Господа и слуги. Приезжая публика и местное население

Приезжая в Крым на отдых, житель Севера соприкасался не только с необычной для него природой, особенными условиями жизни, но прежде всего с людьми, от которых зависела организация той среды, в которую окунался приезжающий. Он попадал в особый мир, живший по своим собственным правилам, и сам на какое-то время становился частью этого мира. Атмосфера крымского курорта осталась бы нам непонятной, если бы мы не затронули тему отношений, которые складывались между приезжающими и местными людьми. Население прибрежных мест представляло собой весьма пеструю картину в национальном, социальном и имущественном отношении. Почти все города, возникшие на крымском побережье, были результатом его сравнительно недавнего русского освоения, исключение представляли Феодосия и отчасти Евпатория. Население городов было чрезвычайно пестрым этнически, что в полной мере отражало политику империи, открывшей свои южные территории едва ли не для всех желающих. Кроме выходцев из материковых русских губерний, в крымских прибрежных городах было много греков, евреев, поляков, немцев и т. д. Для евреев Южный берег был практически закрыт, не входя в «черту оседлости» (кроме Алушты), однако это препятствие исчезало, если еврей крестился или просто был богат. Население курортных местностей было, таким образом, достаточно новым и сравнительно мало связанным общими узами. Основным его занятием, кроме обслуживания туристов, были торговля и морской промысел, некоторая его часть обслуживала богатые помещичьи имения. Здесь также селились отставные военные и чиновники. Окрестное сельское население составляли преимущественно татары-мусульмане, ведшие традиционное хозяйство, которое в результате неудобства и малого количества земли едва удовлетворяло потребности самих поселян, не говоря уже о нуждах приезжающих.

Сравнивая описания туристами жизни, обычаев и отношений крымских жителей начала XIX века и, например, конца столетия, нельзя не поразиться происшедшим изменениям. Путешественники 30-х годов воспевают добросердечие и бессребренность поселян-татар и открытое радушие немногочисленных русских помещиков, туристы 80-х удивляются «алчности» и «корыстолюбию» местных жителей без различия национальностей, сословий и имущественного состояния. П.Ч-в, 1889: «Алупские татары народ крайне ленивый, избалованный и в то же время хитрый и прожорливый, привыкший жить на счет гг. приезжающих»¹. С. Филиппов: «Нет хуже алуштинского татарина на всем Южном берегу. Во-первых, он... считает каждого приезжего наивным ребенком, не знающим ничему цены. Во-вторых, видит в последнем подобие дойной коровы и даже сердится, когда встретит корову брыкающуюся»². Г. Москвич, 1904: «Культ наживы, доходящий до пределов крайней развязности, отодвигает у ялтинца на задний план чувство человечности...»³.

Что же произошло? Гостеприимство, прием туристов превратились из почтенного обычая в основной промысел обитателей курортных местностей. На этот процесс наложились особенности национального ведения хозяйства, местные условия и психология.

Сами представители местного населения оправдывали свое желание установить как можно более высокие цены на предоставляемые услуги общими условиями своего круглогодичного существования. Другой путеводитель Г. Москвича, принадлежавший перу, конечно, иного автора, возможно, крымчанина, взял местных хозяев под защиту: «О здешних дачевладельцах и домовладельцах составилось крайне невыгодное мнение, будто они только и знают, что «драть с живого и с мертвого». Насколько это верно по отношению к ценам на квартиры, трудно сказать. Ялтинские квартиросодержатели в течение почти целого года выжидают сезонного времени, которое должно вознаградить их за круглый год; силою вещей цены в сезон возрастают, таким образом, до неимоверных размеров»⁴. Механизм сезонного предпринимательства более подробно раскрывает один из наблюдательных туристов: «Если бы приезжие в Крым знали о затруднениях, сопряженных с поддержанием гостиницы, то, конечно, меньше бы роптали на высокие цены, — пишет он, — Например, в Ялте иногда ни за какие деньги нельзя достать... самых обыкновенных продуктов. Прекрасная гостиница «Эдинбург»... едва сводит концы с концами и, взимая но одному рублю за хорошую комнату с чистою постелью, при случае, пользуясь большим спросом, за ту же комнату заставляет платить до пяти рублей. Только этим способом удается владельцу пополнять дефицит при нормальных ценах»⁵.

В поисках ответа на вопрос об основах крымской ценовой политики нельзя сбрасывать со счетов и фактор налогов. Их размер — тема постоянных обсуждений в обществе и предмет негодования либералов из числа земских гласных. Например, ялтинский гласный, предприниматель и в будущем хозяин гостиницы А. Витмер в своем «особом мнении» по одному из обсуждавшихся вопросов, касавшихся налогообложения, написал: «В Ялтинском земстве в настоящее время обложено все; даже никогда не отдававшиеся в наем дома землевладельцев, занимаемые ими лично, несут тяжкий налог на всем пространстве от Алушты до Байдар, и тем не менее процент обложения доведен до 29, 37%, тогда как еще в 1888 году процент обложения не превышал 15, 29, то есть за последние шесть лет обложение увеличилось почти вдвое»⁶.

Еще одно объяснение основ крымского «курортного бизнеса» исходило из сугубо психологического фактора. «К сожалению, — писал один из журналистов, — российский человек вообще и ялтинский в частности не всегда может овладеть той истиной, что куда выгоднее наживать на рубль гривенник, чем на рубль — рубль, не сознавая и не доверяя возможности увеличения в первом случае операций в сотни раз»⁷.

На ялтинской набережной. Фото нач. XX в. из коллекции Г.Н. Бойко

«Мы живем кратким курортным сезоном, платим большие налоги и все заработанное летом тратим в течение всего остального года», — таков с тех давних пор ответ всякого крымского продавца услуг на вопрос о величине их цены. Верно это было отчасти и не во всех случаях. П.Ч-в — составитель путеводителя по Алупке (1889 г.), комментируя это заявление, услышанное им из уст алупкинских татар, рассказывает следующую историю: «До открытия в Алупке почтовой конторы один татарин, взимавший за доставку на ближайшую почтовую контору (в деревне Мисхор) и получение оттуда по 10 коп. с каждого письма, собирал в лето до 1000 рублей. Для простого мужика это целый капитал»⁸. В попытках разобраться, что произошло с простыми и бесхитростными поселянами, писатель приходит к выводу, что в их «развращении» «отчасти виноваты и сами гг. приезжающие, особенно богатые люди, которым ничего не значит бросать шальные деньги»⁹. «Избыток денег, привозимых в Крым богатыми русскими» — таково второе объяснение специфической атмосферы южнобережного делания денег. Считалось, что на юге можно разбогатеть не вкладывая серьезные средства, а только «нагибаясь и поднимая» то, что оставляют другие. В то время как баснословно богатые приезжие видели в местном обывателе нечистого на руку и достойного презрения слугу, последний выработал свой взгляд на приезжего богача как на «волшебную овцу» (крымский колорит!), которую можно стричь сколько необходимо новая шерсть будет еще лучше прежней. «Сезонная» публика, — писал один из наблюдателей курортных нравов, — развратила не только татар, но и вообще низший слой ялтинского населения (да и не один низший слой, но всех, кому случается приходить в соприкосновение с нею) — развратила и своим дурным примером, и швыряньем денег...»¹⁰.

Сочетание двух факторов — относительная простота моментального зарабатывания и невозможность стабильного бизнеса — делало предпринимательство в курортной сфере чрезвычайно рискованным; возникала атмосфера своего рода «сезонной золотой лихорадки», а значит, и возник целый слой людей, хорошо чувствовавших себя в этой атмосфере и способствовавших ее поддержанию. «Население Ялты, — замечает автор конца XIX века, — зажиточное, составившееся преимущественно из элементов пришлых, когда после Восточной войны Ялта входит в моду, сюда начинают стекаться люди денежные, ищущие наживы; является строительная горячка, спекуляция — люди ловкие богатеют в 2—3 года, подбирая бешеные деньги, которые без счету бросает в Ялте русская богатая публика. Эксплуатация приезжих туристов и больных начинает мало по малу принимать характер традиции...»¹¹. Нередко эта эксплуатация граничила с элементарным надувательством приезжих. «Евпаторийские жители, — писал один из авторов путеводителя по этому городу, — особенно торговцы фруктовых и овощных лавок, безошибочно отличают приезжего от постоянного жителя, а потому многие из них, пользуясь незнанием приезжими евпаторийских рыночных цен на съестные припасы, зачастую берут полуторную и даже двойную цену...»¹²

Особенно серьезные нарекания вызывали те, кто специализировался не на постоянных, а на кратковременных услугах. Их задача состояла в том, чтобы быстро «сбить» необходимую сумму с клиента, для чего они пускались на всевозможные хитрости и к тому же были страшно назойливыми. «Самые отвратительные типы, — писал один из энтузиастов туристического движения, крымчанин д-р Вебер, — это извозчики, комиссионеры и проводники...». Все они буквально осаждали приезжающих с самого первого их шага по крымской земле и разными путями, граничащими с психологическим давлением, стремились вырвать из них деньги.

Вторым обстоятельством местной организации услуг наряду с их высокой стоимостью был чрезвычайно медленный рост уровня комфорта. Местные жители, научившиеся жить за счет приезжих, тем не менее долгое время совершенно не воспринимали свои доходы как бизнес и вообще как результат некоей организующей деятельности. Ощущая, что спрос всегда есть и на их скудные услуги, мещане и поселяне преодолевали известный психологический барьер, прежде чем потратить заработанные деньги на улучшение условий содержания приезжающих. Деятельность по предоставлению услуг была новым и непривычным видом труда для большинства жителей крымского побережья.

Несоответствие цен и качества предоставляемых услуг приводило иных приезжих просто в отчаяние. Слабый прогресс уровня комфорта вызывал недоумение у других, поскольку зачастую входил в полное противоречие с очевидной экономической целесообразностью. «Недостаток предприимчивости со стороны местных жителей, — писал в 70-е годы доктор А. Трахтенберг, — ...весьма мало мог способствовать умножению числа прибывающих сюда для лечения. Хотя с давнего времени заезжают в различные приморские города Крыма гости из России для морских купаний... однако ж здешние жители до сих пор ничего не предприняли, что бы могло привлечь приезжающих улучшением удобств жизни и облегчением доступа к здешним лечебным средствам. Если же и были попытки подобного рода, то они предпринимались в весьма незначительных размерах, без знания дела и на основаниях весьма нерациональных»¹³. Особенно это обстоятельство бросалось в глаза на раннем этапе развития крымских курортов, однако и впоследствии мы нередко можем встретить аналогичные сетования.

Газеты конца XIX — начала XX века смаковали рассказы о всевозможных эксцессах, которые время от времени возникали между продавцами и потребителями услуг:

Фонтан «Трильби» в Алупке. Фотооткрытка нач. XX в.

«Умерла старушка на даче, куда она недавно приехала, и ее не хоронили четыре дня до момента окончательного разложения — денег не было на похороны. Запах разложения распространился по целому дому и доводил всех жильцов до тошноты. Арендатор дачи и прислуга ругались, проклинали несчастную покойницу, но никто из них не подумал пожертвовать хоть пятак на похороны. Полиция и жильцы... сделали это»¹⁴.

Одной из важных проблем, усложнявших жизнь приезжающих и осуществление предоставления услуг, была нехватка квалифицированного персонала домашней прислуги. Местные татары неохотно шли в услужение, да и не имели соответствующих навыков, прислуги из незначительного городского населения было очень мало. Приходилось прибегать к услугам сезонных наемных работников. Последнее таило в себе массу проблем. Во-первых, эту прислугу невозможно было контролировать, во-вторых, она чувствовала себя крайне независимой как от хозяев, так и от клиентов, в-третьих, из-за постоянного дефицита рабочей силы работа прислуги оплачивалась весьма высоко, и далеко не все хозяева могли позволить себе нанимать достаточное ее количество. В отзывах на крымский отдых жалобы на прислугу были весьма часты. Только крупные курорты, гостиницы и рестораны имели по-настоящему квалифицированный обслуживающий персонал.

Лишь к началу XX века массовая курортная деятельность в Крыму начинает обретать черты осмысленности, в него вносится сознание. В известной степени это было связано с кризисным периодом 90-х годов XIX века, когда хлынувшая в Крым благодаря удешевлению железнодорожного тарифа «демократическая публика» поставила ребром вопрос о снижении цен и повышении уровня сервиса. Некоторые наиболее прозорливые общественные деятели почувствовали угрозу возможного оттока клиентуры. В 1903 году Ялтинское общество курортного благоустройства обратилось ко всем тем, кто предоставлял курортные услуги с пламенным воззванием, в котором были отчетливо слышны даже панические нотки. «Курортное дело — единственный промысел Ялты и ея ближайших окрестностей, — писала группа общественных деятелей, — стоит только прекратиться приезду к нам отдыхающей, лечащейся и веселящейся публики, и мы разорены. Никому не нужны будут наши дома и сады, наши магазины, склады и мастерские. Помимо приезжих, раз курортная жизнь прекратится, из Ялты уедут весьма многие разоренные владельцы и люди, всякими профессиями добывающие себе средства к жизни около приезжих. Ясно поэтому, как должны мы все до единого лелеять курортное дело»¹⁵.

Развитие курорта оказало неизгладимое воздействие на быт, культуру и нравы местного населения. Курорт и туризм означал наступление эры предельной открытости в жизни южнобережного крымского населения, которое еще недавно чувствовало себя почти в изоляции за стеной крымских гор. Вместе с туристами из крупных городов России сюда более интенсивно проникает городская культура, но также и язвы и пороки современного общества.

Примечания

1. П. Ч-в. Алупка (лечебная местность близ Ялты). Краткий практический указатель для приезжающих. Одесса, 1889, с. 20.

2. Филиппов С. Указ. соч., с. 417.

3. Москвич Г. Ялта в 1904 г., с. 32.

4. Москвич Г. Иллюстрированный практический путеводитель по Ялте и окрестностям. Одесса, 1897.

5. Гюбнер. Ю. Указ. соч., с. 77.

6. Постановления ялтинского чрезвычайного уездного земского собрания 14 июля 1894 г. и ялтинского XXIX очередного уездного земского собрания 16—18 ноября, 1894 г. Ялта. 1895, с. 79.

7. Крымский вестник, № 263, 17 октября, 1902.

8. П. Ч-в, Указ. соч., с. 20.

9. Там же.

10. Засодимский П. Указ. соч., с. 27.

11. Ялта и ее ближайшие окрестности, с. 43.

12. Пьянков В.Г. Едущим в Крым на грязи. Справочная книжка г. Евпатории и его уезда. Евпатория, 1888, с. 8.

13. Трахтенберг А.И. О значении приморского города Евпатории как лечебного пункта. Одесса, 1873, 1873, с. 2.

14. Филиппов С. Там же, с. 364.

15. Записки Крымского горного клуба, 1903, №№ 1, 2, с. 30.