Дружественные отношения

Открытая жизнь, как в Петербурге и Архангельском, в еще большей степени была свойственна юсуповским имениям в Крыму.

В рассматриваемый период Кореиз Юсуповых стал одним из центров аристократического сообщества, сложившегося к началу XX в. на Южном побережье Крыма. Все виднейшие представители аристократии, великокняжеских семей обзавелись здесь роскошными резиденциями.

Не проходило дня, чтобы у Юсуповых в Кореизе не было гостей. Их соседка, графиня Вера Владимировна Клейнмихель, вспоминала, что каждую осень «в Крыму я очень веселилась у Юсуповых, где, как всегда, гостила масса народу и постоянно приезжали люди из Ялты и окрестностей». Гости приезжали ко всем членам семьи Юсуповых: к Николаю и Феликсу — молодежь, к Феликсу Феликсовичу и Зинаиде Николаевне — все дворянские «сливки» из Петербурга, Москвы и из имений Южного берега. Феликс-младший отмечал, что «Кореиз был для наших друзей землей обетованной. Они могли приехать сюда с семьей и челядью и жить до скончанья века. Жизнь райская: всюду цветы, плодов и фруктов сколько душе угодно, местные люди радушны и услужливы».

Когда Феликс-младший учился в Оксфорде, Зинаида Николаевна подробно сообщала сыну о жизни и общении в Кореизе. В письме княгини З.Н. Юсуповой сыну от 9 октября 1909 г. хорошо отражена умиротворенная атмосфера этой крымской резиденции: «...Живем мы очень тихо, погода чудная: днем жарко, вечером свежо, т.ч. мы обедаем в столовой, а завтракаем на балконе. Соня и Елена все время то ссорятся, то мирятся. Вера Квитка играет в теннис с Соней и Маей, которая с Сережей бывают каждый день у нас и часто обедают. Теперь разговоры только о Финляндии и о путешествии Государя, которого мы все с нетерпением ждем обратно...».

В письме княгини З.Н. Юсуповой от 30 октября 1909 г. вновь упоминается о приеме в Кореизе, где к обеду собралось «19 персон в большой столовой». О ежедневных приемах в кореизской резиденции Юсуповых княгиня Зинаида Николаевна всегда подробно писала своему сыну, что позволяет судить о насыщенности и значимости публичного светского общения для этой княжеской семьи: «Вчера был у нас Эмир Бухарский и Извольский. Встреча была очень неожиданна и забавна! Гостят у нас Шиповы и теперь в доме постоянный «va et viens» [переполох]. Сегодня завтракал у нас кн[язь] Ливен и вел политические разговоры, которые, должно быть, Соне не понравились!» (28 сентября 1909 г., Кореиз). Год спустя, в письмах уже осени 1910 г., можно наблюдать похожую картину в жизни кореизской резиденции Юсуповых: «Мы пьем чай у моря, куда спускаемся ежедневно пешком. Соседи нас навещают, и не проходит дня без гостей. Сегодня обедают у нас харакские жители (семья великого князя Георгия Михайловича), в том числе и адмирал (Николай Александрович Зеленой), который тает перед Ольгой Владимировной! (Ольга Владимировна Серебрякова, ур. Ратькова-Ражнова)». (21—25 сентября 1910 г., Кореиз).

В другом письме княгини Юсуповой (14 октября 1911 г.) Зинаида Николаевна дает описание повседневных забот хозяйки Кореизского дворца: «Прямо понять не могу, как я до сих пор могла тебе не писать!.. Меня тормошат с утра до ночи. В 10 ч. уже является Вера Голицына ко мне в спальную, мешает одеваться и болтает до 11 ч., потом начинается «гуляние», бесконечные хозяйственные вопросы, появление Шиллинга, Краснова, других тому подобных лиц, которые, конечно, не дают мне сесть за письменный стол...»

Пока была жива Екатерина Федоровна Тизенгаузен, из своего поместья в Симеизе к ней часто приходил отставной военный министр, Генерал-фельдмаршал Д.А. Милютин, чей племянник Юрий женился на сестре Ф.Ф. Юсупова-старшего — Александре Феликсовне. Граф Дмитрий Алексеевич Милютин действительно, несмотря на преклонный возраст, приходил в Кореиз пешком из своего имения Симеиз.

Купальня на Южном берегу в Крыму

Граф Милютин был личностью легендарной. Он родился еще при государе Александре I, начал службу при императоре Николае I, был видным деятелем реформаторской эпохи царя-освободителя Александра II, продолжал службу при императоре Александре III и, наконец, был старейшим русским офицером в царствование Николая II.

Живя почти безвыездно в своем крымском имении Симеиз, Дмитрий Алексеевич изредка выбирался в Петербург. И если говорить о людях, которые внесли наибольший вклад в организацию Вооруженных сил России в XIX в., то первым следует назвать генерал-фельдмаршала Дмитрия Алексеевича Милютина.

Дмитрий Алексеевич, почетный член Петербургской академии наук, профессор Военной академии, написал главный Военно-исторический труд об итальянских походах Суворова «История войны 1799 г. между Россией и Францией в царствование императора Павла I». При Александре II Милютин проводил в жизнь военные реформы. Одним из важнейших новшеств в военной реформе было введение с 1 января 1874 г. в действие «Устава о воинской повинности», в корне изменившего сам принцип комплектования Вооруженных сил России. Если прежние рекрутские наборы проводились только из податных сословий, то новый Устав ввел всеобщую воинскую повинность мужского населения Российской империи.

Впервые в России был введен институт «запаса». Солдату полагалось служить всего 15 лет. Из них 6 лет — непосредственно в строю и 9 лет — в запасе, т. е. жить и работать дома, но обязанным в случае мобилизации возвратиться в строй.

Все нововведения, проведенные в армии министром Милютиным, оправдали себя уже в войне 1877—1878 гг. Именно во время этой войны Д.А. Милютин был возведен Александром II в графское достоинство.

Незадолго до смерти графа его посетил в Симеизе великий князь Гавриил Константинович, который позже вспоминал: «Мне очень хотелось с ним познакомиться. Я написал ему письмо, прося его меня принять. Ему было девяносто с лишним лет, но он был еще бодр и, к моему большому смущению, сам пододвинул мне кресло. Он был седой, как лунь, с небольшой бородкой, в новой генерал-адъютантской тужурке с вензелями императора Александра II и фельдмаршальскими жезлами на погонах...

Я сидел, устремив глаза на Милютина, чтобы как следует его рассмотреть: ведь я сидел перед начальником штаба Кавказской армии, который в 1859 году взял Гуниб и пленил Шамиля, перед деятельным сотрудником царя-освободителя, реорганизовавшего нашу армию, перед человеком, которого не сможет обойти историк царствования Александра II». Через месяц после визита князя Милютина не стало. Ему было 96 лет.

Генерал-фельдмаршал Д.А. Милютин

После смерти старшего сына Зинаида Николаевна долго не могла оправиться и прийти в себя. К счастью, в Крыму меланхолия княгини постепенно проходила: «Письмо мое лежит уже 4 дня, и я все не успеваю его докончить. Эти дни были довольно суетливы. Завтракали всей компанией в Хараксе. Поили чаем Эмира Бухарского, который спрашивал о здоровье наследника, принимали гостей из Ялты: Ливена, Янова, Думбадзе (будущий градоначальник Ялты) и т. д. <...> Целый день проходил в суете, а потом уже я с усталостью засыпала» (25.09.1910).

Много гостей было и у Николая с Феликсом во время их пребывания в Крыму. Феликс Юсупов вспоминал, что «Кореиз был для наших друзей землей обетованной. Мы с братом с нетерпением ждали приезда двоюродных сестер и братьев. Вместе купались, а после поедали на пляже фрукты, какие принесли с собой в корзинах. Ездили на прогулки на низкорослых татарских лошадках. В Ялте непременно заходили во французскую кондитерскую «Флорей» полакомиться вкуснейшими пирожными.

Не успеем приехать в Кореиз — соседи тут как тут. Являлся старик фельдмаршал Милютин, живший в восьми верстах от нас. Приходил пешком. Было ему за восемьдесят. Имелась еще баронесса Пилар, бабушкина приятельница, вернее рабыня. Коротышка, толстуха, вся в волосатых бородавках, однако, как ни безобразна, умела увлечь и понравиться. Бабушка вертела ей, как хотела, заставляла заниматься шелковичными червями, посылала собирать и давить улиток».

Время от времени во дворе дома появлялась колоритная фигура князя-винодела Льва Сергеевича Голицына, всегда нагруженного изрядным количеством шампанского из запасов его судакских подвалов, и тогда начиналась череда праздников:

«Князь Лев Голицын, колосс с львиной гривой, был и впрямь как лев. Благороден, но страшен. Вечно пьян, ищет повода побуянить. Мало ему пить в одиночку, спаивает все свое окруженье винами собственных винокурен. Приезжал всегда с ящиками шампанского. Не успеет въехать во двор, слышен его бас: «Гости прибыли!» Выйдет из кареты и пустится жонглировать бутылками, затянув застольную: «Пей до дна, пей до дна!»

Я тотчас прибегал. Очень хотелось первым вкусить чудесное голицынское вино. Бывало, не поздоровается еще, а уж зовет слуг разгружать и раскрывать ящики. Соберет весь дом — и господ, и слуг — и каждого поит допьяна.

Однажды он так досадил этим бабушке, которой в ту пору было за семьдесят, что она выплеснула ему стакан в лицо. А он схватил ее в охапку и закружил в бешеном танце. Бедная бабушка после того много дней хворала.

Князь Лев Сергеевич Голицын (1845—1915)

Матушка боялась приездов Голицына. Однажды она сутки просидела у себя взаперти, когда одержимый князь разбушевался. Он напаивал всю прислугу, падал на диван и спал мертвецким сном. Насилу могли на другой день его добудиться и спровадить восвояси».

Князь Лев Сергеевич Голицын (1845—1915) был личностью необыкновенной по всем статьям. Красивый, высокий, громкогласный. Образованный — окончил Сорбонну в Париже и Московский университет, позже учился еще и в Германии. Был предводителем дворянства Муромского уезда Владимирской губернии. В 1878 г. Голицын купил в Крыму у грузинского князя З.С. Херхеулидзе урочище «Парадиз», располагавшееся в семи верстах от Судака у подножия горы Сокол. Свое имение, площадью в 230 гектаров Голицын назвал Новый Свет. Он увеличил площади, отведенные под виноградники, ввел новые сорта винограда. И уже четыре года спустя, в 1882 г., получил золотую медаль за качество своих вин на Всероссийской промышленно-художественной выставке, а в 1900 г. голицынское шампанское «Новый Свет» было удостоено кубка Гран-при на выставке виноделия в Париже. Князь Л.С. Голицын достойно продолжил дело, начатое еще Г. Потемкиным и графом М. Воронцовым, по развитию виноградарства и виноделия в Крыму.

Виноград в горном Крыму выращивали с древних времен. Но именно после присоединения Крыма к России на виноградарство обращается особое внимание. Большой вклад в развитие этой отрасли внес ближайший сподвижник Екатерины II — Григорий Потемкин. Он активно приглашает в Крым из разных стран специалистов по этой культуре, выписывает лучшие сорта виноградных лоз и всячески поощряет помещиков и предпринимателей, занимавшихся виноградарством.

По прямому указанию Потемкина в конце XVIII века вблизи Старого Крыма, в Каче и Судаке были произведены первые посадки токайской лозы, выписанные из-за границы. Граф М.С. Воронцов считал, что «весь Крым природою подготовлен для больших успехов по сей статье сельского хозяйства.

Успешному развитию виноградарства и виноделия в Крыму способствовали открытие в 1804 году в Судаке казенного училища виноделия и виноградарства и основание в 1812 году Магарачского училища виноделия. Эти учебные заведения готовили кадры отечественных специалистов-виноградарей, виноделов, садоводов и вместе с тем стали опытными лабораториями по выведению прекрасных сортов винограда и других спец-культур.

Об успешном развитии виноградарства в Крыму в первой половине XIX века свидетельствуют следующие данные: в конце 20-х годов — около 5 800 000 кустов; в конце 30-х — около 12 000 000 кустов; в конце 40-х — около 35 000 000 кустов.

Из приведенных данных видно, что за два десятилетия количество виноградных кустов на полуострове увеличилось более чем в шесть раз. С 1823 г. на Южном берегу посажено более четырех миллионов самых лучших французских, рейнских, испанских и греческих виноградных лоз. В рассадниках Никитского сада находится «как для пользы, так и для любопытства собрание более 600 сортов разного винограда». Сын М.С. Воронцова, Семен Михайлович, достойно продолжил дело своего отца по развитию виноградарства и виноделия в Крыму и даже основал собственную виноторговую фирму «Его Светлости князя С.М. Воронцова торговля крымскими винами». К сожалению, после смерти князя эта отрасль Алупкинского хозяйства в 1880-х гг. пришла в полное запустение. По инициативе Л.С. Голицына, Удельное ведомство выкупило Воронцовские винодельческие хозяйства в Массандре и Ай-Даниле. В 1891 г. император Александр III пригласил князя Голицына заведовать всем удельным виноградарством и виноделием. В 1912—1915 гг. Л.С. Голицын подарил часть своего имения со всей «истинной академией русского виноделия» в собственность царской семье. Умер он в декабре 1915 г. в Феодосии и был похоронен в семейном склепе в Новом Свете.

Графиня Софья Панина

В «Воспоминаниях» Феликс пишет и о других гостях: «Сосед граф Сергей Орлов-Давыдов жил один в своем поместье. Был он слабоумен и крайне уродлив: волосы всклокочены, ноздри раздуты, нижняя губа отвисла. Одет изысканно, с моноклем и в белых гетрах. Душится «Шип-ром», но несет от него козой. В остальном — большое доброе дитя. Больше всего любил играть со спичками. Дадут ему целую кучу, и сидит он чиркает часами. Потом встанет и уйдет, ни слова не сказав. Наверно, счастливейшим в его жизни был день, когда я привез ему из Парижа спички с аршин, которые купил на Бульварах.

Уродство и слабоумие не мешали ему интересоваться женщинами. Однажды учинил он скандал на литургии в Зимнем в присутствии царской семьи. Дамы, как принято, были в парадных платьях. Граф Орлов надел монокль и стал рассматривать дамские декольте с таким завываньем, что пришлось его вывести вон. Говорили даже, что у него случались любовные приключенья. А вообще был он чувствителен и верен. Никогда не забывал матушкин день рождения. Была она в Кореизе, нет ли, непременно являлся в тот день с огромным букетом роз».

К началу XX в. роскошная Воронцовская Алупка, находившаяся совсем рядом с Кореизом, пришла в некоторое запустение. Внуки князя М.С. Воронцова редко бывали здесь. Феликс Юсупов с грустью вспоминал: «Из соседних имений, ближе к Севастополю, самым прекрасным была Воронцовская Алупка. Усадьба в глициниях, в парке — статуи и фонтаны. Внутри оставался дом, увы, в запустенье, потому что Воронцовы бывали тут редко. Рассказывали, что в стене ограды живет огромная змея, что иногда она выползает на берег и плавает в море. Эта сказка пугала меня в детстве, и я отказывался выходить гулять».

Из соседей Феликс Юсупов особенно часто любил бывать в имении графини Софьи Владимировны Паниной: «Графиня Панина была умна и притом либералка. Жила она во дворце, походившем на старинный замок, где принимала политиков, художников, писателей. У нее встречал я Льва Толстого, Чехова, у нее же свел дружбу с прелестной четой — певицей Ян-Рубан и мужем ее, композитором и художником Полем. Г-жа Ян-Рубан даже давала мне уроки пения и сама приходила к нам. Не знал я певицы с лучшей певческой дикцией. И никто с таким чувством не пел Шумана, Шуберта и Брамса».

Софья Владимировна Панина была последней представительницей знатного и богатого рода графов Паниных. Имение в Гаспре она получила как подарок на свадьбу в 1890 г. от своей бабушки графини Паниной. Мать ее, Анастасия Сергеевна, после смерти первого мужа, графа Панина, вышла замуж за Ивана Ильича Петрункевича, лидера конституционно-демократической партии. Софья Владимировна Панина, воспитанная в либеральном духе, активно занималась общественной и благотворительной деятельностью. В Кореизе на ее средства был построен больничный городок. Имение Паниной в Гаспре стало пристанищем для либералов и интеллектуалов. Здесь без конца гостили философы, писатели, художники, артисты. Эта среда весьма импонировала Феликсу Юсупову, и он часто посещал дворец Паниной.

Льва Толстого и Чехова Феликс Юсупов мог видеть в имении Паниной в 1901 г., когда ему самому было четырнадцать лет. В этом году больной Лев Толстой по приглашению Софьи Владимировны Паниной прибыл на отдых в ее имение в Гаспре. Там же Феликс познакомился с певицей Ян-Рубан, а затем с ее мужем — музыкантом Владимиром Ивановичем Полем, с которыми поддерживал дружбу вплоть до эмиграции из Крыма.

Анна Михайловна Петрункевич (сценический псевдоним — Ян-Рубан) была дочерью врача Михаила Ильича Петрункевича. Он и его брат — юрист Иван Ильич Петрункевич — были видными лидерами земского либерального движения. Вместе с семьей Петрункевичей Анна Михайловна была постоянной обитательницей Гаспринского имения. В начале 1900-х гг. она вышла замуж за Владимира Ивановича Поля, директора «Крымского отделения императорского Русского музыкального общества». Редактор журнала «Аполлон» Сергей Маковский в своей книге «На Парнасе серебряного века» отмечал, что именно в интеллектуальной семье Петрункевичей, «в атмосфере энциклопедической просвещенности, выработал Поль свое мировоззрение пианиста и композитора, и расцвел удивительный дар ее, Ян-Рубан, камерной певицы».

Ян-Рубан очаровывала всех. Вера Судейкина, жена художника Сергея Судейкина, оставила следующие воспоминания: «Анна Михайловна рассказала, как Ф. Юсупов берет у нее уроки, — говорила, кто из аристократов говорит всех лучше по-русски, как вообще мало людей, говорящих по-русски, как беспомощны большинство, что даже стихотворение не могут прочесть. Лучше всех говорят по-русски Оболенские и Ф. Юсупов, а остальные — невозможно, но она принципиально не говорит с ними по-французски или английски. «Пусть учатся хоть со мной родному языку». Затем она рассказывает, какой у нее метод обучения пению, — я подумала, если бы я раньше была с ней знакома, я теперь уж, наверное, мило пела бы песенки. Она милый человек, Анна Михайловна, с хорошими взглядами на все и очень подходит к нам».