Приложение 2. Первые флагманы и строители Черноморского флота. 1768—1783 гг.

Флагманы

Сенявин Алексей Наумович (1716 /1722—1797 гг.)¹

Алексей Наумович Сенявин родился в 1716 г. (по другим данным, 5 октября 1722 г.) в семье известного флагмана Петровской эпохи, вице-адмирала Наума Акимовича Сенявина. В 1734 г. он был принят на службу мичманом. Первый военный опыт получил в годы Русско-турецкой войны 1735—1739 гг., когда находился в 1738 г. в Днепровской экспедиции и состоял при отце. Этот опыт, кстати, оказался весьма полезен Алексею Наумовичу, когда он в 1768 г. возглавил Азовскую флотилию. В частности, вовсе не случайно уже через месяц после начала войны 1768—1774 гг. появился проект «новоизобретенных» кораблей, как главной корабельной силы флотилии, что в условиях России никак не могло появиться на пустом месте. Ведь по опыту Донской флотилии П.П. Бредаля считалось, что на Дону сколько-нибудь крупных кораблей построить нельзя. Однако факт участия А.Н. Сенявина в создании

проекта «новоизобретенных» кораблей, вместе с особенностями конструкции этих кораблей, как указывалось выше, позволяет утверждать, что при проектировании использовались предложения Наума Акимовича Сенявина по формированию корабельного состава Днепровской флотилии.

Правда, боевого опыта в войне 1735—1739 гг. с Турцией А.Н. Сенявину получить не удалось. Хотя после принятия Н.А. Сенявиным командования Днепровской флотилией все и шло успешно: в январе—апреле 1738 г. для нее были построены 2 прама, 30 галер, 20 бригантин и до 660 прочих судов, в результате чего в районе Очакова — Кинбурна удалось сосредоточить около 594 судов, однако эпидемия чумы, вспыхнувшая в том районе, и провал наступления В.Х. Миниха погасили всякое внимание к флотилии. Кроме того, 24 мая 1738 г. умер командовавший ею Н.А. Сенявин, на деле являвшийся главным «двигателем» ее развития. В командование вновь вступил В.А. Дмитриев-Мамонов, который в сентябре 1738 г. отвел на своих судах гарнизоны Очакова и Кинбурна к Хортицкому острову и Усть-Самаре на Днепре. Выход в Черное море по Днепру был вновь потерян Россией. А в 1739 г. пришла в крайне тяжелое состояние и Днепровская флотилия. Но в тот же год закончилась и Русско-турецкая война 1735—1739 гг.

О службе А.Н. Сенявина вплоть до 1758 г. известно мало. В 1741 г. он был произведен в лейтенанты, в 1751 г. стал капитан-лейтенантом, а в 1754 г. — капитаном 3 ранга. В этом звании он и встретил Семилетнюю войну 1757—1762 гг., в которой принял самое активное участие. Так, в 1758 г. он командовал линейными кораблями «Уриил» и «Полтава», в 1759 г. — линейным кораблем «Полтава», в 1760 г. — «Св. Иоанном Златоустом» 1-й и в 1761 г. — «Св. Павлом». В последних двух кампаниях А.Н. Сенявин участвовали в операциях против Кольберга, причем в операции 1761 г. был одним из отличившихся.

Напряженная служба была замечена начальством. В 1758 г. А.Н. Сенявин получил чин капитана 2 ранга, а 1760 г. был произведен в капитаны 1 ранга. Однако в апреле 1762 г. ему пришлось покинуть службу по болезни. Но уже в 1766 г. он вернулся на службу и до 1768 г. занимал должность генерал-казначея в Адмиралтейств-коллегии. В мае 1768 г. А.Н. Сенявин получил чин контр-адмирала и командовал Кронштадтской эскадрой, которую посетила Екатерина II. Эскадра Алексея Наумовича произвела показательные маневры и разыграла морской бой, который императрица оценила положительно.

А затем началась Русско-турецкая война 1768—1774 гг. Екатерина II с самого начала решила довести ее до победного конца, для чего развернула самую активную деятельность. Турцию было решено «подпалить с четырех углов». В этом важнейшую роль отвели военно-морским силам. В частности, в ноябре 1768 г. были приняты важнейшие решения по отправке соединений Балтийского флота в Архипелаг и по созданию военно-морской силы на Азовском и Черном морях.

Организацию последней, получившей вначале общее название «Донская экспедиция», поручили провести А.Н. Сенявину. В частности, 7 ноября 1768 г. Екатерина II повелела ему провести по ней совет в Адмиралтейств-коллегии. А 9 ноября он был официально назначен начальником экспедиции. 7 января 1769 г. А.Н. Сенявин получил в свое подчинение и судостроительные работы на донских верфях. Наконец, в ноябре 1769 г. в его непосредственное ведение было передано восстановление Таганрогской гавани и порта. Таким образом, А.Н. Сенявину вручили всю полноту власти в Азовской флотилии — так стала называться «Донская экспедиция» по месту первоначальной своей деятельности.

Однако поскольку флотилия вскоре и по составу и по роду деятельности стала все более приобретать статус флота, уже с 1772 г. в ряде документов Адмиралтейств-коллегии А.Н. Сенявин стал именоваться даже «главнокомандующим на Азовском и Черном морях флотом», что, в принципе, вполне соответствовало реальности: Азовская флотилия, положив начало Черноморскому флоту, одновременно открыла и первый период его истории. Не случайно Д.Н. Сенявин в своих записках именовал флотилию Азовским флотом.

Какова же была роль А.Н. Сенявина в организации и деятельности Азовской флотилии в 1768—1774 гг.? Она представляется крайне важной, так как практически все стороны ее существования замыкались на него и от него, таким образом, во многом зависел исход большинства мероприятий. К тому же флотилия была удалена от Петербурга, трудностей было более чем достаточно, и командующий флотилией вполне мог бы действовать пассивно, как это имело место во время Русско-турецкой войны 1735—1739 гг. среди офицеров Донской флотилии. Однако А.Н. Сенявин, сразу же получивший большой кредит доверия императрицы, занял в корне другую позицию, чем в свое время П.П. Бредаль. Поэтому, во многом благодаря именно его активной деятельности, и стал возможен такой отличный результат: несмотря на начало работ во время войны, в отдалении от промышленных центров и при крайне сложных местных условиях, уже в 1771 г. на Азовском море действовала эскадра «новоизобретенных» кораблей, а в 1774 г. в состав флотилии входили 4 фрегата (в том числе 2 58-пушечных), 11 «новоизобретенных» кораблей, 8 палубных ботов, 4 галиота, 4 флашхоута, 5 транспортов.

Все вышесказанное, безусловно, свидетельствует, что А.Н. Сенявин проявил себя как выдающийся организатор. Ему было дело до всего, что касалось «жизни и деятельности» флотилии: предоставляя инициативу, он жестко контролировал результаты, внимательно следил за всеми аспектами создания флотилии, при этом там, где предстояли наиболее сложные работы, брал руководство непосредственно на себя. И еще один момент необходимо отметить: грамотное руководство работами, постоянный поиск лучших решений и честность позволили ему сэкономить значительные средства для казны. Причем поиск решений заключался не в присвоении чужих результатов, а в максимальном использовании предложений подчиненных.

В частности, именно это качество позволило А.Н. Сенявину осуществить столь быструю постройку для флотилии первых фрегатов, хотя в 1768 г. это казалось невозможным, а в 1769 г. планировалось только после занятия Крыма. Однако реализация мысли корабельного мастера И.И. Афанасьева о постройке фрегатов на Дону (а не в Крыму, как первоначально предполагалось) сыграла колоссальную роль как в максимально быстром усилении флотилии, так и в развитии русского судостроения для Черного моря в целом на протяжении 1768—1791 гг. Как писал А.Н. Сенявин: «...И как на мое требование корабельный мастер Афанасьев объяснился, ежели те фрегаты построены будут, только, чтоб можно было их спустить, то он уповает их для проводки через бар в Азовское море поднять до 4 фут на камелях, которые и сделать из тех самых камелей, кои построены для судов новоизобретенного рода, раздвинув их в длину, в ширину и в вышину, и что то очень мало коштовать может...». А.Н. Сенявин, оценив предложение, полностью его поддержал, что и привело к появлению в составе флотилии первого фрегата уже в 1772 г.

Заслуживает внимания и постоянно проявлявшаяся А.Н. Сенявиным забота о моряках флотилии. Когда весной 1770 г. перед ним встала острая проблема достройки в срок «новоизобретенных» кораблей, при крайне непростой ситуации для мастеровых и моряков, он сначала предпринял ряд конкретных шагов по оздоровлению, и лишь затем написал И.Г. Чернышеву следующее письмо: «Больных, как здесь (в Павловске. — Авт.), так и на Икорецкой верфи, всякий день умножается и почти одна лихорадка; я рассуждаю купить в малороссийских слободах вина до 1000 ведер и настоя с полынью велеть давать каждое утро кто пойдет на работу по чарке; сим я думаю поощрить людей к работе, а может и сберегу здоровье их от утренних сыростей; по как то сделано без указа Адмиралтейств-коллегии, то предварительно прошу В.С. мне в том помочь».

Нельзя обойти вниманием и достижения А.Н. Сенявина как кораблестроителя. Здесь нужно отметить и участие в создании проекта «новоизобретенных» кораблей, и составление проекта палубного бота,² и целый ряд полезных изменений в конструкции прамов.³ Наиболее же успешным был представленный им проект первых фрегатов Азовской флотилии — 32-пушечных «Первый» и «Второй».⁴ Кстати, составление проекта этих фрегатов было поручено ему непосредственно Екатериной II, что свидетельствует о признании Петербургом и таких его способностей. Рескрипт Сенявину от 15 декабря 1769 г. говорит об этом абсолютно точно: «Величину и пропорции (порученных к постройке фрегатов. — Авт.) Е. И. В. по признанному его вице-адмирала отличному искусству в морском деле, совершенно передает его собственному рассмотрению и определению».⁵

И в Петербурге не ошиблись. 32-пушечные фрегаты «Первый» и «Второй» были в числе немногих судов флотилии, отличающихся хорошими мореходными качествами и добротностью конструкции. Так, И.Г. Кинсберген дал им следующую оценку: «Фрегат № 2 пришел; он хорошо построен...».⁶ В результате они не только стали первыми фрегатами Азовской флотилии и русского флота на Черном море, но и положили начало многим важным изменениям в судах этого класса. В частности, получив изначально более сильное вооружение в виде 26 12-фунтовых и 6 6-фунтовых орудий, они затем еще более усилили его (доведя до 44 пушек), что, тем не менее, не отразилось на их мореходных качествах.

Показал А.Н. Сенявин себя и толковым адмиралом. Красной нитью практически через всю деятельность флотилии проходит довольно редкое для русских флагманов того времени требование им от своих подчиненных активных действий, направленных на пленение или уничтожение неприятельских судов. При этом и сам он демонстрировал такие образцы поведения. Достаточно указать на его атаку турецкой эскадры в районе Суджук-Кале 5 сентября 1773 г., когда, располагая 2 фрегатами и 5 «новоизобретенными» кораблями, он сразу же начал сближение с турецкой эскадрой, в составе 5 линейных кораблей, двух фрегатов, двух шебек, одной галеры, одного транспортного судна. Правда, турки, не приняв боя, бежали, но это нисколько не меняет значения события.

Представляют интерес и его проекты операций. В частности, в 1770 г. А.Н. Сенявин представил план проведения десантной операции, направленной на овладение силами флотилии крепостями Керчь и Еникале. Хотя реализован он не был, но сыграл важную роль при подготовке общего плана Крымской операции в следующем 1771 г.

Однако при всем этом к выдающимся флотоводцам А.Н. Сенявина все же отнести нельзя. Слишком уж шаблонными приемами пользовался он в тактике даже там, где сама ситуация подсказывала иные возможности. Так, дважды встречаясь с превосходящими силой турецкими эскадрами (19 июня 1771 г. и 5 сентября 1773 г.), он хотя и атаковал их, но действовал строго в рамках существовавших инструкций по проведению регулярного боя: русские корабли сначала выстраивались в линию баталии и лишь затем начинали спуск на неприятеля, отчего теряли время при сближении с противником, в результате чего оба раза туркам удалось уйти.

Момент этот имеет существенное значение. Дело в том, что англичане, даже в то время, в случае встречи с более слабым или отступающим противником атаковали без соблюдения строя, что каждый раз принуждало французов к сражениям, заканчивавшимся для них поражениями. Эскадры Сенявина в обоих случаях попадали в такие же ситуации, но оба раза действовали шаблонно. Между тем, тот же Ф.Ф. Ушаков, усвоив в Керченском сражении, что при сохранении строя турок не догнать, в сражении при Тендре уже перестраивался в линию баталии по ходу сближения.

Кроме того, известен документ, свидетельствующий о тактических взглядах А.Н. Сенявина, которые он изложил в письме И.Г. Чернышеву, отвечая на сведения о Чесменском сражении. В нем Алексей Наумович писал: «Принеся поздравления мои В.С. с славными победами покорно прошу удостоить присылкою как получите от адмирала Спиридова обстоятельную реляцию; мне хочется знать, что за причина вынудила его выйти из линии и жертвовать кораблем своим; не мало ж и тому удивляюсь, как главный командир с кораблем своим не в центре линии, а на фланге?».⁷ Таким образом, здесь ясно прослеживается пристрастие А.Н. Сенявина к действию строго по установившимся тактическим правилам, что, как мы видели, полностью подтвердилось в 1771—1774 гг.

Не решился А.Н. Сенявин в эти годы и на ряд крупных операций. В частности, не были осуществлены предложения И.Г. Кинсбергена по атаке Синопа и по проведению крейсерской войны против турецкого судоходства.

Но в данном случае ситуация менее однозначна. За отказ от проведения десантной операции против Синопа в 1773 г. А.Н. Сенявина вряд ли можно всерьез упрекать: явно недостаточными для этого были силы флотилии, при том что «новоизобретенные» корабли имели ограниченные мореходные качества и слишком большим был риск пропустить контрудар турок, тогда как огромную важность имело сохранение достигнутых позиций. А вот полный отказ в 1773—1774 гг. от крейсерской войны на Черном море, действительно, стал заметным промахом. Объяснять же его нехваткой сил труднее, так как напрашивается упрек А.Н. Сенявину в том, что к ней и не готовились. Правда, виноват в этом был не только командующий, но и Петербург, который не счел нужным выделить флотилии дополнительные ресурсы на постройку крейсерских судов.

Тем не менее, несмотря на все недостатки, флотилия в ходе войны даже своими ограниченными силами сумела достичь весьма значительных успехов, и благодарить за это следует прежде всего А.Н. Сенявина. А успехи были впечатляющими.

В кампании 1769—1770 гг. Азовская флотилия совместно с войсками обеспечила надежную оборону дельты Дона от возможного проведения здесь турками десантных операций. В кампанию 1771 г. ее активное содействие сыграло важную роль в успешном занятии русскими войсками Крымского полуострова и утверждении их там.

Кампании же 1772—1774 гг. стали подлинным бенефисом флотилии, продемонстрировав блестящее выполнение ею задач по защите Крыма и Керченского пролива.

Суммируя вышесказанное, можно смело утверждать, что уже в 1771—1774 гг., при А.Н. Сенявине, Азовская флотилия выполняла функции, по масштабу во многом сходные с функциями именно военно-морского флота, а не флотилии. В частности, помимо содействия армии в овладении неприятельскими приморскими территориями, обеспечения защиты занятых местностей, имело место противодействие флоту противника, в том числе в ряде случаев и на дальних подступах, равно как и наличие планов использования флотилии в наступательных операциях в дальней морской зоне, что вполне соответствует размаху действий именно флота. Исходя из этого, самого Алексея Наумовича Сенявина вполне можно считать основателем Черноморского флота России.

Кроме того, отдельно стоит заметить, что постоянные плавания, возможность в обер-офицерских чинах командовать кораблями и соединениями, а также исходившие от А.Н. Сенявина инструкции, с неизменными требованиями активности, дали многим русским офицерам колоссальную практику и отличную школу, что способствовало их дальнейшему профессиональному росту. Не случайно из моряков, служивших во флотилии в 1768—1774 гг. под началом А.Н. Сенявина, выросла целая плеяда крупных флагманов и командиров (Ф.Ф. Ушаков, Я.Ф. Сухотин, П.В. Пустошкин, Ф. Денисон, А.И. Тимашев и многие другие), причем большинство из них в буквальном смысле получило боевое крещение именно в Азовской флотилии. Более того, только черноморцы в русском флоте и впоследствии сохраняли традицию активного, наступательного морского боя (Ф.Ф. Ушаков, Д.Н. Сенявин).

Представив читателю Сенявина-организатора и Сенявина-адмирала, охарактеризуем Сенявина-личность, присоединив к этому оценки его деятельности, данные современниками. Первый весьма интересный эпизод имел место уже в феврале 1769 г., когда А.Н. Сенявин, практически без охраны, совершил поездку в еще не занятый Таганрог, чтобы выяснить возможность его восстановления в качестве военно-морской базы флотилии. При этом он сам участвовал и во всех промерах будущей гавани.⁸ Все это наглядно демонстрирует личные качества А.Н. Сенявина, его увлеченность делом.

Тем временем, еще в январе 1769 г. Сенявин был награжден орденом Св. Анны I степени, что стало оценкой проделанной им в ноябре 1768 — январе 1769 гг. работы по организации флотилии.⁹ Подтверждением высокого мнения Петербурга о Сенявине служит и отзыв императрицы. В апреле 1769 г. Екатерина II так писала И.Г. Чернышеву о деятельности А.Н. Сенявина: «...Сенявин дюка полонил; одним словом, лес он рубил, возил, суда строил, а по сю пору чаю на них сидит. Son ardeur est grande, et il est infatigable (Усердие его велико и он неутомим)...».¹⁰

А 4 июня 1769 г. А.Н. Сенявин стал вице-адмиралом. В направленном в этот день к нему рескрипте Екатерины II, в частности, значилось: «Алексей Наумович! Из письма вашего от 23-го мая усмотрела я, что все ваше дело идет, сколько по обстоятельствам можно, поспешно за что тебе Бог даст здоровья, мне же и то и другое удовольствие принесет... Впрочем господин вице-адмирал (NB) остаюсь к вам доброжелательна. NB. Сие не есть ошибка, указ подписан».¹¹

Далее последовал 1770 г. Первая половина кампании выдалась тяжелой по уровню заболеваемости во флотилии. И здесь А.Н. Сенявин продемонстрировал ряд новых черт своего характера. Выше мы уже упоминали меры Сенявина по поддержанию работ на верфях при сохранении личного состава. 9 же июня 1770 г., когда свалился в горячке и сам А.Н. Сенявин, он написал И.Г. Чернышеву следующее: «Вверенной мне флотилии господа эскадренные командиры все больны лихорадкой и так, что Пущин 31 мая, Ваксель 5 числа сего месяца отказались от команды, Сухотин, хотя еще от команды и не отказался, однако очень болен и уже давно; я пятый день как болен также лихорадкой... В. С. прошу покорно о сей моей болезни жене не сказывать, и ежели она от кого о том может проведать, то по вашей ко мне милости принять труд ее уверить, что я здоров».¹² Пример достаточно красноречивый.

Лето 1770 г. ознаменовалось и еще одним характерным для А.Н. Сенявина поступком. Стремясь обеспечить Таганрог необходимым для моряков жильем, он заранее приказал купить у подполковника Ильина его дом для перевозки в Таганрог в разобранном виде. А когда его перекупил для себя комендант крепости Св. Дмитрия Ростовского генерал-майор Потапов, Сенявин не только не отступился, но послал Потапову 650 своих рублей, заплаченных тем за этот дом, приказав без промедления доставить в Таганрог.¹³

Наконец, показателен и еще один эпизод лета 1770 г. Речь идет об инструкции А.Н. Сенявина для вышедших в крейсерство в Азовское море дубель-шлюпки и палубного бота. Капитан-лейтенанту Ф. Федорову предписывалось: «крейсировать от Таганрога к Берлинской косе, и ежели им усмотрены будут неприятельские суда в равной им силе, таковые стараться ловить и приводить в Таганрогский порт, а ежели увидят большие суда, или числом гораздо много и военные, от таковых удаляться и, если еще будет возможность доходить до Бердянской косы тамо сделать сигнал, самим стараться уходить к Таганрогскому порту, а ежели же от неприятельских судов застижены будут ближе Бердинской косы, или будут в такой дистанции, что временем захождения их в к Бердинской косе неприятель их преследовать может, в таком случае нейдя к Бердинской косе поспешить возвращением к Таганрогу, однако ж идучи на пути, ежели будут повстречаться транспортные лодки, оным для возвращения сделать сигнал же, и во время такой ретирады всекрайне стараться держаться судно к судну ближе и одному другого не оставлять; да им же по несходствию прежней Азовского моря описи с нынешною, приказано ко уверению карт делать при верном исчислении всевозможные примечания в промере глубины моря, в течении его ж, в положении вида берега, островов, рифов, в познании грунтов и подходя к окончанию Бердинской косы, как еще Кубанский берег не описан, то стараться от той косы иметь на виду Кубанский Берге, пеленгуя приметные места».¹⁴

Интересным представляется и организация А.Н. Сенявиным постройки на Новохоперской верфи первых двух фрегатов в 1770—1771 гг. Адмиралом были направлены три ордера, первым из которых корабельному мастеру И. Афанасьеву предписывалось «строить фрегаты, и к тому надобное требовать»; вторым, направленным капитану 1 ранга А.А. Тишевскому — «заготовляемые под ево смотрением леса на верфь доставлять», и третьим, посланным Новопавловской адмиралтейской конторе — «что по приобщенным при том ордере ведомостям следует заготовить, купить и доставить, как то предписано». При этом, Сенявин «не подчиняя одного другому, принял все на свое рассмотрение». То есть координацию всех работ А.Н. Сенявин взял на себя. И. Афанасьеву же он дополнительно предписал: «...Дабы избегнуть излишнего в переписках затруднения заведите вы о построении семидневные рапорты, (которые. — Авт.) отправлять ко мне прямо по почте, показывая в них коликое число людей всех к тому построению иметь вы будете и из них в каких именно работах и сколько при каком деле и что ими сделано будет».¹⁵ Таким образом, исполнителям была предоставлена самостоятельность, но при разумном контроле.

Между тем, громкие успехи русского флота в Архипелаге не могли оставить А.Н. Сенявина, как профессионального моряка, равнодушным. В письмах Чернышеву, несмотря на огромный объем проделанной работы, он укорял себя в бездействии и сожалел, что не смог принять участие в столь важных событиях. В частности, в письме от 17 сентября 1770 г. он писал: «Благодарность приношу, что в зависти простить меня изволили, теперь уж я не завидую, а только кляну судьбу, что отвела меня от таких славных дел и вояжа, в который бы и теперь еще с радостью полетел».¹⁶

Однако интересен и ответ И.Г. Чернышева А.Н. Сенявину, в котором он дает официальную оценку Петербургом его деятельности в 1770 г. Так, Чернышев писал Сенявину: «Мне ни что так приятно быть не может, как видеть успехи в ваших делах; но когда по всем вашим стараниям в приведении вверенной вам флотилии в тоже состояние, чтоб показав оное действие могли произвести желаемое удовольствие своей самодержице, встретившиеся оному препятствия отводят вас от исполнения в том, не только вы не обвиняетесь, но ни мало на вас не относится, а чисто сердечно говорю: сколько здесь уверены в вашем усердии к службе, столько и по порученной вам экспедиции все ваши дела и все распоряжения приемлются с соответствующим вашей исправности уважением, и я с моей стороны вас совершенно уверяю, что вам нет причины вдавать себя в то смущение, в каком иные по своей неисправности оставаться должны...».¹⁷

Присутствуют значимые моменты и в событиях 1771 г., который оказался во всех отношениях непростым для Алексея Наумовича: начало непосредственных действий на море, причем в условиях практически полного незнания чужих берегов и тяжелого быта. Весьма показательна уже приводившаяся нами выдержка из его письма И.Г. Чернышеву, написанного в начале июня: «Карта здешнего моря, описи капитана Герценберга, со всем негодна и плавание по ней за неверностью производить нельзя, во уверение чего если В.С. прикажите положить суточные счисления пути моего на оную, то найти изволите, что я с кораблями своими шел не водой, а степью, а посему благоволите заключить о службе нашей... вода здешняя налитая в бочки сама ль по своей слабости или от жаров чрез 2 недели так испортилась, что страшно и писать какой мерзкий дух имеет, а сие при старых моих летах здравие мое приводит в великую слабость».¹⁸ Наконец, тяжкий груз личных проблем: в 1771 г. в Петербурге в результате большого пожара сгорел дом, принадлежавшей семье Сенявина. Адмирал выдержал все.

И благодарностью за активные и успешные действия флотилии в 1771 г. стал указ Екатерины И от 26 декабря о награждении его орденом Св. Александра Невского. В высочайшем рескрипте говорилось так: «Последние рапорты ваши Мы получили и с удовольствием видели из содержания оных, сколь ревностно трудитесь вы всегда в исполнении намерений Наших. Отдавая вам в том справедливость, Всемилостивейше жалуем вас кавалером Ордена Нашего Святого Александра и повелеваем возложить на себя и носить по обыкновению посылаемые к вам при сем знаки онаго».¹⁹

Если же обобщить все перечисленные примеры отношения Петербурга и лично Екатерины II к А.Н. Сенявину в годы войны, то можно утверждать, что он пользовался постоянной и безоговорочной поддержкой российского правительства и личным уважением Екатерины II. Практически все его предложения встречали поддержку и одобрение.

Подводя итог сказанному, заметим, что приведенные нами факты позволяют с полным основанием утверждать, что Азовская флотилия А.Н. Сенявина сыграла важную роль в победе России в войне 1768—1774 гг. И в Петербурге это оценили по достоинству. 27 сентября 1774 г. в заключении высочайшего рескрипта Екатерины II на имя А.Н. Сенявина значилось: «Наконец, имеем Мы изъявить вам Монаршее Наше благоволение за ревность вашу в исправлении порученных вам от Нас дел и обнадежить, что Мы не оставим сохранить то в памяти Нашей и пребудем всегда Нашею Императорскою милостью к вам благосклонны».²⁰ А 14 ноября 1774 г. последовало повеление взять из выделенных в 1773 г. на чрезвычайные расходы 10 000 рублей себе в награду 3000 рублей.

Об итоговой же оценке российским правительством деятельности А.Н. Сенявина говорит вызов его в Москву в 1775 г. на торжества по случаю первой годовщины заключения Кючук-Кайнарджийского мира и присвоение ему 10 июля 1775 г. звания полного адмирала.

Однако на активной службе А.Н. Сенявин оставался после этого недолго. Напряженная деятельность в 1768—1775 гг., видимо, вновь подорвала его здоровье и в июле 1776 г. он был по болезни уволен в годовой отпуск. Но восстановиться за это время Алексей Наумович не смог, почему по возвращении на службу вынужден был минимизировать свою активность, фактически лишь числясь членом Адмиралтейств-коллегии. Во всяком случае, вплоть до 1787 г. Сенявин принял участие только в одном крупном мероприятии в жизни русского флота: в 1779 г., указав на неэффективность второй обшивки кораблей, применявшейся для защиты от «червоядия», он добился от Адмиралтейств-коллегии испытания своего способа сбережения подводной части кораблей, который сводился к идее обмазывания подводной части кораблей вываренной смесью смолы, пороховой мякоти, сала и толченого кирпича.²¹ В результате Адмиралтейств-коллегия повелела Ф.А. Клокачеву провести на Черном море необходимые опыты.

В частности, по данным историка А.Г. Сацкого, в начале 1779 г. такой смесью были обмазаны днища двух палубных ботов — вновь построенного и отремонтированного («Миус»), После этого, последний совершил переход в Херсон, где в 1780 г. был осмотрен И.А. Ганнибалом, который по его итогам сообщил в Петербург, что «обшивка от червоядия осталась без повреждений», правда, указав о весьма ограниченном масштабе плаваний данного бота.²² Тогда Адмиралтейств-коллегия решила, выдав А.Н. Сенявину аттестат о полезности изобретения, провести еще ряд экспериментов.²³ И хотя всесторонней проверки, судя по всему, организовать так и не удалось, ни один из проведенных опытов отрицательного результата также не дал.

Между тем, в 1787 г. здоровье А.Н. Сенявина улучшилось, и мы снова видим его активное участие в делах русского флота. Во-первых, он выступает как главный докладчик от Адмиралтейств-коллегии по делам Балтийского флота на заседаниях Высочайшего Совета, в том числе принимая участие в подготовке эскадры С.К. Грейга к походу на Средиземное море.²⁴ А во-вторых, с декабря того же года состоит командующим 1-й дивизией Балтийского флота.²⁵ Однако продлился этот период в жизни А.Н. Сенявина очень недолго: уже летом 1788 г. адмирал вновь был вынужден отойти от серьезных дел.

Окончательно вернулся на службу Алексей Наумович только в 1794 г., вновь став членом Адмиралтейств-коллегии, причем на этот раз, судя по архивным материалам, фактически руководил ее работой. Во всяком случае именно ему в 1794—1796 гг. направляются распоряжения Екатерины II и письма руководителей ведомств Российской империи, которые он и оглашал на заседаниях коллегии.

Из архивных материалов Адмиралтейств-коллегии за 1794—1796 гг.

1. Высочайшее повеление адмиралу А.Н. Сенявину. 1 мая 1795 г.²⁶

Вследствие заключенного между Нами и Его Величеством королем Великобританским договора оборонительного союза и взаимной гарантии, повелеваем вооружить 12 кораблей 74- и 66-пушечных, 6 фрегатов и 2 катера, дабы оные в надлежащий путь немедленно отправиться могли. Мы полагаем на особое попечение ваше, дабы сие вооружение наилучшим образом и сходственно с честию флага нашего учинено было. К командованию сею эскадрою назначаем вице-адмирала Ханыкова, а о контр-адмиралах, коллегия Нам должна представить список.
Сверх сея эскадры, необходимо нужно, чтоб в Кронштадтском и Ревельском портах приготовлены и вооружены были от 15 до 18 кораблей, в том числе и 100-пушечные, с приличным числом фрегатов и других судов, а равно и гребную флотилию в Роченсальме поставить в таком положении, чтоб оная в полной готовности быть могла.

2. Из журналов Адмиралтейств-коллегии²⁷

1 мая (1795 г. — Авт.). Адмиралтейств-коллегии адмирал А.Н. Сенявин доносил, что он получил словесно объявленное ему через графа А.А. Безбородко высочайшее повеление, чтобы на эскадру вице-адмирала Ханыкова послать контр-адмиралов: Макарова и Тета, а на место вице-адмирала Ханыкова послать контр-адмирала маркиза де Траверсе.

Приводимые материалы не оставляют никакого сомнения в указанной нами роли А.Н. Сенявина в делах русского флота в конце правления Екатерины II, заодно восполняя пробел как в его истории в целом, так и в биографии самого адмирала в частности. Активная деятельность А.Н. Сенявина вновь не осталась незамеченной: 30 ноября 1794 г. он был награжден орденом Св. Андрея Первозванного, а 22 сентября 1795 г. — орденом Св. Владимира I степени.

Остался на службе А.Н. Сенявин и после прихода к власти Павла I. Более того, он даже сохранил свое высокое положение: 17 декабря 1796 г. Алексей Наумович был назначен командующим «дивизией белого флага» — 1-й дивизией Балтийского флота. Однако дни его были уже сочтены.

Таковы основные этапы служебной карьеры адмирала А.Н. Сенявина. Однако не менее интересными выглядят и многие факты из личной жизни Алексея Наумовича, равно как и из истории его семьи.

Так, стоит отметить, что А.Н. Сенявин сыграл важную роль в определении на военно-морскую службу Д.Н. Сенявина, а затем оказал влияние на его формирование. В частности, как отмечает А.А. Шапиро, именно благодаря А.Н. Сенявину у Д.Н. Сенявина не возникло в 1773 г. проблем с поступлением в Морской корпус. Вспоминал об этом и сам Дмитрий Николаевич: «Батюшка представил меня дядюшке, я ему очень понравился, взяли меня с собою, привезли в Петербург и очень скоро определили в Морской корпус...».²⁸ В дальнейшем, особенно в 1780—1782 гг., А.Н. Сенявин также пристально следил за судьбой своего племянника.

Серьезно повлиял А.Н. Сенявин и на становление Ф.Ф. Ушакова, чье формирование как офицера прошло именно в Азовской флотилии в 1768—1775 гг. Так, Ф.Ф. Ушаков, несмотря на чин мичмана, был лично выбран А.Н. Сенявиным в создававшуюся флотилию и стал одним из четырех первых офицеров флотилии. Далее, Ф.Ф. Ушаков уже в 1769 г. получил чин лейтенанта, а в 1770 г. командовал прамом. В конце же кампании 1773 г. именно Ф.Ф. Ушакову А.Н. Сенявин поручил попытаться провести из Балаклавы в Таганрог требующий ремонта корабль «Модон», что говорило о доверии к молодому офицеру. Для Ф.Ф. Ушакова же время службы в Азовской флотилии стало временем весьма обширной практики практически во всех отраслях морского дела, причем действиях, отвечавших требованиям А.Н. Сенявина проявлять максимальную активность. Полезной для Ушакова стала и встреча с И.Г. Кинсбергеном. Как весьма обоснованно считает В.Д. Овчинников, в войне 1787—1791 гг. Ф.Ф. Ушаков в своих планах поиска на Константинополь и в походе к нему, а также по маршруту Синоп — Трапезунд — Анапа использовал именно неосуществленные предложения И.Г. Кинсбергена 1773 г.

Сумел должным образом воспитать он и своих детей. Так, его сын Григорий Алексеевич Сенявин стал офицером русского флота, отличившись в Русско-шведской войне 1788—1790 гг. Екатерина Алексеевна Сенявина — одна из его дочерей — блистала при дворе не только красотой, но и интеллектом, оказавшись затем замужем за достаточно видным российским государственным деятелем С.Р. Воронцовым. В частности, современные исследовательницы его биографии М.Л. Половинкина и Е.А. Шляпникова, отмечая этот брак, состоявшийся в августе 1781 г., указывают, что, во-первых, Екатерина Алексеевна была «любимой фрейлиной императрицы Екатерины II», а во-вторых, вместе со своими сестрами отличалась необыкновенной красотой, за что всех их при дворе прозвали «нимфами».²⁹ Далее, пишут указанные авторы: «Партия считалась достойной. Расщедрившийся по этому поводу Роман Илларионович (Воронцов. — Авт.) уступил молодым дом, приморские дачи и Муринскую фабрику со всеми их доходами».³⁰

Брак С.Р. Воронцова оказался настолько счастливым, что он с трудом принял предложение Екатерины II стать полномочным министром при Венецианской республике. Но дел здесь оказалось немного, и вскоре С.Р. Воронцов добился перевода в Лондон, но зимой 1783/1784 г. ему пришлось задержаться в Венеции: с чахоткой слегла Екатерина Алексеевна. Спасти ее не удалось, и в 1784 г. она умерла. «Семен Романович был неутешен, — отмечают М.Л. Половинкина и Е.А. Шляпникова, — сам тяжело заболел. Больше он так и не женился. По его просьбе А.Р. Воронцов в родовой усадьбе Мурино построил в память Екатерины Алексеевны церковь».³¹ От брака С.Р. Воронцова и Е.А. Сенявиной остались двое детей: сын Михаил и дочь Екатерина.

Правда, по данным О.И. Елисеевой есть у этого брака один очень пикантный эпизод, связанный с Е.А. Сенявиной. В частности, речь идет о первом после начала охлаждения в 1776 г. отношений с Екатериной II романе Г.А. Потемкина. Вот что пишет исследовательница: «...Скромным и очень грустным был первый роман Потемкина после разрыва с императрицей. Поначалу Григорий Александрович искал утешения».³² И как сказано в письме К.Г. Разумовского к М.В. Ковалинскому от 24 мая 1776 г., «утешительницей» стала Екатерина Алексеевна Сенявина, бывшая, кстати, по иронии судьбы, полной тезкой императрицы. А далее опять предоставим слово О.И. Елисеевой, которая, опираясь на архивные материалы, достаточно убедительно пишет: «Дочь знаменитого адмирала А.Н. Сенявина, она в 1771 году, совсем еще девочкой была пожалована во фрейлины и вскоре стала любимицей Екатерины. Именно ее императрица брала с собой в загородную поездку из Москвы, когда посещала имение графа З.Г. Чернышева в Яропольце. Одаренная музыкантша, Сенявина прекрасно пела, играла на клавесине, была автором нескольких инструментальных произведений». Судя по Камер-фурьерскому журналу, она часто выступала перед гостями Екатерины, например, в июне 1776 года в Царском Селе пела для прусского принца Генриха.

Музыка, большим любителем и знатоком которой был Потемкин, как ничто другое врачует душу. Неудивительно, что в трагический момент Григорий Александрович потянулся к девушке, много певшей на его глазах в покоях императрицы. Сохранились портреты Сенявиной кисти Д.Г. Левицкого, выполненные в 1781 году. Тонкое аристократичное лицо, полное ума и затаенной печали. Екатерина Алексеевна обладала редким для России «англизированным» типом лица, доставшимся ей от матери-шведки А.Н. фон Брадке.

Дама достойная, умная, настоящая красавица, заслуживала любви и счастья. Но князю нечего было предложить ей, кроме короткого романа. Несвободный Потемкин не мог устроить ее будущность. Поэтому рано или поздно они должны были расстаться. 18 августа 1781 года Сенявина вышла замуж за генерал-майора Семена Романовича Воронцова.³³

А вот дальше О.И. Елисеева делает весьма интересные предположения. Так, она пишет: «Ровно через девять месяцев, 16 мая 1782 года, у нее (Е.А. Сенявиной. — Авт.) родился сын Михаил. Столь "плотно вписавшаяся" в календарь беременность наводит на мысль, что к моменту свадьбы девица Сенявина уже нуждалась в муже.

Возможно, связь с Григорием Александровичем порвалась не сразу и еще давала о себе знать какое-то время. В таком случае уместен вопрос, какую фамилию на самом деле должен был бы носить Михаил Семенович Воронцов, знаменитый герой войны 1812 г., не менее знаменитый генерал-губернатор Юга России, фактически наследовавший Потемкину и как "светлейший князь", и как правитель Крыма».³⁴

Обосновывая эту версию, О.И. Елисеева приводит следующие соображения. Во-первых, редкую, не воронцовскую, щедрость и блестящие административные таланты Михаила Семеновича, проявившиеся также именно на Юге. Во-вторых, неприязненность С.Р. Воронцова к Г.А. Потемкину. Тем не менее, О.И. Елисеева соглашается с тем, что в любом случае Семен Романович оказался любящим мужем и прекрасным отцом. Правда, при этом прибавляет, что ожог от ревности у него все-таки остался. В частности, через восемь лет после смерти князя, то есть в 1799 г., он писал по поводу пожалования своей дочери Екатерины во фрейлины: «При прежнем царствовании я бы не согласился на это и предпочел бы для моей дочери всякое другое место пребыванию при дворе, где племянницы князя Потемкина по временам разрешались от бремени, не переставая называться порядочными девицами».³⁵

Кстати, дополнительным, хоть и косвенным свидетельством наличия отношений Е.А. Сенявиной с Г.А. Потемкиным, на наш взгляд, может свидетельствовать и тот факт, что светлейший князь в 1780-х гг. оказал существенную протекцию как Д.Н. Сенявину, так и Ф.Ф. Ушакову, в судьбе которых, как мы отмечали выше, заметную роль сыграл до этого А.Н. Сенявин. Первый из них, в 1788—1791 гг. был даже у него в генеральс-адъютантах.

Очевидно, что участие Екатерины II, Г.А. Потемкина и С.Р. Воронцова в судьбе Е.А. Сенявиной повлияло и на их отношение к самому А.Н. Сенявину, который, правда, и до этого мог опереться на помощь родственных связей. Речь идет о том, что мать Григория и Алексея Орловых Гликерия Ивановна Зиновьева была близкой родственницей генерал-поручика, сенатора и петербургского обер-коменданта Николая Ивановича Зиновьева, замужем за которым находилась сестра А.Н. Сенявина, Евдокия Наумовна Сенявина.³⁶

Более того, сам Григорий Орлов еще и оказался в близких отношениях с дочерью Н.И. Зиновьева и Е.Н. Сенявиной — Екатериной Николаевной Зиновьевой, приходившейся ему двоюродной сестрой! Родившись в 1758 г., Е.Н. Зиновьева с детства обожала Г.Г. Орлова и по его протекции вскоре была приближена к Екатерине II, став ее фрейлиной. А в середине 1770-х гг. начался их уже открытый и бурный роман. Летом 1776 г. даже прошел слух, что Екатерина Николаевна ждет ребенка от Орлова, что он назначил ей сто тысяч рублей и столько же драгоценными камнями в приданое. Дошло даже до поиска ей жениха, но в последний момент Г.Г. Орлов отказался от этого шага. Не родился и ребенок.³⁷ Но в конце концов в 1777 г. Григорий Орлов официально женился на Екатерине Зиновьевой. Екатерина II благосклонна приняла молодую графиню при дворе. Но в дворянском обществе разразился открытый ропот. Санкт-Петербургская консистория начала даже судебное разбирательство, завершение которого грозило супругам монастырем. Более того, Совет при Высочайшем дворе также постановил осудить Григория Григорьевича и сослать его в отдаленный монастырь. Но здесь, в личной записке, за Г.Г. Орлова заступился Г.А. Потемкин. В результате императрица не стала утверждать решения Совета об осуждении молодоженов.³⁸ Однако брак Григория Орлова счастливым не стал. Как пишет О.И. Елисеева: «Екатерина Николаевна одного за другим рожала мертвых детей, долго и безуспешно лечилась за границей, заболела чахоткой и сошла в могилу в Лозанне 1781 году. От потрясения Григорий Григорьевич потерял разум, его привезли в Россию, но он пережил горячо любимую жену всего на полтора года и скончался в 1783 году».³⁹

Нетрудно догадаться, что столь близкие отношения представительниц рода Сенявиных с одним из самых влиятельных сановников Екатерины II, не могли не сыграть важной роли в особом внимании императрицы и к А.Н. Сенявину, безусловно, поспособствовавшем его карьере особенно в начале эпохи правления Екатерины Великой. Однако все это было лишь полезным дополнением к личным талантам А.Н. Сенявина, ярко проявившимся на всех этапах его деятельности.

В целом же все особенности истории семьи А.Н. Сенявина в XVIII в. П. Долгоруков сформулировал в своих записках так: «У вице-адмирала Наума Акимовича от его брака с Леонилой Федоровной Языковой было три сына и две дочери: старшая, Феодосия, вышла замуж за Матвея Ржевского; младшая, Евдокия, вышла замуж за Николая Ивановича Зиновьева и стала матерью жены Григория Орлова; старший из трех сыновей, Сергей, генерал-поручик в царствование Екатерины II, женился на одной из Голицыных; второй сын, Яков, был идиотом; у младшего же, Алексея, адмирала и весьма достойного человека, был сын Григорий... и четыре дочери, три из которых были замужем. Екатерина вышла замуж за графа Семена Воронцова; она стала матерью фельдмаршала М.С. Воронцова и леди Пемброк; Анастасия вышла замуж за сенатора Василия Ивановича Нелидова и стала матерью графини Адлерберг; Мария же вышла замуж за обер-камергера Александра Львовича Нарышкина».⁴⁰

Непосредственный же состав семьи А.Н. Сенявина выглядел так:

Жена: Анна Елизавета фон Брауде (Брадке) (1733—1776). По происхождению была шведкой.

Дети:

Григорий Алексеевич (1767—1831): Капитан-командор русского флота (1798 г.). Уволен в отставку в октябре 1798 г.⁴¹ В 1780—1781 гг. плавал в эскадре контр-адмирала И.А. Борисова по маршруту Кронштадт — Ливорно — Кронштадт. В 1783—1787 гг. служил волонтером на английском флоте. В 1788 г. принимал участие в Готландском сражении, командуя фрегатом «Брячислав». В 1789—1790 гг. командовал линейным кораблем «Победослав» на котором участвовал в Эландском, Красногорском и Выборгском сражениях. За Красногорское сражение награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». В 1795—1796 гг. плавал в эскадре П.И. Ханыкова к берегам Англии. В 1797 г. назначен командиром Херсонского порта. Похоронен с отцом в Александро-Невской лавре.

Анна Алексеевна (1768—1820).

Екатерина Алексеевна (?—1784): замужем за Семеном Романовичем Воронцовым.

Анастасия Алексеевна: замужем за Василием Ивановичем Нелидовым.

Мария Алексеевна (1772—1822): замужем за Александром Львовичем Нарышкиным.

Внуки:

Михаил Семенович Воронцов (1782—1856): граф, светлейший князь (1845 г.), генерал-фельдмаршал русской армии (1856 г.), почетный член Петербургской Академии наук, новороссийский и бессарабский генерал-губернатор (1823—1844 гг.), наместник на Кавказе (1844—1845 гг.).

Екатерина Семеновна Воронцова (леди Пемброк) (1783—1856): практически всю жизнь прожила в Англии, где в 1808 г. была выдана замуж за представителя одной из самых знатных фамилий этой страны — лорда Пемброки. Родила четверых детей. С 1827 г. была вдовой.

Иван Григорьевич Сенявин (1801—1851): товарищ министра внутренних дел (1842—1851 гг.).

Лев Григорьевич Сенявин (1805—1862): директор Азиатского департамента (1841—1848 гг.), товарищ министра иностранных дел (1850—1856).

В завершение отметим, что долгие годы петербургским адресом А.Н. Сенявина был дом, располагавшийся на участке по современной Набережной Лейтенанта Шмидта, № 11/2. Здесь еще в 1720—1730-е гг. возвели каменный, двухэтажный, на подвалах, жилой дом. В середине XVIII в. он принадлежал генерал-прокурору Сената князю Я.П. Шаховскому. Но в 1766 г. дом перешел в собственность А.Н. Сенявина, который и владел им вплоть до конца XVIII в. Кстати, во второй половине XVIII в. здание надстроили и продлили до 9-й линии, присоединив стоявший на углу каменный двухэтажный флигель.⁴² Возможно, все эти работы были вызваны сильным пожаром, произошедшим на Васильевском острове в 1771 г. и затронувшем, в том числе, дом А.Н. Сенявина. О масштабе этого пожара говорит тот факт, что во время него полностью сгорел дом Миниха (ныне: Набережная Лейтенанта Шмидта, № 17) в котором тогда находился Морской Корпус, из-за чего последний пришлось перевести в Кронштадт.

Скончался адмирал Алексей Наумович Сенявин 10 августа 1797 г. Похоронен в Петербурге в Александро-Невской лавре. На могиле установлена мраморная каннелированная колонна, увенчанная урной с пламенем. На мраморной доске эпитафия:

Здесь, под камнем сим,
Лежит преславный адмирал,
Кой лести не любил, коварство презирал,
Сенявин доблестен, вождь мудрый, милосердный,
Оставивший к себе почтенья храм бессмертный,
Друг человечества, друг верной правоты.
Прохожий, помолись об нем Творцу и ты.⁴³

Основные представители рода Сенявиных в XVIII в.⁴⁴

Дворянский род Сенявиных, по семейному преданию, происходил от Алехны Сенявина, герба Сенява или Сренява, выехавшего из Польши в начале XVI в. Род был внесен в VI, II и III родовые книги Воронежской, Тамбовской и Тульской губерний.

Впервые большую известность представители рода получили в эпоху Петра I.

Ларион Акимович. Служил воеводой в Нарыме (1695 г.) и Кузнецке (1700 г.).

Ульян Акимович. Был при Петре I директором над строениями. Сыграл заметную роль в строительстве Петербурга при Петре I. Умер в 1740 г.

Вот что пишет о нем Е.В. Анисимов: «Еще в 1706 г. для ведения строительства города была создана Городовая канцелярия (с 1723 г. она называлась Канцелярией от строений). Многие годы ее возглавлял Ульян Акимович Сенявин. В 1715 г. была учреждена должность начальника Канцелярии — обер-комиссара, им стал князь А.М. Черкасский, хотя Сенявин продолжал работать по-прежнему в Канцелярии, но уже как заместитель Черкасского. С отъездом Черкасского в 1720 г. в Сибирь на должность губернатора Сенявин вновь сел на место руководителя Канцелярии».⁴⁵

Иван Акимович. Дослужился до контр-адмирала и был главным командиром Каспийской флотилии. Умер в 1726 г.

Дорофей Акимович. Поручик Семеновского полка: погиб при взятии двух шведских судов в устье Невы в 1703 г.

Наум Акимович. Наиболее известный представитель рода Сенявиных при Петре I. Отличился на военно-морском поприще. Командуя отрядом русских кораблей 24 мая 1719 г. выиграл бой у о. Эзель над шведским отрядом, захватив все три неприятельских корабля, тем самым одержав первую победу русского корабельного флота. За это был произведен Петром I через чин: из капитанов 2 ранга в капитан-командоры. Продолжал активную службу и дослужился до вице-адмирала. Командовал Днепровской флотилией. Умер на юге в 1738 г.

Федор Акимович. Данных о нем очень мало. В частности, известно только, что он был помощником У.А. Сенявина при строительстве Петербурга.⁴⁶

Дальнейшее развитие трех основных ветвей рода Сенявиных в XVIII в. по основным представителям

Петр Иванович Пущин (1723—1812)⁴⁷

В 1743 г. поступил в Морскую академию учеником. В 1745 г. получил чин мичмана. В 1745—1764 гг. регулярно плавал в Балтийском море и будучи лейтенантом участвовал в высадке десанта под Кольбергом. В 1765 г. был переведен в галерный флот. В 1766 г. находился в Твери при постройке галер. Совершил на галерах пробное плавание по Волге от Твери до Казани. В 1767 г. за успешную постройку на Волге судов к путешествию Екатерины II получил чин капитана 1 ранга. Затем командовал 12-баночной галерой «Тверь», на которой Екатерина II совершила плавание по Волге от Твери до Симбирска. В 1768 г. затребован А.Н. Сенявиным для организации Азовской флотилии, в состав которой и был командирован.⁴⁸ В 1768—1770 гг. находился в Азовской флотилии. Командовал прамской эскадрой, оборонявшей дельту Дона. Зимой 1769/1770 г. исполнял обязанности командующего флотилией. Осенью 1770 г. по состоянию здоровья отбыл в Петербург. В декабре 1772 г. был назначен исполняющим должность капитана над Кронштадтским портом. В 1782 г. назначен также генерал-интендантом. В 1787 г. строил суда под Смоленском, а затем привел их к Екатеринославлю. В 1788 г. назначен главным командиром Кронштадтского порта. В 1790 г. произведен в адмиралы. В 1797 г. назначен главнокомандующим Балтийского гребного флота, с сохранением прежней должности. В 1802 г. за болезнью уволен от службы. В 1812 г. скончался в Петербурге. Похоронен на Смоленском православном кладбище.

Уместно привести отзыв А.Н. Сенявина о деятельности П.И. Пущина в Азовской флотилии при отправлении его по болезни в Петербург: «Во время бытия ево с декабря месяца 1768 года в моей команде, он в 1769 году имел в поручении особую эскадру в числе пяти прамов и нескольких вооруженных лодок в реке Дону, и следуя на тех судах от Икорецкой верфи до Азова, тамо находился до окончания кампании; а по отзыву именым Е. И. В. указом меня в Петербург 29 сентября того же 1769 года поручена ему была и вся состоящая на прамах и лодках команда в числе морских артиллерийских и батальонных служителей; в кампанию же сего года был на прамах у Азова, имея в поручении ж прамскую эскадру и во все бытие ево в моей команде содержал себя честно, службу по долгу звания своего отправлял рачительно с успехами и пристойною осторожностью как честный и искусный к службе прилежный морской офицер».⁴⁹

Не менее интересная характеристика П.И. Пущина содержится и в «Записках» П.В. Чичагова, где рисуется его портрет уже на посту Главного командира Кронштадтского порта: «П.И. Пущин служил прежде, в царствование Императрицы Елизаветы, в галерном флоте и потому прослыл специалистом этого дела. Екатерина сделала его, вследствие просьб графа Чернышева, очень его любившего, командиром галерного порта, но Пущин обладал способностями, мало применимыми на подобном посту. Прежде всего это был неутомимый и безропотный труженик, знаток по хозяйственной части флота и, во-вторых, превосходный подчиненный, превращавший иногда строгую дисциплину в подобострастие. Чернышев, не имевший никаких познаний в хозяйстве, взвалил на него одного весь труд, за который вряд ли взялись бы пятнадцать человек, но Пущин не остановился перед этим и работал день и ночь. Вместо того, чтобы назначить Пущину помощников, гр. Чернышев даже отобрал из его канцелярии последних писарей, распределив их по судам, и ему приходилось писать собственноручно все бумаги. Чтобы оценить этот труд, надо знать, что гр. Чернышев один присылал к нему по десяти запросов и по пятнадцати предписаний в день, на которые следовало отвечать. Сколько, однако, терпения требовалось! Затем, из желания одному управлять флотом, без малейшего познания, граф Чернышев считал своим долгом противоречить Пущину, давая наставления, и иногда совершенно сбивая с толку. Подобная жизнь делала Пущина раздражительным, упрямым, суетливым и грубым с подчиненными, но бесспорно он был добросовестным, толковым и исполнительным до забвения самого себя».⁵⁰

Лаврентий Ксаверьевич Ваксель (?—1781)⁵¹

В 1740—1743 гг. А.К. Ваксель состоял волонтером в Камчатской экспедиции, в ходе которой сделал 4 морских кампании. Далее его следы на время пропадают, но 20 июля 1749 г. он был принят на службу мичманом унтер-офицерского ранга по контракту на 3 года. В 1751 г. стал унтер-лейтенантом. В 1755—1756 гг. командовал пинком «Новая Двинка», на котором совершил плавание по маршруту Кронштадт—Архангельск—Кронштадт. В 1757 г., командуя тем же пинком, отвозил в Ригу артиллерию.

В 1758 г. Л.К. Ваксель был произведен в лейтенанты и провел кампанию на линейном корабле «Св. Павел». Однако в 1759 г. он вновь получил под команду прежний пинк и снова занимался транспортировкой артиллерии, на этот раз в Пиллау. В 1760 г. состоял при Конторе главного командира Кронштадтского порта, а в 1761 г., находясь на линейном корабле «Св. Павел», участвовал в действиях флота под Кольбергом, в том числе в десанте.

В 1762 г. Л.К. Ваксель был произведен в капитан-лейтенанты, а в 1766 г. — в капитаны 2 ранга. В 1768 г., командуя линейным кораблем «Не тронь меня», участвовал в маневрах Кронштадтской эскадры под командованием А.Н. Сенявина.

В январе 1769 г. выбран А.Н. Сенявиным в командный состав Азовской флотилии в качестве замены С.К. Грейга. 4 июня того же года был произведен в капитаны 1 ранга. В 1770 г. назначен А.Н. Сенявиным командиром эскадры «новоизобретенных» кораблей, с которой совершил переход с Икорецкой и Новопавловской верфей в Таганрог. Однако уже в сентябре 1770 г. Л.К. Ваксель был по болезни переведен в Санкт-Петербург.

В кампанию 1771 г. командовал линейным кораблем «Св. Андрей Первозванный». В феврале 1772 г. Л.К. Ваксель был назначен на должность капитана над Архангельским портом с исправлением должности и главного командира. В 1776 г. получил чин капитана бригадирского ранга, а в 1777 г. стал полноправным Главным командиром Архангельского порта. В 1779 г. Вакселя произвели в капитаны генерал-майорского ранга. 7 июля 1781 г. он скончался.

Яков Филиппович Сухотин (?—1790 гг.)⁵²

В 1743 г. поступил в Морскую академию учеником. В 1751 г, произведен в мичманы. В 1745—1751 гг. плавал в Балтийском море. Совершил переход из Архангельска в Кронштадт. В 1754—1755 гг. совершил плавание на пинке «Кола» по маршруту Кронштадт — Архангельск — Кронштадт. В 1756—1758 гг. находился в кампаниях на Балтийском море. В 1758—1761 гг. командовал брандвахтой в Ревеле. В 1762—1766 гг. ежегодно находился в Балтийском море. В 1768 г. командовал фрегатом «Св. Феодор».

В 1769 г. Я.Ф. Сухотин был командирован в Азовскую флотилию и сыграл огромную роль в ее создании и деятельности. В 1769—1770 гг. он проводил военные лодки с Тавровской и Икорецкой верфей, занимался гидрографическими работами. В 1771—1773 гг. командовал эскадрой «новоизобретенных» кораблей. В 1771 г. командовал отрядом кораблей флотилии, впервые совершившим поход по Черному морю. 29 мая 1773 г. эскадра под его командованием добилась первого успеха на Черном море, уничтожив 6 неприятельских судов, причем достигнуто это было в рамках операции с выделением ударного отряда и отряда прикрытия. В целом на счету его эскадр 8 уничтоженных и 5 захваченных судов (из 8 уничтоженных и 8 захваченных турецких судов за всю войну). В 1774 г. по состоянию здоровья отбыл в Петербург. В том же году награжден орденом Св. Георгия IV степени.

В 1774—1777 гг. Я.Ф. Сухотин командовал линейными кораблями на Балтийском море. В 1779 г. он был произведен в контр-адмиралы и вновь назначен в Азовскую флотилию младшим флагманом, но на этот раз задержался там недолго. В 1781—1782 гг. Я.Ф. Сухотин командовал эскадрой Балтийского флота, с которой плавал по маршруту Кронштадт — Ливорно — Кронштадт.

В 1783 г. Я.Ф. Сухотин командовал практической эскадрой на Балтийском море, совершив поход из Кронштадта до Готланда и обратно. Во время же практических стрельб у Красной Горки произошел весьма интересный эпизод. Вот как он отражен в архивных документах: «3—16 сентября. [Эскадра] крейсировала между Красной Горкой и Сескарем, обучая команду экзерцициям и пушечной пальбе, причем делались испытания пушечным станкам нового образца. На корабле Победослав 13 сентября выпалено из пушки на станке нового изобретения 5 раз в 9 минут, а из пушки на станке старого калибра 5 раз в 9½ минут, считая от первого до последнего выстрела, заряжая пушку на корабле и наводя в желаемое место со всяким обстоятельством».⁵³

В том же 1783 г. Я.Ф. Сухотин был произведен в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом. Но уже в 1785 г., не сработавшись с Потемкиным, перевелся в Петербург. Причина была в следующем: Потемкин требовал решительных действий и добился самостоятельности Черноморского флота от Петербурга. Сухотин же, принадлежавший к плеяде флотских начальников старой школы, выросших на устоявшихся за многие десятилетия традициях неторопливого и обстоятельного коллегиального правления, на инструкциях, оговаривавших каждый шаг и любое действие как на море, так и на береговой службе, со страхом и недоверием воспринял грядущие перемены. В письме графу И.Г. Чернышеву он написал: «Чистосердечно вашей светлости признаюсь, сие положение штатов, отделение от Адмиралтейств-коллегии здешнего места собственно для меня, да и для всех служащих на флоте весьма сожалительно... а новое командование хотя кому и лестно, но что к счастию послужить может ли, еще не известно. И так всегда б желал я быть под прежним командованием, где есть вечное основание и утверждения закона не нарушимы»⁵⁴. В результате он был переведен в Петербург.

В 1790 г. Я.Ф. Сухотин участвовал в Красногорском сражении, командуя авангардом в эскадре А.И. Круза (флаг держал на линейном корабле «Двенадцать Апостолов»), Получил тяжелейшее ранение. Награжден шпагой с бриллиантами и 6000 рублей, но уже в июне 1790 г. скончался от полученной раны. Похоронен в Александро-Невской лавре на Лазаревском кладбище (Некрополь XVIII в.).

Пользовался полным доверием А.Н. Сенявина. В 1771 г. представлен к ордену Св. Георгия IV степени, но в связи с подачей представления после установленного срока вопрос не рассматривался.⁵⁵ В 1773 г. награжден 2000 рублей.⁵⁶ В 1774 г. награжден орденом Св. Георгия IV степени. Неоднократно болел, но службу ни разу не оставил. Проявил себя как исполнительный офицер, но старался действовать только в рамках инструкций. Может по праву считаться одним из главных помощников А.Н. Сенявина в Азовской флотилии.

Лев Гаврилович Скрыплев⁵⁷

В марте 1746 г. А.Г. Скрыплев поступил в ученики Морской академии, в 1748 г. был произведен в гардемарины, а в январе 1755 г. — в мичманы. Далее, к сожалению, известны лишь даты присвоения ему новых званий: 27 марта 1757 г. — производство в унтер-лейтенанты; 22 мая 1762 г. — производство в лейтенанты; 20 апреля 1764 г. — производство в капитан-лейтенанты; 12 апреля 1770 г. — производство в капитаны 2 ранга.

В 1770 г. А.Г. Скрыплев служил уже в Азовской флотилии, а в сентябре даже исправлял должность капитана Таганрогского порта. В кампании 1771 г. командовал эскадрой военных лодок, которая навела мост через Генический залив, обеспечив переправку корпуса Ф.Ф. Щербатова в Крым, а затем занималась снабжением флотилии и армии на этом полуострове. В феврале 1772 г. назначен на должность капитана над Таганрогским портом, но прослужил в ней недолго: уже осенью 1772 г. «за худую распорядительность» был снят А.Н. Сенявиным с должности. После этого А.Н. Сенявин планировал направить его на строевую должность на фрегат «Первый», но А.Г. Скрыплев сумел выпросить у И.Г. Чернышева перевода в Петербург по состоянию здоровья.⁵⁸

Выписка из журнала Адмиралтейств-коллегии от 3 февраля 1772 г.⁵⁹

Слушав от вице-адмирала Сенявина рапорт, коим объявляет, что место умершего капитана над Таганрогским портом Горяинова заступил флота капитан 2 ранга Лев Скрыплев, но оный де находится болен, затем и в присутствие не ходит; да хотя бы он и здоров был настолько... сколько тамошняя капитана над портом должность требует, достаивать не может, что и чрез опыт по прежнему его, до присылки помянутого Горяинова, бытию за капитан над портом видимо было; и как нынешнее службы состояние требует к тому знающего и поспешительного капитана над портом, какового в Таганрогский порт просит о присылке; Приказали: к оному вице-адмиралу послать указ, рекомендуя оному, дабы во определении в показанный порт в капитаны над портом кого заблагорассудит благоволил учинить рассмотрение и коллегии дать знать.

Письмо вице-адмирала А.Н. Сенявина И.Г. Чернышеву из Еникале от 29 ноября 1772 г.⁶⁰

Фрегат [Второй] еще ко мне не бывал причина тому нынешняя заразительная болезнь и худая расторопность капитана над портом Скрыплева; я принужден его переменить капитаном Тулубьевым.

В кампании 1774 г. командовал линейным кораблем «Вячеслав» в эскадре контр-адмирала И.Я. Барша. 31 декабря 1776 г. был уволен от службы в ранге бригадира.

Федор Никитич Шаховской, князь⁶¹

В 1746 г. князь Ф.Н. Шаховской поступил учеником в Морскую академию, в 1748 г. стал гардемарином, в 1755 г. — мичманом. К сожалению, о его дальнейшей службе известно очень мало. В 1757 г. он становится унтер-лейтенантом, в 1759 г. корабельным секретарем, в 1762 г. — лейтенантом. В 1760—1762 гг. Ф.Н. Шаховской участвовал в плаваниях в Балтийском море, в том числе и в кольбергских экспедициях.

5 января 1765 г. Ф.Н. Шаховской был произведен в капитан-лейтенанты, а в 1769 г. его направили в Азовскую флотилию, где он в 1769—1770 гг. командовал 44-пушечным прамом № 2 (с 1770 г. «Парис»), Осенью же 1770 г. Ф.Н. Шаховского назначили командующим прамской эскадры флотилии. 30 декабря 1771 г. Ф.Н. Шаховской становится капитаном 2 ранга и в кампании 1772 г. он командует уже лодочной эскадрой. В конце 1772 г. переведен в Петербург.

В кампании 1773 г. он командовал линейным кораблем «Св. Яков», с которым плавал в эскадре В.Я. Чичагова в Балтийском море. В 1774 г. Шаховской командовал линейным кораблем «Виктор», на котором плавал уже в эскадре Ф.А. Клокачева. В 1775 г., командуя линейным кораблем «Азия», обеспечил его переход из Архангельска в Кронштадт. В 1776 г. Ф.Н. Шаховский вновь командовал этим кораблем. На нем же он участвовал и в Высочайшем смотре флота. А 7 июля 1776 г. Шаховской получил звание капитана 1 ранга.

В 1777 г. князя Ф.Н. Шаховского назначили на должность капитана над Архангельским портом, но вскоре он снова служил на Балтике. В 1780—1781 гг. командуя линейным кораблем «Князь Владимир» он совершил плавание в эскадре капитана бригадирского ранга Палибина, приняв, таким образом, участие в «вооруженном нейтралитете». 1 января 1782 г. князь Ф.Н. Шаховской был уволен в отставку.

Иоганн Генрих Кинсберген (1735—1819)⁶²

По происхождению голландец. Службу на флоте начал в 14 лет. Участвовал во многих дальних плаваниях. В сентябре 1771 г. был принят на русскую службу капитан-лейтенантом, но вскоре получил капитана 2 ранга. Оказался в Дунайской флотилии. В 1772 г., командуя галиотом, совершил переход из Дуная в Таганрог и обратно. В 1773 г. направлен в Азовскую флотилию. Командуя двумя 16-пушечными «новоизобретенными» кораблями, одержал блестящую победу в Балаклавском бою 23 июня 1773 г. — первую победу русского флота на Черном море. За это был награжден орденом Св. Георгия IV степени. Затем, командуя эскадрой из фрегата, трех «новоизобретенных» кораблей и двух ботов, выиграл бой у Суджук-Кале (26 ноября 1775 г. награжден за него орденом Св. Георгия III степени). В 1773—1774 гг. командовал фрегатом «Второй». Внес весомый вклад в боевую деятельность флотилии. Выдвинул идеи проведения десантной операции против Синопа и крейсерских действий на Черном море. В отечественной историографии ему приписывается и использование в бою у Суджук-Кале новых тактических приемов, что не нашло, однако, подтверждения в архивных документах.

В 1775 г. получил отпуск домой. В 1776 г. произведен в капитаны 1 ранга. В 1777 г. ушел с русской службы. В 1781 г., командуя линейным кораблем, участвовал в бою голландского флота с английским у Доггер-банки, за что получил медаль. Вообще, по мнению голландцев, И.Г. Кинсберген «отлично послужил на благо родине, поступив в военно-морские силы Нидерландов в период Четвертой Англо-Голландской войны (1780—1784 гг.). Его публикации, касающиеся, помимо всего прочего, морской службы и сигнальной системы, имели огромное влияние на организацию и функционирование военно-морских сил страны».⁶³

Кстати, касаясь сражения у Доггер-банки. Вот что отмечают те же голландские исследователи: «Окончание Битвы при Доггербанке, в начале августа 1781 года, породило в отечестве буйную радость, реакция была такой, как будто была одержана великая победа. На самом деле, сражение не принесло никакого разрешения, и цель — сопровождение конвоя в Балтийское море — не была достигнута».⁶⁴ В подтверждение же последних своих слов они далее указывают, что «после того, как две линии боевых кораблей подвергли друг друга продолжительному обстрелу, англичане отступили».⁶⁵

Таким образом, сражение получилось для нашего исследования весьма примечательное. Во-первых, оно стало новым примером регулярного морского сражения, в котором английский флот не смог разбить своего противника, что только лишний раз подчеркивает успех русского флота при Чесме. Во-вторых, Доггер-банка показала полную приверженность шаблонным действиям и голландского флота, одним из кораблей которого командовал И.Г. Кинсберген, столь разрекламированный голландцами и приписывавший себе новый способ действий в сражении у Суджук-Кале. И в-третьих, приведенными словами голландских исследователей о бурной радости в Нидерландах по отношению к итогам этого столкновения хотелось бы лишний раз отметить умение европейцев гордиться своими даже маленькими достижениями, умение создавать им большой пропагандистский эффект.

Состав английской и голландской эскадр в сражении у Доггер-банки 5 августа 1781 г.

В 1788 г. И.Г. Кинсберген приглашался на русскую службу на Черноморский флот, но отказался. В 1793 г. стал командующим всем голландским флотом. В 1795 г. за политические взгляды попал в заключение, а после освобождения перешел в датский флот, где также получил чин полного адмирала. Его труд «Начальные основания морской тактики» в 1791 г. был переведен на русский язык И.Л. Голенищевым-Кутузовым и стал основным учебником Морского корпуса.

Известный историк В.Ф. Головачев также указывает на конфликт И.Г. Кинсбергена с А.Н. Сенявиным из-за боя у Суджук-Кале, но этому нет даже косвенных подтверждений. Наконец, по данным того же историка, император Александр I пожаловал И.Г. Кинсбергену ордена Св. Андрея Первозванного, Св. Александра Невского и Св. Анны I степени. Однако сам И.Г. Кинсберген считал самой драгоценной для себя наградой только орден Св. Георгия IV степени, говоря обыкновенно: «Только этот орден я заслужил, прочие мне подарены». Косвенно это было и признанием отсутствия каких-либо тактических достижений в бою у Суджук-Кале.

Письмо И.Г. Чернышева вице-адмиралу А.Н. Сенявину. 1773 г.⁶⁶

Отправление к вам капитана Кинсбергена подает мне случай поздравствовать В.П. с благополучным прибытием на место вашего пребывания... Сего исправного офицера отправляю я к В.П. с тем, что В.П. как меня обнадежить изволили, поручите ему фрегат и какую-нибудь, хотя небольшую эскадру, над коею бы он был командиром, коего я в милость и протекцию В.П. рекомендую; иначе ж конечно его не отправил.
Я уверен, да и В.П. уверить смею могу, что он по своему знанию и исправности совершенно докажет сколько он достоин быть в нашей службе и особливо в команде такого флагмана, как В.П.

Всеподданнейший рапорт вице-адмирала А.Н. Сенявина от 30 августа 1773 года императрице Екатерине II о событиях 23 августа⁶⁷

В. И. В. всеподданнейшим моим 29-го числа сего месяца рапортом доносил об отправленной мною 17-го сего месяца с капитаном второго ранга и кавалером Кинсбергеном эскадре к Суджуку, который 23-го числа не доходя одной с половиной мили немецкой [до] Суджукской бухты усмотрел с моря идущих неприятельских 4 корабля, к коим обратив он свой путь, напоследок обозрел всех осмнадцать судов, из них с ближними к нему тремя кораблями, четырьмя фрегатами и тремя шебеками был атакован и два часа имел пушечный и ружейный бой которого неприятель не стерпя больше жестокого от наших огня и почувствовав знатное повреждение с обыкновенной своей робостью и беспорядком обратился в бег к Суджук-Кале, куда и прочие восемь судов, не вступавшие за отдаленностью в бой, бежали вслед своего начальника под защиту крепости, которых, ему, Кинсбергену, случившиеся на судах повреждения преследовать не позволили, и он, исправляя свои повреждения, и в рассуждении неприятельских превосходных сил шел в сближение к проливу и сей день находится уже в моем виду: а об уроне с нашей стороны, как не получил еще обстоятельных рапортов, затем и умалчиваю.

Ответ адмирала А.Н. Сенявина И.Г. Чернышеву на запрос о бое у Суджук-Кале. 6 октября 1775 г.⁶⁸

В. С. писание от 10-го минувшего сентября я сей день в пути имел честь получить и в сходственность оного по данной ко мне от господина капитана второго ранга Кинсбергена в прошлом 1773 году о происходящем к Суджук-Кале под предводительством его с турками сражении рапорт при сем В.С. представляю; других к тому сведений не имею, кроме что в том же году, я, будучи со флотилией против Суджук-Кале, завидев турецкий флот в числе 13 больших судов гнал их целые сутки, но по легкости их, а по тяжелости новородных наших судов догнать не мог.

Алексей Филиппович Баранов (7—1773)⁶⁹

В 1736 г. поступил учеником в Морскую академию. В 1744 г. был произведен в мичманы. В 1758 г. получил звание капитан-лейтенанта. Активно участвовал в Семилетней войне. В 1759 г. был в кампании на линейном корабле «Св. Дмитрий Ростовский». В 1760 г. получил звание капитана 3 ранга и командовал линейным кораблем «Св.

Николай» под Кольбергом. В 1761 г. командовал линейным кораблем «Рафаил» под Кольбергом. В 1764 г. произведен в капитаны 1 ранга. В 1767 г. назначен исправлять должность обер-экипажмейстера. В 1770 г. назначен обер-экипажмейстером. 31 декабря 1772 г. произведен в контр-адмиралы. Назначен в Азовскую флотилию младшим флагманом, но проявить себя не успел. В ночь на 19 мая 1773 г. скоропостижно скончался на фрегате «Первый» в Керчи, где и похоронен.

Василий Яковлевич Чичагов (1726—1809)⁷⁰

Известный русский адмирал (1782 г.), единственный русский моряк — кавалер ордена Св. Георгия I степени (1790 г.), Василий Яковлевич Чичагов родился 28 февраля 1726 г. в небогатой дворянской семье под Костромой. В 1742 г. В.Я. Чичагов поступил на морскую службу гардемарином, а в 1745 г. был произведен в мичманы. В 1751 г. Чичагов становится корабельным секретарем, а в 1754 г. — лейтенантом. В том же году командовал фрегатом «Св. Михаил». Принял активное участие в Семилетней войне 1757—1762 гг., в том числе и в Кольбергской экспедиции 1761 г., во время которой даже заслужил лестные отзывы А.И. Полянского.

В эти же годы стал сначала капитан-лейтенантом (1758 г.), а затем и капитаном 2 ранга (1762 г.). В 1762 г. занимался проведением из Санкт-Петербурга в Кронштадт линейного корабля «Св. Екатерина». 20 апреля 1764 г. В.Я. Чичагов был произведен в капитаны 1 ранга и назначен командиром линейного корабля «Ревель».

Но уже 1 июля он становится капитаном бригадирского ранга и назначается начальником планируемой секретной экспедиции в Северный Ледовитый океан, вследствие чего и прибыл в Колу. В 1765—1766 гг., командуя секретной экспедицией из трех кораблей («Чичагов», «Панов» и «Бабаев»), он совершил два плавания для поиска морского прохода из Белого моря Северным океаном мимо Шпицбергена и Гренландии к Камчатке. Однако дальше Шпицбергена оба раза пройти не смог. Это было и невозможно (лишь атомный ледокол «Арктика» в 1977 г. смог достигнуть желаемой цели), в чем В.Я. Чичагов сумел убедить Петербург. Его заслугой стало сохранение в труднейших плаваниях кораблей и экипажей.

В 1772 г. командовал четвертой эскадрой Балтийского флота, совершившей переход с Балтики в Средиземное море. В конце 1773 г. получил орден Св. Георгия IV степени за 20 кампаний и был командирован в Азовскую флотилию. В 1774 г. являлся младшим флагманом в Азовской флотилии. Командуя отрядом флотилии, дважды отбил попытку прорыва сильного турецкого флота в Керченский пролив. Фактически это был первый боевой опыт В.Я. Чичагова, причем опыт успешной позиционной обороны в Керченском проливе в июне 1774 г. он впоследствии сумеет использовать и в Ревельском сражении 1790 г.

Кроме того, в 1774 г. проявилась и такая черта флотоводческого искусства В.Я. Чичагова, как чрезмерная осторожность. Сначала, в апреле 1774 г., он даже не попытался уничтожить турецкие суда в Казылташском лимане. Затем не предпринял попыток сжечь турецкий флот в Керченском проливе во время противостояния с ним. Не предпринял никаких действий и против турецкого флота у Алушты в июле того же года. Впоследствии такое отношение Чичагова к действиям флота только утвердится.

Указ Екатерины II Адмиралтейств-коллегии от 4 ноября 1773 г.⁷¹

Всемилостивейше повелеваем отправить контр-адмирала Чичагова в Донскую флотилию, которому и приказать явиться и быть в команде нашего вице-адмирала Сенявина.

Рапорт контр-адмирала В.Я. Чичагова Адмиралтейств-коллегии от 12 декабря 1773 г.⁷²

По силе данного мне от оной коллегии указа, в поведенной путь сего числа отправился и при мне капитан Петр Косливцев, о чем Государственной Адмиралтейств-коллегии и доношу.

Из рескрипта Екатерины II контр-адмиралу В.Я. Чичагову от 26 ноября 1773 г.⁷³

Ревность и усердие ваше, к службе оказанное, когда вы, будучи офицером, сделали на море 20 кампаний, учиняет вас достойным к получению отличной чести и нашей монаршей милости по узаконенному от нас статуту военного ордена св. Великомученика и Победоносца Георгия; а потому мы вас в четвертый класс сего ордена всемилостивейше пожаловали. Сия ваша заслуга уверяет нас, что вы сим монаршим поощрением наипаче почтитесь и впредь равным образом усугублять ваши военные достоинства. 26 ноября 1773 года.

Тем не менее, 10 июля 1775 г. В.Я. Чичагов получил звание вице-адмирала, а 28 июня 1782 г. — полного адмирала. Вместе с последним получил он и орден Св. Александра Невского. В 1782—1784 гг., командуя эскадрой русского флота, плавал по маршруту Кронштадт — Ливорно — Кронштадт.

Следующей значимой вехой в судьбе В.Я. Чичагова стала Русско-шведская война 1788—1790 гг. Однако командующим вышедшей против шведов эскадрой Екатерина II назначила С.К. Грейга. В.Я. Чичагов, обиженный, что командование поручили не ему, сразу же сказался больным. Только в связи со скоропостижной смертью осенью 1788 г. С.К. Грейга Екатерина II сначала поручила Чичагову Ревельский порт, с находившимися в нем кораблями, а затем, весной 1789 г., и общее командование над всем Балтийским флотом.

Однако первое же свое сражение в ранге командующего — Эландский бой 15 июля 1789 г. — В.Я. Чичагов провел крайне пассивно, хотя имел равенство в силах со шведами: 20 русским линейным кораблям противостоял 21 шведский. Это вызвало негодование даже у Екатерины II, потребовавшей у Совета рассмотреть действия Чичагова. Однако несмотря на такое, по мнению Н.В. Новикова и Г.А. Гребенщиковой, справедливое возмущение Екатерины II, Совет признал действия В.Я. Чичагова соответствующими требованиям инструкции. В результате адмирал сохранил свой пост.

В кампании же 1790 г. Балтийский флот под командованием В.Я. Чичагова одержал две блестящие победы. 2 мая на Ревельском рейде он отбил атаку вдвое большей шведской эскадры, нанеся противнику большие потери (в частности, шведы потеряли два линейных корабля: «Prince Carl» сдался русским, а «Riksens Ständer» попал на риф и был сожжен самими шведами на следующий после сражения день). 22 июня уже объединенный русский флот (соединившиеся Кронштадтская и Ревельская эскадры) под его общим командованием нанес прорывавшемуся из Выборгского залива шведскому флоту тяжелое поражение: на этот раз потери шведов составили 7 линейных кораблей («Enigheten» сгорел, «Hedvig Elisabeth Charlotte» и «Loisa Ulrika» погибли, «Ümheten», «Finland», «Rättvisan» и «Sophia Magdalena» сдались в плен), 3 фрегата («Zemira» сгорел, «Uppland» и «Ярославец» сдались, правда, первый в итоге спасти не удалось) и 54 вспомогательных и гребных судна; 5000 шведских моряков погибли, 2000 попали в плен. Потери русского флота составили 117 убитых и 164 раненых и ни одного судна. За эти победы В.Я. Чичагов получил высокие награды: за Ревельское сражение — орден Св. Андрея Первозванного, а за Выборгское — орден Св. Георгия I степени. Тем не менее, основные силы шведского как парусного, так и гребного флота все же сумели вырваться из Выборгского залива и укрыться, соответственно, в Свеаборге и Роченсальме. Это стало существенным промахом В.Я. Чичагова, упустившего, таким образом, великолепный случай одним ударом окончить войну.

В 1791—1796 гг. В.Я. Чичагов являлся фактически командующим Балтийским флотом России. Кроме того, в 1793—1794 гг., вместе с П.И. Пущиным, А.Н. Самойловым и И.А. Повалишиным, он принял участие в работе Комиссии по составлению новых штатов Черноморского флота,⁷⁴ которые в результате были утверждены в 1794 г. в следующем виде: 15 линейных кораблей (все 74-пушечные) и 18 фрегатов (6 50-, 6 30- и 6 28-пушечных). Основной отрицательной чертой новых штатов стало отсутствие в составе Черноморского флота главных ударных кораблей того времени — 80—100-пушечных, что, безусловно, должно было серьезно ослабить его мощь.⁷⁵ Положительными же моментами являлись однотипность предполагаемых линейных кораблей 74-пушечного ранга и наличие значительного числа фрегатов, в том числе хорошо зарекомендовавших себя 50-пушечных. Правда, при этом непонятно, зачем навязывалась разнотипность обычных фрегатов, которые предполагалось строить как 30-, так и 28-пушечными.

С пришедшим к власти в ноябре 1796 г. Павлом I отношения у В.Я. Чичагова не сложились, и в 1797 г. он был, по собственному прошению, уволен в отставку. 4 апреля 1809 г. В.Я. Чичагов скончался и был похоронен в Александро-Невской лавре Петербурга.

Стоит отметить, что начиная с 1790-х гг. В.Я. Чичагов жил в петербургском доме, находившемся на месте современного № 37 на Набережной Лейтенанта Шмидта. Ранее, с 1770-х гг., им владел адмирал Г.А. Спиридов, а от вдовы последнего В.Я. Чичагов и приобрел его в 1791 г.⁷⁶

В области военно-морского искусства В.Я. Чичагов придерживался крайне осторожной и сугубо оборонительной тактики и ничего сколько-нибудь нового в нее не внес. Более того, абсолютная приверженность его к такого рода действиям в боевой обстановке вызывает вопросы и позволяет ряду современников и исследователей указывать на допущенные им существенные ошибки, а иногда и на признаки трусости. В частности, среди претензий, высказанных в адрес В.Я. Чичагова, фигурируют: пассивность в Эландском бою (названном даже «ленивой баталией»), необоснованную задержку с выходом на помощь Кронштадтской эскадре Круза в 1790 г., отказ от решительных действий против уходящей после Красногорского сражения шведской эскадры и, наконец, чрезмерную инертность во время Выборгского сражения, в результате которой шведам удалось спасти большую часть своего флота. Вот, что, например, пишет о действиях В.Я. Чичагова в Выборгском сражении Н.В. Новиков: «Единственной... целью Чичагова, как это он доказал и в Эландском и Ревельском сражениях, было отстояться, нисколько не веря ни в свои собственные силы, ни в вероятность победы. Впрочем, это не помешало Чичагову, опираясь на факт захвата в плен судов, получить новые знаки внимания и благосклонности императрицы».⁷⁷

Не вдаваясь в анализ данных претензий (поскольку это не входит в рамки задач данного труда и требует значительного объема) и вполне соглашаясь с обвинениями В.Я. Чичагова в чрезмерной осторожности, кстати, проявившейся у него, как мы указывали, еще в Русско-турецкой войне, а также с тем, что на роль флотоводца он явно не тянет, тем не менее, все же отметим следующие, на наш взгляд, принципиальные моменты, три из которых (второй, четвертый и пятый), в том числе, позволят фактически суммировать ключевые особенности русского флота рассматриваемого периода.

Во-первых, сам по себе отказ от атаки ни в коем случае не может служить основанием для упреков к военачальнику, поскольку все определяется конкретной ситуацией и результатом и к тому же в противном случае придется пересмотреть итоги очень многих побед, достигнутых во многом благодаря именно эффективной обороне. В частности, только среди решающих сражений, выигранных во многом благодаря такому способу действий, можно назвать сражения у Менорки (1756 г.) и у Чесапика (1781 г.),⁷⁸ под Полтавой (1709 г.) и у Кунерсдорфа (1759 г.), при Аустерлице (1805 г.) и у Малоярославца (1812 г,).

Поэтому один из базовых тезисов современного критика В.Я. Чичагова Г.А. Гребенщиковой о том, что поскольку «согласно законам войны (на море или сухопутной) выжидательное и оборонительное положение занимает та сторона, которая вынуждена занять его в силу безвыходности своего положения»,⁷⁹ адмирал, располагавший «значительной ударной силой и кораблями с прекрасными боевыми возможностями»,⁸⁰ просто априори не имел права обороняться, все-таки следует полностью исключить из последующей полемики вокруг его имени, как совершенно несостоятельный.

Во-вторых, нельзя не отметить и того, что и в Русско-шведской войне 1788—1790 гг. по-прежнему сохранялась весьма мелочная опека со стороны высшей власти всех действий флагманов в море. Приведем весьма показательный пример: только перед Выборгским сражением Чичагов получил особое разрешение императрицы на право применения брандскугелей. В частности, Екатерина II писала: «Обычаем принято за правило, что в открытом море между флотами сражающимися не употребляются брандскугели и другие огнеметные снаряды, но при берегах и портах сие дозволенным почиталося... Невзирая на их особенные условия, неприятель наш употреблял, хотя и тщетно, сии истребительные средства, как и в последних сражениях с вице-адмиралом Крузом против гребных фрегатов, то оказалось всем известно, какое злоумышление готовился он производить в действо против эскадры нашей, бывшей в порте Копенгагенском, который по тогдашнему положению Дании не инако, как нейтральным почесть должно. Настоящее пребывание его флотов корабельного в бухте Выборгской и галерного между берегами островов Березовых и твердой земли, следственно в водах при земле Нашего владения, не следует отнюдь почитать наравне, как бы он находился в открытом море, следовательно, по всей справедливости и кроме взаимства, за ненаблюдения им правил, обычаем принятых и с покойным адмиралом Грейгом установленных, и за злодейственное намерение против эскадры Нашей вышеозначенное, вы можете приказать употреблять против вооружения шведского короля всякие огненосные заряды и средства».⁸¹

И за невыполнение предписанного, особенно в России и особенно при наличии недругов, поплатиться карьерой было очень просто (ярким примером тому стала опала А.В. Суворова по возвращении из Швейцарского похода 1799 г.). Стоит ли после этого удивляться, что большинство заботившихся о своей карьере военных деятелей (а именно таким был В.Я. Чичагов) стремились строго выполнять инструкции высшей власти, не проявляя инициативы, тем более если они не противоречат и личным взглядам, и возможности достижения успеха.⁸²

В-третьих, в ходе Русско-шведской войны при дворе развернулась ожесточенная борьба двух придворных группировок (С.Р. Воронцов против Г.А. Потемкина⁸³), в жернова которой попал и В.Я. Чичагов, которому благоволил светлейший князь Таврический.⁸⁴ Не вдаваясь в особенности этого противостояния, отметим, что самое малое в чем оно проявилось — это создание Советом весьма расплывчатых инструкций, которые, в свою очередь, особенно в условиях вышеуказанного положения, просто не могли не сделать практически любого исполнителя максимально осторожным. Василий Яковлевич же был в этом деле настоящим мастером. В результате даже Высочайший Совет, рассмотрев претензии Екатерины II к Чичагову по итогам Эландского сражения, согласился в итоге, что он выполнял положения инструкции, полученной перед ним, а А.А. Безбородко с возмущением писал С.Р. Воронцову, что Чичагов слишком строго держится инструкции.⁸⁵

В-четвертых, на примере В.Я. Чичагова вновь наглядно подтвердилась цена полноценного опыта настоящих морских сражений: у Василия Яковлевича он оказался настолько скудным и специфическим (только оборонительный), что он был просто обречен руководствоваться в своей боевой деятельности против шведов исключительно положениями официальных «боевых инструкций». В условиях России, как мы помним, их роль играли Морской Устав и традиции, сформировавшиеся в первой половине XVIII в.

А они, как опять-таки мы уже не раз отмечали, ориентировали на ведение исключительно регулярного боя и исключительно в рамках принципа «линии против линии».⁸⁶ Поскольку ведущие европейские флоты вплоть до 1780—1782 гг. действовали так же, а отечественное руководство всегда в первую очередь ориентировалось на иностранные достижения, то правильность такого подхода в официальных морских кругах России практически не ставилась под сомнение. Даже несмотря на то, что достижения английских шаблонных атак вплоть до 1782 г. были весьма плачевны (достаточно вспомнить хотя бы сражения у Тулона, Менорки или Чесапика), а Россия получила бесценный опыт Архипелагской экспедиции.⁸⁷

Отсюда становится вполне понятной логика «среднего» адмирала, каким, по сути, и являлся В.Я. Чичагов: если уж англичане вплоть до 1780-х гг. не преуспели в своих атаках в регулярных сражениях, то русским и пытаться нечего. Как правильно заметил Морис Саксонский, «человек на войне делает лишь то, к чему привык в мирное время». Это вполне естественно: пойти на эксперимент, использовать новейшие достижения мог только гений, типа Ф.Ф. Ушакова или А.В. Суворова, но их, как известно, всегда были единицы. И если в войне 1768—1774 гг. Екатерине II удалось найти флотоводца, то в войне 1788—1790 гг. — нет, что лишь еще раз подтверждает наш вывод о далеко не полном использовании в России опыта закончившейся первой Русско-турецкой войны.

В-пятых, к сожалению, вновь нужно иметь в виду и проблемы, связанные с реальным состоянием Балтийского флота, который, несмотря на явно поднявшийся после 1774 г. общий уровень своей боеспособности, отнюдь не излечил старые болезни. В частности, по-прежнему текли корабли, качество пушек оставляло желать много лучшего, а матросов не хватало даже не видевших моря (дошло до того, что затруднения с подготовкой эскадр были даже у С.К. Грейга и А.И. фон Круза в 1788—1790 гг., а ведь в их случае речь шла о необходимости прямой защиты Петербурга).

В-шестых, стоит вспомнить и возраст самого В.Я. Чичагова, родившегося, как мы указывали в 1726 г. и достигшего в 1790 г. шестидесятичетырехлетия. Возраст для XVIII в. почтенный, а для моряка тем более.⁸⁸ Крупнейшие западные исследователи А.Т. Мэхэн и Б. Танстолл открыто пишут, что именно это обстоятельство оказывалось сдерживающим фактором даже для крупнейших флотоводцев.⁸⁹ А то, что на Балтике не сумели найти своего молодого и талантливого флагмана на подобие Ф.Ф. Ушакова, — это опять-таки проблема высшей власти.

И в-седьмых, именно с именем В.Я. Чичагова неразрывно связаны две крупнейшие победы русского флота в Русско-шведской войне 1788—1790 гг. — в Ревельском и Выборгском сражениях, которые стоили шведам 9 линейных кораблей и которыми, несмотря на всю предшествующую критику адмирала, открыто восхищалась Екатерина II.⁹⁰ Поэтому, даже допустив целый ряд ошибок и просчетов, даже не продемонстрировав талант флотоводца, В.Я. Чичагов, на наш взгляд, благодаря самому факту достигнутых им успехов все-таки заслужил право остаться в истории России как один из наиболее ярких ее адмиралов.

В завершение же охарактеризуем личностные черты В.Я. Чичагова, что лучше всего позволят нам сделать слова его сына, П.В. Чичагова, приведенные в его записках: «Он (В.Я. Чичагов. — Авт.) был истинно честный человек, почти беспримерного бескорыстия, при всеобщей склонности к взяточничеству и корыстолюбию, тогда как недостаток в средствах мог и его к тому же побудить. Он был набожен без суеверия, высоко ценил добродетель и гнушался пороком; трезвый и воздержанный по необходимости и врожденному вкусу, он со строжайшей добросовестностью исполнял свои обязанности в отношении к Богу и престолу. Чуждый всяких происков, он ожидал всего от образа своих действий и от Божественного Промысла, велениям которого подчинялся самоотверженно и в этом никогда не раскаивался».⁹¹

Федот Алексеевич Клокачев (1732—1783)⁹²

Родился в 1732 г. 29 марта 1745 г. был зачислен учеником в Морскую академию, в 1747 г. стал гардемарином. В 1747—1753 гг. совершал ежегодные плавания в Балтийском море, а также сделал переход по маршруту Кронштадт — Архангельск — Кронштадт. В 1751 г. получил первый офицерский чин — чин мичмана.

В 1755 г., будучи в чине унтер-лейтенанта, командовал пакетботом «Лебедь» и плавал между Кронштадтом и Данцигом. В 1756—1761 гг. участвовал в действиях Балтийского флота в Семилетней войне, в том числе в чине лейтенанта (с 1758 г.) в Кольбергских экспедициях. В 1762 г. получил чин капитан-лейтенанта, а в 1764 г. — капитана 2 ранга.

3 мая 1764 г. Ф.А. Клокачева назначили командиром корабля «Город Архангельск». На нем в составе Кронштадтской эскадры он принял участие в большом учебном плавании Балтийского флота 1764 г., в том числе и впервые проводившихся имитациях боя эскадр. Следующим летом Клокачев привел из Архангельска на Балтику фрегат «Надежда». Самостоятельный поход в осенних условиях оказался хорошим экзаменом, и 17 апреля 1766 г. Клокачев стал капитаном 1 ранга. В кампании 1768 г., командуя кораблем «Северный Орел», Ф.А. Клокачев плавал от Кронштадта до Готланда в практической эскадре контр-адмирала А.Н. Сенявина, которую посетила Екатерина II.

Летом 1769 г. Ф.А. Клокачев, командуя линейным кораблем «Северный Орел», отправляется в эскадре адмирала Г.А. Спиридова в Архипелаг. Однако уже на переходе из Кронштадта к Британским островам «Северный Орел» так пострадал от непогоды, что в Англии его переоборудовали в госпитальный, а Ф.А. Клокачева назначили командиром такого же 66-пушечного корабля «Европа». На нем он и перешел в Средиземное море, где в 1770 г. принял участие в боевых действиях у берегов Греции, а затем в Хиосском и Чесменском сражениях, в которых получил заслуженную славу.

Между тем, начало Хиосского сражения едва не поставило точку в его карьере. Дело было в том, что линейный корабль «Европа» был передовым в сближающейся с турецким флотом русской эскадре. Но вскоре шедший лоцманом грек предупредил, что впереди по курсу камни, и Клокачеву пришлось отвернуть в сторону; только к полудню, пройдя вдоль линии неприятеля, корабль вновь вошел в строй. Между тем, Г.А. Спиридов, не поняв маневр Ф.А. Клокачева, принял его за трусость и приветствовал капитана криком: «Господин Клокачев! Поздравляю вас матросом».

В результате головным стал корабль «Св. Евстафий Плакида» на котором находился командующий авангардом Г.А. Спиридов. Командир этого корабля, капитан 1 ранга А.И. фон Круз, решительно вступил в сражение с турецкими кораблями, поджег и взял на абордаж флагман «Реал-Мустафа», но огонь перекинулся на «Евстафий», и оба корабля взорвались. Вскоре турки, обрубив якорные канаты, под парусами устремились в Чесменскую бухту и сгрудились в ее глубине. Хиосский бой был выигран. И хотя после того, как выяснились обстоятельства поворота Клокачева, с него сняли обвинение в трусости, тем не менее, он рвался доказать, на что в действительности способен.

И в Чесменском сражении «Европа», вошедшая в ударный отряд капитана бригадирского ранга С.К. Грейга, показала себя с самой лучшей стороны; только когда стрельба прекратилась, а турецкие суда полыхали и одно за другим взрывались, разбрасывая горящие головни, Ф.А. Клокачев отвел корабль. Турецкий же флот в этом сражении был полностью уничтожен.

За Хиосское сражение А.Г. Орлов наградил капитана орденом Св. Георгия IV степени, за уничтожение турецкого флота в Чесменской бухте — орденом Св. Георгия III степени. Кроме него, два ордена Св. Георгия за два эти сражения заслужил лишь С.П. Хметевский.

В 1771 г. Ф.А. Клокачев, будучи командиром «Европы» — флагманского корабля эскадры адмирала Г.А. Спиридова, крейсировал у Дарданелл, участвовал в нападениях на крепости Пелари и Митиллини. Но уже в 1772 г. он вернулся в Россию.

В 1772 г., оставаясь капитаном 1 ранга, Ф.А. Клокачев командовал практической эскадрой на Балтийском море, имея брейд-вымпел на линейном кораблей «Св. Андрей». В 1773 г. Клокачев был назначен командиром линейного корабля «Исидор». А в 1774 г., получив чин капитана бригадирского ранга, он вновь командовал практической эскадрой на Балтике, теперь имея брейд-вымпел на линейном корабле «Иезекиль».

1776 год принес Клокачеву производство сначала в капитаны генерал-майорского ранга (7 июня), а затем и в контр-адмиралы (11 июля). 19 же июля 1776 г. моряка назначили командовать Азовской флотилией вместо ушедшего в отпуск по состоянию здоровья А.Н. Сенявина. В указанной должности он пробыл до февраля 1780 г., став вторым командующим флотилией и сыграв существенную роль как в ее дальнейшем развитии, так и в сохранении Россией результатов Кючук-Кайнарджийского мира 1774 г.

Более конкретно его деятельность на посту командующего флотилией выглядела следующим образом. Основное внимание в 1776—1779 гг. было сосредоточено им на вопросах укрепления сил флотилии (то есть на проблемах судостроения и судоремонта), а также развития Таганрога. Но если по первым он получил самую полную поддержку Петербурга, то на Таганрогский порт финансирования так выделено и не было. Что же касается руководства деятельностью флотилии в Черном море, то этим практически самостоятельно занимался А.И. фон Круз.

Нужно сказать, что в деле организации «тыловых» работ Ф.А. Клокачев заслужил самой лестной оценки. Приняв флотилию с серьезными долгами, с кораблями, которые нуждались в ремонте, с вялотекущими работами по созданию новой верфи в низовьях Дона, он достаточно быстро сумел добиться прорыва по этим направлениям. Так, весной 1777 г. большинство судов Азовской флотилии были оперативно подготовлены к действиям на море. Когда же они начали выходить из строя, Клокачев в 1777—1780 гг. наладил не только ремонт, но и модернизацию многих из них. В частности, полную модернизацию прошли «новоизобретенные» корабли. Ускорились работы и по созданию новой верфи: в 1778 г. на Гнилотонской верфи начались судостроительные работы. Смог Ф.А. Клокачев в непростой ситуации весьма успешно осуществить и реализацию срочно предписанной к постройке в 1777—1778 г. целой серии новых судов, в частности, 9 фрегатов, бомбардирского корабля и 10 малых судов. Наконец, положительной оценки заслуживает и представленный Ф.А. Клокачевым план дальнейшего развития Таганрога.

Стоит отметить и то, что Ф.А. Клокачев смог быстро оценить недостатки новой верфи и выдвинуть в качестве альтернативы ей вариант с верфью на реке Кутюрьме, который в итоге получил одобрение. И хотя судьба этой верфи также оказалась непростой, когда она в 1787 г. начала функционировать, то сыграла значимую роль в войне 1787—1791 гг.

При всем этом Ф.А. Клокачев практически все годы пребывания во флотилии серьезно болел, что, безусловно, осложняло ему проявление активности.⁹³

Выписка из указа Адмиралтейств-коллегии контр-адмиралу Ф.А. Клокачеву от 6 апреля 1777 г.⁹⁴

Вице-президент граф Чернышев коллегии предлагал: уведомясь, что вы находитесь в болезни, а нужда настоять будет флотилии быть в море, то не только командовать будет некому, но и в вооружении ея может последовать остановка, да и во время пребывания на берегу надо быть человеку... И для того сего апреля 5 дня коллегия определила командировать флота капитана бригадирского ранга и кавалера Круза.

Выписка из донесения контр-адмирала Ф.А. Клокачева графу И.Г. Чернышеву от 19 сентября 1777 г.⁹⁵

Чувствуя навсегда искреннее благоусердие В.С. ко мне осмеливаюсь описывать мое состояние якобы в нем участнику; от известной прежней моей болезни будучи ныне и на море не участвовал припадка, но вместо того приключилась ежечасная в голове боль, да и от множественного рассмотрения письменных дел стал туп глазами, так, что ныне с крайнею нуждою по необходимости днем дела читаю и подписываю, а при вечере читать и писать не могу; и такое мое состояние лишает оказать неутомимого усердия к возложенному званию, чего для и осмеливаюсь В.С. просить принять в милостивое покровительство и исходатайствовать от здешнего моего правления, чтоб по долговременному пребыванию от множества письменных дел не прийти зрением и припадками не могущим долее ко всемилостивейшей нашей монархини обращать службу, которую усердно желаю и льщусь навсегда оказать скудные мои дарования; однако при сем и не обянуюсь донести: здесь должен быть управляющим твердый здоровьем и не мне сравненный дарованием ко ответствованию на все стороны, что внося в надежде милостивого благотворения; если ж, милостивый государь, не удостоите вашим великодушием отсюда меня извлечь по прирастающей слабости здоровья и тупости глаз, всепокорнейше прошу позвольте просить увольнения от службы, а я истинно б оную навсегда сохранил буде б ныне мои силы не стали уменьшаться,

Ф.А. Клокачев сумел стать достойным преемником А.Н. Сенявина. И только отсутствие военных действий и малый интерес к флотилии у отечественных историков сделали этот период службы Ф.А. Клокачева малоприметным. Однако в реальности, за будничностью действий, Ф.А. Клокачев сумел существенно укрепить мощь флотилии, силу судов которой ему затем придется оценить и самому (в частности, фрегатов типа «Восьмой», строительство которых было организовано в 1778 г.).

Роль контр-адмирала Ф.А. Клокачева в усилении боеспособности Азовской флотилии в 1777—1780 гг.

Оценили деятельность Ф.А. Клокачева в 1777—1780 гг. и в Петербурге. Документы сохранили целый ряд благодарностей, направленных контр-адмиралу И.Г. Чернышевым.

Из протокола Адмиралтейств-коллегии от 9 января 1778 г.⁹⁶

...4-е. Коллегия между прочим усматривая из объявленного же рапорта ево контр-адмирала и кавалера, что определил он при починке судов исправить новородные суда углублением интрюма и прибавлением сверх и так, что они могут занимать место военных судов, от чего совершенно надеется можно желаемой пользы против прежнего их употребления, то сие также относит коллегия к ево доказанной ревности и усердию, не менее и знанию и за то свидетельствует ему свое удовольствие (курсив наш. — Авт.), а как коллегия за нужное почитает в Азовской флотилии иметь хотя одно бомбардирское судно и хотя тамо теперь есть таковое одно, но оное весьма мало и к дальнейшим походам не надежно, то весьма желательно было, ежели бы из новородных судов обратить одно в бомбардирское, а потому таковые укрепления и расположения на нем сделать...

Из письма И.Г. Чернышева контр-адмиралу Ф.А. Клокачеву от 23 января 1778 г.⁹⁷

...Мы столь усердием, ревностью и отменной расторопностью В.П. довольны, что все от вас возможным почитаем...

Между тем, Клокачеву все же потребовалось серьезное лечение, и 13 февраля 1780 г. он был уволен в отпуск на два года, а в мае 1782 г. определен в присутствие Адмиралтейств-коллегии. 28 же июня 1782 г. Екатерина II произвела Ф.А. Клокачева в вице-адмиралы. А 11 января 1783 г. он был назначен первым официальным командующим Черноморского флота, с подчинением Г.А. Потемкину. Переведя ударную эскадру Азовской флотилии в Ахтиарскую бухту, на берегах которой им был основан город, получивший имя Севастополь, адмирал положил начало Севастопольской эскадре. В том же году он представил Адмиралтейств-коллегии первую карту Севастопольской бухты.

Затем Ф.А. Клокачев был переведен Г.А. Потемкиным в Херсон для наведения порядка и ускорения работ по постройке там линейных кораблей. Он сумел в короткие сроки внести существенный вклад в развитие херсонского судостроения. Однако уже 27 октября 1783 г. умер в Херсоне во время вспыхнувшей на юге России эпидемии чумы.

Общую и наиболее емкую характеристику Федоту Алексеевичу дал Г.А. Потемкин. В частности, отмечая в письме Екатерине II, что «адмирал Клокачев истинно попечительный человек»,⁹⁸ и поручив ему судостроительные работы в Херсоне, Г.А. Потемкин одновременно затребовал «предприимчивого адмирала», прося о присылке, как указывалось в VI главе, даже Д. Эльфинстона. Последнее не случайно — в 1776—1780 гг. Ф.А. Клокачев был в Азовской флотилии больше «завхозом», чем флотоводцем. Хотя, отличный администратор также всегда имел для военно-морского флота России большую ценность, поскольку в этой области обычными были воровство и инертность.

Александр Иванович фон Круз (1731—1799)⁹⁹

Родился 26 октября 1731 г. в Москве. Происходил из старинного датского дворянского рода. На морскую службу пошел по семейной традиции: его отец Иоганн фон Крюйс был значимой фигурой русского флота при Петре I, дослужившись до чина капитан-командора. Большую роль в судьбе А.И. фон Круза сыграл и выходец из Великобритании Д. Кеннеди, поступивший на русский флот в 1714 г. и дослужившийся до чина вице-адмирала. Как писал известный историк флота В.Н. Верх, Кеннеди «восприняв его [А.И. Круза] от купели, усыновил». Он, в частности, брал Круза в плавания еще в юности, что дало последнему хорошую практику.

В 1747 г. А.И. фон Круз был зачислен в русский флот гардемарином. Затем, благодаря Д. Кеннеди, он получил возможность получить образование за границей, в частности в английском флоте. В результате А.И. фон Круз дважды ходил в Средиземное море, посещал Алжир, многие порты Испании, Франции и даже Турции. По возвращении из-за границы фон Круз выдержал экзамен и 6 июня 1753 г. получил звание унтер-лейтенанта русского флота. В 1754—1758 гг. А.И. фон Круз совершенствовал морскую выучку в походах по Балтийскому морю. Тем не менее, в 1756 г. он все же не получил звание корабельного секретаря из-за своего иностранного происхождения.

Однако именно Семилетняя война принесла А.И. фон Крузу первую славу. В 1761 г. он отличился во время Кольбергской экспедиции, а уже в 1762 г. стал капитан-лейтенантом. В 1766 г. он получил в командование фрегат «Надежда», затем чин капитана 2 ранга. 1767 год принес ему назначение командиром линейного корабля «Св. Евстафий Плакида», на котором в 1769 г. он отправился в составе эскадры Г.А. Спиридова в Архипелаг. Перед уходом А.И. фон Круз был произведен в капитаны 1 ранга.

Поход для «Св. Евстафия Плакиды» начался неудачно: в первые же дни, у острова Готланд, корабль потерял фор-стеньгу, и А.И. фон Крузу пришлось зайти для ремонта в Ревель. Однако он сумел достаточно быстро ввести свой корабль в строй и прибыл в Копенгаген всего лишь два дня спустя после прихода сюда основных сил эскадры Г.А. Спиридова. Здесь 8 сентября Г.А. Спиридов поднял на «Св. Евстафии Плакиде» свой флаг, сделав корабль Круза флагманским. В итоге «Св. Евстафий Плакида» оказался одним из 4 линейных кораблей, добравшихся до Средиземного моря еще в конце 1769 г.

Здесь в 1770 г. корабль А.И. фон Круза активно действовал у берегов Греции, а затем покрыл себя славой в Хиосском сражении. Именно этот корабль оказался передовым в русской эскадре после маневра «Европы», приняв на себя основную силу огня турецкой эскадры. Тем не менее, А.И. фон Круз решительно атаковал второй флагманский корабль турок «Реал-Мустафу» и в короткие сроки сумел нанести ему серьезные повреждения. Когда же течением русский корабль все же снесло на турецкий флагман, то моряки «Евстафия» сумели захватить турецкий корабль в абордажном бою. Однако «Реал-Мустафа» уже серьезно горел, что грозило катастрофой и для «Св. Евстафия Плакиды». Граф А.Г. Орлов послал шлюпки со всей эскадры, чтобы попытаться отвести русский линейный корабль от пылающего противника. Но все попытки оказались тщетными. Вскоре пламя перекинулось и на «Евстафий». В соответствии с уставом адмирал Г.А. Спиридов и его штаб оставили бедствующий корабль и перешли на «Три Святителя». А.И. фон Круз же продолжил борьбу за спасение своего корабля. Он приказал залить крюйт-камеру, но горящая грот-мачта «Реал-Мустафы» упала раньше, и от попавшей в открытый люк головни «Евстафий» взлетел на воздух. Правда, вслед за ним взорвался и «Реал-Мустафа». Последнее обстоятельство и предопределило фактически бегство турецкого флота в Чесменскую бухту: Хиосский бой был выигран, и, как видим, действия корабля А.И. фон Круза сыграли в нем наиважнейшую роль.

Самого же Круза при взрыве обожгло и выбросило за борт, тем не менее, ему удалось спастись. После уничтожения турецкого флота в Чесменском сражении Круз получил в командование единственный доставшийся русскому флоту трофей — 60-пушечный линейный корабль «Родос». Но и его судьба оказалась печальной. Направленный осенью 1770 г. А.Г. Орловым в Россию, он потерпел крушение у полуострова Майна. Однако А.И. фон Крузу удалось спасти весь экипаж. Военный суд признал А.И. Круза и его подчиненных невиновными в гибели «Родоса».

В 1771 г. за Хиосский бой фон Круз получил орден Св. Георгия IV степени, а в 1772 г. вернулся из Средиземного моря в Россию. В 1773—1777 гг. он командовал линейными кораблями Балтийского флота — «Св. Андрей Первозванный» и «Пантелеймон». В 1777 г. получил чин капитана бригадирского ранга и был направлен младшим флагманом в Азовскую флотилию.

Здесь он прослужил с 1777 по 1779 гг., фактически взяв на себя командование силами флотилии в Черном море, поскольку Ф.А. Клокачев сосредоточился в основном на организационных, судостроительных и судоремонтных вопросах. А.И. фон Круз проявил себя достаточно толковым командиром, сумев выстроить надежную оборону Керченского пролива. Правда, одновременно проявилась у него и чрезмерная осторожность, приверженность к постоянным консилиумам командиров. Но, в целом, с возложенными задачами он справился.

В 1779 г. А.И. фон Круз вернулся на Балтику. В 1780 г. получил звания сначала капитана генерал-майорского ранга, а затем и контр-адмирала. В том же 1780 г., командуя эскадрой Балтийского флота из 5 линейных кораблей и одного фрегата, совершил крейсерство в Северном море в рамках «вооруженного нейтралитета». В 1782 г. вновь командовал эскадрой в Балтийском море, которая сопровождала до Северного моря направлявшуюся в Средиземное море эскадру В.Я. Чичагова. А 24 ноября 1783 г. А.И. фон Круз был произведен в вице-адмиралы.

В период Русско-шведской войны 1788—1790 гг. Круз сначала остался без назначения. Более того, когда осенью 1788 г. умер С.К. Грейг, Екатерина II, несмотря на ожидания большинства русских моряков, отвергла вариант с назначением А.И. фон Круза командующим русским флотом. А.В. Храповицкий, в частности, отмечает в своем дневнике, что он 30 декабря 1788 г. сказал; «Весь флот, жалея о Грейге, ожидал в начальники Круза, выхваляя его храбрость». В ответ Императрица произнесла: «Он потерял Евстафия и Родос. Надежда на Козлянинова и других, что были в моей шлюпке». Далее следует еще один эпизод: «Вице-адмирал Круз прислал письмо, что считает себя обиженным против Мордвинова, не быв наряжен в поход». Сказано в ответ: «Он несчастлив на море».¹⁰⁰

Однако уже в 1789 г. А.И. фон Круз командовал Резервной эскадрой, а в 1790 г. принял начальство над Кронштадтской эскадрой. Последняя надежно прикрыла Кронштадт с моря, сорвав в результате боя у Красной Горки 23—24 мая 1790 г. попытку шведского флота высадить десант для удара по Петербургу. Затем Круз участвовал в Выборгском сражении 22 июня 1790 г. в качестве младшего флагмана объединенного Балтийского флота под общим командованием адмирала В.Я. Чичагова.

За Красногорское сражение Екатерина II наградила А.И. фон Круза орденом Св. Александра Невского, за Выборгское — чином адмирала и орденом Св. Георгия II степени, а 8 сентября — золотым Георгиевским оружием с надписью «За храбрость».

Кроме того, стоит отметить, что Красногорское сражение еще и выдвинуло А.И. фон Круза в число наиболее сильных отечественных адмиралов. Обладая более слабой по составу эскадрой,¹⁰¹ да еще и с хуже подготовленными экипажами, А.И. фон Круз во многом именно благодаря грамотному маневрированию сумел отстоять свою позицию, отразив все атаки шведов. Более того, произошло в Красногорском сражении и важное тактическое событие — двукратное использование русскими своих фрегатов второй линии в качестве подвижного резерва для прикрытия флангов эскадры, что способствовало срыву шведских попыток ее обойти. Это было явно новым элементом военно-морского искусства. Но вот можно ли говорить, как считает Н.В. Скрицкий, что Ушаков их повторил? Очевидно, нет. Между Петербургом и Крымом тысячи верст, и получить сведения к июлю 1790 г. Ф.Ф. Ушаков явно не успевал (к тому же в мае—июне он находился в море). Кроме того, Ф.Ф. Ушаков применил этот прием в открытом море, а не в условиях ограниченной акватории у Красной Горки. Наконец, Ушаков использовал его в результате маневрирования силами своей эскадры, а не в рамках использования в бою второй линии фрегатов. Поэтому упомянутый бой по праву делает А.И. фон Круза одним из крупных флотоводцев русского флота, а его роль его в защите Петербурга трудно переоценить.

Кстати, весьма интересно процитировать и оценку Крузом действий подчиненных ему флагманов (тем более что двое из трех были видными фигурами в истории Азовской флотилии). Вот что он писал после второго дня сражения: «24 мая неприятель учинил паки жесточайше прежняго нападение в 3½ часа по полудни и которое продолжалось до 5½ часов; наших кораблей безпрестанный огонь заставил неприятеля ретироваться. При семь честь имею донести, что во все бывшие сражения контр-адмирал Повалишин отличил себя особливою ревностию, бодростию и усердием к службе. Равным образом заслуживают благоволения вице-адмирал Сухотин, который лишился ноги в первом сражении, предводительствуя авангардиею контр-адмирал Спиридов, бывший при мне советником и за болезнию отправившийся в Кронштадт, и капитан Денисон, который во время сражения все возможные помощи подавал».¹⁰²

Следствием статей следующие награды: «...Вице-адмиралу Сухотину, соболезнуя о тяжелой ране им полученной, золотую с бриллиантами шпагу с надписью "за храбрость" и 6000 рублей единовременно; контр-адмиралу Повалишину — большой крест 2-й степени ордена Св. Владимира; капитанам бригадирского ранга Денисону и первого ранга Тревенину кресты ордена Св. Владимира 3-й степени; капитанам первого ранга Обольянинову и Престону — кресты военного ордена Св. Георгия 4-го класса; капитанам второго ранга Борисову, Хомутову, Сенявину и Ломану — золотые шпаги с надписью "за храбрость"».¹⁰³

А вот оценка, которую дал самому Крузу в годы этой войны А.А. Безбородко, писавший С.Р. Воронцову: «О войне шведской и говорить скучно. Из всех морских Круз еще решительнее и храбрее, хотя ленив до крайности, спесив и заносчив...».¹⁰⁴

В 1795 г. А.И. фон Круз был уволен в годовой отпуск. Павел I вернул его на службу. В 1797 г. Круза наградили орденом Св. Андрея Первозванного и назначили адмиралом красного флага (командиром арьергарда), а после плавания флота под командованием самого Павла I — адмиралом белого флага (командующим кордебаталией и фактически всем Балтийским флотом). В 1798 г. А.И. фон Круз с основными силами Балтийского флота (16 линейных кораблей и 4 фрегата) вновь вышел в море. Задача, согласно рескрипту Павла I, определялась так: «...Вся цель плавания сего состоит в том, чтобы вследствие трактатов и условий соблюсти вооруженный нейтралитет и не допустить в Балтийское море никаких чужеземных военных судов, а потому и наблюдать тщательно, как оба Бельта, так и Зунд...». В результате с июня по сентябрь 1798 г. эскадра Круза, разделенная на три отряда, добросовестно крейсировала на Балтике в районе Борнхольма, Рюгена и Мена, наблюдая за Зундом.

Начал готовить А.И. фон Круз Балтийский флот и к кампании 1799 г. 21 марта 1799 г. Павел I в своем указе поставил перед ним задачу: «Господин Адмирал Круз. По причине наклонности Гамбургского Правления к правилам Французских похитителей власти, повелеваем вам, находящиеся в Кронштадтском порту торговые корабли, принадлежащие Гамбургским жителям, арестовать; а равно в бытность вашу в нынешнюю кампанию в море, все таковые их корабли брать в добрый приз и отсылать к нашим портам за конвоем...». В качестве района крейсерства флота указывались берега Пруссии и Померании. Однако в апреле здоровье А.И. фон Круза резко ухудшилось, и он передал должность главного командира Кронштадтского порта П.И. Ханыкову. А уже 5 мая того же года его не стало.

Похоронен А.И. фон Круз на Лютеранском кладбище в Кронштадте; надгробный памятник в виде ростральной колонны символизировал морские победы, а надпись на нем повторяла строки двустишия Екатерины II:

Громами отражая гром,
Он спас Петров и град и дом.

Тимофей Гаврилович Козлянинов (1740—1798)¹⁰⁵

Родился б 1740 г. Происходил из дворянского рода, известного с XVI в. и внесенного в VI часть родословных книг Тверской, Калужской и Новгородской губерний. Служба его начиналась обыкновенно. В апреле 1756 г. Тимофей стал кадетом Морского корпуса, в 1758 г. — гардемарином, в 1760 г. — мичманом, в 1762 г. — унтер-лейтенантом; в эти годы ежегодно был в кампании на Балтике.

Екатерина II, после воцарения приступившая к реформам, решила отправить моряков для обучения на английских судах. Т.Г. Козлянинов вызвался добровольцем и оказался среди офицеров, командированных в Англию. Он ходил в Ост-Индию и Америку, осматривал порты в Голландии и возвратился в 1765 г. на родину, получив чин лейтенанта.

Летом 1765 г. Т. Козлянинов командовал яхтой генерал фельдцейхмейстера Г.Г. Орлова «Алексей», а осенью с пятью другими офицерами отправился на Мальту для изучения галерного дела, в 1766—1768 гг. служил на мальтийских галерах и вернулся в Кронштадт. Посол России в Лондоне И.Г. Чернышев похвально отзывался о Козлянинове.

В 1769 г. пожалован в капитан-лейтенанты. Вскоре Козлянинов был назначен в Архипелагскую экспедицию и в сентябре оказался на флагманском корабле эскадры Д. Эльфинстона «Не тронь меня», направлявшейся на Средиземное море в помощь эскадре Г.А. Спиридова. В мае 1770 г. эскадра прибыла к острову Цериго, но Т.Г. Козлянинов находился уже на корабле «Святослав». На том же корабле он участвовал в бою под Наполи-ди-Романья 16—17 мая 1770 г., после которого российские эскадры соединились и нашли турецкий флот в Хиосском проливе.

Об участии Т.Г. Козлянинова в Хиосском и Чесменском сражениях сведений не сохранилось, что, видимо, было связано с малой ролью его корабля «Святослав» в событиях 24—26 июня 1770 г. Но затем из-за болезни капитана 1 ранга В.В. Роксбурга капитан-лейтенант временно принял командование этим линейным кораблем.

В августе 1771 г., при высадке десанта в заливе Ди Макри, Т.Г. Козлянинов командовал шебекой, прикрывая войска. На следующий год капитан-лейтенант крейсировал на линейном корабле «Ростислав» в Архипелаге, с июня недолго командовал купленным в предшествующем году у англичан бомбардирским кораблем «Страшный», а в ноябре вступил в командование линейным кораблем «Св. Георгий Победоносец», бывшим флагманским кораблем эскадры контр-адмирала А.В. Елманова. Дальнейшая служба Т.Г. Козлянинова оказалась связанной с действиями этого флагмана и продолжалась в Архипелаге до 1774 г. С эскадрой Елманова Т.Г. Козлянинов в 1776 г. и вернулся в Кронштадт.

9 декабря 1776 г. он был произведен в капитаны 2 ранга. Опыт средиземноморского плавания послужил его становлению как командира корабля, что позволило дать Т.Г. Козлянинову самостоятельное поручение. В частности, в 1776 г. ему был поручен отряд из 6 фрегатов: 40-пушечного «Северного Орла», 32-пушечных «Павла», «Наталии» и «Григория», 26-пушечного «Св. Павел», 24-пушечного «Констанца», — последние 5 из которых он должен был под видом торговых судов провести из Средиземного моря в Черное. Таким образом, правительство России, с одной стороны, хотело резко усилить существующую на Черном море силу, а с другой — проверить, как работает Кючук-Кайнарджийский трактат в реальности.

Состав отряда капитана 2 ранга Т.Г. Козлянинова в 1776—1778 гг.

В результате в 1776—1777 гг. состоялся поход отряда Т.Г. Козлянинова в Константинополь, который после длительных переговоров с турками закончился ничем. В конце 1777 г. русским фрегатам пришлось взять курс обратно к берегам Италии, куда они и прибыли в начале 1778 г.

Здесь по своей инициативе Т.Г. Козлянинов, оказавшийся и хорошим дипломатом, начал переговоры с марокканским послом и убедил его, что Россия хочет жить в мире со всеми странами и русские корабли имеют инструкцию не трогать мирные суда. Посол в ответ дал заверение, что император Марокко позволил открыть порты страны для русских судов, и обещал выдать на то письменное свидетельство. Капитан направил фрегаты «Павел» и «Констанция», чтобы отвезти марокканского посла и его свиту в Танжер для охраны от пиратов; он приказал усилить вооружение фрегатов пушками и солдатами. Козлянинов полагал, что порты Марокканской империи на пути плавания в Средиземное море могут служить пристанищем в случае надобности для военных судов и начинающейся морской торговли России по изобилию многих товаров и продуктов.

9 апреля 1778 г. «Павел» и «Констанция» вышли в море, 8 мая прибыли в Танжер, где марокканский посланник под гром салюта отбыл на берег; в июне началась опись порта, берегов и рейда Танжера, после чего суда перешли в Гибралтар и 30 августа присоединились к кораблям Козлянинова. Однако продолжить путь в Россию не удалось. «Григорий» требовал ремонта килеванием, и с общего согласия командиров было решено вернуться на Средиземное море. После ремонта весной 1779 г. суда прибыли в Кронштадт.

В 1778 г. Т.Г. Козлянинова наградили орденом Св. Георгия IV степени за 18 кампаний на море. В 1780—1781 гг. он командовал двумя дивизиями галерного флота, а в 1782 г. был командирован на юг, в Азовскую флотилию.

Для ограждения берегов Крыма от влияния турецкой агитации Азовской флотилии предстояло небольшими силами выполнять сложные задачи. Требовался опытный моряк. Командовавший в это время Азовской флотилией П.А. Косливцев занимался, главным образом, вопросами ремонта и постройки судов, их базированием и обеспечением. Потому 14 июня коллегия решила отправить Т.Г. Козлянинова, которого 28 июня произвели в капитаны бригадирского ранга.

Выписка из указа Адмиралтейств-коллегии генерал-майору П.А. Косливцеву от 14 июня 1782 г.¹⁰⁶

Вместо командированного в Донскую флотилию для командования судами во время крейсерства капитана 1 ранга Фондезина, командирован галерного флота капитан 1 ранга Тимофей Козлянинов.

15 июля Т.Г. Козлянинов прибыл в Еникале и принял командование эскадрой. К этому времени часть кораблей флотилии защищала Керченский пролив, а остальные крейсировали от Кафы до Ак-Мечети. Вскоре Козлянинов, получив подкрепление, отправился с ним для осмотра постов и устрашения мятежников у берегов Крыма; по пути капитан указывал встреченным турецким судам, что они не могут получить товары в татарских землях и должны вернуться. Крейсирование на Черном море продолжалось до ноября 1782 г. Корабли по очереди ремонтировались и выходили в море, несмотря на эпидемию.

В донесении Г.А. Потемкину Т.Г. Козлянинов отмечал, что турецкие суда старались пройти к Козлову, Ак-Мечети и Балаклаве для передачи известий мятежникам, но этого не допустили; попытки сообщения татар от мыса Таклы с Таманью через пролив были предотвращены высылкой гребных судов и ночным патрулированием.

Весной 1783 года назначенный главным командиром Черноморского флота вице-адмирал Ф.А. Клокачев повел основные силы Азовской флотилии в Ахтиарскую (Севастопольскую) бухту, где была заложена база. Т.Г. Козлянинова же он оставил с частью сил в Керчи, для охраны пролива. Его боты должны были патрулировать берета от мыса Таклы до Керченского пролива и Кафы. Для постройки и ремонта судов в Таганроге оставался главным командиром П.А. Косливцев.

Между тем, 24 ноября 1783 г. Т.Г. Козлянинова произвели в капитаны генерал-майорского ранга, а уже 1 января 1784 г. — в контр-адмиралы. Вскоре последовал и перевод на Балтику, где Тимофею Гавриловичу было приказано заседать в Адмиралтейств-коллегии. В следующей кампании 1785 г. Козлянинов был младшим флагманом практической эскадры вице-адмирала А.И. фон Круза, в конце 1785—1786 гг. состоял при береге в Санкт-Петербурге и Кронштадте, в 1787 г. возглавлял практическую эскадру.

Начало Русско-турецкой войны 1787—1791 гг. вызвало к жизни подготовку новой Средиземноморской экспедиции, под командованием адмирала С.К. Грейга. Т.Г. Козлянинов был определен в его распоряжение. Однако король Швеции Густав III решил воспользоваться Русско-турецкой войной и вернуть силой оружия земли, потерянные по Ништадтскому и Абоскому договорам. Появление 18 шведских вымпелов восточнее Гогланда вызвало высочайший указ от 17 июня С.К. Грейгу: по готовности вывести флот к Ревелю, оберегать берега от десантов и наблюдать за шведским флотом. Когда же война стала неизбежной, Екатерина II предписала адмиралу искать неприятельский флот и атаковать его.

В результате 6 июля 1788 г. произошло Голландское морское сражение. Эскадра Т.Г. Козлянинова, которая должна была составлять арьергард, в ходе маневров оказалась впереди. Как следствие ей пришлось выдержать весь накал этого боя, что и удалось. В донесении от 11 июля С.К. Грейг отмечал храбрость командующего авангардом и командиров его кораблей. 18 июля Т.Г. Козлянинов был награжден орденом Св. Георгия III степени. О том, что награда эта была заслуженной, свидетельствуют полученные кораблями повреждения и понесенные потери. На флагмане Козлянинова «Всеслав» было убито 35 и ранено 103 человека. Корабль имел 40 пробоин.

Далее Т.Г. Козлянинов принял участие в блокаде шведского флота в Свеаборге, которая продолжалась до глубокой осени, причем Т.Г. Козлянинову, в связи со смертью С.К. Грейга, даже пришлось временно вступить в командование Кронштадтской эскадрой.

А 23 марта 1789 г. Т.Г. Козлянинов был назначен командующим Копенгагенской эскадрой русского флота, с одновременным производством в вице-адмиралы. В указе Екатерины II значилось: «Во всемилостивейшем уважении на усердную службу контр-адмирала Тимофея Козлянинова и труды, им понесенные в настоящую с королем шведском войну, пожаловали Мы его в наши вице-адмиралы и препоручили ему начальство над эскадрой нашею при Копенгагене находящейся».

Однако масштабных самостоятельных действий эскадра Т.Г. Козлянинова не вела. Вскоре она вошла в состав эскадры В.Я. Чичагова и с ней прибыла в Ревель.

Высочайшим указом от 4 марта 1790 г. вице-адмирал Козлянинова был назначен в галерный флот, под командование вице-адмирала К.Г. Нассау-Зигена. В частности, Т.Г. Козлянинову был поручен отряд Гребного флота, находившийся в Выборгском заливе.

16 мая Козлянинов поднял свой флаг на фрегате «Автроил». А 26 мая он уже ездил на остров Урансари и наблюдал, как шведские корабли, потерпевшие неудачу в Красногорском сражении, входят в залив; в результате последовало своевременное распоряжение о выдвижении к входу в Транзунд прама и бомбардирского корабля. Видя решительные действия Т.Г. Козлянинова, шведы не отважились атаковать Выборг со стороны моря, а их попытки высадить десант отразили русские сухопутные войска. На этой позиции силы Т.Г. Козлянинова пробыли до очищения шведами Выборгского залива 22 июня 1790 г. Далее они двинулись на запад, поскольку из-за ошибок В.Я. Чичагова в Выборгском сражении большая часть шведского гребного флота смогла благополучно вырваться из залива и укрыться в Роченсальме.

В ночь на 27 июня Т.Г. Козлянинов соединился с главными силами гребного флота под командованием Нассау-Зигена. А 28 июня 1790 г. Нассау-Зиген предпринял атаку шведов на Роченсальмском рейде, закончившуюся тяжелым поражением русского флота. О роли Т.Г. Козлянинова в этом сражении принц написал так: «Вице-адмирал Козлянинов, поставя суда парусные, напрягал во время всего сражения все свои силы, чтобы возстановить порядок и понудить наступать вперед канонерские шлюпки...». Роченсальмское сражение стало последним сражением Русско-шведской войны 1788—1790 гг.: 3 июля последовало заключение Верельского мира.

После войны Т.Г. Козлянинов остался в галерном флоте, а летом 1791 г. на время отсутствия К. Нассау-Зигена даже был старшим после него флагманом. Но уже в мае 1792 г. он был снова переведен в корабельный флот. В результате в 1792—1796 гг. Т.Г. Козлянинов состоял членом Адмиралтейств-коллегии, а в кампании 1795 г. командовал практической эскадрой.

30 сентября 1797 г. Павел I назначил Т.Г. Козлянинова главным командиром Архангельского порта. Здесь Т.Г. Козлянинов и скончался весной 1798 г. и там же был похоронен. Надпись на памятнике при кладбищенской церкви Св. Лаврентия гласила: «Козлянинов Тимофей Гаврилович, вице-адмирал, 16 марта 1798, 58 лет».

Петр Антонович Косливцев (?—1786)¹⁰⁷

В 1743 г. поступил в Морскую Академию, в 1745 г. стал гардемарином, а в 1748 г. — мичманом. Уже в 1746—1748 гг. совершил первые плавания по Балтийскому морю и сделал переход Архангельск—Кронштадт. В 1749 г. послан в Казань, где находился до 1751 г. при заготовлении лесов для Санкт-Петербургского адмиралтейства. В 1755 г., командуя пинком «Кола», совершил плавание по маршруту Кронштадт—Архангельск—Кронштадт. 18 марта 1756 г. был произведен в корабельные секретари и состоял при Конторе Главного командира Кронштадтского порта в должности секретаря. В 1757 г. П.А. Косливцеву было присвоено звание лейтенанта. В 1757—1758 гг. находился в плаваниях на Балтийском море, а в сентябре 1759 г., командуя пакетботом «Курьер», потерпел крушение близ Данцига. В 1760—1762 гг. продолжал плавания на Балтике.

В 1762 г. получил звание капитан-лейтенанта, а в кампании 1764 г. командовал фрегатом «Св. Сергий». В январе 1765 г. стал капитаном 2 ранга. В этой кампании командовал бомбардирским кораблем «Самсон» и участвовал в маневрах эскадры С.И. Мордвинова у Красной Горки. В 1766 г. получил в команду линейный корабль «Рафаил». В 1767—1769 гг. состоял в должности советника Казначейской экспедиции Адмиралтейств-коллегии. В апреле 1769 г. назначен на должность капитана Ревельского порта, а в июле того же года получил чин капитана 1 ранга. В 1770—1773 гг. оставался в должности капитана Ревельского порта. В декабре 1773 г. командирован в Азовскую флотилию.

20 февраля 1774 г. вступил в должность капитана Таганрогского порта, но уже осенью принял в командование фрегат «Третий», а вместе с ним и общее руководство отрядом из 4 фрегатов флотилии в Керчи. В 1775 г. плавал на фрегате «Третий» по Азовскому морю. Осенью «за отъездом адмирала А.Н. Сенявина в Москву, назначен исправлять должность командующего судами Азовской флотилии и Таганрогским портом».

В марте 1776 г. занимался поиском места для новой верфи в низовьях Дона для постройки 4 фрегатов. 7 июля получил звание капитана бригадирского ранга и вновь вернулся на должность капитана Таганрогского порта. В июле 1778 г. за отъездом Ф.А. Клокачева вновь назначен исправлять должность командующего Азовской флотилии.

1 января 1779 г. получил звание капитана генерал-майорского ранга и в феврале 1780 г. окончательно возглавил Азовскую флотилию. 24 ноября 1783 г. получил звание вице-адмирала. 10 июля 1786 г. был уволен в отставку с полным жалованием, но уже в декабре того же года скончался.

Иван Алексеевич Михнев¹⁰⁸

В 1747 г. поступил в Морскую Академию учеником, в 1752 г. произведен в гардемарины, в 1755 г. — в мичманы. В кампаниях 1752—1765 гг. постоянно участвовал в плаваниях по Балтийскому морю. В 1764 г. получил звание лейтенанта, а в 1765 г., командуя пакетботом «Курьер», отвозил из Кронштадта в Нарву министра Речи Посполитой графа Ржевуцкого, после чего на том же пакетботе плавал с флотом от Кронштадта до Готланда. В 1766—1767 гг., командуя транспортным судном, плавал от Петербурга до Риги и обратно.

В 1769 г. И.А. Михневу было присвоено звание капитан-лейтенанта. В том же году командовал придворными императорскими яхтами, находясь на яхте «Транспорт Анна». В 1770—1772 гг. участвовал в проводке из Архангельска в Кронштадт линейных кораблей «Граф Орлов» и «Борис и Глеб». В 1773 г. получил под свое командование фрегат «Св. Феодор», на котором плавал от Ревеля до острова Драгэ.

19 февраля 1774 г. командирован в Азовскую флотилию, а 5 марта получил звание капитана 2 ранга. Осенью принял в командование 58-пушечный фрегат «Четвертый», командуя которым, в 1775 г. также возглавлял и Керченскую эскадру. В 1776 г. переведен командиром на фрегат «Третий». В 1777 г. командовал крейсерской эскадрой на Черном море. В январе 1778 г. получил звание капитана 1 ранга и был назначен командиром фрегата «Седьмой». Командуя им и эскадрой флотилии в сентябре 1778 г., не допустил прохода к Керчи турецкого флота. В 1779 г. перевел фрегат «Седьмой» в Днепровско-Бугский лиман.

18 февраля 1780 г. уволен от службы со званием капитан бригадирского ранга и пенсионом.

Яков Тихонович Карташев¹⁰⁹

В декабре 1748 г. из недорослей поступил в Морскую академию учеником, в 1753 г. стал кадетом, а в 1755 г. — гардемарином. В 1758 г. получил звание мичмана. В 1755—1762 гг. находился в кампаниях на Балтийском море. Участвовал в десантных высадках и экспедициях против Кольберга в 1760—1761 гг. В мае 1763 г. был направлен в Англию для изучения морской службы. Здесь в 1764 г. совершил плавание на военных судах английского флота к острову Ямайка, а затем к берегам Северной Америки. В 1765 г. вернулся в Россию, а в 1769 г. стал капитан-лейтенантом. В том же году на линейном корабле «Кир Иоанн» совершил переход до Копенгагена.

В 1770 г. командирован в Азовскую флотилию. Командуя «новоизобретенным» кораблем 2-го рода «Морея» совершил его проводку Доном от Икорецкой верфи до Таганрога. В 1771—1772 гг. продолжал командовать тем же кораблем, совершив на нем походы по Азовскому и Черному морям, в том числе в составе эскадры Я.Ф. Сухотина в августе—сентябре 1771 г., сделавшей первый переход по Черному морю по маршруту Керченский пролив—Ялта—Керченский пролив.

В 1773 г. провел от Новохоперской верфи до Таганрога вновь построенный 58-пушечный фрегат «Четвертый», успел провести там достройку и вооружение и уже осенью того же года перешел с ним в Керчь.

В кампанию 1774 г. командовал «новоизобретенным» кораблем 2-го рода «Таганрог». В 1775 г. командовал фрегатом «Второй», а в связи с отбытием П.А. Косливцева и всей Керченской эскадрой. 20 августа 1775 г. получил звание капитана 2 ранга. В 1776—1777 гг. командовал тем же фрегатом, а в кампанию 1777 г. и одной из эскадр Азовской флотилии на Черном море. В 1778 г, получил звание капитана 1 ранга. В 1781 г. уволен в отставку с чином капитана бригадирского ранга.

Строители кораблей

Иван Михайлович Селиванов (?—1771)¹¹⁰

В 1739 г. И.М. Селиванов поступил на службу в качестве гардемарина и в 1741—1743 гг. находился в Архангельске. 16 марта 1743 г. был произведен в мичманы. В 1744 г. уже командовал шнявой, занимавший брандвахтенный пост в Кронштадте.

В сентябре 1751 г. И.М. Селиванов стал лейтенантом. В 1757 г., оставаясь в этом звании, командовал линейным кораблем «Полтава». В январе 1758 г. И.М. Селиванов получил звание капитан-лейтенанта, а затем командовал фрегатом «Архангел Михаил», с которым плавал вместе с флотом к Зундским проливам. В марте 1759 г. И.М. Селиванов получает новое звание — капитан 3 ранга — и на этот раз командует линейным кораблем «Северный Орел». В кампанию же 1760 г. он последовательно командует сначала линейным кораблем «Полтава», а затем «Св. Климент Папа Римский», с которым действует у Кольберга. В качестве командира последнего (теперь еще и флагманского) он участвует в Кольбергской экспедиции русского флота и в 1761 г.

10 апреля 1762 г. И.М. Селиванов получает звание капитана 1 ранга. В 1764 г. он назначается командиром линейного корабля «Св. Дмитрий Ростовский», а затем становится генерал-кригс-комиссаром русского флота, перейдя на одну из руководящих должностей Адмиралтейств-коллегии.

18 ноября 1768 г. именным решением Екатерины II был послан в Тавров и Икорец для возобновления деятельности этих верфей вновь создаваемой Азовской флотилии. 7 января 1769 г. И.М. Селиванов подчиняется А.Н. Сенявину и становится его правой рукой в вопросах восстановления верфей и судостроения. В 1769—1770 гг. сыграл значимую роль в создании Азовской флотилии, но в это же время начал серьезно болеть. В сентябре 1770 г. из-за болезней вынужден был практически полностью отойти отдел и переехать в Воронеж. Здесь 12 августа 1771 г. И.М. Селиванов скончался.

Андрей Ларионович Тишевский¹¹¹

В 1741 г. поступил в Морскую академию учеником, в 1743 г. стал гардемарином, а в 1748 г. — мичманом. Непосредственное же участие в морских кампаниях А. Тишевский начал с 1744 г.

Дальнейшая его служба развивалась следующим образом. В 1754 г. А. Тишевский становится корабельным секретарем, а в 1756 г. лейтенантом. В начавшейся в 1757 г. Семилетней войне А. Тишевский принял самое деятельное участие, ежегодно участвуя в действиях русского флота на Балтийском море, в том числе и в Кольбергской экспедиции 1761 г. В эти же годы он становится капитан-лейтенантом.

В 1764 г. А. Тишевский был произведен в капитаны 2 ранга, а 4 июня 1769 г. — 1 ранга. В это время он уже полгода служил в Азовской флотилии, будучи направлен в нее в декабре 1768 г. В этой флотилии ему пришлось прослужить до конца Русско-турецкой войны 1768—1774 гг. Его главным занятием были работы, связанные с обеспечением судостроения и проводкой готовых судов с донских верфей к Азовскому морю, в чем он достиг существенных успехов.

Так, в марте—мае 1770 г. А. Тишевский обнаружил в районе реки Хопер необходимые для постройки фрегатов леса, а затем и предложил место для постройки: им стала Новохоперская крепость.

В 1771 г. Тишевский обеспечил успешный переход только что построенных у этой крепости фрегатов «Первый» и «Второй» вниз по Хопру и Дону до Азовского моря. Это была первая операция подобного рода.

В 1772 г. А. Тишевский назначен начальником Новохоперской верфи, где под его началом были построены сначала 2 58-пушечных фрегата типа «Третий», а затем три 42-пушечных типа «Пятый».

В кампанию 1774 г., в связи с особой важностью скорейшего пополнения Азовской флотилии, А. Тишевский вновь занимался переводом фрегатов вниз по Хопру и Дону.

К сожалению, о послевоенной службе А. Тишевского известно немного. В 1776 г. он был произведен в капитаны бригадирского ранга, а в 1779 г. — в капитаны генерал-майорского ранга. В 1782 г. А. Тишевский уволен в отставку.

Корабельные мастера Иван и Семен Афанасьевы

Корабельные мастера Афанасьевы являются одними из наиболее известных судостроителей парусного флота России XVIII в. Более того, именно с ними связано практически все кораблестроение Черноморского флота России в период его становления. Этим корабелам посвящены несколько статей как в энциклопедических изданиях, так и обзорных работах по истории русского флота. Однако, несмотря на это, историки до сих пор дают разные сведения об их деятельности в этот период истории Черноморского флота (1768—1793 гг.), постоянно путая представителей их фамилии между собой. В этой связи, опираясь на архивные источники, попытаемся ответить на вопрос: кто был кто из корабелов, носящих эту фамилию, в Черноморском судостроении второй половины XVIII в.

Иван Афанасьев

К сожалению, о его жизни до 1768 гг. известно немного. Вполне достоверно можно говорить лишь о том, что именно его касается деятельность, отнесенная «Общим морским списком»¹¹² и И.А. Быховским¹¹³ к службе И. (И.И.) Афанасьева в 1745—1768 гг.¹¹⁴ Исходя из этого и начнем его представление с 1745 г., когда он приступил к работе в Главном Санкт-Петербургском Адмиралтействе. Здесь же в 1758—1762 гг. И. Афанасьев участвовал и в постройке 80-пушечного линейного корабля «Св. Екатерина» (первоначально «Принц Георг»), по спуску которого был пожалован званием корабельного мастера.

В 1763—1764 гг. И. Афанасьев уже самостоятельно построил в Петербурге фрегат «Надежда Благополучия», который совершил впервые после Петра I переход в Средиземное море, а затем принял участие и в 1-й Архипелагской экспедиции 1769—1774 гг. в то же море. В 1765—1766 гг. под его руководством, но уже на Олонецкой верфи, были построены пакетботы «Почтальон» и «Летучий», также участвовавшие в упомянутой экспедиции; причем пакетбот «Почтальон» не только прошел ее от начала и до конца, но и в 1774 г. был переведен в Черное море, где уже в качестве малого фрегата служил в Азовской флотилии — Черноморском флоте вплоть до 1791 г. Последнее, на наш взгляд, является свидетельством добротности построенных этим мастером судов.

Между тем, в конце 1768 — начале 1769 г. И. Афанасьев вместе с А.Н. Сенявиным, Г.А. Спиридовым, В.А. Селяниновым и И.В. Ямесом принял участие в создании проекта «новоизобретенных» кораблей, которым предстояло явиться первой ударной силой Азовской флотилии в начавшейся Русско-турецкой войне 1768—1774 гг. А в январе 1769 г. и сам И. Афанасьев был направлен в Азовскую флотилию, в создании которой ему пришлось сыграть самую активную роль. В частности, именно с ним связаны следующие эпизоды кораблестроительных работ флотилии 1768—1774 гг.:

— обеспечение достройки пяти прамов (1769 г.);

— указание на опасность постройки даже относительно больших судов на Икорецкой верфи, что привело к возобновлению судостроения на Новопавловской верфи (1769 г.);

— поиск лесов для строительства «новоизобретенных» кораблей и постройка 12 таких кораблей (1769—1770 гг.);

— предложение варианта постройки первых фрегатов Азовской флотилии прямо на донских верфях, что резко ускорило и упростило их появление в строю флотилии (1770 г.);

— постройка 32-пушечных фрегатов «Первый» и «Второй» (1770—1771 гг.), организация их перевода в Азовское море через мелководный бар в дельте Дона (1771—1772 гг.);

— составление чертежей палубного бота и транспортного судна (1771 г.);

— организация постройки первых палубных ботов и транспортов Азовской флотилии (1771—1772 гг.);

— экспертиза проекта модернизации «новоизобретенных» кораблей (1772 г.);

— составление чертежа для постройки четырех галиотов (1773 г.);

— начало строительства 42-пушечных фрегатов типа «Пятый» (1774 г.).

Такая обширная и яркая деятельность И. Афанасьева во флотилии просто не могла не снискать высокой оценки как А.Н. Сенявина, так и Петербурга. 2 марта 1771 г. за успешную постройку судов Азовской флотилии И. Афанасьев получил в награду 1260 рублей, а 31 декабря 1772 г. ему было присвоено звание корабельного мастера полковничьего ранга.¹¹⁵

К сожалению, дальнейшие следы И. Афанасьева теряются. Дело в том, что приписываемая ему в отечественной историографии судостроительная деятельность в 1777—1793 гг. на самом деле, согласно архивным материалам, принадлежала Семену Ивановичу Афанасьеву, который в войне 1768—1774 гг. являлся лишь корабельным подмастерьем.

Семен Иванович Афанасьев

По данным Н.В. Скрицкого, Семен Иванович Афанасьев приходился сыном Ивану Афанасьеву, под руководством которого и получил первый опыт, в том числе и в Азовской флотилии. В частности, в годы Русско-турецкой войны 1768—1774 гг.

С.И. Афанасьев являлся корабельным подмастерьем, и наиболее известной страницей его деятельности было участие в поиске лесов, необходимых для постройки линейных кораблей на Крымском полуострове в 1771 г.,¹¹⁶ давшем, к сожалению, отрицательный результат.

Участвовал С.И. Афанасьев и в ремонте кораблей флотилии. И хотя самостоятельно он еще не строил кораблей, годы войны 1768—1774 гг. стали прекрасной школой для молодого кораблестроителя. Расцвет же его деятельности пришелся на 1777—1793 гг., когда фактически именно с ним было связано все основное военное кораблестроение для Черноморского флота.

В 1778—1779 гг. С.И. Афанасьев занимался постройкой 44-пушечных фрегатов типа «Восьмой» на Новохоперской верфи (в частности, им были построены фрегаты «Восьмой», «Девятый» и «Десятый»), за что в 1783 г. был удостоен особой похвалы Адмиралтейств-коллегии.

В 1780 г. С.И. Афанасьев был переведен в Херсон, где сменил В.А. Селянинова.¹¹⁷ С этого момента начался стремительный взлет его карьеры. Уже в 1781 г. он спустил построенное здесь торговое судно «Бористен», а в 1783—1788 гг. — и целую серию военных кораблей, включавшую 80—66-пушечные линейные корабли «Слава Екатерины» («Преображение Господне»), «Св. Павел», «Мария Магдалина», «Александр», «Владимир», «Иосиф II» («Рождество Христово»), «Мария Магдалина 1-я», и 50-пушечные фрегаты «Св. Георгий Победоносец», «Апостол Андрей», «Св. Александр Невский». При этом, по данным А.А. Смирнова, проекты «Иосифа II» и трех указанных фрегатов были составлены им самим (и нужно сказать, вполне успешно — все они считались одними из лучших ходоков Черноморского флота 1787—1791 гг., особенно «Иосиф II»¹¹⁸).

Кроме того, Н.В. Скрицкий указывает, что в 1787 г. С.И. Афанасьев спроектировал даже двухдечный 100-пушечный линейный корабль, который Г.А. Потемкин собрался уже заложить в Херсоне, но помешала начавшаяся Русско-турецкая война 1787—1791 гг.¹¹⁹

В 1788—1789 гг. С.И. Афанасьев вновь работал на Дону, где выполнил постройку бомбардирского корабля «Новопавловск». Но уже в 1789 г. Г. Потемкин возвратил его в Днепровско-Бугский лиман, поручив разработать проект двух фрегатов — линейного и легкого. Вот, что значилось в распоряжении светлейшего князя от 23 мая 1789 г.: «К прибытию моему изготовить проект корабля сорока-шести пушечного, в самых лучших пропорциях, чтобы нижняя батарея состояла из двадцатичетырехфунтовых, на баках и шканцах — восемнадцати-фунтовых [орудий], включая тут по два картаульных единорога на сторону, да дек по два же поставить, ют так укрепить, чтобы можно было поставить карронады. Все орудия будут медные; если нужно, то длину и ширину можно прибавить.

Еще легкий нарисуйте фрегатец скорого хода и прочный, двадцатидвух-пушечный, нанизу по 8-ми орудий, 6-ть 18-фунтовых пушек, на середине по два картаула, на баке и шканцах полукартаульные, кают хороший, который убрать прикажу снарядом своим; артиллерия вся медная...».¹²⁰ Задание весьма важное. Давая его, Г.А. Потемкин, с одной стороны, хотел посредством линейных фрегатов решить текущую задачу по быстрому наполнению Черноморского флота линейными единицами, а с другой — по ходу найти вариант наиболее сбалансированных образцов судов разных классов для будущего своего штата этого флота (о том, что Г.А. Потемкин искал лучшие образцы кораблей, говорит тот факт, что и с линейными кораблями в 1789—1791 гг. также проводились эксперименты).

С.И. Афанасьев выполнил поручение. Построенные в 1789—1790 гг. в Херсоне и Николаеве 46—44-пушечные фрегаты «Навархия Вознесение Господне» и «Св. Николай», по данным А.Г. Сацкого, были первыми судами, спроектированными С.И. Афанасьевым исходя из выяснившейся специфики боевой службы флота на Черном море (причем первый из них был еще и построен самим мастером). В их проекты была заложена концепция относительно непродолжительных плаваний, обусловленная ограниченными размерами театра и технически выражавшаяся в создании судов с более острыми обводами подводной части корпуса и соответственно с улучшенными, как предполагалось, мореходными качествами.¹²¹

Кроме того, в 1790—1791 гг. на Херсонской же верфи по проекту С.И. Афанасьева был построен еще один, самый большой линейный фрегат Черноморского флота XVIII в. «Григорий Великии Армении» (планировался под 62 орудия), ставший, судя по чертежам, попыткой полностью выявить все возможности судов этого класса.

Наконец, в те же годы С.И. Афанасьев построил в Херсоне и два новых линейных корабля — 66-пушечники «Богоявление Господне» и «Св. Троица», причем опять-таки по своему проекту. Интересно, что три из последних пяти судов («Богоявление Господне», «Св. Троица» и «Навархия») были включены Г.А. Потемкиным в 1791 г. в проект своего нового корабельного штата Черноморского флота в качестве прототипов.¹²²

Насколько же удачными оказались данные проекты? Относительно качества конструкций можно сказать следующее: в 1790 г. «Навархию» признали лучшим ходоком из всей Севастопольской эскадры (ход составил 15 узлов¹²³), а в 1791 г. она снова вошла в число лучших кораблей Черноморского флота, пропустив вперед только линейные корабли «Рождество Христово» и «Иоанн Предтеча».¹²⁴ Вполне на уровне был и «Св. Николай». В частности, в письме М. Фалеева говорится, что его командир М. Львов «...о корабле "Св. Николая" уведомлял, что ходит отменно хорошо, и во всем, как в поворотах, так и в правлении нельзя желать лучше. Надеется на будущую кампанию быть лучшим ходоком во всем здешнем флоте».¹²⁵

Довольны были черноморцы и указанными линейными кораблями С.И. Афанасьева. Более того, «Богоявление Господне» Ф.Ф. Ушаков и вовсе противопоставлял во время испытаний 1797 г. Катасановским «№ 1» и «Св. Захарий и Елизавет».¹²⁶ Правда, со скоростью у обоих афанасьевских линейных кораблей все-таки были проблемы, как, впрочем, и практически у всех судов Черноморского флота XVIII в.

Однако самым большим их недостатком стала недолговечность. Уже в 1794 г. Ф.Ф. Ушаков отмечал наличие серьезных проблем на фрегате «Навархия», вошедшем в строй лишь в конце 1790 г.¹²⁷ В Средиземноморском же походе 1798—1800 гг. состояние как «Навархии», так и «Св. Николая» ухудшилось настолько, что с конца 1799 г. оба фрегата оказались небоеспособными. Еще хуже была ситуация с «Богоявлением Господним» и «Св. Троицей» — они выбыли из строя еще в феврале того года, сразу же после взятия Корфу. Кстати, предшествующие корабли С.И. Афанасьева также находились на активной службе весьма недолго.¹²⁸

Командовавший Севастопольской эскадрой в 1786—1789 гг. М.И. Войнович во всем винил неудовлетворительное качество постройки.¹²⁹ Однако, зная особенности его руководства и специфику всего Черноморского судостроения второй половины XVIII в., на наш взгляд, нужно признать, что у С.И. Афанасьева все-таки были аргументы для оправдания: указанное кораблестроение в основном велось в чрезвычайном порядке при постоянных злоупотреблениях, нехватке средств, материалов и выдержанных лесов, а зачастую и при организационных шараханьях.

Последним же кораблем С.И. Афанасьева стал 84-пушечник «Св. Павел», построенный им по своему проекту в 1791—1794 гг. в Николаеве совместно с А.П. Соколовым и завершивший в черноморском судостроении, эру как самого Семена Ивановича, так и его покровителя Г.А. Потемкина.¹³⁰ Кстати, «Св. Павел» воплотил в себе все те же противоречивые черты своих предшественников: с одной стороны — положительные оценки моряков (в том числе и Ф.Ф. Ушакова), а с другой — столь же короткий срок активной службы.¹³¹

В завершение отметим, что Г.А. Потемкин весьма высоко ценил С.И. Афанасьева, поручая именно ему не только постройку и модернизацию кораблей, но и разработку новых проектов. Более того, еще в 1783 году Г.А. Потемкин, ознакомившись с бардаком в Херсоне, адресовал Екатерине II следующие строчки: «Обращаясь на строение кораблей, Вы увидите из ведомости, что представляю за сим, в каком было все расстройстве. Одним словом, из всех один мастер корабельный — честный человек, остальные все воры».¹³² Речь здесь шла несомненно об С.И. Афанасьеве, поскольку другого корабельного мастера на юге тогда просто не было. В результате в 1784 г. он был произведен в корабельные мастера подполковничьего ранга, в мае 1787 г. стал мастером уже полковничьего ранга, в апреле 1789 г. его пожаловали обер-интендантом с бригадирским чином, а 14 марта 1790 г. С.И. Афанасьев и вовсе остался за старшего в Черноморском адмиралтейском правлении.

Однако с завершением Русско-турецкой войны 1787—1791 гг. дни С.И. Афанасьева на посту главного кораблестроителя Черноморского флота оказались сочтены. Уже в 1793 году он был уволен «с чином и пенсионом». В том же году корабельный мастер скончался.

Вот такой, если опираться на документы, выглядит реальная ситуация с корабельными мастерами Афанасьевыми, участвовавшими в становлении Российского флота на Черном море.

Документы, показывающие участие Афанасьевых в Черноморском судостроении 1768—1793 гг.

1. Из донесения вице-адмирала А.Н. Сенявина Екатерине II с предложением разрешить постройку фрегатов на Дону. 31 мая 1770 г.¹³³

...Ежели бы те фрегаты построить тут, где для них леса заготовляются и как на мое требование корабельный мастер Афанасьев (курсив наш — Авт.) объяснился, ежели де фрегаты построены будут, только чтоб можно было их спустить, то он уповает их для проводки через бар в Азовское море поднять до 4 фут на камелях, которые и сделать из тех самых камелей, которые построены для судов новоизобретенного рода, раздвинув их в длину, в ширину и в вышину и, что то очень малого коштовать (стоить. — Авт.) может...

2. Из материалов Адмиралтейств-коллегии. 14 сентября 1771 г.¹³⁴

Полученной из крепости Святого Дмитрия Ростовского от капитана над Таганрогским портом Горяинова от 10-го числа минувшего августа рапорт, коим по рапорту же прибывшего туда с Новохоперской верфи к спуску достраивавшихся тамо камелей на воду для переводу через бар фрегатов корабельного мастера Афанасьева (курсив наш. — Авт.) объявляет, что два принадлежащих к фрегатам палубных бота и пять ластовых судов минувшего июля 23 числа заложены и набором набираются и в августе месяце обшивкою окончены будут...

3. Из донесения вице-адмирала А.Н. Сенявина Екатерине II 27 сентября 1771 г.¹³⁵

Во исполнение высочайшего В.И. В. рескрипта я которого числа имел счастье его получить, и того ж числа, т. е. 14 сентября отправленным мною всеподданнейшим рапортом доносил, что к осмотру тех лесов командировал флота капитан-лейтенанта Ивана Баскакова и подмастерья корабельного Семена Афанасьева (курсив наш. — Авт.), которые 14 числа в ту экспедицию под видом будто бы для снятия берега и положения мест и отправились...

4. Из ордера вице-адмирала А.Н. Сенявина Конторе Таганрогского порта. 20 сентября 1772 г.¹³⁶

Е. И. В. всевысочайшим своим от 17 августа сего года рескриптом предписывать соизволит: как мне известно, что Керчь и Еникале от Е. И. В. предполагаются при негоциации с татарами местами содержания российского флота и впредь на Черном море, то по оному мне отныне же обратить вид и меры к тем местам, таким образом, дабы без особенного предприятия и натуральным образом суда моей флотилии могли возвращаться и возвратиться туда, яко в способнейший порт для защиты Крымского полуострова от нечаянного с турецкой стороны морем покушения, вследствие чего как все находящиеся под моей командой фрегаты и корабли по окончании сей кампании остаться зимовать при Керчи, для чего и предписываю:
1) Ко отправлению при Керчи должности капитана над портом на первый случай прислать на перво будущих сюда судах господина капитан-лейтенанта Ивкова...;
2) Да для ж исправления тех судов чего и сколько надобно при сем включаю подданную от находящегося при мне подмастерья корабельного Семена Афанасьева (курсив наш. — Авт.) примерную ведомость, по которой все немедленно отправить сюда на трех транспортных судах, поруча их капитан-лейтенанту Ивкову...
6) Как надобно будет кильгелевать корабли, для которых к сделанию киленбанка здесь ни лесов и ниже материалов нет, на доставление коих также и на сделание потребно не мало времени и которое как удобнейшее ко исправлению кораблей, дабы за делом киленбанка не упустить исправления судов, имеет Контора Таганрогского порта с получения сего на первоидущем сюда судне отправить господина мастера корабельного ранга подполковничья Афанасьева (курсив наш. — Авт.), который я уповаю, по совершенному своей профессии званию конечно найдет способ и без киленбанка сделать кораблям буде не все то конечно, [но] полкильгалена, о чем и имеет Контора объявить, с тем, чтобы он и надобных к тому художников взял с собою с их инструментами и материалами.

5. Из записок участника Азовской флотилии капитан 2 ранга И.И. Ханыкова за 1771 г.¹³⁷

При всей Донской флотилии: корабельный мастер Иван... Афанасьев, подмастерья корабельные: Осип... Матвеев, Петр... Пешев, Семен... Афанасьев, Илья... Выкорцев...

6. Из списка личного состава Азовской флотилии на 1776 г.¹³⁸

...Корабельного дела мастер ранга майорского Осип Матвеев — в Таганроге.
Подмастерье ранга капитанского Семен Афанасьев — в Новохоперске.
Подмастерье ранга порутческого Петр Пешев — в Керчи...

7. Из «Путевого журнала Екатерины II» во время ее путешествия в Крым в 1787 г.¹³⁹

В Херсоне, Мая 16-го... корабельный мастер чина подполковничья Семен Афанасьев в чин полковничий.

8. Из письма Г.А. Потемкина Екатерине II. До 14 апреля 1789 г.¹⁴⁰

...Полковника и мастера корабельного Афанасьева, весьма много мне способствовавшего во всех производимых по флоту строениях, которого и прошу пожаловать в обер-интенданты с чином бригадирским...

9. Из ордера Г.А. Потемкина Черноморскому Адмиралтейскому правлению. 14 марта 1790 г.¹⁴¹

Предположа лично командовать флотом Черноморским, назначил я начальствовать под мною господину контр-адмиралу и кавалеру Ушакову... И как в правлении остается старшим господин бригадир Афанасьев, то и подтверждается ему особливое иметь попечение о скорейшем исполнении всех моих предписаний...

Александр Семенович Катасанов (ок. 1737—1804)¹⁴²

Биография одного из крупнейших кораблестроителей русского флота А.С. Катасанова, несмотря на ряд пробелов, в целом, известна достаточно неплохо. Родился он около 1737 г. Рано начал заниматься судостроительными работами и уже к 1769 г.

приобрел хорошую репутацию, поэтому в начале Русско-турецкой войны был направлен с эскадрой Г.А. Спиридова в Архипелаг, где и прослужил до 1774 г., сыграв важнейшую роль в поддержании боеспособности русского флота в Средиземном море. Кроме того, под руководством А.С. Катасанова был произведен ремонт кораблей перед возвращением на родину, без чего сделать это смогли бы лишь единичные суда. Объем этих работ оказался более чем серьезным. Так, А.В. Елманов писал: «На сделанном из трекатра киллекторе буду килевать приуготовленный уже к тому корабль Граф Орлов, а на очереди — Ростислав, Всеволод, Победоносец, Саратов, Победа, Европа, Три Иерарха, фрегат Африка и другие более мелкие суда».¹⁴³

С завершением Архипелагской экспедиции А.С. Катасанов возвратился в Россию, и в 1776—1780 гг. его основное внимание занимает разработка проектов судов для Черного моря. В частности, именно он спроектировал 44-пушечные фрегаты типа «Восьмой» (28 12-фунтовых и 12 6-фунтовых орудий; 4 3-фунтовых фальконета), ставшие одним из самых удачных проектов российского флота (более того, этот проект, в несколько подправленном виде, использовался и при постройке фрегатов типа «Кинбурн»), Кроме того, А.С. Катасанов занимался и поиском варианта линейного корабля, годного к постройке на южных верфях, учитывая мелководье в месте их расположения. В результате уже в 1777 г. им был предложен проект 58-пушечного линейного корабля.

Вот что пишет об этом проекте А.А. Смирнов: «...Чертеж 58-пушечного корабля... сочинен ластовых судов мастером А.С. Катасановым не позднее 23 января 1777 г., когда, как свидетельствует пометка на обороте (чертежа. — Авт.), поступил в коллежскую модель-камеру на основе соответствующего указа. Дата, особенности конструкции и тот факт, что с 1764 г. суда этого ранга для Балтийского флота не закладывались, не оставляет сомнения: проект предназначался для Черного моря. 54-пушечный корабль, на котором планировалась штатная артиллерия (18-фунтовая — гон-дек, 8 — опер-дек, 4 — шканцы и бак), Катасанов хотел строить с увеличенной по сравнению с "пропорцией" длиной по гон-деку (соответственно 45, 11 м и 43,59 м) и шириной без обшивки (11,89 и 11,58), но уменьшенной глубиной интрюма (4,83 и 5,05). Благодаря этому углубление ахтерштевнем должно было составлять всего 5 м против обычных 5,49 м; такое судно, несомненно удовлетворило бы всех. На поле чертежа, подписанного корабельными мастерами В.А. Селяниновым и И.В. Ямесом, содержится заключение о том, что "сей чертеж корабля на неглубокие воды учинен порядочно и к строению... удобен".

Однако Катасановский проект не прошел. Из-за неизбежного отступления от оптимальной "пропорции" Адмиралтейств-коллегия решила использовать все возможности для постройки корабля, удовлетворявшего "глубинам лиманским"; сохраняя при этом приемлемые мореходные качества, он должен был нести сильную артиллерию. А залп Катасановского корабля с обоих бортов предполагал вес всего 323 кг. В то время уже обозначилась тенденция к возрастанию огневой мощи — 54-пушечные корабли вообще исчезали из списков флота, а 66-пушечные (вес залпа без учета единорогов и фальконетов 491—545 кг) начинали вытеснять 74-орудийными, у которых... вес залпа составлял 678 кг, что считалось явно недостаточным».¹⁴⁴

Тем не менее, этот проект А.С. Катасанова открыл путь дальнейшим поискам варианта Черноморского линейного корабля, которые сначала привели к проекту 60-пушечника И.В. Ямеса, а затем и к новому проекту Катасанова, но теперь уже 66-пушечника; последний и был реализован (см. ниже).

Не забывал А.С. Катасанов и Балтику. В 1778—1780 гг. в Кронштадте им был построен 66-пушечный линейный корабль «Победоносец». Выстроенный из обожженного леса, покрытого смолой и серой, этот корабль и через семь лет после спуска сохранил подводную часть корпуса практически неповрежденной. Всего же он прослужил 27 лет и был разобран только в 1807 г. Кстати, после похода в Средиземное море в 1782 г. в составе эскадры В.Я. Чичагова он заслужил самую высокую оценку последнего: «...Что же касается крепости, то в подводной части все корабли тверды, а в надводной, напротив того, все слабы, кроме корабля Победоносец».

Кораблестроительные элементы и вооружение 66-пушечного линейного корабля «Победоносец»

Но не меньше, чем высокое качество этого корабля, заслуживает внимания и указанный нами в главе VI факт, что именно «Победоносец» стал прототипом для серии первых пяти черноморских линейных кораблей типа «Слава Екатерины». В частности, сравнение двух проектов не оставляет никаких сомнений: линейный корабль «Победоносец» и линейные корабли «Слава Екатерины», «Св. Павел», «Мария Магдалина», «Александр» и «Владимир» были практически полностью однотипными.

Кораблестроительные элементы и вооружение 66-пушечного линейного корабля «Слава Екатерины»¹⁴⁵

В 1782—1784 гг. Катасанов и Игнатьев построили еще один линейный корабль для Балтийского флота — теперь 100-пушечный линейный корабль «Ростислав». После этого А.С. Катасанова вновь задействовали на юге, где в 1787—1791 гг. полыхала новая война с Османской империей.

Здесь А.С. Катасанов и М. Иванов в 1788—1790 гг. построили на Рогожских Хуторах 46-пушечные фрегаты «Царь Константин» и «Федор Стратилат». В 1791 г. А.С. Катасанов уже контролировал введение в строй трофейного турецкого линейного корабля «Иоанн Предтеча». По итогам Русско-турецкой войны 1787—1791 гг. «корабельный мастер ранга полковничья» А.С. Катасанов был представлен к ордену Св. Владимира.¹⁴⁶

С окончанием войны с Турцией А.С. Катасанов остался работать на юге, тем более что С.И. Афанасьев в 1793 г. ушел в отставку. Период 1793—1796 гг. стал для А.С. Катасонова весьма плодотворным. В это время он обеспечил постройку фрегатов «Счастливый» и «Михаил», а главное — разработал проект серьезно усовершенствованного линейного корабля, на котором шканцы и бак оказывались соединенными сплошной палубой. По этому проекту для Черноморского флота в 1794—1798 гг. были построены 74-пушечные линейные корабли «Св. Петр», «Захарий и Елисавет», «Симеон и Анна» и «Св. Михаил».

Постройка уже первых двух таких кораблей вызвала крупный конфликт между сторонниками нового проекта (во главе с Н.С. Мордвиновым и Д.Н. Сенявиным) и противниками (во главе с Ф.Ф. Ушаковым и П.К. Карцовым). В 1797 г. были проведены испытания, по итогам которых большинство командиров Черноморского флота дали отрицательный отзыв.

Более того, вот какую оценку дал им в своем докладе по результатам инспекции Черноморского флота П.К. Карцов: «В числе кораблей есть вновь построенные и не бывшие в кампании на море № 1 и Захарий и Елисавет, на которых шканцы с баком соединены палубой. Введенная сия новость в архитектуру военного корабля, кажется, во всех его действиях больше неудобна, нежели может произойти от нее какая польза, ибо во время боя и на верхнем деке, так как в нижнем, под палубою дым может более спираться; будучи же под парусами, когда поднимутся на корабль гребные суда и поставятся на палубу, то с лежащими на ней запасными стеньгами и реями оставят весьма мало места к действию бегучим такелажем, да уповательно, что при боковых ветрах и корабль будет иметь больше наклонности, имея против прежних кораблей излишнюю тягость от бимсов и книс, положенных под сею новою палубою. О сих и тому подобных неудобствах на оных кораблях мнение вице-адмирала Ушакова и корабельных здешних капитанов подано в Черноморское правление для представления на рассмотрения Адмиралтейств-коллегии».¹⁴⁷

Однако будущее все-таки было за этими кораблями, и они стали основой русского флота (для Балтики, в частности, по черноморскому проекту в 1790-х гг. были построены 74-пушечные «Москва», «Ярославль», «Св. Петр»),

Причина превосходства новых кораблей над старыми достаточно точно указана в «Истории отечественного судостроения», где, в частности, отмечается: «Главное преимущество такого конструктивного решения заключалось в увеличении продольной прочности корпуса в самой нагруженной его части, которую зачастую, как указывалось в одном из докладов Адмиралтейств-коллегии, "во время качки принуждено бывает снайтавливать", то есть стягивать через пушечные порты якорными канатами. Кроме того, соединение шканцев и бака образовывало вторую полностью закрытую батарейную палубу, свободную от снастей и работающих с ними матросов».¹⁴⁸

Тем временем, в декабре 1796 г. А.С. Катасанов снова вернулся на Балтику. Здесь в 1799—1800 гг. он построил в Санкт-Петербурге 130-пушечный линейный корабль «Благодать» — первый русский линейный корабль такого ранга. Еще одной заслугой А.С. Катасанова стало введение единой окраски боевых кораблей. Так, борт снаружи покрывали черной краской с широкими белыми полосами вдоль линий пушечных портов, находившихся ниже верхней палубы. Крышки портов оставались черными.

Труды А.С. Катасанова не остались незамеченными. 14 марта 1801 г. он получил звание генерал-лейтенанта. Но уже 30 августа 1804 г. известного кораблестроителя не стало.

Примечания

1. При составлении общей биографии использованы следующие материалы: Общий морской список. Ч. II. СПб., 1885. С. 378—379; Грунт А.Я. Указ, соч; Скрицкий Н.В. Самые знаменитые флотоводцы России.

2. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 118, 313—314.

3. Там же. Л. 171—174.

4. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 2—2 об. Правда, как мы уже отмечали в главе II, в основе представленного А.Н. Сенявиным проекта лежали чертежи английского фрегата и фрегата «Св. Феодор», однако и те, и другие не считались Адмиралтейств-коллегией перспективными. В этой связи умение Алексея Наумовича разглядеть в них будущее, да еще и скорректировать под особенности донской постройки, не только не умаляет, но и еще более подчеркивает его способности кораблестроителя.

5. МИРФ. Ч. 6. С. 308.

6. Там же. С. 445.

7. Там же. С. 308.

8. Там же. С. 270.

9. Общий морской список. Ч. II. С. 378—379. Указ об этом получил 24 февраля 1769 г.: РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 2. Л. 461.

10. Собственноручные письма Екатерины II к графу И.Г. Чернышеву // Русский архив. 1871. № 9. С. 1327—1329.

11. Сб. РИО. Т. X. 1872. С. 343—344.

12. МИРФ. Ч. 6. С. 321—322.

13. Там же. С. 322.

14. Там же. С. 339—340.

15. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 45—47 об.

16. МИРФ. Ч. 6. С. 333—334.

17. Там же. С. 340.

18. МИРФ. Ч. 6. С. 358.

19. Там же. С. 384.

20. Рескрипты и указы императрицы Екатерины II к А.Н. Сенявину. С. 1401.

21. Кротков А.С. Русский флот в царствование императрицы Екатерины II с 1772 по 1783 гг. С. 18—19.

22. Сацкий А.Г. Защита судов Черноморского флота от «червоядия» // Судостроение. 1991. № 4. С. 59.

23. Там же.

24. Архив Государственного Совета. Т. 1. Ч. 1. С. 470—472, 544—546.

25. МИРФ. Ч. 13. С. 241.

26. Там же. Ч. 14. С. 483.

27. Там же. С. 510.

28. Шапиро А.Л. Адмирал Д.Н. Сенявин. С. 18.

29. Половинкина М.Л., Шляпникова Е.А. Семен Романович Воронцов // Вопросы истории. 2003. № 11. С. 66.

30. Там же.

31. Там же. С. 66—67.

32. Елисеева О.И. Григорий Потемкин. С. 328.

33. Там же.

34. Там же. С. 328—329.

35. Там же. С. 329.

36. Там же. С. 234.

37. Там же. С. 234—235.

38. Там же. С. 235—236.

39. Там же. С. 237.

40. Записки князя Петра Долгорукова / Пер. с фр. А.Ю. Серебрянниковой. СПб., 2007. С. 273.

41. Общий морской список. Ч. V. С. 57—58.

42. Никитченко Г.Ю., Соболь В.Д. Василеостровский район. Энциклопедия улиц Санкт-Петербурга. СПб., 2002. С. 126.

43. Лурье В. Морской биографический словарь. Деятели Российского флота XVIII в. СПб., 2005. С. 240—241.

44. Составлена по: Скрицкий Н.В. Самые знамениты флотоводцы России; Шапиро А.Л. Указ. соч.; Общий морской список. Ч. II—V. СПб., 1885—1890.

45. Анисимов Е.В. Петербург времен Петра Великого. М., 2008. С. 100.

46. Там же. С. 104.

47. Составлено по: Общий морской список. Ч. II. СПб., 1885. С. 346—349.

48. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 1. Л. 2 об. При этом П.И. Пущин стал одним из первых четырех офицеров Азовской флотилии: РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 1. Л. 18—29.

49. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 1. Л. 500—500 об.

50. Чичагов П.В. Записки. М., 2002. С. 245—246.

51. Общий Морской Список. Ч. II. С. 68—69.

52. Составлено на основе материалов: Скрицкий Н.В. Самые знаменитые флотоводцы России. С. 199—205; Общий морской список. Ч. II. С. 414—415.

53. МИРФ. Ч. 13. С. 20—21.

54. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 260—261.

55. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 7. Д. 613. Л. 379—380.

56. Архив Государственного Совета. Т. 1. Ч. 1. С. 350.

57. Там же. С. 389—390.

58. РГАВМФ. Ф. 172. Оп. 1. Д. 16. Л. 182—184 об.

59. МИРФ. Ч. 6. С. 394—395.

60. Там же. С. 417.

61. Общий морской список. Ч. II. С. 482—483.

62. Составлено по: Общий морской список. Ч. IV. СПб., 1890. С. 73—74; МИРФ. Ч. 6. С. 428, 435—444; Головачев В.Ф. Кинсберген И.Г. Извлечения из биографии. С. 3—31.

63. Краткая история нидерландского флота / Пер. с гол. М. Константиновой. Амстердам, 1996. С. 82.

64. Там же. С. 37.

65. Там же.

66. МИРФ. Ч. 6. С. 428.

67. РГАВМФ. Ф. 172. Оп. 1. Д. 288. Л. 58а—58б.

68. Там же. Д. 413. Л. 118.

69. Составлено по: Общий морской список. Ч. II. СПб., 1885.

70. Составлено по: Скрицкий Н.В. Георгиевские кавалеры под Андреевским флагом; Чичагов П.В. Указ. соч.; Общий морской список Ч. II. С. 475—478.

71. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 1. Л. 712.

72. Там же. Л. 724.

73. Чичагов П.В. Указ. соч. С. 141.

74. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 277.

75. Как показал Ф.Ф. Ушаков в 1799 г., это было очень серьезной ошибкой. Вот что он, в частности, писал 4 июня 1799 г.: «Вице-президент господин адмирал и кавалер граф Г.Г. Кушелев сходно с высочайшим повелением перед сим уже уведомил меня, что французский флот в Бресте приготовляется к выходу: три корабля трехдечные, то есть каждый более стопушечных, 16 80- и 11 74-пушечные. По известиям теперь же считают в числе пришедших в Средиземное море французских кораблей три большие трехдечные, в гишпанском флоте не только стопушечные, но и один есть 134-х пушек. Желательно, чтобы и с нашей стороны сколько-нибудь были трехдечные корабли, хотя против самых важных... Я надеюсь на мой корабль о 80-ти пушках, но он один, а подобного и сему другого нет». Адмирал Ушаков: письма, записки. М., 2004. С. 277—278.

76. Никитенко Г.Ю., Соболь В.Д. Указ. соч. С. 133.

77. История Российского флота. С. 204.

78. Оба первых сражения были морскими.

79. Гребенщикова Г.А. Балтийский флот в период правления Екатерины II. С. 662.

80. Там же. С. 625. В частности, имеются в виду 100-пушечные линейные корабли, которыми располагал В.Я. Чичагов и которых не было у шведов. Здесь также стоит напомнить, что сами по себе даже эти корабли не могли быть решающим фактором достижения победы, поскольку последняя определяется как общей боеспособностью своей эскадры (в свою очередь, состоящей из целого набора различных компонентов), так и состоянием эскадры противника. В противном же случае следует признать очевидной неизбежность победы франко-испанского флота в Трафальгарском сражении только на том основании, что он в отличие от англичан имел 112- и 134-пушечные линейные корабли и артиллерию более крупных калибров.

81. Чичагов П.В. Указ. соч. С. 484—485.

82. В этой связи молено только еще раз порадоваться, что Черноморский флот возглавил в 1783 г. Г.А. Потемкин, к тому же освобожденный из-под опеки Петербурга.

83. П.В. Чичагов еще характеризует это противостояние как борьбу русской и иностранной партий: «Представителем русской партии был мой отец, но в тоже время существовала другая партия, гораздо более сильная — иностранная, во главе которой находились люди весьма уважаемые, но увлекшиеся чересчур своими симпатиями к англичанам: графы Воронцовы, граф Безбородко и многие другие» (Чичагов П.В. Указ. соч. С. 183—184).

84. Елисеева О.И. Указ. соч. С. 495—496.

85. Так и хочется сказать: что породили, то и получили.

86. Более того, Русско-шведская война 1741—1743 гг. оставила еще одно весьма примечательное наследство. Вот что, в частности, можно найти в труде Г. Кирхгофа: «В обвинительном акте (Н.Ф. Головина, не сумевшего разбить шведский флот в 1743 г. у мыса Гангут. — Авт.) указывалось, что ему следовало атаковать противника уже по той причине, что Ласси своими галерами мог бы оказать ему значительную помощь. Головин оправдывался тем, что в морских законах Петра Великого ясно сказано, что русским морякам никогда не следует вступать в бой со шведами, если не имеется абсолютного перевеса в кораблях по расчету не менее трех русских кораблей на два шведских. На основании этого Головин был оправдан» (Кирхгоф Г. Указ. соч. С. 380).

87. Во всяком случае, ни одной «дополнительной инструкции», ни одного корректива в тактическую подготовку флота внесено в 1775—1788 гг. не было.

88. Напомним возраст наиболее известных русских адмиралов в момент достижения ими решающих побед: Г.А. Спиридову в 1770 г. было 57 лет (а в 60 он попросился в отставку!), Ф.Ф. Ушакову в 1788—1791 гг. — 43—46 лет, Д.Н. Сенявину в 1807 г. — 44 года, П.С. Нахимову в 1853 г. — 51 год. Примерно такая же картина наблюдалась и на западных флотах, за исключением разве что таких английских флотоводцев как Д. Родней и А. Дункан, которые в момент одержания своих ключевых побед были ровесниками В.Я. Чичагова. Но, повторимся, оба они являлись именно флотоводцами, с совершенно несопоставимой практикой военно-морской деятельности, а кроме того, тот же Родней, по данным А.Т. Мэхэна, также упустил возможность в блестяще выигранном им Доминикском сражении 1782 г. окончательно добить французский флот.

89. Танстолл Б. Указ. соч. С. 407; Machan A.T. Types of Naval Officers. London, 1902.

90. Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Екатерининские орлы. С. 186.

91. Чичагов П.В. Указ. соч. С. 17.

92. Использованы материалы: МИРФ. Ч. 6; Скрицкий Н.В. Самые знаменитые флотоводцы России.

93. В частности, по данным авторов работы «Карьера адмирала Клокачева», он в течение 1777—1779 гг. каждый год вынужден был на несколько месяцев уезжать для лечения в Петербург. Горбачев С., Симоненко В. Карьера адмирала Клокачева // Маринист. 2000. № 1. С. 118—120.

94. МИРФ. Ч. 6. С. 499.

95. Там же. С. 515.

96. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 34. Л. 152—155 об.

97. МИРФ. Ч. 6. С. 537—538.

98. Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная:переписка 1769—1791. М., 1997. С. 172.

99. Использованы следующие материалы: Скрицкий Н.В. Георгиевские кавалеры под Андреевским флагом: Чичагов П.В. Указ. соч.: МИРФ. Ч. 6, 13, 14.

100. Чичагов П.В. Указ. соч. С. 234—235.

101. В частности, русская эскадра насчитывала 17 линейных кораблей, в том числе 5 100-пушечных, 4 парусных и 8 гребных фрегатов при 1400 орудиях, а шведская, под командованием генерал-адмирала герцога К. Зюдерманландского — 22 линейных корабля, 8 линейных фрегатов, 6 катеров и 2000 орудий.

102. Доценко В.Д. История военно-морского искусства. В 4 т. Т. IV. Действия флота против флота. СПб., 2006. С. 232—233.

103. МИРФ. Ч. 14. С. 87.

104. Чичагов П.В. Указ. соч. С. 400.

105. Использованы материалы: Скрицкий Н.В. Самые знаменитые флотоводцы России: Гончаров В. Адмирал Сенявин. Биографический очерк с приложением записок адмирала Д.Н. Сенявина. М., 1945.

106. МИРФ. Ч. 6. С. 594.

107. Общий морской список. Ч. II. С. 202—204.

108. Там же. С. 261—262.

109. Там же. С. 164—166.

110. Общий морской список. Ч. II. С. 372—373.

111. Там же. С. 427—429.

112. Общий морской список. Ч. II. С. 78.

113. Быховский И.А. Афонасьевы // Морской энциклопедический словарь. Л., 1991. Т. 1. С. 100.

114. А вот дальше возникает вопрос: Иван Афанасьев — это И. Афонасьев 1705—1784 гг. или же И.И. Афанасьев, родившийся в 1730 г.? Для первого он был слишком активен в 1768—1774 гг., имея 63—69 лет от роду. Для второго же вполне подходил (в XVIII в. учиться кораблестроению начинали уже в 13—15 лет), но тогда получается, что Афанасьевых было не двое, а трое (Иван, Иван Иванович и Семен Иванович). В общем, эти вопросы еще ждут ответа, а пока помогавший А.Н. Сенявину создавать Азовскую флотилию И. Афанасьев может быть как просто Иваном, так и Иваном Ивановичем.

115. Общий морской список. Т. II. С. 78.

116. МИРФ. Ч. 6. С. 377.

117. История Херсона. Малая иллюстрированная энциклопедия... С. 9.

118. Смирнов А.А. Новые данные о кораблях Ф.Ф. Ушакова // Судостроение. 1993. № 2—3. С. 71.

119. Скрицкий Н.В. Самые знаменитые кораблестроители России. С. 70.

120. Бумаги князя Григория Александровича Потемкина-Таврического // Сб. военно-исторических мат-лов. СПб., 1894. Т. 2. (Вып. VII.) С. 148.

121. История отечественного судостроения. СПб., 1994. Т. 1. С. 267.

122. МИРФ. Ч. 15. С. 582—583.

123. Приводя эту цифру, А.А. Смирнов ссылается на данные РГАВМФ, однако она вызывает сомнения, поскольку обычно у линейных кораблей и фрегатов парусного флота ход не превышал 12 узлов.

124. Смирнов А.А. Новые данные о кораблях Ф.Ф. Ушакова. С. 71.

125. Крючков Ю.С., Сацкий А.Г. Научная реконструкция парусного фрегата «Св. Николай» // Труды Николаевского кораблестроительного института. 1980. Вып. 171. С. 8.

126. Адмирал Ушаков. Сб. документов. М., 1953. Т. 1. С. 688—689.

127. Там же. С. 614.

128. Фрегаты «Восьмой» и «Девятый» уже с 1786 г. просто числились в строю, а из линейных кораблей и линейных фрегатов предвоенной постройки лишь «Рождество Христово», «Владимир» и «Александр Невский» остались реальными боевыми единицами после завершения военных действий.

129. Смотри его рапорты Г.А. Потемкину в «Материалах для истории русского флота» (Ч. 15) за 24 сентября 1787 г. и 1 октября 1789 г. (С. 58—59, 275).

130. Кроме того, этот корабль, заложенный как 90-пушечник, стал еще и своеобразным памятником самому грандиозному штату Черноморского флота (включавшему только линейных кораблей 20 единиц — 3 80—90-пушечных и 17 74-пушечных), намеченному Г.А. Потемкиным в 1791 г., но свернутому сразу после его смерти: в частности, он остался первым и последним его представителем в разделе линейных сил.

131. Уже по возвращении из Средиземноморского похода ему потребовался трехлетний ремонт, а с 1805 г. он просто числился в строю.

132. Скрицкий Н.В. Самые знаменитые кораблестроители России. С. 73.

133. МИРФ. Ч. 6. С. 319.

134. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 130.

135. МИРФ. Ч. 6. С. 377.

136. Там же. С. 413—414.

137. Подлинные записки флотского капитана Ильи Ивановича Ханыкова о Донской экспедиции // Записки Одесского общества истории и древностей. Одесса, 1886. Т. XIV. С. 74.

138. РГАВМФ. Ф. 168. Оп. 1. Д. 31. Л. 22—23.

139. История Херсона... С. 150.

140. Там же. С. 110.

141. Бумаги князя Григория Александровича Потемкина-Таврического // Сб. военно-исторических материалов. СПб., 1895. Т. 3. (Вып. VIII.) С. 18—19.

142. Скрицкий Н.В. Самые знаменитые кораблестроители России; Кучирь А.Г. Корабел Екатерининской эпохи. СПб., 2007; Смирнов А.А. Первая программа постройки Черноморских линейных кораблей // Судостроение. 1991. № 1.

143. Кучирь А.Г. Указ. соч. С. 53.

144. Смирнов А.А. Первая программа постройки Черноморских линейных кораблей. С. 68.

145. Артиллерийское вооружение по: МИРФ. Ч. 15. С. 526—528.

146. МИРФ. Ч. 15. С. 421—423.

147. Сацкий А.Г. Дело о гладкопалубных кораблях Катасанова // Судостроение. 1990. № 6. С. 57.

148. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 280.