Черноморская школа боевой выучки

Выдающаяся роль в строительстве Севастополя, в росте и укреплении боевой мощи Черноморского флота принадлежит адмиралу Михаилу Петровичу Лазареву.

Уже широко известный стране участием в трех кругосветных путешествиях, одно из которых завершилось открытием новой части света — Антарктиды, и в славном Наваринском бою, Лазарев в феврале 1832 года был назначен начальником штаба Черноморского флота, а в декабре 1834 года — главным командиром флота и портов Черного моря.

Здесь, в Севастополе, в полной мере проявились его организаторские способности, его талант выдающегося военного деятеля, флотоводца-новатора, строителя флота, портов и крепостей, воспитателя нового славного поколения русских моряков. Он возродил лучшие традиции адмиралов Ушакова и Сенявина, добился дальнейшего развития и совершенствования черноморской, школы морской выучки, давшей стране таких адмиралов-патриотов, как Нахимов, Корнилов, Истомин, Бутаков. Лазарев внес новый крупный вклад в русское военно-морское искусство, снова занявшее при нем ведущее место среди флотов всего мира.

Прогрессивная деятельность адмирала Лазарева, как и других передовых деятелей, ученых, полководцев, писателей, поэтов того времени, основывалась на уверенности в творческих силах русского народа.

Ни крепостнический гнет, ни разгул реакции в царствование Николая I не могли остановить прогрессивного развития страны. Кризис крепостного строя, в недрах которого складывалось капиталистическое хозяйство, продолжал нарастать. Обострялась борьба между помещиками и крепостными крестьянами, между царизмом и демократической разночинной и передовой дворянской интеллигенцией. Несмотря на все старания царизма предотвратить развал крепостнической системы, великий русский народ, получивший новые животворные силы после победоносной Отечественной войны 1812 года и восстания декабристов, продолжал идти вперед. Русская наука, техника, литература, искусство, мореплавание, военное дело неуклонно развивались, обогащались новыми замечательными открытиями и достижениями.

В эту эпоху наша родина дала миру Пушкина и Лермонтова, Герцена и Белинского, Гоголя и Шевченко, Глинку и Венецианова, изобретателей паровоза отца и сына Черепановых, ученых Петрова и Якоби, знаменитого артиста Щепкина и многих, многих других.

Одним из таких замечательных сынов великого русского народа был и адмирал М.П. Лазарев.

Выходец из небогатой дворянской семьи, первоклассный моряк, заботливый начальник, Лазарев был близок не только офицерам, но и матросам. Он отрицательно относился к крепостническому строю, возмущался раболепием правительственных кругов перед всем иностранным, осуждал процветавшие тогда в армии и флоте плацпарадность, жестокую муштру, палочную дисциплину.

В то время, как вся политика царизма была направлена к тому, чтобы превратить армию и флот, в бездушный механизм, слепо повинующийся приказам начальства, Лазарев считал залогом их боеспособности развитие инициативы офицеров и повышение сознательности матросов. Он говорил, что корабль можно сделать боеспособным лишь тогда, когда к этой цели стремится весь личный состав, когда матросы работают не только под страхом наказания, но и сознавая свою роль на корабле. Адмирал был убежден, что при хорошем командире каждый матрос может стать героем, способным на подвиг, а это и составляет основу непобедимости флота. Телесное наказания матросов при Лазареве хотя и не были отменены, но стали в Черноморском флоте редким явлением.

Командовавший до него Черноморским флотом вице-адмирал Грейг в течение последних лет проявлял полную бездеятельность. Он не заботился о боеспособности флота, об укреплении и развитии его баз. Численность личного состава флота после восстания 1830 года, когда много матросов было осуждено и выслано из Севастополя, значительно уменьшилась. Правда, в эскадре имелись хорошие корабли. Однако жизнь флота шла мимо главного — подготовки к боевым действиям, боевая выучка и воспитание матросов были на низком уровне. Почти ничего не делалось для дальнейшего строительства Севастополя.

Вот как излагал Лазарев свои первые впечатления о Севастополе и Черноморском флоте в письме к другу:

«...Что за порт Севастополь! Чудный! Кажется, что благодатная природа излила на него все свои щедроты и даровала все, что только нужно для лучшего порта в мире; но зато рука человеческая не очень заботилась, чтобы дарами сими воспользоваться, а напротив того, казалось, будто старалась испортить его: не иметь дока и до сего времени для разломки кораблей, ломали оные только до воды, а днища, одно за другим, тонули, засаривали тем лучшее место гавани! Адмиралтейство беднейшее, состоящее более из мазанок, магазины тоже, казармы только две, в которых можно жить, а остальные без полов и потолков...»

М.П. Лазарев

Отмечая далее, что и на лучших кораблях «внутри все худо, расположение дурное», Лазарев писал: «Вот третий уже год, что флот здесь не ходил в море... Команды совершенно перевелись, в нынешнем году для укомплектования оных поступило 6000 рекрут, да еще поступит 2000 поляков, сверх коих еще недоставать будет 2400 человек, то можешь вообразить себе, каков будет здесь народ, долженствующий укомплектовать Черноморский флот... Грейг говорит, что он ни об чем более представлять не намерен и ежели хотят, чтобы послан был корабль или фрегат в море, то пусть предпишут, а в противном случае пусть стоят и гниют в порте. Мне поневоле приходит в голову мысль злая — начинаю думать: не нарочно ли Грейг намерен запустить флот до нельзя... Предвижу много преград...»

Вскоре после приезда в Севастополь Лазарев добился перевода сюда Своих любимых учеников Владимира Алексеевича Корнилова и Павла Степановича Нахимова. 18 января 1834 года в состав 34-го черноморского флотского экипажа был зачислен лейтенант Корнилов, 12 сентября того же года командование 41-м черноморским флотским экипажем принял капитан-лейтенант Нахимов. Оба они службу в Черноморском флоте продолжали до последнего дня своей жизни, героически закончившейся на бастионах Севастополя.

Лазарев страстно любил морское дело, прекрасно знал флот и его нужды. Он приложил все силы и талант опытного боевого командира к тому, чтобы коренным образом преобразовать Черноморский флот, поднять его выучку и боеспособность.

Адмирал принял решительные меры к форсированию кораблестроения на Черном море и лично следил за постройкой каждого корабля. При нем число кораблей и личный состав Черноморского флота были доведены до полного штатного комплекта. Флот пополнялся судами новейших конструкций, снабженными сильной артиллерией. Всего при Лазареве было построено более 120 боевых кораблей и транспортных судов, в том числе десять пароходов. По инициативе Корнилова Лазарев ввел на вооружение флота бомбические орудия, стрелявшие уже не ядрами, а взрывающимися ромбами, создал строгую корабельную организацию, введя судовые расписания и боевые инструкции. На кораблях регулярно проводились артиллерийские, парусные и шлюпочные учения, развивался морской спорт.

Характерен такой пример. По личному проекту Лазарева в Севастополе была построена яхта «Ориадна». Летом 1848 года под командованием лейтенанта И.С. Унковского она обошла вокруг Европы и прибыла в Кронштадт, где должны были состояться, парусные гонки на императорский приз. Несмотря на то, что яхта пришла в Кронштадт всего лишь за день до гонок, черноморцы завоевали приз и вскоре снова отправились на Черное море и благополучно прибыли в Севастополь.

Лазарев понимал, что парусный деревянный флот отживает свой век, и поэтому вместе с Корниловым и Нахимовым прилагал все усилия к пополнению флота паровыми, железными кораблями. Но технико-экономическая отсталость крепостнической России не давала возможности совершить быстрыми темпами переход к паровым кораблям. При Лазареве была проведена подготовка к строительству в Николаеве первого винтового 131-пушечного линейного корабля «Босфор», но спущен на воду он был лишь в 1858 году, то есть после Крымской войны.

В морских походах, в боевых учениях закаляются моряки, совершенствуют свою выучку, необходимую на войне. «В такой службе, как морская, — говорил Лазарев, — не существует мелочей... Самый незначительный недосмотр при случае может повести к потере корабля и гибели сотен товарищей-сослуживцев». Вот почему боевая подготовка Черноморского флота при Лазареве была насыщена маневрами. Корабли и вся эскадра часто выходили в море, совершали походы и проводили учения, максимально приближенные к боевой обстановке.

В те годы Черноморский флот почти непрерывно участвовал в боевых действиях у берегов Кавказа, где в результате происков Турции и Англии горцы, собираясь в крупные отряды, часто нападали на русские войска. Всячески стремясь утвердиться на Кавказе, Англия засылала туда многочисленных агентов, снабжала горцев оружием и боеприпасами. Еще более активно действовала Турция, пытавшаяся сохранить свое господство на Кавказе. Используя сильное влияние на отсталое горское население мусульманских проповедников, Турция и Англия подняли часть горцев на «священную войну» (газават) против России, затянувшуюся с некоторыми перерывами на 40 лет.

Для блокады кавказского побережья и содействия русским сухопутным войскам Черноморский флот регулярно посылал туда из Севастополя крейсерские отряды. Частые штормы в восточной части моря, отсутствие безопасных якорных стоянок делали крейсерскую службу у берегов Кавказа чрезвычайно тяжелой. Поэтому Лазарев, несмотря на ограниченность военных действий, придавал им большое значение — там проверялась боеспособность кораблей и флота в целом, совершенствовал свои знания и закалялся личный состав.

С 1834 по 1842 год флот вместе с сухопутными войсками занял на кавказском побережье много пунктов и построил укрепления: Новороссийск, Кабардинское, Геленджик, Новотроицкое, Михайловское, форт Тингинский, в Туапсе — форт Вельяминовский, между Туапсе и Сочи — форт Лазаревский, в Сочи — форт Навагинский и другие.

Под руководством Лазарева Черноморский флот стал лучшим парусным флотом в мире, превратился в хорошо организованную и обученною боевую силу с необычайно спаянным личным составом адмирал сплотил вокруг себя многих талантливых, любящих морское дело и флот офицеров. Личный состав Черноморского флота, воспитанный Лазаревым и его учениками Нахимовым, Корниловым и другими, ярко продемонстрировал свою доблесть в дни легендарной обороны Севастополя.

* * *

Хорошо понимая большое стратегическое значение для России Севастополя и заботясь о создании лучших условий для базирования флота и ремонта кораблей, для жизни и отдыха личного состава, Лазарев уделял большое внимание укреплению и строительству города. Он полюбил Севастополь и многое сделал для его дальнейшего развития и благоустройства.

Уже в 1834 году под руководством адмирала был разработан детальный план строительства новых укреплений Севастополя, в том числе с суши. Оборонительная линия на суше адмиралом представлялась как сплошная линия укреплений вокруг города, примыкающая к морю справа, в районе Карантинной бухты, и слева — в районе Ушаковой балки. Но осуществление этого плана требовало больших средств, которые Николай I не признал нужным отпустить, так как не считал возможной опасность для Севастополя с суши. Между тем, выполнение намеченного Лазаревым плана строительства укреплений коренным образом изменило бы условия обороны города в 1854—1855 годах.

Строительство новых морских укреплений началось в 1835 году и продолжалось около 15 лет. Для этой цели была учреждена специальная комиссия, преобразованная затем в строительный комитет, входивший в Харьковский инженерный округ. Из Петербурга в Севастополь приехало несколько офицеров и инженеров. В связи со строительством укреплений в окрестностях города были открыты каменные карьеры, построены кирпичный и известковый заводы.

В работах по возведению укреплений участвовали многие тысячи людей. Это были крепостные и государственные крестьяне, солдаты и матросы. Сюда же со всей губернии свозили заключенных. По предложению Лазарева из всех городов Черноморья в Севастополь приглашались также «вольные мастера каменных работ»¹.

На Северной стороне, на оконечности мыса у входа в бухту, где когда-то Суворовым были поставлены две батареи, построили каменный двухъярусный казематированный равелин, названный Константиновским; в нем было установлено 94 пушки. Этот равелин сохранился до наших дней, как и Михайловская батарея, также двухэтажная, в которой было 77 пушек. Кроме того, на Северной стороне была сооружена земляная батарея с 47 пушками. На Южной стороне выросла Александровская батарея (напротив Константиновского равелина), вооруженная 56 пушками. На северном мысу нынешнего Приморского бульвара возвышалась огромная трехъярусная Николаевская батарея, имевшая 105 пушек. На Павловском мыску стояла также трехъярусная Павловская батарея с 34 пушками. Кроме того, на Южной стороне были две земляные батареи, имевшие вместе 70 пушек.

Лишь в результате неоднократных представлений Лазарева, а также за счет экономии средств на постройке морских укреплений удалось проделать некоторые работы для обороны города с суши. Были сооружены две оборонительные казармы, предназначенные для замыкания трех горок, где предполагалось построить бастионы, в ряде мест небольшие оборонительные стены и укрепление, примыкавшее к береговой батарее № 8 у Александровской бухты. Тем не менее один из современников вынужден был отметить: «Севастопольская крепость считается в первом классе, но в нынешнем состоянии это не крепость, а военный порт, укрепленный чрезвычайно сильно с морской стороны и не имеющий никакой защиты с сухого пути»².

В 1836 году в Севастополе началась подготовка к строительству нового адмиралтейства. Небольшое старое адмиралтейство, находившееся на западном берегу Южной бухты, то есть в самом городе, уже не удовлетворяло растущих потребностей флота.

Для создания площадки под новое адмиралтейство требовалось произвести крупные земляные работы. Из-за каменистости грунта эти работы продолжались более трех лет. Было выбрано свыше 1 600 000 кубических метров грунта, который вывозился в долину, продолжавшую Южную бухту. Здесь тогда были болота, питавшиеся дождевыми и грунтовыми водами, сбегающими сюда по Лабораторной, Делегардовой и Лагерной балкам. Еще в двадцатых годах тут проложили дамбу (пересыпь), через которую поддерживалось пешеходное и конно-транспортное сообщение между городом и Корабельной слободкой. При сооружении нового адмиралтейства болота были засыпаны в уровень с дамбой (впоследствии здесь построили железнодорожную станцию).

Ученый А.Н. Демидов, побывавший в Севастополе в 1837 году, писал, что на строительстве севастопольских портовых сооружений (крепости, адмиралтейства, складов, набережных) «употребляется 30 тысяч человек, живущих в палатках». Среди них было много солдат. Рабочие носили землю и камни в мешках. Работали они по целым дням «буквально в облаках пыли, в результате чего у многих болели глаза. Нередко в одни сутки человек лишался зрения»³. Кроме того, от переноски тяжестей на спине быстро изнашивалась одежда.

Все работы производились вручную. Вот какую картину строительства в. Севастополе нарисовал другой очевидец: «Переехав бухту, мы вышли на берег, усеянный тысячами работающих арестантов. Кругом стук, шум, движение, сотни людей тащат громадные скалы при ободряющих криках или опускают тяжести; всюду деятельность, всюду работа — египетская, колоссальная!»⁴ Лишь на забивке свай, как сообщает третий очевидец, применялось приспособление — «ворот», для работы на котором также требовалась большая физическая сила. «Шесть человек поднимают и опускают, между двумя деревянными столбами, чугунную бабу в тридцать пять пудов, вертя на колесе канат»⁵.

Тяжелые условия труда и большая скученность людей приводили к несчастным случаям и заболеваниям. Это отмечает в своих отчетах городовой врач Закревский: «Много заболевших среди чернорабочих, состоящих при разрытии горы для построения нового адмиралтейства». Немало строителей умирало от летних желудочно-кишечных заболеваний, чему виной были «свойства воды и пищи»⁶.

Адмирал Лазарев, часто бывавший на стройке, принимал меры к улучшению условий труда рабочих. Так, для переноски земли и камней он приказал изготовить тачки и носилки. По его настоянию на строительстве дежурили медицинские работники, а затем была открыта временная больница.

Постройка адмиралтейства началась 16 октября 1840 года. Для содействия строительству и наблюдения за работами был создан «Комитет для построения в Севастополе нового адмиралтейства»⁷.

Графская пристань

Новое адмиралтейство представляло собой комплекс мастерских и доков для ремонта и строительства новых кораблей. Доков было пять: три для линейных кораблей и два для фрегатов. Для подъема малых судов построили эллинг. Доки закрывались массивными чугунными воротами. Корабли вводились в них при помощи трех шлюзов, возвышавшихся один над другим на два метра. Для наполнения доков, а также для питания кораблей пресной водой провели водопровод из Черной речки. С этой целью в горах пробили четыре специальных туннеля, или, как тогда их называли, мины, а в попутных балках устроили водохранилища. Через балки для укладки труб построили каменные арки, часть которых (в Ушаковой и Аполлоновой балках) сохранилась до наших дней. Для откачки воды из доков или для подачи ее сюда из моря (в случае недостатка воды в водопроводе) были установлены помпы, подававшие в сутки свыше 115 000 ведер воды. Для питания кораблей пресной водой устроили особый «цедильный» бассейн.

Строительство сухих доков было закончено осенью 1849 года. Построенные по последнему слову техники, они долгое время считались чудом инженерного искусства того времени.

Растущий флот и увеличение гарнизона крепости потребовали дополнительного строительства складов. Кроме того, как указывал Лазарев в своем рапорте, следовало иметь «в запас провианта на шесть месяцев для всех команд и провизии на 4-месячную кампанию для всего флота»⁸. В связи с этим на берегу Корабельной бухты были построены пять больших двухэтажных складов с просторными подвалами (часть этих зданий после двухкратного восстановления сохранилась до наших дней).

Все набережные у нового адмиралтейства и складов, а также у Приморского бульвара были облицованы гранитом.

Новое адмиралтейство севастопольцы и моряки называли Лазаревским. Это же название после смерти адмирала в ознаменование его заслуг было присвоено адмиралтейству официально.

Крупное строительство в эти годы развернулось и в самом городе. Помимо казарм (на 6000 матросов), было воздвигнуто несколько сооружений и общественных зданий, часть которых, восстановленных после двух оборон города, также сохранилась до наших дней.

Одним из характернейших сооружений Севастополя стала новая Графская пристань, построенная в 1846 году в античном стиле. Два ряда колонн держат на себе архитектурно оформленную крышу с флагштоком для военно-морского флага. От колонны к морю спускается широкая лестница, колоннада со стороны моря украшена двумя статуями, а балюстрады с обеих сторон лестницы завершаются фигурами львов.

На городском холме мы видим и сегодня красивое здание, на фронтоне которого помечена дата: «1848». Оно построено в стиле древнего афинского храма Тезея. Сорок четыре массивные колонны поддерживают со всех сторон здания фронтон крыши. Частично разрушенное немецко-фашистскими захватчиками, здание восстановлено в 1946 году.

На городском же холме, главным образом на средства офицерства, стараниями Лазарева, Корнилова и Нахимова было построено прекрасное трехэтажное здание Морской библиотеки, украшенное мраморными барельефами и статуями. Библиотека стала центром культурной и общественной жизни офицеров флота. В совет библиотеки вошли сам Лазарев, Корнилов и Нахимов. Но в 1844 году здание библиотеки сгорело. Лазарев тяжело переживал это несчастье.

«Ты все мечтаешь о будущей славе Севастополя, — писал он в одном из писем другу в Петербург, — но не все так делается, как хочется!.. Прекрасная и благоустроенная наша офицерская библиотека от непредвиденного случая и доселе неизвестной причины — сгорела почти до основания! До слез жаль, но делать нечего!.. Лишились здания (лучшего украшения в Севастополе), стоившего нам столько заботы и издержек, ибо казна тут нисколько или, по крайней мере, мало участвовала... Вот уже лет 16 и более, что в Севастополе ни одного пожара не было — не сгорела даже ни одна дрянная хата, и надобно же было беде этой обрушиться на самом лучшем в городе здании... 9 месяцев только что библиотека открыта и нельзя было не радоваться тому порядку и благоустройству, которое в ней царствовало... Мне случалось видеть многие библиотеки, которые богатее нашей книгами, манускриптами и пр. Но чтоб видеть их в таком изящном виде, как бывшая наша, мне не случалось... Теперь надобно начинать работу снова...»

С присущей ему энергией Лазарев с помощью Корнилова и Нахимова в короткое время организовал строительство нового здания библиотеки. Из общей его стоимости в 60 тысяч рублей (вместе с мебелью) морским ведомством было отпущено только 15 тысяч. Остальные 45 тысяч составились из средств самой библиотеки и отчислений офицеров.

Здание в Севастополе, построенное при адмирале М.П. Лазареве и сохранившееся до наших дней

Открытие библиотеки состоялось 14 ноября 1849 года. В сообщении «Морского сборника» об этом важном событии в жизни Севастополя говорилось: «Здание библиотеки трехэтажное, выстроенное в средине города, на самом возвышенном месте... Это строение есть одно из лучших и богатейших зданий в городе, посредине имеет небольшой сад, куда нередко ходят прогуливаться и любоваться прекрасным видом Черного моря и окрестных мест. Библиотека как по числу книг, так и по великолепию помещения есть, конечно, одна из важнейших библиотек в государстве... Теперь молодой офицер в самом Севастополе находит все средства следить за успехами наук по всем их отраслям и усвоить себе все действительно полезное».

Если за первые 20 лет существования библиотеки было бессистемно собрано лишь около 3000 книг, то за 1844—1854 годы ее книжный фонд увеличился до 16 тысяч томов. Как это много, видно из того, что в единственной городской библиотеке при уездном училище в 1850 году было только 285 книг. Книги в Морской библиотеке имелись не только на русском, но также на английском, французском, немецком, итальянском, латинском и других языках.

До наших дней от этой библиотеки сохранилась лишь ее башня, называвшаяся «башней ветров».

Одним из лучших в городе было также здание офицерского собрания (клуба), построенное в те же годы на углу улиц Екатерининской (улица Ленина) и Приморской (проспект Нахимова). Оно являлось не только местом отдыха и увеселений, но и культурным центром для офицеров флота. Здесь было начато чтение лекций на военно-морские и общенаучные темы. Лазарев считал, что повышение боеспособности флота непосредственно связано с подъемом общего культурного уровня и военно-морского образования людей. В эти годы на многих больших кораблях были заведены свои библиотеки, всячески выкраивались средства на выписку журналов и приобретение книг, изредка среди офицеров устраивалось их обсуждение, особенно статей из «Морского сборника», начавшего выходить в 1848 году.

Чтобы не прибегать в случае появления чумы к карантинному оцеплению всего города, как это было в 1830 году, Лазарев добился постройки нового большого военного карантина. Правда, на его постройку требовалось 1 602 500 рублей, но в Петербурге отпустили только 396 тысяч.

Еще в 1832 году Лазарев наметил ликвидировать «Хребет беззакония», заменив беспорядочно настроенные на холме домишки казенными или общественными зданиями. Были произведены учет всех строений и оценка их стоимости, воспрещено дальнейшее строительство и даже ремонт старых домов. Занятый строительством морских укреплений и адмиралтейства, адмирал не оставлял мысли о перепланировке Севастополя. В 1835 году был снят первый общий план города с описанием всех земельных участков. На основе его в 1837 году составили план переустройства Севастополя, который утвердил Николай I.

В апреле 1838 года в рапорте начальнику Главного морского штаба Лазарев писал: «В Севастополе лучшая часть города, именуемая «Хребет», выходящая к рейдовой бухте и к морю... с давнего времени заселена мелкими частными домиками или хижинами, неправильными, безобразными, без плана улиц и без фасадов. Строения эти, расположенные по косогору.., крайне поражают взор бедностью, неопрятностью дворов и неприличием их вида»⁹. Он предлагал построить на холме, кроме здания Морской библиотеки, дом главного командира флота, а по косогору разбить общественный сад.

Следует отметить, что, предлагая снести хибарки, Лазарев приказал уплатить их владельцам «в уважение их бедности и для подаяния возможности выстроить себе новые жилища»¹⁰. Для этой цели требовалось около 100 тысяч рублей. Адмирал включил их в смету строительству дома главного командира, но в Петербурге в отпуске денег отказали, предложив «изместиться собственными денежными средствами Черноморского правления»¹¹.

Общественный сад на оконечности городского холма был посажен, получив название Мичманского бульвара (ныне Матросский бульвар). Кроме того, разбили бульвар на холме в конце западного берега Южной бухты. Этот холм стал называться Бульварной высотой (ныне Исторический бульвар). Были также благоустроены Приморский бульвар, площадь у Графской пристани и часть главных улиц. Для лучшей связи с Артиллерийской слободкой на болотах в конце Артиллерийской бухты сделали насыпь и построили мост через Одесскую канаву.

Севастополь продолжал расти быстрее других городов Крыма и оставался крупнейшим из них. Население его насчитывало в 1853 году 47 474 человека. Основную массу составляли военные: матросы, солдаты, офицеры. Например, в 1846 году их было 19 865, а в 1853 году — 27 641, то есть три пятых населения. Город имел 43 улицы и переулка, домов в 1844 году было 2057, в 1853 — 2810¹².

По данным 1846 года, из 2114 домов Севастополя 957 принадлежали матросам и солдатам, 869 дворянам, чиновникам или их женам, 121 государству, 76 мещанам, 71 купцам или их женам, 10 духовенству, 7 крестьянам и 3 церкви. В число государственных зданий входило немало матросских и солдатских казарм и рабочих бараков.

Значительно выросла Корабельная слободка. После постройки нового адмиралтейства она все чаще стала называться Корабельной стороной. Артиллерийская слободка слилась с городом.

Нужно отметить, что городское население в Крыму росло значительно быстрее, чем во всей стране. Если в 1851 году оно составляло в стране лишь 7,8 процента, то в Крыму достигало 27.

Благоустраивались старые и прокладывались новые дороги, связывающие Севастополь с другими городами полуострова. Первая дорога, построенная между Симферополем и Севастополем в 1787 году в связи с приездом Екатерины II, выходила на Северную сторону. Это в значительной мере затрудняло сообщение, так как нужно было переправляться через километровую бухту. В 1844—1846 годах была проложена более удобная почтовая дорога от Бельбекской долины через Мекензиевы горы и Инкерман непосредственно в город.

Еще в 1825 году русские саперы под командованием военного инженера Шепилова пробили удобную дорогу от Симферополя к южному берегу Крыма, до Алушты. Теперь, в сороковых годах, проделав еще более огромную работу, русские саперы, государственные и крепостные крестьяне под руководством инженер-полковника Славича провели «легкие и спокойные дороги» от Алушты мимо Кучук-Ламбата, горы Аю-Даг, Ай-Даниля до Ялты, преобразованной в город 16 апреля 1838 года, а отсюда мимо Ореанды, Алупки, Кикинеиза, Мшатки, Фороса на Байдары, до Севастополя.

Из года в год росло значение Севастополя как торгового и промышленного центра Крыма. Если в 1831 году в городе было 20 купцов, то в 1838 — 73, а в 1848 — 83. Значительная часть их была поставщиками флота, снабжавшими его мукой, мясом, крупами, солью, дровами и т. д. Но развивалась также и розничная торговля. Так, в 1838 году в городе имелось 248 различных лавок, из них 46 питейных заведений. В этом году в порт с товарами пришло 171 судно и ушло 35. Главным потребителем доставленных товаров был сам Севастополь. О том, насколько ввоз товаров в порт превышал их вывоз, видно из того, что за этот год из порта ушло 234 судна с балластом, то есть порожние¹³.

Некоторые меры для усиления торгово-промышленного и ремесленного развития Севастополя приняло правительство. На 1838—1848 годы купеческие и ремесленные повинности для Севастополя, особенно для тех, кто строил здесь свои дома, были значительно снижены. Например, с купцов, имевших в городе постоянное местожительство, в течение пяти лет взималась только половина повинности, а построившим дома предоставлялась десятилетняя льгота. Те же купцы, которые устраивали в Севастополе заводы или фабрики, совершенно освобождались от повинностей в течение десяти лет¹⁴.

Капиталистическое промышленное развитие России, как и всех других стран, начиналось с развития легкой промышленности, быстрее приносящей более высокие прибыли. Тяжелая промышленность создавалась, как правило, казной, государством. Так было и в Севастополе. Казенная промышленность здесь была представлена крупным адмиралтейством, каменными карьерами, кирпичным, известковым заводами, а также хлебопекарнями и сухарным заводом, предназначенными для нужд флота и крепости. Частные предприятия были по-прежнему карликовые: кожевенные, свечные, мыловаренные, пивоваренные, кирпично-черепичные заводики, известковые печи, рыбные и соляные промыслы¹⁵.

Значительное развитие получили в городе ремесла. Так, в 1846 году здесь имелось 88 портных, 38 столяров, 16 сапожников, 7 кузнецов. Часть жителей, главным образом отставные матросы и солдаты, занималась яличным и извозным промыслом. В том же году на двух перевозах через бухты было занято 50 человек, работавших на 32 яликах и 2 баржах.

Основная масса населения занималась рыбной ловлей, мелкой торговлей, огородничеством и поденными работами в городе и соседних помещичьих имениях. «Женщины, матроски, — писал врач Закревский, — торгуют на рынках рыбой, устрицами, ракушками, огородной зеленью, печеным хлебом, молоком, вареным и печеным стряпаньем незатейливой кухни простолюдина-чернорабочего... В этом заключается и вся промышленность севастопольского слободского населения»¹⁶.

Большинство населения оставалось неграмотным. Правда, помимо флотского училища юнгов и уездного училища, были открыты: в 1832 году пансион «для благородных девиц», в 1833 — церковно-приходское училище и в 1836 — школа для матросских дочерей. Но в них обучалось ничтожное количество детей. Так, в 1846 году учащихся во всех школах было лишь 404, из них девочек только 74. Детей трудового населения среди них имелось мало. Например, в уездном училище из 78 учеников детей дворян было 37, купцов 10, иностранцев 7, мещан (главным образом торговцев и зажиточных ремесленников) 22 и крестьян 2. Такой же состав имело и приходское училище (из 47 учеников 38 были дети дворян, чиновников, купцов и иностранцев)¹⁷.

В связи с острым недостатком школ в городе открывались небольшие частные учебные заведения, где также учились главным образом дети дворян, чиновников и купцов. Большинство владельцев этих школ были иностранцы, часть которых, безусловно, не случайно селилась в городе-крепости, главной базе флота. Кроме того, практиковалось обучение детей на дому. В связи с этим последовало специальное распоряжение попечителя учебного округа в адрес севастопольской полиции. Указывая, что «военные низших степеней чиновники¹⁸ в Севастополе принимают на себя обучение по частным домам без надлежащих свидетельств», попечитель предлагал принять меры «к прекращению такого незаконного обучения, с обязанием лиц, оным занимавшихся, подпиской от полиции»¹⁹.

Нужно сказать, что царские власти, низкопоклонствуя перед всем заграничным, зачастую разрешали иностранцам открывать частные школы, в том числе в Севастополе, не учитывая того, что в них вели враждебную России пропаганду различные католические, протестантские, турецкие и прочие «миссионеры».

Говоря о культурной жизни города, необходимо отметить, что с основанием в 1839 году Одесского общества истории и древностей, одной из немногих тогда в стране прогрессивных научно-общественных организаций, начались более систематические археологические раскопки в Херсонесе. Общество обратилось к М.П. Лазареву с просьбой снять план с уцелевших руин древнего города и его окрестностей. Адмирал поручил это дело лейтенанту Аркасу²⁰, который через несколько лет выпустил труд «Описание Ираклийского полуострова и древностей его» с приложением карт и планов. Правда, раскопки в Херсонесе продолжали вести лишь археологи-любители, севастопольские офицеры (лейтенанты Шемякин и Барятинский), но находки их теперь поступали в одесский музей. О севастопольских древностях узнала широкая научная общественность страны.

Севастополь в эти годы становился вторым после Петербурга центром морских наук в России. В 1842 году был издан первый атлас Черного и Азовского морей, составленный капитаном 1 ранга Манганари. Гидрографические работы под его руководством велись около 12 лет (1825—1836). В 1849 году штурман-черноморец поручик М.А. Акимов открыл новый метод точного определения места корабля в открытом море, внеся тем самым большой вклад в морскую астрономию. Это значительно сократило вычисления, так как требовалось только 10 действий с применением таблиц логарифмов вместо 14 действий по методу американца Сомнера. Метод Акимова скоро нашел применение во всех флотах мира. Через девять лет после выхода атласа, в 1851 году, была издана первая лоция Черного моря. Подготовили ее, по заданию Лазарева, своими четырехлетними работами по описанию берегов Черного моря лейтенанты Г.И. Бутаков и И.А. Шестаков. Лоция получила высокую оценку всего флота.

Будущий прославленный флотоводец Г.И. Бутаков начал службу в Севастополе в 1837 году. Здесь он получил большую морскую практику на боевых парусных кораблях. Как энтузиаст внедрения новой техники во флоте, Бутаков был назначен в 1851 году командиром буксирного парохода «Дунай», который принял в судостроительной верфи и привел в Севастополь. С этих пор Бутаков уже не покидал палубы паровых судов. Достойный ученик и соратник адмиралов Лазарева, Корнилова и Нахимова в парусный период русского флота, один из активнейших участников и героев обороны Севастополя, Бутаков в дальнейшем стал основоположником тактики парового, броненосного флота, явившейся образцом для всех флотов мира.

В сентябре 1846 года в Севастополе побывали великий русский критик и революционный демократ В.Г. Белинский и знаменитый русский артист М.С. Щепкин. Здесь Белинский продолжал начатое в других городах юга лечение от своей тяжелой болезни морскими купаниями и виноградом. Из рассказов друзей Белинского известно, что у него остались самые лучшие впечатления о черноморских моряках, которые радушно встречали заслуженного артиста и известного писателя. Один из моряков с большой теплотой нарисовал потом образ Белинского в своих воспоминаниях²¹.

К.М. Станюкович

Из других событий этого периода в истории Севастополя следует отметить следующее. 25 марта 1843 года здесь родился Константин Михайлович Станюкович — известный прогрессивный морской писатель, «певец моря». Отец писателя вице-адмирал Станюкович, будучи командиром Севастопольского порта, своей свирепостью заслужил среди севастопольцев и матросов выразительное прозвище «генерал-арестант». В рассказе К.М. Станюковича «Грозный адмирал» жизненный путь Сережи Ветлугина очень схож с юностью писателя.

Наблюдая во время службы во флоте тяжелую бесправную жизнь матросов, Станюкович против воли отца ушел в отставку, в звании лейтенанта. Вынужденный некоторое время работать сельским учителем, он дополнил свои представления о рабском положении матросов наблюдениями не менее тяжелой жизни крестьянства. Его потрясла нищета деревни. За свободолюбивые демократические взгляды писатель подвергался преследованиям, был сослан в Сибирь.

Перу Станюковича принадлежат романы «Без исхода», «Два брата», «Неравнодушные», «Жрецы», «Наши нравы», пьесы «На то и щука в море, чтобы карась не дремал» и «Родственники». Но особенно прославился писатель своими «Морскими рассказами», которые с интересом читаются и в наше время. Станюкович ярко запечатлел жизнь русского парусного военно-морского флота. Он не только хорошо знал, но, прежде всего, любил моряков. Все его симпатии — на стороне угнетенных. Как раз эти персонажи наиболее удались писателю.

В мрачные годы царизма писатель верил в наступление лучших времен. Это ярко выражено в словах героя рассказа «Крушение» Матвея Ивановича: «...Непременно должно быть на свете что-нибудь хорошее... Правда на свете свое возьмет, будьте уверены-с!» и Матвей Иванович самыми светлыми красками рисовал будущее людское благополучие. Он верил, что люди дождутся такого времени, «когда не будет войн, не будет ни богатых, ни бедных».

Многочисленны и красочны в рассказах Станюковича морские пейзажи. Он любил море и с большим мастерством писал о нем, то ласковом, то грозном, но всегда величественном.

Широкое отражение в творчестве К.М. Станюковича нашла севастопольская тема: повести «Черноморская сирена» и «Севастопольский мальчик», рассказы «Кирилыч», «Побег», «Морской волк» и другие.

Память К.М. Станюковича отмечена в Севастополе мемориальной доской на том месте (улица Ленина, 58), где стоял дом, в котором родился и провел свои детские годы писатель. Его имя присвоено районной библиотеке Корабельной стороны.

* * *

Адмирал М.П. Лазарев умер 23 апреля 1851 года. Своей неутомимой деятельностью по укреплению боеспособности Черноморского флота, воспитанию личного состава, строительству Севастополя, заботами о культурном росте моряков он снискал себе любовь черноморцев и севастопольцев.

В Севастополе 21 сентября 1867 года на площади у Лазаревских казарм (на восточном берегу Южной бухты) был воздвигнут памятник адмиралу. Именем Лазарева названа одна из улиц города.

Примечания

1. Крымоблгосархив, ф. 27, оп. 1, д. 3864, л. 2.

2. Полковник Герсеванов, Военно-статистическое обозрение Российской империи, ч. 3, СПБ, 1849, стр. 221.

3. А.Н. Демидов. Путешествие в южную Россию, совершенное в 1837 году, Москва, 1853, стр. 357—358.

4. А. Кошляков. Десятидневная поездка на южный берег Крыма, Одесса, 1848, стр. 59.

5. О. Шишкина. Заметки и воспоминания русской путешественницы по России, СПБ, 1848, стр. 142.

6. Крымоблгосархив, ф. 27, оп. 12, д. 26, лл. 18, 25, 26, 27.

7. Крымоблгосархив, ф. 26, оп. 1, д. 11352, л. 1.

8. ЦГАВМФ, ф. 84, д. 2279, л. 1.

9. ЦГАВМФ, ф. 84, д. 2076, л. 4.

10. Там же, л. 6.

11. ЦГАВМФ, ф. 84, д. 2076, л. 15.

12. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 663, лл. 55—56; д. 728, л. 13; Городские поселения в Российской империи, ч. IV, СПБ, 1864, стр. 765.

13. Новороссийский календарь на 1840 год, Одесса, 1839, стр. 115—119.

14. Городские поселения в Российской империи, СПБ, 1864, стр. 767—768.

15. Соль севастопольские купцы добывали в озерах близ Перекопа и Геническа.

16. «Морской сборник», 1861, № 4, неофиц. часть, стр. 295.

17. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 352, лл. 2, 9, 10; д. 663, лл. 55—56; д. 743, л. 41; д. 441, л. 33.

18. Имелись в виду прапорщики, штурманы, кондуктора.

19. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 352, л. 43.

20. В будущем адмирал, командующий Черноморским флотом.

21. Газета «Кронштадтский вестник», 1862, № 47.