Послесловие

Анализ имеющихся источников позволяет воссоздать историю православных монастырей XIX — начала XX в. в Крыму, рассмотреть динамику их развития в связи с историческими событиями и социально-политическими процессами. Ориентированность ортодоксального христианства на преемственность от древних традиций ярко проявляется именно в истории православных обителей. Поэтому изучение данной проблемы потребовало более широких временных рамок.

Проникновение христианства на полуостров в конце III -начале IV вв. предопределило создание монастырей. Первоначально на северных окраинах Византийской империи иночество не получило столь широкого распространения, как, например, в долине Нила, в Сирии и Палестине.

Если раннее пустынножительство и существовало в Таврике, то оно не оставило о себе каких-либо значимых свидетельств. О более широком распространении иночества на полуострове можно говорить только начиная с VIII—X вв., когда в результате арабских завоеваний Византия и, соответственно, христианская церковь теряют свое влияние в Северной Африке и Малой Азии. Отток христианского населения из южных и восточных провинций послужил причиной новой волны перемещения грекоязычного населения в Таврику. В итоге на полуострове возникают Боспорская, Херсонесская, Готская, Сугдейская и Фулльская епархии. Процесс расширения влияния христианской церкви на полуострове совпадает со временем иконоборческой политики императоров Льва III и Константина V, имеющей не столько догматические, сколько социально-политические причины. После Собора 754 г. часть византийского монашества, выступившего против официальной государственной политики, была вынуждена бежать на далекие окраины, включая Таврику. Большинство исследователей, опираясь на ряд источников, традиционно считают одной из основных причин возникновения монастырей в Крыму эмиграцию иконопочитателей.

Основная часть монастырей VIII-IX вв. возникает в тех регионах Таврики, которые были независимы либо номинально зависимы от Византийской империи и расположены в относительном отдалении от ее официального центра на полуострове -Херсонеса. Поэтому, с нашей точки зрения, более вероятно обнаружение памятников христианства данного периода и в первую очередь монастырей в Юго-Восточном и Южном Крыму. Тем не менее, было бы неверно обосновывать распространение иночества в Таврике только иконопочитательской эмиграцией. Иконоборчество не отрицало существования монастырей, а было направлено на подрыв экономической базы церкви и ее влияния на светскую власть. Распространение монашества надо увязывать не столько с кратковременным периодом иконоборчества, сколько вообще с эмиграцией грекоязычного христианского населения в Таврику, которое оказало мощное влияние на культуру населения края.

Географическая отдаленность Крыма обеспечивала минимальное вмешательство византийских светских властей в жизнь подвижников церкви. Это отвечало интересам братии, объединенной на принципах киновитного общежития и ищущей уединения от мира ради служения Богу. Вероятно, в VIII—X вв. здесь был ослаблен контроль не только со стороны государственных учреждений, но и Константинопольского патриархата, сросшегося с институтами власти империи. В то же время близость языческого мира предоставляла широкие миссионерские перспективы.

Несмотря на стремление к уединению, нестабильная социально-политическая ситуация в Таврике способствовала основанию христианских обителей вблизи крупных экономических и политических центров или, по крайней мере, крупных поселений, их концентрации в горных районах, на южном побережье и в Восточном Крыму, то есть в местах компактного проживания населения, исповедующего христианство. Это обеспечивало безопасность братии среди единоверцев и экономические интересы монашествующих, существующих за счет пожертвований, реализации продуктов сельского хозяйства и ремесла.

К X—XV вв. средневековые обители могли являться собственниками земли. В то же время в Крыму, где сохранялось серьезное влияние пришлых кочевых племен, находившихся на стадии распада родоплеменных отношений, земледельческий феодализм еще не сложился в классических формах. Монастыри, вероятно, владели скромными земельными наделами в пригородных зонах либо являлись центрами небольших сельских округов. Не способствовал возникновению крупных монастырских владений и гористый ландшафт. Горная и Южнобережная Таврика, если сравнение уместно, напоминала Шотландию, то есть здесь могли возникать мелкие феодальные или даже кланово-феодальные владения, в том числе и монастырские, находящиеся в условной зависимости от Византийской империи, Хазарского каганата либо иного владетеля. При этом влияние христианской церкви и монастырей в частности способствовало ориентации пестрого в этническом, но не в религиозном отношении населения Таврики на Константинопольский патриархат, а значит, на Византию.

Несмотря на нестабильность политической ситуации, в X—XV вв. христианство по-прежнему сохраняло доминирующие позиции в Таврике. В этот период на Юго-Востоке христианские монастыри концентрировались вокруг Сугдеи, а позднее -в генуэзской Кафе; в Юго-Западном Крыму рост пещерных монастырей совпадал с возникновением христианского княжества Феодоро. Важно отметить, что монастыри XIV—XV вв. в Горном и отдельные — в Южнобережном Крыму уже, вероятно, представляли собой достаточно мощные в экономическом отношении хозяйства. В то же время на юго-восточном побережье это были мелкие, но многочисленные обители. Если в первом случае православные монастыри, бесспорно, пользовались покровительством князей Феодоро, то во втором — на территориях, подвластных католическим Венеции и Генуе, -правители развитию православных обителей не способствовали, но все же заботились о безопасности подданных и защите их имущественных прав.

Вторжение татаро-монголов в Крым на раннем этапе также существенно не повлияло на позицию православной церкви. Христианское вероисповедание большинства населения Таврики XIII — начала XV вв. обеспечивало относительно стабильное положение как церкви, так и монастырей. На начальном этапе, опираясь на Яссу Чингисхана, золотоордынцы занимали веротерпимую позицию. В то же время человеческие потери во время набегов, смешанные браки, хрупкость политических отношений и падение роли христианских государств в Черноморском бассейне лежали в основе постепенного падения влияния православия.

Ситуация изменилась с вторжением на Крымский полуостров Османской империи, ликвидацией генуэзских колоний и княжества Феодоро, переходом едва возникшего Крымского ханства в вассальную зависимость от султана. С этого момента большинство христианского населения оказывается в непосредственной зависимости от Турции, так как основная часть Таврики была включена в состав Османской империи (Кафинский эялет). Начался активный процесс вытеснения христианства исламом. Положение христианской религии из доминирующей переходило на уровень религии этнических меньшинств и оппозиционной.

Теперь православные христиане, в первую очередь священнослужители и монашество, могли расцениваться как «пятая колонна», ориентированная на христианские государства, прежде всего Московию и Литву, с которыми Крымское ханство, будучи вассалом Турции, чаще всего находилось во враждебных отношениях. В этом для XV—XVIII вв. нет ничего удивительного. Ведь и российское правительство после присоединения полуострова также с подозрением относилось к мусульманам из-за их симпатий к Турции.

За годы турецко-татарского владычества в Крыму роль христианской церкви была сведена к минимуму. Сократились приходы, а к середине XVIII в. из многочисленных православных монастырей уцелело не более четырех мелких обителей. Вторжение в Крым российских войск и последующее присоединение полуострова к России в 1783 г. устранили любую возможность притеснений христианского населения на почве религиозных убеждений, но не изменили религиозной ситуации в целом. Переселение части христиан при поддержке Екатерины II привело к сокращению приходов, а монастыри вообще прекратили существование. На этом завершились два первых периода истории православного монашества в Крыму.

В течение последующих 70 лет Святейший Синод и российское правительство не принимали сколько-нибудь существенных мер по христианизации края, несмотря на переселение в Тавриду православного населения из российских и украинских губерний. Многие переселенцы легко воспринимали местные обычаи, а некоторые даже меняли вероисповедание. С нашей точки зрения, столь пассивной церковной политике можно дать следующее объяснение:

1. Мощный абсолютистский государственный аппарат, опираясь в первую очередь на военно-полицейские структуры, не видел острой необходимости использовать религиозно-идеологические институты.

2. Правительство проводило политику заигрывания с местным населением на окраинах империи, что в глазах мировой общественности внешне выглядело демократично, а значит, при глобальных стратегических претензиях России на Балканы, Кавказ и Среднюю Азию не возбуждало заведомо противодействия населения, исповедовавшего ислам и другие нехристианские религии.

3. Внутренняя политика Петра I, направленная на ослабление церкви и устранение конкурента абсолютистского правления, получила завершение при Екатерине И, проведшей секуляризацию церковных земель, а значит, окончательно подорвавшей и экономическую базу православной церкви в государстве. Церковь окончательно была поставлена на службу государству, подчинена Святейшему Правительствующему Синоду. Число монашеских обителей, где концентрировалась недвижимость, сокращалось, и создание новых ограничивалось.

К середине XIX в. ситуация изменилась. Российская империя вступила в полосу экономического и политического кризиса, все более отставала от европейских государств. Технически несовершенные армия и флот, как показала Крымская кампания, уже не могли обеспечить безопасность южных рубежей, а очередная попытка вмешаться в балканские проблемы окончательно превратила в иллюзию не только претензии на средиземноморские территории, но и возможность контроля и диктата в соседних государствах. Поддержка Англией и Францией Турции создала угрозу интересам России в Черноморском бассейне. В то же время православная церковь, полностью контролируемая императорской властью, уже не составляла конкуренции внутри государства и могла быть только ее союзником. С этого момента вопросам укрепления православия в Крыму начало уделяться особое внимание. Создание сети приходов и монастырей становится необходимым условием для закрепления полуострова в составе империи. Эмиграция части мусульман во время русско-турецкой войны и переселение на полуостров эмигрантов-христиан из Болгарии и Греции также расширяли возможности влияния церкви.

Инициатором возрождения монашества на полуострове стал крупный церковный и политический деятель, архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий. В его письмах и «Записке о восстановлении древних святых мест по горам Крымским» четко прослеживаются основные идеи и цели:

1. Использование иночества для активной христианизации края и вытеснения ислама, так как «Россия сильна и держится преимущественно верою и чувством набожности; а набожность... питается наиболее обителями иноческими».

2. Возрождение древних христианских монастырей — это создание святых мест, ибо: «Тут святые следы стоп Св. Андрея Первозванного, тут кровь Папы св. Климента и св. Мартина, тут подвиги Стефана Сурожского и Первоапостолов Славянских Кирилла и Мефодия; тут память Св. Владимира и его крещения». Возрождение «святых мест» должно было подтвердить историческое право христианской церкви на ведущее вероисповедание в Тавриде, а православной России — на ее территорию.

3. Создание «российского Афона» сократило бы традиционное стремление иноков в монастыри Средиземноморья, где особенности греческой церкви «неудобно слагаются с элементом русским», а монахи «встречают нередко тяжкие утеснения».

По предположению Иннокентия, в Таврике должен был возникнуть комплекс небольших киновий по древнему образцу и примеру Афона с центром в Успенском ските, представляющий единое иноческое братство. Причем создание обителей не должно было требовать дополнительных капиталовложений от казны, а создаваться на пожертвования и находиться на самообеспечении. В таком случае и жизнь иночества должна была максимально соответствовать идеалу пустынножительства, созданию всех условий для нравственного религиозного подвига.

Работа по возрождению православных киновий в Крыму началась с 1850 г., но была прервана Крымской войной. Последующий процесс создания монастырей не совсем совпадал с первоначальными планами.

Еще до войны выделился Балаклавский Георгиевский первоклассный монастырь, ставший базой иеромонахов Черноморского флота. Статус первоклассного монастыря получила и Херсонесская обитель св. Владимира, устроенная на месте легендарного крещения князя Владимира, что имело важное идеологическое значение для России. Остальные мужские монастыри — Инкерманский св. Климента, Кизилташский св. Стефана Сурожского, св. Козьмы и Дамиана, Катерлезский св. Георгия, — открытые в разные годы, имели статус киновий и фактически оказались независимы от Успенского скита, возрожденного под Бахчисараем. Крым коснулась и общероссийская тенденция к росту женских обителей в конце XIX в., что можно связать с экономической нестабильностью. Здесь возникает женский Топловский Троице-Параскевиевский монастырь, а на месте упраздненных Катерлезской и Козьмо-Дамиановской мужских киновий — женские обители с аналогичными названиями.

При открытии киновий была сохранена идея создания общежительных заштатных киновий (за исключением штатных Балаклавского и Херсонесского монастырей). Основой для создания экономической базы заштатных киновий и указанных штатных монастырей стали частные пожертвования и дарения, включая и земельные наделы, а также передача участков земли из государственного фонда. На примере крымских обителей мы четко прослеживаем, как после почти векового пробела, связанного с указами Екатерины II, шел процесс воссоздания монастырской и в целом церковной экономической базы. К концу XIX в. общая площадь земельных владений крымских монастырей уже составляла 6100 десятин. За счет пожертвований, процентов по банковским вкладам, сдачи в аренду земли, реализации церковных товаров и изделий монахов-умельцев, оплаты за требы монастыри получали сравнительно немалый доход. К концу XIX в. общая среднегодовая прибыль обителей превышала 185 тыс. руб. Этому, бесспорно, способствовало льготное налогообложение церковных учреждений, предусмотренное реформированным российским законодательством. Всего за полвека существования, а некоторые — и за более короткий период, православные обители сумели стать экономически крепкими хозяйствами, создать крупные архитектурные комплексы.

Опираясь на церковную историю или легенды, практически все крымские обители приобрели ореол святости. При этом «святость» мест подкреплялась апробированными с XV в. «чудодейственными» свойствами воды в источниках и легендами о «чудесном» появлении различных икон святых. Несмотря на то, что большинство рассказов из церковной истории не соответствовали научным данным, в основном не имели отношения к Крымскому полуострову либо (как с «тысячелетием» Балаклавского монастыря) вообще являлись выдумкой, сам факт воссоздания обителей на местах глубокой древности снимал всякие сомнения у верующих, делал монастыри местами массового поклонения богомольцев.

Жизнь иноков в крымских обителях, по примеру российских, строилась на основе уставов, созданных на базе Иерусалимского типика, и была подчинена строгим правилам. Уставы регламентировали распорядок дня братии и обеспечивали необходимые условия для выполнения иноческих обетов. Первые два десятилетия существования монастырей можно с известной долей уверенности считать фактически соответствующими требованиям иноческого общежития.

Однако экономическая и политическая ситуация в России к концу XIX — началу XX в. не могла не отразиться на благочинии монашеской братии. Массовый прилив в обители людей случайных, далеких от идеи религиозного подвига, привел к росту нарушений уставов и случаям морального разложения. Число послушников и пребывающих на испытании иногда превышало число рясофорных и мантийных монахов в два и более раза. В материалах благочинных крымских монастырей к концу века запестрели сведения о пьянстве, безделии, неповиновении настоятелям и иных нарушениях правил иноческой жизни. Не способствовало нравственному воспитанию и использование монастырей для прохождения епитимьи белым духовенством. Участились случаи нарушений даже со стороны самих настоятелей. Бесхозяйственность и нарушения уставов стали причиной упразднения Козьмо-Дамиановской и Катерлезской мужских киновий.

Падение нравственности в обителях являлось отражением социальных кризисных явлений в империи. Монашество, находясь экономически, идеологически и юридически в «парниковых» условиях, оказалось неспособным, по примеру подвижников IV-V вв., оторваться от мирских соблазнов. Важной причиной этого является включение православной церкви в структуру государственного управления, а значит, и принципиальная изначальная ошибка: ориентация монашества на служение светской власти, императору, которым оно давало присягу.

С падением империи вновь была подорвана экономическая база православных монастырей. Лишившись недвижимого имущества, крупных пожертвований меценатов, льгот в области налогообложения, вынужденные платить за аренду национализированной собственности, разбухшие численно в последнее десятилетие, обители оказались неспособными перестроиться в новых политических условиях, оказались ненужными и даже вредными для новой власти. После победы большевиков православная церковь, поддерживавшая императорскую власть, расценивалась как идеологический противник. Однако первоначально отношение к монастырям не было однозначным. Они некоторое время еще сохранялись в виде производственных артелей. Лишь к концу 20-х — началу 30-х гг. XX в., когда сталинское руководство заняло позицию «воинствующего атеизма», монастыри под различными предлогами ликвидировались. Этот малоизученный, интересный момент, отраженный в архивных документах, может являться темой отдельных исследований. Завершился третий период истории монашества в Крыму.

В 90-е гг. XX в., с падением однопартийной системы, развалом советского государства и рождением на его осколках новых держав, строящих отношения на демократических основах, возникли условия к возрождению православной церкви. В Украине, параллельно восстановлению приходов, идет активный процесс возрождения иночества. В Крыму возрождены Успенский, Козьмо-Дамиановский, Инкерманский, Георгиевский мужские и Троице-Параскевиевский женский монастыри, ремонтируются и вновь освящаются заброшенные храмы. Положено начало восстановлению Кизилташской киновии. Возрождается идея архиепископа Иннокентия о создании нового Афона в Крыму. На рубеже тысячелетий православное монашество вступило в четвертый период своей истории на полуострове.