на рынке Ак-Кермана. Это приносило удачливым добытчикам такие прибыли, что в их сторону стали с завистью посматривать ханские войска,8 а беглый нурэддин накапливал средства и силы, чтобы в удобный момент ворваться в Крым и сбросить хана с престола.

Намерения мятежника, укрывшегося среди буджакских удальцов, тревожили хана сильнее, чем угроза со стороны казаков. За годы, прожитые вместе с Шахином на Кавказе, Джанибек успел убедиться в неукротимости его нрава: что говорить, если Шахин, будучи еще 17 лет от роду, осмелился бросить вызов самому Гази Гераю — а ведь теперь он стал и старше, и опытнее, тогда как Джанибеку было весьма далеко до легендарного Гази... Несмотря на все свои достоинства, на поверку он оказался человеком пугливым и несамостоятельным, полностью зависимым от своего первого советника Бек-аги. Крымцы быстро подметили это и насмехались над ханом: «Велит Бек-ага хану стоять — и тот стоит, а велит хану сидеть — и хан сидит; и что бы ни повелел хану делать — то хан и делает».9

Популярность отважного бунтаря, наводящего страх на самого хана, росла с каждым днем.10 Хан пытался было жаловаться на Шахина Герая в Стамбул, но у падишаха было достаточно собственных хлопот, и тогда по совету Бек-аги Джанибек Герай сам выступил на Буджак, чтобы разорить гнездо мятежа и положить конец своим опасениям.

Весной 1614 года ханское войско прибыло в буджакские степи, но Шахин Герай уклонился от сражения и пропал из виду. Простояв впустую несколько недель у Ак-Кермана, Джанибек Герай повернул домой: воевать было не с кем, да и крымские воины отнюдь не рвались в бой со своим тайным кумиром. Хан уже пересекал Днепр на обратном пути, когда стало известно, что Шахин вновь показался у Ак-Керманской крепости. Тогда Бек-ага с небольшим отрядом развернулся с полдороги и бросился в погоню. Ему удалось настигнуть и разгромить спутников Шахина Герая, но сам мятежник сумел ускользнуть. В буджакских степях развернулась настоящая охота за ним, а хитроумный беглец запутывал следы и распускал ложные слухи о своих намерениях: одни говорили, будто он бежал на Днепр к казакам, другие утверждали, что он скрылся у черкесов, а бывшая жена Шахина (полька, по некоей причине получившая развод и отпущенная супругом на родину) припоминала, что ее муж собирался уйти в Персию. На самом же деле опальный нурэддин затаился совсем неподалеку от Ак-Кермана, в придунайском селении Килия. Но там его разыскали люди султана, и Шахину Гераю пришлось покинуть Буджак, уйдя далеко на восток — к Кавказу.11

Между тем запорожцы (вопреки запрету короля, опасавшегося разозлить турок) принялись за свои морские рейды. Их флотилии числом от 30 до 100 чаек ежегодно выходили из устья Днепра и направлялись грабить приморские селения на турецких и крымских побережьях. Ханский порт Гёзлев, прежде уже не раз страдавший от казацких нападений, в 1612 году вновь подвергся разгрому с моря, а на следующий год казаки вторглись в Крым дважды.12

Хан не остался в долгу. Его войска неоднократно наносили удары по украинским владениям короля, а в 1615 году Джанибек Герай лично выступил в поход на Речпосполиту. Ни казаки, ни польские солдаты не сумели преградить ему путь на Украину — и крымская армия опустошила обширные районы от Подолья до Галичины. Этот поход оказался невероятно прибыльным: на полуостров были согнаны тысячи пленных и несметные стада скота. «В следующий раз, — хвалились крымские воины, — земли короля будут разорены так, что и петух нигде не прокричит».13 Боевые успехи вернули Джанибеку пошатнувшийся было авторитет и даже принесли ему прозвище «Счастливого Хана». По возвращении из похода он написал Зигмунту III, что удар был местью за казацкие нападения на Крым, и что если король сам не утихомирит запорожцев, то ханское войско еще не раз появится в польских границах.14

Разгром Украины ничуть не утихомирил казаков; напротив, размах их морских рейдов лишь нарастал: летом 1616 года лодочная флотилия гетмана Сагайдачного сожгла Кефе, осенью казаки вышли на Самсун, разграбили Трабзон и опустошили босфорские побережья у самого Стамбула. Османский флот, не сумев настичь увертливые казацкие лодки на морском просторе, зашел в устье Днепра и разрушил казацкие становища — но это мало повредило запорожцам, которые в тот момент по большей части находились далеко в море.15

В Польше с тревогой ожидали, что после столь дерзостных казацких вылазок хан осуществит свою недавнюю угрозу — но, вопреки ожиданиям, крымские послы прибыли в Польшу с предложениями мира и дружбы. Выяснилось, что у Джанибека Герая появилась новая забота: султан призвал его на персидский фронт, и теперь хан старался обезопасить Крым на время своего отсутствия.16

Оставив страну на попечение калги Девлета Герая, Джанибек Герай во главе крымской армии двинулся на восток. Он перебрался через Керченский пролив и направился к дагестанским горным проходам в Закавказье, где и разворачивались турецко-иранские баталии.

Следуя на фронт, Джанибек Герай намеревался попутно выяснить отношения со своим зятем Иш-Тереком — беем Большой Ногайской Орды (которая, будучи полвека назад покорена Москвой, стремительно утрачивала остатки своей былой силы). Причиной ханского гнева было то, что Иш-Терек, задумав избавить свою орду от царского засилья, обратился к падишаху с просьбой принять волжских ногайцев в османское подданство и сообща выбить московских воевод из Астрахани. Султан отказался воевать с русскими, которых считал своими союзниками в борьбе против Польши, однако выполнил первую просьбу бея и прислал ему символ власти — санджак, почетное знамя, чем бей чрезвычайно возгордился.17 Как бы ни был послушен Джанибек падишаху, решение Стамбула глубоко уязвило его, ведь делами волжских ногайцев искони ведали крымские ханы, и у прежних султанов не было принято вмешиваться в эту сферу их влияния.

Конечно, Джанибек Герай не посмел упрекать султана, зато открыто высказал свое недовольство Иш-Тереку, заявив ему, что тот должен подчиняться не Стамбулу, а Бахчисараю. Но осмелевший Иш-Терек дерзко ответил, что хан ему вовсе не господин, а лишь равный по чину «брат», который и сам посажен на трон тем же султаном.18 Джанибек Герай не вытерпел такого унижения от кочевого князька и решил наказать Иш-Терека.

Заслышав о приближении крымского войска, Иш-Терек забыл о присяге султану и сбежал под защиту астраханских воевод, и Джанибек Герай ограничился тем, что, пересекая земли Кабарды, разгромил засевших там союзников бея (сам наполовину черкес, Джанибек Герай отлично разбирался в хитросплетениях родства и союзничества в кавказских краях). На этом его победоносное шествие и закончилось, ибо когда крымцы наконец добрались до Дагестана, оказалось, что дальнейший путь по ущельям наглухо перекрыт кумыками, кабардинцами и волжскими ногайцами, оскорбленными ханской враждебностью к их бею.

Продвигаться дальше не было никакой возможности, и Джанибеку Гераю пришлось со стыдом возвратиться в Крым.19 Падишах остался очень недоволен провалом похода и настойчиво повторил приказание: в следующем году хан обязан выступить в Персию.20

На сей раз Джанибек Герай не рискнул идти через Кавказ: вместо этого он переправил на кораблях десятки тысяч своих бойцов из Кефе в Трабзон, а уже оттуда повел к персидским границам. Крымцы не хотели идти в дальний опасный поход; некоторые из них даже уклонялись от призыва и скрывались в Буджаке у Кан-Темира.21 Без сомнения, хану тоже очень не хотелось покидать Крым — но пререкаться с падишахом он не мог, и бежать от суровой воли стамбульского повелителя ему было некуда.

Примечания

1. В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала XVIII века, Москва 2005, с. 358. На этом высказывании Мехмеда Герая следует остановиться подробнее: оно связано с кругом понятий и фактов, лежавших в основе упорного стремления Мехмеда III Герая и его брата к власти.

Как отмечалось в первом томе книги (Том I, с. 215—216), крымские ханы уже давно стремились заменить устаревший ордынский порядок престолонаследия (от старшего брата к младшему) на более прогрессивный османский (когда отцу наследует старший сын). В силу разных обстоятельств с первых десятилетий существования Крымского ханства в стране утвердился именно «османский» порядок. Так, Хаджи Гераю вначале наследовал его старший сын Нур-Девлет. Затем Менгли Герай оставил престол своему старшему сыну Мехмеду I Гераю, а тот готовил себе в преемники своего первенца Бахадыра Герая. Этот порядок был нарушен лишь в чрезвычайной ситуации 1523 года, когда гибель Мехмеда I и Бахадыра Гераев, а также интервенция ногайских беев заставили крымскую знать обратиться за помощью в Стамбул, который утвердил на престоле брата покойного хана, Саадета I Герая. Таким образом, в практику был возвращен «ордынский» обычай, а сыновья Мехмеда I оказались оттеснены от трона. Сахиб I Герай пытался вернуть порядок, существовавший при первых ханах: он прочил себе в наследники своего старшего сына Эмина Герая — но этому помешало, снова-таки, внешнее вмешательство, когда Стамбул посадил на трон ханского племянника Девлета Герая. Впрочем, и Девлет Герай пошел по следам своих предшественников: он оставил престол сыну Мехмеду II Гераю, а тот, в свою очередь, тоже хотел завещать власть старшему из своих потомков, Саадету II Гераю — однако это вызвало сопротивление ханских братьев, которые сами рассчитывали унаследовать престол в силу чингизидского обычая. «Ордынский» порядок престолонаследия был применен и при свержении Мехмеда II Герая, когда Стамбул прислал ему на замену Исляма II Герая — следующего по старшинству брата. Последовавшее за этим назначение Гази II Герая не имело обоснования ни в османской, ни в ордынской традиции: оно основывалось лишь на личной воле османского султана. Воцарившись, Гази II Герай последовал примеру своих предшественников, стараясь гарантировать ханское звание в будущем для своего сына Тохтамыша Герая, — и вновь Стамбул в своих интересах выступил как поборник обычаев Чингизидов, отвергнув ханского сына и назначив ханского брата (Селямета I Герая).

Приведенная последовательность наглядно иллюстрирует, что практически все крымские ханы стремились закрепить престол за своими старшими сыновьями, и если этот порядок нарушался, то лишь в результате прямого внешнего вмешательства. В осуществлении этой реформы ханам неизменно противостояли две силы: предводители крымской аристократии и османские султаны. Первые упорно защищали архаичные староордынские обычаи, на которых основывались их собственные наследственные привилегии. Беи с основанием опасались, что установление полного ханского единовластия лишит их исконных прав и огромного влияния в государственной жизни, как это случилось прежде с турецкой родовой знатью (по сути, уничтоженной как класс и низведенной до статуса всех прочих подданных падишаха).

Что касается османских султанов, то сохранение в Крыму «ордынского» порядка престолонаследия предоставляло им гораздо больше возможностей манипулировать кандидатами в ханы, нежели строгая прямая преемственность от отца к сыну. Поначалу, вмешиваясь в вопросы наследования крымского трона, султаны выступали в обличье ревнителей чингизидского обычая, что стало формальным основанием к назначениям Саадета I Герая, Исляма II Герая, Селямета I Герая. По мере роста османского влияния в Крыму во внимание стала приниматься уже не столько традиция, сколько личная воля султана, и первым примером этого стало, как уже упоминалось, назначение Гази II Герая. Причем, если его утверждение на престоле еще могло иметь некое обоснование в статусе Гази II Герая как одного из братьев прежнего хана (пусть и не первого по старшинству среди них), то назначение Джанибека Герая, не приходившегося ни родным сыном, ни братом кому-либо из прежних ханов, стало примером чистого «волюнтаризма» султана с точки зрения обеих вышеописанных традиций престолонаследия.

Принимая это во внимание, претензии Мехмеда III Герая на власть (равно как и мятеж в 1601 г. его старшего брата Девлета) получают полное обоснование, ведь и тот, и другой являлись прямыми и единственными наследниками трона согласно «османскому порядку»: ибо они, как и их отец, как и их дед, являлись старшими сыновьями своих царствовавших отцов.

Об особенностях употребления в Крыму титула «султан» см. Том I, с. 148, прим. 18. Напомню, что «султанами» в Крымском ханстве называли не верховных правителей, как в Турции, а напротив, лишь тех членов правящей династии, которые никогда не занимали трона.

2. Независимо от того, насколько обоснованными были обвинения Насух-паши в планах возведения крымского принца на османский трон, они подтверждают малоизвестный, но примечательный факт: в Стамбуле первой половины XVII в. не раз звучали опасения, что Гераи могут заявить претензии на престол Османской империи. Это станет заметным фактором неформальных отношений крымского и османского двора в описываемую эпоху и потому представляет немалый интерес. В первом томе уже говорилось (Том I, с. 358—359, прим. 102) о бытовавшем в Крыму и в Турции представлении, согласно которому турецкий престол должен будет перейти к роду Гераев в том случае, если род Османов по каким-то причинам прервется; причем в первой половине XVII столетия эта договоренность уже считалась «давним правом» (Wyjątki z negocyacyi kawalera Sir Thomas Roe w czasie poselstwa jego do Porty Ottomanskiej od r. 1621 do r. 1628 inclusive, w: Zbiór pamiętników historycznych о dawniej Polszczę, wyd. J.U. Niemcewicz, t. V, Lipsk 1840, s. 322). Источники подтверждают, что такое опасение время от времени действительно возникало в Стамбуле. Так, например, в прежние десятилетия в намерении овладеть османским троном подозревали Гази II Герая (С.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation: Europe and The Caucasus, New York 1972, p. 180). В 1622 году подобных же претензий ожидали и от Джанибека Герая (см. ниже). Подозрения и беспокойство по тому же самому поводу еще не раз возникнут в Стамбуле: в 1623, 1637 и 1640 гг., о чем будет упоминаться в последующих главах.

3. В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, с. 352, прим. 4; J. von Hammer-Purgstall, Geschichte der Chane der Krim unter Osmanis-cher Herrschaft, Wien 1856, s. 97. В некоторых источниках говорится не о косуле, а о ловчем соколе Мехмеда Герая, перехватившем добычу у соколов султана, однако финал описывается тот же: гнев султана и арест Мехмеда Герая. Следует также заметить, что историческое сочинение «Теварих-и Дэшт-и Кыпчак (История Кыпчакской степи)», написанное Абдуллахом, сыном Ризван-паши (уникальное в своем роде, поскольку описывает ряд событий 1608—1611 гг., не отраженных ни в одном другом источнике), излагает обстоятельства пребывания Мехмеда Герая в Стамбуле совершенно иначе: Мехмед сам явился в Эдирне к Насух-паше, покаялся в мятеже, был прощен, и султан относился к нему с такой благосклонностью, что это вызвало ревность и опасения Джанибека Герая. Но впоследствии султану пришлось за какие-то проступки заключить Мехмеда Герая в Еди-Куле, где впрочем, с ним продолжали обращаться очень обходительно (A. Zajączkowski, La chronique des steppes kiptchak (Tevārīh-i Dešt-i Qipčaq) du XVIIe siècle. Edition critique, Warszawa 1966, p. 92).

4. Как писал французский посланник Клод Шарль де Пейссонель, посетивший Крым в XVIII веке, «первое чувство, которое с детства стараются привить этим султанам [т. е. ханским сыновьям — О.Г.], — это щедрость, как первый и истинный признак величия» (C.Ch. de Peyssonel, Traité sur le commerce de la mer Noire, t. II, Paris 1787, p. 247—248).

5. Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, Симферополь 2004, с. 53. По поводу щедрости Джанибека Герая современниками высказывалось и противоположное мнение. См. с. 87 в этом томе.

6. См. подробный список военных акций украинских казаков в Западном Причерноморье (крепости Джан-Керман на Днепре, Ак-Керман и Бендер на Днестре, османские владения в Молдове, на побережьях Болгарии и т. д.) за 1600—1614 гг. в: М. Грушевський, Історія України—Руси, т. VII, Київ—Львів 1909, с. 325—327, 344—348; M. Berindei, La Porte ottomane face aux cosaques zaporogues, 1600—1637, «Harvard Ukrainian Studies», vol. I, nr. З, 1977, p. 275—278.

7. Кан-Темир появляется в источниках как предводитель набегов на польскую Украину еще в 1606 году. См. перечень буджакских и крымских нападений в 1606—1620 гг. на пограничья Польши в: M. Horn, Chronologia i zasiąg najazdów tatarskich na ziemie Rzeczypospolitej Polskiej w latach 1600—1647, w: Studia i materiały do historii wojskowości, t. VIII, cz. 1, Warszawa 1962, s. 8—32, tab. 1. О некоторых из этих акций указано, что они проводились без повеления хана.

8. В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, с. 351.

9. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в., Москва-Ленинград 1948, с. 183—184. Недовольство подданных, выраженное в этой фразе, определялось, скорее всего, не столько моральным обликом хана, сколько его предосудительной зависимостью от т. н. служилой знати, к которой принадлежал Бек-ага. Первостепенное значение в государственной жизни Крыма традиционно принадлежало родовой знати — главам крупных аристократических родов. Стремясь снизить чрезмерное влияние клановой аристократии в государственной жизни страны, крымские ханы (начиная с Газы II Герая) ввели при дворе аналог османского поста везиря — пост хан-агасы, который у Джанибека Герая и занимал Бек-ага. На эту первостепенную должность мог быть назначен по личному выбору хана любой кандидат, независимо от знатности происхождения. Благодаря этому сильно возрастало значение всей придворной прослойки служилых чинов (командиров ханской личной гвардии, служащих ханской канцелярии и т. д.), что, в свою очередь, ограничивало исконное влияние родовой знати и, естественно, вызывало ее неудовольствие. Хан, слишком симпатизирующий служилой знати в противовес родовой, рисковал настроить против себя знатных беев и мирз — что, как видим, и произошло с Джанибеком Гераем.

К психологическому портрету хана можно добавить отзыв польского посла, который после встречи с Джанибеком Гераем нелицеприятно охарактеризовал его как человека «глупого, надменного, упрямого и злобного, с которым не только я, но и сами татары не знают, как обращаться» (D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1595—1623, Warszawa 2004, s. 229).

10. Ханские придворные говорили: «Хан боится Шахина Герай-султана, а татарам не доверяет, потому что татары за хана с Шахином Гераем не сражаются, а стоят за хана лишь немногие придворные и приближенные» (Наказ, данный отправленным в Крым посланникам Амбросию Лодыженскому и подьячему Петру Данилову с объявлением об избрании на Российское царство государя Михаила Феодоровича, изд. А. Сергеев, «Известия Таврической ученой архивной комиссии», № 50, 1913, с. 55).

11. Наказ, данный отправленным в Крым посланникам Амбросию Лодыженскому и подьячему Петру Данилову, с. 52; Pisma Stanisława Żółkiewskiego, kanclerza koronnego i hetmana, wyd. A. Bielowski, Lwów 1861, s. 223—224.

Здесь необходимо сделать замечание, касающееся хронологии событий. В сочинении Наимы говорится, что Мехмед и Шахин вместе пребывали в Буджаке до 1614 г., а затем Джанибек Герай разгромил их обоих, и братьям пришлось скрываться порознь в домах простолюдинов. Затем Насух-паша пригласил Мехмеда Герая в Стамбул, а Шахин Герай остался в крепости Килия на Дунае. После ареста Мехмеда Герая османы решили схватить и Шахина, однако тот вовремя покинул Килию и ушел в Персию (В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, с. 351—353). Однако польские и русские источники, в деталях описывающие поход Джанибека Герая в Буджак в 1614 году, упоминают в качестве соперника хана одного лишь Шахина, не говоря ни слова о Мехмеде. Вероятнее всего, Мехмед III Герай покинул Буджак задолго до разгрома Шахина Герая Бек-агой.

12. Перечень и описание морских рейдов запорожского казачества в это время см. в: М. Грушевський, Історія України—Руси, т. VII, с. 347—358; M. Berindei, La Porte ottomane face aux cosaques zaporogues, 1600—1637, p. 278—279; V. Ostapchuk, The Human Landscape of the Ottoman Black Sea in the Face of the Cossack Naval Raids, «Oriente moderno», vol. XX (LXXXI), nr. 1, 2001, p. 39—49; D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1593—1623, s. 149—150, 176.

13. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 86—87.

14. D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1593—1623, s. 186; Жерела до історії України—Руси, т. VIII, ч. 2, Львів 1908, с. 163; М. Грушевський, Історія України—Руси, т. VII, с. 353—354; M. Horn, Chronologia і zasięg najazdów tatarskich na ziemie Rzeczypospolitej Polskiej, s. 20.

15. Pisma Stanisława Żółkiewskiego, s. 303—305; Жерела до історії України—Руси, т. VIII, ч. 2, с. 132—134; М. Грушевський, Історія України—Руси, т. VII, с. 354—357.

16. D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1593—1623, s. 194.

17. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 93. Предлагая султану совместный поход на Астрахань, бей возвращался к давнему нереализованному проекту, который его предшественники уже не раз предлагали османским султанам. Стамбул дважды (в 1569 и 1587 гг.) принимался за осуществление этой идеи, но обе попытки оказались неудачны. См. об этом подробнее: Том I, с. 248—253, 304, 318, со ссылками на источники.

18. В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, Москва 2002, с. 417; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 93.

19. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 94—95; Е.Н. Кушева, Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI — 30-е гг. XVII вв.), Москва 1963, с. 318—321.

20. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 94—95.

21. Переправа войска через море была нестандартным решением, которое немало удивило соседей. Командующий польскими войсками на Украине Станислав Жолкевский писал об этом: «Хан татарский переправляется от Кафы к Трапезунду, большая часть его войска уже переправлена... Об этом уже давно говорили, но поскольку это выглядело неправдоподобным и никогда не слыханным, чтобы такое большое войско переправлялось через всю морскую ширь, то я тогда и не доверял этим известиям; но теперь казаки прислали мне пленника-татарина, пойманного в Арцели, который о том достоверно рассказывает, а сам попал в плен потому, что, спасаясь от этой персидской войны, ехал с некоторыми другими татарами сюда, в войско Кан-Темира мирзы» (Pisma Stanisława Żółkiewskiego, s. 273).

Данные о числе войск, ушедших в Персию с Джанибеком, различны: одни источники говорят о 10 тысячах (А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 99), другие о 30 (M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée depuis l'an 880 jusqu'en l'an 1198 de l'Hégire, «Journal Asiatique», t. XII, 1833, р. 434; В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, с. 353), а иные — о 40 (Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, ed. A. Bennigsen, p. N. Boratav, D. Desaive, Ch. Lemercier-Quelquejay, Paris 1978, p. 335).


 
 
Яндекс.Метрика © 2024 «Крымовед — путеводитель по Крыму». Главная О проекте Карта сайта Обратная связь