Засѣданіе Ялтинской городской думы

Какъ-то разъ, послѣ утренняго чая, я пробѣгалъ въ читальнѣ гостинницы полученные новые нумера газетъ. Въ такихъ читальняхъ знакомство обыкновенно завязывается скорѣе и проще, чѣмъ гдѣ бы то ни было въ другомъ мѣстѣ курорта, потому что во время пробѣганія газетъ у многихъ читальщиковъ, какъ мнѣ часто приходилось наблюдать, является просто непреодолимый зудъ поскорѣе сообщить кому бы то ни было вычитанную интересную новость. Само собою разумѣется, что въ такой моментъ зуда ближайшій сосѣдъ превращается въ сосудъ для изверженія этой новости и если окажется удобнымъ къ воспріятію ея, то знакомство сейчасъ же завязывается само собою. Я уже былъ знакомъ съ нѣкоторыми изъ завсегдатаевъ здѣшней читальни и между прочимъ ближе другихъ сошелся съ однимъ старикомъ, котораго щеки, подбородокъ и манеры глядѣть на собесѣдника свысока изъ подъ пенснэ, спущеннаго на самый конецъ носа исключали всякое сомнѣніе, что въ табели о рангахъ этотъ старикъ занимаетъ чинъ уже никакъ не ниже тайнаго совѣтника.

— А сегодня въ здѣшней думѣ будетъ засѣданіе, сказалъ мнѣ старикъ, когда я только-что вошелъ въ читальню.

— Это очень интересно! Я давно собираюсь и сегодня непремѣнно пойду слушать, проговорилъ я, очень обрадованный.

— Пожалуй, и я съ вами пойду, сказалъ старикъ. — Кстати, я никогда не бывалъ еще ни на думскихъ, ни на земскихъ собраніяхъ.

Мы съ нимъ условились и около часу дня отправились въ Ялтинскую городскую думу, которая оказалась въ не очень-то презентабельномъ деревянномъ домишкѣ одного изъ переулковъ новаго города. Поднявшись во второй этажъ по крутой и узкой деревянной лѣстницѣ, мы очутились на стеклянной галлереѣ, выходящей окнами на дворъ. Изъ галлереи дверь налѣво вела прямо въ большую комнату, посреди которой стоялъ длинный, крестообразный, покрытый зеленымъ сукномъ столъ, около котораго были разставлены кресла. Это и была зала для засѣданій представителей города Ялты. Когда мы вошли въ залу, то въ ней еще никого не было, а изъ сосѣдней комнаты, вѣроятно канцеляріи управы, раздавались оживленные голоса бесѣдующихъ гласныхъ.

Изъ этой комнаты вскорѣ выскочилъ какой-то господинъ съ бумагами въ рукахъ и торопливо направился къ двери. Я остановилъ его и спросилъ: состоится-ли сегодня засѣданіе.

— Состоится! непремѣнно состоится! Уже десять гласныхъ на лицо, поспѣшно отвѣчалъ онъ.

— А сколько у васъ въ думѣ всѣхъ гласныхъ? задалъ я вопросъ.

— Тридцать! Но для открытія собранія законное число — десять, скороговоркой отвѣтилъ онъ и юркнулъ въ дверь.

Кромѣ креселъ, стоявшихъ около присутственнаго стола, другихъ стульевъ или сидѣній въ залѣ совсѣмъ не было — несомнѣнный признакъ, что посторонняя публика не бываетъ и, значитъ, не интересуется засѣданіями думы. Мы приказали сторожу подать намъ стулья и, въ ожиданіи выхода думскаго собранія, усѣлись у стѣны, около входной двери въ залу.

Минутъ черезъ десять изъ сосѣдней комнаты вышелъ пожилой господинъ въ сопровожденіи нѣсколькихъ гласныхъ, надѣлъ на себя цѣпь городскаго головы, занялъ предсѣдательское кресло и сурово позвонилъ въ колокольчикъ.

Изъ сосѣдней комнаты стали выходить въ залу остальные гласные и занимать мѣста.

Въ числѣ гласныхъ былъ одинъ православный священникъ, старикъ, по обыкновенію одѣтый въ рясу, и три татарина въ своихъ національныхъ костюмамъ, съ мерлушковыми плоскими шапками на затылкѣ; всѣ прочіе гласные — городскіе обыватели въ обычныхъ статскихъ костюмахъ.

Когда всѣ усѣлись, городской голова молча обвелъ все собраніе взглядомъ, еще разъ позвонилъ, но уже не такъ сурово, и объявилъ засѣданіе открытымъ.

— Готовъ журналъ прошлаго засѣданія? отрывисто спросилъ голова, сидѣвшаго съ нимъ рядомъ, городскаго секретаря, тоже гласнаго думы.

— Журналъ еще не переписанъ, а лишь набросанъ вчернѣ, но все-таки прочесть можно, отвѣчалъ секретарь.

— Потрудитесь прочесть, предложилъ ему голова.

Секретарь сталъ читать журналъ, который начинался указаніемъ, что прошлое засѣданіе состоялось въ присутствіи необходимаго числа, десяти гласныхъ.

— Та же исторія; что и въ столицахъ, подумалъ я: — гласные лѣниво посѣщаютъ собранія.

Секретарь читалъ изложеніе заслушанныхъ дѣлъ въ прошлое засѣданіе и постановленіе собранія по каждому дѣлу. Журналъ относительно первыхъ четырехъ дѣлъ не вызвалъ возраженій со стороны гг. гласныхъ, но по пятому дѣлу вышелъ какой-то кавардакъ.

Обстоятельства этого дѣла были очень курьезны, а тутъ эту курьезность усугубили еще думцы. На ялтинской набережной, черезъ впадающую въ море мѣстную рѣчку, перекинутъ деревянный мостъ. Рядомъ съ этимъ мостомъ, дума сдавала въ аренду городское мѣсто подъ деревянные навѣсы для продажи фруктовъ. Въ прошломъ году въ этихъ навѣсахъ произошелъ пожаръ и они не только сами сгорѣли, но и мостъ сожгли, вслѣдствіе чего городской казнѣ пришлось порядкомъ-таки раскошелиться на постройку новаго деревяннаго моста на томъ же самомъ мѣстѣ. Послѣ пожара губернаторъ предложилъ Ялтинской думѣ не разрѣшать больше постройки деревянныхъ навѣсовъ рядомъ съ деревяннымъ же мостомъ, чтобы такимъ образомъ избавить его на будущее время отъ опасности пожара. Но городская управа, несмотря на такое предложеніе губернатора, все-таки и въ нынѣшнемъ году дала разрѣшеніе на постройку деревянныхъ ларей около вновь выстроеннаго моста. Ихъ выстроили и торговля въ нихъ фруктами опять пошла шибко по прежнему, потому что эти лари расположены какъ разъ на проходѣ и на виду гуляющей публики. Шокированный губернаторъ сдѣлалъ запросъ Ялтинской думѣ: почему она не исполнила его предложенія? По выслушаніи этого запроса губернатора — читалъ секретарь — Ялтинская дума постановила: увѣдомить г. губернатора, что городская управа разрѣшеніе на постройку деревянныхъ навѣсовъ около моста дала самовольно, не испросивъ на то разрѣшенія думы, а потому и отвѣтственность за неисполненіе предложенія г. губернатора должна падать не на думу, а на городскую управу.

По прочтеніи этого мѣста журнала, одинъ изъ гласныхъ, членовъ управы, возразилъ, что журналъ излагаетъ такое постановленіе думы, котораго на самомъ дѣлѣ дума не постановляла.

Городской голова, потеребивъ себѣ баки, началъ говорить, что дѣйствительно прямого постановленія думы въ этомъ смыслѣ не было, но это постановленіе должно быть, ибо оно зарождается само собою въ головѣ каждаго гласнаго, такъ какъ оно вытекаетъ непосредственно изъ происходившихъ въ прошломъ засѣданіи преній по сему дѣлу. Что онъ и самъ удивляется, какъ могли вновь появиться на свѣтъ Божій эти опасные лари, и потому не можетъ не обратить вниманія почтенныхъ гласныхъ на то, что прежніе лари, по народной молвѣ, сгорѣли отъ поджога, а теперь по частнымъ свѣдѣніямъ, дошедшимъ до него, какъ представителя города, самая нынѣшняя аренда ларей состоялась не безъ закулиснаго участія подозрѣваемаго въ поджогѣ лица. Высказавъ это, городской голова съ внушительною вибраціей въ голосѣ выразилъ свое неодобреніе образу дѣйствій управы.

Членъ управы ссылался на правила торговъ и на необязательность для управы изслѣдовать закулисныя отношенія арендаторовъ между собою и продолжалъ настаивать, что въ прошломъ засѣданіи по этому вопросу вообще не состоялось никакого приговора.

Тутъ уже городской голова прямо обратился къ собранію гласныхъ, угодно-ли имъ утвердить журналъ въ томъ самомъ видѣ, какъ онъ сейчасъ прочитанъ.

Всѣ гласные промолчали, кромѣ одного татарина, который воскликнулъ: «ми согласны!».

— Возраженій нѣтъ, журналъ единогласно утверждается, объявилъ сухимъ, дѣловымъ тономъ голова.

— Я припишу къ журналу отдѣльное мнѣніе, сказалъ уже послѣ этого объявленія членъ управы, протестовавшій передъ тѣмъ противъ изложенія журнала.

— Это, кажется, по закону не допускается, замѣтилъ въ недоумѣніи голова.

— А я, все равно, останусь при отдѣльномъ мнѣніи, возразилъ членъ управы.

— Дѣло ваше, какъ хотите! равнодушно пожалъ плечами голова и объявилъ переходъ къ очереднымъ дѣламъ.

«Всѣмъ вамъ, мм. гг., извѣстно — началъ словесный докладъ перваго очереднаго дѣла голова — что его сіятельство графъ *** принесъ «въ даръ» городу Ялтѣ участокъ земли подъ рыночную площадь, но съ условіемъ предоставленія его сіятельству исключительнаго права застройки этой площади только его собственными лавками, за каковое право онъ, кромѣ безденежной уступки городу своей земли, принималъ на себя еще нѣкоторыя обязательства, въ родѣ напр. замощенія площади и что-то тамъ еще такое. Лавки теперь уже выстроены графомъ, торговля въ нихъ производится, но купчей крѣпости на подаренную землю еще и по сейчасъ не совершено. Въ бытность мою въ Москвѣ, во время коронаціи, я обратился по сему предмету съ вопросомъ къ его сіятельству, и его сіятельство отвѣчалъ, что онъ готовъ, хоть сейчасъ, совершить купчую, если только я имѣю отъ думы уполномочіе на совершеніе таковой. Я тотчасъ же телеграфировалъ управѣ, чтобы она мнѣ выслала это полномочіе; но, къ сожалѣнію, никакого отвѣта отъ управы я тогда не получилъ. Я уже, мм. гг., не буду касаться вопроса, почему именно управа мнѣ тогда ничего не отвѣтила, но все-таки опять прошу думу, во-1-хъ, дать мнѣ это необходимое по закону полномочіе, и во-2-хъ, постановить: благодарить графа за принесенный имъ даръ городу».

— Да ужь дума разъ благодарила графа, замѣтилъ одинъ изъ гласныхъ.

— Лишній разъ изъявленіе благодарности думы его сіятельству уже никакъ не можетъ быть ему непріятно, возразилъ голова.

— Но вѣдь его сіятельство по сіе время въ отношеніи къ городу не выполнилъ ни однаго изъ своихъ обязательствъ, а лавки все-таки выстроилъ и давнымъ-давно сдалъ внаймы, съ какою-то робостью и нерѣшительностью проговорилъ кто-то изъ гласныхъ.

— Ну что жь изъ этого?!. пожалъ плечами голова: — вы сами можете оцѣнить, что даръ графа городу и безъ того очень значителенъ, а свои обязательства онъ потомъ, когда-нибудь, выполнитъ. Такъ всѣ согласны? обратился онъ къ собранію.

— «Ми согласны!» проговорилъ опять за всѣхъ одинъ и тотъ же гласный-татаринъ.

— Предложеніе принято. Перехожу къ слѣдующему дѣлу, заявилъ голова.

«Въ настоящее время, мм. гг. — началъ свою рѣчь голова — въ Египтѣ свирѣпствуетъ холера — болѣзнь заразная и быстро перелетающая. Ялтѣ, какъ густо населенному приморскому городу, несомнѣнно грозитъ большая опасность, и потому необходимо подумать о принятіи радикальныхъ мѣръ. Городскою думою, вы знаете, мм. гг., издано обязательное постановленіе по санитарной части; но не будемъ обольщаться, а скажемъ откровенно, что это обязательное постановленіе есть мертвая буква. Вонь царитъ въ городѣ попрежнему! Даже такая санитарная мѣра, какъ раздѣленіе города на санитарные участки съ выборными въ каждомъ изъ нихъ санитарными попечителями на самомъ дѣлѣ ни къ чему не приводитъ. Вамъ извѣстно, какъ ведется это дѣло: обыкновенно составляется протоколъ и передается мировому судьѣ, а мировой судья черезъ мѣсяцъ дѣлаетъ свое постановленіе: оштрафовать виновнаго 30-ю копѣйками — вотъ и весь результатъ этой санитарной мѣры. Очевидно, необходимо принять другія, болѣе дѣйствительныя, такъ сказать рѣшительныя, мѣры. Я предлагаю сдѣлать такое постановленіе, чтобы на воротахъ каждаго дома, который будетъ признанъ санитарными попечителями неудовлетворительнымъ въ санитарномъ отношеніи, была прибиваема вывѣска съ надписью: «негоденъ для жилья». И до тѣхъ поръ, пока домъ не будетъ приведенъ въ надлежащій порядокъ, вывѣску не снимать».

Это предложеніе головы вызвало между гласными горячія пренія.

— Да вѣдь у насъ есть дома, заговорилъ священникъ съ удареніемъ на букву «о»: — которые чисть, не чисть, все вонять будутъ; сегодня вычистилъ его, а завтра онъ опять завонялъ.

— Значитъ, весь вопросъ сводится къ немедленной, обязательной перестройкѣ отхожихъ мѣстъ, замѣтилъ кто-то изъ гласныхъ.

— Да вѣдь прежде еще это нужно доказать, что отхожія-то мѣста вредны въ санитарномъ отношеніи, возразилъ на это священникъ. — Эка важность, что воняетъ! Ну, что такое вонь?!.

— Батюшка! слегка укоризненнымъ, прочувствованнымъ голосомъ замѣтилъ голова. — Бываютъ времена, бываютъ случаи, когда можно пошутить, когда можно поспорить, но бываютъ и другія времена, когда нужно немедленно дѣло дѣлать.

— Позвольте мнѣ, мм. гг., вставъ съ своего мѣста, громко заговорилъ одинъ изъ гласныхъ: — сказать нѣсколько словъ въ уясненіе вопроса, возбужденнаго его преподобіемъ. Теперь всякій образованный человѣкъ и всѣ мы, здѣсь находящіеся, читали и знаемъ, отъ чего и какъ происходятъ такіе бичи человѣчества, какъ холера, чума, сибирская язва и прочія повальныя болѣзни. Я позволю себѣ, мм. гг., напомнить вамъ о бактеріяхъ — этихъ ничтожнѣйшихъ, невидимыхъ для глаза, не вооруженнаго сильнымъ микроскопомъ, существахъ, но, тѣмъ не менѣе, ужаснѣйшихъ, именно въ силу своего ничтожества, врагахъ человѣчества... Да-съ! по волѣ судебъ, по неисповѣдимыхъ путямъ Промысла, въ этихъ бактеріяхъ чудеснѣйшимъ образомъ сочетаны абсолютное ничтожество съ колоссальнѣйшимъ, съ смертоноснѣйшимъ могуществомъ, угрожающимъ истребленіемъ всему человѣческому роду земнаго шара!..

— Иванъ Иванычъ! вдругъ голова перервалъ рѣчь оратора. — Всѣмъ намъ извѣстна ваша ученость, но позвольте перейти къ дѣлу.

Ораторъ молча поклонился и спокойно сѣлъ на свое мѣсто.

— Такъ какъ же, господа? обратился голова къ собранію. — По-видимому, къ моему предложенію о вывѣскахъ собраніе не относится сочувственно; но что же тогда предпринять?

— Машэнныкъ Абдурахманъ! вдругъ крикливо проговорилъ одинъ изъ татаръ-гласныхъ.

— Что такое? что вы говорите? какой такой Абдурахманъ? съ удивленіемъ спросилъ его голова.

— А вывозокъ нычэстотъ! отвѣчалъ татаринъ.

— По моему, проще всего будетъ городу самому приняться очищать неисправные дома за свой счетъ, а потомъ ужь истраченныя деньги взыскивать съ виновныхъ, предложилъ одинъ изъ гласныхъ.

— Угодно съ этимъ согласиться? спросилъ голова, вопросительно обводя глазами всѣхъ присутствовавшихъ.

Собраніе послѣ короткихъ переговоровъ согласилось и ассигновало изъ городскихъ суммъ въ распоряженіе управы кредитъ въ 1,000 рублей на принятіе санитарныхъ мѣръ.

Мой спутникъ, тайный совѣтникъ, тронулъ меня за рукавъ, предлагая оставить собраніе.

Я тоже не нашелъ интереса оставаться дольше, и мы удалились.

— Ну, чудеса! проговорилъ мой спутникъ, когда мы вышли на воздухъ. — Я ни разу не бывалъ на думскихъ засѣданіяхъ... предполагалъ... но никакъ не ожидалъ...

— То-есть, чего вы не ожидали? перебилъ я.

— Да какъ же! Помилуйте! что это за самоуправленіе? Развѣ это городская власть? Развѣ это управленіе? Послѣ этого, по моему, Катковъ вѣрно говоритъ, что городами управляетъ не власть, а улица!..

— Да причемъ же тутъ власть! Кого куда не пущать и кого куда осажать! Простое хозяйское дѣло! отвѣчалъ я, смѣясь. — Если же играть въ афоризмы, то вашему афоризму улицы можно противопоставить афоризмъ табели о рангахъ. Если городскую, земскую власть создаетъ улица, то излюбленную вами власть создаетъ табель о рангахъ. Улица все-таки сборище живыхъ людей, а табель о рангахъ — деревянное кресло, автоматически высиживающее бюрократовъ. Дѣло-то въ томъ, что здоровая жизнь земскаго организма безъ свободы слова и печати немыслима. Будь въ Ялтѣ немножко свободная печать, хоть даже не настолько, какъ заграницей — гдѣ ужь! а хоть въ родѣ петербургской, и тогда бы она не обошла Ялтинскую думу своимъ вниманіемъ и усердно бы съ нею вмѣстѣ работала. Эта печать немедленно разъяснила бы почтеннымъ гласнымъ, что нельзя слагать отвѣтственности съ думы за счетъ ею же самой выбранной управы, что не за что пока благодарить графа *** за то, что тотъ прежде всего не забылъ себя и сдѣлалъ выгодный денежный оборотъ изъ своего участка за счетъ городской регаліи — базара. Эта печать разбудила бы апатію городскихъ обывателей къ санитарнымъ мерзостямъ своего города, эта печать напомнила бы...

— Какъ вы разораторствовались! раздался сзади меня женскій голосъ.

Я обернулся. Передо мною, прикрывшись отъ солнца китайскимъ зонтикомъ, стояла Маскотта.

— Эта печать кстати напомнила бы и вамъ, сказала она мнѣ, улыбаясь: — что, вызвавшись быть кавалеромъ дамъ, невѣжливо пропадать отъ нихъ на нѣсколько часовъ.

Я съ удовольствіемъ предложилъ ей руку и распрощался съ тайнымъ совѣтникомъ. Такимъ образомъ, вопросъ объ улицѣ, печати и табели о рангахъ канулъ въ Лету, какъ это обыкновенно случается, впрочемъ, и съ большинствомъ другихъ вопросовъ.