Провал второго наступления

В те дни, когда началась легендарная оборона Севастополя, Советская Армия на огромном фронте вела напряженные оборонительные бои, перемалывая живую силу и технику гитлеровских полчищ и накапливая силы для контрудара.

6 декабря советские войска перешли в контрнаступление под Москвой. В жестоком сражении невиданных до тех пор масштабов враг был разгромлен и отброшен от столицы нашей Родины. Новые ощутительные удары фашистские войска получили от Советской Армии под Ростовом и Тихвином.

Чтобы поднять свой пошатнувшийся престиж каким-либо эффектным успехом, гитлеровское командование решило овладеть Севастополем.

После неудачной попытки взять город с хода и первого наступления фашистской армии понадобился месяц, чтобы накопить силы для нового штурма. Гитлеровцы подтянули несколько свежих дивизий, подвезли тяжелую артиллерию калибром 280, 305 и 356 миллиметров, особые минометно-огнеметные батареи, сосредоточили большое количество танков и самолетов.

Второе наступление началось утром 17 декабря. На многих участках передовой линии противник обладал превосходством в живой силе в пять — семь раз.

Гитлер требовал от генерала Манштейна овладеть Севастополем в четыре дня, то есть к полугодовщине войны. Но Манштейну не удалось преподнести Гитлеру подарок к этой дате. Не четыре, а семнадцать суток продолжалось второе фашистское наступление на Севастополь и закончилось новым провалом.

За первые три дня фашисты совершили на наши позиции и город больше воздушных налетов, чем за месяц затишья. Кроме того, непрерывно велась сильная артиллерийская подготовка.

Наши войска были атакованы одновременно по всему фронту на протяжении 36 километров. Бешеные атаки врага следовали одна за другой. На отдельных участках их было до пятнадцати в сутки. Несмотря на холод, фашистские солдаты шли в атаки налегке — им обещали, что в Севастополе они получат и теплое обмундирование и теплые квартиры.

Бойцы Приморской армии и моряки-черноморцы дрались, как львы. «Стоять насмерть!» — было девизом севастопольцев, и они неизменно отбивали яростный натиск врага. Огнем береговых батарей и корабельной артиллерии, прямой наводкой полевых орудий, пулеметным и ружейным огнем, гранатами и штыками в ожесточенных рукопашных схватках воины-герои останавливали и уничтожали ненавистного врага.

Поэт Сергей Алымов в те дни писал:

Тысяча немцев на сотню идет,
Сотня героев с тысячей бьется.
Севастополец В бою не сдает:
Ой!!!! умирает,
Но не сдается.

И первыми среди самых стойких и отважных были коммунисты и комсомольцы.

На одной из высот стояла советская минометная батарея. Метким огнем она рассеяла два батальона вражеской пехоты, уничтожила свыше трехсот фашистов, разбила шесть автомашин, подавила три пулеметные точки.

Только во второй половине дня гитлеровцы засекли местонахождение искусно замаскированной батареи. На нее обрушился град снарядов и мин, ее бомбила авиация. Выбыл из строя один миномет, затем другой. Погибли командир и политрук. Вскоре на батарее остался один боец — наводчик коммунист Бойков.

Раньше говорили: один в поле не воин. Коммунист Бойков, один защищая высоту, посылая мину за миной, истребил до сотни гитлеровцев. Когда кончился запас мин, он взялся за винтовку-полуавтомат и уничтожил еще десять гитлеровцев. Герой был дважды ранен, истекал кровью, но не покинул позиции до подхода подкрепления.

В одной из рот морской пехоты выбывшего из строя командира заменил коммунист Иван Личкатый. Вместе с бойцами отбивал он следовавшие одна за другой атаки врага. Гитлеровцы несли большие потери, но продолжали наседать. Вот они пробились почти к окопу. Встав во весь рост, Личкатый крикнул:

— В атаку, друзья!

Пример коммуниста увлек бойцов. Они смело ринулись на врага.

Фашистская пуля сразила Ивана Личкатого. Один из матросов нагнулся к нему, вынул из кармана гимнастерки партийный билет, обагренный кровью. Подняв его над головой, как знамя, матрос воскликнул:

— Отомстим за большевика!

Смелая контратака увенчалась полным успехом. Враг был отброшен.

На другом участке произошел такой эпизод. Комсомолец Илья Евстигнеев принес под огнем на позиции свежие газеты и письма. Здесь комсомольца ранило. Фашистские танки и бронемашины, подойдя на пятьдесят — семьдесят метров, били по окопам в упор. Стиснув зубы, превозмогая боль, Евстигнеев пополз вперед с гранатами и подбил танк и бронемашину.

Таких примеров можно привести сотни.

Главный удар в декабрьском наступлении гитлеровцы наносили в районе Мекензиевых гор. Здесь они сосредоточили три пехотные дивизии и до 50 только дальнобойных орудий на километр фронта. Они стремились захватить станцию Мекензиевы горы и выйти к Северной бухте. Для прорыва нашей оборонительной линии фашисты наметили участок Бельбекской и Камышловской долин.

Оборону этого участка держали моряки комсомольской пулеметной роты, расположившиеся в нескольких дзотах. И рота комсомольцев преградила дорогу трем фашистским дивизиям!

На всю советскую страну прославились защитники дзота № 11. Это маленькое укрепление, защищаемое горсткой черноморцев во главе с матросом Сергеем Раенко, три дня сдерживало натиск врага; сотни гитлеровцев нашли здесь себе могилу.

У защитников дзота было 60 000 патронов, 150 гранат, 200 бутылок с зажигательной жидкостью. Но главное, у каждого — горячее сердце война-комсомольца, беззаветно преданного матери-Родине.

Героическая защита дзота № 11. С картины художника Н. Кочергина

...Сергей Раенко сказал боевым друзьям:

— Поклянемся бить врага так, чтобы он не смог пройти в наш родной Севастополь.

Он написал комсомольскую клятву:

«Мы клянемся Родине, родному Сталину:

1. Не отступать назад ни на шаг.

2. Ни при каких условиях не сдаваться в плен.

3. Драться с врагами по-черноморски, до последней капли крови.

4. Быть храбрыми и мужественными до конца»¹.

Моряки подписали клятву. Комсомолец Алексей Калюжный сказал:

— Друзья! Мы молоды. Нам бы жить, а не умирать. Но мы, как братья, клянемся не опозорить нашу морскую славу и, если нужно будет для победы над врагом, отдадим за Родину наши жизни.

17 декабря, после упорного боя, гитлеровцы захватили населенный пункт, расположенный недалеко от дзота, но дальше продвинуться не могли.

Утром 18 декабря на дзот № 11 обрушился шквал снарядов и мин. Затем фашисты пошли в атаку. Против семи моряков шло около батальона. Штурм длился три часа. Атака следовала за атакой. Геройски погибли Сергей Раенко и Дмитрий Погорелов. К ночи враг окружил дзот.

Алексей Калюжный

19 декабря бой продолжался весь день с небольшими перерывами. Погибли Иван Четвертаков и Василий Мудрик, тяжело был ранен Алексей Калюжный.

Ночью героям дзота было послано подкрепление, но из восьми человек смогли пробраться только трое: заместитель политрука Михаил Потапенко, коммунисты Петр Корж и Константин Король. Они принесли пулемет и боезапасы.

С утра 20 декабря гитлеровцы снова, раз за разом, атаковали дзот, но неизменно отбрасывались обратно. Потапенко послал раненого Григория Долю доложить командиру подразделения об обстановке и просить подкрепления. В дзоте осталось четверо бойцов. Враг бросил против них авиацию. Один за другим пикировали «юнкерсы», сбросив на дзот около двух десятков бомб. Осколком бомбы у Константина Короля оторвало ногу. Затем погибли Потапенко и Корж. До последнего вздоха дрался матрос Владимир Радченко. Бросив во врага последнюю гранату, он отполз от дзота в сторону и залег в кустах со штыком в руках. Товарищи из вызванного Долей подкрепления нашли Радченко мертвым среди заколотых им четырех гитлеровцев.

В совершенно разрушенном дзоте лежали бездыханные израненные тела героев. У комсомольца Калюжного нашли предсмертную записку, датированную 19 декабря 1941 года:

«Родина моя! Земля русская! Любимый товарищ

Сталин! Я, сын ленинско-сталинского комсомола, его воспитанник, дрался так, как подсказывало мне сердце. Бил гадов, пока в груди моей билось сердце. Я умираю, но знаю, что мы победим. Моряки-черноморцы! Держитесь крепче, уничтожайте фашистских бешеных собак! Клятву воина я сдержал. Калюжный»².

Памятник героям дзота № 11

Весть о подвиге комсомольцев с быстротой молнии разнеслась по всему фронту, и защитники Севастополя дали слово драться с врагом так, как бились герои дзота № 11.

Несколько суток подряд вели кровавый бой с врагом морские пехотинцы капитана Гусарова. Командир не спал пятые сутки, но все так же твердо звучал его голос:

— Не Севастополь ли за нами? Стоять насмерть!

И сквозь грохот и дым боя бойцы неизменно отвечали:

— Есть, выстоим!

Коммунист Николай Смирнов подполз к огневой точке врага и гранатой заставил ее замолчать. Парторг роты Емельян Бескровный в контратаке уничтожил до десятка гитлеровцев. Заместитель политрука Василий Ильяшев в критическую минуту боя первым поднялся в контратаку, за ним пошли все и отбросили врага. Маленькая, скромная комсомолка Зоя Антик перевязала и вынесла с поля боя тридцать пять раненых, была ранена сама, но не оставила своего поста.

Стойко и храбро сражались воины-приморцы.

Гремела среди севастопольцев слава артиллеристов-богдановцев. Так звали их по фамилии командира полка Николая Васильевича Богданова. Снаряды богдановцев настигали гитлеровцев всюду. Когда вражеские танки и пехота шли в атаку, артиллеристы били их прямой наводкой. Памятные врагу еще по боям на Днестре и под Одессой, богдановцы нанесли гитлеровцам под Севастополем огромные потери.

Всему фронту стала известна девушка-пулеметчица прославленной Чапаевской дивизии Нина Онилова. Она отличалась храбростью и выдержкой, подпускала врага на самое близкое расстояние и за время второго наступления уничтожила несколько сот гитлеровцев.

Защитники Севастополя не только отбивали атаки фашистов, но и на многих участках наносили им контрудары. В районе одного населенного пункта, истребив в двухдневных боях до половины вражеской дивизии и много техники, наши подразделения 21 декабря захватили три противотанковых орудия, пять пулеметов, рацию и много винтовок. Другая часть, отбив несколько яростных атак противника, перешла в контратаку и выбила гитлеровцев с двух высот. Подразделение капитана Шишкина, отбросив врага стремительной атакой, захватило 11 станковых и 7 ручных пулеметов, 2 миномета, свыше 300 винтовок, 4000 мин и 30 000 патронов.

Оборона Севастополя все время была активной. Короткие, но весьма ощутительные для врага контрудары наших частей, дерзкие встречные атаки, смелые поиски разведчиков и частые вылазки в тыл противника деморализовывали гитлеровцев и причиняли им большой урон.

Вот один из многих вражеских документов, убедительно свидетельствующих об этом, — письмо, обнаруженное у убитого гитлеровца: «Вчера наше наступление на Севастополь достигло высшей точки. Мы уже близко у города, но вдруг раздался слух, что русские нас окружили, и вот — спасайся, кто может. Со всех сторон огонь. Местность затруднила наше отчаянное бегство. Мы пробились с боем, преследуемые сильным огнем. В это мгновение моя жизнь не стоила ни копейки. Многие остались убитыми. Печальная кучка вернулась в долину. Наш батальон должен был отходить через деревню, уже занятую русскими. И там нас обстреляли. Совсем истощенные мы достигли наших исходных позиций... Сегодня утром нас сменили, потому что из нас осталось очень малое количество»³.

О потерях гитлеровцев рассказывали и пленные. Например, ефрейтор 1-й роты 266-го полка 72-й пехотной дивизии Лефлер сообщил, что их полк потерял до половины личного состава, а многие подразделения до 60—70 процентов. Офицер той же дивизии Чеппе показал, что в его роте из 160 солдат осталось только 16.

Высокий боевой дух и уверенность защитников Севастополя в своих силах поддерживались партийно-политической работой, которую непрерывно вели политические органы, партийные и комсомольские организации. Даже в горячее время напряженных боев, обычно ночью, собирались короткие партийные и комсомольские собрания. Решения этих собраний являлись как бы боевыми приказами каждому коммунисту и комсомольцу, призывом для всех воинов.

Приведем здесь один из ярких документов тех дней.

«Протокол № 12

открытого комсомольского собрания первичной организации ВЛКСМ Н-ской батареи от 31 декабря 1941 года. Присутствовало: членов ВЛКСМ — 6, членов ВКП(б) — 2. Собрание началось в 6 ч. 00 м., окончилось в 6 ч. 30 м.

Повестка дня: 1. Отстоим занимаемую высоту, не дадим немцам прорваться к Севастополю (докладывает комиссар батареи).

При обсуждении выступили:

Баракин. Обстановка, товарищи комсомольцы, тяжелая, враг подошел вплотную к нашей позиции, впереди нас нет наших пехотных частей. Но комсомольцы, чем сложнее обстановка, тем должны вести себя уверенней, решительней, отходить ни шагу не будем, будем биться до последнего патрона и отстоим высоту.

Отступить — значит пустить врага в родной Севастополь. Если придется; все умрем героически, но врага в Севастополь не пустим.

Скирда. Будем драться так, как требует от нас товарищ Сталин, будем бить по врагу метко, снаряды все израсходуем — с винтовками пойдем громить фашистов, но назад не отступим.

Постановили:

1. Не сдадим занимаемой высоты, преградим путь фашистам к Севастополю.

2. Комсомольцы в трудный момент боя обязаны вселять уверенность у бойцов в победу. Для комсомольца нет неразрешимых задач, победа или смерть — закон каждого комсомольца на фронте...»⁴

Так же стойко, храбро и самоотверженно билась с фашистами на крайнем правом фланге фронта прозванная младшей сестрой Севастополя маленькая Балаклава.

* * *

Как и в горячие дни первого фашистского наступления, большую помощь защитникам города-героя оказали в декабре боевые корабли Черноморского флота. Они неизменно прорывались в Севастополь через вражескую блокаду, доставляя подкрепления, вооружение, боеприпасы, вывозя раненых. Мощным огнем своей артиллерии корабли поддерживали сухопутные части, помогая им отбивать ожесточенные атаки гитлеровцев. С траверза⁵ Балаклавы огромный урон врагу нанес своими дальнобойными орудиями линкор «Севастополь».

Фашистская пропаганда, обманывая своих солдат, задолго до этих дней объявила наш Черноморский флот уничтоженным. Она распространяла небылицы о положении дел на Черном море, уверяя, что большевики не способны высаживать десанты, так как у них уже нет не только военно-морского флота, но и транспортов. При этом называлась цифра потопленного на Черном море тоннажа, намного превышавшая весь тоннаж наших кораблей. Когда фашистские войска заняли Керченский полуостров и Ростов, вся гитлеровская печать завопила о том, что теперь открыты двери на Кавказ, что «клещи», образованные из войск, действующих под Ростовом и нависших над Таманью, будут сжиматься и уничтожать остатки «разбитых» армий русских. При этом «уничтоженный» Черноморский флот совершенно сбрасывался со счетов.

Фашистское командование действительно всячески стремилось уничтожить наш флот. В дни осады Севастополя оно выделило для этого 150 самолетов — бомбардировщиков и торпедоносцев, которые охотились за каждым советским кораблем, за каждым транспортом. Были случаи, когда на наши корабли одновременно нападало до 90 вражеских самолетов, сбрасывавших по 250—300 бомб. Вражеские подводные лодки и торпедные катера стерегли морские пути вдоль крымских берегов и пытались из Ялты и Феодосии мешать нашим кораблям проходить в Севастополь. В этих условиях прорваться в осажденный город было само по себе подвигом.

Черноморцы. С картины художника В. Пузырькова

Но Черноморский флот, вопреки измышлениям гитлеровцев, был по-прежнему могуч и грозен. Его личный состав закалился в ходе военных действий, приобрел боевой опыт. В силе флота враг вскоре убедился.

В самые тяжелые дни второго гитлеровского наступления на Севастополь корабли Черноморского флота осуществили беспримерную по своей дерзости десантную операцию на Керчь и Феодосию. Флот должен был огнем корабельной артиллерии совместно с авиацией подавить оборону противника, перебросить морем ударные десантные части и высадить их на занятый противником берег.

Керченский пролив форсировался с севера и востока. Кроме того, в тыл фашистских войск на Керченском полуострове были сброшены парашютные десанты.

Несмотря на сильный шторм и холод, операция была выполнена блестяще. Утром 26 декабря первые отряды десантников высадились у Керчи. Прыгая с катеров, мотоботов и барж в ледяную воду, морские пехотинцы сейчас же шли на штурм вражеских укреплений. Вслед за моряками высаживались армейские подразделения. На другой день шторм усилился, но флот сумел перебросить через пролив и вторые эшелоны десантных войск.

Крейсер «Красный Кавказ» — первый гвардейский корабль советских Военно-морских сил

Под Керчью уже три дня шли упорные бои, и гитлеровцы продолжали стягивать сюда свои силы, снимая дивизии из-под Севастополя, когда корабли Черноморского флота, в том числе крейсер «Красный Кавказ», высадили десант в Феодосии. Это была наиболее трудная и смелая операция: моряки высадились прямо в порту.

Керченско-Феодосийская группировка гитлеровцев была разгромлена, остатки ее бежали вглубь Крыма. Это значительно облегчило положение защитников Севастополя. Натиск гитлеровцев стал ослабевать, и вскоре их второе наступление на город-герой выдохлось. Враг потерял под Севастополем около 40 000 солдат и офицеров, много самолетов, танков, орудий. Хваленая немецкая выучка и техника снова оказались бессильными перед мужеством и героизмом советских людей, защищающих родную советскую землю.

Больше того, защитники Севастополя нанесли врагу стремительный контрудар, уничтожив его подразделения, вклинившиеся кое-где в наши позиции. На отдельных участках наши войска продвинулись на 4—5 километров. При отходе противник бросил много оружия и боеприпасов. Окопы были завалены трупами гитлеровцев.

На этот раз фашистам самим пришлось перейти к обороне. Они зарылись в землю, оградились колючей проволокой, установили противопехотные и противотанковые препятствия, на многих участках врыли в землю танки и бронемашины.

Примечания

1. Из материалов экспозиции музея Черноморского флота.

2. Из материалов экспозиции музея Черноморского флота.

3. Газета «Красный Крым», 2 февраля 1942 г.

4. Из материалов экспозиции музея Черноморского флота.

5. То есть с моря напротив Балаклавы.