Приложение 1. Военно-морское противостояние в Семилетней войне 1756—1763 гг.: итоги и уроки

Важнейшим конфликтом середины XVIII в., весьма серьезно повлиявшим на политическое и военно-морское развитие России и стран Европы, была Семилетняя война 1756—1763 гг.¹ Именно тогда Англия, в основном, выиграла борьбу у Франции как за господство на морях, так и за колонии.² Именно тогда морская война, впервые в столь масштабном конфликте, «заняла самостоятельное и даже главное место», показав во всем объеме свою значимость.³ И наконец, именно в ходе этой войны был подведен итог развитию флотов и военно-морского искусства первой половины XVIII в. — времени окончательного становления регулярных флотов, с одной стороны, и небывалого господства догматизма в военно-морском искусстве — с другой.

Значимой оказалась Семилетняя война и для русского флота, в развитии которого, начиная со смерти Петра I, кризис чередовался с застоем. Фактически данная война стала первой после смерти Петра I возможностью Балтийского флота получить сколько-нибудь широкую практику. Здесь мы попытаемся проанализировать эту войну, сравнивая военно-морское искусство ее участников, а также постараемся указать на то влияние, которое эта война оказала на последующее развитие флотов ведущих морских держав.

Хотя период правления Елизаветы Петровны нередко именуют временем возрождения флота, однако в реальности имелись лишь отдельные достижения, важные только на фоне периода Анны Иоанновны. Так, например, несколько выросла численность флота, увеличилось число линейных кораблей более крупных рангов и сократилось число меньших, относительно возросла частота выходов флота в море. Но в целом ситуация оставалась весьма плачевной. Так, согласно штату 1757 г. Балтийский флот должен был насчитывать 27 линейных кораблей (1 100-пушечный, 8 80-пушечных, 15 66-пушечных и 3 54-пушечных) и 6 фрегатов,⁴ однако в 1757 г. он имел в наличии только 21 линейный корабль (1 100-пушечный, 3 80-пушечных, 14 66-пушечных и 3 54-пушечных) и 6 фрегатов,⁵ при том что состояние 4 кораблей и 2 фрегатов было близким к критическому. Новых же кораблей насчитывалось всего 6 (2 80-пушечных и 4 66-пушечных).⁶ На кораблях остро ощущалась нехватка личного состава, а служившие моряки имели весьма ограниченный опыт плаваний (если до 1752 г. в море выходили суда Кронштадтской и Ревельской эскадр, то с 1752 г. — только Ревельской). Низким оставалось и качество русских кораблей.

Состав Балтийского флота к кампании 1757 г.

Известный историк флота Ф.Ф. Веселаго так описывал Балтийский флот времени Елизаветы: «Корабли его, при недостаточной крепости постройки, имели так же, как и прежние, слабый рангоут и такелаж и выходили в море с недостаточным числом команды, пополняемой иногда солдатами. Недоброкачественная провизия, испортившаяся в деревянных бочках вода, недостаточно хорошая одежда и неблагоприятные гигиенические условия, общие впрочем всем флотам того времени, по прежнему развивали на судах болезни и сильную смертность. При таком состоянии судов, едва флот выходил в море, как при первом свежем ветре на многих судах открывалась сильная течь или важные повреждения... Были случаи, что в свежий ветер слабосильная и малочисленная команда корабля не могла поднять своего якоря и, чтобы вступить под паруса, приходилось обрубать канат...». В конце 1740-х гг. расстройство флота дошло до такого состояния, что Адмиралтейств-коллегия в 1748 г. решилась просить А.П. Бестужева-Рюмина довести до сведения Елизаветы Петровны, «что весь флот и адмиралтейство в такое разорение и упадок приходят, что уже со многим временем поправить оное трудно будет». 1749 год подтвердил это полностью.

Дело в том, что в конце 1748 г. возникла угроза нового столкновения со Швецией и Адмиралтейств-коллегия получила указание Сената «вооружить некоторую часть корабельного флота и отправить в море в мае месяце; а галерный флот, сколько есть наличных галер, все приготовить, и морских провизии на эти корабли и галеры заготовить на четыре месяца; затем и весь корабельный флот, сколько годных к службе кораблей и фрегатов находится, к будущей кампании велено исправить и вооружить, чтобы в нужном случае по первому указу могли выступить в море».⁷ На это она ответила в январе 1749 г. так: «...Для этих приготовлений теперь самое удобное время, но коллегия в денежной казне имеет крайний недостаток и вследствие многочисленных доимок в сборах, определенных на Адмиралтейство с губерний и провинций, и надежды предвидеть не может, чем бы это вооружение флотов исправить. Необходимо иметь 361 266 рублей; эта сумма должна быть употреблена прежде выхода флота в море, и то только на те корабли и фрегаты, которые должны выступать в мае; теперь в Адмиралтействе в наличности и 10 000 рублей не будет, да и те деньги употребятся на жалованье служителям, которые за майскую треть 1748 года сполна еще не получили жалованья. Поступление денег с положенных на Адмиралтейство сборов начнется не ранее нескольких месяцев; на Штатс-конторе долгу за 1747 и 1748 годы 142 218 рублей, но этого долга, несмотря на многократные требования, Штатс-контора не платит да еще доимку в 97 984 рубля зачитает в счет других издержанных посторонних сборов; с 1740 по 1747 год в положенной сумме на Адмиралтейство продолжается до сих пор доимка больше миллиона, и об этой доимке коллегия не раз представляла Сенату и требовала ее; Сенат велел Штате-конторе сделать счет, который и сочиняется, но по этому счету контора показывает немалые зачеты, о которых требуется обстоятельного рассмотрения; впрочем, и за теми зачетами, хотя бы они и справедливы были, все же в доимке остается до 450 000 рублей».⁸

Сенат приказал Штатс-конторе отпустить в Адмиралтейскую коллегию немедленно 71 109 руб., а также как можно скорее окончить с нею все счеты и, что «явится в недосылке», отпустить сейчас же. Однако наступил май, когда флот должен был выходить в море, а Адмиралтейская коллегия вновь объявила, что для этого выхода нужно не менее 100 000 руб., у нее налицо только 17 401 руб., а Штатс-контора «к платежу показывает невозможность», следовательно, флота выпустить не на что. Более того, Адмиралтейств-коллегия сообщала, что, несмотря на запрещения, Штатс-контора и Камер-коллегия по-прежнему посылают указы, по которым принадлежащие Адмиралтейству доходы употребляются на посторонние расходы: «Так, в Нижегородской губернии Камер-коллегия употребила на свои расходы 11 554 рубля; с Олонца определено получать Адмиралтейству по 21 300 рублей, этой суммы за разными изнеможениями никогда в платеже сполна не бывает, и на 1748 года не заплачено 13 018 рублей; с Киевской губернии назначенная сумма 10 487 рублей почти всегда употребляется мимо Адмиралтейства в другие расходы».⁹ Сенат приказал: с монетных дворов из «капитальной суммы» отпустить в Адмиралтейство 50 000 руб., а возвратить эту сумму из не досланных в Адмиралтейство сборов за прошлые годы. Однако Адмиралтейская коллегия потребовала из Камер-коллегии и Штатс-конторы еще 155 925 руб. на покупку провианта и пеньки. В ответ Сенат велел немедленно доставить ведомости из присутственных мест, где сколько имеется наличной денежной казны. Так или иначе, но флот к возможным боевым действиям оказался не готовым. Поэтому, как ни парадоксально, Семилетняя война пришлась Балтийскому флоту весьма кстати.

В ходе нее русские моряки впервые за долгое время получили довольно широкую практику плаваний, что было особенно важно на фоне застоя флота в предшествующее время. Кстати, уже кампания 1757 г. подтвердила все старые проблемы русского флота. В частности, первые же активные действия русских эскадр и отрядов в Балтийском море показали: корабли плохо выдерживали свежий ветер, у них ломались мачты, отходила обшивка, то тут, то там обнаруживались гнилости. При штормах же они получали столь большие повреждения, что приходилось уходить в порт для серьезного ремонта. Кроме того, на русских кораблях обозначилась ужасающая заболеваемость и смертность.¹⁰ Наконец, действия флота в 1757 г. сразу же привели к чувствительным потерям: в этом году погибли фрегат «Вахмейстер» и прам «Элефант». Еще чувствительнее оказались потери в 1758 году. Достаточно сказать, что из 27 транспортов, которые должны были перебросить к Кольбергу необходимые грузы, 11 отправились на дно во время шторма!¹¹

Правда, Конференция при высочайшем дворе использовала Балтийский флот в Семилетней войне весьма ограниченно. Самыми боевыми получились у него кампании 1757 г. (участие во взятии Мемеля) и 1760—1761 гг. (участие в операциях против Кольберга). В ходе операций по взятию этих крепостей (особенно Кольберга, где прусские береговые батареи оказали достаточно упорное сопротивление), Балтийский флот несколько расширил свой опыт действий против приморских укрепленных пунктов противника. Так, участвуя в овладении Мемелем, Ревельская эскадра контр-адмирала В.Ф. Льюиса обеспечила блокаду этого порта, а также Пиллау и Кенигсберга, а отряд А. Вальронда провел бомбардировку самого Мемеля совместно с сухопутными войсками. В итоге Мемель сдался без штурма.

Извлечение из шканечных журналов о действиях отряда судов Балтийского флота у Мемеля в кампанию 1757 г. в период с 26 апреля по 27 июня¹²

25 апреля. Суда отряда вышли на кронштадтский рейд.
1 мая. Отряд снялся с якоря и пошел на запад.
7 мая. Нашел туман.
8 мая. По прочищении тумана, открылись суда отряда и виндавский берег, под которым стояли на якоре бомбардирские корабли и прамы. К вечеру ветер от WSV усилился и перешел к W. На судах стали спускать нижния реи и стеньги, причем на бомбардирском корабле «Юпитер» сломало бушприт, который и свалился на левую сторону; затем сломалась у него фок-мачта, упавшая в средину корабля. При этом падении переломилась фор-стеньга у грота-реи и сломалась грот-брам-стеньга.
9 мая. На корабле «Гавриил» усмотрели, что на баке отделило борт и покачнулись с планширами все 8 кнехтов, за которые крепится пертулень и рустов, и оказалась в них гнилость; потом разломились в трюме, около грот-мачты, ящики, из которых выкатились ядра. В носовой части корабля, позади крюйт-камеры, и против грот-мачты, открылась большая течь. Бомбардирский корабль «Дондер», претерпевая великое волнение, не мог держаться на море, и заливаемый волнами при сильной качке, спустился за Сфальферорт, и давал знать пушечными выстрелами о своем опасном положении.
Корабль «Гавриил», пошедший для оказания помощи кораблю «Дондер», попал на 4½ саженную банку, о которую ударило его так сильно, что руль приподняло на крюках и переломило румпель. По осмотре руля оказалось, что из 5 крючьев, два нижние были сломаны. На «Селафаиле» открылась течь и повреждение в салинге, а на праме «Дикий Бык» — трещина в бушприте. Фрегат «Вахмейстер» спустился в Тагелахт. К полуночи ветер стих.
С 10 до 12 мая. Исправляли на судах повреждения.
23 мая. Корабль «Гавриил» отделился от отряда и ушел в Ревель для исправлений. Начальство над отрядом принял капитан Валронт и поднял брейд-вымпел на фрегате «Вахмейстер».
15 июня. Отряд снялся с якоря и пошел с Либавского рейда на SW.
17 июня. Снялся с якоря и в 3-м часу пополудни остановился у Мемеля. Приказом по отряду объявлено о принятии на судах мер предосторожности от неприятельского нападения и о присылке к флагманскому фрегату шлюпок для промера фарватера ведущего к городу. Вечером посланы 3 вооруженные шлюпки для промера входа в залив.
18 июня. Приказом по отряду велено судам приблизиться к мемельскому проходу в гаф; праму «Элефант» идти впереди, за ним бомбардирскому кораблю «Юпитер», праму «Дикий Бык» и кораблю «Дондер», во взаимном расстоянии не более кабельтова.
19 июня. Ночью, на стороне Мемеля, были слышны пушечные выстрелы и в городе виден пожар.
20 июня. В 6 ч. вечера, прам «Элефант» за ним «Юпитер», «Дикий Бык» и «Дондер» снялись с якоря и последовательно вошли в залив. При входе в устье гафа, с мемельской цитадели стали палить по ним ядрами. В начале 8 часа прам «Элефант» стал на якорь, поднял боевой красный флаг и, поворотись бортом к городу, открыл огонь по цитадели. Прочие суда, став на шпринг, открыли бомбардирование по городу, одновременно с сухопутной армией.
21 июня. При проходе отряда к городу, на якорную стоянку, неприятельский огонь был безвреден, только перебил некоторые снасти. Приказом по отряду велено в продолжении осады производить выдачу вина (водки) по 3 чарки в день. От начала бомбардировки до полудня 21 числа, с корабля «Юпитер» брошено в город 5-ти пудовых бомб 26 и гаубичных 38-ми пудовых 46. С корабля «Дон-дер» приблизительно столько же.
22 июня. Вошли в гаф гальоты. «Рак» с больными и прусский пленный — с провиантом.
23 июня. Бомбардировка продолжалась, как и прежнего числа. В 4 ч пополудни бомбардировка приостановлена.
24 июня. В 2 часа по полуночи бомбардирование возобновилось, но в 4 часа было прекращено с поднятием в городе белого флага. Город Мемель сдался.
На судах оказались повреждения в снастях от неприятельских выстрелов, а от собственных выстрелов на корабле «Дондер» сани гаубичные от палубы отделило; из бортов конопать духом выбило; в капитанской каюте переборки раскололись и 13 стекол духом выбило; в прочих судах от собственных же выстрелов разбились фонари, раскололись люки, повредилась медная обшивка в портах, повреждены орудия, станки и артиллерийские принадлежности. Убыли в людях совсем не было.
27 июня. Утром отряд подошел ближе к городу. По случаю благодарственного в городе молебна, в отряде был сделан 51 пушечный выстрел.

Операции же против Кольберга оказались более напряженными. В 1760 г. эскадра З.Д. Мишукова своим огнем сумела подавить береговые батареи и высадить десант, но подошедшие к крепости прусские подкрепления заставили русских десантников, бросив артиллерию и припасы, погрузиться обратно на корабли. После чего Мишуков вернулся в Кронштадт и был отстранен от командования Кронштадтской эскадрой. Конференция признала адмирала виновным в задержке высадки десанта в два первых дня и в том, что он более полагался на бомбардировки. И.И. Шувалов так оценивал действия Мишукова в письме М.И. Воронцову: «Поступок, делающий стыд нашему оружию. Впрямь думают, что мы умеем города жечь, а не брать».¹³

В 1761 г. русский флот (теперь под командованием А.И. Полянского) вновь появился под Кольбергом. На этот раз его действия оказались более успешными. В частности, как отмечал в своей работе Н.М. Коробков, при проведении Кольбергской операции 1761 г. «без помощи флота невозможно было бы ни своевременно сосредоточить под Кольбергом необходимые силы, ни доставить осадную артиллерию, ни наладить продовольственное снабжение». Кроме того, «на первом этапе осады флот сыграл громадную роль в изоляции Кольберга от Штеттина, пресек возможность доставки в Кольбергскую гавань продовольственных припасов и, наконец, оказал большую помощь в активных операциях против крепости». Именно флот «обеспечил возможность занятия Кольбергского побережья и нанес тяжелый урон противнику своей бомбардировкой...».¹⁴ Кстати, корабли эскадры Полянского в 1761 г. впервые получили и применили как предмет вооружения единороги, которые существенно повысили их огневую мощь. Не менее важно и то, что в операции против Кольберга в 1761 г. удалось организовать тесное взаимодействие блокирующих его русской армии П.А. Румянцева и флота А.И. Полянского.

Следует также отметить и первые крупномасштабные крейсерства кораблей российского флота на Балтийском море в 1757 и 1759 гг., имевшие целью блокаду прусских берегов. В первом случае в кампании 1757 г. крейсерство попеременно осуществляли сначала Ревельская эскадра в районе Мемель — Кенигсберг, затем часть сил Кронштадтской эскадры в районе Данцига, наконец, снова Ревельская эскадра, также в районе Данцига. Во втором — крейсерство вела уже одна Ревельская эскадра, правда, теперь совместно со шведскими судами и в районе побережья Померании, а также в Балтийском море между Кольбергом и Карлскруной, с целью защиты морских сообщений от нападений прусских каперов, а также на случай прорыва английского флота (последнее, скорее всего, было лишь формальной задачей, поскольку Ревельская эскадра имела только 5 линейных кораблей и 3 фрегата). В ответ же на активизацию действий прусских каперов, Россия в 1759 г. объявила полную блокаду прусских берегов: вход в прусские гавани был запрещен для всех судов, а прусские суда стали рассматриваться как призы. Осуществляя крейсерство, русские моряки получили опыт действий как в составе эскадры или отряда кораблей, так и одиночными судами.

А вот насколько эффективной была организация прикрытия датских проливов от английского флота, сказать сложно: ход войны не позволил проверить это на практике. Правда, выполняя в 1758 г. задачу по закрытию проливов, русская эскадра З.Д. Мишукова, совместно со шведами, имела только 23 линейных корабля — 17 русских (в том числе один госпитальный) и 6 шведских. Да и появилась она перед датскими проливами достаточно поздно — лишь в начале июля!

Каковы же итоги участия русского флота в Семилетней войне? С точки зрения военно-морского искусства Балтийский флот предпринимал следующие действия: осуществлял крейсерство вдоль побережья неприятельской страны, с целью пресечения коммуникаций и торговли противника, боролся с неприятельскими каперами, перевозил грузы для нужд армии, блокировал приморские крепости, вел артиллерийский обстрел их и высаживал тактические десанты, пытался закрыть датские проливы на случай появления английского флота. Однако при этом серьезного противодействия он не встретил, поскольку Пруссия сколько-нибудь значимым флотом не располагала. Соответственно, русский флот не получил ни опыта ведения морских сражений, ни действий в условиях противостояния с равным себе противником. Несмотря на доставшееся господство на море, не приобрел Балтийский флот и опыта масштабных действий против побережья противника, аналогичного хотя бы опыту ударов по территории Швеции в 1719—1721 гг. Невелики оказались и трофеи, в виде торговых и транспортных судов, хотя Пруссия при Фридрихе II начала развивать коммерческий флот (было задержано и захвачено всего около 30 судов). Наконец, не меньшей проблемой стало и то, что кроме Балтийского моря русские моряки практически не знали других морей. Средиземное море казалось чем-то недостижимым. «Гибралтар нашим кажется концом света!», — писала Екатерина А.Г. Орлову в начале Архипелагской экспедиции. Более того, за два месяца до выхода эскадры Г.А. Спиридова из Кронштадта она просила русского посла в Лондоне И.Г. Чернышева тайно раздобыть у англичан морскую карту Средиземного моря и Архипелага. Да что там Архипелаг! Несмотря на недавнюю войну с Турцией в 1735—1739 гг., когда Донская флотилия П.П. Бредаля действовала на Азовском море, даже по нему не составили приемлемых карт. Про Черное море говорить уже не приходится. Таким образом, полученный русским флотом в Семилетней войне опыт оказался весьма ограниченным.

Тем не менее, справедливости ради нужно отметить, что для такого итога у него были и объективные причины: отсутствие флота у Пруссии, замкнутость театра военных действий и политика Конференции при высочайшем дворе, делавшей основную ставку на сухопутный театр военных действий¹⁵ (хотя два наиболее важных для России успеха — взятие Мемеля и Кольберга — результат именно совместных действий русской армии и флота).

Однако для целого ряда других итогов войны трудно найти смягчающие обстоятельства, позволяющие оправдать руководство отечественным флотом. В частности, война практически не повлияла на основные (они же и застарелые) проблемы русского флота: низкое качество кораблей, острую нехватку личного состава (в 1762 г. на флот требовались 6708 человек!), распространенность болезней и смертности среди него (в 1757 г. число больных на Кронштадтской и Ревельской эскадрах достигло 2 тыс. человек), формальное отношение к боевой подготовке. Созданная Петром III в 1762 г. Морская Комиссия даже не сочла нужным скрыть последнего момента в своем докладе: «Еще ж ваше императорское величество повелели, чтоб матрозы и все нижние служители каждый в своем звании сведущи и научены были. На то всеподданнейше представляется по адмиралтейскому регламенту, должности коллежской по 112 артикулу, повелено флот не меньше половины, а иногда и весь, для экзерциции на море иметь. По содержанию сего артикула до военного случая из флота для экзерциции посылано было в море по нескольку караблей, а как военное время наступило, то и весь флот в употреблении был, чрез что матрозы и другие нижние служители каждый в своей должности и обучение получают (курсив наш. — Авт.)». То есть признано, что с началом войны, началась и подготовка.¹⁶

Таким образом, фактически наиболее значимым результатом Семилетней войны для русского флота стало лишь выдвижение таких флагманов и офицеров, как А.И. Полянский, Г.А. Спиридов, А.Н. Сенявин, И.М. Селиванов и других, которые затем и создали фундамент для дальнейшего развития флота при Екатерине II. С утверждением же Н.М. Коробкова о том, что война улучшила качество кораблей, нельзя согласиться. Более того, Семилетняя война, к сожалению, наоборот, четко обозначила одну, в дальнейшем закрепившуюся особенность русских кораблей: их, как правило, хватало лишь на несколько напряженных кампаний (то есть одну войну!). Это подтверждается следующими данными. В 1757 г. в составе Балтийского флота числился 21 линейный корабль. В 1758—1761 г. в строй вошли еще 9 единиц, однако за это же время флот лишился 5 кораблей (2 разбились, а 3 были разломаны за ветхостью). Тем не менее, к началу 1762 г. Балтийский флот формально располагал 25 кораблями. Но из линейных кораблей, начавших войну (за вычетом погибших и разломанных), 11 являлись совсем ветхими или в близком к этому состоянию (8 из них разломали уже в 1763 г.). То есть получается, что реально имелись лишь 14 кораблей, из которых 9 были построены в ходе войны. До 1768 г. боеспособность сохранили только 4 из этих 14.

Из донесения шведского посланника в Петербурге Поссе от 1762 г. о состоянии Российской империи, в части, касающейся положения Балтийского флота¹⁷

...Флот состоит из 31 линейного корабля, а ссудами других названий число военных кораблей — 42, галер — 99. Старшие корабли в плохом состоянии и так гнилы, что едва можно их починить; вообще флот в дурном состоянии, потому что корабли строят неискусно: 99-пушечный корабль Елисавета,¹⁸ построенный в 1745 г., не мог быть употребляем на море, потому что на бок валится; казанский дубовый и архангельский сосновый лес, употребляемые для кораблестроения, мягки и неплотны; Кронштадтская гавань не имеет соленой воды; семимесячное в году окружение корабля снегом и льдом очень много вредит им. Русский флот будет всегда в посредственном состоянии по недостатку искусных матросов; этот недостаток будет существовать до тех пор, пока Россия не будет употреблять для своей торговли собственных морских судов.

Состав и состояние Балтийского флота к концу кампании 1761 г.

Динамика изменения численности Балтийского флота в 1757—1761 гг.

Между тем, прошедшая Семилетняя война стала войной показательной для развития военных флотов. Во многом с помощью флота Англия сумела нанести Франции решающее поражение, выиграв, как считают многие отечественные и зарубежные историки, борьбу за моря и колонии.²¹ Наличие сильного флота и его правильное использование явственно подтвердили огромное значение военно-морской силы в войне.

Чтобы полнее представить состояние русского флота, остановимся вкратце на флотах основных морских держав и их военно-морском искусстве в период Семилетней войны, поскольку данный конфликт, с одной стороны, дал последнюю характеристику состояния указанных флотов, а с другой — продемонстрировал актуальные на тот момент тенденции развития стратегии и тактики парусных флотов. Понимание обоих моментов имеет большое значение для анализа как военных действий русского флота в войне 1768—1774 гг., так и развития политической ситуации в эти годы. В частности, речь пойдет об английском, французском и испанском флотах.

Соотношение сил этих флотов в начале Семилетней войны 1756—1763 гг. было следующим: Великобритания имела около 120 линейных кораблей, Франция — около 60, Испания — около 50. И если английский флот к окончанию войны практически сохранил свой численный состав, то силы французского и испанского флотов существенно сократились. Так, А. Штенцель указывает, что потери Франции были следующими: более 100 кораблей и транспортов, в том числе 40 линейных кораблей и более 50 фрегатов. В итоге к началу 1762 г. у Франции оставалось только 40 линейных кораблей и 10 фрегатов. Потери Испании за год достигли 12 линейных кораблей. Что же касается Англии, то ее потери составили 50, кораблей и транспортов, но большинство из них погибло вследствие крушений или бурь, в числе их было не более 18 линейных кораблей. Однако с учетом постоянных пополнений на боеспособности королевского флота это практически не сказалось.²²

Таким образом, в ходе всей войны английский флот обладал численным превосходством, английская артиллерия по скорострельности и дальнобойности превосходила французскую, экипажи имели хороший опыт плаваний. Кроме того, английские флагманы всегда придерживались принципа наступательных действий. Тем не менее, укоренившийся в английском флоте догматизм в методах ведения регулярного боя (когда события должны были разворачиваться по шаблону) сводил почти все его преимущества в таком морском бою к нулю.

Французский флот обладал отличными кораблями, но его проблемами были нехватка экипажей и недостаточная их опытность. Французы фактически отказались от атак в морских боях и придерживались строго оборонительного метода ведения боя. Причиной этого было предпочтение крейсерской войны, ведущейся против морской торговли противника. Однако в оборонительных боях французы практически всегда переигрывали англичан. Об испанском же флоте можно сказать, что его военный потенциал оставлял желать много лучшего. Хотя качество кораблей было достаточно высоким, уровень подготовки испанских моряков не выдерживал критики.

Какие же ориентиры обозначила Семилетняя война, ставшая ярким обобщением продемонстрированных в первой половине XVIII в. тенденций в развитии как военно-морского искусства, так и корабельного состава флотов?

Англия начала крейсерскую войну против Франции еще в 1755 г., захватив около 300 французских судов и 6 тыс. матросов. В ответ в апреле 1756 г. французы с помощью эскадры М. де Ла-Галиссоньера нанесли удар по Менорке и осадили Порт-Магон. Англичане не заставили себя долго ждать: уже 18 мая к Менорке подошла английская эскадра Д. Бинга, но в сражении 20 мая, проходившем строго по шаблонной схеме (занятие наветренного положения, выстраивание линии баталии параллельно противнику, спуск на линию противника корабль против корабля) потерпела позорное поражение. И это при том, что против 12 французских линейных кораблей было 13 английских.

Поскольку сражение стало апофеозом установившегося в тактике регулярных морских сражений догматизма, стоит напомнить, как оно проходило. Подойдя 18 мая к о. Менорка, эскадра Д. Бинга смогла застать противника врасплох. Пользуясь этим и имея численное преимущество (13 против 12 линейных кораблей), английский адмирал мог нанести решительный удар по французской эскадре в тот же день, но вместо этого он потратил много времени на маневрирование для занятия выгодного наветренного положения. В результате только 20 мая Д. Бинг принял решение атаковать противника, но одновременно приказал своему тринадцатому кораблю («Deptford») выйти из строя (у французов же было 12 кораблей).

Эскадры начали сближаться, и вскоре головной английский корабль («Defiance») достиг траверза передового корабля французов. Только после этого Д. Бинг приказал начать непосредственный спуск на неприятеля, совершив поворот «все вдруг» на 3 румба.²³ Однако командир английского авангарда контр-адмирал Т. Вест, не разобрав сигнала, повернул на семь, вследствие чего оторвался от центра английской эскадры и попал под сосредоточенный огонь французских кораблей. Интересно, что французы «громили противника поочередно» не во время сближения его под большим углом к своей линии, а «когда английские корабли выходили из поворота последовательно и строились в кильватерную колонну».²⁴

Тем не менее, он все же вышел на параллельный с французами курс и даже, по английским источникам, выбил из французской линии четвертый и пятый корабли. Однако английский авангард по-прежнему остро нуждался в поддержке всей английской эскадры, а она оказалась сорванной: головной корабль английского центра («Intrepid»), шедший шестым, получил серьезные повреждения в рангоуте (была сбита фор-стеньга, которая заблокировала управление кораблем) и застопорил продвижение последующих мателотов, поскольку Д. Бинг начал выравнивать свою линию.²⁵ В результате корабли Т. Веста и силы Д. Бинга окончательно оторвались друг от друга.²⁶

Пользуясь этим, корабли французского авангарда стали выходить из линии и спускаться под ветер, а оставшаяся часть французской эскадры, прибавив парусов, прошла мимо оторвавшегося от главных сил английского авангарда, нанеся ему тяжелые повреждения, после чего также спустившись под ветер.²⁷ Таким образом, когда Бинг, наконец, подошел к своему авангарду, «последний находился в самом печальном положении»,²⁸ а французская эскадра, спустившись под ветер и повернув на обратный курс, снова выстроилась в кильватерную колонну.²⁹

Повторять атаку Д. Бинг не стал. Англичане ушли к Гибралтару. Спустя некоторое время Д. Бинг был отдан под суд и расстрелян за допущенные им нарушения инструкций английского флота. Само же сражение у острова Менорка продемонстрировало всю глубину кризиса шаблонных методов атаки в регулярном бою.

Извлечение из донесения английского адмирала Д. Бинга о сражении у острова Менорки³⁰

Я призвал к себе крейсеров, и когда присоединились они, поворотил овер-штаг к неприятелю и устроил линию баталии. Французы также устраивали под ветром линию, тщетно стараясь выйти у меня на ветер. Их было 12 больших кораблей и 5 фрегатов.
Коль скоро показалось мне, что арьергард нашего флота прошел всю длину неприятельского авангарда, мы поворотили овер-штаг вдруг, и немедленно сделан был сигнал передовым кораблям, которые вели линию, держать полнее, а Делфорту выйти из линии, дабы нашу сделать ровною с неприятельскою. В два часа я сделал сигнал вступить в бой, находя, что это было наилучшим средством приказать каждому кораблю атаковать на близком расстоянии корабль, достающийся на его долю; и тут мне должно выразить величайшую благодарность мою контр-адмиралу (Весту) за храбрый пример, поданный авангарду, когда немедленно спустился он на корабли, которые надлежало ему атаковать с задним мателотом своим; это заставило одного из французских кораблей открыть огонь, и они начали пальбу, делая по судам нашим продольные выстрелы, когда они подходили.
Я спустился на корабль, бывший противу меня, и вступил с ним в сражение, выдержавши сначала огонь в течение некоторого времени, покуда подходил к нему.
По несчастию, Интрепид в самом начале сражения потерял фор-стеньгу, и она повисши на фок, обстенила его так, что нельзя было управлять кораблем; в то же время перебиты были у него брасы и фока-галс; от этого он надрейфовал на ближайший к нему корабль, и заставил, как его, так и корабли, бывшие впереди меня, обстенить паруса.
Я принужден был сделать то же самое на несколько минут, но не прежде чем вытеснили мы из линии противника нашего, который спустился по ветру, и тогда собственный адмирал его сделал по нем несколько выстрелов с ядрами...
Я заметил, что неприятель постоянно приспускается, и так как на наш один фут он переходил по три, то никак не позволял нам близко подойти к себе, но пользовался только возможностью вредить вооружению нашему.

Состав английской эскадры в сражении у острова Менорка 20 мая 1756 г.³¹

Состав французской эскадры в сражении у острова Менорка 20 мая 1756 г.³²

Сражение у о. Менорка продемонстрировало глубокий кризис тактики регулярного морского боя. Тем не менее, французы праздновали успех, в результате которого 28 июня 1756 г. Порт-Магон капитулировал. Захват о. Менорка, а также занятие в ноябре о. Корсики укрепили позиции Франции на Средиземном море. Англичане сохранили здесь лишь одну базу — Гибралтар.

После этих событий последовало официальное объявление войны Лондоном и Парижем. Началась ожесточенная борьба за колонии в Индии и Северной Америке, почему борьба на морских сообщениях приобрела особую важность. Англия применила ближнюю блокаду французских баз. Французы развернули широкую крейсерскую войну с помощью каперов. С 1756 по 1760 г. французы захватили у англичан более 2,5 тыс. коммерческих судов. Даже в 1761 г., когда Франция не имела в море уже ни одного линейного корабля, а англичане захватили 240 французских приватиров, французы сумели захватить 812 английских судов. Английские историки, в целом, также признают огромную численность французских каперов и захват ими, несмотря на конвои и охрану, в 1760 г. 300 торговых судов, а в 1761 г. — свыше 800.

Таким образом, всего Франция захватила более 3 тыс. английских торговых судов. Тем не менее, ощутимого урона английской торговле Франция так и не нанесла. Это объяснялось огромным ростом английской торговли и практически полным уходом со сцены после 1759 г. французского линейного флота, само присутствие которого в 1756—1759 гг. приковывало внимание главных сил противника, не давая им возможности сосредоточиться на борьбе с каперством. Свидетельство последнего — признание тех же англичан, что в 1759 г. убытки британского коммерческого судоходства еще превышали прибыль от призов, взятых английским военными судами.³³

В свою очередь, англичане также вели крейсерскую войну, но с 1756 по 1760 г. захватили у Франции только 950 торговых судов. Причина была проста: господство английского флота привело к замиранию французской морской торговли. Французские купцы просто боялись выходить в море.

Кроме того, уничтожая французскую торговлю, англичане не считались и с нейтральными судами. Так, «в течение 1758 года не менее ста семидесяти шести нейтральных судов, нагруженных богатыми произведениями французских колоний или военными и морским припасами, попали в руки Англии».³⁴ «Очевидно, — писал по этому поводу А.Т. Мэхэн, — что уже тогда действовали те причины, которые двадцать лет спустя привели к вооруженному нейтралитету... Обладание неограниченной силой, какой морская сила Англии тогда и была в действительности, редко уживается с глубоким уважением к правам других. Англии, при отсутствии соперника в океане, было выгодно, чтобы груз неприятеля на нейтральных судах подлежал захвату...».³⁵

Во многом благодаря английскому флоту провалился и план Франции по высадке войск на берега Англии в 1759 г. 18 августа у Лагоса английской эскадрой Э. Боскоуэна была разбита французская эскадра Ла-Клю, пытавшаяся прорваться из Тулона в Брест. В отличие от сражения у Менорки, здесь имело место сражение после погони английской эскадры за французами, что сразу же дало другой результат.

События здесь развивались следующим образом. 5 августа М. де Ла-Клю вышел с 12 линейными кораблями и 3 фрегатами из Тулона, и 17 августа он находился уже в Гибралтарском проливе. Однако одному из английских фрегатов, охранявших пролив, удалось, несмотря на туман, заметить эскадру, о чем он тотчас же сообщил в Гибралтар. Хотя английская эскадра еще не вполне подготовилась к выходу, тем не менее, через три часа в море уже были 15 линейных кораблей и несколько фрегатов. В ответ французы, поставив все паруса, направились к западу, в Атлантический океан, куда за ними последовали и англичане. Но за ночь французская эскадра распалась (5 линейных кораблей, неправильно поняв сигналы Ла-Клю, ушли в Кадис), и на рассвете передовой отряд англичан увидел лишь 7 неприятельских линейных кораблей.

Началась общая погоня, которую Э. Боскоуэн искусно организовал, не заботясь о строе. В результате на высоте мыса Санта Мария, к востоку от Лагоса, в два часа был настигнут концевой французский корабль «Centaure», командир которого капитан де'Сабран великодушно принес себя в жертву; упорный шестичасовой бой его с несколькими противниками дал возможность остальным судам продолжить отход. Два из них направились на запад и избежали захвата, но с четырьмя остальными де Ла-Клю пришлось выброситься на берег около Лагоса, то есть в территориальных водах Португалии. Их судьба оказалась плачевной, поскольку Э. Боскоуэн не обратил никакого внимания на нейтралитет Португалии. В итоге два из этих четырех линейных кораблей французов были сожжены, а два захвачены. «Я попал в плен у Лагоса, — писал в одном из писем будущий французский адмирал П.-А. Сюффрен. — Англичане уничтожили наши корабли у самого берега, хотя те находились под защитой мола и батарей португальских фортов».

Кстати, стоит отметить, что за расправу над французскими кораблями в нейтральных водах Португалии Англия не поплатилась ничем, кроме формального извинения перед последней: Португалия была в слишком большой зависимости от Англии, чтобы та стала считаться с ней. У. Питт, сносясь по этому поводу с английским посланником в Лиссабоне, писал, что, успокаивая затронутое самолюбие португальского правительства, не следует позволять ему думать, будто взятые корабли будут возвращены французам или что отличившийся адмирал подвергнется взысканию.³⁶ Комментарии, как говорится, излишни. Пример весьма красноречив!

Состав английской эскадры в сражении у Лагоса 18 августа 1759 г.³⁷

Состав французской эскадры в сражении у Лагоса 18 августа 1759 г.³⁸

Так была снята угроза объединения Брестской и Тулонской эскадр французов, А 20 ноября английский адмирал Э. Хоук нанес тяжелый удар и самой опасной Брестской эскадре в Киберонской бухте.

Дело в том, что французы, несмотря на поражение М. де Ла-Клю, все еще планировали провести экспедицию против Англии. В портах южнее Бреста были собраны десантные войска, прикрыть переброску которых и вышла Брестская эскадра маршала де'Конфлана, воспользовавшаяся тем, что из-за штормовой погоды английский флот Э. Хоука укрылся в Торбее.

Однако надежда де'Конфлана избежать боя не осуществилась. Англичане своевременно узнали о выходе французов, и Э. Хоук немедленно направился к Киберонской бухте, которую блокировал отряд коммодора Даффа.

Между тем, на рассвете 20 ноября французский флот первым приблизился к Киберонской бухте и, отогнав блокировавшие ее корабли Даффа, даже попытался преследовать их. Но почти одновременно французами были обнаружены новые паруса на горизонте. Вскоре выяснилось, что это подходят 23 линейных корабля Э. Хоука, которые вместе с 4 кораблями Даффа составили эскадру из 27 единиц. Де'Конфлан же располагал только 21 линейным кораблем.

Сначала он продемонстрировал намерение дать бой, и даже начал строить линию, но затем, отказываясь от боя в море при таком неравенстве сил, приказал идти в Кибернонскую бухту. Де'Конфлан рассчитывал, что в плохую погоду английский флагман не пойдет в бухту, окруженную рифами и изобилующую камнями и мелями. Однако Э. Хоук, полагаясь на свой опыт и своих подчиненных, решительно направился за французами. На его флагманском корабле был поднят сигнал «общей погони».

В результате когда головные корабли французского флота входили в бухту Киберон, английский авангард уже открыл огонь по французскому арьергарду. Более того, 4 концевых французских корабля вообще были атакованы с двух бортов девятью английскими кораблями! Судьба двух линейных кораблей из этих четырех оказалась печальной. Один из них, «Thesee», хотел открыть огонь из нижней батареи, порты которой ранее, вследствие свежего ветра и большого волнения, вынужден был держать закрытыми, но это привело к попаданию на гон-дек массы воды, из-за чего линейный корабль вскоре погиб почти со всем экипажем. «Formidable», на котором держал свой флаг один из младших флагманов дю Нерже, все же смог организовать сопротивление, но в итоге попал в плен к англичанам.³⁹

В это время к своим головным кораблям стали подходить основные силы Э. Хоука. В итоге еще один французский линейный корабль «Superbe» повторил судьбу «Thesee», а «Heros», как и «Formidable», спустил флаг (правда, позднее, он все же смог оторваться от англичан, но все равно потерпел крушение и в итоге был сожжен) .⁴⁰

Увидев такое стремительное развитие событий, Де'Конфлан повернул на помощь своему арьергарду, но у него уже не оставалось времени: наступала ночь, и эскадры обменялись лишь немногими залпами. Бой закончился.

Положение французов оказалось тяжелым. Три корабля погибли, один сдался, а остальные оказались разбросанными и заблокированными. Семь из них укрылись в устье небольшой реки Вилены, а еще семь попытались уйти в Рошфор. Но один из последних также погиб на мели у устья Луары. Флагманский же корабль де'Конфлана 80-пушечный «Soleil Royal» утром оказался в одиночестве севернее устья Луары. Чтобы не доставить противнику нового трофея, де'Конфлан приказал выбросить на берег, а затем сжечь свой флагманский корабль.

Таким образом, в результате трехчасового боя и последующих событий 6 французских кораблей были потеряны, а уцелевшие 15 разделены на два отряда и в ближайшие месяцы не могли соединиться (в некоторых источниках указывается, что французы потеряли даже 9 линейных кораблей). Англичане также понесли потери, но они были, во-первых, намного меньше, а во-вторых, вызваны сложнейшими условиями боя. В частности, попали на мель и были разбиты волнами два линейных корабля — «Resolution» и «Essex».

Победа Э. Хоука имела огромное значение. А.Т. Мэхэн даже назвал Киберонское сражение «Трафальгаром Семилетней войны», указав, что после него англичане могли не бояться высадки.⁴¹ Так был сорван план по высадке французских войск в Англии. Потери же французского флота в обоих сражениях достигли 11 линейных кораблей. В тактическом плане обе победы оставили двойственное впечатление: с одной стороны, как мы видели, они были итогом не классического морского боя, а преследования противника, а с другой — именно этот факт позволил англичанам достичь успеха: в ходе преследования они не придерживались установленных шаблонов, что при пассивности французов привело последних к поражению.

Состав английской эскадры в сражении в Киберонской бухте 20 ноября 1759 г.⁴²

Составы французской эскадры в сражении в Киберонской бухте 20 ноября 1759 г.⁴³

Между тем, опираясь на господство своего флота, англичане добились серьезных успехов в борьбе за колонии, В 1758 г. англичане заставили сдаться Луисберг (адмирал Боскоуэн, высадив войска, расположил рядом и флот, чем, с одной стороны, прикрыл начатую осаду с моря, а с другой — отрезал единственно возможный путь для подвоза боеприпасов осажденным). В 1759 г. с помощью флота англичане захватили. Квебек, а в 1760 г. французы капитулировали в Монреале. Кроме того, в том же 1760 г. они упустили шанс вернуть Квебек: разбив англичан перед городом, французы уже начали его осаду, но прибывшая английская эскадра быстро положила ей конец; один из английских историков писал по этому поводу: «таким образом, неприятель увидел, что значит быть слабее в море, так как имей французы эскадру для воспрепятствования английскому флоту подняться вверх по реке, Квебек должен был пасть». Таким образом, Канада была потеряна для Франции.

С 1759 г. английский флот, пользуясь превосходством в силах, перешел к активным действиям по захвату вест-индских островов, принадлежавших Франции. В 1759 г. был захвачен о. Гваделупа, в 1761 г. — Доминика. В 1762 г. с помощью флота англичане овладели главным опорным пунктом французов — о. Мартиника (который, по словам А.Т. Мэхэна, был жемчужиной французских островов, а также центром базирования каперов Франции в Вест-Индии). За падением Мартиники последовал захват англичанами островов Гренады, Сент-Люси, Сен-Венсана. Французские каперы лишились баз. Потеря же Мартиники и Гваделупы стала даже большим ударом, чем потеря Канады — это были «сахарные острова», которые, по мнению Вольтера, стоили многих тысяч арпанов канадских снегов.⁴⁴

А в 1762 г. англичане с помощью флота заставили капитулировать испанскую Гавану. Английский флот, в частности, обеспечил доставку войск и блокирование города. И хотя обстрел Гаваны с моря привел к серьезным повреждениям кораблей британского флота, установленная им блокада все же заставила защитников города капитулировать. В результате 9 испанских линейных кораблей были захвачены, 3 сожжены. С падением Гаваны, а вскоре и всей Кубы Испания потеряла богатую колонию и важнейший опорный пункт на своих морских сообщениях из Европы в Центральную Америку.

В Ост-Индии Англия также достигла серьезных успехов, опираясь на морские силы. Сначала английский флот сумел завоевать господство в этом районе, отразив все попытки французского флота захватить господство у берегов Индии и тем самым вмешаться в события на суше.⁴⁵ В частности, в 1758—1759 гг. в ост-индских водах произошло три сражения между англичанами под командованием Дж. Покока и французами под командованием графа д'Аше. Они стали еще одной иллюстрацией состояния тактического мастерства ведущих флотов к середине XVIII в., подтверждая неслучайность событий 1756 г. у острова Менорки.

Первое сражение состоялось 29 апреля 1758 г. при Куддалоре (иначе — сражение у форта Сэнт-Дэвид). Англичане под командованием Дж. Покока располагали в нем 7 линейными кораблями, французы под руководством д'Аше — 7 линейными, двумя 44- и одним 36-пушечным кораблями.

Сражение начал Дж. Покок, спустившись в обычном порядке на линию кораблей д'Аше, ожидавшего этой атаки. Правда, при сближении три концевых английских корабля, уже в который раз при такой атаке, отстали и в итоге оказались вне боя. Тем не менее, французы не смогли извлечь из этого пользы, встретив англичан в традиционной оборонительной линии баталии.

В результате начался обычный бой на параллельных курсах, в ходе которого флагманский корабль Д'Аше неожиданно спустился под ветер (по данным Б. Танстолла, причиной послужил произошедший на нем взрыв). Но французы ловко справились с проблемой: «Его задний мателот, — значится в труде К. Экинса, — который большую часть сражения держался против раковины Ярмута, подошел тогда на траверс, сделал залп и спустился. Другие арьергардные корабли подходили таким же образом и потом спустились».⁴⁶ Иными словами, французы «исполнили маневр сосредоточения огня на флагманский английский корабль, дефилируя мимо него».⁴⁷ Поэтому, когда Дж. Покок дал сигнал об общей погоне за начавшими отход французами, четыре его головных корабля, которые только и вели бой, оказались настолько поврежденными, что сделали его успешное выполнение нереальным, и преследование закончилось, практически не начавшись.⁴⁸

Состав английской эскадры в сражении у Куддалора 29 апреля 1758 г.⁴⁹

Состав французской эскадры в сражении у Куддалора 29 апреля 1758 г.⁵⁰

В сражении у Негапатама (иногда оно именуется сражением у Карикала) 3 августа 1758 г. Дж. Покок, воспользовавшись благоприятной переменой ветра, смог навязать французам новый бой. Оба противника имели практически прежние силы, но по итогам жаркого боя на этот раз потери французов оказались намного серьезнее, чем англичан. Так, головной французский корабль потерял бизань-мачту, а флагманский корабль д'Аше, потеряв руль, вышел из линии для ремонта. Два других французских корабля также покинули линию. Тогда д'Аше приказал поднять все паруса и стал отходить. Покок приказал преследовать французов, но к ночи те оказались вне дальности артиллерийского огня, потеряв 850 человек из состава команд, в то время как на кораблях Дж. Покока потери составили около 200 человек.

Из данных английского исследователя К. Экинса по сражению англо-французских эскадр 3 августа 1758 г.⁵¹

3 августа... В которое в час пополудни, началось жаркое сражение и продолжалось с наивысочайшим ожесточением около двух часов... Английская эскадра потерпела много в этом втором сражении, и граф д'Аше имел бы перевес на своей стороне, если бы не случилось несчастья на его корабле и на Конт де Прованс, произведенного зажигательными веществами (зажигательными стрелами, fire arrows), которые бросали англичане на суда наши, вопреки всех правил и обыкновений образованной войны. Конт де Прованс пострадал первым; все паруса его на бизань-мачте загорелись и пламя дошло уже до шканец, так, что без сомнения весь корабль сделался бы жертвою его, если бы капитан корабля Дюк де Бургонь не поставил себя между Контом де Провансом и английским судном, которое, израсходовав все зажигательные вещества, продолжало делать залпы. Командиру Конт де Прованс стоило великих трудов погасить огонь совсем. То же самое случилось и Зодиаком, с той только разницей, что огонь достиг крюйт-камеры и корабль едва не взорвался, но спасен был усердием офицеров. После таких происшествий [французская] эскадра принуждена была ретироваться...

Состав английской и французской эскадр в сражении у Негапатама 3 августа 1758 г.⁵²

В третий же раз Дж. Покок и д'Аше сошлись уже 10 сентября 1759 г. при Пондишери (иначе — у Тринкомали), причем оба обладали теперь большими силами. В частности, эскадра Дж. Покока насчитывала 9 линейных кораблей, а д'Аше — аж 11, почему последняя и превосходила первую на 100 пушек.

Однако, несмотря на это неравенство, атаковали опять-таки англичане: Дж. Покок, находившийся на ветре, сближался с противником, который вновь ожидал его в стройной кильватерной линии. Правда, эскадра Дж. Покока вначале находилась в линии фронта, но, не ожидая от этого больших преимуществ, английский вице-адмирал решил, как и требовал шаблон регулярного боя, перестроиться в кильватерную линию на параллельном с французами курсе. Это ему вполне удалось, в результате чего началась ставшая в XVIII в. уже обычной перестрелка двух линий враждебных эскадр с той только разницей, что англичанам удалось приблизиться на меньшую дистанцию.

Но вскоре, по данным Б. Танстолла, второй флагман англичан коммодор Ч. Стивенс сумел выбить из линии французов корабль, шедший перед кораблем д'Аше. В результате четыре головных английских корабля оказались всего лишь против пяти французских.

И Дж. Покок решил этим воспользоваться: его корабль и два, следующих за ним, попытались атаковать центр французского строя. Однако два других английских корабля (бывших, кстати, последними) атаку не поддержали, и бой продолжился на параллельных курсах.⁵³

Тем не менее, после пятичасовой канонады бой могли продолжить только шесть французских кораблей, но вскоре линию покинули еще два. Д'Аше был тяжело ранен, а его флаг-капитан убит. Три оставшихся французских корабля, еще продолжавшие бой, вскоре подняли все паруса и стали уходить. Однако из всего флота Дж. Покока только два концевых корабля смогли броситься в погоню за французами. Остальные же английские корабли имели такие серьезные повреждения рангоута и такелажа, что могли только лечь в дрейф. Потери французов составили 1500, а англичан — 570 человек.⁵⁴

Состав английской и французской эскадр в сражении при Пондишери 10 сентября 1759 г.⁵⁵

Д'Аше сохранил свой флот, по ценой больших потерь и тяжелых повреждений кораблей. Правда, и англичане каждый раз получали достаточно серьезные повреждения и несли потери. С точки же зрения тактики, все сражения проходили в рамках идеи регулярных морских боев, не представляя каких-либо новых приемов, разве что подтверждая стремление англичан каждый раз атаковать противника.

Тем не менее, общий итог всех трех сражений оказался в пользу англичан, поскольку именно французский флот вынужден был уйти в Иль-де-Франс, чем полностью предоставлял Англии свободу действий в Индии. И британцы не замедлили этим воспользоваться. Уже в 1761 г. они захватили Пондишери, последний опорный пункт французов в Индии. Франция окончательно утратила свои колонии в Индии. Более того, в августе 1762 г. англичане, используя свой флот, находившийся в Ост-Индии и оставшийся после поражения французов в гордом одиночестве, нанесли удар по принадлежавшим Испании Филиппинским островам, которые в октябре капитулировали. Чтобы выкупить их, Испания заплатила 4 млн долларов.

Примерно в это же время английский флот нанес Испании еще два тяжелейших удара: были захвачены два грузовых испанских корабля, перевозивших драгоценности из Акапулько и Лимы в Испанию; общая сумма добычи составила 7 млн долларов.⁵⁶ «Никогда колониальные владения Испании не получали таких ударов. Испания, своевременное вмешательство которой могло бы изменить исход войны, приняла в ней участие слишком поздно для того, чтобы помочь Франции, но вовремя для того, чтобы разделить с ней ее несчастья. Была причина бояться еще большего. Панама и Сан-Доминго находились в опасности, а англо-американцы приготовлялись для вторжения во Флориду и Луизиану... Завоевание Гаваны помешало в значительной мере сообщениям между богатыми американскими колониями Испании и Европой. Покорение Филиппинских островов изгнало теперь Испанию из Азии...».⁵⁷

Наконец, нельзя не отметить проведенную британским флотом в 1761 г. операцию по захвату крепости острова Бель-Иль, располагавшегося у входа в Киберонскую бухту (атлантическое побережье Франции), что дало англичанам отличную базу для слежения за французским флотом и борьбы с французским судоходством. А. Штенцель отмечает в этой операции отличное взаимодействие английского флота и войск. Правда, англичане, как и русский флот под Кольбергом, не встретили никакого противодействия неприятельского флота.

Подводя же итоги действий главных морских держав, нужно отметить следующее. Английский флот сломил французский без генерального сражения (хотя при этом одержал две достаточно важные победы, сыгравшие видную роль в последующих событиях), причиной чего во многом стала пассивная французская стратегия. Англичане же, наоборот, продемонстрировали чрезвычайную активность и напористость, не останавливаясь даже перед нарушением нейтралитета третьих стран: выражение «цель оправдывает средства» окончательно стало фактическим девизом английского флота.

Французы же оказались биты из-за распыления сил и чрезмерной пассивности своего флота: ведь он рассматривался лишь как придаток армии. Ставка же на одну, пусть и неограниченную, крейсерскую войну не сработала — этого явно оказалось недостаточно.

Таким образом, в области военно-морского искусства были ярко продемонстрированы две формы ведения морской войны: борьба за обладание морем с флотом противника и крейсерская война против неприятельского судоходства, с одновременным использованием своего флота для поддержки сухопутных войск.

Во время Семилетней войны появилась и новая форма ведения морской блокады. До 1759 г. имела место общая ближняя блокада, которая заключалась в том, что у блокируемой базы противника непрерывно находился лишь блокадный дозор, а основные силы располагались в ближайшей собственной базе. В 1759 г. форма блокады изменилась. Вместо общей ближней блокады англичане приступили к плотной ближней блокаде порта. Плотная ближняя блокада, хотя и требовала большего напряжения блокирующих сил, являлась наиболее сильной формой блокадных действий.

Наконец, Семилетняя война в полной мере показала всю значимость развитого торгового и вспомогательного флота!

В тактическом же отношении в регулярных морских сражениях все осталось по-старому. Французы сохранили свою оборонительную тактику, избегая всяких жертв, а англичане так и не ушли от тех устарелых приемов атаки, которые были выработаны еще в конце прошлого столетия; старые схемы по-прежнему довлели в этой сфере. Сражение у острова Менорка, произошедшее в 1756 г., отлично иллюстрирует ситуацию, сложившуюся в тактике проведения регулярных морских сражений.

Тем не менее, бой при Менорке имел и другую сторону. Французы еще раз продемонстрировали великолепное искусство обороны в регулярном морском бою. Французский флот показал, как нужно избегать решительной фазы боя и при этом добиваться успеха. Вот принципы, заложенные еще М. Рейтером и доведенные французами до совершенства. Заняв подветренное положение, французский флот в кильватерной колонне ожидал подхода противника. Когда флот противника начинал спускаться под ветер, имея возможность вести огонь только из носовых орудий, французские корабли с предельной дистанции открывали огонь из всех бортовых орудий и уже в период сближения наносили английским кораблям значительные повреждения в рангоуте. Когда же англичане подходили на дистанцию действительного артиллерийского огня и начинали ложиться на параллельный курс, французский флот сам спускался под ветер и на значительном расстоянии снова выстраивался в линию баталии. Атаковать же английский флот французы не собирались: они не считали это главной задачей своего флота.

Однако морские сражения Семилетней войны, благодаря продемонстрированным Э. Боскоуэном и Э. Хоуком примерам преследования французов, показали отход английского флота от шаблонов и возобновление творческого использования тактических приемов. В частности, в данных сражениях англичане применили действия кораблей по способности, концентрацию сил на части французских эскадр, взятие их в два огня. Но пока это были приемы, возможные только в строго определенном виде морского боя — боя после погони, в которой соблюдение строя в английском флоте не являлось обязательным, что и позволяло командирам кораблей действовать не трафаретно.

Эти сражения являлись тем более показательными, что англичане действовали указанным способом против отступающих французских эскадр уже во второй войне подряд. Впервые такие действия были применены английскими моряками еще во время войны за Австрийское наследство 1740—1748 гг. Речь, в частности, идет о двух сражениях у мыса Финистерре, произошедших в 1747 г. между английскими и французскими эскадрами. В обоих случаях более сильные англичане разбили французов, пытавшихся прикрыть сопровождаемый ими коновой. В обоих случаях разгром явился результатом боя в виде свалки, произошедшей после «общей погони» англичан (то есть погони без соблюдения строя).

Для примера обратимся ко второму бою у м. Финистерре (14 октября 1747 г.), более важному тем, что в Семилетней войне тот же Хоук разовьет использованный им тогда прием. 14 октября 1747 г. Э. Хоук (тогда еще контр-адмирал), обнаружив французский конвой и эскадру прикрытия (9 линейных кораблей и 250 торговых судов) и имея всего 15 линейных кораблей, немедленно начал погоню за противником без построения линии. Быстро приблизившись к неприятелю, он начал строить линию баталии, но французы вновь стали отрываться. И тогда Хоук опять применил общую погоню, в результате которой догнал французов, следуя беспорядочным строем, и теперь уже не перестраиваясь с двух сторон атаковал построившегося в линию противника. В итоге произошла характерная для морских сражений середины XVII в. «свалка», в ходе которой 7 французских кораблей были пленены и только двум удалось уйти. Так закончилось это сражение. И если в войне 1740—1748 гг. англичане проводили общее преследование только французских эскадр, сопровождавших конвои, то в войне 1756—1763 гг. имели место подобные атаки уже самостоятельно действовавших французских эскадр (сражения у Лагоса и в Киберонской бухте).

Говоря об итогах действий английского и французского флотов, нельзя не коснуться и кораблей, из которых состояли эти флоты. Тем более что здесь произошли весьма существенные изменения. Во-первых, отлично проявили себя новые типы кораблей, ставших с этого момента основой парусных флотов ведущих военно-морских держав: речь идет о линейных кораблях 74-пушечного ранга и фрегатах 32—38-пушечного ранга. А во-вторых, важный рывок в кораблестроении совершили англичане.

В 1745 г. английское Адмиралтейство полностью заморозило развитие конструкции линейного корабля, приняв «штат 1745 года», по которому старые корабли следовало впредь заменять новыми, имеющими точно такую же конструкцию. Напомним, что к этому времени основные силы английского флота составляли 70- и 60-пушечные линейные корабли III ранга. Однако в 1755 г. пост инспектора военно-морского флота занял сэр Томас Слейд. Он решил покончить со штатом 1745 г. и уже через месяц после своего назначения для замены двух старых 70-пушечных кораблей представил проект 74-пушечных кораблей с вооружением из 28 32-, 28 18- и 18 9-фунтовых орудий. После его поддержки первым лордом Британского адмиралтейства Г. Ансоном на свет появились линейные корабли Дублинского класса (Dublin class) — первые 74-пушечные корабли Royal Navy.⁵⁸

В результате когда в ходе Семилетней войны в качестве основного варианта линейного корабля окончательно победила идея 74-пушечника, английский флот был представлен отличными образцами этих судов. В частности, британские 74-пушечные линейные корабли полностью доказали свой высокий уровень, продемонстрировав идеальный компромисс между вооружением и мореходностью (еще и при сравнительно небольшой стоимости постройки). Во всяком случае, английские авторы единодушно дают новым британским кораблям высокие оценки. Так, Д. Ховарт (D. Howard) пишет, что «первые же 74-пушечники были уже ничем не хуже французских проектов (считавшихся тогда образцовыми. — Авт.)».⁵⁹ По мнению авторов же работы «Британские парусные линейные корабли», «когда в 1761 г. спроектированный Слейдом 74-пушечный HMS "Bellona" сумел захватить более крупный французский 74-пушечный "Courageux", превосходство британских кораблей стало несомненным».⁶⁰ Наконец, Б. Лейвери (B. Lavery) пошел еще дальше, указав, что решительная победа в Киберонской бухте над флотом, имевшим примерно равную численность, «положила начало череде английских побед, завершившихся триумфом при Трафальгаре... Ансон дал флоту новые корабли и новый дух, превратив флот в разрушительную боевую силу, которой Нельсон сумел эффективно воспользоваться (курсив наш. — Авт.)». И хотя Б. Лейвери здесь, безусловно, упростил ситуацию, и до действительно крупных английских побед была еще и череда неудач в Войне США за независимость 1775—1783 гг., тем не менее, достигнутые англичанами в Семилетней войне успехи сыграли более чем важную роль. В частности, начало активной замены старых 60- и 70-пушечных линейных кораблей новыми 64- и 74-пушечными, причем в первую очередь именно последними, давшими англичанам весьма грозное оружие, действительно имело для английского флота судьбоносное значение, ведь в целом по качеству своих кораблей он пока существенно уступал главным врагам — французам.

Кстати, не намного менее важные изменения произошли в английском флоте и в классе фрегатов. В частности, в 1757 г. появился первый 32-пушечный фрегат с 12-фунтовой батареей. Он назывался «Sautgempton» и имел на вооружении 26 12- и 6 6-фунтовых орудий. Положив начало стремительному развитию английских фрегатов, он тем самым покончил с прежним господством 20—28-пушечных судов этого класса с 9-фунтовыми пушками.

Однако по справедливости надо признать, что, несмотря на все отмеченные выше достижения англичан, их флот продолжал пока в целом уступать французскому, который как по линейным кораблям, так и по фрегатам по-прежнему сохранял качественное превосходство и в отношении добротности постройки, и в отношении совершенства конструкции. Именно французские суда направляли общее развитие военного кораблестроения и оказывали влияние на создание английских аналогов. В частности, захваченный англичанами в 1744 г. 74-пушечный линейный корабль «Invisible» вызвал появление в 1755—1759 гг. указанных нами выше линейных кораблей Дублинского класса.⁶¹ Взятые же в 1757 г. 38-пушечный фрегат «Bon-Ami» (8 18-, 28 12- и 2 6-фунтовых пушки) и в 1759 г. 36-пушечный фрегат «Danaé» (28 12-фунтовых и 86-фунтовых пушек) привели к появлению в составе английского флота в следующей войне (Войне США за независимость 1775—1783 гг.) фрегатов аналогичных рангов: «Flora» открыл в английском флоте эпоху 36-пушечников, а фрегат «Minerva» — 38-пушечников. Кроме того, был использован и пленный линейным кораблем «Bellona» 74-пушечник «Courageux».

В завершение отметим также, что Семилетняя война была первой крупной войной, в которой Англия уже не посылала на материк собственные войска, а воевала только одними деньгами, а не солдатами. Эта война, равно как и последующая, по словам фон Мальтцана, отличалась тем, что колонии приобретали для европейских государств все большее значение и создали между ними такую зависимость, какой до тех пор не существовало. Чем обширнее делались области, занятые европейцами по ту сторону океанов, и чем теснее эти области входили в связь с государством как производители колониальных товаров, без которых уже не мог обходиться европейский рынок, или как потребители отечественных товаров, — тем необходимее делалось поддерживать морскую силу, обеспечивающую сообщения колоний с метрополией, а вместе с тем возрастало и значение этих колониальных морей. Таким образом, главный театр войны в европейских водах постепенно распространился на второстепенные театры в колониальных водах, а господство на море должно было создать между ними как бы мост, так как сила сопротивления колоний находится в прямой зависимости от источника силы — метрополии. Это очень важное замечание А.Т. Мэхэна. Между тем, оно полностью подходит и для ситуации с Турцией, богатые и стратегически важные провинции которой соединялись с ядром империи Черным и Средиземным морями.

Наконец, приведем и еще одно интересное высказывание. Вот что, в частности, писал об итогах Семилетней войны немецкий историк А. Штенцель: «Морская война заняла место рядом с сухопутной войной; она сделалась уже не только вспомогательной войной, как это было еще в войне за испанское наследство, но заняла самостоятельное и даже главное место, а сухопутные операции, без которых невозможно вообще довести до конца какую бы то ни было войну, наоборот, заняли второстепенное место, как вспомогательные. Но эту истину уразумели только в Англии; континентальные же государства, и в особенности Франция, не доросли еще до понимания этого, как мы еще не раз увидим дальше. Дорогостоящие флоты все еще продолжали казаться другим государствам не более, как неизбежным злом (курсив везде наш. — Авт.)».

Таково было состояние ведущих иностранных флотов и их стратегических и тактических доктрин к началу эпохи возрождения русского флота. Таким было военно-морское искусство западных флотов в период Русско-турецкой войны 1768—1774 гг. Понимание этого крайне важно как для оценки русского флота, так и для представления о том, на какие образцы он ориентировался в своем развитии. А кроме того, это позволяет гораздо точнее определить сделанные затем русскими моряками в ходе 1-й Архипелагской экспедиции достижения в области военно-морского искусства.

Примечания

1. Россия вступила в войну в 1757 г., а вышла из нее в начале 1762 г., когда пришедший к власти Петр III заключив с Пруссией сначала мир, а затем и союз отдал Фридриху II все завоевания русского оружия без какой-либо компенсации.

2. Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1. С. 287—288.

3. Штепцель А. История войн на море. Т. 2. С. 380.

4. Полное Собрание Законов Российской Империи. Т. XLIV. № 10725.

5. Коробков Н.М. Русский флот в Семилетней войне. М., 1946. С. 22, 31—34.

6. Правда, уже само начало войны позволило Балтийскому флоту избавиться от кораблей и фрегатов, годных только для статистики. В частности, в 1756 г. в Кронштадте были разломаны 7 линейных кораблей (1 80-пушечный «Св. Павел», 4 66-пушечных — «Счастье», «Св. Петр», «Св. Екатерина», «Фридемакер» — и 2 54-пушечных — «Св. Пантелеймон» и «Св. Исаакий») и один фрегат — «Апполон». Кроме того, правительство вынуждено было резко активизировать судостроительные работы.

7. Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. XII. История России с древнейших времен. Т. 23—24 / Отв. ред.: И.Д. Ковальченко, С.С. Дмитриев. М., 1993. С. 9.

8. Там же. С. 9—10.

9. Там же. С. 10—11.

10. Коробков Н.М. Указ. соч. С. 49.

11. Анисимов Е.В. Елизавета Петровна. М., 1999. С. 375.

12. Использованы данные «Материалов для истории русского флота» Ч. 10. СПб., 1883. С. 380—382.

13. Анисимов Е.В. Елизавета Петровна. С. 375.

14. Коробков Н.М. Указ. соч. С. 133—134.

15. В качестве наглядного примера укажем следующее. После продемонстрированной в 1757 г. значимости флота Конференция, планируя действия на 1758 г., все равно предписала вооружить только 9 линейных кораблей, считая, что в будущей кампании задачи флота будут весьма ограниченными. Однако последовавшее затем «неожиданное» прозрение об опасности появления английского флота вызвало указ от 24 февраля 1758 г. о скорейшем вооружении уже всех кораблей, которые «токмо надежно в море держаться могут». То есть вопрос о том, что флот может широко использоваться против неприятельских берегов и приморских крепостей, даже не рассматривался. В результате экспедиция отряда русских войск в 1758 г. к Кольбергу флотом поддержана не была и провалилась. Таким образом, просматривается непонимание Петербургом всех возможностей флота и отсутствие продуманной военно-морской стратегии в данной войне.

16. А потом отечественные флагманы еще жаловались на русских матросов, превознося иностранные флоты, особенно английский. При этом П.И. Ханыков, например, писал в конце XVIII в., побывав с эскадрой в Англии, что наши матросы резко изменились после встречи с английскими, приложив старание, чтобы не уступать англичанам в скорости взятия рифов, прибавки или убавки парусов, и что «теперь исполняют в 3 или 4 минуты такие работы, с которыми прежде едва справлялись в 10 и 12 минут». Какое отношение к подготовке, такой и результат!

17. Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. XIII. История России с древнейших времен. Т. 25—26. М., 1994. С. 158—159.

18. Речь идет о 99-пушечном линейном корабле «Захарий и Елизавет», построенном в 1745—1748 гг., но лишь один раз выходившем в море и разобранном в 1759 г.

19. Их них 5 совершили свой последний выход в море.

20. Один из них погиб, так и не войдя фактически в строй.

21. Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1. С. 288; Маклинн Ф. 1759. Год завоевания Британией мирового господства / Пер. с англ. М., 2009. С. 599, 608—615. Правда, на наш взгляд, пока что Британия выиграла хоть и важный, но лишь первый этап борьбы за моря и колонии.

22. Штенцель А. Указ. соч. Т. 2. С. 376.

23. Щеглов А.Н. История военно-морского искусства. СПб., 1908. С. 145.

24. Танстолл Б. Морская война в век паруса. 1650—1815. С. 179.

25. Здесь становится особенно заметно, насколько упорно Д. Бинг старался сохранить правильность своего строя. К. Экинс приводит даже следующую фразу английского адмирала: «Вы видите, капитан Гардинер, что сигнал для составления линии поднят и что я нахожусь впереди кораблей Луиза ("Princess Louisa". — Авт.) и Дюррель ("Trident". — Авт.). Вы бы не захотели, чтобы я, будучи адмиралом флота, сам спустился, как будто желал напасть на один только корабль? Несчастие адмирала Матьюса состояло в том, что он не спустился со всеми силами, чего я буду стараться избегнуть!» (Экинс К. Описание сражений английского флота с 1690 по 1827 с критическим разбором и чертежами / Пер. с англ. лейтенанта Р. Скаловского. СПб., 1840. Ч. 1. С. 42—43).

26. Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1. С. 286.

27. Щеглов А.Н. Указ. соч. С. 146.; Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1. С. 286.

28. Щеглов А.Н. Указ. соч. С. 146.

29. Там же. С. 146—147; История военно-морского искусства. Т. I. М., 1953. С. 204—205.

30. Экинс К. Указ. соч. Ч. 1. С. 41—42.

31. Clowes W.L. The Royal Navy... vol. 3. P. 148, 151.

32. Clowes W.L. Op. cit. vol. 3. P. 148, 151; Lapeyrouse Bonfils M. de. Histoire De La Marine Française. Paris, 1845. Vol. 11. P. 401.

33. Мэхэн А.Т. Влияние морской силы на историю, 1660—1783. С. 352.

34. Там же. С. 346.

35. Там же.

36. Там же. С. 332.

37. The Naval Chronology or a Historical Summary of Naval and Maritime events. London, 1815. Vol. IV. P. 267; Clowes W.L. Op. cit. Vol. 3. P. 212.

38. The Naval Chronology... P. 268.; Clowes W.L. Op. cit. Vol. 3. P. 212.

39. Шабо-Арно К. История военных флотов. СПб., 1896. С. 165.

40. Там же.

41. Интересно отметить, что в этом сражении на 100-пушечном линейном корабле «Royal George» участвовал и молодой мичман британского флота С.К. Грейг, который по, еле победы был произведен в лейтенанты, причем, по данным Г.А. Гребенщиковой, «самолично адмиралом Гауке (Хоуком. — Авт.)». Гребенщикова Г.А. 100-пушечные корабли типа «Victory» в русско-шведской и наполеоновских войнах. СПб., 2006. С. 126.

42. Clowes W.L. Op. cit. Vol. 3. P. 218.

43. Lapeyrouse Bonfils M. de. Op. cit. Vol. II. P. 469; Clowes W.L. Op. cit. Vol. 3. P. 218.

44. Шатне Мадлен дю. Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского / Авториз. пер. с фр. М.Л. Андреева. М., 2003. С. 45.

45. В 1757 г. Англия захватила Бенгалию, откуда стала выкачивать огромные средства. Видя такое усиление своего главного конкурента, в борьбу решила вмешаться Франция, почему и выслала свой флот.

46. Экинс К. Указ. соч. Ч. 1. С. 47.

47. Мэхэн А.Т. Влияние морской силы на историю, 1660—1783. С. 342.

48. Штенцель А. Указ. соч. Т. 2. С. 356; Танстолл Б. Указ. соч. С. 182.

49. The Naval Chronology... Vol. IV. P. 258—259; Clowes W.L. Op. cit. vol. 3. P. 174.

50. The Naval Chronology... Vol. IV. P. 258—259; Lapeyrouse Bonfils M. de. Op. cit. Vol. II. P. 501—502.

51. Экинс К. Указ. соч. 4. 1. С. 49—50.

52. The Naval Chronology... Vol. IV. P. 259—260; Clowes W.L. Op. cit. Vol. 3. P. 179.

53. Данная подробность приводится только Б. Танстолом. Ни А. Штенцель, ни К. Экинс, ни Ф. Маклинн ее не отмечают.

54. Штенцель А. Указ. соч. Т. 2. С. 357; Танстолл Б. Указ. соч. С. 183.

55. The Naval Chronology... Vol. IV. P. 272; Clowes W.L. Op. cit. vol. 3. P. 198.

56. Мэхэн А.Т. Влияние морской силы на историю, 1660—1783. С. 350.

57. Там же. С. 350—351.

58. Британские парусные линейные корабли // Война на море. 2005. № 11. С. 6. В частности, по этому проекту в 1755—1759 гг. были построены 74-пушечники «Dublin», «Norfolk», «Shrewsbury», «Lenox», «Warspite», «Resolution» и «Mars».

59. Правда Ховарт оговаривается, что в 1780-х гг. французы вновь вырвутся вперед, но этот отрыв уже не будет столь разительным.

60. Безусловно, это можно отнести лишь к английским 74-пушечникам.

Основанием же для такого утверждения стали успешные погоня и бой британского корабля против явно более крупного противника, которому «Bellona» сумела нанести крайне тяжелые повреждения и потери: сбить грот- и бизань-мачту, серьезно повредить корпус и вывести из строя 350 человек.

61. Британские парусные линейные корабли. С. 18.