Идолы и святилища

Все началось, как это часто бывает в науке, со случайного открытия. В Бахчисарайском районе, у села Казанки, трактористы нашли большую вытянуто-прямоугольную стелу. Присмотревшись повнимательнее, поняли, что это — очень грубое, примитивное изображение человека. Голова, нос, глаза, сложенные на груди руки, над ними — поясок, а ниже — две рельефные человеческие фигурки. На стеле были тщательно проработаны плечи, спина, талия.

О своей находке трактористы немедленно сообщили в Бахчисарайский историко-археологический музей. Могли ли они думать, что, впервые столкнувшись с археологией, оказали ей неоценимую услугу, что об их находке скоро станет известно далеко за пределами нашей страны, что она выдвинет перед специалистами новую тему исследований, затронет сложные вопросы происхождения искусства, религии, культурных взаимосвязей древних племен? Увы, не подозревали этого и сами ученые, которым она попала в руки. Оживленные споры среди специалистов, дискуссии, которые продолжаются еще и сегодня, были тогда впереди¹.

Итак, находка стелы близ села Казанки. Год 1956-й.

А ровно через 10 лет у Бахчисарая, в 12 километрах от села Казанки, человеком, также далеким от археологии, была найдена вторая подобная стела. Поразительное сходство с первой: те же пропорции, та же техника изготовления, тот же стиль, тот же сюжет. Для археологов это была удача, о которой никто не мог и мечтать... Две стелы, как две сестры, очевидно, выполнены одним мастером, жившим около четырех тысяч лет назад.

Наступила осень 1967 г. Уже был написан первый вариант настоящей книги.

И вдруг — короткое письмо из Бахчисарая. «Спешу сообщить, — писал коллега, — близ Верхоречья... на территории лесничества найдена стела, судя по описанию, близкая по типу к найденным в прошлом близ Бахчисарая и села Казанки. Стела большая — говорят, поднять ее смогут только шесть человек. Полагаю, эта находка тебя заинтересует...» Да, сообщение весьма интригующее. Неужели еще одна, третья? И где? В горах. Ведь это же решение многих спорных вопросов.

Немедленно в путь!

Час езды в автобусе, дальше — в коляске мотоцикла...

Но вот и Верхоречье. Теперь застать бы Г.К. Челединова, техника-лесовода, это он сообщил о стеле.

К счастью, хозяин оказался дома. Через несколько минут двое быстрым шагом вышли из села и по лесным сокращенным тропинкам отправились в горы.

Тропа взбегала все выше и выше, один поворот, второй, вот распаханные лесные поляны. Здесь же и первые находки: кремневые орудия и характерная лепная керамика кеми-обинской культуры — следы древнего поселения. Прекрасное предзнаменование! А вот и стела. Последние шаги — бегом. Так и есть, достаточно одного взгляда, — «казанковского типа». Но еще лучше выполнена, больше, деталей, больше изображений. Изумительно!

Сначала волнуется и суетится один, второй только смотрит несколько снисходительно. Но вот уже две фигуры возбужденно снуют около камня. Пыхтя переворачивают его с одной стороны на другую, пристально рассматривают при разном освещении, следят, как ложатся тени. Фотографируют. Что-то показывают друг другу, спорят... Сейчас трудно сказать, кто из них археолог. Вероятнее всего, оба. Такая уж эта наука. Трудная, но интересная и заразительная.

Отныне стел-сестер известно не две, а целых три.

Следует отметить, что в степях Северного Причерноморья антропоморфных стел эпохи энеолита и ранней бронзы найдено довольно много. Из них несколько — еще до революции, но основная масса — уже в советское время и, главным образом, после Великой Отечественной войны. Однако пристальное внимание исследователей они привлекли лишь после того, как появилась публикация о стеле из села Казанки.

Картографирование найденных на территории нашей страны антропоморфных стел III — начала II тысячелетия до н. э. показало, что они сосредоточены в основном на крайнем юге европейской части СССР. По своему внешнему облику они делятся на несколько групп:

1) очень примитивные, в виде вытянутого, слегка обработанного камня, на котором небольшим выступом выражены голова и плечи;

2) столь же примитивные, но с выделенными руками, глазами, носом и некоторыми другими деталями;

3) стелы, аналогичные найденным около Бахчисарая, — большие хорошо обработанные плиты вытянутых пропорций. Это уже не уплощенные «односторонние» стелы, а скорее объемные статуи. Помимо головы и рук, у них выделена спина, лопатки, поясница, живот, лицо. Кроме того, они, как правило, несут на себе дополнительные изображения: детали одежды, оружия (посох, топоры, лук), украшения, порою даже рельефные фигурки людей и животных.

Существенно отметить одну деталь, общую для всех стел рассматриваемого круга, — отсутствие ног. Лишь на нескольких из них на плоской стороне имеется изображение ступней.

Стелы первой и второй групп часто служили перекрытием погребений, совершенных под насыпями курганов в грунтовых могилах. Стелы третьей группы устанавливались на вершинах курганов, над могилой погребенного.

Эти мрачноватые каменные идолы поставили перед учеными ряд сложных, еще и доныне не решенных задач. Прежде всего возник вопрос: к какому времени они относятся и каким племенам принадлежат? Было высказано несколько предположений. Сначала их считали киммерийскими. Затем было установлено, что они относятся к эпохе ранней бронзы и, таким образом, никак не «моложе» 4—4,5 тысячи лет. Сейчас ряд ученых связывает их с так называемой ямной культурой, племена которой в конце III тысячелетия до н. э. проникли в степи Украины с территории Нижнего Поволжья. Но, оказывается, в Поволжье, этой классической «стране» ямной культуры, несмотря на многочисленные раскопки, ни одной такой стелы неизвестно. Это веский аргумент в пользу тех исследователей, которые считают, что стелы принадлежат местному кеми-обинскому населению Северного Причерноморья².

Последнее подтверждается материалами раскопок широко известного неолитического могильника близ Мариуполя (ныне Жданов), исследованного в 1930 г. археологом Н.Е. Макаренко³. В этом грунтовом могильнике траншейного типа длиной 28 м и шириной 2 м выявлено свыше 120 древних захоронений. Установлено, что принадлежал он одному роду или племени, жившему в Приазовье в III тысячелетии до н. э. Наиболее ранние костяки лежали в вытянутом положении, но к концу существования могильника, т. е. лет триста спустя, старые традиции изменились. Самое позднее захоронение совершено несколько в стороне, в ящике под каменным закладом. В нем находился скелет одного человека, погребенного на спине с поджатыми в коленях ногами, головой на восток.

Наличие каменного заклада и ящика, характер погребального обряда, ориентация могилы — все говорит о том, что захоронение это очень сходно с подкурганными кеми-обинскими. И, что особенно важно, для сооружения ящика была использована антропоморфная стела. Следовательно, северопричерноморские стелы впервые появляются в III тысячелетии до н. э. у племен кеми-обинской культуры — потомков людей неолитической эпохи. Об этом же свидетельствует стела из Верхоречья, найденная как раз в той части Крыма, где курганы и другие памятники ямной культуры неизвестны, но где с глубокой древности жили и хоронили своих покойников кеми-обинцы. В отличие от племен ямной культуры, избиравших местом обитания широкое раздолье степей, кеми-обинцы охотно селились в горах и предгорьях Крыма.

Что же касается антропоморфных стел, найденных в курганах ямной культуры, то, очевидно, попали они сюда в результате межплеменного общения. В силу исторически сложившихся условий племена кеми-обинской культуры вели оседлый, скотоводческо-земледельческий образ жизни, а ямной — полукочевой, скотоводческий. Естественно, что у кеми-обинцев культура была несколько выше, чем у «ямников». Племена кеми-обинской культуры уже в III тысячелетии до н. э. овладели сложным процессом обработки камня и дерева, многими строительно-архитектурными навыками. Примером может служить изготовление стел, саней, орудий труда, сооружение ящиков, кромлехов, каменных закладов. Достаточно высок был по тем временам и уровень искусства: монументально-полихромная роспись каменных и деревянных ящиков, рельефные изображения на стелах и т. д. Естественно, что когда в конце III — начале II тысячелетия до н. э. на территории, занятой кеми-обинскими племенами, появились «ямники», они переняли у местных жителей ряд элементов их культуры, в том числе обычай изготовлять антропоморфные стелы.

А вот каковы корни этого обычая, по-прежнему остается неясным. В самом деле, на чьих могилах устанавливались эти стелы, для чего изготовлялись, кого изображали? Единого ответа, увы, пока нет.

Учитывая, что подавляющее большинство стел найдено в курганах, вполне естественно предположить, что в основе их лежит погребальный обряд и культ мертвых. Далее, если принять во внимание, что на сотни курганов приходятся единичные находки стел, то не следует ли отсюда вывод, что происхождение стел связано с обожествлением знатных членов рода или племени — старейшин, вождей, заслуженных воинов, жрецов? Не этим ли объясняется, что стелы из Бахчисарайского района, различаясь в деталях, в целом дублируют друг друга?.. От них сильно отличаются стелы с Керченского полуострова. Но зато две из них, обнаруженные при раскопках Тиритаки, удивительно похожи друг на друга. «Близкородственны» и стелы, найденные около Евпатории, близ Симферополя, в степном Крыму, на Северном Кавказе, под Скадовской...

Окончательное решение всех этих вопросов принадлежит будущему. Сейчас нам остается добавить, что в отдельных деталях стел юга Украины, в особенности бахчисарайских, есть много общих черт со статуями из Франции: типичное Т-образное изображение носа и глаз, фигурки людей, помещаемые внизу, ступни ног, топоры и другие детали. Некоторую общность с ними обнаруживает также ряд памятников Скандинавии и Румынии⁴.

Что это — случайное совпадение, указание на какие-то связи искусства Северного Причерноморья и Западной Европы, результат передвижения племен?.. Быть может, прав А.А. Формозов, полагающий, что «образ человека вошел в монументальное искусство энеолита Франции и южной России не без влияния древнейших цивилизаций Востока»⁵. Ведь именно там, прежде всего в дельте Нила, еще в IV тысячелетии до н. э. закончило свое существование первобытное равенство, выделилась правящая верхушка — фараоны и жрецы, зародилось неповторимое египетское искусство...

Но вернемся к нашим бахчисарайским стелам — памятникам еще более загадочным, чем знаменитые египетские сфинксы.

Как уже отмечалось, одни исследователи видят в них возвышающиеся над курганами надгробные памятники, на которых древний человек запечатлел в виде грубой схемы черты умерших сородичей, вождей, жрецов⁶. По мнению других, это идолы, «богини погребений», первоначально находившиеся в святилищах, около жертвенников.

Антропоморфные стелы: 1 — казанковская (Крым); 2, 3 — из Херсонской обл.; 4 — тиритакская (Крым); 5 — добруджинская (Румыния); 6 — чокурчинская (Крым); 7 — из Коллоржа (Франция); 8 — из окрестностей Одессы

Вопрос, конечно, спорный. Некоторый свет на его решение проливают данные раскопок, проведенных в 1969 г. у села Ближнее Боевое неподалеку от Феодосии. Под насыпью невысокого кургана оказался ряд погребений, в том числе кеми-обинских, с которыми связана находка интересной каменной плиты. Большая, размером 1,30×1,25×0,30 м, округлая в плане, явно обработанная по краям плита лежала близ центра кургана в небольшой яме с остатками жертвоприношений: костями человека, животных, обломками посуды. В центральной части плиты имелось прямоугольное отверстие размером 0,30×0,25 м, на верхней ее плоскости — 34 круглых углубления чашевидной формы. Диаметр этих углублений 3—5 см, глубина до 1,5 см.

Как свидетельствуют многочисленные находки, подобного рода чашевидные углубления появляются еще в эпоху палеолита. Известны они и в неолитическое время, но особенно широкое распространение получают в период энеолита и бронзы, доживая — как пережиточное явление — до наших дней.

В Крыму чашевидные углубления неоднократно отмечались исследователями на стелах и плитах кеми-обинской культуры — III—II тысячелетий до н. э. Этим же временем датируются плиты с подобными углублениями на территории Украины и Кавказа. Установлено, что в древности они служили для жертвоприношений и возлияний, т. е. носили сугубо культовый характер.

Не приходится сомневаться, что и назначение плиты, найденной у села Ближнее Боевое, было аналогичным. А отверстие в центре этой плиты, о котором мы упоминали, служило для закрепления в нем в вертикальном положении антропоморфной стелы.

Но всякую ли антропоморфную стелу можно так вот закрепить? Есть стелы более или менее приземистые, часто с широким тупым основанием, и поэтому в жертвенник они вставляться не могли. Их находили и находят не только в Крыму (близ Чокурчи, на Керченском полуострове), но и далеко за его пределами — в Новочеркасске, (Кубань), Александрии (Кировоградская область), в ряде стран Западной Европы. Совсем иную группу составляют стелы тиритакские, из села Казанки (Крым), из Чобручи (Молдавия), Добруджи (Румыния) и других мест. Они имеют вытянутую форму и суживающийся или как-либо иначе выделенный конец. Эти стелы явно предназначались для установки в вертикальном положении, в том числе на постаментах, подобных плите из кургана у села Ближнее Боевое. Иначе чем еще объяснить тот факт, что у стелы из Добруджи на нижнем конце сделан специальный выступ-шип?! Видимо, по той же причине не подвергались мелкой ударно-точечной обработке основания стел из села Казанки и Ак-Чокрака (урочище близ Бахчисарая). В других случаях нижний конец стелы менее выветрен, как правило, лишен изображений, имеет более темный цвет. Наконец, в Крыму под насыпями кеми-обинских курганов найдены были обломленные основания стел, стоявших в вертикальном положении. В одном случае такое основание находилось в специально вырубленном в скале прямоугольном отверстии и заклинивалось с боков мелкими камнями, в другом — обломано, как будто бы прочно установленную плиту хотели сбросить. В вертикальном положении, по-видимому, первоначально находилась и стела из села Капустино на Тилигульском лимане (Одесская область). Здесь она, очевидно, стояла у края могилы. То же самое можно сказать о мариупольской стеле в Приазовье.

Таким образом, на вершине кургана у села Ближнее Боевое около 4 тысяч лет назад было сооружено своеобразное святилище, около которого совершались культовые обряды и жертвоприношения.

Безусловно, не все антропоморфные стелы имели аналогичные алтари-подножия и жертвенники. Вероятнее всего, часть из них просто зарывалась в землю, часть имела каменные обкладки, вымосты и т. д. Например, перед стелой из Чокурчи возведена была каменная вымостка из плит, вокруг гороховской стелы у Николаева — выкладка из крупных камней. Стела мариупольского могильника в Приазовье в древности, очевидно, возвышалась над каменным закладом с погребением в каменном ящике. В одном из Мамайских курганов близ Евпатории стела стояла у края насыпи. Близ села Поповки на Тарханкутском полуострове две стелы найдены у наружного края ограды (кромлеха) кургана. Не исключено, что в древности они здесь стояли в вертикальном положении. В одном из курганов, исследованных в северо-западном Крыму, стоявшая стела входила в кольцо небольшого кромлеха вокруг энеолитического погребения. В кургане около Каланчака на Херсонщине три стелы лежали в кольцевом культовом ровике на слое охры.

Известно, что кольцевые ровики под насыпями курганов, как и кромлехи, связаны с солярным культом (почитанием солнца). Не приходится сомневаться, что и стелы, обнаруженные здесь, относятся к этому же культу.

Жертвенник с антропоморфной стелой из кеми-обинского святилища близ Феодосии, Реконструкция

Невозможно, наконец, не учитывать и того бесспорного факта, что многие стелы найдены на перекрытии могил. Частая повторяемость этого явления на значительной территории приводит к убеждению, что это не могло быть каждый раз случайным, т. е. вторичным использованием. Такие факты, несомненно, имели место, но объяснять вторичным использованием все случаи едва ли правомерно.

Вероятнее всего, здесь мы также сталкиваемся с определенными культовыми представлениями. Стелы попадали в перекрытие могил намеренно, подобно тому, как в могилу клали погребальный инвентарь, а около нее или на перекрытии — деревянную соху, черепа быков и т. д.

Вне всякого сомнения, одни стелы имеют прямое отношение к погребениям (могилам), другие — к специальным культовым местам и сооружениям около курганов, на их вершинах или у кромлехов. Наконец, какая-то их часть несомненно находилась в святилищах, расположенных не на курганах, а близ поселений, могильников, жилых, хозяйственных или культовых сооружений. Именно поэтому некоторые стелы найдены далеко от курганов. Но даже в тех случаях, когда стела явно и издревле находилась на вершине кургана, это еще не значит, что она непосредственно связана с ним. В отдельных случаях насыпи курганов могли выбираться для святилищ только по той причине, что они возвышаются над окружающей местностью. Известно, что многие народы своих богов и святилища помещали на вершинах гор, холмов, возвышенностей. Это подтверждается не только археологическими данными, но и многочисленными этнографическими параллелями. Не исключено, что именно этот «культ высоких мест»⁷ побуждал людей, населявших бескрайние степи, лишенные естественных возвышенностей, использовать для святилищ насыпи курганов.

Ярким примером могут служить значительно более поздние — половецкие — каменные стелы, или, как их обычно называют, «бабы». Специальными исследованиями установлено, что между погребениями в курганах и обнаруженными в них половецкими стелами какая-либо связь отсутствует. Перед этими изваяниями, по свидетельствам средневековых авторов, преклонялись, им приносили различные жертвоприношения (скот, стрелы и т. д.). Это подтверждается и археологическим материалом.

При раскопках курганов с половецкими стелами находили жертвенные ямы с черепами коней, быков, баранов, глиняной посудой, ритуальные захоронения собак. Известны случаи, когда на курганах стояло по нескольку каменных «баб», иногда они имели каменную выкладку. Возможно, это были небольшие святилища⁸.

Сугубо для культовых целей служили и каменные изваяния первой половины I тысячелетия до н. э. из Северного Поднестровья, причем некоторые из них явно связаны с почитанием солнца. Около этих идолов находят следы кострищ с костями животных, обломками посуды и т. д.

Из этнографических данных известно, что сибирские племена еще в прошлом веке поклонялись каменным статуям эпохи бронзы, а украинские крестьяне — скифским стелам.

В степном Крыму вплоть до недавнего времени некоторые курганы эпохи бронзы использовались местным населением как своего рода святилища. Примером может служит уже упоминавшийся курган Курбан-Байрам (см, стр. 12). По рассказам старожилов, около него ежегодно справлялся мусульманский религиозный праздник Курбан-Байрам (отсюда название кургана), сопровождавшийся жертвоприношениями домашних животных.

Насколько устойчива была вера в магические свойства древних антропоморфных стел и менгиров, можно судить и по материалам Франции, где они почитались и обожествлялись много веков после принятия христианства. Известно даже, что по этому поводу в 658 г. Нантский собор принял решение закапывать языческие памятники в глубокие рвы и на их месте воздвигать по обетам верующих часовни⁹.

Исходя из археологического материала, характера стел, условий их находок и сопровождающего инвентаря, можно заключить, что антропоморфные стелы III — нашла II тысячелетия до н. э. по своей идее являются памятниками культового характера. Они служили объектом почитания, им поклонялись, возносили молитвы, совершали в их честь жертвоприношения и возлияния.

Каждый из этих родовых или племенных «идолов-божеств» был связан с определенным культом: космическим, скотоводческим, культом предков, плодородия, родоначальника, вождей... В зависимости от формы культа и связанных с ним верований ту или иную стелу (или группу стел) устанавливали у могилы погребенного, на вершине кургана, в ограде кромлеха, в святилище, жертвеннике, клали над захоронением. Этим в известной мере предопределялся и характер стелы, ей придавалось большее или меньшее сходство с человеком, на ней высекали те или иные детали, изображения и т. д. Если принять такое предположение за истину, то в индивидуальных особенностях стел (или группы стел) не всегда следует видеть хронологические или эволюционные признаки.

Многочисленные культы и верования эпохи энеолита и ранней бронзы породили многочисленных божеств. Каждый род или даже патриархальная семья могли иметь своего идола-бога. Это многобожие и нашло свое яркое отражение в разнообразии антропоморфных стел и их местонахождений.

Примечания

1. А.А. Щепинский. Новая антропоморфная стела эпохи бронзы в Крыму. Советская археология, № 2, 1958; Т.Д. Златковская. К вопросу об этнокультурных связях племен южнорусских степей и Балканского полуострова в эпоху бронзы. Советская этнография, № 1, 1963; A.A. Häusler. Die Felszeichnungen der Kamennaia Mogila bei Melitopol und die megalithischen Einflüsse in Südrussland, Wissenschaftliche Zeitschrift, Bd VII, H. 2, 1958, стр. 497—518; Его же. Südrussische und nordkaukasische Petroglyphen. WZ, Bd XII, H. 11, 1963, стр. 889—922.

2. Т.Н. Киипович, Л.М. Славин. Раскопки в юго-западной части Тиритаки. Материалы и исследования по археологии СССР, 4, 1941, стр. 38; А.И. Тереножкин. Археологические исследования в 1951 г. на территории Молочанского водохранилища. Краткие сообщения Института археологии АН УССР, вып. I, Киев, 1952, стр. 16; А.А. Щепинский. Памятники искусства эпохи раннего металла в Крыму. Советская археология, № 3, 1963. А.М. Лесков. Керченская экспедиция 1967 г. В сб.: «Археологические исследования на Украине в 1967 г.», Киев, 1968, стр. 4—6.

3. М. Макаренко. Маріюпільський могильник. Київ, 1930; А.Д. Столяр. Мариупольский могильник как исторический источник (Опыт историко-культурного анализа). Советская археология, вып. XXIII. М., 1955, стр. 16—37.

4. M. Hoernes, O. Menghin. Urgeschichte des bildenden Kunst in Europa. Wien, 1925, стр. 217, рис. 1—4.

5. А.А. Формозов. Памятники первобытного искусства, стр. 96.

6. Его же. Очерки по первобытному искусству. М., 1969, стр. 188.

7. А. Донина. Люди, идолы, боги. М., 1966, стр. 69, 126, 163.

8. Г.А. Федоров-Давыдов. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966, стр. 190.

9. А. Донина. Ук. соч., стр. 66.