Отъ автора

Первый мой литературный трудъ о Сакскихъ цѣлебныхъ грязяхъ и Евпаторійскихъ морскихъ купаньяхъ, появившійся въ печати въ прошломъ году, былъ принятъ публикой благосклонно — и даже слишкомъ благосклонно. Хотя и говорятъ, что авторское самолюбіе ненасытно и не удовлетворяется даже обильно расточаемыми похвалами, но я, должно быть, еще не вошелъ во вкусъ этого пріятнаго блюда и остался очень доволенъ тѣмъ, что выпало на мою долю въ журналахъ и газетахъ. Набросанные мною очерки и картинки все-таки не остались безъ пользы и познакомили многихъ читателей съ внутреннею жизнью на этихъ русскихъ курортахъ и выяснили нѣкоторыя стороны, гдѣ наиболѣе желательны улучшенія.

Сакскія минеральныя грязи принесли мнѣ такую пользу, на которую была только очень слабая надежда. Я былъ вполнѣ доволенъ состояніемъ моей ноги — воспаленіе надкостницы исчезло въ продолженіе одного лѣтняго курса леченія грязями и морскими купаньями. Требовать большаго, значило бы переходить границы физической возможности. Однако, слѣды бывшей болѣзни оставались еще замѣтными и давали еще себя чувствовать во время ходьбы, въ видѣ ощущенія какой-то неловкости.

Меня уже ранѣе предупреждали, что повтореніе курса такого леченія будетъ необходимо, если не на слѣдующее лѣто, то черезъ годъ. Вотъ это слѣдующее лѣто уже наступало; вопросъ: ѣхать или не ѣхать — переставалъ быть индифферентнымъ.

Чтобы окончательно принять то или другое рѣшеніе, я отправился къ своему другу и пріятелю, совѣтами котораго я всегда особенно дорожу.

— Ѣхать непремѣнно слѣдуетъ, отвѣчалъ онъ категорически: — во-1-хъ, для ноги, какъ вы уже сами хорошо понимаете почему; гораздо выгоднѣе заранѣе укрѣпить слабый пунктъ организма и предупредить возвратъ болѣзни, чѣмъ, откладывая въ долгій ящикъ, рисковать нажить этотъ возвратъ, и во-2-хъ, что еще болѣе важно — для головы, о которой тоже не мѣшаетъ подумать.

— Какъ для головы? удивился я. — Моя голова пока еще, кажется, въ порядкѣ! и я въ недоумѣніи даже потеръ себѣ лобъ.

— Ну, нѣтъ! не говорите такъ самоувѣренно. Постоянныя дѣла, засѣданія, а въ особенности канцелярская работа, нѣсколько лѣтъ подъ-рядъ, не проходятъ безнаказанно. У васъ-таки теперь сталъ замѣтенъ канцелярскій склерозъ мозга, или, по-просту по-русски, канцелярское одеревененіе мозга.

— Вотъ разодолжили, нечего сказать! расхохотался я. — Пока еще ни одинъ докторъ не діагносцировалъ у меня такой болѣзни.

— Когда діагносцируетъ эту болѣзнь докторъ, продолжалъ онъ спокойнымъ тономъ: — тогда уже будетъ поздно. У васъ и безъ того есть нѣкоторая способность наблюдателя-протоколиста, а какъ поразвить этотъ талантъ канцелярскимъ образованіемъ высшей школы, то и выйдетъ изъ васъ въ скоромъ времени тотъ деревянный человѣкъ, который является идеаломъ въ канцелярской атмосферѣ жизни, но который ни къ чорту не нуженъ въ живомъ общественномъ дѣлѣ. Безвыходная нужда, конечно, заставляетъ человѣка броситься подъ колесо идола — жизни, чтобъ быть изувѣченнымъ; ну, а вамъ-то быть добровольцемъ...

— Положимъ, отвѣчалъ я въ раздумьи: — провѣтрить голову отъ канцелярской чуши дѣйствительно будетъ очень полезно, да вѣдь вы же сами знаете, толку будетъ очень мало, если просидѣть недѣли двѣ въ пустынной Сакской грязелечебницѣ, а потомъ мѣсяца полтора, допустимъ даже, въ самомъ оживленномъ пунктѣ Крыма, въ Ялтѣ! Просидѣть все время даже въ такомъ пунктѣ будетъ слишкомъ слабое лекарство противъ канцелярскаго склероза мозга!

— Да кто же васъ заставляетъ сидѣть въ одномъ мѣстѣ — да еще въ нашъ вѣкъ всеобщей мобилизаціи! Народныя массы мобилизированы въ арміяхъ войскъ и рабочихъ. Всѣ произведенія земли мобилизированы уже давно съ большимъ успѣхомъ; всѣ произведенія рукъ и ума человѣка тоже. Мобилизація брака достигла широкихъ размѣровъ, и мобилизированный бракъ возникаетъ повсюду, получаетъ право гражданства и приводитъ отставшій судъ въ смущеніе при разборѣ дѣлъ о многобрачіи съ женитьбой при каждомъ переѣздѣ. Про мобилизацію всяческихъ выставокъ и говорить нечего. Мобилизированная совѣсть становится новою религіей. Даже дѣвственная платоническая любовь, и та нашла себѣ способъ мобилизироваться, принявъ форму или лесбійской любви, или чортъ знаетъ чего такого! — такъ отчего же вамъ не сдѣлаться мобилизированнымъ паціентомъ?

— То-есть?.. что вы хотите сказать этимъ? переспросилъ я его.

— А то, что вамъ нѣтъ никакой надобности послѣ Сакскихъ грязей сидѣть на одномъ мѣстѣ. Пріѣхали вы, положимъ, напримѣръ, въ Ялту на морскія купанья, ну и купайтесь день—другой, а на третій день, послѣ утренняго купанья, можно переѣхать въ другое мѣсто и вечеромъ купаться тамъ. Понравится — пробыть тамъ денекъ—другой, а затѣмъ опять такимъ же манеромъ переѣхать въ новое мѣсто и т. д. и т. д.

Мысль эта мнѣ очень понравилась. Дѣйствительно, составъ морской воды въ различныхъ мѣстностяхъ Крыма, можно сказать, одинаковъ по отношенію своего дѣйствія на организмъ человѣка. Ничтожная разница въ процентномъ содержаніи солей можетъ имѣть интересъ только въ глазахъ естествоиспытателя и химика. Разница въ температурахъ воды не выходитъ изъ предѣловъ обычныхъ суточныхъ колебаній температуры въ любомъ пунктѣ Крымскаго полуострова. Послѣ такого оригинальнаго совѣта, я, все-таки, для очистки совѣсти, переговорилъ съ врачами; они, съ своей стороны, ничего не нашли такого, что можно было выставить противъ мобилизированнаго леченія морскими купаньями, и такимъ образомъ я дѣйствительно превратился въ мобилизированнаго паціента.

Послѣ Сакскихъ грязей курсъ леченія морскими купаньями продолжался у меня со всею строгостью и регулярностью, хотя во время этого курса я исколесилъ Крымъ, какъ говорится, вдоль и поперегъ.

Я остался очень доволенъ и своею поѣздкой, и результатами леченія. Цѣлая масса самыхъ разнообразныхъ впечатлѣній прелестной, окружающей васъ въ Крыму природы и отъ столкновенія съ людьми, стекающимися сюда съ всѣхъ концовъ Россіи — дѣйствительно производятъ такое освѣженіе головы, такъ сильно вентилируютъ ее отъ всякой чуши, неизбѣжно накопляющейся подъ вліяніемъ дѣловой кабинетной и канцелярской работы, что я чувствовалъ себя послѣ этой поѣздки въ Крымъ совершенно обновленнымъ человѣкомъ.

Въ Крыму, въ свободныя минуты, я набрасывалъ на память все, что́ оставляло во мнѣ какой-либо слѣдъ впечатлѣнія и оживляло на время дѣятельность моего мозговаго аппарата. Эти замѣтки предназначались мною храниться подъ спудомъ и служить лишь тогда, когда онѣ понадобятся, для освѣженія моихъ воспоминаній и впечатлѣній. Для публики же я задумывалъ издать серьезный трудъ о Крымскомъ полуостровѣ въ историческомъ, этнографическомъ, топографическомъ, археологическомъ, теологическомъ, телеологическомъ, бальнеологическомъ, геологическомъ и всякомъ другомъ ическомъ и даже порнографическомъ отношеніяхъ.

Вернувшись въ Петербургъ, я въ свободные часы принялся-было за осуществленіе своего задуманнаго обширнаго плана и даже написалъ-было нѣсколько главъ своего творенія, долженствовавшаго обезсмертить мое имя. Но по волѣ злого рока, я повезъ ихъ все къ тому же своему другу и пріятелю; повезъ съ единственною цѣлью заставить его измѣнить свое мнѣніе на счетъ канцелярскаго склероза въ моей головѣ, и потому вручилъ ему начало своего произведенія для прочтенія.

Черезъ нѣсколько дней. — не утерпѣлъ, — заѣхалъ къ нему, чтобы узнать, какъ онъ нашелъ мое произведеніе. Я былъ увѣренъ, что услышу очень лестный для себя отзывъ.

— Ничего, прекрасно, прекрасно... заговорилъ онъ спокойнымъ тономъ.

Я былъ въ восторгѣ и уже задумывалъ издать свое твореніе въ золотообрѣзномъ переплетѣ.

— Но только... продолжалъ онъ: — мнѣ кажется не совсѣмъ удобнымъ преподносить благосклонной публикѣ вареныя бревна иди полѣнья, вмѣсто спаржи...

— Вотъ тебѣ и разъ! только и могъ проговорить я на такой отзывъ.

— За такой трудъ, продолжалъ мой палачъ: — нужно браться тогда, когда сначала проработаешь надъ нимъ нѣсколько лѣтъ, а понадерганныя изъ разныхъ сочиненій чужія изслѣдованія, непереваренныя собственною головой, такъ и останутся чужими. Правда, изъ разныхъ обрѣзковъ сшиваютъ стеганыя одѣяла, но въ литературѣ такія стеганыя одѣяла не цѣнятся высоко, да тѣмъ болѣе, когда еще неизвѣстна самая чистота и достоинство происхожденія понадерганныхъ кусочковъ...

— Такъ что же мнѣ теперь дѣлать?.. вскрикнулъ я невольно.

— Очень просто: похоронить на время свое твореніе, а издать, не мудрствуя лукаво, свои замѣтки и воспоминанія.

— Но вѣдь такіе замѣтки и очерки, въ видѣ какихъ-то туманныхъ силуэтовъ, нельзя же подносить публикѣ! Какой тутъ для нея интересъ?

— Это уже дѣло публики. Она найдетъ интересъ читать и силуэты Крыма, если только въ нихъ отразится дѣйствительная жизнь съ ея никогда неувядаемою прелестью и съ ея вѣчно новыми обыденными явленіями. Ну! продолжалъ онъ, подумавъ: — а если публика даже отнесется и неблагосклонно къ вашему труду, то не тужите. Вы все-таки будете удовлетворены, избавившись навѣрняка отъ канцелярскаго склероза мозга. Я знаю, что вы ежедневно аккуратно уже нѣсколько лѣтъ занимаетесь гимнастикой. Гимнастика тѣла — вещь отличная, но не менѣе ея необходима и гимнастика ума и воображенія; послѣднюю гимнастику и доставитъ вамъ ваша литературная работа.

Я не съумѣлъ ничего возразить на это и въ раздумьи уѣхалъ домой.

Однажды, свободнымъ вечеромъ я вздумалъ перерыть свои путевыя замѣтки. И вотъ, когда я пробѣгалъ свои легкіе наброски, то все пережитое мною въ Крыму живыми образами воскресало передо мною отдѣльными отрывками, отдѣльными силуэтами.

— Да! думалъ я: — правъ, какъ всегда, мой уважаемый другъ! Чего, въ самомъ дѣлѣ, можно требовать и ожидать отъ бивуачной жизни мобилизированнаго паціента, кромѣ силуэтовъ, ничѣмъ между собою несвязанныхъ, кромѣ того, что они были сняты однимъ и тѣмъ же моимъ мозговымъ аппаратомъ, и набросаны на бумагѣ одною и того же рукой!..

Пусть будетъ такъ! Силуэты, такъ силуэты... меньше авторскихъ претензій, за то и меньше можетъ быть требованій со стороны публики, рѣшилъ я... и... выпустилъ ихъ въ свѣтъ.