Источники и документы

Муравьев-Апостол Иван Матвеевич

Иван Матвеевич Муравьев-Апостол (1765—1851) известен как писатель и государственный деятель.

Путешествие по Тавриде в 1820 г.

Не мог я выехать из Бахчисарая, чтобы еще раз не обойти дворца и не погулять по городу, коего главная и лучшая часть состоит из узкой улицы, длиной в три версты от ворот до Хан-сарая. (...) В домах и лавках, в коих при открытых дверях и окнах, ремесленники и купцы, с поджатыми под себя ногами, сидят на столах и на скамьях, не оглядываясь и почти не шевелясь, занимаются каждый своим делом. Главный их промысел состоит в сафьянных изделиях и ножах из весьма прочной и хорошей стали. Осматривая все, что есть любопытного в городе, нельзя было не зайти к татарским рестораторам: у них всегда находятся готовые, на маленькие железные вертельца наткнутые кусочки жирной баранины, которые они, по требованию желающих, при них же поджаривают на угольках в жаровнях. Не в досаду бы сказать их собратий Парижской, я нашел это блюдо ничем не хуже славимых в французской гастрономии (...).

Ханский дворец. Фото С. Дюличева

Засыпкин Борис Николаевич

Борис Николаевич Засыпкин — русский (советский) археолог, занимавшийся архитектурой средневекового Востока. Собственно архитектуре крымских татар, которую он исследовал в 1925—1926 гг., посвящено только три его работы. Приводим некоторые фрагменты из его обобщающего труда, опубликованного в журнале «Крым» в 1927 г., приводятся в нашей хрестоматии.

Памятники архитектуры крымских татар

Вопрос о точном анализе татарского искусства может быть разрешен лишь после долголетних археологических разведок и раскопок, после выяснения тех сложных исторических и культурных взаимодействий, которым подверглись татары, как кочевой народ при переходе к оседлости. (...) Дюрбе, по примеру других мусульманских стран, являются надгробными сооружениями над могилами правителей, членов династии, высокопоставленных лиц, богатых и влиятельных граждан и над могилами лиц духовного звания, отличившихся своею праведной жизнью или ученостью. Многие мавзолеи являются фамильными и с несколькими погребениями. Обычно в каждом дюрбе имеется подземный склеп, в котором собственно происходит погребение. Здесь, как и в Средней Азии, наблюдается погребение и в деревянных гробах и в обычно мусульманской традиции без гроба, причем покойников не зарывают в землю, а кладут на пол склепа. Вход в склеп, располагаемый преимущественно с восточной или южной сторон, заделан или заложен плитой. В верхнем помещении на полу воздвигался надмогильный памятник, иногда с датирующей надписью. Снаружи дюрбе обычно в отделке из камня, внутри же очень часто оштукатурены. Обычно дюрбе расположены на кладбищах, иногда отгораживаясь в фамильные. В Бахчисарае имеется специальное ханское кладбище.

Основным материалом в сооружениях дюрбе является камень местных пород, преимущественно известняк. В некоторых случаях мы встречаем применение кирпича, причем главным образом в конструктивных местах и в перекрытиях. В совершенстве владели обработкой камня мастера Армении, Конии и др. горных стран. Кирпич имел большое применение в искусстве византийском, а главным образом в персидском и среднеазиатском. Татары, как кочевники, не владели искусством обработки камня и приготовления кирпича, и поэтому как в первые столетия, так и в последующие для своих построек и для украшения их должны были брать мастеров других народов и даже иноземных.

В архитектуре крымских татар чрезвычайно трудно установить конкретно, где начинаются сельджукские, где кончаются византийские, а где и армянские приемы. Так как на своей родине сельджукизм вырос на почве армянского искусства, то вполне понято, что в строительных приемах, в обработке камня и в орнаментике мы встречаем элементы этого стиля, иногда в довольно чистом виде. Таким образом, татарам пришлось учиться строительному делу у разных мастеров смежных и плененных народов, причем кажется особенно сильным участие в постройке армянских мастеров, как выше было сказано, особенно искусных в каменном деле. Но говоря об армянских мастерах и об армянских приемах мы должны оговориться, что главным образом говорим о технических и декоративных приемах, так как вопросы принципа архитектуры диктовались требованиями ислама и образом жизни мусульман.

Если мы говорим — кавказское влияние, армянское, малоазиатское, сельджукское, египетско-мемелюкское для эпохи до половины XV в. и в конкретных проявлениях этот вопрос еще мало разработан (поскольку искусство крымских татар интенсивно стало изучаться в последние годы), то относительно XVI в. и далее мы единодушно говорим — османское. Ниже при обзоре мечети нам еще раз придется об этом говорить. Здесь мы при рассмотрении дюрбе должны отметить, что в архитектуре рассмотренных памятников, взаимоотношения которых к общему мусульманскому искусству постепенно, выясняются наряду с иноземными приемами, мы все же имеем сооружения, полной аналогии которым мы нигде не найдем, и все они носят свои крымские черты, в особенности дюрбе «Большой восьмигранник» в Азисе, Эски-Дюрбе, дюрбе Хаджи Гирая и др. К выяснению этой стороны, зависящей от местных условий для строительного искусства и от культурных запросов татар, должны быть направлены дальнейшие исследования.

Мечети

Мечети Крыма, как и в других мусульманских странах, разделяются на два типа: купольные и базиличные. Относительно происхождения тех и других в истории искусства ислама существует положение, что древнейшей формой является базилика с деревянным покрытием и появление сводчатых мечетей относят лишь к XIV в., и считают это как за второй период персидских влияний в противовес чему, например, могут быть поставлены более древние мечети Средней Азии, никогда не знавшие базиличных сооружений.

В данном случае, архитектура Крыма находилась в стороне или на окраине мусульманского мира и находилась, как уже выше было сказано, под действием ближайших соседей, имевших к этому времени вполне установившееся искусство и школу мастеров. К большому сожалению, от памятников XIII и XIV вв. почти ничего не уцелело, кроме одной части в мечети времен Узбек-Хана в Старом Крыму 1314 г. В настоящее время, передняя стенка мечети, обращенная на север, сохранила нам портал, обработку двух окон и угол из тесаной кладки с началом минарета. Портал верхней части не сохранился, она вся переделана, начиная с арочки над сталактитами и выше, в своих же сохранившихся частях носит черты сельджукской архитектуры, хотя и не имеет традиционных нишек по бокам арки. Дверь перекрыта мусульманской перемычкой (из пяти клиньев, разрезанных по извилистой линии), над дверью прекрасно расположена надпись, связывающая обе щековые стенки раки и находящаяся на уровне капителей угловых колонок. Выше пояса с надписью начинается ячеистый сельджукский полукупол, от которого сохранилось 4 ряда рельефных арабесок, псевдосталактитов с украшением пальметовидными розалиями. Профиль пилонов имеет выкружку, характерную мулюру для персидских, среднеазиатских и др. порталов. В композиции надписи, колонок и ячеистого полукупола сохранились хорошие восточные традиции, где логика конструктивная связана с логикой декоративного нарастания и развития архитектурных форм и умелой орнаментировкой, что уже утеряно в формах михраба этой мечети, в целом представляющее грубое подражание сельджукским порталам. Этим мы можем зафиксировать один из лучших и характерных порталов Крыма и стоит только пожалеть, что от портала раскапываемого медресе сохранились лишь фундаменты. Из других частей главного фасада мы должны обратить внимание на массивные наличники окон и главным образом на минарет, стоящий на северо-восточном углу мечети, так как в позднейшем минарет будет стоять рядом на отдельном фундаменте. Говоря выше об участии армянских мастеров в постройках для татар, интересно сопоставить орнамент выкружки пилонов портала с орнаментом рамки над дверью в церкви Иоанна Предтечи в Карантине г. Феодосии, где нас поражает близкая аналогия. Кстати еще надо отметить ячеистый полукупол с розалиями в одном из фонтанов в армянском монастыре Сурб-Хач, где даже сохранились, правда в декоративной интерпретации, разгрузная арка над декоративной нишей. Эти случаи, а также и ряд других в Крыму и на Кавказе, говорят нам за то, что армянская архитектура и весь Кавказ находились под сильными восточными влияниями, под действием которых выработался особый характер, свойственный странам Кавказа, и мусульманским, и христианским, и коему может быть приписано общее название «кавказского». Так, например, под «кавказским» влиянием в орнаментике мусульманской архитектуры Крыма появились геометрическая и растительная плетенка. Мы, поставив себе главной задачей исследование архитектуры, не имеем возможности сейчас остановиться на анализе такой большой и интересной области, как орнаментика, и затрагиваем лишь, попутно, те вопросы, которые непосредственно связаны с архитектурой.

Карагозская мечеть. В. Руссен

Этим мы должны ограничиться в описании мечетей первого периода искусства татар, которое может быть характеризовано связью с искусством Кавказа, Армении, Сельджукии и части Египта, причем помимо идеологических влияний мусульман Малой Азии, мы должны констатировать связь чисто материальную, переносимую только мастерами.

Следующий период, начиная с XVI в., будет развиваться под влиянием османского искусства. В этот промежуток времени турки продвинулись к западу, взяли Константинополь в 1453 г. и утвердились частично и в Европе. Восприняв от византийцев конструктивные приемы возведения куполов на сферических парусах, переработав композиционные приемы в духе ислама и не забывая традиций сельджукских, турки-османы создали новую архитектуру, новый стиль, в коем элементы чисто восточного порядка иногда очень мирно уживаются с продуктами европейского искусства в общем смысле слова. С этого же времени начинается новая живая связь крымского ханства с блистательной Портой в качестве данника, которая особенно отражается и во всей культуре крымских татар и в частности в искусстве. Те же эволюции, кои происходят в Константинополе и других городах Порты, в отображенном виде происходят и в Крыму. В мечети появляется сферический парус, план ее сильно меняется, в декорации появляются новые элементы, а минареты получают особенное развитие.

Руины древней церкви (мечети) деревня Шурю. М. Вебель

Описание этого периода, сохранившего нам большее количество памятников, начнем с несуществующей главной мечети Султана Селима в Феодосии, чертежи которой помешены в VIII томе Записок Одесск. общ. ист. и др. (таблица VIII). Эти чертежи были выполнены архитектором Вильямом Эсти с натуры в 1798 г. перед ее разборкой. План ее представляет вытянутый с востока на запад прямоугольник, разбитый на три части: средняя квадратная, перекрытая куполом и боковые две, перекрытые каждая двумя куполками на арках. С северной стороны к мечети примыкала открытая галерея из пяти арок, основанных на колоннах. Перекрытие ее было выполнено куполками. О фасаде этой мечети лучше всего судить по изображению, хранящемуся в Феодосийском музее. С западной стороны был, судя по чертежам, один минарет, на восточной стороне ему соответствует выступ-тамбур для входа на лестницу. Присутствие лестницы говорит за то, что боковые части имели 2-й этаж — хоры. Сообщение между ними осуществлялось, вероятно, так же, как в ниже описываемой евпаторийской мечети, посредством деревянного балкона. Уже в поперечном положении плана мы видим новый прием, чем было в вышеописанных мечетях, а галерея из пяти арок является отзвуком тех прекрасных галерей, которые являются неотъемлемой частью мечети Баязида, мечети Сулеймана и др. Во внешнем облике чисто османская дробленность масс, все купола и куполки получают внешнее выражение в виде граненого барабана и низкого венчающего купола. Построение этой мечети нужно отнести к середине XVI в.

Переходя к описанию мечети Хан-Джами в Евпатории, построенной в 1552 г. Девлет-Герай-Ханом, следует ее сравнить с только что описанной. План Хан-Джами является естественным развитием плана феодосийской мечети, к нему следует пристроить михрабную часть, перекрытую полусферой, и продолжить соответственно боковые галереи до 3 квадратов. С северной стороны примыкает сейчас глухой притвор, который при исследовании оказался позднейшим. В северной стене сохранились следы арок, а колонны, которые их подпирали, лежат во дворе, недалеко от мечети. Капители этих колонн употреблены как основание под деревянные колонны балкона средней части. В общем здесь реконструируется совершенно аналогичная галерея, какая была в феодосийской мечети. Таким образом, общий вид мечети восстанавливается следующий: центральная квадратная часть перекрыта куполом, пролетом 11 м на сферических парусах, в куполе имеется 16 окон, снаружи выходящих в граненый барабан, над которым низкого профиля венчающий купол, являющийся конструктивно единым с внутренним куполом, Три стрельчатые арки, из четырех поддерживающих купол, в своих стенах имеют каждая 3 окна больших, выше между ними два малых и три круглых. Таким образом сверху мечеть освещается 40 окнами, что придает легкость всей конструкции и заставляет вспомнить никем не превзойденный купол Ай-Софии и купола константинопольских мечетей. Арки и купол выложены из камня. Боковые галереи 2 этажа разбиты арками на 3 квадрата каждая, перекрытых куполками. Средняя часть квадрата с восточной и западной сторон поддерживается 8-гранными колоннами, капители которых собственно отсутствуют и заменены изящным, чисто османским, сталактитовым переходом от 8-гранника к квадрату и сливаются непосредственно с пятой аркой. Арки галерей полуциркульной формы. Аля входа на галереи в северо-восточной части имеется лестница. Аля хана на восточной стороне устроена специальная закрытая лестница на 2-й этаж. Михраб в виде ниши помешается в южной стене и около него мембер. Галерея с северной стороны, через которую был главный вход в мечеть, помимо боковых, имеет 2 михраба, обработанных в духе сельджукских михрабов-порталов, но формы утратили пропорциональность, а орнаментика сильно упростилась и погрубела. Присутствие михрабов на галерее указывает, что она была использована как летняя мечеть, примеры чему мы имеем в Бухаре и в Самарканде, не говоря о мечетях Константинополя, Бруссы, Адрианополя и др.

С внешней стороны галерея имела пять стройных стрельчатых арок высокого профиля, опиравшихся на мраморные колонны, увенчанные кубическими капителями и обработанные сталактитами. Кроме этого в средней арке сохранилась еще пара малых мраморных колонн, с такого же характера капителями и базами, в целом, в изумительно простых, четких формах; мастерством выкладки куполов и почти отсутствием орнаментики и мелких деталей внутри мечеть производит монументальное впечатление. Внешний вид, который оформляет внутренний и прикрывает его, имеет те мелкие черты моденатуры, которыми отличалось византийское искусство и которые вошли в структуру османской архитектуры. Наружные стены оштукатурены и побелены, что не отвечая первоначальной правде, производит неприятное впечатление. Те места, в коих обвалилась штукатурка, вскрывают приятную поверхность камня и правильные ряды кладки. Купола и крыши покрыты свинцовыми листами. С восточной и западной сторон, по оси главного купола сохранились на высоту крыш остатки двух минаретов. Судя по тому, что переход от квадратного основания к многограннику помещается около того же уровня, надо высоту бывших минаретов пропорционально считать весьма значительной, что вполне согласуется с минаретами Константинополя.

Из всего вышеописанного и из анализа этой мечети по сравнению с мечетями Константинополя, мы невольно приходим к заключению, что столь совершенный образчик архитектуры мог быть построен большими мастерами, причем те мастера, которые строили мечети Старого Крыма и Судака, выполнить этого не могли. В книге Джелал Эссада «Константинополь», Москва, 1919 г. на стр. 300 помещен список зданий, построенных Ходжи Синаном и в группе мечетей под 77 номером числится: «мечеть Татар-Хана в Гезлевэ», т. е. в Евпатории. Нет никакого сомнения, что здесь имеется в виду Хан-Джами, построенная в 1552 г. для Девлет-Герай-Хана, что до сих пор не отмечалось. Знаменитый строитель османских мечетей, автор мечети Сулеймана в Константинополе и многих других, Ходжи Синан дал и для Крыма совершенный образчик своего творчества и мастерства, почему мы позволяем привести некоторые данные о нем; из этой же книги: «Синан родился в Кесарии, древнем городе Каппадокии, в 895 году гиджры и был сыном грека Христо. Он прожил более 110 лет в царствование Селима I, Сулеймана Законодателя, Селима II и Мурада III и построил 81 мечеть, 51 месджид (часовен), 55 медресе, 26 дар-уль-курра (библиотек), 17 имаретов, 2 селитроварни, 7 водопроводов, 8 больших мостов, 18 караван-сараев, б цистерн, 33 дворца, 35 бань, 17 гробниц, фонтаны и другие светские и церковные здания. Он лежит возле своего шедевра, мечети Сулеймана, против шейхульисламата, на перекрестке двух улиц». Османская архитектура имеет в лице Ходжи Синана самого великого архитектора, давшего расцвет ей в XVI в. и оставившего после себя целую школу учеников, которые, рассыпавшись во все концы мусульманского мира, от Испании до Дели, везде насаждали искусство своего великого учителя. Надо предполагать, что мечеть в Феодосии, построенная несомненно в XVI в., была тесно связана с именем Ходжи Синана. В списке построенных им бань, под № 5, читаем: «Бани Султана Сулеймана в Кефе» т.е., в Феодосии. Вероятно, чертеж этих бань мы имеем в томе VIII Записок Одесского общества истории и древностей, снятых с натуры в 1833 г. архитектором Ешлиманом перед их сломкою в 1834 г. Присутствие работы Ходжи Синана в Феодосии, близость композиции и имя Султана Селима заставляет нас предполагать, что Феодосийская мечеть была построена также Ходжи Синаном. Таким образом две разобранные нами мечети являются подлинно турецкими, принадлежат блестящему периоду османского искусства и авторству одного из великих мастеров мира. Дальнейшее развитие купольных мечетей пошло под их влиянием, и почему мы имеем преимущественное распространение купольных мечетей в Феодосийском и Евпаторийском районах.

Михраб мечети в с. Пионерском. XIV—XV вв. Фото В. Рябцева

Из Евпаторийского района следует упомянуть мечети в селениях: Каймак, Бурун-Ела и Корулу-Кипчак и текие в Евпатории. Текие в Евпатории, находящееся около мечети Шукурла-Эфенди у Катык-базара, по своей архитектуре должна быть отнесена к XVI в. и представляет очень интересный архитектурный прием — сочетания прекрасного высокого купольного помещения с окружающими его небольшими и невысокими кельями дервишей. План этого здания представляет квадрат со скошенными углами, 26 мелких помещений образуют внутренний квадрат, перекрытый высоким куполом на сферических парусах. Все келии выходят в центральное помещение маленькими дверьми и освещаются небольшими окошками. Снаружи мы видим на основном кубическом основании меньший кубический массив со скошенными углами, которые служат для плавного перехода к восьмигранному барабану, увенчанному шатровой кровлей, так что внутренний купол совершенно скрыт. Стены выложены из бутового камня и внутри гладко оштукатурены. В общем приеме мы видим здесь характер миниатюрного медресе, средняя центральная часть которого, соответствующая открытому двору настоящих медресе, перекрыта куполом. Памятник заслуживает всяческого внимания и забот по его охране. В Феодосийском районе нужно отметить мечеть Колечь, мечеть в селении Карагез, а также три мечети в Феодосии. Эти три мечети в Феодосии, являясь небольшими, все перекрыты куполом на сферических парусах.

Мечети в селениях Колечь-мечеть и Карагез являются примерами провинциальных отображений и продолжением распространения купольных мечетей османского типа по Крыму, причем в них наряду с теми традициями, кои были применены Ходжи Синаном, употреблялись в декорациях более древние сельджукские элементы и в сочетании проявлялся несколько своеобразный местный оттенок крымской ветви большого и прекрасно цветущего дерева искусства Ислама.

Для решения вопроса о базиличных мечетях Крыма, описания которых мы отделили от купольных, решающую роль будет играть мечеть 1314 г. в Старом Крыму, а именно необходимо археологически проверить подлинность аркатур, и те соображения кои выше были нами высказаны. Если мы взглянем на мечети близких стран к Крыму, во времена, предшествовавшие XIV в. и занятых турками-сельджуками, то увидим: мечеть в Ани (1072—1110) имела купольное перекрытие, большая мечеть в Конии (1220 г.) покрыта коническим куполом, и вообще в сельджукскую эпоху совершенствуется купол в мечетях, а плоские перекрытия остаются преимущественно в караван-сараях и медресе. Вследствие всех этих обстоятельств мы не можем установить время появления базиличных мечетей в Крыму, а в особенности с плоскими перекрытиями по аркам. По общему впечатлению, которое мы ничем не можем подтвердить, возможно, что такие мечети появились в XIV—XV вв., и имели распространение в Крыму среди татарских мастеров, так как их конструкция была легче выполнима, чем купольная, а также они могли появиться под влиянием византийских и генуэзских базилик, во всяком случае это более всего возможно предполагать в двухскатных и четырехскатных крышах и фронтонных частях.

В объекте нашего очерка мы разберем три базиличные мечети, Текие-Хан-Джами и Шор-Джами в Карасу-базаре и Ешиль-Джами в Бахчисарае, относящиеся к османскому периоду.

Шор-Джами, расположенная в центре города, во всех своих частях, кроме минарета, сохранила древние части от первоначальной постройки, что позволяет нам поподробнее остановиться на анализе ее форм. План ее представляет прямоугольник, разбитый на две части: передняя часть нартекс и помещение мечети трехнефное, деревянное, перекрытие которой поддерживается 6-ю арками, по 3 в каждом ряду, имеющих определенно выраженную килевидную форму и опирающихся на восьмигранные каменные колонны с геометрически выраженными капителями и базами. Между арок размещаются круглые окна, происхождение которых относится к османскому искусству. Южная торцовая стена имеет михраб, резной и раскрашенный; т. к. он очень близок по аналогии с михрабом ниже описываемой мечети Текие-Хан-Джами, то описание его мы пропускаем. Боковые нефы и задняя часть среднего имеют хоры. Южная, восточная и западная стены имеют по четыре окна. Северная имеет входную дверь и два окна. Все окна нижнего ряда имеют одинаковую обработку. Проем каждого окна обложен крупными тесаными камнями. На них высечены профиля наличника, плоскости которых вдавлены на 1 см. Рисунок этих наличников окаймляет прямоугольник окна, над ним помешен стрельчатый тимпан. В окна вставлены железные решетки с кулачками, встречающиеся в постройках Константинополя. Стены мечети выложены хорошей кладкой, но не из тесаных камней. Интересную обработку имеют углы. Следует заметить, что северо-западный угол вообще имеет большой скос, как будто здание стояло в узком переулочке и для проезда пришлось сделать неправильный угол. Кроме этого все четыре угла имеют срезы углов под 45°, которые приблизительно на высоте человеческого роста при помощи сталактитового перехода, выравниваются в острые углы. Если срезы углов зданий, часто применяющиеся в восточных странах, имеют практический смысл при гражданских сооружениях в узких и кривых улицах, то здесь они играют большую декоративную роль, изящный переход которых в лучшем выполнении имеется в колоннах мечети Хан-Джами в Евпатории и ведет свое происхождение от сталактитовых капителей, впервые примененных архитектором эпохи Баязида II, Хейреддином, в его знаменитой мечети, носящей имя этого хана. Мечеть перекрыта деревянным потолком и четырехскатной черепичной крышей. Минарет, помешенный с западной стороны, новейших форм. Мембер расположен около михраба в традиционном положении, выполнен из камня. На описании мемберов мы не останавливаемся подробно; в дальнейшем мы коснемся общего вида и форм мемберов. Детальное их изучение представляет особый интерес, так как в них заложены традиции глубокой древности, по которым можно проследить эволюцию и установить теснейшую взаимную связь мусульманских стран.

По сообщению У.Э. Боданинского, Текие-Хан-Джами построена в 1140 г. (1727), в эпоху хана Менгли-Герая 11, шейхами, выходцами из Конии, основавшими в Карасубазаре суфийский монастырь. В настоящее время от многочисленных построек монастыря осталось лишь главное здание, представляющее в ряде татарских памятников особый интерес. Оно выстроено в виде прямоугольника, покрыто в настоящее время черепичной крышей, стены выложены из бутового камня на глине с песком и саманом, снаружи и внутри были оштукатурены. Двойное крыльцо с площадкой, перекрытое односкатной крышей на четырех деревянных колонках, ведет в нартекс: налево из него мы попадаем в комнату, имевшую, очевидно, служебное значение; направо, по проходу в виде коридора попадаем к основанию минарета и в комнату с камином, служившую, очевидно, кухней. По главной оси через дверь попадаем в обширное помещение мечети размером 8,10 на 14,50 м, перекрытое деревянным потолком, по бокам (боковые нефы) имеем помещение в два этажа; первый этаж имеет по обеим сторонам по восемь келий (хуждр), второй этаж галереи — открытые внутрь мечети окна с кафессами. Кельи выходят в мечеть маленькими дверками и освещаются с улицы небольшими окнами в виде бойниц, закрывавшихся волоковыми ставнями с внутренней стороны. Едва ли эти бойницы имели стратегическое значение, скорее как декоративный элемент, служили лишь символом, утерявшим давно практическое значение. В общем своем виде это текие с деревянной внутренней конструкцией имеет интересный потолок, деревянные расписные мембер и курсу, и расписной михраб, низ которого выложен майоличными плитками (42 шт.) первоклассной работы, с изображением цветочного орнамента. За исключением этих плиток, михраб представляет почти точную аналогию михрабу мечети Шор-Джами и представляет из себя семигранную нишу, увенчанную полусводом из семи основных рядов разных рельефных арабесок, но только не сталактитов. По углам ниши две тонкие витые 3—4 колонки с простыми коническими капителями, совершенно утерявшими архитектурное значение. Гладь стены и тимпана ограничены прямоугольной рамой. В тимпане размешены пять плоских розеток, две из них рельефные. Весь михраб, утерял архитектурное взаимоотношение своих частей, и его декоративность подчеркивается росписью и применением расписных плиток. Эта живопись, а также росписи мембера, курсу и плафона потолка, весьма ценны по своим качествам. Принимая во внимание, что мечеть построена выходцами из Конии, становится понятным та близость техники живописи, которая роднит живописными памятниками XV, XVI и XVII вв. Средней Азии и Персии. «Живопись в Персии особенно процветала в XVI в. Самыми знаменитыми живописцами этой школы были Джехангир, Бухарин, Бехзад и Мани». Орнаментика и живопись Персии имела большое влияние на мусульманские страны, в том числе и на Крым, где мы видим процветание этого искусства не только в монументальных памятниках культового и дворцового строительства, но и в частных гражданских постройках.

В живописи мембера и курсу мы видим тот рельеф, который в Средней Азии получил название Кундаль. На памятниках Самарканда этот рельеф выполнен особым составом, в который входит кызыл-кессак, местная красная глина прекрасных качеств. В Текие-Хан-Джами рельеф выполнен гипсовым раствором, и по технике выполнения очень близок к среднеазиатской манере. Как там, так и здесь в обилии применено для общего фона золото. Ценность этих живописных памятников чрезвычайно большая. Судя по тому, что обработка и роспись деревянного потолка в Шор-Джами близка к разбираемому памятнику, а также близкая аналогия михрабов, заставляет нас сделать предположение, что мастера по устройству михраба и росписям Текие-Хан-Ажами работали в Шор-Джами, и, следовательно, хронологически их нужно считать одновременными, т. е. начало XVIII в.

Бани (Хамам)

Бани в жизни мусульманина играют не менее важную роль, чем мечети. Сохранившиеся бани Крыма относятся к османской эпохе, и строились по константинопольскому образцу, кои, в свою очередь, были прямым продолжением византийских бань. Выше уже мы упоминали, что великий Ходжа-Синан построил в Феодосии бани Сулеймана, факт, говорящий за то, какое важное значение государство турок придавало бане. В строительство бань вложено немало искусства сочетать приятно устроение помещения с практическими требованиями: устройство отопления и водопровода с холодной и горячей водой требовало технических совершенств, с другой стороны, действие воды и жара разрушительно действуя на кладку, также вызвало ряд необходимых технических приемов. Особенными любительницами бань являются женщины. Они приходят в бани с утра, приносят с собою разные принадлежности и еду и проводят целые дни, распевая песни, угощаясь и показывая друг другу свои наряды. Это единственное место, где восточная женщина чувствовала себя свободной от мужского ига, являлось, так сказать, женским клубом. Почти все бани Крыма симметрично делились на женские и мужские. Так как они по своим приемам, в большинстве случаев аналогичны, то мы подробно остановимся на самых больших банях Карасу-Базара Биюк-Хамам.

Баня имела мужское и женское отделения. Под резервуаром для горячей воды, помещается топка. Перед топкой в земле углубление в виде прямоугольника, в настоящее время раскрытого, где хранились запасы топлива. Топка круглой формы, дым идет из нее пятью каналами; два из них проходили под полом резервуара для воды, имевшего размер 3,00×17,50 м, а три шли, развертываясь, под каменными полами банных помещений. Топка перекрыта полуцилиндрическим сводом, стены оштукатурены хоросаном, особого вида крепкой и водонепроницаемой штукатуркой, составленной из известкового раствора, с добавлением до 50% толченого и сеяного кирпича. Подобную штукатурку мы имеем в византийских подземных цистернах в Херсонесе, но там примесь кирпича меньше и в более крупном размоле. Так как вообще примеси толченого кирпича или черепицы обильно применялись византийцами, то было бы вполне естественным вести происхождение хоросана от их искусства, но название его хоросан наводит на мысль о его персидском происхождении. В памятниках Средней Азии эта штукатурка не встречается. Ано бассейна для воды также покрыто несколькими слоями, но в последнее время сверх их появился слой цементного бетона. Между прочим, купола этих бань и скаты плоской крыши покрыты этим же раствором. Стены бань сложены из бутового камня и с обеих сторон оштукатурены. Своды и арки выложены из прекрасно обожженного кирпича размером 3×13×30 см на известковом растворе с примесью крупно толченого кирпича.

При входе в мужское отделение мы, прежде всего, попадаем в комнату (в настоящее время совершенно разрушенную) с фонтаном посредине размером приблизительно 9×9 м. Это сооружение было, очевидно, легкого типа, и с женской стороны примыкало к основным капитальным стенам одной стеной. Это помещение (аподитерий) служило раздевальней и комнатой для отдыха после бани. Здесь же курили табак и пили кофе. Дверь в жаркую часть бани имеет над перемычкой каменный навес, по которому пар, выходящий из бани улавливался в трубу. Через эту дверь мы попадаем в маленький коридорчик с двумя дверьми: налево дверь ведет в небольшое помещение с баком для холодной воды, а прямо дверь — в следующее помещение, перекрытое двумя куполами. Из него дверь налево ведет в уборную, а направо в центральное крестообразное помещение, по углам которого размещаются 4 малых кабинки. Все своды имеют отверстия снизу шестигранной, а сверху, куда вставлялись стеклянные банки, круглой формы. Женское отделение почти аналогично. От фонтана, имевшего восьмигранное основание, сохранилось несколько богато орнаментированных камней.

В других банях Карасу-Базара, именуемых Чай-Хамам, схема более упрощена. Следует отметить любопытные персидские приемы парусов и перекрытий. Хотя выше мы упоминали, что бани имеют османский характер, одновременно мы должны констатировать, что во всех банях, как, например, Сары-Гузель в Бахчисарае, руины двух бань в Феодосии, руины бань в Судаке, как и в Карасу-Базаре, преимущественно применяются персидские формы: сводов, арок и парусов, и что в большинстве случаев, они выполнены из кирпича, что еще больше роднит их с приемами Персии и отчасти Средней Азии. Все упомянутые бани находятся в руинном состоянии.

Среди гражданских сооружений турок и татар, следует отметить до сих пор необследованную и никем не изученную крепость Ени-Кале в Керчи, построенную в 1702 г. Монументальные остатки крепостных стен и весьма интересные в архитектурном отношении башни, обширная территория и много старых сводчатых зданий нуждаются в поддержке и ждут своего исследователя.

Татарское жилище

Не останавливаясь на типах и истории жилища крымских татар, что прекрасно изложено в труде Б.А. Куфтина «Жилище крымских татар в связи с историей заселения полуострова», мы коснемся лишь декоративной отделки некоторых парадных комнат и прежде всего отметим комнату в бывш, доме Бакши Карасубазаре. Основная часть почти квадратной формы разм. 5,11×5.27 м. В одном углу помещается тамбур, через который попадаем в эту комнату, предназначенную для гостей семейных праздников. Из тамбура, через заднюю часть шкафа, можно попасть в нишу с ложем. В свадебные вечера этим ходом приходила невеста и усаживалась в нише на мягких подушках за занавеской. Вся эта стена имеет деревянную декоративную отделку, начиная с двери, далее следует шкаф с полками, в настоящее время разрушенный; далее следует ниша размером 2,94×1,09 м, помост, который от пола возвышался на 0,54 м. Просвет ниши был обрамлен фигурными кафессами. Над дверью и нишей на высоте 2,42 м шла полочка из одной доски с фигурным профилем с откосом 0,14 м. Эта полочка обходила другие три стены на высоте 1,72 м, прерывалась только на одной стене камином. На этой полочке в день свадьбы невеста выставляла все предметы своего приданого и развешивала свои вышивки и рукоделия. Обходя кругом все стены, полочка делит декорацию комнаты на две части: нижнюю до полочки, и верхнюю — выше ее. Над нишей и дверью помещение в роде маленькой галереи высотой 1 м; в комнату из этой галереи выходило 4 окна, забитых кафессами. Промежутки между окнами украшены декоративными арками с живописью на гофрированной поверхности, подобной украшению пилястры слева от двери. Две стены наружных каркасной конструкции имеют по три окна, обитых деревянными наличниками из дощечек толщиной 0,5 сантиметров. Над каждым окном выше полочки размещались декоративные окошечки размером 0,62×0,66 см с фигурными из алебастра переплетами, в кои были вставлены цветные стекла. Османский прием, получивший особенное распространение в жилищах и дворце в Бахчисарае. В рассматриваемой комнате этих переплетов не сохранилось. Между ними помещается угловая полочка, трехгранная с фигурными просветами. Четвертая стена, посреди имела камин, общая форма которого окаймлена прямоугольной рамой, помещением двух розеток в тимпане, очень напоминает формы михрабов. По бокам камина помещаются две ниши, по размерам отвечающим окнам. Над ними в тех местах, где на других стенах помещались алебастровые окошки, нарисованы подобные же переплеты с расцветкой под цветные стекла.

Кикинеиз. К. Кюгельхен

В углу этой же стены помещается шкаф. В добавление ко всему этому декоративному убранству стеннужно добавить, что все декоративные деревянные части раскрашены живописью (по-видимому, яичной) цветочным орнаментом. Но особую ценность представляет потолок этой комнаты, имеющей кругом висячий карниз с резьбой и живописью общий фон потолка набойками из полукруглого черного цвета палочек разбит на шестиконечные звезды, раскрашенные белым и красным цветами. В центре потолка размещается плафон с сильными профилями, резьбой, прекрасным рельефным геометрическим орнаментом и с замечательной живописью. Этот плафон, подобие которому мы найдем в искусстве Средней Азии, Персии и Испании, являет большую художественно-историческую ценность.

Фонтаны

Всегда и везде во всех мусульманских странах, в особенности же пустынных, воде придается большое значение и главным образом текучей воде, так как стоячая вода считается нечистой. Этой укоренившейся любовью к воде, можно объяснить те многочисленные фонтаны Бахчисарая, Карасу-Базара и особенно Старого Крыма. Среди них следует выделить известные фонтаны Бахчисарая, водопровод которых, устроенный татарскими мастерами еще в ханские времена, работает до сих пор. Особое любование водой выявлено в знаменитом «Фонтане слез». В Феодосии имеется Турецкий фонтан, в д. Шепетея, богато украшенный орнаментацией и, как интересное исключение, тремя фигурами животных на верху.

Весна в Соколином. А. Козлов

Религиозные правила, догматы и обычаи крымских татар

(...) При некоторых городских мечетях, несмотря на небольшой дворик, встречаются надгробные памятники. Это или могилы основателей их или одни только монументы, поставленные на память пилигримов, умерших в Мекке. В деревнях же, где окружности молитвенных домов свободны, обыкновенно занимаются под погребение всех без исключения исповедующих ислам.

Татарские мечети в Крыму воздвигаются или целым обществом или одной благотворительной личностью на том основании, что нет выше блага, как построить здание для восхваления имени Аллаха. Одиночные строители храмов обыкновенно пользуются у татар великим почетом и называются баниями. Банийством особо дорожат и наследники строителей, которые несмотря иногда на крайнюю бедность, охотнее лишатся последнего достояния своего, чем позволят кому-нибудь другому ремонтировать мечеть, построенную его предками. При таких убеждениях ясно, что в Тавриде не могло быть ни единого поселения татар, где бы не существовало мечети с потребным причтом, который состоял из муллы, муэдзина (дьякона) и мутевели (старосты, ктитора). Все эти служители, по издревле заведенному порядку, не должны требовать вознаграждения за службу в мечетях, но пользуются вознаграждением за выполнение религиозных обрядов и кроме этого доходами и процентами с вакуфов — или земель или денег, завешанных некоторыми при смерти в пользу мечетей. Вакуфы эти в городах состоят из лавок, постоялых дворов и денежных сумм, которые часто приносят значительные доходы, а в деревнях — из чаиров, садов и хлебопахотных мест. При распределении выручки от вакуфов, настоятель мечети получает две части, а муэдзин — одну. (...)

Мечети, тэкэ (монастыри), духовные лица и праздники у татар

1. По известию арабских летописцев, хан Золотой Орды Берке принял ислам около 1263 г. Бухарский шейх Эльбахрези послал одного из своих учеников проповедовать ислам Берке. В 1284 г., при том же хане Берке, египетский султан Бейбарс отправил материал и каменотесов для постройки в Старом Крыме (Солхате) мечети. Таким путем магометанство проникло в Крым. Магомет по рассказам современников, построил в Медине отдельное здание для молитвы. Здание это он назвал джами или мечеть. Когда, с течением времени, усилился ислам, мусульмане стали строить молитвенные дома двух родов: Джума-Джами, пятничное, т.е. кафедральное джами и обыкновенное джами. Первое здание отличалось тем, что оно пользовалось некоторого рода привилегиями и управлялось не простыми имамами, а хатиибами или эфендиями, обозначающими наших протоиереев. В Крыму мы тоже самое находим: в городах устраивают обычно джума-джами, а в селах одну или две мечети, смотря по населению, и только для нескольких приходов устраивается джума-джами.

С внешней стороны здание мечети отличается от обычных жилых татарских домов только тем, что почти каждая мечеть имеет минарет, или круглую башню значительной высоты, увенчанную полумесяцем. Здание мечети обращено на юг, равно как и возвышающийся на верху минарета полумесяц. Впрочем, минарет ханского дворцового джума-джами в Бахчисарае имеет на верху полумесяц, обращенный не на юг, а на восток. (...) С вершины минарета муэдзины призывают правоверных к молитве. При некоторых городских мечетях, не смотря на окружающий малый двор, встречаются надгробные памятники; это — монументы, поставленные в память умерших в Мекке пилигримов, или могилы строителей мечети. Здание мечети представляет длинную комнату, нередко в два этажа, обращенную к югу, т. е. к Мекке и Медине. Она устлана рогожами, войлоками или коврами с небольшим углублением в конце где крупными буквами начертан символ веры: «нет Бога — кроме Бога, и Магомет — пророк Божий».

Внутренняя часть мечети делится на две части; южную с упомянутым выше углублением и северную. Первая, как бы алтарная часть, служит для священнодействия духовных лии, а во второй; северной половине, становятся молящиеся правоверные. Эти две части не отделены одна от другой никакой преградой. Отделение священнослужащих делится в свою очередь на три части; средняя часть, называемая мейраб (михраб), есть седалище имама, место его постоянного священнодействия; тут имам во время молитвы кладет земные поклоны, а за ним то же самое делают и молящиеся правоверные, шепча поминутно свой символ веры. (...) На правую сторону от мейраба находится мембер; это не что иное как кафедра, с которой хатииб, кафедральный мулла, читает правоверным по пятницам молитвы на арабском языке; кроме молитв с мембера хатиибом сообщаются еще религиозные догматы и другие религиозные предания, читаются иногда 265, 266 и 267 стихи 2-й главы Корана, которым татары приписывают весьма большое значение; сверток с этими главами они зашивают в особый мешочек и носят при себе, как талисман. Все читаемое с мембера имеет характер канонический; хатииб не имеет право ничего из читаемого передать своими словами. Мембер есть только при мечетях, называемых джума-джами.

По левую сторону от мейраба есть другая кафедра — кюрсю. Кюрсю есть почти во всех мечетях. С этой кафедры имам, приходский мулла, часто говорит проповеди имеющие наставительный характер. Эти проповеди составляются и преподаются имамами suis verbis; большей частью они произносятся экспромтом, причем имам относительно формы изложения проповедей с кюрсю совершенно свободен от тех строгих требований, которые обязательны для хатииба, говорящего проповеди с мембера. Во многих мечетях существует мафиль т. е. хоры, где присутетвуют, хотя и редко, на богослужении женщины. Каждый правоверный, входя в мечеть, сбрасывает предварительно обувь и входит в одних чулках; шапки же во время молитвы он не снимает.

Пляшущие дервиши. Персидская миниатюра. 1490 г.

Религия Магомета запрещает иметь в мечети изображения святых. Однако в мечетях есть некоторые предметы, напоминающие собою изображения. На стенах мечети, преимущественно в отделении священно служащих, развешаны начертанные на бумаге или картоне имена: «Аллах», «Магомет», имена первых халифов, семи спутников Магомета, деливших с пророком изгнание из Мекки и бегство в Медину. Желая обойти закон Магомета, запрещающий изображения святых, мусульмане стараются украшать свои мечети изящно написанными именами Бога и тисов. Эти изображения имен они помещают в красиво отделанные рамы. Очевидно, что у правоверных эти изображения имен имеют такое же значение, какое у нас, христиан, имеют иконы святых. На замечание, сделанное мною одному имаму, что эти изображения имеют же значение, какое у христиан — иконы, он заявил, что постановка их освящена только обычаем, но что они характера канонического не имеют.

2. Монастыри обычно состояли при мечетях. В Бахчисарае, Ак-Мечети и Карасубазаре издревле устраивались на счет добродетельных людей дома или приюты для юродивых, косноязычных и всякого рода несчастных, которые искали утешение в религии. Такое здание называлось тэкэ, т. е. монастырь, а живущие в нем — софу. Заведующий назывался шейхом. Шейхи считали себя потомками богоугодных людей и поэтому они, как бы в подражание предкам, старались занимать такие места, которые признавались душеспасительными. Шейхами назывались и начальники дервишей, которых было несколько в Карасубазаре и при Бахчисарайском азисе. Впоследствии подобные монастыри устраивались по всему Крыму. В настоящее время существуют монастыри в следующих пунктах. В Бахчисарае семь монастырей: 1) Гази-Мансур, 2) Сулу-Коба. 3) Сакыз-хан-тэкэ, 4) Ер-Юткань-тэкэ 5) монастырь около вокзала 6) Ешиль-Джами и 7) Кады-Мале. Над первыми пятью начальствует один шейх; в них есть и дервиши. Моление в первых пяти мечетях сопровождается многократными громкими возгласами: «Хай, хай Джекер», моление в остальных двух—совершается молча, наклонением головы. Другое тэкэ в деревне Ефенди-Кой, там же и медрессе. В Бахчисарае выстроен восьмой монастырь Хайджи-Сулеймана в память святого того же имени; тут тоже один шейх. При гробнице «сорока святых», в Зуе, есть тэкэ, при котором шейх: но софу нет. В деревне Бештекер тоже есть тэкэ и при нем шейх и софу. В Карасубазаре монастырь Хан-Джами. Это — более известные монастыри, но есть еще много других, менее известных.

3. Глава татарского духовенства — муфтий, во времена татарского владычества в Крыму, пользовался гораздо большим значением, чем теперь. Муфтий был непременным членом дивана, считался непогрешимым толкователем Корана, законов. Муфтий избирался не ханом, а всеми дворянами ханства из четырех известных духовных фамилий, пользовавшихся поземельною собственностью, на которых находились монастыри и гробницы святых, служивших для народа предметом поклонения. Каждая из упомянутых 4-х фамилий, носивших названия шейхов, имела свой монастырь, настоятелем которого был старший в роде. Следовательно, правом быть избранным на должность муфтия, пользовались только шейхи. Муфтии пользовались, да и теперь пользуются таким же уважением, как наши иерархи. На обязанности муфтия и его подчиненных лежал долг правильно руководить народом в исполнении религиозных обязанностей, открывать школы для воспитания детей, читать Коран больным и, не пользуясь никаким содержанием, жить установленными сборами и вознаграждениями за исполнение религиозных обрядов. За муфтием следовал кади-эскер; это — военный и мировой судья для дворян. За ними кадии или уездные судьи, которые решали разные дела, за исключением важных уголовных. Кадии назначались в пяти кадылыках пятью первостатейными родами мурз; в двадцати восьми кадылыках Крыма и трех ногайских — назначал хан по своему усмотрению, а в остальных четырех они назначались турецким султаном.

Муфтий, кади-эскер и кадий получают содержание от правительства и составляют ныне Магометанское духовное правление, заведующее духовными делами, наподобие нашей консистории. Кроме этих трех высших духовных лии у правоверных есть еще хатииб или имам кафедральной мечети. Затем имам, т. е. приходской мулла и, наконец, муэдзин, на обязанности которого лежит призывать на молитву правоверных. Все эти священнослужители вступают в отправление своих обязанностей по выбору. При несуществовании священства у мусульман, каждый мирянин может быть муфтием или другим духовным лицом, если пожелают того избиратели. Все эти служители по издавле заведенному порядку не должны требовать вознаграждения за службу в мечетях, но пользуются вознаграждениями за исполнение религиозных обрядов и, кроме того, доходами и процентами с вакуфов или земель и денег; завещанных в пользу мечетей. Вакуфы в городах состоят из лавок, постоялых дворов и денежных сумм, которые часто приносят значительные доходы, а при деревнях — из чаиров, садов и хлебопахотных мест. При дележе имам получает две части, а муэдзин одну. Духовные лица у татар обязаны носить отличный от мирян наряд, состоящий из длинного балахона, каука (круглой шапки) и чалмы. У муфтия воротник балахона обшивается золотом и одежда его должна, как и каук, быть зеленого цвета. Кади-эскер имеет одежду такого же ивета, но без золотой обшивки. Кадии одеваются в малиново-красный балахон, носят такого же цвета чалму, имея на плечах красный шарф. Что же касается хатиибов и мулл, то им предоставляется право одеваться по усмотрению.

4. Еженедельным праздничным днем у татар считается пятница. По убеждению татар, в этот день Бог создал человека и родился Магомет. Впрочем, они не придают особенного значения этому дню, если имеют спешную работу, но люди обеспеченные и пожилые не считают приличным работать в этот день. Последние, обычно, в минуту полуденной молитвы (намаза) отправляются в джума-джами и, выслушав там проповедь хатииба, остаются в уверенности, что чистосердечно выполнили обязанность правоверного.

Годовыми праздниками считаются: Рамазан-байрам, начинающийся с десятого новолуния и продолжающийся в течение трех дней. В этот праздник татары, обычно навещают друг друга и поздравляют посредством прикосновения рук, что не делают в другое время; младшие же обязаны целовать руку у старших. В этот праздник, в некоторых зажиточных домах накрывают столы для угощения посетителей, а в остальных — угощают водкой, бузой или кофе. Во все время этого праздника не прекращаются таниы молодежи, джигитовки наездников, качели и т. п. увеселения. Второй годовой праздник татар, известный под именем Курбан-байрама, начинается в 12-м месяце, ровно через 62 дня после Ураза-байрама. Праздник этот; хотя и празднуется татарами четыре дня и считается более важным, но не представляет того веселого характера, какой имеет Рамазан. Кроме вышеприведенных праздников бывают четыре святых вечера, из которых два называются арифе, а остальные — намазами или просто молитвенными; один из них в память пророка в Ашер-ае, а другой из намазов посвящен памяти Фатимэ, дочери Магомета. Весьма популярный у татар праздник Хедерлез, совпадающий с днем празднования (23 апреля) Св. Георгия.

Празднику Рамазан-байрам предшествует пост — ураза, продолжающийся один лунный месяц. Начало поста нельзя определить нашими месяцами, потому что мусульмане ведут лунное летоисчисление и начинают его со дня рождения луны. В Крыму за определение этого дня следит высшее духовенство и объявляет по округам, посылая повсюду гонцов. Впрочем, в настоящее время для всякого, кто раньше заметит рождение новой луны, наступает ураза; точно также, кто после Месячного поста первый заметит опять новолуние, для того наступает Рамазан-байрам. Оттого и происходит часто, что в одних деревнях уже — Рамазан-байрам, а в другой — еще продолжается ураза. Календарей татары не имеют, и не верят они в них, на том основании, что Аллах властен изменить все, что нам кажется неизменным. Ураза продолжается 28 дней. В течение всего этого времени ни один татарин не позволит себе в течение дня пить, есть, курить и нюхать; с вечера же до утреннего эзана (зова на молитву) он волен предаваться разным удовольствиям. Время уразы для татар — самое веселое в году; никогда так не оживляются их кофейни по вечерам, как во время этого поста; везде играют скрипки, кларнеты и волынки, везде слышны крики продавцов шербета, пирожков и бузы. В течение уразы татары более чем когда либо, посещают мечети и однажды в продолжение этого поста совершается дервишское моление за души усопших.

Святые места

Ф. Лашков отмечает: «У татар есть святые, к которым они обращаются как к посредникам и ходатаям перед Аллахом, а также с молитвою от недугов. Такие святые, называемые азисами, встречаются в разных местах Крыма.

В Бахчисарае больше всего азисов: почти все восемь бахчисарайских татарских монастырей воздвигнуты на местах, ознаменованных пребыванием святых. Из Ак-Мечетских азисов самый популярный — «Салгир-баба». Старик, оберегающий эту святыню, указывает еще место почитания другого азиса в Симферополе — около вокзала железной дороги. Есть азис в деревне Ефендикой, по пути в Бахчисарай, где находится также текие (монастырь) и медресе (семинария). В этом монастыре, по существующему у татар поверью, хранится волос из бороды пророка, что еще более увеличивает святость этого места. Гробницу азиса можно видеть также по ялтинской дороге, в деревне Тахта-джами. Азис деревни Кара-кият известен у татар под названием «Чабан-Азис» (святой пастух), которого они, очевидно, считают сберегателем стад. В окрестностях русской деревни Зуи (в Симферопольском уезде) находится другая татарская святыня под именем «Кырк-Азисов» — сорок святых. Около деревни уюнчи указывают также место почитания «Шейх-азис». В Евпаторийском уезде чаще, чем в других местностях Крыма, обращают на себя внимание стоящие при кладбищах шесты, а на них разноцветные лоскутки материй, указывающие места почитания татарских святых или азисов. Оберегателем и служителем каждой из упомянутых святынь является один шейх. Это более или менее известные азисы, но есть много других, менее известных.

Гробницы азисов служат местами посещения правоверных во дни житейских невзгод, болезней и прочих бед. Страждущие неизлечимыми болезнями и другие больные с благословением обходят вокруг гробниц азисов, молятся, кладут лоскутки от своих одежд, преимущественно зеленого или красного цвета, как бы оставляя здесь вместе с ними свои болезни и, в полной уверенности на милость азиса, спокойно расходятся.

Происхождение азисов многие объясняют так. Правоверный, отличавшийся своею добродетельной жизнью, являет после смерти чудеса исцеления недугов и становится азисом. Такими правоверными оказываются обыкновенно шейхи. Своеобразная история жизни этих азисов в большинстве случаев приписывает им неестественный вид смерти. Что же касается азиса «Салгир-баба», то о начале культа этого святого старик, оберегающий эту святыню, говорит, что почитание этого святого началось после троекратного видения азиса, явившегося на этом месте трем добродетельным правоверным. Эти чудесные явления, происходящие в весьма далекое от нас время и подтвержденные свидетельством трех лиц, послужили причиной возникновения этой святыни. На вопрос, кто же был этот святой, старик говорит, что этот азис никогда не был существом земным, а духом, ангелом. Вообще представления об азисах очень своеобразны у татар, и почти невозможно точно указать историю происхождения азисов, и в частности — азиса «Салгир-баба». Судя же по названию, можно сказать, что с именем его соединяется представление о реке Салгир, почему он и называется «Салгир-баба», что значит: «Отец Салгира». Гробница этого азиса устроена «боголюбивым шейхом Ассаном в 1257» (1841 г.). Этот святой, как уверяет находящийся здесь старик, самый высший из всех азисов. Так или иначе, но гробница его посещается массой богомольцев, которые, навешивают здесь разные лоскутики материи, веруют, что с ними покидают тут же болезни, после чего они спешат к фонтану, находящемуся в городском саду, на берегу реки Салгира, умыться целительной водой.

Не менее популярным ныне считается «Кырк-азис» в деревне Каяспий, в Зуйском лесу. О происхождении этой святыни ходят самые разноречивые рассказы. Одни говорят, что сорок семинаристов, сражавшихся против врагов, были убиты на этом месте, другие — что тут были убиты сорок братьев во время коленопреклоненного моления. В Кырк-азисской пещере, как бы в подтверждение этого события, татары держат гроб красного цвета, к которому приближаются с особенным благоговением. Некоторые из стариков-христиан в Симферополе и Карасу-Базаре убеждены, что Кырк-азис некогда составлял христианскую святыню, мученической смертью сорока юношей за свободное преподавание Евангельской истины. Убеждение это до того сильно у некоторых из них, что они ежедневно привозят сюда больных. У татар же эта святыня до того прославлена, что они в свою очередь также привозят сюда из разных мест Крыма больных, одержимых всякого рода недугами.

Обилие самых разноречивых рассказов о происхождении Кырк-азиса невольно наводит на предположение, не следует ли отнести возникновение культа этой святыни к самым отдаленным временам. Быть может, в местах, где теперь есть азисы, еще задолго до появления татар в Крыму были святилища прежних народов, посвященные разным божествам; татары же могли только приурочить к тому или другому месту почитание святых, сообразно своим религиозным понятиям.