По новому тракту

В июне 1783 года английский посол в Петербурге сэр Джемс Гаррис писал сэру Роберту Кейту: «Важнейшее событие, происшедшее здесь со времени моего последнего к вам письма, состоит в получении здесь известия о том, что Крым и пограничные с ним области без всякого сопротивления присоединены к владениям Российской империи. Теперь мы находимся в самом тревожном ожидании курьера из Константинополя, через которого мы узнаем впечатление, произведенное там этой мерой. Нет никакого сомнения в том, что, если турки будут предоставлены самим себе, они робко подчинятся не только этому, но еще более значительному уменьшению их власти». Можно подумать, что известие это произвело болезненное впечатление на сэра Гарриса, потому что он стал жаловаться на скверный климат Петербурга и осенью 1783 года был заменен сэром Фицгербертом.

Черноморская политика младшего Питта¹ состояла в покровительстве Турции, стране, отличавшейся неподвижностью и косностью своего хозяйственного уклада. Турция была страной, которая имела шансы стать чем-то вроде английской колонии. Россия этому являлась помехой, и младший Питт заключал такие договоры, которые были враждебны русским интересам.

Между тем он не считал нужным отказаться от пышной идеи европейского союза, с которой носилась английская дипломатия уже в течение нескольких лет. Европейский союз предусматривал раздел Турции и совместное владение Черным морем и проливами. Целью этого союза, разумеется, было утверждение английской торговли и мореплавания.

Но в 1786 году Англия заключила договор с Пруссией. Это был один из последних актов, подписанных Фридрихом II (он умер в августе этого года). Договор был направлен против России.

Отныне Англия и Пруссия должны были совместно влиять на султана. Война Турции с Россией устраивала и Питта и Фридриха.

Тем временем Австрия в лице неуравновешенного Иосифа II испытывала миллион терзаний. Несмотря на договоры, связывавшие Австрию с Россией, император не был ни в чем уверен и хотел знать больше того, что ему было официально известно.

Император, проявил особую любознательность во время совместного с Екатериной путешествия в Крым весною 1787 года. И не только император, но и военные специалисты и дипломаты Австрии, Англии и Франции. Интерес к предприятиям России на юге был так велик, что дворы пытались удовлетворить его разными путями. Начался туризм, не всегда имевший целью удовольствие или научные данные. Среди туристов этого времени нельзя не отметить одну привлекательную аристократическую даму, писательницу и своеобразного дипломата, леди Кревен. Со свойственной британским туристкам смелостью, совершила она поездку из Петербурга в Севастополь и из Севастополя в Стамбул почти в канун знаменитого шествия. Она следовала по тому самому новому тракту, который готовился для проезда Екатерины.

Путешествие Екатерины в полуденные страны поразило воображение современников своей сказочной пышностью. Путешествие сопровождалось сложной дипломатической игрой и должно было кончиться серьезными последствиями. Обо всем этом много толковали, восхваляя, порицая и пророчествуя.

Мемуаристы и историки взялись за перо, следуя по пятам за событиями. Иные из них уподоблялись рисовальщику Фердинанду Мейсу, на гравюре которого путешествие выглядит роскошной аллегорией. Екатерина шествует в великолепной колеснице, и «счастливый народ» встречает ее и приветствует. Она следует «по пути изобилия», народ подносит ей всевозможные плоды. Радость равно сияет на лицах старцев и молодых. Клио, муза истории, вьется в облаках над главой Екатерины, она венчает ее славой. Петр I (тоже взобравшийся на облака и сидящий там рядом с Зевсом) с полным удовлетворением взирает на ту, которая довершила его дело. Угождая императрице, художник изобразил ее одну, без сподвижников, и мы не видим около нее ни Румянцева, ни Долгорукого, ни князя Тавриды.

Не стоит вникать в побуждения художника Мейса и ему подобных. Они получили по заслугам и от своих кумиров и от истории. Теперь это наивное изображение кажется удачной карикатурой.

Иные из мемуаристов готовы были заменить в своем описании шествия Екатерину — Потемкиным, ибо именно его считали победителем и властелином края.

В противоположность наивным аллегориям существуют описания, исполненные чрезмерного скептицизма. Это преимущественно мемуары иностранцев. Император Иосиф, дипломаты: де Линь, Фицгерберт, Сегюр и прочие, показали нам оборотную сторону пышного шествия русской императрицы. Их заслугой является то, что они вскрыли язвы режима, но они постарались унизить и всё достигнутое. Это они пустили в оборот остроумное словцо о потемкинских деревнях и готовы были даже Черное море считать театральной декорацией.

Шествие Екатерины имело дипломатическую цель. Оно должно было утвердить мир в Европе, так как дипломаты могли убедиться в серьезности предприятий на юге России.

Иностранные мемуаристы утверждали, что достижения на юге не могут себя оправдать, что они потребовали чрезмерных затрат и вызвали голод в нескольких губерниях.

Можно было злословить о началах, которые не будут завершены, п о жертвах, которых не стоили постройки. Но нельзя было не видеть размаха строительства, задуманного во всей Новороссии, не видеть вновь рожденных городов, портов и селений. Нельзя было не видеть, от каких несчастий освободилась Россия, покончив с последним золотоордынским улусом.

Продираясь сквозь чащу неумеренных похвал и дебри искаженных фактов, советский историк делает попытку осмыслить наконец события этого пресловутого шествия. Он рассматривает его как дипломатический акт, завершающий присоединение Крыма. Он стремится отделить подробности, рисующие разврат деспотизма, от подробностей, рисующих великие усилия русского народа.

Примечания

1. Питт младший (сын лорда Чатама, Вильяма Питта старшего) возглавил английское правительство в 1783 году.