Национализация имения в Мухалатке

В 1922 году в ведение санаторно-курортного управления совхоза «Мухалатка» было передано и национализированное имение Евдокии Викуловны Кокоревой, занимавшее огромную территорию в 225 десятин земли, с виноградниками, садами, огородами, полем под зерновыми культурами, лесом, постройками, прекрасным парком и зимним садом.

5 декабря 1920 года обыск и опись всего имущества были произведены председателем рабоче-контрольного комитета тов. Руденко. Заведующим советским хозяйством «Мухалатка» тогда был назначен бывший управляющий имением Андрей Михайлович Францессон, служивший у Кокоревых на протяжении 27 лет.

«Живого инвентаря», т. е. домашних животных, в имении, так же, как и в других частных владениях, к этому времени было немного. Сказывались годы войны, когда непомерно выросли цены на сено, овес, хлеб, спички, сахар. В Крыму тогда, как и во всей России, да и в других странах, втянутых в Первую мировую, — Англии, Франции, Италии, — был нарушен ход мирной жизни. Все ждали окончания войны, надеялись на изменения к лучшему.

Сколько тогда разговоров было на эту тему среди разноплеменного народа Крыма! Но на смену Первой мировой пришла Гражданская война. Опустели лавки, амбары, постоялые дворы, дороги, по которым до недавнего времени тряслись дилижансы и слышался смех и говор пешеходов. И если до войны сено, овес, ячмень доставляли из окрестных имений в город, в годы войны, наоборот, ездили в город, чтобы купить их у спекулянтов в Ялте, Севастополе, Симферополе. Кормить животных было нечем.

Вот и в Мухалатке от некогда большого хозяйства осталось только «две лошади серой и вороной масти, три коровы черной, темно-красной и светло-рыжей масти, две свиньи, один кабан и восемь поросят». Но принадлежали они уже не бывшим зажиточным владельцам, а служащим советского имения А. Ледневу, Д. Мазуру и Я. Руденко.

К этому времени здесь не оставалось уже и вина, при том, что три подвала были рассчитаны на 2500 ведер выжимок уксуса, спирта, табака, фруктов, виноградного сока. В наличии оказалось только 40 пудов (пуд — 16,38 кг) пшеничной, 4 — ячневой муки, 20 пудов овса, 4 — ячменя, 40 пудов отрубей, 600 — сена, 25 — пшеницы да несколько кубометров дров. И то удивительно, ведь за последние месяцы 1920 года в имении побывало немало непрошенных гостей.

Сутки здесь базировались махновцы, у которых было 10 лошадей, неделю «гостила» московская дивизия, при ней 16 лошадей, батальон 406-го стрелкового полка находился в Мухалатке 6 дней, у них было 26 лошадей, штаб того же батальона оставался на постое 24 дня, при штабе 56 лошадей. За это время израсходовано было большое количество ячменя, овса, хлеба, мяса.

На территории имения было 22 здания: дом, вернее, дворец бывших владельцев, в котором насчитали тридцать две жилые комнаты (двенадцать из них для служащих), восемь жилых зданий, в которых было пятьдесят комнат для служащих. Кроме этого — четыре оранжереи, три сарая, скотный двор на тридцать коров, конюшня с сеновалом, рассчитанная на десять лошадей, баня, прачечная, три винных подвала, гараж на два автомобиля. В каретном сарае были обнаружены самые разнообразные средства передвижения того времени: и сани, и шарабаны, и линейка, и экипажи, и дроги, и двуколка. Как видим, хозяйство было большим и многопрофильным. Имелся даже подвал для выгонки грибов!

В имении Кокоревых была решена и одна из самых важных проблем Южного берега Крыма — водная. На территории построено пятнадцать бассейнов, вмещающих свыше 600 000 ведер. Воду брали из пяти собственных источников, так что водой имение было вполне обеспечено. Система водоснабжения содержалась в образцовом порядке. Так как с поливом затруднений не возникало, в оранжереях занимались выращиванием редких для Крыма культур. В зимнем саду в оранжереях культивировали лимонные, апельсиновые, мандариновые деревья и ананасы, кроме того, водяные растения, в том числе и лотосы всех видов. В небольшом количестве в кадках выращивали камелии, олеандры, пальмы и другие экзотические растения.

В годы Гражданской войны стало не хватать рабочих рук, а главное — средств, поэтому три из четырех оранжерей были заброшены. Под влиянием обстоятельств погиб и прекрасный розарий, самый большой в Крыму: в нем произрастало до 400 видов роз. В 1919 году из-за нужды в продуктах питания редкий по красоте розарий перекопали и на его месте посадили картофель.

13 января 1921 года, по окончании описи, а продолжалась она больше месяца, имение Евдокии Викуловны Кокоревой было передано на 2 года со дня подписания Полевому Штабу и Реввоенсовету Республики. Через несколько дней комиссия в составе А.М. Францессона, заведующего имением, А. Руденко, председателя рабочего комитета и И. Жилина, агента учетно-эсплуатационного отдела, произвела проверку денежной и документальной наличности. В кассе имения оказалось 276 200 руб. добровольческими знаками, которые никакой практической ценности не представляли.

Гражданская война привела к полному упадку прежней банковской системы страны. В этот период началось обособление денежной системы в масштабе отдельных регионов. Не стал исключением и Крым. Первые местные деньги, вернее, их заменители, появились уже в 1917 году в Евпатории. Городская управа выдавала их сдатчикам зерна, пытаясь преодолеть возникший в Крыму разменный кризис. Отсутствие денег не могло отменить товарно-денежных отношений, и реакцией на денежный «голод» стало стихийное печатание ассигнаций, неподвластное ни контролю, ни регулированию. Они печатались в частных литографиях в Симферополе и Феодосии. В Симферополе для этой цели использовалось заведение Я. Якубовича на улице Некрасова (ныне здесь находится бюро технической инвентаризации). Гравюры денежных знаков достоинством в 50 коп., 10 и 25 рублей были изготовлены в домашней мастерской симферопольским гравером Мордухом Грабовецким, проживавшим на улице Казанской, 6. Первые крымские деньги поступили в Симферопольское отделение Краевого банка 25 февраля 1919 года — 11,4 млн. рублей.

В середине октября 1919 года, Крым тогда был занят частями Добровольческой армии, приступили к печатанию «донских» денежных знаков. Печатный станок, который находился в Феодосии, работал беспрерывно, выпуская огромную массу бумажных ассигнаций. Никакого обеспечения они не имели, так как хозяйственная и экономическая жизнь в Крыму пришла в полный упадок. С восстановлением советской власти на полуострове из обращения изъяли «врангелевки», которыми были завалены все помещения банков. Позже все они были утилизированы.

В конце работы комиссия утвердила состав служащих нового советского хозяйства. Среди них с декабря 1920 года в должности библиотекаря записан и бывший владелец имения Сергей Васильевич Кокорев. В 1899 году он пожертвовал участок земли для Мухалатской школы. Инициатором строительства школы в поселке был священник Форосской церкви Павел Васильевич Ундольский. Он обратился к Антону Павловичу Чехову с просьбой помочь в строительстве. Чехов обещал ему дать взаймы 1000 рублей. Проект здания школы был составлен Л.Н. Шаповаловым, архитектором, строившим дом для Чехова в Ялте. В марте 1901 года П.В. Ундольский вернул писателю одолженные деньги. В письме Антону Павловичу священник говорил: «Население Мухалатки навсегда сохранит о Вас добрую, благодарную память». К слову сказать, школа в поселке просуществовала недолго. Полуразрушенное здание с выбитыми окнами благодарные местные жители называют «чеховской школой», а мухалатские ребятишки сегодня ездят в школу на автобусе в соседний поселок Форос...

Рабоче-контрольная комиссия, принявшая на работу бывшего владельца Мухалатки, о благородном поступке С.В. Кокорева, бескорыстно отдавшего участок своей земли под строительство школы, не знала, но даже если бы и знала, этот случай вряд ли что-то изменил в его судьбе. В анкете служащих на имя Сергея Васильевича Кокорева значится: женат, имеет на содержании четырех внучек...

И опись, и дальнейшая конфискация имущества проходили на глазах бывших владельцев. Они с горечью наблюдали, как на их глазах исчезали не только дорогие им вещи, но и разорялось хозяйство: сады, виноградники, огороды. В парках вырубали деревья, которые пускали на дрова. То же самое происходило и в соседних имениях Лимнеиз, Меллас и других частных владениях Крыма.

Тогда, в годы Гражданской войны, рушились многовековые традиции, которые закладывались даже не в России, а задолго до ее образования. Уже во втором веке до новой эры в Древнем Риме создавались усадьбы-латифундии, владельцы которых могли насладиться прелестями спокойной уединенной жизни вдали от городских треволнений, в общении с близкими по духу людьми, в достатке, используя возможности творческого развития и самовыражения. И не только в Европе, но и в других странах — от Америки до Японии — одной из главных задач человека было занять место на земле и украсить его по своему вкусу и достатку.

Усадьбы, или имения, прижились в России, и почти все более или менее состоятельные люди могли позволить себе иметь участок земли, построить дом, сад, парк, уединиться там и жить на лоне природы.

В беспокойный период перехода от одной власти к другой многим поместьям был нанесен колоссальный, непоправимый ущерб. И, несмотря на охрану, в бывших частных владениях и удельных хозяйствах Ливадии, Ореанды, Массандры постоянно совершались кражи, вооруженные нападения на виноградники, сады, огороды. Так, например, управляющий Массандры А. Ско-риков докладывал начальнику гарнизона Ялты о нападениях красноармейцев на Массандровское имение ради грабежа, насилия, бесчинств и просил не только усилить охрану, но и ограничить время отпуска вина из подвалов дневной частью суток, так как представители воинских подразделений являлись за ним в любое время дня и ночи.

Винные подвалы и виноградники особенно часто подвергались вооруженным нападениям, так как были заманчивой целью как для красноармейцев, так и для местных жителей. Пьянство было повсеместным, это отмечали многие очевидцы тех событий, и среди них В.И. Вернадский.

Вот как описывает он свой переезд из Ялты в Симферополь в 1920 году:

«...Выехали утром уже в мажоре с пьяной компанией, переплатили лишнее и приехали через полтора суток. Нигде нет ни коней, ни экипажей запасных — все еле поддерживается в минимально приличном содержании. Все пьяные и пьянствуют. Кучер — владелец тройки (теперь стоит 300 000 р.). ...Он истратил при мне 5000 рублей на вино и водку. С ним ехала его «помощница», участвовавшая в пирушке, молодая девушка в мужской фуражке, стриженая, с грубым мужским, сиплым голосом. Горланили песни (про царицу, продавшую с Распутиным Россию, и о необходимости спасать Россию и т. п.). ...На одной из остановок безобразная сцена ее ссоры с другим пьяным, ямщиком, ругавшим ее самым неприличным образом. Она нисколько этим не смущалась и наступала».

Эти несколько строк, написанные великим ученым, в полной мере отражают обстановку тех дней в Крыму. Все, что происходило тогда в стране, в том числе и в Крыму, было правдой для одних и неправдой для других.

Печальной оказалась судьба не только вещей, предметов искусства, библиотек, не менее грустной была доля и самих владельцев южнобережных имений.

Прежний обслуживающий персонал стал работать в домах отдыха и санаториях. Так случилось и в Мухалатке... Жители небольшой деревушки, в которой насчитывалось не более 40 дворов, населенной русскими, греками, татарами, занимались виноградарством, табаководством и отчасти хлебопашеством. Пшеницу и овес сеяли только для домашних потребностей. В 1919 году бассейны, несколько десятин виноградников, несколько десятин земли под посев хлеба были отданы в аренду беднейшим обитателям Мухалатки безвозмездно сроком на два года.