Вступление

В книге «Таврида» рассказывается о последних днях Крымского ханства, о завершении многовековой борьбы русского народа за Черное море, о началах русского Крыма. Книга не претендует на всесторонний охват темы, она должна дать лишь представление о ней. Для этой цели избраны маленькие очерки, рассказы, статьи. Девять циклов, в которые входит тридцать очерков, расположены в хронологическом порядке (с 60-х годов XVIII века — по 30-е годы XIX века).

Очерки написаны на основании документальных материалов, печатных и рукописных.¹ Старые карты, чертежи, экспликации, рисунки и портреты были иногда незаменимы для изображения мест и людей описываемого времени.

Для понимания исторической закономерности акта, именуемого присоединением Крыма (1783 год), необходимо, хотя бы в общих чертах проследить русско-крымские связи с древних времен.

Памятники материальной культуры и письменные источники дают сведения о прошлом населении северного Причерноморья. Но до настоящего времени не вполне ясен вопрос о древнейшем заселении Крыма и сменах племенного состава его обитателей, а также о взаимоотношениях местных жителей с пришлыми колонизаторами: пелопоннесскими греками (с VI века до н. э. по III—IV века н. э.), римлянами (в конце I века до н. э.), колонизаторами византийскими и сменившими их венецианцами и генуэзцами (XIII— XV века) и наконец с татарами (с 20-х годов XIII по 70-е годы АVIII века). Не вполне известны историкам и археологам состав местного населения в разные эпохи и преемственная связь древних народов (в том числе и славян) с племенами, следы которых оставило средневековье.

О началах русско-крымских связей и появлении русских людей в Крыму мы знаем очень мало. Существует лишь несколько византийских свидетельств и глухих упоминаний в русских летописях. Согласно этим источникам, начало русско-крымских отношений датируется серединой IX века.

Византийская империя вела длительные войны и была заинтересована в союзе с Русью. Помощь руссов уже в IX веке стала необходимой гарантией существования Византийского государства и, в особенности, его черноморских колоний, с их центром на полуострове — в знаменитом Херсонесе Таврическом. Правда, византийские императоры, боясь усиления могущества «великого народа руссов», постоянно натравливали на Русь орды печенегов и других кочевников. Поэтому мирные соглашения Киевской Руси с Византией прерывались с вероломством, которое было столь характерно для политики послеюстиниановской империи.

Этим объясняются устрашавшие Византию походы Руси на Царьград, предпринятые князьями Олегом, Игорем и Святославом. Знаменитый договор Игоря с греками был заключен после похода 944 года. На этот раз греки, встревоженные появлением многочисленных русских дружин (в союзе с печенегами) у берегов Черного моря, поспешили предложить Игорю мир на выгодных для Руси условиях. Договор касался и Крыма, т. е. отношений Киевской Руси с греческой колонией на полуострове. Создалось такое положение, при котором Крым мог стать русским уделом. Чтобы предотвратить это, греки шли на всевозможные уступки, соглашаясь на военный протекторат Киевской Руси. Вот что гласит договор: «А о Корсуньстей стране. Елико же есть городов на той части, да не имать волости, князь русский, да воюеть на тех странах, и та страна не покоряется вам...», т. е. русские не должны присваивать себе власти над страною Херсонесскою и городами ее. «Аще обрящуть в устье Днепрьскомь Русь корсуняны, рыбы ловяща, да не творять им зла никако же», т. е. русские не должны творить никакого зла херсоесцам, ловящим рыбу в устье Днепра.

Греки стремились к тому, чтобы Крым оставался для русских лишь местом временных промыслов и торговли, но никак не осваиваемой землей. В договоре сказано, что русские не должны зимовать в устье Днепра и в «левобережьи», т. е. в местах, исконно привлекательных для Киевской Руси, а «при наступлении осени да идут в домы свои, Русскую землю».

В то же время договор предусматривал русскую охрану крымских земель: «А о сих, оже то приходять чернии болгаре, и воюють в стране Корсуньстей, и велим князю рускому, да их не пущаеть: пакостять стране его». Такое условие было возможно лишь при наличии военных баз. Русские форпосты, вероятно, находились на всем побережье и, главным образом, на его западных и восточных окраинах. Многие историки именно к этому времени приурочивают начало Тмутараканского удела. Однако для создания удела было недостаточно связей с Византией и береговых форпостов, — надо было покончить с властью хазар на восточной окраине полуострова.

Воинственный киевский князь Святослав еще меньше, чем его предшественник Игорь, был склонен к случайным «набегам». Талантливый военачальник и политик, Святослав имел вполне обдуманный и широкий план действий. Он хотел полного освобождения низовий русских рек — Волги, Днепра и Дона. Борьба с хазарским ханом, или каганом, тудуном входила в замыслы Святослава.

Разбив хазарские войска у Саркела, далекой крепости и столицы хазарской, Святослав пошел войной в Приазовье, завоевал Таматарху (Тамань) и крымский берег Керченского пролива. Именно тогда хазарские воинские гарнизоны могли быть заменены русскими. Это произошло примерно лет через двадцать после того, как Игорь заключил договор с греками, т. е. в 60-х годах X века. Так называемая готская провинция (горный Крым), которая в этот период находилась в зависимости от хазарского хана, обратилась за помощью к Святославу.

В дневнике путешествия готского топарха (управителя Готии) рассказывается о его поездке в Киев к «владыке севера» Святославу в 965 году. Топарх искал у Святослава защиты от хазарских властей, и ему была обещана помощь. Мало того, Святослав одарил его деньгами и новыми землями в Крыму. Это был мудрый способ поставить Готию в полную зависимость от Русского государства. Сведения, которые дают записки, драгоценны тем, что они указывают на крымские владения киевского князя, граничившие с греческими где-то в горах Крыма, в самом сердце его.

История Тмутараканского удела, образовавшегося на Таманском полуострове, неотделима от истории Крыма. Есть все основания считать, что русское влияние, осуществляемое в Крыму с конца X по начало XII века, связано с Тмутараканским княжеством — хозяйственной и военной базой Киевского государства. Образованию удела предшествовал довольно длительный период военных, торговых и рыболовных экспедиций к северо-западным, соседствующим с полуостровом берегам, к Сурожу (т. е. Судаку) и Корчеве (т. е. Керченскому проливу). Вероятно, уже Игорь был хорошо знаком с Таманским полуостровом и даже, быть может, посылал туда кого-либо из князей. Иначе как бы он стал выполнять договор о недопущении черных болгар?

Тмутараканский удел служил важной опорой и для киевского князя Владимира Святославовича во время его похода.

Дружины Владимира шли к Херсонесу с мирными намерениями, в качестве союзных Византии войск, сам Владимир готовился закрепить этот союз браком с сестрой византийского императора. Но император передумал, и его вероломство заставило русского князя осадить и после длительной осады взять Херсонес (апрель 988 года).

Взятие Херсонеса грозило Византии полной потерей Крымской колонии. Владея Керченским проливом, а на западе обладая Xерсонесом, киевский князь мог стать полным хозяином Крыма.

Херсонес, в который Владимир вошел победителем, был одним из великолепнейших созданий культуры того времени. В нем была сосредоточена власть над всей береговой частью полуострова. Взяв Херсонес, Владимир получал доступ ко всем землям византийской колонии.

Византийские историки (например Лев Диакон) утверждают, что Владимир, кроме Корсуни, покорил еще десять городов и пятьдесят деревень в Крыму.

Поход Владимира широко открыл пути русским купцам, стремящимся к черноморским торговым гаваням, и укрепил русское влияние в Керченском проливе.

Ко времени княжения сына Владимира Мстислава Владимировича относится расцвет Тмутараканского удела.

Владимир назначил Тмутараканский удел своему старшему и даровитейшему сыну Мстиславу, и это говорит о том, какое значение придавалось тогда владениям у берегов «русской реки» (так именовали Керченский пролив).

Тмутараканские князья пользовались международным авторитетом и славились своим мужеством. Они вели постоянную борьбу с набегами кочевников тюркских племен и охраняли крымское побережье. Последнее упоминание в летописи о Тмутаракани относится к 1094 году.

Существует предположение, которое основывается на очень неясных фактах, будто Тмутараканское княжество сохранилось и после того, как половцы, хлынувшие из северных степей, перерезали живую артерию, связывавшую этот удел с Киевским государством, — торговый путь По Дону «из греки в булгары». Якобы и после того Тмутаракань оставалась политически сильным и влиятельным княжеством, хотя и находилась в полном отторжении от общей жизни своего государства. Но в «Слове о полку Игореве», повествующем о событиях конца XII века, Тмутаракань упоминается уже как «земля незнаемая».

Однако русское население остается в пределах Керченского пролива, о чем имеется свидетельство у арабского историка XIV века Эль-Омари. Факт этот чрезвычайно важен для уяснения дальнейших связей Руси с Крымом.

След Тмутараканского княжества теряется в русском летописании с распадением Киевской Руси. Страшные события монгольского нашествия прервали естественную связь Киевской Руси с северным Причерноморьем, так хорошо налаженную в IX—XI веках.

Двенадцатым веком кончаются сведения и о тех связях с полуостровом, которые могут быть названы русско-византийскими.

В XIII веке началось падение Византии. Греческие колонии в Крыму перешли в руки итальянцев — венецианцев и генуэзцев. Венецианский период связан с Сурожем (Судак), генуэзский — с Кафой (Феодосия).² В середине XIV века вражда между венецианской и генуэзской республиками привела к победе Генуи.

Следующий период, с XIII по XVIII век, характеризуется почти непрерывной борьбой Московского княжества (а затем Московского государства) с хищничеством крымских ханов. Начало этого периода ознаменовалось так называемым татарским нашествием.

Нашествие монголо-татарского Улуса Джучи (Золотой или Большой Орды) было страшным бедствием Европы XIII века. Арабский историк писал, что это было «событие, искры которого разлетелись во все стороны и зло которого простерлось на всех; оно шло по весям, как туча, которую гонит ветер».

Татарское иго (по словам К. Маркса) «не только давило, но оскорбляло и иссушало самую душу народа, ставшего его жертвой».

Первое вторжение татар на Таврический полуостров произошло в 1223 году. Результатом его было уничтожение культуры городов северного Причерноморья и гибель множества мирных людей.

Разрушительные набеги продолжались в течение всего XIII века, пока полуостров и прилежащие к нему с севера степи не сделались официально Крымским юртом (уделом, княжеством) Золотой Орды. Характер Крымского ханства определился еще в эту первую золотоордынскую пору существования, длившуюся более чем полтора столетия (до 70-х годов XV века).

Крымский юрт объединял кочевые племена татар-скотоводов, основным промыслом которых была война. Сделавшись хозяевами степей Таврического полуострова, татары и здесь продолжали вести ту полуоседлую, полукочевую жизнь, которая характеризовала быт всего Улуса Джучи. Такой образ жизни требовал простора, и татары не стремились занимать горные и береговые районы, тяготея к северным и юго-восточным частям полуострова. Там пасли они свои табуны лошадей и стада верблюдов, не имея склонности ни к земледелию, ни к торговле (кроме торговли пленниками, приносившей огромные доходы). Ремёсла татар были связаны преимущественно со скотоводством (изделия из верблюжьей шерсти из кожи и т. п.).

Еще в XIV веке многие из татарских князей-военачальников лишь зимовали на полуострове, а весной уходили в Поволжье, в места, близкие к Большой Орде. Но постепенно захватывались и лучшие земли Крыма, и оседали на них семьи, отколовшиеся от Большой Орды: Ширины, Мансуры, Аргыны и Яшловы. Они были первыми крымскими феодалами — основателями ханства. Наряду с феодалами-военачальниками, земли Крыма были захвачены не менее могущественным магометанским духовенством. Служители ислама (муфтий, кадии, шейхи) составляли особую знать, и на них должны были работать все те, кто не мог откупиться налогами. Экономика Крымского юрта основывалась на нещадной эксплуатации нетатарского населения края. Посредниками являлись венецианские, а затем генуэзские купцы, колонизовавшие побережье Крыма. Местные земледельцы должны были обрабатывать земли татарских феодалов. «Законная десятина» (т. е. десятая часть дохода) должна была доставляться в положенные сроки новым хозяевам. Кроме того, были установлены разнообразные пошлины и поборы, не считая трудовых повинностей.

Крымский юрт хозяйничал по образцу Золотой Орды. Для сбора дани в Орде были особые чиновники (баскаки): таможенники, раскладчики податей, заставщики, мостовщики и т. д. С помощью такой мощной организации улавливались все неплательщики, и золото непрерывно поступало в юрт. Насколько деятельны были ханские чиновники и как много их было, можно судить по тому, что ханы, не препятствовавшие торговле итальянских купцов в крымских городах, брали определенный процент с каждой торговой сделки. За каждым купцом устанавливалась слежка.

Крымский юрт являлся частью огромного золотоордынского государственного механизма, служившего войне. Положение землевладельца сочеталось у золотоордынских военачальников с профессией воина. Время от времени предпринимался смелый «чапун» ³во имя наживы и воинской славы.

Центром татарского Крыма сделалась разрушенная греческая колония, на месте которой около VIII века возникла хазарская крепость.⁴ Татары назвали ее Солхатом, а позднее Эски-Крымом (Старый Крым).

В золотоордынскую эпоху монголо-татарского ига в Крыму город этот играл роль крупного торгового центра. Сюда прибывали товары, идущие караванами из центров Золотой Орды к приморским городам Крыма, преимущественно к Кафе (Феодосии), откуда отправлялись в Византию, Египет, страны Западной Европы.

По мере того как татаро-монгольское государство расшатывалось от непрерывных феодальных раздоров и войн, — Крымский юрт, отдаленный от золотоордынского центра, приобретал самостоятельность, начиная всё больше тяготиться зависимостью от «коренного юрта», от хана-властителя. Однако это не исключало стремления со стороны Крымского ханства стать во главе «всех других юртов, подчинив их себе. Борьба за «господство» и привела татарские царства к окончательному развалу.

Процесс постепенного отпадения Крымского ханства происходил в течение почти столетия. С этим процессом связано и постепенное перенесение столицы из Солхата в долину Чурук-су, что символизировало новую политику крымского хана-наместника и, по-видимому, являлось фактическим началом государственной самостоятельности Крымского ханства (хотя датой его образования считается 1462 год).

В 1428 году хан-наместник избрал своей резиденцией уединенный Кырк-иер (Чуфут-Кале) и долину близ мест, где позднее был построен Бахчисарай. Эти места отъединяли Гиреев (династию крымских ханов) от европейских соглядатаев, населивших Кафу с близлежащими степями и побережьем. В период разложения и падения Золотой Орды, сохранявшейся на юге, Крымский юрт начал заявлять свои права на дань, которую устанавливала на Руси Золотая Орда. Дань вымогали разными средствами, преимущественно путем различных помех в торговых сношениях. По мере того как крымский хан приобретал независимость и усиливался, положение нетатарского населения в Крыму становилось всё тяжелее, а сношения с Крымом затруднительнее. Русские торговые караваны боялись не только нападения ногайских конников, но и ханских чиновников, которые занимались грабежами под видом взимания дани. Крымские ханы видели в своем отпадении от Золотой Орды способ усилиться. Однако общий развал монголо-татарского государства неизбежно влек к гибели и ту небольшую его часть, которая осела в Причерноморье.

В то время как разваливалась Золотая Орда, русский народ, страдавший под ее властью, собирался с силами. Знаменитая Куликовская битва (1380 год) показала значительность этих сил. Но открытая борьба в полной мере была невозможна по причине разрозненности русских княжеств и междоусобиц. Процесс становления Русского государства, возглавленного Московским княжеством, происходил тем интенсивнее, чем сильнее было народное желание освободиться от золотоордынской зависимости, и в этом процессе была такая же .угроза Крымскому ханству, как и любому юрту Золотой Орды. Распри в Золотой Орде создавали возможность компромиссов и сговоров с отдельными татарскими феодалами по поводу тягостной дани.

Утвержденная татаро-монгольскими правителями в 50-х годах XIII века система дани ко времени отпадения Крыма от Золотой Орды была уже совершенно расшатанной. К этому привело и загнивание всей баскаческой военно-политической организации. К этому привела и искусная политика русских князей, к середине XV века окончательно установленная Москвой.

70-е годы XV века ознаменовались крупными событиями в юго-восточной Европе. Турция кончила свои войны с Византией полной победой, в результате которой империя была разгромлена, и Константинополь сделался резиденцией турецкого султана и европейским средоточием ислама. Уже в силу того, что магометанство к этому времени стало религией большинства татар, связь Стамбула с Крымским ханством установилась самая близкая. Общая задача состояла лишь в изгнании итальянских колонистов, занимавших береговые черноморские крепости.

Так был заключен турецко-татарский союз, который ознаменовался изгнанием генуэзцев с берегов Крыма.

В 1475 году турецкий флот подошел к Кафе. Началась осада этого крупнейшего на побережье порта, охраняемого системой крепостей. Турки брали Кафу с моря, помогавшие им татары наступали с суши. Город был разгромлен, стены полуразрушены, большинство генуэзцев бежало. В русских летописях под 1475 (6983) годом значится: «того же лета 6983 туркове взяша Кафу, и гостей московских много побиша, а иных поимаша, а иных пограбив на окуп даваша...»

В Кафу вступил сын турецкого султана Баязет, и город отныне стал резиденцией наместника падишаха. Вслед за Кафийской крепостью турецко-татарские войска заняли и все другие крепости побережья: Судакскую, Алуштинскую, Гурзуфскую, Ливадийскую и Балаклавскую. Турецкие гарнизоны были поставлены по всему побережью. Старой культуре Крыма были нанесены непоправимые раны.

Именно 1475 год можно считать завершением периода золотоордынской власти в Крыму и началом существования Крыма в качестве вассального относительно Турции государства. Турецкая империя не стремилась ликвидировать Крымское ханство, но она поставила под свой контроль политику крымцев, взяла в свои руки все форты и крепости полуострова и сделала своей областью южное побережье полуострова (от Херсонеса до Феодосии). Государство, которое стало вассалом Турции, было значительным по силе и территории. Основной его частью был Крымский полуостров. В состав ханства входили земли при нижнем течении Днепра. Позднее (уже в XVI веке) к нему присоединились Прикубанье с Ногайскими ордами и Буджакская орда, образовавшаяся из Астраханского княжества.

С начала XVI века крымские ханы назначались и свергались в Стамбуле и их достоинство измерялось двумя качествами: преданностью Турции и военными удачами. Но в хозяйственный уклад Крымского ханства Турция не вмешивалась. В ее интересах было сохранение архаического строя Крымского улуса, так как именно этот строй обеспечивал постоянную готовность к войне. Крымское государство существовало войной, и оружие его было обращено на север. Тем самым Крым являлся для Турции надежным заслоном. Стамбул не мешал непрестанным военным вылазкам татар даже в тех случаях, когда они не соответствовали намерениям турецкой дипломатии. Но некоторые походы крымцев поддерживались военной силой Турции, и Московское государство уже в конце XV века вынуждено было иметь дело не только с татарской, но и с турецкой агрессией.

Своеобразное вассальное состояние Крыма относительно Турции усложнило русско-крымские отношения. Благодаря тому, что Турция предоставила Крыму самостоятельность в делах хозяйственных и военных, сохранялся и такой пережиток золотоордынских времен как притязания на русскую дань. Это создавало для Московского государства XVI—XVII веков необходимость посольств в Бахчисарай и переговоров с Крымом помимо тех, которые надо было вести с хозяйничавшей на Черном море Турцией.

Ханом, который передал судьбы Крыма в руки Турции, был Менглы-Гирей. Договариваясь со Стамбулом, о» не только не подозревал, что крымские ханы теряют свою самостоятельность, но предвидел усиление крымских ханов, которые, по его мнению, должны были возглавить распадающиеся части Большой Орды. Уничтожение армии Золотой Орды было в интересах Турции, так как она хотела иметь под своей рукой все монгольские орды и ничего не имела против того, чтобы это собирание осуществил Крым.

В деле уничтожения остатков Золотой Орды у Крыма был и другой мощный союзник — Московская Русь. И вот в 80-х годах XV века при поддержке Оттоманской Порты и полном сочувствии со стороны Русского государства войска Крымского ханства пошли против армии Большой Орды, разгромили эту армию и покончили с золотоордынской властью. Тогда, пользуясь развалом Орды, усилившееся Русское государство предприняло поход на Казань, в результате которого Казанское царство вынуждено было признать власть Москвы. И хотя это подчинение продолжалось недолго, — уже не могло быть и речи о прежнем самоуправстве казанских и других татар на Руси.

Крымский хан, рассматривавший свой поход как путь к власти надо всеми татарскими царствами, должен был убедиться в невозможности восстановления монголо-татарской империи. Препоной к восстановлению было усилившееся Русское государство, ослабление которого стало целью турецко-татарской военщины.

Будучи хитрым политиком, хан Менглы-Гирей еще в 1505 году уверял московское правительство в нерушимой дружбе, в подтверждение чего русскому послу в Бахчисарае Заболоцкому была выдана шертная, или клятвенная, грамота. Клятвы не мешали хану в то же время околачивать по совету Стамбула военный союз против Русского государства.

Одним из первых шагов, предпринятых Менглы-Гиреем в этом направлении, было объединение сил Литвы, Крыма и Казанского царства. Этот союз отстоял самостоятельность Казани, вновь оказавшейся агрессивной в отношении Москвы, что дало возможность крымским войскам в 1507 году ринуться на Москву. Поход этот и без участия турецких войск (хотя турецкая артиллерия была пущена в ход) мог быть назван первым столкновением России с Турцией, так как совершился с соизволения султана.

Самостоятельность крымских ханов продержалась не более десятилетия со времени взятия Кафы. После смерти Менглы-Гирея крымские ханы стали назначаться властью султана, и «союз» с Портой получил откровенный характер вассальной зависимости. Начиная с похода на Москву 1507 года, все вторжения татарской конницы на русскую территорию получали санкцию в Стамбуле. С ведома и одобрения Стамбула упрочивалась и система вымогательства «поминок».

Объясняя постоянную военную активность крымских татар, принесшую неисчислимый урон Московскому государству, исследователь русско-татарских отношений А.А. Новосельский показал связь военной политики крымцев с их экономическим и социальным укладом и с историческими традициями внешней политики. «Выход из хозяйственных затруднений, — пишет он, — татары находили не в развитии производительных сил, к чему природные условия предоставляли полную и широкую возможность, а в отыскании сторонних источников средств, какими сделались для них беспрестанные войны с соседями и получение с них принудительных платежей. Эти статьи дохода с давних времен вошли в качестве органической части в состав средств, поддерживавших существование крымского населения... Один только русский полон... доставлял татарам огромные суммы». Дальше историк останавливается на распределении средств, получаемых татарами от полона и дави, и приходит к выводу о ничтожной доле рядовых, улусных татар. «Нужен был ряд удачных походов, чтобы захват полона и его реализация на рынке принесли облегчение татарской бедноте. Вот почему татары присваивали прозвище «счастливых» тем царям, при которых происходили неоднократные и успешные набеги на соседние страны».⁵ Касаясь исторических традиций внешней политики, А.А. Новосельский пишет о том, что политика эта сводилась к вымоганию дани и что требование дани, установленной в XIII веке, продолжалось со стороны крымцев и в XVII веке, причем методы оставались прежними. Вымогание сопровождалось грубым насилием над послами, жестоким обращением с русскими пленниками и т. п.

Летопись татарских набегов на Русь в XVI—XVII веках однообразна, и количество их кажется невероятным. Так, только в XVI веке крымцы 28 раз переходили Конскую (обычный маршрут крымской конницы) с целью наступления на Московское государство.

Первый поход на Москву, окончившийся неудачей, был предпринят в 1507 году. Все следующие набеги имели ту же цель и кончались более или менее одинаково: бегством из пределов Рязанских или Тульских земель. Таковы были походы 1512, 1515, 1517 годов. В 1521 году крымская конница во главе с ханом бежала из-под самой Москвы. Походы 1527, 1533, 1534, 1541, 1542, 1552, 1553, 1558, 1559, 1562, 1564, 1565, 1567, 1570 годов кончились кровопролитием, пожарами и богатой добычей (в том числе множеством пленных, угнанных в Крым) на злосчастных Рязанских и Тульских землях. В 1571 году крымцы с ногайцами достигли наконец Москвы, взяли ее, произвели страшные разрушения и пожары, но всё-таки вынуждены были бежать, не завершив дела; новый поход 1571 года, стоивший Крыму не меньшего напряжения, ничего не прибавил к предыдущему. Походы 1572, 1574, 1576, 1577, 1586, 1587 годов носили такой же характер, что и набеги 20-х—60-х годов XVI века.

В 1591 году хан Казы-Гирей подступил к Москве, вел себя вызывающе, как победитель, но, узнав о полках, идущих из всех областей государства на подкрепление, позорно бежал, не успев даже увезти награбленное. Собравшись с силами, крымцы однако уже в 1592 году затеяли месть и совершили набег на Каширские и Тульские земли. Этот набег был самым кровопролитным и жестоким из всех, причем хан пытался доказать, что построение городов на окраинах Московского государства бесполезно и что они будут неизменно уничтожаться.

Все эти многочисленные нападения (не считая еще коротких набегов и стычек на границах Русского государства и постоянных ограблений торговых и посольских караванов) приносили огромный .урон и держали население в вечном страхе.

Главной целью татарских набегов были пленники. Каждый набег давал несколько тысяч людей (около 200 тысяч, например, за первую половину XVII века). Пленных, мирных русских людей, среди которых были и женщины и дети, угоняли в Крым, преимущественно для продажи на знаменитом невольничьем рынке Кафы (Феодосии). Лишь небольшая часть пленных оставалась на работах у военачальников и рядовых татар. Продажа пленных была доходнейшей статьей, так как стоимость невольника колебалась от 50 до 150 рублей золотом (исчисляя тогдашними русскими деньгами).

Наскоки татар, ошеломлявшие в первое мгновение, затем почти всегда отражались русскими людьми, которые умели заманивать степняков в лесные чащи и болотные топи. Мужественно и терпеливо оборонялись московские люди, сгоняя татар со своей земли. От обороны переходили к наступлению, чтобы предотвратить ожидаемый удар.

Так и в 1553 году, получив сведения, что крымские татары замышляют двинуться на Астрахань, Иван Грозный послал тринадцатитысячный отряд к Перекопу, в Мамаевы луга, стремясь преградить путь хану. Слух о направлении оказался ложным (обычная военная хитрость): крымцы шли на Рязань. Тогда отряд под начальством Шереметева пошел вслед татарам и, догнав их в 150 верстах от Тулы, заставил удалиться восвояси. Маленькие отряды русских храбрецов непрерывно действовали то на Днепре, то на Дону (дьяк Ржевский, Чулков).

В начале 50-х годов XVI столетия Турция решительно устремилась к созданию мусульманского объединения, направленного против Русского государства. Кроме Крымского ханства, в объединение должны были войти еще Казанское и Астраханское ханства и Ногайские орды.

Хотя это мусульманское объединение должно было служить лишь интересам Турции и способствовать ее усилению, крымские ханы видели в нем путь к осуществлению своих целей. Они имели наивность надеяться на господство Крыма, подобное прежней власти Большой Орды.

Так или иначе Русское государство приняло меры, чтобы помешать собиранию антирусских сил. Дипломатия Ивана IV содействовала тому, что ногайцы отказались войти в объединение. Дипломатическими переговорами предполагалось убедить и Казань. Однако в этом ханстве в то время верховенствовала крымско-турецкая клика, и она оказала противодействие соглашению с Русским государством. Установленный еще при Иване III протекторат был нарушен не без содействия крымцев, и началась война.

Победы под Казанью (1551 год), а затем Астраханью (1556 год) были избавлением от татарского ига, и лишь Крымский юрт оставался опасным гнездом разбоя и притязаний на золотоордынские права. Освобождение можно было бы считать полным при условии ликвидации крымской опасности. Был выдвинут проект большого похода на Крым. Политики утверждали, что с помощью запорожцев можно разом покончить с ханством.

Так советовала «Избранная Рада»: братья Адашевы, Шереметев и Андрей Курбский, впоследствии изменивший родине, а в то время один из приближенных Грозного.

Курбский считал, что царь по легкомыслию, из-за «трапез и кубков» упустил удобный момент наступления на Крым, отделавшись посылкой маленьких отрядов, вместо того, чтобы двинуть большое войско и самому идти на Девлет-Гирея.

Однако дело обстояло гораздо сложнее. Поход против Крыма мог оказаться успешным только в том случае, если бы Русское государство могло укрепить свои позиции в Причерноморье. Это было невозможно по ряду причин. Главной из них являлась безлюдность и неосвоенность степных пространств, ведущих к полуострову. Не менее важным было и то, что расправа с Крымским ханством повлекла бы за собой войну с Турцией, в то время могучей морской державой. Взвешивая все эти препятствия и сообразуясь с расстановкой сил, Ивам IV считал поход в Крым несвоевременным.

Но именно при Грозном началось наступление на Крым планомерным заселением и укреплением южных окраин Русского государства. Была выработана система, которая носила характер именно наступательный, а не только оборонительный. Она состояла в постройке линий укрепленных городов, слагалась из сторожевой, казачьей службы, фортов, выдвинутых в степь, и поселений. Воспользовались и старой линией укреплений, идущей по реке Оке, для защиты от набегов кочевников. Старая линия по плану Грозного явилась второй, внутренней полосой укрепленных городов, впереди которой выдвинулась другая передовая линия крепостей. Старую линию составляли: Нижний Новгород, Муром, Мещера, Рязань, Тула, Серпухов, Звенигород. Линия Грозного составилась из крепостей: Алатырь, Темников, Мценск, Орел, Новгород-Северский, Рыльск, Путивль.

По всем направлениям высылались разъездные станицы — сторожи. Впереди, по самой степи, были сделаны рвы, засеки, лесные заслоны, забои на реках, — всё это охранялось бдительной стражей. Вторая, внутренняя, линия охранялась значительными войсками и поддерживала непрерывную связь с передовой.

В каждом из городов был свой воевода с отрядом служилых людей, казаков и стрельцов. Станичники поочередно отправлялись в степь, образуя сторожи, которые были в беспрестанной связи друг с другом. Они составляли ряд неразрывных линий, пересекавших степные дороги, по которым татары ходили на Русь. По мере того как крымцы прокладывали новые дороги для своих набегов, русские разведчики сообщали о них воеводам, и дороги преграждались.

При Борисе Годунове продолжалось интенсивное наступление «степными городами». Бурно и планомерно строились города-крепости: Воронеж, Белгород, Оскол, Елец, Валуйки. Украинское и русское население новых городов вместе с казачеством успешно вело борьбу с татарскими набегами.

Степь продолжали укреплять и заселять и при царе Михаиле Федоровиче. Существует ряд документов того времени, свидетельствующих о постройке валов с изгородями, башнями и воротами. Сохранилась карта всей южной части государства, куда входили и пределы Крымского ханства, северный Крым.

Несмотря на то, что к началу XVII века соотношение сил Крыма и Русского государства было очевидно не в пользу крымцев, которые могли подвести итоги своим неудачам, — угроза набегов оставалась прежней. Обнажился характер торга, который составлял крымскую дипломатию. Так в 1614 году, во время обмена послами, крымский посол заявил: «Если не станет государь присылать ежегодно по 10 000 рублей, кроме рухляди, то мне доброго дела совершить нельзя.. Ногайские малые люди безвыходно вас воюют, а если мы с своими силами на вас же придем, то что будет!..» Он заявил с полной откровенностью, что военная добыча для Крыма выгоднее, что с одного взятого войной селения татары могут взять тысячу пленных, стоимость которых 50 000, и что дескать русским прямой расчет заплатить 10 000 рублей в качестве «поминок».

Сношения с Крымом носили характер откровенного торга из-за «шерти» (обязательства не нападать) и пленных. Но эти сношения, несмотря на всю их тягостность, были лишь частью дипломатии, связанной с Черноморским побережьем. Основные вопросы могли быть решены только в непосредственных переговорах с Турцией.

Посольство в Стамбул в 1584 году явилось началом того периода отношений с Крымом, который можно назвать русско-турецким.

Не только Московское государство, но Литва и Польша являлись помехой воинственным планам Крыма и стоящей за ним Турции. Временные содружества то с одним, то с другим из этих государств не останавливали азарт разбойничьих набегов.

В течение нескольких столетий опустошались Подолия, Галиция, Волынь, а также белорусские земли. Еще в XX веке украинские кобзари пели о черных днях татарских набегов XVI—XVIII веков.

От татарских нашествий страдали не магнаты в своих укрепленных замках, а мирное украинское население, и без того (угнетенное польскими помещиками и шляхтой. Вольное казачество, бежавшее от поборов и насилий на остров Хортицу, в так называемую Запорожскую Сечь, явилось передовым отрядом в борьбе с крымцами.

Вторая половина XVI века была периодом усиления казачества. Казаки отражали нападения татар, преследовали и подчас наступали. Весь мир удивлялся безмерной смелости и отваге этих людей, бросающихся со своими небольшими отрядами на хорошо вооруженные крымские и турецкие войска и укрепления. Народное творчество запечатлело этот героический период во множестве песен.

Не только набеги и сухопутные походы предпринимали казаки против Крымского ханства, но и строили свой флот. На своих ладьях казаки спускались по Днепру веками испытанным путем к берегам Черного моря и нападали с молниеносной решительностью на укрепленные порты Крыма.

Неоднократно брали казаки Гёзлев (Евпаторию) и Кафу. Главной задачей их было освобождение невольников, тысячами томившихся на этих рынках живого товара. Недаром старая украинская песня кончается неизменным припевом:

Визволь, боже, бiдного невiльника
На святоруський берег,
На край веселий,
Мiж народ хрещений!

И казаки вызволяли этих невольников: украинских и русских. Но положение украинского народа было таково, что запорожцы, взявшие на себя роль защитников угнетенных, вынуждены были иногда идти на сговор с Турцией и Крымом против Польши, чтобы отстоять свои права. Только после воссоединения с Украиной (1654 год) Русское государство получило в лице запорожцев сильный заслон против татарских полчищ.

Дело русско-украинского единения было страшным для воинственного ханства; крымцы поспешили заключить союз с Речью Посполитой и двинули свои орды на Украину. Во время перемирия хану посчастливилось на Волыни обманным путем заманить русского воеводу, которого татары считали виновником многих бедствий. Это был Василий Борисович Шереметев — один из славнейших воевод, ведавших заслонами против крымцев. Поборник дела Богдана Хмельницкого и справедливый киевский воевода он заслужил любовь украинского народа. Шереметев был угнан в Крым и в течение многих лет подвергался всевозможным истязаниям и пыткам в качестве пленника, заточенного в Чуфут-Кале (близ Бахчисарая). Четыре хана сменились за годы заключения Шереметева, и все они мочили пленника на свой лад, торговались за него с русскими послами, вновь и вновь набавляя выкуп. Шереметев писал царю Алексею Михайловичу о полонном своем терпении: «Кайдалы на мне больше полпуда... окна заделаны каменьем... На двор из избы пяди не бывал и я... нужу всякую исполняю в избе, и от духу и от нужи и от тесности больше оцынжел и зубы от цынги повыпадали, а от головных болей вижу мало, а от кайдалов обезножил, да и голоден». В Московском посольском приказе сидел особый подьячий «у кого боярина Василья Борисовича окуп ведом». Подьячий принимал и деньги, и меха, и другие пожертвования, и всё же нельзя было собрать столько, сколько хотели за Шереметева. С меньшими требованиями относительно выкупа, но с той же варварской жестокостью поступали и с другими пленниками. Не выкупленных и бесполезных в качестве рабочей силы «знатных полонян» бросали в пропасти со скал Чуфут-Кале, Мангуп-Кале или Ак-Кая (близ Карасубазара).

Нет сомнения, что письма, а затем живые свидетельства Шереметева, одного из образованнейших людей XVII века, содействовали серьезному знакомству русских государственных деятелей с политическим и хозяйственным устройством Крымского ханства.

Царствование Алексея Михайловича было временем итогов, подводимых прошедшему периоду становления Русского государства, временем возбуждения национального самосознания и в связи с этим пересмотра вопросов истории, вопросов культурных и политических связей. Не случайно, что именно к этому времени относится и первый проект присоединения Крыма к России, своеобразная декларация прав Русского государства на северное Причерноморье.

«В тамошнее море впадают русские реки, по берегам коих живет русский народ», — писал Юрий Крижанич, ученый хорват, поборник славянского единства. Крижанич считал, что надо «прогнать из Крыма общих для всего света мучителей и разбойников»..., которые требуют всегда «откупа или дани и всё-таки никогда не перестают причинять нам бедствия». В своих доводах Крижанич особенно настаивал на том, что Крым отнюдь не был «исконной вотчиной и коренным жилищем» крымских татар, что они взяли «чужую страну». Указывая на неисчислимые выгоды от присоединения Крыма, Крижанич удивлялся бездействию русского правительства.

Но положение на Руси было не таково, чтобы собирать силы для войны, которая потребовала бы сильного противостояния на южных степных окраинах. Между тем именно на окраинах было неспокойно. Царь Алексей Михайлович вел борьбу с народными движениями: бунтами, восстаниями и наконец крестьянской революцией 1670—1671 годов. Война с крымцами при таких условиях была невозможна. Однако международное положение складывалось так, что государства Западной Европы стремились к вовлечению России в европейский антитурецкий союз.

В начале 80-х годов XVII века Турция грозила Австрии, которой лишь с помощью союзников (Польши и Венгрии) удалось отогнать султанские войска от Вены.

Это наступление Турции на государства Западной Европы могло быть отвлечено лишь войной с Россией, и западноевропейские союзники побуждали русское правительство к походу в Крым. Польша предложила России вечный мир на условии совместной войны против Турции, и Россия выразила согласие. Царевна София, объявляя войну, рассчитывала на то, что война с крымцами, приносившими народу неисчислимые страдания, будет популярной, но манифест был встречен глухим недовольством и солдат и военачальников.

Народное недовольство правлением объяснялось жестокими расправами, которые были учинены стрельцами над бунтовавшими от голода и бесправия крепостными крестьянами и холопами. Недовольство части служивого дворянства было вызвано расправами над стрельцами. Высшее боярство не признавало власти Софии и не терпело ее любимца Голицына, делавшего вызов закоренелым консерваторам своей склонностью к западноевропейской цивилизации. Между тем именно непопулярный и неопытный военачальник Голицын принял командование над стотысячным войском и в мае 1687 году выступил в поход. Горящая степь (по-видимому подожженная татарами), бескормица и палящий зной вынудили армию вернуться вскоре после перехода через Конские воды. Голицын считал причиной неудачи позднее выступление. Решено было выступить в конце зимы (1689 года) и двигаться стремительно, в этом Голицын видел залог победы. Действительно, армия дошла до стен Перекопа (Op-Капу) и осадила крепость, вызвав у татар панический страх силой своей артиллерии. Но осада Перекопа не удалась, как было доложено в Москву, из-за безводья солончаковых степей, а по существу из-за непредусмотрительности командования, отсутствия должной подготовки тыла и тяжелого физического и морального состояния войск. Походы 1687 и 1689 годов не только не дали положительного результата, но еще и раззадорили Крымское ханство на новые вымогательства и угрозы.

Дикая степь по-прежнему оставалась неодолимым препятствием, путь к Тавриде еще не был освоен. Путь этот, отнюдь не прямо идущий от Москвы к Перекопу, был намечен Петром I, хотя победа над последним юртом Золотой Орды была достигнута лишь в конце XVIII века.

Первоочередную государственную задачу Петр I выразил так: «России нужна вода», и первым делом Петра, по вступлении на престол, был поход на Азов ради свободного плавания на Азовском и Черном морях. Самая постановка дела была иной, чем перед крымским походом 1687 года. Петр I добивался исконного права Русского государства на моря, в которые «впадают русские реки».

И Турция и Крым отказались от мирного урегулирования вопроса о свободном плавании русского флота. Тогда была объявлена война, не Крыму, а Турции, и после удачного и быстрого продвижения армий водным (по Волге с переходом на Дон) и сухо-путным путем начата осада турецкой крепости Азов (1695 год).

Ряд причин помешал русским войскам взять Азов, и Петр I вынужден был отступить, но лишь для того, чтобы исправить ошибки первого похода. Русские и иностранные мастера принялись строить флот, и 2 корабля, 23 галеры, 4 брандера и тысяча барок решили участь Азова, который был взят 18 июля 1696 года.

Следующей целью была Керчь, не менее сильная турецкая крепость, закрывавшая доступ к Черному морю.

Началась вторая страда судостроительства, предпринятая уже с значительно большим размахом и потому затянувшаяся. Одновременно Петр I задумывал создание европейской коалиции для совместного похода против Турции, для чего сам отправился с «великим посольством» в Западную Европу. Но этот замысел не нашел поддержки, а международная обстановка показала Петру большую своевременность войны за Балтийское море, выход к которому был не менее необходим России.

Война на севере заставляла Русское государство в течение первого десятилетия XVIII века всеми способами поддерживать мир с Турцией, в связи с чем делались и уступки (впрочем бесполезные) Крымскому ханству. Это десятилетие было характерно интригами и дикими вылазками крымского хана, и русское правительство хотело гарантий со стороны Порты. Для этой цели в Стамбул был назначен послом один из просвещеннейших и умнейших русских людей — Петр Андреевич Толстой, который сделал очень много для взаимопонимания между русским и турецким правительствами. Однако до тех пор пока речь шла лишь о добрых взаимоотношениях — и султан и визирь утверждали, что они не нарушат мирного договора, но как только вновь возник разговор о возможном сосуществовании турецкого и русского Флотов на Черном море, султан заявил, что «смотрит на Черное море, как на дом свой внутренний, куда нельзя пускать чужестранца». Таким образом, если война с Россией и была приближена благодаря проискам крымского хана, то неизбежность войны становилась очевидной по неразрешимости главного вопроса.

Эта война не была удачной для России. Азов снова был приобщен к турецким владениям согласно договору 1711 года, однако 1696 год не был забыт, и Турция воздерживалась от решительных действий, лишь поощряя татар продолжать степные набеги, чтобы мешать заселению и укреплению южных окраин. В Бахчисарае в то время много раз сменялись правители (Гази-Гирей, Каплан-Гирей, Мухамед-Гирей и другие). Это была эпоха кровавых ханских междуусобий, дворцовых интриг и народных волнений. Внешняя политика «ханов на час» соответствовала внутреннему состоянию ханства.

Необузданные набеги татар, участившиеся в начале 30-х годов, заставили русское правительство озаботиться поспешным сооружением крепостей между Днепром и Донцом на протяжении более 300 верст. В эти годы было построено около 15 крепостей с гарнизонной службой.

Готовясь к неизбежной войне, Россия не теряла надежды предотвратить ее. Для этого велись переговоры в Стамбуле, и верховный визирь обещал воздействовать на крымцев. Однако не только не было никакого воздействия, но становилось очевидно, что татары нападали с согласия и одобрения Стамбула.

И война была объявлена Турции, хотя поход (начавшийся 27 марта 1736 года) имел целью Крымский полуостров. Армию возглавил фаворит императрицы Анны Иоанновны фельдмаршал Миних. В то время как часть армии была направлена на Азов, — другая пошла к Перекопской крепости, которую взяла 4 июня 1736 года.

Русские войска заняли полуостров, Бахчисарай — оплот татарской военщины — был сожжен. Азов и Кинбурн стали русскими крепостями. Победа была одержана. Армии возвращались, оставив крепостную охрану. Но не успели уйти войска, как татары с новой силой бросились в наступление, принесшее немало бедствий русским степным окраинам. Летом 1737 года был предпринят второй поход в Крым под водительством фельдмаршала Ласси, еще более удачный по своей организации и урону, который он принес Крымскому ханству.

При всем том результаты обоих походов были ничтожны и несоизмеримы с потерями. Получив Азов, Россия, по условию договора, была лишена права укреплять его. Договор предусматривал также отказ России от плавания в Черном море, где ей нельзя было иметь ни военных, ни торговых кораблей.

В условия договора не была даже включена выдача пленных. Так мало заботилась клика Анны Иоанновны о судьбах русских людей.

Дипломатии эпохи Елизаветы Петровны приходилось добиваться выдачи пленных, взятых крымским ханом во время похода Миниха и Ласси. Переговоры эти велись, однако, не с Крымом, а через голову хана с турецким султаном. Русский посол в Стамбуле требовал, чтобы крымские татары прекратили набеги на южнорусские земли, а также оставили надежды на расширение своих границ за счет кавказских земель.

Турция, вполне оценившая мощь Русского государства еще во времена азовских походов Петра, казалось, шла на уступки. Однако уступчивость была кажущейся. Главный вопрос о плавании в Черном море оставался неразрешенным. Кроме того, слишком велик для Турции был соблазн получать доходы от крымского невольничьего рынка, те доходы, которые приносила воинственность крымских ханов. Столкновения были неизбежны. Снова надвигалась война, и в 1769 году произошел разрыв дипломатических отношений.

Многовековая борьба за Черное море завершалась. Началом развязки в этой затянувшейся трагедии была война 1769—1774 годов, именуемая первой турецкой (пятой войной с Турцией, начиная с 1687 года, если считать, что предыдущие войны велись не с Турцией, а с Крымским ханством).

Об этой войне, решившей судьбу Крыма, и о той, которую принято именовать второй турецкой войной (1787—1792 годы), будет кратко рассказано в начальных очерках книги «Таврида».

Но не описание доблести русского оружия составляет цель данной книги, а рассказ о победах русской культуры, о цивилизующей роли России на Черном море.

То, что было сделано за пятьдесят лет после присоединения Крыма, — поистине удивительно, хотя хорошее сплелось с плохим и страшным, явилось из дебрей крепостного, вельможночиновного бытия.

Примечания

1. В примечаниях, помещенных «конце книги, указаны источники каждого из очерков.

2. В книге всюду сохранены географические названия соответствующих эпох.

3. Чапун — набег.

4. На месте ее татары соорудили крепостную стену, сохранявшуюся до конца XVIII века; стена эта несомненно была сооружена при участии итальянцев, опытных фортификаторов, по образцу Солдайской, Кафийской и других стен. Стена эта нанесена на план, сделанный в 80-х годах XVIII века (хранится в рукописном отделе библиотеки имени М.Б. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде).

5. А.А. Новосельский. Борьба Московского государства с татарами в XVII веке. Изд. Ак. наук СССР, М—Л., 1948, стр. 418—420.