Последствия крымского землетрясения 1927 года

Крым относится к сейсмической области третьего разряда. И, по мнению ученых, землетрясение типа 1927 года повторяется на полуострове один раз в 300 лет. Сила сентябрьского землетрясения достигла 7 баллов в Ялтинском районе и больше всего — 9 баллов — в районе Верхней Ореанды. Здесь даже на шоссе образовались целые завалы.

На следующий день утром уже стали поступать сведения о результатах произошедшего катаклизма. В районе Ялты зданий, совсем не получивших повреждений, не было. Особенно пострадали крестьянские дома. Так, например, в Партените оказались повреждены все 67 дворов, то же случилось и в Гурзуфе, где всем 240 дворам был нанесен большой ущерб. Всего на ЮБК пришли в негодность 2000 крестьянских домов. И это неслучайно, ведь крестьянские дома обычного типа состояли из 5 каменных стен, сложенных из бутового дикаря на глине, неудовлетворительной кладки. Стена, обращенная к морю, ферверковая, а спереди — открытая застекленная галерея. В результате землетрясения поперечные стены этих домов в большинстве случаев были сильно повреждены, выпячены наружу или вовсе обвалились.

Стихийное бедствие произошло в ночь с 11 на 12 сентября 1927 года. После первого толчка многими рыбаками, а также военными с постов наблюдения в Севастополе и в Евпатории было замечено пламя высотой более 500 метров, шириной в полторы морских мили приблизительно у мыса Лукулл. Случайно оказавшийся в это время в Крыму астроном Пулковской обсерватории открытым письмом подтвердил эту информацию. По мнению профессоров Двойченко и Федорковского, занимавшихся изучением характера землетрясения и причин его возникновения, пламя в виде длинной полосы, которое было видно в море, явилось следствием выхода из недр моря углеводорода.

Согласно современной версии, землетрясение спровоцировало выход из глубин к поверхности моря и самовозгорание огромного количества горючего газа, вероятнее всего, сероводорода. Эпицентр был определен на расстоянии 40 км от Севастополя и 70 км от Ялты. Через 12 дней после стихийного бедствия с проходящих судов заметили в море плавающее белое вещество. С целью выяснения его природы была выслана экспедиция на гидропланах и катерах, но определить окончательно, что это за вещество, так и не удалось. Гипотез по этому поводу тогда было много. Вещество было похоже на бараний жир или воск. Вспомнили, что в этом месте еще в 1924 году затонуло судно с грузом воска или бараньего жира...

В результате землетрясения погибло 3 и ранено 65 человек. Но гораздо более значительным оказался психологический травматизм. Панический страх охватил тогда не только местных жителей (уехали, спешно покидая свои жилища, около 40% людей), но и отдыхающих.

Этому страшному стихийному бедствию посвятил стихотворение Владимир Маяковский, называется оно, на первый взгляд, довольно неожиданно — «Польза землетрясений». В чем же увидел пользу землетрясения поэт? А в том, что на следующий летний сезон нэпманы, развлекающиеся в те времена на курортах, не отважились ехать в Крым. На Южном берегу не стало «ни одной нэпачихи, ни одного нэпача». Маяковский насмешливо обращался к ним:

Спекулянты,
      вам скрываться глупо
от движения
      и от жары,
вы бы
    на камнях
      трясущихся Алупок
лучше бы

      спустили бы жиры.

Отлив нэпманской публики сказался на облике крымского курорта. «Слава встряске — Крым орабочен», — с удовольствием отметил поэт.

Однако у ученых, инженеров было совсем другое отношение к этому событию.

В течение нескольких месяцев после крымского землетрясения проходили заседания Комиссии Совнаркома РСФСР, на которых выслушивались многочисленные доклады известных ученых, инженеров, архитекторов. Обсуждались характер явлений и сил, действующих при землетрясении на здание, необходимость заключения геологов о пригодности разных районов Крыма под застройку.

В ходе исследований было замечено, что в верхней части Крымских гор водные источники уменьшили дебит. На плато яйлы не было зарегистрировано новых трещин, но старые увеличились.

Больше всего разрушений в результате землетрясения получили крестьянские дома, меньше — капитальные, хорошей постройки здания. Например, в Карасанском дворце, бывшем Раевских, наиболее пострадала лестничная клетка, которая отошла от стены на расстояние до 5 см. В двухэтажном здании «Орлиное гнездо» в Суук-Су, сложенном из известняка и керченского камня, — первый этаж. В Алупкинском дворце были смещены только некоторые декоративные детали, незначительные трещины появились и в группе зданий санатория «Марат», принадлежавших раньше Титушкину, Комстадиусу, Малама.

Незначительные повреждения получил и один из красивейших дворцов на Южном берегу, расположенный в Мухалатке. Двухэтажное, в центре трехэтажное здание очень хорошей постройки и дорогой внутренней отделки выдержало подземные толчки. Только в стенах появились небольшие трещины, часть которых носила осадочный характер. Учитывая степень повреждения, характер внутренней отделки и желание сохранить ее неприкосновенной, было решено выполнить сложнейшие работы по укреплению здания. И дворец, являвшийся украшением Южного берега Крыма, был сохранен, правда, ненадолго.

Летом 1941 года он был взорван, «чтобы не достался врагу», по распоряжению сотрудников НКВД перед уходом Советской армии из Крыма. Страшно подумать, что таким образом мы могли бы потерять и прекрасный Алупкинский дворец. Только благодаря бывшему директору дворца-музея Степану Григорьевичу Щеколдину этот архитектурный и исторический памятник был спасен сначала от сотрудников НКВД, пытавшихся взорвать его, а затем и от немцев — перед их отступлением из Крыма. Интересные подробности спасения музея весной 1944 года нам сообщил юный тогда участник событий, житель Алупки, друг директора музея Амди Кязимович Усеинов.

О красоте же дворца в Мухалатке теперь можно судить только по старым фотографиям и рассказам очевидцев. О Мухалатке и о бывших владельцах этого удивительного уголка Крыма наш следующий рассказ.