Ятаган в небесах

Шахин Герай у иранского шаха — Разгром ханского войска в Иране — Неудачный побег Мехмеда Герая из тюрьмы и ссылка на Родос — Шахин Герай собирает на Кавказе силы для вторжения в Крым — Калга Девлет Герай обороняет полуостров — Знамение красной кометы

Крымское войско пересекло Черное море и, преодолев пустынные нагорья, оказалось у линии фронта. Пока османы готовили к бою свои тяжелые орудия, крымцам и ногайцам предстояло сразиться с конницей кызылбашей,¹ способной померяться с ними в мастерстве верховой езды и сабельного боя. Не исключено, что в ханских отрядах можно было найти нескольких престарелых ветеранов предыдущей персидской кампании, в которой крымцы участвовали почти сорок лет назад, но большинство воинов, конечно же, оказалось в этом краю впервые. И непривычный ландшафт, и незнакомые боевые кличи противника — все это было в новинку для крымских бойцов. Однако еще более неожиданной для них стала встреча со своим бывшим нурэддином — Шахином Гераем, которого они увидели на поле боя в первых рядах неприятельской армии.

Что же привело его сюда?

Покинув Буджак в 1614 году, Шахин Герай не рискнул надолго задерживаться на Кавказе: там заправляли черкесские родичи Джанибека и Девлета, которые не преминули бы изловить беглеца и выдать его хану. Поэтому Шахину пришлось искать пристанища по другую сторону Кавказского хребта — во владениях персидского шаха Аббаса I.

Это было довольно рискованным решением, ведь правители Ирана до сих пор знали крымских татар лишь как неприятелей, подсобную силу османов. Иранскому двору уже доводилось видеть крымских принцев, но все они все прибывали сюда в цепях, захваченные на поле боя, тогда как Шахин Герай явился по доброй воле, предлагая Аббасу свои услуги в борьбе с турками. Крымского гостя поселили при дворе, подозрительно присматриваясь к его поведению, — впрочем, обращались с ним учтиво и на шахских пирах он занимал почетное место среди подвластных Ирану кавказских правителей. Как отзывались очевидцы, Шахин выделялся среди них крупной статью и был чрезвычайно разумен и быстр.²

Шахин Герай не собирался бездействовать, и как только ему представился случай досадить своим недругам, он блестяще справился с заданием — ведь это именно Шахин, созвав кумыков, дагестанцев, кабардинцев и недовольных ханом ногайцев, наглухо перерезал путь в Иран армии Джанибека Герая.³

Убедившись наконец, что Шахин Герай не является османским лазутчиком, Аббас без опасений отправил его воевать против турок — и вот как раз в этот момент на помощь турецким войскам из Трабзона подошли крымцы.

Стоит полагать, крымскому изгнаннику было не так-то легко под испытующими взглядами иранских эмиров стегнуть своего коня, чтобы двинуться в бой против земляков — однако ему пришлось сделать это. Предварительно Шахин Герай упросил шаха, чтобы иранское войско отдавало в его распоряжение всех пленных крымцев — и получив такое позволение, отпускал соотечественников на волю (впрочем, такую милость он оказывал лишь простолюдинам, тогда как к ханской знати был столь же беспощаден, как и к туркам).⁴

Персидская кампания закончилась для османов и Джанибека Герая полным разгромом — по Крыму даже прошел слух, что хан погиб в этом походе.⁵ Турецкие командиры взвалили всю вину на хана, а хан оправдывался тем, что коварный Шахин выдал кызылбашам все секреты и военные хитрости крымской армии, что и привело к поражению.⁶ Потери были ужасны: в Иране погибли первые командиры крымского войска — бей рода Ширин и бей рода Мансур; в плен попал всесильный ханский советник Бек-ага; в боях полегло не менее 8 тысяч простых воинов (и не встреться крымцам на фронте Шахин Герай, эти утраты были бы еще большими за счет истребления пленных).⁷

В конце 1617 года в османской столице воцарилась неразбериха. Ахмед I умер и султанский двор стал ареной противоборства двух враждующих партий: вначале одна из них возвела на престол Мустафу, слабоумного брата Ахмеда, но затем верх одержала другая, провозгласившая падишахом Османа II, 14-летнего сына покойного султана.

Узнав обо всем этом, Джанибек Герай забеспокоился: не вздумает ли окружение нового султана отправить его в отставку? Основания к такому беспокойству имелись: по Крыму и Польше уже гуляли слухи, будто султан готов назначить ханом сидящего в тюрьме Мехмеда Герая!⁸ (Впрочем, если даже под сводами стамбульского дворца и мелькнула идея заменить неудачливого полководца храбрым узником, то вскоре от нее пришлось отказаться: в феврале 1618 года, когда внимание всего Стамбула было поглощено дворцовым переворотом, Мехмед Герай попытался бежать из Еди-Куле. Он тайно договорился с неким Халиф-мирзою, тот привел к стенам крепости лошадей — и Мехмед Герай, выбравшись из тюрьмы, помчался прочь от своей темницы. Стража быстро обнаружила побег и пустилась в погоню. Мехмеда Герая схватили уже на болгарском берегу, в Правади. Беглеца доставили к новому падишаху, и тот приказал отправить Мехмеда подальше от столицы, на эгейский остров Родос, а Халиф-мирза с прочими его сообщниками был казнен).⁹

Джанибек Герай засобирался прочь с иранского фронта, спеша срочно оказаться в Стамбуле, чтобы заверить нового падишаха в личной преданности и продлить свои ханские полномочия. Но перемены в турецкой столице побудили к действию не только его одного: Аббас I, тоже внимательно наблюдавший за событиями, счел, что османская смута представляет Шахину удобный шанс захватить власть в Крыму.¹⁰

Шахин Герай последовал его совету и отправился на Кавказ, чтобы собрать силы для возвращения на родину. Породнившись с влиятельными кабардинскими и кумыкскими князьями,¹¹ он стал собирать вокруг себя союзников. К нему потянулись все, кто был обижен ханом и боялся османов, и Шахин с удовлетворением подсчитывал свои растущие силы, желая привлечь к себе и кавказских горцев, и ногайцев Большой и Малой орд, и даже русских казаков с Терека.

Тревоги Джанибека Герая оказались напрасными: новый султан сохранил за ним прежний титул, но теперь ханский сан Джанибека Герая был словно подвешен на тонкой нити: в персидском походе хан потерял свой главный символ власти — врученный ему когда-то Ахмедом туг (бунчук из белых конских хвостов), а Осман II отказался выдавать ему новый, что выглядело недобрым знаком.¹²

Весной 1619 года Джанибек Герай с остатками войска вернулся в Крым. Поздравив старшего брата с возвращением, калга Девлет Герай рассказал ему о событиях, произошедших за те полтора года, что хан отсутствовал в Крыму. Важное место в них занимало имя Шахина Герая, который, как и прежде, грозил бахчисарайским правителям — но уже не из Буджака, а с Кавказа.

В 1617 году, когда хан отправился в Персию, султан приказал калге выступить на Польшу. Приказ был весьма несвоевременным: Девлет Герай как раз в это время собирался в черкесские края, дабы там поставить заслон наступлению Шахина. Он попросил султана отложить польскую кампанию — но падишах был непреклонен, да и крымские бойцы, мечтавшие разбогатеть в походе, стали роптать: мол, они уже сделали долги, занимая в счет будущей добычи лошадей и военное снаряжение, а калга удерживает их дома... Девлет Герай вовсе не желал, чтобы все войско умчалось в Польшу, а Крым остался беззащитен перед наступлением Шахина. Поэтому он отправил на помощь султану лишь несколько мирз с отрядами, а всем остальным приказал оставаться на месте. Но удержать вооруженные толпы, уже грезившие о несметных трофеях, было невозможно: они обходили заградительные посты на Перекопе, окольными путями просачивались из Крыма в степи и неслись на запад, где их ожидало вожделенное богатство...¹³ Если в этот раз Шахин Герай не овладел Крымом (оставшимся без хана и практически без войска), то, наверное, лишь потому, что слишком поздно узнал о столь редкостном шансе к успеху.

Этот польский поход султана был задуман для усмирения казаков. Прежде, когда султан грозил королю походом против запорожцев, Зигмунт III намеренно обескураживал его своей невозмутимостью: польские послы в Стамбуле равнодушно заявляли, что королю нет дела до беглых разбойников, и турки могут поступать с казаками, как хотят. Но когда Осман II и впрямь отправил к польским границам свою армию, добавив к ней силы Буджака и Крыма, на пути турок встал польский коронный гетман Станислав Жолкевский. Не решившись на открытое сражение, стороны разрешили вопрос миром: Польша обязалась запретить казакам морские рейды, а османы обещали, что татары не потревожат более королевских земель.¹⁴

Однако правительственные договоры мало интересовали вольных добытчиков по обе стороны границы: в следующем году Кан-Темир с сыновьями вновь разорял Галичину, а казаки грабили села на турецких побережьях.¹⁵ Султан, в свою очередь, вновь направил на Речпосполиту крымские силы — и они, соединившись с Кан-Темиром, прошлись «огнем и мечом» до самой Волыни.¹⁶

В 1619 году украинские походы были отменены: хан и калга готовились защищать Крым от Шахина Герая. Тот, отправленный Аббасом добывать крымский престол, опять надвигался с Кавказа и на этот раз представлял серьезную угрозу, поскольку сумел поднять за собой всех кубанских ногайцев.

Если Джанибек Герай мог считать своей вотчиной Черкессию, откуда происходила его мать, то Шахин Герай мог питать подобное отношение к Малой Ногайской Орде, где 35 лет назад он и его брат Мехмед появились на свет. Их мать Ес-Туган была дочерью знаменитого Гази-бея, основателя малоногайского улуса.¹⁷ Как известно, Гази-бей был близким другом хана Девлета I Герая и воспитателем его внуков и правнуков.¹⁸ Это означало, что у Мехмеда и Шахина среди кубанских ногайцев были эмельдеши — «молочные братья», то есть, сыновья их воспитателей. Такие связи считались не менее прочными, чем родственные, и неудивительно, что Шахин нашел среди ногайцев немало сторонников, готовых помочь ему в возвращении в Крым.

Джанибек к этому времени уже вернулся из Персии, но, желая перевести дух после тяжкого похода, не пошел на Кавказ сам, а послал туда Девлета Герая со всем крымским войском.¹⁹ Сколь бы ни был могуч Шахин Герай, он не рискнул сражаться с такой силой и счел за лучшее отступить назад, укрывшись у своего тестя в Кумыкии, — а Девлет Герай, вступив на Кубань, сурово покарал здешних ногайцев за их пособничество мятежнику.²⁰ Эта расправа лишь еще больше настроила жителей Прикавказья против калги и хана, тогда как Шахин Герай обретал тут новых друзей, и это не предвещало ничего хорошего Джанибеку Гераю.

Тревожны были и знамения с небес. Минувшей осенью над ночными горизонтами Черноморья на несколько дней нависла красная комета в форме кривого ятагана. Стамбульские звездочеты истолковали ее появление как предзнаменование новой персидской войны.²¹ Что сулил этот кровавый меч Крыму — оставалось лишь догадываться. И хотя даже без подсказки небесных светил было очевидно, что в стране наступили непростые времена, едва ли кто мог предположить, насколько тяжкие испытания ожидают Крымский Юрт в скором будущем...

Примечания

1. «Кызылбаши» («красноголовые») — распространенное в Крымском ханстве и Турции название иранцев. Отличительным признаком войск правившей тогда в Иране тюркской династии Сефевидов была красная чалма, откуда и происходило это название.

2. Сношения России с Кавказом. Материалы, извлеченные из Московского главного архива Министерства иностранных дел с. А. Белокуровым, вып. 1 (1578—1613 гг.), «Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете», кн. III, 1888, с. cxiv-cxv, прим. 159; Viaggi di Pietro della Vallé, il pelegrino, descritti da lui medesimo in lettere familiari all'erudito suo amico Mario Schipano, divisi in tre parti: la Turchia, la Persia e l'India come vita e retratto dell'autore, vol. I, Brighton 1843, p. 754.

3. A. A. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 94—95; Е.Н. Кушева, Народы Северного Кавказа и их связи с Россией, с. 321.

4. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 112; Viaggi di Pietro della Vallé, p. 816.

5. D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1595—1623, s. 210.

6. Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 54; В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, с. 353; Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 335.

7. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 99—100; E. Schütz, Eine armenische Chronik von Kaffa aus der erste Hälfte des 17. Jahrhunderts, «Acta Orientalia Academiae Scientarum Hungaricae», vol. XXIX, nr. 2, 1975, s. 140.

8. D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1595—1623, s. 210.

9. Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 56—57; В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, с. 353.

10. Viaggi di Pietro della Vallée t. I, p. 817. Тот же источник указывает и на другой мотив шаха поскорее попрощаться с Шахином Гераем: пребывание почетного гостя при дворе слишком дорого обходилось шахской казне.

11. Различные источники говорят о наличии у Шахина Герая жен в Кабарде и в Кумыкии (см., напр., Описание Черного моря и Татарии, составил доминиканец Эмиддио Дортелли д'Асколи, префект Каффы, Татарии и проч., 1634, «Записки императорского Одесского общества истории и древностей», т. XXIV, 1902, с. 113; А.П. Новосельцев, Русско-иранские отношения в первой половине XVII в., в кн.: Международные отношения России в XVII—XVIII вв., Москва 1966, с. 118); S. Przyłęcki, Ukrainne sprawy. Przyczynek do dziejów polskich, tatarskich i tureckich w XVII wieku, Lwów 1842, s. 52.

12. D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1595—1623, s. 229.

13. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 87, 99.

14. Pamiątki historyczne kraj owe, wyd. K. Milewski, Warszawa 1848, s. 123—136; Grausame Zeiten in der Moldau. Die Moldauische Chronik des Miron Costin, 1593—1661, übers, und komment. von A. Armbruster, Graz—Wien—Köln 1980, s. 75; Османская империя в первой четверти XVII века, Москва 1984, с. 188—189; Collectanea z dziejopisów tureckich rzeczy do historyi polskiej służących, wyd. J.S. Siękowski, t. I, Warszawa 1824, s. 128—129; Жерела до історії України—Руси, т. VIII, ч. 2, Львів 1908, с. 202—203; М. Грушевський, Історія України—Руси, т. VII, с. 358—359; D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1595—1623, s. 198—202; L. Podhorodecki, N. Raszba, Wojna chocimska 1621 roku, Kraków 1979, s. 14—16.

«Коронный гетман» — звание верховного (после короля) командующего польскими войсками, который был уполномочен сам, без обязательных консультаций с королем, вести переговоры с иностранными правителями.

15. D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1595—1623, s. 204; Grausame Zeiten in der Moldau. Die Moldauische Chronik des Miron Costin, 1593—1661, s. 76; M. Horn, Chronologia i zasiąg najazdów tatarskich na ziemie Rzeczypospolitej Polskiej, s. 25—29; L. Podhorodecki, N. Raszba, Wojna chocimska 1621 roku, s. 113.

16. M. Horn, Chronologia i zasiąg najazdów tatarskich na ziemie Rzeczypospolitej Polskiej, s. 29; Жерела до історії України—Руси, т. VIII, ч. 2, с. 198.

17. А.М. Некрасов, Женщины ханского дома Гиреев, в кн.: Древнейшие государства Восточной Европы, Москва 2000, с. 219. О том, что оба брата родились в Малой Ногайской Орде, говорил сам Шахин Герай (А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 130). Похоже, что Мехмед и Шахин были близнецами или двойней: это предположение напрашивается после исследования вопроса об их возрасте. Сочинение «Розовый куст ханов» сообщает, что на момент смерти (последовавшей в 1629 г.) Мехмеду III Гераю было 45 лет — это означает, что он родился в 1584 году (Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 56). При этом в 1625 г. Шахин Герай говорил о себе, что ему «больше сорока лет» (А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 128). Калга не мог быть старше хана — стало быть, в 1625 году Шахин Герай имел 41 год от роду, что указывает на тот же 1584 год как на год его рождения. Все, что известно о семействе Саадета Герая, свидетельствует, что Мехмед и Шахин были детьми одной матери — и, стало быть, предположение о них как о близнецах либо двойне находит еще одно обоснование.

18. См. Том I, с. 238—239; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 16, 130.

19. Pisma Stanisława Żółkiewskiego, s. 365; Жерела до історії України—Руси, т. VIII, ч. 2, с. 204.

20. В.В. Трепавлов, Малая Ногайская орда. Очерк истории, в кн.: Тюркологический сборник, 2003—2004: Тюркские народы в древности и средневековье, Москва 2005, с. 296—298.

21. J. von Hammer, Geschichte des Osmanisches Reiches, IV Bd., Pest 1829, s. 511; E. Schütz, Eine armenische Chronik von Kaffa, s. 140.