Глава II

Итак, давно желанная цель Шагина, так долго замедляемая в своем исполнении пестрым и крайне разнообразным ходом событий, наконец осуществилась. Мечта его сделалась действительностью: крымский престол находился в его обладании. Теперь-то настала пора осуществить другую мечту, более грандиозную — преобразовать ханство в славную черноморскую империю. Средства для этого казались в его руках: знание, энергия, сила воли и покорный народ. С этими средствами, считавшимися для него достаточными, начал свою деятельность крымский хан.

Одним из зол, подтачивавших жизнь ханства, делавших его игрушкою в руках могущественных соседей, была власть олигархии. Во главе ее находились представители бейских поколений, ведущих свое происхождение от потомков Чингис-хана и сохранивших в числе других привилегий право на ханский престол; этим правом особенно дорожили ширины, никогда не забывавшие его¹. Удержать за собою земли, на которых расположились их предки, перекочевавшие со своими ордами в Крым, беи превратились в независимых владетелей, признающих одни вассальные отношения к хану, при дворе которого они не отправляли никаких должностей. Такое их положение и связанные с ним традиции делали беев ограничением самодержавной власти хана, который, несмотря на свои права и полномочия, предоставленные ему кораном как светскому, так и духовному владыке, по отношению к беям не пользовался ими вполне и даже находился в известной степени в зависимости от них. Имея войско и владея Достаточными материальными средствами, они могли вступать в пререкания с ханом и в случае недовольства свергали его. Последнему нужен был особый такт и умение разъединять интересы высшего дворянства, чтобы дать ему почувствовать силу своей власти. За беями следовали дворянские роды², происходившие от позднейших переселенцев в Крым, или возвысившиеся своею придворною службою; они не чуждались вмешательства во внутренние междоусобия и примыкали к той или другой партии. Понятно, почему Шагин, вступив на престол, заставил принести себе присягу в неограниченном самовластии и затем стал ревниво оберегать свои прерогативы. Рядом мероприятий ему удалось подчинить и поставить в непосредственную от себя зависимость крымскую аристократию. Успех этого дела обусловился тревожными событиями, испытанными Крымом. Бедствия войны, тяжесть происходивших столько лет неурядиц отразились на экономическом состоянии многих дворян и по преимуществу беев, как самых беспокойных. Служба, которая при изменившихся условиях администрации открыла, вдобавок, доступ честолюбию, являлась одним из средств содержания, одним из источников увеличения земных благ. И вот Шагин вводит целую систему управления, создает иерархическую службу с определенным окладом жалования, выдаваемым из казны.

Патриархальное состояние администрации, не разграничивавшей смесь различных населений, требовало приведения всего управления к единству, к известной организации. Хан старается дать эту организацию введением централизации в управление, установлением иерархической системы, более точным определением каждому органу управления круга его обязанностей, учреждением новых органов или уничтожением старых. Удерживая непосредственно за собою главное управление и руководство судьбами государства, Шагин дает новый вид дивану или ханскому совету. Новый диван состоял из двенадцати сановников³. По недостатку сведений трудно определить, каков был точный круг его ведомства. Можно предположить, что это был род государственного совета, стоящего во главе всех учреждений и имевшего в руках административную и законодательную власть. Из «регистра, указывающего помесячно жалованье при Шагин-Гирее»⁴, истребованного после присоединения Крыма князем Потемкиным от крымского земского правительства, видим знатных лиц, получающих ежегодно от 2200 рублей на русские деньги до 5500. Эти чиновники назывались мурахасами и в числе их поименованы следующие лица: Ширинский-бей, Адильша-ага, Мегметча мурза, Эмерша мурза — Мансурские, мурахас Мегмет Ширинский, Мансурский-бей, Азамат мурза, Сары мурза, Эмерша мурза — Мансурские, мурахас Мегмет Ага, Аргинский-бей. Из этого можно сделать следующий вывод, что в совет, как высшее государственное учреждение, вошли представители знатного дворянства, главным образом те из беев, которые успели показать усердие новому правительству⁵. Следовательно, совет, помимо другого своего значения, являлся также средством образовать из беев служилое сословие.

Отдельные органы управления получили более ясное определение и назначение. Указан был более точный круг ведомства диван-эфендию, ставшему теперь секретарем совета; отнято было административное значение у капу-дили-баши, игравшего прежде видную роль в управлении в качестве приближенного лица с званием «охранителя дверей хана» и обратившегося теперь в высшего придворного служителя: актаги-бей стал только шталмейстером, а киларджи-бей — гофмаршалом. Вообще придворные лица, имевшие при прежнем строе управления также другое административное значение, с распределением администрации по отдельным ведомствам, сохранили лишь придворное значение в качестве чинов свиты, в правильном устройстве которой Шагин не менее был заинтересован, с целью придать блеск своему двору. Каза-сперу-эфендию был дан «подсудок» с жалованием в 800 левов вследствие расширившегося круга его деятельности.

В областном управлении Крым составил шесть округов, которыми управляли особые начальники — каймаканы, заведывавшие гражданской частью. В свою очередь каждое каймаканство делилось на кадылыки, которых считалось 44⁶. В этих округах были кадии, заведывавшие судом, муселимы, дыздары, сердари, составлявшие род военных начальников, баш-бумок-баши — высшие военные лица. Полицейская часть, распределенная между уездами и окружными чинами, сосредоточивалась в руках Вели-аги.

Образовалась таким образом сложная классификация государственных чинов, представлявших в общем три иерархические ступени: первых, вторых и третьих чинов, в конце которых числились писари, с жалованьем в 200, 300 левов, рассыльные и пр. Из имеющейся под руками ведомости расходов ханства видно, что в 1778 г. получало жалованья 152 человека, содержание которых стоило 230 936 левов или 135 561 рубль⁷.

Вследствие новых требований государства финансы должны были обратить особое внимание хана. Действительно, упорядочение финансовой части, усиление финансовых мер было одной из главных забот Шагина. В основу финансовой реформы легла строгая отчетность: записывался даже самый небольшой расход, например, жалование, выдаваемое ханским поварам, кучерам и т. д. Заведывание финансами по-прежнему находилось в руках дефтердар-аги и таким был при нем Кутлуша-ага, но хан сделал из него настоящего министра финансов и дал ему в управление целое учреждение со штатом чиновников, счетчиков, таможенных начальников, надзирателей, писарей. В числе других мы видим второго дефтердара Темир-агу, ханского казнадара или казначея Мегмет-агу и директора монетного двора Абдул-Хамит-агу, раздававшего жалование служащим и державшего на откупе некоторые источники доходов ханства⁸. Вообще почти все доходы ханства были отданы на откуп. Так, в 1777 г. доход с перекопской, козловской и кефинской таможень и с соляных озер был отдан Мавроени с компанией за 215 т.⁹. В следующем году откуп был отдан купцу Хохлову. Но Хохлов уплатил хану 110 т., потом не выдержал и отказался, обязавшись векселем доплатить 105 т. Этот же Хохлов держал с 1777 г. по 1780 г. питейный откуп за 16 500 рублей. В 1781 г. откуп не был отдан, и сбор его поручен был еврею Веньямин-аге¹⁰. Рыбная ловля на Днепре была отдана одному запорожцу за 1000 р. Сбор с рогатого скота и овец, так называемые зекяты, был отдан в 1777 г. Азамет-аге. В 1780 г. сбор не был отдан на откуп, а в следующем году его имел Абдул-Хамит-ага за 30 т., причем, он взимал в Крыму по 1 к. за овцу, по 10 к. за лошадь, с 30 штук рогатого скота одну голову, а за Перекоп то же, что и в Крыму, и кроме того, за каждую штуку рогатого скота по 9 к.¹¹. Доход с пчел, доход от соли, предназначенной исключительно для продажи в Крыму, от продажи земляного мыла (киля), пошлинный сбор в Карасубазаре, Ахмечети и Бахчисарае — все эти доходы тоже были отданы на откуп.

Нельзя сказать, чтобы введенная ханом откупная система была действительной фискальной мерой. Тем не менее доходы ханства значительно увеличились против прежнего уже потому только, что по кучук-кайнарджийскому трактату султан лишился своих владений в Крыму, составлявших судакский и мангупский кадылык. Эти владения отошли от хана, сбор с земельных угодий этих кадылыков отдан на откуп Абдул-Хамит-аге и приносил дохода 14 т.¹². Годовой сбор в Кафе, также отошедший к хану, составлял 4 т. Затем, с переселением христиан в азовскую губернию, остались во владении хана земли и сады переселившихся, доход с которых составлял 1500 р.¹³. Все эти имения находились в ведении Тап-Агасы, начальника придворной экономии. В видах же усиления средств хан увеличил подать, платимую селившимися в Крыму евреями и цыганами; вместо прежних 60 к. с души платили: богатые по 7 р. 20 к., средние по 3 р. 60 к. и, наконец, бедные по 1 р. 80 к. в год¹⁴.

Вообще средним числом ханство имело доходов на 345 612 руб. Из этого числа 138 561 р. расходовались на содержание администрации и более 85 000 р. на содержание двора.

После финансов войско было другой важной заботой хана.

Состояние войска носило первобытный характер. Передовой и главной ратью служили ногайцы, представлявшие орду хищных наездников, способных производить одни разгромы и потому устремлявшиеся вперед войска для разорения пограничных областей. За ними выступал хан с войском, составлявшимся из отрядов, которые выставлялись беями и другими знатными мурзами, получившими от хана земли. Кроме того, Турция, в качестве покровителя, выставляла в поле свои полки, находившиеся в Кафе, Керчи и Еникале. Подобное разношерстное войско не могло удовлетворить Шагина, мечтавшего о завоеваниях на Востоке, Кавказе и Персии: оно не имело никакого устройства, не было обучено воинскому строю и вдобавок ставило хана в зависимость от беев. К этому следует прибавить еще, что турецких полков уже не было. В виду этого, учреждение постоянного войска и обучение его воинскому строю было необходимою задачей нового правительства. Шагин принялся за это дело с особой решительностью и в этом отношении пошел дальше, чем следовало. Чтобы привлечь все народонаселение к отбыванию воинской повинности, Шагин послал особых чиновников переписать все население для установления набора со всего государства¹⁵. Затем было объявлено брать из пяти дворов одного человека. Это распоряжение, хотя и с трудом, в виду народного неодобрения, но все-таки принялось. Произведенный набор положил начало регулярному войску, которое стали обучать европейскому строю¹⁶. Еще большее внимание было обращено на особый полк — сайменов. Они составляли ханскую гвардию, имели особую форму, особенное устройство и пользовались отличным вниманием со стороны хана. Кроме того, во дворце появились gardes de corps, куда вступали избранные мурзы. Затем архивные данные указывают нам на Мегметги-бея, состоявшего начальником при бешлейском войске с жалованием в 70 т. анча в год.

В связи с указанными реформами изменился самый образ жизни при ханском дворце: первобытная простота в соединении с азиатской роскошью уступила место более утонченному образу жизни, устроившемуся на европейский манер. Хан уже не был доволен Бахчисараем, способным удовлетворить своим закрытым местоположением прежних ханов, занимавшихся наездами и как бы укрывавшихся в глубоком бахчисарайском ущелье. Преобразователю ханства было нужно море, обобщающее народы, приближавшее Кавказ с его богатствами к империи Гиреев. Он останавливает свое внимание на Кафе, выбирает ее, по ее приморскому положению, будущей своей резиденцией и начинает там строить дворец¹⁷. По его плану новая столица должна была стать центром татарской гражданственности и промышленности, для насаждения которой Шагин вызывает иностранцев. Одним из первых предначертаний в этом направлении был план устройства в Кафе литейного завода; завод пороховой появился очень скоро, но не в Кафе, а подле Бахчисарая.

Но что всего удивительнее, что более всего возбуждало удивление правоверных, это немусульманский образ жизни хана. Он в постоянных общениях с неверными, мало того, он предан им; он вернейший союзник России, голосу которой внимает, с которой советуется. У него во дворце большая часть прислуги из христиан; тут и «кофешенк-Косма», повара: Алексей, Иван, какой-то немец и др. Извозчики Иван, Алексей и др., лекарь Иван Иванович, тут же видим англичанина Робертсона и т. д.¹⁸. Хан не ездит верхом, как то делали прежние ханы, а ездит в карете, ест сидя, за парадным столом, сервированным по-европейски, и если не решается бриться, то по крайней мере прячет концы своей бороды под широкий галстук¹⁹.

Так начал действовать Шагин-Гирей, мечтавший о возвышении и возвеличении, своей монархии путем только тех средств, которые находились в его распоряжении. Жизнь показала, что ему недоставало того могущественного средства, которое заключается в подготовленности общества к восприятию вводимых в его быт начал, короче говоря — ему недоставало общественной симпатии. Первые шаги его деятельности были встречены с немым равнодушием, через которое можно было видеть начало глубокого недоброжелательства. Мало-помалу общественное настроение выяснилось. Масса ничего другого не видела в его деятельности, кроме попрания веры, и с ужасом встречала ханских чиновников, занимавшихся переписью жителей, делом невиданным, неслыханным. А тяжесть нового правления, строгого и требовательного, только вооружала население, привыкшее жить в патриархальной простоте, и делала его главным противником затеянных реформ. Дворянство видело в деятельности хана одну лишь угодливость России, и только небольшой кружок людей, связанных интересами с новым правительством, был на стороне Шагина. Обстоятельства показывали, что одряхлевшее ханство не способно возродиться. Начались смуты, направленные против хана, и на этот раз взбунтовалась чернь. Отдельные шайки бунтовщиков бросились по разным направлениям, поднимая жителей к восстанию. Одна толпа, под предводительством Агасы, Сеита и Лиши, направилась к Бахчисараю, но была отбита высланным против нее отрядом сайменов. Шайка направилась к Карасубазару, под которым стоял Прозоровский. Оказалось, что Прозоровский принял заранее соответствующие меры и настолько усилился, что при виде его отряда толпа разошлась. Возвращаясь, мятежники встретили хана, вышедшего усмирять мятеж, бросились на него, но потерпели поражение. Несмотря на победу, хан, видя, что восстание охватило всю горную местность, сблизился с Прозоровским и усилил себя его отрядом. Пока мятежники распоряжались в Бахчисарае, где ограбили дворец, казнили визиря Абдулу, разорили дома ханских приверженцев, пришло известие о высадке близ Козлова хана Селим-Гирея, прибывшего из Очакова. Тогда мятежники устремляются к нему навстречу и ставят его во главе восстания. Затем направляются к Бахчисараю, где намереваются сделать его ханом. В таких обстоятельствах Прозоровский решается усмирить мятеж вооруженной силой. Сначала он очищает от мятежных шаек местность, прилегающую к Бахчисараю, после чего направляется к Альме, а оттуда к Каче. Здесь русские полки были посланы по различным направлениям для обуздания мятежников и приведения жителей в покорность. Неорганизованное восстание было очень скоро подавлено, и горские жители, приведенные по донесению начальников посланных отрядов в «полунебытие», с полной готовностью приносили повинную. В феврале 1778 года Селим-Гирей оказался окруженным русскими войсками. Не видя спасения, Селим и с ним предводители восстания отдали себя во власть Шагина. Таким образом, междоусобная война, во время которой погибло более 12 т. человек в разных стычках, а множество стариков, женщин и детей от стужи и голода, окончилась благодаря русскому оружию в пользу Шагина²⁰. Казнив предводителей восстания, Шагин снова утвердился на престоле и строгими мерами решил поддерживать спокойствие.

События в Крыму пробудили Турцию. В конце апреля она посылает свои войска на помощь правоверным. Суворов, оберегавший берега, не допустил десанта и заставил турецкий флот вернуться без успеха, потеряв в бесплодных попытках к высадке 7 судов и более 7 т. человек²¹. Несмотря на неудачу, Порта не признавала Шагина ханом, отрицала законность избрания его, объявляла избрание нарушением трактата. Только настоятельные представления Стахиева, каждый раз угрожавшего полным разрывом, и вмешательство Франции заставили Порту уступить и выдать Шагину грамоту. После этого, в силу конвенции, заключенной между Россией и Турцией, из Крыма были выведены в 3-х месячный срок как русские, так и турецкие войска, оставшиеся там в небольшом числе еще со времени заключения кучук-кайнарджийского трактата²². В Крыму остался только Суворов для переселения христиан из Крыма в азовскую губернию.

Восстановив себя на престоле, Шагин снова отдается своей деятельности. Через посредство Веселицкого, состоявшего при хане чрезвычайным послом, Шагин просит позволения разрешить вывоз из России металлов для битья монеты, для чего в Кафе устраивает монетный двор. Заведывание им было поручено Абдул-Хамит-аге, игравшему немаловажную роль в истории финансов последнего крымского хана. Денежные работы начались с 1780 г. и за три года было выбито 92 113 ханских медных рублей, 37 480 рублей 50-й пробы, 91 136 пятой пробы, 5853 р. 80-й пробы. Чистая выручка от монетного двора с 1780 по 1783 г. составляла 17 737 руб²³.

В начале 1779 года Суворов, обнаруживавший в Крыму особую деятельность, посылает в новороссийскую губернскую канцелярию составленный им, по просьбе хана, регистр почтам в Крыму. По этому регистру от Бахчисарая до Перекопа и до Арабата было учреждено 16 станций. Каждый, кто имел позволение крымского правительства или рекомендацию Суворова, мог получать лошадей с платою от шести до девяти коп. за лошадь²⁴.

Приверженность свою к европеизму Шагин высказывает смелее прежнего, причем чувства, питаемые к ней, всецело переносит на Россию, в которой он видит свою защиту и опору. Туда он намеревается отправить своих племянников для помещения их в одном из петербургских учебных заведений и себя просит зачислить в петербургский полк. Оттуда он выписывает художников, оружие, украшения для своего двора и другие необходимые предметы²⁵. Чем дальше шел Шагин, тем больше и больше разрывал связи с прошлым своей родины. Наконец к всеобщему соблазну он не держит более трех жен и бреет уже бороду²⁶.

В то время, когда Шагин был так занят своими планами об устроении черноморской империи, другой деятель, генерал-губернатор Потемкин, основывал Новороссию в южных степях, прилетающих к Черному морю, для которых настала пора исторической жизни. Море открылось уже для нового края, но нужно было овладеть еще северным берегом его, нужно было присоединить к нему Крым, жизнь которого, несмотря на предпринимаемые Шагином меры, была на исходе. Поэтому недремлющим оком следит устроитель Новороссии за соседним Крымом, дни которого были уже сосчитаны и с которым скоро не замедлил случиться последний удар. Этот удар находился в связи с предшествующими событиями и завершал собой ряд событий, случившихся в Крыму с самого начала крымского вопроса.

Народное недовольство Шагином не могло уничтожиться восстановлением его на престоле, и принятием к искоренению этого недовольства крутых мер. Оно коренилось в самом ходе вещей и ожидало только случая, чтобы обнаружиться с новой силой. Поведение Шагина, доходившего до явного пренебрежения освященных религией и веками обычаев; заставило правоверных восстать на защиту поруганной веры. Движение обнаружилось сначала на Кубани. В конце 1780 года ногайцы, руководимые прибывшим из Турции комендантом Сулейман-Агой, заволновались, отказались повиноваться Шагину и решились избрать нового хана²⁷. За ними восстали крымцы и в июле 1781 года отправляют депутацию в Петербург с разными жалобами на хана: на его жестокость, притеснения, несправедливость. Извещенный об этом Потемкин приказал депутации вернуться и объявил, что Россия не признает другой власти и иного начальства, кроме верховного правления законного государя их Шагин-Гирея²⁸. Тогда крымцы решаются избавиться от злополучного Шагина и зовут к себе на престол находившегося на Кубани брата его Богадыря, который вместе с другим братом Арсланом разделял общую неприязнь к хану²⁹. Шагин ответил казнью вожаков восстания, но безуспешно — на место их явились другие. Пока собирался в Крым Богадырь, султан Алим, собрав отряд вооруженных татар в три тысячи человек, открыл действия и напал на Шагина. Хан послал против него своих сайменов, но последние сами пристали к мятежникам³⁰. Тогда Шагин с Веселицким спасаются бегством под защиту русского гарнизона в Еникале, а мятежники избирают ханом прибывшего в Крым Богадыря, после чего составляют две грамоты: одну к султану, другую к императрице о низложении Шагина и избрании нового хана³¹. Но грамоты не были отправлены, а Потемкин получает рескрипт: усмирить военною силою мятеж и восстановить Шагина³². Под этим князь понимал обстоятельство более важное и значительное, чем возвращение Шагину престола. Виды Потемкина относительно Крыма получили в то время довольно ясное выражение. В «Мемориале по делам политическим», поданном канцлером кн. Безбородко, разделявшим планы Потемкина, в конце сентября 1780 года, в числе предложений России, заявленных австрийскому двору, было «приобретение крымского полуострова»³³. Ко второй половине 1782 года, когда Потемкину было поручено ввести войска для усмирения Крыма, мысль о присоединении Крыма яснее высказалась в «наставлении» императрицы, данном Потемкину, в котором она указывает, что независимость татар в Крыму ненадежна и что «надобно помышлять о присвоении сего полуострова»³⁴. Этого только и ждал Потемкин.

По получению рескрипта князь приказывает де-Бальмену двинуться к Перекопу, а генерала Самойлова отправляет в Крым к хану. Самойлов прибыл в Керчь и видится с Шагином³⁵. Он находит его под удручающим впечатлением событий вторичного восстания подданных, избравших себе другого хана, и невозможности держаться на крымском престоле без помощи русского оружия. Хан разочаровался в своих ожиданиях и охотно слушал Самойлова, красноречиво убеждавшего его в невозможности более править таким вероломным народом, каковы крымцы, среди которых он находится в постоянной опасности за свою жизнь. Шагин не мог не согласиться с этим и был очень рад, когда Самойлов намекнул, что есть страна, где хан может быть счастливым, именно Персия, на престол которой он может быть возведен за уступку России Крыма³⁶. В таком настроении он оставляет Керчь и вместе с Самойловым приезжает в петровскую крепость, где стояло войско. Здесь он пишет письмо о своем критическом положении и передает его Самойлову для вручения Потемкину, прибывшему к этому времени в Херсон, чтобы следить оттуда за крымскими событиями³⁷. В ответ на полученное письмо князь лично явился к хану. Возвратившись, Потемкин пишет императрице, что следует присоединить Крым к России, не обращая внимания на то, что скажут другие державы, тем более, что он может быть присоединен без труда. «Хану пожалуйте, — пишет Потемкин, — в Персии, что хотите. Вам он Крым поднесет нынешней зимой и жители охотно принесут о сем просьбу»³⁸. Тем временем Самойлов, соединившись с ханом, вошел в Крым, взял Перекоп и под Чонгаром встретил Алим-Гирея с отрядом в несколько тысяч татар. Ударив на мятежников, войско без труда рассеяло толпу и направилось далее. Богадырь-Гирей хотел уйти на Кубань, но был настигнут гренадерским сводным батальоном и взят в плен³⁹. Разослав во все стороны объявления, призывавшие жителей к спокойствию, и отрядив в наиболее опасные места отдельные команды, Самойлов вместе с ханом прибыл к Карасубазару и остановился главной квартирой в 7 верстах от города в загородном доме одного из мурз, бывших в числе возмутителей⁴⁰. Скоро был взят в плен и Алим-Гирей; тогда мятеж был усмирен. После этого Шагин начал расправу с мятежниками и стал их предавать казни. Смерть висела даже над головой родных его братьев, которые были отправлены в Херсон в ссылку только по ходатайству русской власти. Казни только раздражали озлобленный народ, который не признавал Шагина ханом и выражал желание отдаться навсегда России. Не видя надежды удержаться на престоле, Шагин в собрании в Карасубазаре призвал на своих подданых суд Божий и объявил, что не хочет быть ханом такого коварного народа⁴¹.

Пока все это происходило в Крыму, Потемкин получил ответ на свое представление о необходимости присоединить Крым. Императрица 14 декабря подписала рескрипт, которым она объявила Потемкину «свою волю на присвоение крымского полуострова и на присоединение его к Российской империи» с целью «обратить Крым в замену и вознаграждение восьмилетнего беспокойства»⁴².

24 января 1783 г. Потемкин поручает вице-адмиралу Клолачеву собрать все суда и войти в Ахтиарскую (Севастопольскую) гавань, Суворову и Михаилу Потемкину занять Тамань и Кубанские земли, а де-Бальмену войти в Крым⁴³. Здесь де-Бальмен вступил в переговоры с татарами, предлагая им подать императрице формальную просьбу о принятии Крыма. Хану же было объявлено, что государыня огорчена его жестоким поведением по отношению к подданным, которые пользуются покровительством России, и что в виду этого сохранение его на престоле «не составляет для государства такого интереса, для которого Россия обязана находиться всегда в войне или по крайней мере в распре с Турцией»⁴⁴. Переговоры с ханом вел резидент Лашкарев, получивший для этого надлежащие наставления. В конце февраля эти переговоры окончились: хан отрекся от престола и отдал себя под покровительство России. Ему было обещано ежегодное жалованье в 200 т., а потом ханство в Персии⁴⁵.

Заключительным актом всего совершившегося был манифест Екатерины от 8-го апреля, возвестивший Европе, что «полуостров крымский, остров Тамань и вся кубанская сторона приняты под российскую державу». Потемкин выехал в Крым для принятия новой области и обнародовал полученный им высочайший манифест о принятии крымцев в русское подданство. 10 июля он дал знать, что Крым, Тамань, Едисанская и Джамбулукская орды присягнули на верность России.

Примечания

1. Там же. — С. 227.

2. Времен. общ. ист. и древн. (Далее см.: ВОИД) — 1856. — Кн. 24. — С. 101—102.

3. Там же; РИО. — Т. 17. — С. 133.

4. Из собрания ярлыков, принадлежащих мурзам Шириновым, и их родословной, хранящихся в архиве тавр, дворян, собр. за 1820 г.

5. Пам. кн. таврич. губ., «Занятие Крыма». — С. 20.

6. ВОИД. — 1856. — Кн. 24. — С. 103.

7. Из «Журнала крым. зем. прав.», хранящегося в губернском архиве в г. Симферополе.

8. Отправлен князю 27 ноября 1783 г., под № 145 (арх. г. Симф.).

9. Из «Репистра данному помесячно жалованью» (арх. г. Симф.).

10. Журнал крьвмск. земок. правительства (арх. г. Оимф.).

11. Из «Регистра данному помесячно жалованью» (там же).

12. «Повелительный лист хана Шагин-Гирея» (из комисейского решения 1808 г. за № 383, хран. в архиве г. Симферополя).

13. Из ведомости, отправленной при рапорте кн. Потемкину, ноября 22 дня 1783 г. под № 1423 (архив г. Симфер.).

14. Там же, п. 2.

15. Из объяснений Ширинского бея и Абдул-Хамид-аги, приложенных к вышеозначенной ведомости.

16. Из «Регистра», п. 1.

17. Там же, п. 5.

18. Там же, п. 9 и 10.

19. ВОИД. — 1856. — Кн. 24. — С. 103—104.

20. Богуш-Сестренцевич С. История царства Херсонеса Таврийского. — Т. 2. — С. 389.

21. ВОИД. — 1856. — Кн. 24. — С. 113.

22. Из «Регистра». № 145 (арх. г. Симфер.).

23. Богуш-Сестренцевич. История... — С. 380.

24. ВОИД. — С. 104—112.

25. Соловьев С.М. История России... — Т. 29. — С. 279, 281, 282.

26. Там же. — С. 309.

27. Из «Перевода с регистра монетного двора, поднесенного ген. — пор. Игельскому, директором двора Абдул-Хамидом, о сделанных деньгах», 27 ноября 1783 г., хран. в архиве г. Симферополя.

28. А. Скальковский. Обозрение истории новороссийского края. — Одесса, 1838. — Ч. 1. — С. 136.

29. Рус. Арх. — 1867. — С. 1211.

30. Там же. — С. 1220.

31. Соловьев С.М. История России... — Т. 29. — С. 327.

32. РИО. — Т. 27. — С. 206.

33. Рус. Арх. — 1867. — С. 1200.

34. ВОИД. — Кн. 24. — С. 117—118.

35. Там же. — С. 117.

36. РИО. — Т. 22. — С. 210.

37. РИО. — Т. 226. — С. 385.

38. Рус. Арх. — 1873. — С. 929.

39. Рус. Арх. — 1867. — С. 1221.

40. Там же.

41. Там же.

42. Рус. Вестник. — 1862. — Кн. 5. — С. 35.

43. ВОИД. — Кн. 24. — С. 123.

44. Рус. Арх. — 1867. — С. 1223—1224.

45. Там же. — С. 1224.