|
Путеводитель по Крыму
Группа ВКонтакте:
Интересные факты о Крыме:
Самый солнечный город полуострова — не жемчужина Ялта, не Евпатория и не Севастополь. Больше всего солнечных часов в году приходится на Симферополь. Каждый год солнце сияет здесь по 2458 часов. |
Главная страница » Библиотека » А.А. Лебедев. «У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768—1783 гг.)»
Создание и корабельный состав Азовской флотилииКак указывалось выше, 7 ноября 1768 г. Екатерина II повелела контр-адмиралу А.Н. Сенявину провести с Адмиралтейств-коллегией совет по организации донской экспедиции, а 9 числа того же месяца дала высочайший указ Адмиралтейств-коллегии о поручении адмиралу этой экспедиции.1 9 ноября стало днем рождения Азовской флотилии. Поскольку предстояли колоссальные по объему работы, А.Н. Сенявин сразу же проявил энергию. Наличие у Адмиралтейств-коллегии необходимой информации позволило ему ознакомиться с ситуацией сразу после назначения, находясь еще в Петербурге (где он пробыл до середины января 1769 г., занимаясь решением организационных вопросов), что в итоге способствовало быстрой выработке необходимых мер.
«Новоизобретенный» корабль 1-го рода «Хотин». Рисунок А.В. Карелова Уже по первым данным А.Н. Сенявину стало очевидно: начинать нужно с восстановления сильно разрушенных верфей, где уже велось судостроение в годы существования Азовского флота Петра I и Донской флотилии П.П. Бредаля, а при них, как написал Сенявин в докладе Екатерине II от 14 ноября 1768 г.: «...Магазинов, мастерских покоев и служительских светлиц, также и прочего строения, которое неминуемо должно быть при адмиралтействе».2 В начале было решено восстановить верфи в Таврове и на Икорце. Также предстояло провести большой объем других работ (гидрографические изыскания на Дону и в Таганрогском заливе, что имело большое значение для судостроения флотилии, выбор и обустройство базы, организация снабжения флотилии и тому подобное), не считая самого главного — строительства кораблей! Делать все это надо было в сложных условиях и как можно быстрее. Между тем, 18 ноября 1768 г. последовали два высочайших указа Екатерины II. Первым из них определялась первая судостроительная программа Азовской флотилии, соответствовавшая пока оборонительной задаче — защите дельты Дона, для чего предписывалось достроить 5 указанных выше прамов, «построя к ним потребное число мелких судов», да сверх того еще до 60 вооруженных лодок.3
«Новоизобретенный» корабль 2-го рода. Отчетливо видны две мачты (грот- и бизань-) со штатным бизань-гафелем на бизань-мачте. Реконструкция бокового вида выполнена автором на основе изображения в статье А.Б. Шешина «Азовская флотилия в войне 1768—1774 гг.» (Судостроение. 1974. № 7) и материалов РГАВМФ По второму же высочайшему указу «в Тавров и тамошние адмиралтейства» направлялся генерал-кригскомиссар И.М. Селиванов «для приготовления там лесов и к строению судов разной величины и для возобновления, как нужных магазинов, так и прочих потребных строений».4 Таким образом, было назначено лицо, которому поручалось непосредственное руководство организацией и проведением работ по восстановлению верфей, а также судостроение в Азовской флотилии. Немного позднее, 7 января 1769 г., он был подчинен командующему флотилией А.Н. Сенявину, в результате чего в руках последнего оказались сосредоточены и предстоящая деятельность флотилии, и главное руководство ее строительством. Кроме того, в связи с очевидной невозможностью при помощи прамов и военных лодок вести боевые действия на Азовском море, последним пунктом второго указа Екатерины II от 18 ноября 1768 г. Адмиралтейств-коллегии предписывалось, употребив «...всевозможное старание примыслить род вооруженных военных судов, коими бы против тамошних (турецких. — Авт.) морских судов с пользою действовать могли (т. е. речь шла о судах, способных вести боевые действия на море. — Авт.)», для чего коллегия должна была привлечь вице-адмирала Г.А. Спиридова и контр-адмирала А.Н. Сенявина, «ибо первый в нужных местах сам был, а второму действовать».5 Иными словами, данный пункт указа Екатерины II ориентировал на создание таких судов, которые могли бы противостоять турецкому флоту в море, что являлось первым фактом, говорящим о желании правительства России сформировать морское, а не речное соединение, т. е. фактически нечто большее, чем флотилия. Выполнение предписанного началось без промедления. Уже к 15 декабря 1768 г. были полностью решены вопросы по первой судостроительной программе: определено количество гребных судов к прамам, уточнены конструкции судов, их вооружение и оснащение. К 5 прамам, по определению Адмиралтейств-коллегии и А.Н. Сенявина, должны были быть построены «по две ординарных десяти весельных шлюпки и по одному большой препорции баркасу... у каждого прама, да к тому для внезапных нужд... двенадцати весельные две шлюпки (для всех пяти прамов. — Авт.)...».6
«Новоизобретенный» корабль 3-го рода. Рисунок автора по чертежу из фондов РГАВМФ Сами прамы, заложенные в мае 1739 г. и имевшие длину 115 футов (по верхней палубе), ширину 35 футов (без досок обшивки) и глубину интрюма 5 футов 4 дюйма, были двухдечными, плоскодонными и «четырехугольными» судами.7 Парусного вооружения они не должны были иметь, так как еще при закладке планировались несамоходными, что было вновь подтверждено. Артиллерийское вооружение прамов предполагалось в составе 44 орудий (по 22 на каждом деке), калибр которых должен был быть 24-фунтовым на нижнем деке и 8-фунтовым — на верхнем (орудия для вооружения прамов предписывалось взять из имеющихся на месте, почему Адмиралтейств-коллегия в принципе разрешала А.Н. Сенявину в случае, если нужного числа данных орудий не будет найдено на месте, заменить их по согласованию с ней на другие, имеющиеся в наличии).8 Что же касается 60 военных лодок, то они должны были выглядеть следующим образом. В докладе, поданном Адмиралтейств-коллегией Екатерине II 10 декабря 1768 г. и утвержденном последней, говорится, что устройство этих лодок придумано «с наилучшим к способнейшему при тамошних водах плаванию и действию против прежних островских лодок в конструкции расположением и укреплением»!9 То есть фактически речь идет о несколько усовершенствованных и «укрепленных» островских лодках с вооружением из двух 3-фунтовых пушек (по одной на носу и корме) и шести 1-фунтовых фальконетов по бортам (вооружение фальконетами было произведено дополнительно для «большего успеха к действию»).10 Лодки планировались длиной 62, шириной 14 и с глубиной интрюма 5,5 футов. Каждая военная лодка должна была иметь по две съемные мачты, оснащенные парусами и такелажем «против шлюпочной оснастки». На борт такая лодка могла брать до 50 человек.11
Пакетбот «Почтальон». Художник А.В. Карелов. Построенный в 1765—1766 гг. И.И. Афанасьевым, он имел близкие к «новоизобретенным» кораблям 4-го рода (т.е. к «Яссам» и «Бухаресту») размеры и практически идентичное парусное вооружение. Но еще более удивительным является то, что в 1775—1783 гг. он сам служил в составе Азовской флотилии, но уже в качестве фрегата! Тем временем решился вопрос о том, какими судами флотилия А.Н. Сенявина должна была вести боевые действия на море. Вначале Адмиралтейств-коллегии рассмотрела следующие варианты судостроительных программ для флотилии. Первая включала 10 24- и 30-пушечных фрегатов, 2 бомбардирских корабля, а также 10 18- и 10 16-баночных галер. Вторая же предусматривала постройку 20 16- и 12-баночных галер (по 10 каждого вида), 5 бригантин, 5 палубных ботов и необходимого к ним числа мелких судов.12 Но в итоге обе программы были ею же и отклонены из-за сложных гидрографических условий Дона, его дельты с баром и Таганрогского залива. Тем не менее, они, безусловно, являются новым свидетельством изначально больших планов Петербурга относительно создаваемой флотилии. Следующим подтверждением этого стал практически сразу же появившийся проект «новоизобретенных» кораблей (сразу же подчеркнем последнее слово), созданный Г.А. Свиридовым, А.Н. Сенявиным и Адмиралтейств-коллегией (в частности, корабельными мастерами И. Афанасьевым, И.В. (Дамбе) Ямесом и В.А. Селяниновым).13 Корабли данного типа получили наименование «новоизобретенных», так как по своей конструкции и размерам не походили ни на один из существовавших тогда классов боевых кораблей. Этим проектом была решена сложнейшая задача соответствия кораблей для успешных действий на Азовском море двум требованиям, вытекавшим из опыта Русско-турецкой войны 1735—1739 гг.: минимальная осадка при максимально сильном артиллерийском вооружении.14 Создание проекта «новоизобретенных» кораблей в условиях 1768 г. стало очень важным успехом. В общих чертах проект кораблей «новоизобретенного» типа был разработан в течение декабря 1768 г. Уже 24 декабря того же года он был представлен на высочайшее рассмотрение Екатерины II и одобрен ею. «Новоизобретенные» корабли должны были быть плоскодонными судами «четырех родов», имеющими небольшой трюм, опер-дек, для расположения всей их артиллерии, а также квартер-дек и форкастель.15 То есть по виду они приближались к типу малого фрегата. Корабли 1-го и 2-го родов создавались для морского боя с противником, корабли 3-го рода — как бомбардирские суда, корабли 4-го рода — как вспомогательные суда при переводе прочих кораблей через бар, а затем как транспортные. Тактико-технические характеристики «новоизобретенных» кораблей представлены в таблицах. Планируемые характеристики «новоизобретенных» кораблей16
Основные детали набора корпусов «новоизобретенных» корпусов, указанные для заготовления17
Итоговые характеристики «новоизобретенных» кораблей19
Размерения рангоутных деревьев «новоизобретенных» кораблей согласно штату20
Парусное вооружение «новоизобретенных» кораблей согласно штату21
Отдельного внимания заслуживает следующий факт. Анализ конструкции, размерений и вооружения «новоизобретенных» кораблей позволяет предположить, что при создании этих кораблей был широко использован проект прама «Элефант», взятого в Гангутском сражении у шведов, который, как было показано в первой главе данного исследования, еще Н.А. Сенявин предполагал использовать в войне 1735—1739 гг. для действий на Черном море. Вице-адмирал Н.А. Сенявин (отец А.Н. Сенявина) был тогда полностью уверен в эффективности такого рода судов. Во всяком случае «новоизобретенные» корабли 1-го и 2-го родов получили от трофея Гангутской баталии большинство своих тактико-технических характеристик (ТТХ). Достаточно лишь сравнить приведенные в таблицах планируемые характеристики этих кораблей с данными по праму «Элефант», который, в частности, имел длину 116 футов (но по палубе 103 фута), ширину 28 футов, осадку 8½ футов, 3 мачты, внутреннее устройство из опер-дека, квартер-дека и форкастеля, плоское дно и вооружение из 14 12-фунтовых и 4 3-фунтовых орудий (причем исходя из числа пушечных портов на опер-деке 12-фунтовых орудий могло быть 16). Таким образом, не считая минимальных корректировок в размерениях, наиболее существенным различием двух проектов стала постановка на «новоизобретенных» кораблях 2-го рода 1-пудовых гаубиц, посредством чего в 1768 г. попытались дополнительно нарастить огневую мощь этих кораблей, и соответственно уборка фок-мачты для облегчения использования этих орудий. Указанное сходство позволяет сделать вывод о широком использовании при организации Азовской флотилии имеющегося опыта, что, безусловно, и стало важнейшим залогом ее успешного создания и применения.
Чертеж прама «Элефант». РГАВМФ. Ф. 327. Оп. 1, Д. 5188 Между тем, после высочайшего одобрения основ проекта «новоизобретенных» кораблей в январе 1769 г. была продолжена проработка его деталей. А 22 января последовал указ Екатерины II, которым было «всевысочайше повелено новоизобретенных судов первых четырех родов... построить на 100 000 рублей, а сколько каждой величины числом оное имеет коллегия (Адмиралтейская. — Авт.), определить по своему рассмотрению». «И, — как записано в журнале Адмиралтейств-коллегии, — во исполнение сего именного Е. И. В. указа коллегия, изобретая пользу и выгодность действий помянутых судов назначила, располагая предписанной суммой 100 000 рублей, построить первого рода 1, второго рода 7, третьего бомбардирских 2, четвертого рода 2 (корабля. — Авт.)».28 Всего, таким образом, должно было быть построено 12 «новоизобретенных» кораблей. Примерная стоимость корабля каждого типа была ориентировочно определена в суммах, представленных в нижеследующей таблице. Ведомость «о новоизобретенного нового рода судах во что по положению каждое порознь ценою обойдется»29
Для успешной заготовки и вывозки древесины для их постройки было затребовано 2070 конных и 1030 пеших работников. Срок строительства ориентировочно оценивался в три месяца.30 Именно этим кораблям и предстояло стать в Русско-турецкой войне 1768—1774 гг. ядром Азовской флотилии, а до вступления в строй в 1772—1774 гг. фрегатов — и единственной главной ее силой. Как покажут их действия, они будут иметь весьма существенные недостатки, но на момент 1768 г. «новоизобретенные» корабли оказались одним из лучших вариантов, вполне соответствующим требованию сочетания небольшой осадки и возможно более сильной артиллерии. В заключение характеристики проекта «новоизобретенных» кораблей стоит отметить следующее. Ни общее их число, равное 12, ни употребленное в названии слово «корабль», на наш взгляд, случайностью не стали. Цифра 12, во-первых, вписывалась в рамки предполагавшегося, по данным агентуры, количества «военных кораблей», необходимых для начала действий на море,31 а во-вторых, соответствовала «12-ти караблям» из первой судостроительной программы Петра I для Балтийского флота, что вместе с намеренно использованным словом «корабль» теперь уже совершенно конкретно представляло конечные планы Петербурга относительно создаваемой морской силы как планы организации корабельного флота. Между тем, в январе 1769 г. на Дону были начаты работы по восстановлению Тавровской и Икорецкой верфей, а также по достройке прамов. О том, с чего предстояло начинать создание морской силы России на Дону, красноречиво свидетельствует рапорт в Адмиралтейств-коллегию генерал-кригс-комиссара И.М. Селиванова, назначенного заниматься восстановлением верфей и судостроением. Прибыв на Дон в конце декабря 1768 г., он писал: «По осмотру ж моем оказалось 1-е, что заложенные на Икорецкой пристани двухдешные пять прамов в принципиальных и наборных деревьях повреждения не имеют кроме, что в одном праме одна закройная доска оказалась с гнилью и по причине долговременного стояния их на стапеле как уже лежащие под ними нижние блоки сгнили, а к тому и сделанная на них кровля подпорами утверждена была на самих прамах и потому в некоторых местах имеют малый перегиб, и от летних жаров обшивные доски, коих хотя и весьма мало было наложено во многих местах с нагилей от набору оттянуло, 2-е, из заготовленных прежде лесов и разобранных четырех полупрамов коими наполнены два сарая, состоящие внутри верфи... оказалось из сосновых довольно годных, а сверх того и вне адмиралтейства леса покладены в сараях, а доски в кучах без покрытий и хотя из сих последних и находится много не годных, однако надеяться можно, что предписанные пять прамов достроиться смогут старого заготовления лесами, а остальные могут употребиться по рассмотрению и на прочее строение... 4-е, что же принадлежит до береговых в тех двух адмиралтействах (в Таврове и на Икорце. — Авт.) строений, то оных в Икорце только три малые связи да и те без полов, потолков и покрышек, а оттого и стены погнили, магазинов же и совсем нет, а припасы содержатся в сараях весьма ветхих: в Таврове одна только изба, покрытая соломой в которой я должен жить, а прочие чины и нижние служители расставлены к обывателям, магазинов же и совсем нет (кроме каменных мастерских, которые без покрышки и требуют немалых починок)»32. Но деваться было некуда, и работы по восстановлению верфей и одновременной постройке судов развернулись вовсю. Наконец, 15 января, закончив решение всех важных дел в Петербурге, к флотилии выехал А.Н. Сенявин.
Схема расположения Икорецкой верфи. 1 и 2 — реки Дон и Икорец; 3 — сараи для леса; 4 — стапели со строящимися на них прамами. Схема выполнена автором 1769 год быстро пролетел в тяжелой работе на нескольких «фронтах». Уже к началу февраля были достигнуты большие успехи в восстановлении обеих верфей, при этом на Икорецкой шла активная достройка прамов. В частности, в феврале 1769 г. И.М. Селиванов доносил в Петербург: «В Икорце кузница, также некоторые мастерские... построены в которых и работа производится, смольная и пильная машинная мельница построены ж и из них последняя скоро в действие употреблена будет; что же принадлежит до Тавровских строений и прочих работ... доношу, что и в Таврове кузница на 3 очага в каждом по 4 горна сделана, в которой и очаги скоро будут складены и работа начнется».33 В то же время в Борщевских, Оленьих, Усманских лесах и лесах по р. Битюг заготавливался материал для строительства 60 военных лодок, которых было решено построить по 30 штук на Икорецкой и Тавровской верфях. Прибыв на Дон и ознакомившись с ходом работ, Сенявин сразу же активно возглавил строительство флотилии. Он внес ряд серьезных усовершенствований в конструкцию прамов и предложил Адмиралтейств-коллегии построить из материалов, оставшихся от разобранных полупрамов, лишь с небольшим добавлением новых лесов, дубель-шлюпку и палубный бот.34 Предложенные Сенявиным усовершенствования в конструкции прамов носили существенный характер (что свидетельствует о компетентности А.Н. Сенявина в вопросах судостроения), поэтому их имеет смысл рассмотреть. В частности, в своем ордере Селиванову от 1 февраля 1769 г. А.Н. Сенявин писал: «[1] На прамах как нужно надобны шкафуты, то оные и сделать на всех во всех бортах шириною в три фута, [2] и в каждом же праме по середине камбуз и очаг для варения служителям пищи... [3] а как оные суда имеют ход мелкой и если на них крюйт-камеру сделать в корме, то всего по положению на каждый прам пороху поместить в подводной части не можно, а будет оной и сверх воды, что во время военного случая подвергается великой опасности и во время ж баталии доставление из одной крюйт-камеры к пушкам пороху на всех прамах, по великости сих судов будет не только медлительно, но и замешательство; и для сих неудобностей на оных прамах крюйт-камеру... разделить на двое и сделать (оные. — Авт.) в корме и в носу с пристойным числом ящиков для картузов, [4] да на тех же прамах к положенным двум большим и одному малому якорям еще... иметь четвертый посредственного весу якорь, для коих сделать и клюзы, [5] на середине же прамов поставить по одной мачте дабы тем удобнее можно было все тягостные вещи грузить и во время нужды сгружать».35 Что же касается предложения А.Н. Сенявина о постройке указанных выше судов, то Адмиралтейств-коллегия одобрила его и разрешила их постройку взамен двух других мелких. В итоге дубель-шлюпка и палубный бот были построены на Икорецкой верфи.
Дубель-шлюпка была однопалубным судном, длиной 70, шириной 18 и с глубиной интрюма 6,5 футов. Документы РГАВМФ указывают, что А.Н. Сенявин взял за образец для нее дубель-шлюпку, построенную в экспедиции М.П. Шпанберга и имевшую длину 70, ширину 18 и осадку 5 футов, 3 мачты и 24 весла (видимо, последняя отличалась хорошими мореходными качествами).37 Однако парусным вооружением дубель-шлюпка Азовской флотилии кардинально отличалась: вместо гафельных парусов, бывших у дубель-шлюпки в экспедиции Шпанберга, она на фок и грот-мачтах имела по три яруса прямых парусов. Артиллерийское вооружение этого судна составили 8 4-фунтовых орудий.38 Что касается палубного бота, то архивные документы также позволяют реконструировать его характеристики. Он был длиной 60, шириной 17 и с глубиной интрюма 7,5 футов, имел палубу, одну мачту и обычное для своего класса парусное вооружение. На его артиллерийском вооружении находились 2 18-фунтовые гаубицы и 6 4-фунтовых пушек.39 В целом об этих двух судах А.Н. Сенявин писал, что они «совсем регулярные и хотя малые, однако морские».40 Между тем, будучи обеспокоенным вопросом о будущей базе Азовской флотилии, А.Н. Сенявин с небольшим конвоем совершил в феврале 1769 г. поездку в еще не занятый русскими войсками Таганрог. В течение 14 февраля был произведен его осмотр и сделаны промеры в гавани. Последние показали сильную ее мелководность, практически подтвердив данные 1737—1738 гг. Да и сама гавань предстала в очень разоренном виде. Однако стало ясно: хоть и с большим трудом, но восстановить Таганрогскую гавань возможно, и А.Н. Сенявин принял решение о создании базы флотилии именно здесь.
44-пушечный прам Азовской флотилии По возвращению в Воронеж его ожидало приятное известие: указом Екатерины II в январе 1769 г. А.Н. Сенявин был награжден орденом Св. Анны I степени. Так высоко в Петербурге оценили его активную и успешную деятельность по созданию флотилии в ноябре 1768 — начале 1769 г. Тем временем к вскрытию Дона (28 марта) были закончены достройка прамов и постройка к ним мелких судов. И когда вода поднялась до нужного уровня, в воскресенье 5 апреля со стапелей Икорецкой верфи были спущены первые два прама — № 5 и № 4. А на следующий день сошли на воду и остальные три прама — № 3, № 2 и № I.41 Уже на воде на них была закончена верхняя отделка и изготовлены лафеты для орудий.
Но отправить их к Азову с большим половодьем не удалось: помешала задержка доставки из Петербурга необходимых припасов, в том числе артиллерийских. В ожидании прошли апрель и начало мая. Однако дальнейшее промедление было уже невозможно — на Дону спадала большая вода, и 8 мая 1769 г. А.Н. Сенявин начал отправку прамов вниз по реке: 8 мая пошел прам № 3, 9 мая — № 2, 15 мая — № 4 и, наконец, 17 числа двинулись прамы № 1 и № 5. Все припасы на них было решено доставить в пути на лодках. Общую команду над отправленной «прамской эскадрой» поручили капитану 1 ранга П.И. Пущину, которому А.Н. Сенявин предписал следовать к Азову «денно и нощно».43 Но половодье спадало, и в начале июня 3 из 5 прамов сели на мелководье в разных местах Дона: прамы № 1 и № 5 у села Мамон в 89 верстах от Павловска, а прам № 4 — у Троицкого монастыря, в 220 верстах от указанного пункта. Только первые два прама (№ 3 и 2) сумели дойти до дельты Дона.44 Что же касается вооружения прамов, то после того как по требованию Петербурга А.Н. Сенявину пришлось передать в «главную артиллерию» 200 орудий из крепости Святого Дмитрия Ростовского, вооружение их только штатными 24- и 8-фунтовыми пушками стало уже невозможным. В результате командующий флотилией внес свой вариант вооружения прамов из остававшихся в Таврове, Павловске и крепости Святого Дмитрия орудий. Адмиралтейств-коллегия одобрила его.45 Тем не менее, в отечественной историографии продолжают указывать в качестве вооружения прамов штатный вариант. Расписание вооружения прамов, предложенное А.Н. Сенявиным46
Из указанных орудий основная масса должна была быть получена из Таврова и Павловска, только 18 орудий предписывалось взять в крепости Святого Дмитрия. Между тем, активно шло строительство дубель-шлюпки, палубного бота, военных лодок и ялботов (решение о строительстве последних А.Н. Сенявин принял в апреле 1769 г., и это стало последней корректировкой первой строительной программы флотилии). Уже к 23 мая 1769 г. были спущены и вооружены первые 10 лодок, а на Икорецкой верфи также спущена и вооружена дубель-шлюпка. К концу июня 1769 г. все остававшиеся из 58 положенных по уточненному числу военных лодок были заложены и находились в постройке, а к середине августа того же года их строительство завершили. К этому времени были спущены на воду палубный бот и все остальные ялботы.47 Таким образом, постройка для Азовской флотилии судов, положенных по окончательному варианту ее первой судостроительной программы, закончилась. Генерал-кригс-комиссар И.М. Селиванов так сообщил об этом в Петербург: «...При Таврове и на (Икорецкой. — Авт.) верфи по первому наряду судов, состоящих в 5 прамах, одному боту, одной дубель-шлюпки, 58 лодках, 12 шлюпках, 5 баркасах и 11 ялботах, а всего в 93 судах (строительство. — Авт.) окончено...».48 Но дошли до дельты Дона в 1769 г. только 2 прама, 9 военных лодок и часть мелких гребных судов.49 Остальные же суда, кроме палубного бота, который, основываясь на горьком опыте, оставили на зиму на Икорце, зимовали в разных местах Дона. Здесь уместно привести материалы, показывающие, сколько сложностей представляла река Дон для проводки даже военных лодок. Так, 2 июля И.М. Селиванов писал в Петербург: «После отправленного в оную коллегию июня от 25 числа коим донесено, что по отбытии господина вице-адмирала и кавалера Сенявина в Таврове лодок на воду спущено было семь, ныне при оном же адмиралтействе на воду спущено еще четыре лодки, кои на Икорецкую верфь отправлены... но в реке Дону мелководье столь велико, что принужден те лодки отправлять без всякого груза, а принадлежащий к ним экипаж отправляется на плотах сделанных из весел и прочих деревьев на те лодки принадлежащих, но и затем в некоторых местах останавливаются, почему... к проходу их другова способу не найдено как только те самые мели расчищаются лопатками, и как для оного так и ради вспомоществования к ходу тем лодками збирается в прибавок к морским служителям до 150 человек обывателей».50 Таким образом, Дон не в период большой воды в своих верховьях был практически недоступен даже для вооруженных лодок! Не меньше трудностей ожидало моряков флотилии и при проводке кораблей в большую воду. Многочисленные мели, перекаты и карчи создавали постоянное напряжение. Не раз приходилось морякам с помощью завозов стаскивать свои суда с мелей. Проблема же карчей достигла таких масштабов, что А.Н. Сенявин вынужден был даже написать самой императрице с просьбой, чтобы она дала соответствующее указание Сенату. 26 августа 1769 г. последовал высочайший указ Сенату о наведении губернаторами Воронежской, Белгородской и Слободской Украинской губерний порядка на реке Дон, после чего последовали соответствовавшие распоряжения Сената.51 Сенат постановил: «В именном Е. И. В. указе за собственным Е. И. В. подписанием, данным Сенату 26 числа минувшего августа написано: вице-адмирал Сенявин Е. И. В. представил, что во время следования его на судах по реке Дону приметил он на самом тесном по оной реке для военных судов проходе много упавшего в воду лесу, который по тамошнему карчами называется, кои во многих местах весь тот фарватер занимают, так что делают оный непроходимым; а как будущего лета но той же реке следовать будут военные суда, того для Е. И. В. повелевает Сенату зделать надлежащие распоряжения с предписанием губернаторам, дабы они приказали жителям лежащих по реке Дону селений в их дачах карчи вычистить, равным образом и по берегам реки деревья, у коих коренья водой уже подмыло, все ж срубя употребить на их обывателей домовой обиход, а чтоб под видом подмывшего водою леса стоящий по берегу реки не подмытый лес вырублен не был, того велеть накрепко смотреть».52 Однако указанные выше достижения были только частью той большой работы, которую провели в 1769 г. В течение зимы и лета 1769 г. были проведены гидрографические изыскания на большей части реки Дон, в его дельте и частично в Таганрогском заливе, по итогам которых составлены карты данных районов. Изучение оставшейся части Дона было закончено зимой 1769/1770 г. Эти работы имели огромное значение. Важнейшим же итогом 1769 г. стала закладка в сентябре месяце 12 «новоизобретенных» кораблей и начало их постройки, чему предшествовала огромная работа. В течение 1769 г. одновременно шли подготовка, а затем само строительство этих кораблей и доработка различных деталей их проекта. Все это сопровождалось большими сложностями. Уже в марте 1769 г. под руководством корабельного мастера И. Афанасьева в Шиповых лесах и лесах по реке Битюг были найдены необходимые для постройки кораблей деревья (кроме мачтовых — их найдут только осенью), и в апреле начата их заготовка, хотя по инструкции лесоматериал для корабельного строительства полагалось заготавливать с конца октября по конец марта, когда у деревьев «сок в корню» и древесина прочнее. Но шла война, и время не ждало. Встал вопрос и о месте постройки кораблей. Спуск прамов на Икорецкой верфи показал всю его опасность для судов даже с осадкой около 4 футов, в связи с недостаточной шириной реки Икорец.53 Заслуга в определении этого принадлежит корабельному мастеру И. Афанасьеву. В материалах РГАВМФ сохранился следующий документ: «Корабельный мастер Афанасьев... изъяснялся, [что] при спуске прамов в самую большую воду он видел, что для сходу тех прамов широта реки Икорца была не довольна; ибо из них один прам по сходе с берега как еще не было возможности ево удержать, он пришел на противоположный берег, который тогда и был прикрыт прибылой водой и на подводном береговом кустарнике остановился, хотя и безвредно тому праму случилось, однако впредь другим судам не без опасности, а если сказать, что прам новоизобретенных судов длиннее первого рода одиннадцатью, а второго рода двенадцатью футах; но по спуске на воду прам глубиной был только четыре фута, а новоизобретенного рода суда будут глубже, как по их конструкции показано без груза первое в шесть фут, второе не менее пяти футов, и как сии суда регулярные, то они при спуске остротою своею... ход свой гораздо возьмут далее, с чем противный им берег станет к повреждению не безопасности; что де принадлежит до судов третьего и четвертого рода, то оные на Икорецкой верфи строить безопасно».54 И опять надо было искать. На Дону оставался только Павловск, где в свое время уже находилась верфь. Для осмотра туда были направлены: советник М.И. Рябинин, корабельный мастер И. Афанасьев, штурман, подштурман и архитектор (последний «к осмотрутам... имеющегося адмиралтейского ветхого магазина и сочинению сметы (работ. — Авт.)»). По возвращении ими был составлен отчет, однако из-за важности для флотилии полноценной верфи на место для личного осмотра выехали и А.Н. Сенявин, и И.М. Селиванов. Сообщенные М. Рябининым сведения подтвердились полностью. Хотя верфь в Павловске находилась в сильно запущенном состоянии, судостроение здесь было возможно, а гидрографические условия для строительства крупных кораблей в этом месте намного лучше, чем на Икорце. Места же здесь хватало для постройки 10 кораблей. В результате в начале июня 1769 г. И.М. Селиванов и А.Н. Сенявин приняли решение о строительстве 6 «новоизобретенных» кораблей в Павловске и 6 таких кораблей на Икорце. В Павловске должны были быть построены один корабль 1-го рода и пять кораблей 2-го рода, а на Икорце — два корабля 2-го рода, два — 3-го рода и два — 4-го рода.55 Решение о строительстве шести кораблей на Икорце было связано с тем, что часть лесов для постройки «новоизобретенных» кораблей уже заготовили около этой верфи и доставка их в Павловск вызвала бы немалые трудности; к тому же строительство на ней кораблей 3-го и 4-го родов не создавало серьезных проблем. Перед этим И.М. Селиванов, естественно, должен был восстановить Павловскую верфь. Тогда же было принято и решение о числе и месте строительства мелких гребных судов к «новоизобретенным» кораблям. Для кораблей 1-го и 2-го родов предлагалось построить по одной 8-весельной шлюпке и одному 4-весельному ялботу, для кораблей 3-го рода — по одному 4-весельному ялботу и для кораблей 4-го рода — по одной 10-весельной шлюпке и одному же 4-весельному ялботу. Построены, они должны были быть в Таврове.56
План Павловска с Новопавловской верфью Обо всем этом А.Н. Сенявин в начале июля 1770 г. сообщил в Петербург, заодно представив два табеля — о личном составе, необходимом для укомплектования экипажей «новоизобретенных» кораблей (всего нужно было 1288 человек),57 и о числе мастеровых, требующихся для их строительства. Последних он просил прислать к 1 сентября 1769 г. в количестве 219 человек.58 Екатерина II утвердила все предложения. А еще 4 июня 1769 г. она произвела контр-адмирала А.Н. Сенявина в вице-адмиралы, тем самым вновь подтвердив высокую оценку его деятельности. К сентябрю 1769 г. Новопавловская верфь была подготовлена к строительству «новоизобретенных» кораблей, а в Таврове к этому же времени была закончена постройка для них всех положенных малых гребных судов.59 Как доносил в Петербург И.М. Селиванов, «1-е, из производимого... в Павловске берегового строения кузница и при оной слесарная в двух мастерских, состоящая в трех покоях с двумя сеньми, караульная с сеньми ж и смольная совсем отделаны и в кузнице горны делать начаты; из старых же магазинов один на 17 саженях корпуса, состоящий в трех магазинах, совсем отделан ж в котором и материалы положены, а другой корпус в 20 саженях тоже в трех магазинах состоящий, по тому ж исправлением приходит в окончание; 2-е, к строению назначенных тамо судов три эллинга сделаны, а прочия три делаются; леса ж сколько их превезено, те все по лекалам к закладке приготовлены».60 Успешно продвигалась и заготовка лесов. В августе 1769 г. И.М. Селиванов докладывал Адмиралтейств-коллегии, что «потребные к строению судов новоизобретенных родов дубовые леса все заготовлены, кроме сосновых, но в вывозке их по недостатку конных работников весьма медлительны».61 Заготовка сосновых лесов (на внутреннюю обшивку и палубы) продолжалась. И.М. Селиванов и А.Н. Сенявин принимали все меры, чтобы доставить заготовленный лес на верфи, однако далее ситуация только ухудшалась — осенью из-за болезней и усталости работников вывозка резко сократилась. Между тем, к этой проблеме добавилась еще одна — Адмиралтейств-коллегии к 1 сентября 1769 г. не прислала ни одного мастерового из запрошенных А.Н. Сенявиным. Однако откладывать начало строительства «новоизобретенных» кораблей было нельзя (иначе не получалось закончить их к 1 марта 1770 г. — времени вскрытия Дона), и А.Н. Сенявин принял решение о начале постройки. Поэтому 1 сентября 1769 г. на Новопавловской верфи состоялась закладка сразу двух кораблей — по одному 1-го и 2-го рода. На следующий день здесь были заложены еще 2 корабля 2-го рода (в эти дни в Павловске присутствовал сам И.М. Селиванов). К 10 сентября на Новопавловской и Икорецкой верфях было заложено еще 4 «новоизобретенных» корабля — на первой два корабля 2-го рода, а на второй — два корабля 3-го рода. Оставшиеся два корабля 2-го рода и два корабля 4-го рода были заложены на Икорецкой верфи к 18 сентября. Таким образом, состоялась закладка всех 12 «новоизобретенных» кораблей. Непосредственное руководство их строительством было поручено советнику М. Рябинину и корабельному мастеру И. Афанасьеву.62
Но постройка этих кораблей велась очень медленно в силу недостаточного снабжения верфей материалами и нехватки рабочих рук. О положении дел свидетельствует донесение И.М. Селиванова в Петербург 2 октября 1769 г., где он писал, что на обеих верфях «исключая конных и пеших работников (то есть тех, кто участвовал в заготовке и доставке лесоматериалов на верфи. — Авт.) одних (только. — Авт.) адмиралтейских и прочих больных 580 человек и притом, что из начальников мастерств почти все без изъятия, также и находящиеся при Икорецкой верфи у смотрения над работами офицеры больны ж.:, и на лицо кроме больных он генерал-кригс-комиссар (людей. — Авт.) не имеет...».64 Этот и ряд других вопросов пришлось решать А.Н. Сенявину во время его вызова в Петербург, где он пробыл с конца октября по середину декабря 1769 г. Поездка оказалась весьма плодотворной. Екатерина II обширным указом от 10 ноября утвердила все предложения и просьбы А.Н. Сенявина. Во-первых, ему разрешалось построить на верфях только корпуса «новоизобретенных» кораблей и, спустив их, так вести вниз по Дону, достроив или в пути, или в низовьях реки (Сенявин просил об этом, исходя из ситуации, складывавшейся со строительством, из опасения не успеть к сроку сделать большее), а для перевода этих кораблей через бар позволялось построить и 2 камели; во-вторых, Адмиралтейств-коллегии было предписано немедленно выделить нужное Сенявину число мастеровых, с добавлением, в связи с упущенным временем, того числа, которое укажет Сенявин; в-третьих, повелевалось возобновить Таганрогскую гавань и передать ее в ведение А.Н. Сенявина; на восстановительные работы Екатерина II выделила 200 000 руб.65
Был решен и очень важный вопрос об организационном устройстве тыловой инфраструктуры Азовской флотилии.67 Поскольку флотилии предстояли боевые действия на Азовском море, а ее главной базой должен был стать Таганрог, то руководство всем тыловым хозяйством флотилии было решено поручить конторе Таганрогского порта, после создания таковой, во главе с капитаном над портом в чине капитана 2 ранга. Ей, в свою очередь, должно было подчиняться Павловское адмиралтейство, где «надлежало быть» «главному магазину» флотилии, из которого уже и должно было производиться снабжение последней. Возглавить это адмиралтейство предстояло также капитану 2 ранга. Самой же конторе Таганрогского порта надлежало подчиняться командующему Азовской флотилии, но с отчетом и перед Адмиралтейств-коллегией. Кроме того, тогда же было решено закрыть Тавровскую и Икорецкую верфи: первую уже в конце 1769 г. (из-за малой глубины Дона вниз от Таврова, с этой верфи было крайне сложно провести даже военные лодки), а вторую — по завершении постройки «новоизобретенных» кораблей (по отмеченным выше обстоятельствам она плохо подходила для постройки сколько-нибудь крупных судов). И еще одно важное решение было принято во время пребывания А.Н. Сенявина в Петербурге — решение о постройке для Азовской флотилии фрегатов. Хотя оно носило судьбоносный характер, в отечественной историографии его значение практически не проанализировано. Между тем, российское правительство уже в 1769 г. крайне серьезно интересовал вопрос дальнейшего, причем кардинального, усиления флотилии (фактически речь шла о возможности превращения ее в линейный флот постройкой на Дону линейных кораблей). В частности, весной 1769 г. Екатерина II направила Сенявину чертеж корабля, построенного на Дону во времена Петра I. Но Сенявин ответил, что, к его большому сожалению, таких кораблей там сейчас не построить. Однако 15 декабря 1769 г. Екатерина II все же повелела заготовить на Дону лесоматериалы на 3 или 4 фрегата с их последующей постройкой в Крыму. Конструкцию фрегатов предписывалось разработать самому А.Н. Сенявину. В указе, в частности, говорилось: «...Величину и пропорции которых (фрегатов. — Авт.) Е. И. В. по признанному его вице-адмирала отличному искусству в морском деле, совершенно передает его собственному рассмотрению и определению».68 И хотя при таких условиях до вступления фрегатов в строй было еще очень далеко, первый шаг на этом пути был сделан.
Забегая вперед, отметим, что в марте 1770 г. Высочайший совет все-таки официально оформил идею создания на Черном море линейного флота. Его решение от 15 марта заключалось в следующем: если переговоры с крымскими татарами об их добровольном отложении от Турции и передачи России портов Керчь и Еникале в 1770 г, окажутся успешными, «то... не теряя ни малейшего времени, надобно будет занять, каким бы то числом ни было, нашею Азовской флотилией тот порт, который на крымском берегу нами выговорен будет, дабы при начатии с турками негоциации о мире можно было прелиминарными пунктами выговорить и одержать (осуществить. — Авт.) проход нашими кораблями из Средиземного моря в Черное, яко в такой порт, который в нашей собственности уже утвержденный, чем и одержано быть может действительное основание нашего флота... на Черном море».70 Правда, речь шла, как мы видели, об организации флота на основе линейных кораблей, переведенных из Архипелага. А через несколько дней после отъезда А.Н. Сенявина во флотилию Екатерина II утвердила и его предложение о превращении одного из кораблей 4-го рода в большой бомбардирский корабль, с постановкой на него дополнительно двух 3-пудовых мортир.71 А.Н. Сенявин предложил это в связи с выяснившейся необходимостью в корабле с мощными мортирами. Корабли 3-го рода по своей конструкции иметь таких мортир не могли. На корабле же 4-го рода требовались лишь небольшие переделки.
Наконец, 24 декабря 1769 г. высочайшим указом была определена сумма ежегодного финансирования флотилии, которая составила 145 946 руб. 40 коп. (в конце 1770 г. эта сумма была увеличена на 15 301 руб. 88 коп. и составила 161 248 руб. 28 коп.).73 Это были деньги на жалование морским и адмиралтейским чинам флотилии, а также «на мундир, морскую провизию и сухопутный провиант для них». Строительство судов и береговых объектов должно было финансироваться отдельно. Говоря о кампании 1769 года, необходимо также отметить, что в начале 1769 г. Адмиралтейств-коллегией планировалась также постройка галер (25-, 20- и 19-баночных) и 12-весельных каиков.74 В июне 1769 г. в пользу строительства галер высказался и А.Н. Сенявин, указав, что без их поддержки будет невозможно ни спокойно вооружить «новоизобретенные» корабли, ни захватить Крымский полуостров.75 Однако постройка их так и не состоялась: для этого не было ни людей, ни времени. К тому же осенью 1769 г. изменилась и обстановка: «новоизобретенные» корабли должны были вооружаться в Таганроге, а галеры способствовать развитию флотилии во флот не могли. Ведомость А.Н. Сенявина по галерам и каикам, планируемым к постройке76
Подводя же итог кампании 1769 г., нельзя не сказать о большом внимании, проявленном Петербургом, а фактически лично самой Екатериной II к делу создания флотилии, что было крайне важным. Удивительно, но из отечественных историков на этом остановился только С.М. Соловьев. Он писал: «Главной мыслью Екатерины было устройство флотилии на Азовском море, и она отдалась этой мысли со всею своею страстностию, что видно из переписки ее с контр-адмиралом Сенявиным, которому поручено было устройство флотилии. Переписка эта очень напоминает переписку Петра Великого о любимом его деле».78 Императрица в 1769—1770 гг. вникала практически во все нюансы создания и деятельности флотилии. В одном из писем она отметила: «Я чаще с вами в мыслях, нежели к вам пишу. Пожалуй, дайте мне знать, как нововыдумленные суда, по вашему мнению, могут быть на воде и сколько надобно, например, времени, чтоб на море выходить могли».79 Но при этом, к сожалению, Соловьев не сделал напрашивавшегося, как нам представляется, вывода: Екатерина с самого начала нацелилась на создание в южных морях силы, гораздо более серьезной, чем нарождавшаяся пока флотилия, желая повторить то, что сделал Петр I на Балтике — основать флот! И документы позволяют прийти к такому выводу. Самым же показательным свидетельством внимания императрицы к флотилии и отношения к Сенявину служат ее слова на заседании Совета 5 ноября 1769 г.: «Итак, прошу, если Совет с вышеписанным согласен, прилежно входить в представления Сенявина и сего ревностного начальника снабдевать всем, в чем только он может иметь нужду и надобность, чем и меня весьма одолжите, ибо донская экспедиция есть дитя, кое у матери своей крепко на сердце лежит».80 И поддержка эта, как мы видели выше, сыграла большую роль. Между тем, по возвращении из Петербурга А.Н. Сенявин все силы сосредоточил на достройке в срок «новоизобретенных» кораблей. Большим подспорьем здесь стали как прибывшие на Дон, «выбитые» в ходе его поездки в Петербург мастеровые (правда, А.Н. Сенявин и сейчас получил только часть из числа тех мастеровых, о присылке которых к 1 сентября 1769 г. он просил, но большего Адмиралтейств-коллегия дать просто не могла), так и дополнительно направленные местными властями конные и пешие работники. О том, насколько острой оставалась ситуация с обеспечением строительства «новоизобретенных» кораблей рабочей силой даже в декабре 1769 г., говорит следующая запись в журнале Адмиралтейств-коллегии: «Адмиралтейств-коллегии слушав от вице-адмирала Сенявина сего декабря 18 числа рапорт, коим из рапорта ж полученного от генерал-кригс-комиссара Селиванова представляет, что построение новоизобретенных судов происходит медленнее тем, ибо по недостатку конных работников лесов к строению оных судов и такого числа навозить не могут, которое б на один день работы надобно было, а сему главная причина та, что и из счисляющихся наличных конных работников у большей части лошади от всегдашнего употребления в работы и без всякой перемены так изнурены, что только количество занимают, а к работе уже совсем неудобны: и во отвращение сего последнего хотя де от Воронежского губернатора и сделано повеление, чтоб обыватели тех селений от которых означенные работники наряжены чрез некоторое время их переменяли другими, однако ж де с тем, что если сие учинить добровольно пожелают, да и что в добавку работников конных к нему генерал-кригс-комиссару по 20 ноября от реченного губернатора прислано только 244 человека; при том же из находящихся тамо плотников, коими всеми назначено было окончить объявленное строение судов к марту месяцу, уже умерших адмиралтейских и провинциальных не менее 240, да больных более 250, а по сему он генерал-кригс-комиссар может едва ли надеяться, не имея при работе такого немалого числа людей, да и еще для наличных работников в лесах, чтоб к назначенному времени были те суда в готовности и для того просит о наполнении тех недостатков его вице-адмирала рассмотрения...».81 Так что добытая А.Н. Сенявиным в ходе поездки в Петербург помощь была более чем кстати. Но вместо одной проблемы вскоре возникла другая: неожиданный сюрприз преподнесла природа. В результате аномально ранней оттепели уже в середине февраля 1770 г. на среднем Дону не только прекратил функционировать зимний путь, но и практически сошел снег, а самое главное — вскрылся Дон, вода в котором стала стремительно прибывать. Сразу возникли две проблемы — сроки строительства кораблей приходилось резко сокращать (и это при весьма медленных работах осенью 1769 г.), но при этом распутица остановила как доставку грузов к флотилии, так и вывоз лесов на верфи.82 К этим проблемам вскоре добавилась третья: на верфях началась новая вспышка заболеваемости личного состава. В частности, 17 марта Сенявин так писал И.Г. Чернышеву: «Больных, как здесь (в Павловске. — Авт.), так и на Икорецкой верфи, всякий день умножается, и почти одна лихорадка; я рассуждаю купить в малороссийских слободах вина до 1000 ведер и настоя с полынью велеть давать каждое утро кто пойдет на работу по чарке; сим я думаю поощрить людей к работе, а может и сберегу здоровье их от утренних сыростей; но как то сделано без указа Адмиралтейств-коллегии, то предварительно прошу В.С. мне в том помочь».83 В довершение ко всему, в это время заболел И.М. Селиванов, и все руководство оказалось на А.Н. Сенявине. Тем не менее, он отлично справился. Первые «новоизобретенные» корабли были спущены во время наибольшего разлива Дона — в первой половине марта 1770 г. Остальные спешно достраивались. 17 марта А.Н. Сенявин так писал И.Г. Чернышеву: «...В рассуждении прибылой и последней уже воды я принужден суда спускать, и теперь спущено уже два судна, а и достальные, если не отойдет вода, одно за другим спускать буду; на них обшивка внешняя и внутренняя обшита (то есть построен корпус. — Авт.) и болты закреплены, только палуб кроме одного (судна. — Авт.) намостить не могли...». Спущенными к 17 марта судами были одно 1-го рода и одно 2-го рода, из них первое сошло на воду 1 марта, а второе — 14 марта. Оба были построены на Новопавловской верфи.84 Отдавая должное мастеровым и морякам, А.Н. Сенявин писал И.Г. Чернышеву 26 марта 1770 г.: «Успех в строении судов по состоянию времени и людей идет при помощи божьей так, что более кажется требовать мне от них не можно...».85
По спуску же остальных кораблей существуют расхождения, о чем свидетельствует таблица на с. 127. Таким образом, хотя данные Российского архива Военно-морского флота существенно и не меняют картину, но позволяют уточнить ее. Что же касается постройки кораблей, то так или иначе, но к 25 апреля основные корабли из общего числа «новоизобретенных» судов были успешно спущены. И это, исходя из условий их постройки, стало большим достижением русских моряков и мастеровых. Данные по времени спуска 10 «новоизобретенных» кораблей
Далее спущенные корабли, чтобы не упустить половодья, по первой их готовности А.Н. Сенявин отправил вниз по Дону к крепости Святого Дмитрия Ростовского. Так, первое судно было отправлено еще 10 апреля, второе — 14, третье, девятое и десятое (последние два — бомбардирские) — 18, шестое — 28, пятое и восьмое — 30 апреля, а четвертое и седьмое — 1 мая. С этими кораблями было отправлено и большинство принадлежащих к ним гребных судов. Общее руководство корабельной эскадрой было поручено капитану 1 ранга Л.К. Вакселю. Вниз по Дону корабли шли на веслах и на буксире гребных судов, а через мелкие участки тянулись с помощью завозов.89 Между тем, поправился И.М. Селиванов, и А.Н. Сенявин, поручив ему достройку 2 кораблей 4-го рода и 2 камелей, а также доставку вниз по Дону артиллерии, мачт и других припасов для отправленных кораблей, в начале мая 1770 г. сам отправился в крепость Святого Дмитрия Ростовского: нужно было перевести через бар корабли, восстановить Таганрог и возглавить боевую деятельность флотилии. 16 мая Сенявин приехал в крепость Святого Дмитрия. Здесь он застал уже прибывшие с большой водой прам № 4, палубный бот, дубель-шлюпку и последние 29 лодок из зимовавших на Дону. А с 22 мая по 7 июня сюда же пришли и все 10 отправленных с верфей «новоизобретенных» кораблей; по прибытии на них сразу же начались работы по верхней отделке.90 Кстати, в конце мая—июне 1770 г. всем «новоизобретенным» кораблям и прамам Азовского флотилии были присвоены названия. «Новоизобретенные» корабли были названы: корабль 1-го рода «Хотин», корабли 2-го рода «Азов», «Таганрог», «Новопавловск», «Корон», «Журжа», «Модон», «Морея», корабли 3-го рода «Первый» и «Второй», корабли 4-го рода «Яссы» (большой бомбардирский) и «Бухарест» (транспортный). Прамы же получили следующие названия: № 1 — «Гектор», № 2 — «Парис», № 3 — «Лефеб», № 4 — «Елень» и № 5 — «Троил». Отдельно отметим, какие «новоизобретенные» корабли были построены в Павловске, а какие на Икорце (по этому поводу в историографии до сих пор существуют разные позиции). Итак: на Новопавловской верфи были спущены корабль 1-го рода «Хотин», корабли 2-го рода «Азов», «Таганрог», «Новопавловск», «Корон» и «Журжа», а на Икорецкой верфи — корабли 2-го рода «Модон» и «Морея», малые бомбардирские корабли «Первый» и «Второй», большой бомбардирский корабль «Яссы», транспорт «Бухарест». Тем временем у А.Н. Сенявина появилась новая проблема: на Дону из-за спада воды застряли на мелководье все припасы для «новоизобретенных» кораблей (даже лесоматериалы для их доделки!) и лес для возобновления Таганрогской гавани.91 Вследствие чего, во-первых, стало ясно, что ввести в строй эти корабли в 1770 г. не удастся (и при своевременной доставке припасов это было сделать очень сложно), а во-вторых, откладывалось и начало работ в Таганроге. К тому же в начале лета 1770 г. из-за болезней выбыли из строя практически все старшие офицеры флотилии, заболел и сам командующий, но руководство сохранил за собой. Вместе с тем выяснилось, что при максимальной разгрузке «новоизобретенные» корабли можно переводить через бар и без камелей, для этого нужно было лишь, чтобы ветер нагнал воду в дельте Дона. И А.Н. Сенявин решил приступить к переводу кораблей, не дожидаясь начала работ в Таганроге. Уже в июне 1770 г. перевели через бар дубель-шлюпку, палубный бот (они нужны были для действий в море уже в этом году) и оба малых бомбардирских корабля 3-го рода, а затем, в июле—сентябре, и остальные 8 «новоизобретенных» кораблей 1-го и 2-го родов. Особенно тяжелым вышел переход у кораблей «Азов» и «Таганрог»: почти месяц они стояли у бара в ожидании подъема воды.92 Однако, несмотря на все трудности, к 30 сентября 1770 г. все 10 «новоизобретенных» кораблей 1-го, 2-го и 3-го родов (то есть главная часть кораблей этого типа) были переведены в Таганрог. В октябре того же года А.Н. Сенявин так писал И.Г. Чернышеву: «...Прошлого сентября 30 числа доносил я В.С., что и последние суда в гавань Таганрогскую приведены и теперь все 10 судов стоят в гавани или лучше сказать лежат как караси в грязи, по мелководью оной...».93 Но эти корабли были в Таганроге, и теперь их оставалось в начале 1771 г. только подготовить к кампании: вооружить, оснастить, снарядить. Недоставало двух кораблей 4-го рода: спущенные на Икорецкой верфи 26 мая, они в 1770 г. из-за спада воды не смогли дойти даже до крепости Святого Дмитрия Ростовского и остались зимовать на Дону у станицы Мигулинской, которой им только и удалось достичь (но оба они не относились к основным родам «новоизобретенных» кораблей). Сведения из шканечного журнала корабля «Таганрог» о переходе этого корабля 2-го рода от крепости Св. Дмитрия Ростовского к Таганрогу94
Таким образом, у России на Азовском море появилась практически готовая боеспособная эскадра (оставалось провести мероприятия, обычные при подготовке кораблей в начале кампании), то есть сила, способная вести на нем боевые действия, чем была решена первая главная задача в области судостроения. Это стало действительно большим успехом, но им дело не ограничилось! Тем не менее, А.Н. Сенявин в письме И.Г. Чернышеву с огорчением отмечал, что эскадре не удалось приступить к действиям уже в 1770 году, хотя в действительности это и было нереально. Чернышев ответил: «Мне ни что так приятно быть не может, как видеть успехи в ваших делах; но когда по всем вашим стараниям в приведении вверенной вам флотилии в тоже состояние, чтоб показав оное действие могли произвести желаемое удовольствие своей самодержице, встретившиеся оному препятствия отводят вас от исполнения в том, не только вы не обвиняетесь, но ни мало на вас не относится, а чисто сердечно говорю: сколько здесь уверены в вашем усердии к службе, столько и по порученной вам экспедиции все ваши дела и все распоряжения приемлются с соответствующим вашей исправности уважением, и я с моей стороны вас совершенно уверяю, что вам нет причины вдавать себя в то смущение, в каком иные по своей неисправности оставаться должны...».95 В сентябре 1770 г. началось восстановление береговых объектов в Таганроге, а с 1 октября и восстановление гавани.96 И работы эти шли успешно. Кроме того, в начале сентября А.Н. Сенявин организовал, наконец, контору Таганрогского порта и Новопавловскую адмиралтейскую контору. В результате первая стала главным центром управления тыловым хозяйством флотилии, а также строительства и достройки судов. Более того, в 1770 г. был сделан огромный шаг на пути дальнейшего усиления корабельного состава флотилии. 20 сентября 1770 г. на воссозданной Новохоперской верфи (на реке Хопер, притоке Дона) были заложены 2 32-пушечных фрегата. Осуществилось то, что еще совсем недавно казалось немыслимым. Возможным же это стало благодаря большой проделанной работе и решению, найденному А.Н. Сенявиным и И. Афанасьевым. Кратко проследим хронологию событий. Уже в начале января 1770 г, А.Н. Сенявин представил И.М. Селиванову общий чертеж 32-пушечного фрегата, который оказался отличным от обычных фрегатов этого ранга: он имел меньшую осадку, более сильное артиллерийское вооружение и оформленный в качестве отдельной палубы орлоп-дек (на прежних русских фрегатах имелась лишь его часть — кубрик).97 После этого был произведен расчет всего необходимого для такого фрегата (при постройке предстояло использовать весь материал, оставшийся от строительства «новоизобретенных» кораблей).
Параллельно корабельный мастер И. Афанасьев и капитан-лейтенант М.П. Фондезин вели поиск нужных лесов. В результате необходимые деревья были обнаружены в Шиповых и Борисоглебских лесах, прилежащих к рекам Карачану, Хопру и Вороне, после чего А.Н. Сенявин сразу же организовал их заготовку под командованием капитана 1 ранга А.Л. Тишевского.99 Кстати, производить заготовку лесоматериалов А.Н. Сенявин распорядился по комплектам: сначала все необходимые деревья для одного фрегата, затем для другого и так далее. Забегая вперед, укажем, что, заготовив лес на первые два фрегата, о двух других комплектах фактически «забыли», спохватившись, только когда вышел указ о постройке двух 58-пушечных фрегатов.100 Между тем, встал вопрос, где строить фрегаты. Расчет на постройку в еще не занятом Крыму означал неопределенность во времени вступления в строй, вероятные задержки, к тому же доставка туда лесов и припасов была очень сложной и дорогой. Однако, как казалось, такой вариант неизбежно следовал из опыта Русско-турецкой войны 1735—1739 гг., другого и быть не могло. Тем не менее, он нашелся. В мае 1770 г. А.Н. Сенявин предложил блестящее, хотя и крайне сложное решение: построить корпуса фрегатов на Новохоперской верфи (за тысячу верст от дельты Дона), спустить их и провести к Азовскому морю, а там на камелях (для чего немного переделать уже имевшиеся две камели) перевести через бар и отбуксировать к Таганрогу, где и достроить, после чего оснастить и вооружить.101 Это намного ускоряло появление фрегатов в Азовской флотилии. Упомянув об этом предложении А.Н. Сенявина, необходимо отметить и тех, кто помог его найти — корабельного мастера И. Афанасьева и капитана 1 ранга А.Л. Тишевского. Первый фактически сформулировал указанный способ. А.Н. Сенявин писал: «...И как на мое требование корабельный мастер Афанасьев объяснился, ежели те фрегаты построены будут, только, чтоб можно было их спустить, то он уповает их для проводки через бар в Азовское море поднять до 4 фут на камелях, которые и сделать из тех самых камелей, кои построены для судов новоизобретенного рода, раздвинув их в длину, в ширину и в вышину, и что то очень мало коштовать (стоить) может...».102 Второй же, кроме поиска, а затем и заготовления, как отмечалось нами выше, необходимых для постройки фрегатов лесов, по распоряжению А.Н. Сенявина, быстро оценившего идею И. Афанасьева, нашел место для сооружения верфи. Оно находилось «при Новохоперской крепости на реке Хопре, расстоянием от того, где на фрегаты леса заготавливаются в 20 и 30 верстах».103 Тем самым достигалась существенная экономия времени и денег, поскольку отпадала надобность в доставке лесов в Павловск. Кроме того, ширина реки Хопер у Новохоперской крепости позволяла еще и развивать здесь судостроение, поскольку позволяла спускать на воду достаточно большие суда. Таким образом, именно И. Афанасьеву, А.Н. Сенявину и А.Л. Тишевскому Азовская флотилия была обязана нахождением решения, столь серьезно повлиявшего на ее судьбу. Итак, решение о постройке фрегатов на Хопре было предложено А.Н. Сенявиным правительству и одобрено им. А 1 июня 1770 г. Екатерина II выделила 50 000 руб. на постройку пока двух 32-пушечных фрегатов.104 И хотя официально деньги выделялись на постройку «повеленных фрегатов», но указанная сумма при стоимости строительства такого же фрегата в обустроенном Архангельске в 20 164 руб. 28 коп. не оставляла иных вариантов, как соорудить только два фрегата. О построении двух фрегатов писал А.Н. Сенявину в частном письме и И.Г. Чернышев: «...А как производится строение оных [фрегатов] у города Архангельска, где цена их со всем такелажем 20 164 рубля 28 копеек показана: то следуя оному и пришлется к вам сумма 50 000 рублев с тем расположением, что буде оной недостаточно будет на построение и снабжение четырех или трех фрегатов, то, чтобы надобные к тому приготовления делали только на два фрегата (курсив наш. — Авт.)...».105 Последнее стало, на наш взгляд, существенной ошибкой, поскольку проигнорировало широкий исторический опыт развития флота (например, того же Петра I), к тому же примененный при создании «новоизобретенных» кораблей, свидетельствовавший о значимости именно серийной постройки судов для быстрого увеличения силы военно-морского корабельного соединения.
Далее подготовка к строительству была ускорена, проведено восстановление Новохоперской верфи, и 20 сентября как уже отмечалось выше, на ней были заложены два 32-пушечных фрегата. Их строительство было поручено корабельному мастеру И. Афанасьеву, доставлять же необходимый лесоматериал должен был А.Л. Тишевский. Здесь необходимо сказать несколько слов об устройстве и вооружении этих первых фрегатов Азовской флотилии (какими они получились сразу после постройки).107 Каждый из них был длиной 130 футов, шириной 36 футов и с глубиной интрюма 11½ футов. По первым двум измерениям эти фрегаты, таким образом, немного превосходили аналогичные 32-пушечные фрегаты того времени, построенные для Балтийского флота (фрегат «Африка», построенный в 1764—1768 гг. в Архангельске, имел длину 118 футов, ширину 31 фут и глубину интрюма 14 футов и был типичным фрегатом Балтийского флота 1760—1770-х гг.), а по последнему (глубине интрюма) — уступали им. То есть их осадка была уменьшена до максимально возможного, так как иначе даже одни корпуса этих фрегатов было бы не вывести в Азовское море. Отличались азовские фрегаты и по составу вооружения. Они имели 26 12-фунтовых орудий на опер-деке и 6 6-фунтовых орудий на квартер-деке.108 Вооружение же балтийских фрегатов в это время обычно состояло из 20—22 12-фунтовых и 10—12 6-фунтовых орудий.109 То есть при равном количестве орудий и при соответствии их пока в калибрах фрегаты Азовской флотилии все же имели более сильное артиллерийское вооружение за счет большего числа 12-фунтовых орудий.110 Стоит отметить, что орудия для их вооружения были взяты из числа отлитых сверх количества, необходимого для «новоизобретенных» кораблей. Ведомость необходимых для укомплектования штатного боезапаса двух фрегатов снарядов111
Как мы видели выше, присутствовали нюансы и во внутреннем устройстве фрегатов, заложенных на Новохоперской верфи: в частности, при структуре, аналогичной 32-пушечным фрегатам Балтийского флота: интрюм, орлоп-дек (кубрик), опер-дек (для 12-фунтовых орудий), квартер-дек (для 6-фунтовых пушек) и форкастель, — орлоп-дек превратился в полноценную палубу, увеличив отстояние от ватерлинии опер-дека и квартер-дека.112 Ведомость «Какое число следует на два фрегата заготовлять лесов...»113
А вот парусное вооружение фрегатов оставалось одинаковым с их балтийскими собратьями. Так, в шканечных журналах во время действий этих фрегатов в 1772—1774 гг. постоянно упоминаются следующие паруса: фок, грот, бизань (прямой парус), косая бизань (четырехугольная на бизань-рю), фор-марсель, грот-марсель, крюйсель, фор-брамсель, грот-брамсель, крюйс-брамсель, фор-стеньг-стаксель, грот-стеньг-стаксель мидель-стаксель, крюйс-стеньг-стаксель, апсель, кливер и лиссели.114
Штатный экипаж одного такого фрегата должен был насчитывать 233 человека, в том числе 153 морских служителя, 24 артиллерийских и 56 солдатских. Постройка, вооружение и оснащение этих двух фрегатов обошлись в 80 000 руб. Забегая вперед, отметим, что фрегаты данного проекта оказались весьма удачными по своим качествам, заслужив высокую оценку как И.Г. Кинсбергена, так и В.Я. Чичагова.116 Видимо, этим и объясняется последовавшая в итоге смена курса в развитии русских фрегатов. Так, сначала на Балтийском море появился фрегат «Павел» (1772 г.),117 обозначивший отказ от петровских образцов, а затем и на Черном море следующие проекты фрегатов стали прямым продолжением рассмотренного нами варианта.
Теоретический чертеж 32-пушечных фрегатов типа «Первый» Таковы итоги создания флотилии в 1768—1770 гг. Итоги, но которым работа, проделанная моряками и мастеровыми флотилии под руководством А.Н. Сенявина, заслуживает высокой оценки: 1) были организованы структура флотилии и ее личный состав; 2) создана судостроительная база; 3) построена боеспособная эскадра из «новоизобретенных» кораблей для действий на море; 4) найдены возможности для дальнейшего усиления флотилии. Таким образом, у России появился важнейший инструмент для проведения Крымской операции, и появился вовремя! Создавшиеся благоприятные условия позволили российскому правительству поставить главной задачей на 1771 г. овладение Крымом и подготовить для этого соответствующую операцию, в которой важная роль отводилась Азовской флотилии.
Вариант парусного вооружения русского фрегата в 1760-е гг. на примере учебного фрегата «Надежда». Названия парусов: 1 — блинд; 2 — кливер; 3 — фор-стеньги-стаксель; 4 — фок; 5 — фор-марсель; 6 — фор-брамсель; 7 — грот; 8 — грот-марсель; 9 — грот-брамсель; 10 — крюйсель; 11 — крюйс-брамсель; 12 — бизань трапециевидного типа Материалы РГАВМФ позволяют дать точные данные по кораблям Азовской флотилии и их расположению к 1771 г. Обратиться к этому вопросу особенно важно в связи с расхождением данных, представленных в отечественной историографии. Рассмотрим основные варианты. Согласно первому, в начале 1771 г. в Таганроге сосредоточилось: один 16-пушечный трехмачтовый корабль, девять 16-й 14-пушечных двухмачтовых кораблей, пять прамов, два бомбардирских корабля, дубель-шлюпка и палубный бот.118 Здесь явная ошибка в местоположении судов и не совсем подходящая характеристика «новоизобретенных» кораблей, данная не по их родам и боевым функциям, а по числу мачт. К нему близок второй вариант, по которому флотилия имела к указанному времени 10 «новоизобретенных» кораблей, два бомбардирских корабля, пять прамов и около 100 мелких судов, в том числе 60 казацких лодок. Кроме того, здесь отмечена покупка весной 1771 г. двух транспортных судов.119 Несмотря на все это, данный вариант также нуждается в уточнении и дополнении. По третьему же варианту, в Таганроге сосредоточились 8 «новоизобретенных» кораблей и 2 бомбардирских.120 Наконец, четвертый вариант отличается от предыдущего тем, что вместо двух бомбардирских кораблей указаны два прама.121 Чтобы получить представление о точной картине, обратимся к архивным материалам. Согласно им, Азовская флотилия к началу 1771 г. имела следующие силы:122 12 «новоизобретенных» кораблей, 5 прамов, дубель-шлюпку, палубный бот, 44 военные лодки, а также малые гребные суда (всего 48 баркасов, шлюпок, ялботов и беспалубных ботов). Располагались же они так: в Таганроге — один корабль 1-го рода, 7 кораблей 2-го рода, два малых бомбардирских корабля 3-го рода, дубель-шлюпка, палубный бот и часть военных лодок; в крепости Святого Дмитрия Ростовского — вторая часть военных лодок и три прама. Еще два прама находились на хранении в Павловске. Два же корабля 4-го рода зимовали на Дону. Личный состав флотилии составляли 2413 человек (по штату 1770 г. полагалось иметь вместе с денщиками 3218 человек: 1495 на прамах, 308 на лодках и 1415 на «новоизобретенных» кораблях).123 Кроме того, в состав флотилии вошли еще два судна — трехмачтовая поляка и двухмачтовая шаития, использовавшиеся далее как транспорты. Оба судна застряли у Таганрога с начала войны, и затем по решению Петербурга поляка, принадлежавшая греку А. Псаро, была у него куплена в ноябре 1770 г. за 2000 руб., а шаития, как турецкое судно, просто включена в состав флотилии.124
Указывая корабельные силы, которыми обладала Азовская флотилия к началу 1771 г., необходимо особо отметить важную роль в их создании корабельного мастера подполковничьего ранга И. Афанасьева. Именно он занимался обеспечением достройки прамов и воплотил в жизнь проект «новоизобретенных» кораблей, в создании которого, кстати, активно и участвовал. Труд Афанасьева не был забыт: 2 марта 1771 г. по высочайшему решению «за построение пяти прамов и новоизобретенного рода 12 судов» он был награжден 1260 рублями.127 1771 год стал годом первой боевой кампании Азовской флотилии, и теперь основное внимание А.Н. Сенявина, естественно, было приковано к управлению военными действиями. Руководство в тылу (контроль над судостроением, проведение достройки и ремонта кораблей, организация снабжения флотилии) он возложил на контору Таганрогского порта. Однако она оставалась под постоянным контролем А.Н. Сенявина, который, несмотря на свою занятость в 1771—1774 гг. военными действиями флотилии, по-прежнему очень много внимания уделял и вопросам ее строительства. Во второй половине апреля — первой половине мая 1771 г. в Таганроге были подготовлены к кампании находящиеся там «новоизобретенные» корабли. Работы пришлось вести в сложных условиях: поскольку глубины Таганрогской гавани не позволяли вооружить, оснастить и снарядить корабли в самой гавани, это пришлось делать за ее пределами на рейде, а все необходимое доставлять с берега военными лодками (было использовано 14 лодок).128 Работам сильно мешала ветреная погода. Тем не менее, к 12 мая были готовы первые три корабля, а к 17 мая — вся эскадра из 10 кораблей.129 Достаточно быстро были подготовлены и два корабля 4-го рода: приведенные в Таганрог с большой водой, весной 1771 г., они вошли в строй уже в июне того же года. Именно «новоизобретенные» корабли и стали единственной главной силой флотилии в 1771 г. Усилить же флотилию А.Н. Сенявина 32-пушечными фрегатами в том году не удалось, несмотря на все старания. В начале все шло успешно. Уже 12 и 13 апреля фрегаты «Первый» и «Второй» были спущены на Новохоперской верфи, а 1 и 2 мая под общим командованием капитана 1 ранга А.Л. Тишевского отправлены к крепости Святого Дмитрия Ростовского, куда и прибыли благополучно в середине июля фрегат «Первый» 12 числа, а «Второй» — 20. Но далее возникла серьезная задержка — из-за летнего спада воды на Дону было невозможно спустить 2 камели, перестроенные в крепости Святого Дмитрия Ростовского. Это удалось только в начале сентября. И хотя фрегат «Первый» сразу же поставили на них и отправили в путь, довести его удалось только до бара, большего же сделать в 1771 г. не позволил значительный спад воды на Дону. В итоге фрегат «Первый» так и остался зимовать у бара в дельте Дона, а фрегат «Второй» — у крепости Святого Дмитрия Ростовского.130
Между тем, как только в 1771 г. Россией был занят Крым, в Петербурге решили, что сложились все обстоятельства для создания на Черном море линейного флота и без перевода линейных кораблей из Архипелага. Следствием стало решение снова попытаться их построить, только теперь не на Дону, а в Крыму (то есть речь вновь шла о превращении Азовской флотилии в линейный Черноморский флот). И 29 августа А.Н. Сенявин получил высочайший рескрипт Екатерины II, которым ему было предписано проверить возможность постройки в Крыму двух линейных кораблей из крымского леса или «по крайней мере, одного 66-пушечного корабля». Во всяком случае, Екатерина II предлагала найти хотя бы удобное для верфи место, а необходимый лес, сообщала она Сенявину, ею уже было предписано заготовить в районе Казани и доставить в Азов.132 Однако расчеты на постройку линейных кораблей в Крыму не оправдались. Проведенная разведка показала, что для подобного строительства нет ни подходящего места, ни нужных лесоматериалов. Об этом А.Н. Сенявин и сообщил Екатерине II в своем донесении от 27 октября 1771 г.133 Доставлять же в Крым все необходимое для строительства линейных кораблей из России было слишком дорого и трудно. А на Дону такие корабли, как считали в то время, было просто невозможно построить. В итоге, после того как Сенявин дал отрицательный отзыв на мысль о возможности постройки в Крыму линейных кораблей, Высочайший Совет принял решение о нецелесообразности попыток их постройки до конца войны: «Лучше... не [п]оказывать понапрасну, что мы их имеем, и приготовиться к постройке оных на будущее время надобности».134 То есть, хотя реализацию идеи отложили, но курс на строительство линейного флота на Черном море был закреплен окончательно. Впрочем, вопрос серьезного усиления флотилии в текущий момент оставался насущным. Но здесь английский адмирал на русской службе Ч. Ноульс предложил проект 58-пушечного фрегата для Азовской флотилии, с учетом всей местной специфики. Способ их строительства должен был быть таким же, как и у построенных 32-пушечных фрегатов. А вот по устройству и вооружению они имели отличия. Важнейшими из них должны были быть: очень небольшая осадка (практически плоскодонность) при существенно большей, чем у обычных фрегатов, длине и более сильное артиллерийское вооружение. Безусловно, данные 58-пушечные фрегаты серьезно усилили бы мощь флотилии А.Н. Сенявина. Исходя же из размеров и состава вооружения данных фрегатов, это было решение о начале строительства для Черного моря крупных кораблей. В итоге своим решением от 26 декабря 1771 г. Екатерина II повелела А.Н. Сенявину вместо двух линейных кораблей построить на Дону 2 58-пушечных фрегата по чертежам адмирала Ч. Ноульса, на что выделялось «на первый случай 50 000 рублей».135 Адмиралтейств-коллегии тем же указом выделялось 60 000 руб. на изготовление орудий.136 Такое усиление флотилии было тем важнее, что действия «новоизобретенных» кораблей на Азовском и особенно Черном морях выявили их, в целом, низкие мореходные качества. В частности, основными недостатками были: сильная боковая качка, постоянно грозившая поломкой мачт, и большой дрейф при лавировании, от которого при движении таким способом «выигрышу быть нельзя»; невозможность держаться в дрейфе во время сильных ветров (а значит, и находиться в море в шторм) и заливаемость даже от обычного волнения; тихоходность (максимальная скорость кораблей 2-го рода, выявленная по их шканечным журналам, достигала 7,5 узлов, но она встречается редко; средняя же скорость всех кораблей «новоизобретенного» рода равнялась 4—5 узлам137) и небольшой запас продовольствия и воды на борту; тяжелые условия для жизни экипажа.138 Вывод командиров, участвовавших в первом походе по Черному морю, и командующего отрядом Я.Ф. Сухотина о полной непригодности этих кораблей для боевых действий на море был несколько преувеличен: 1773—1774 гг. показали, что находиться в море и воевать на них было возможно, только требовались большая выучка и мастерство, учитывая ограниченные возможности «новоизобретенных» кораблей. Впрочем, А.Н. Сенявину это было известно изначально, но в 1768 г. другого варианта не было. Однако данное обстоятельство вызвало беспокойство в Петербурге, и уже в отмеченном нами рескрипте Екатерины II от 26 декабря 1771 г. А.Н. Сенявину было предписано произвести на «новоизобретенных» кораблях такие переделки, чтобы «оные если не атаковать, то по крайней мере защищаться могли».139
Говоря о судостроении в 1771 г., необходимо коснуться и проблемы малых вспомогательных судов. К апрелю 1771 г. Азовская флотилия имела 48 таких судов, из них 4 морских — палубный бот, дубель-шлюпку, поляку и шаитию. И хотя такое общее число малых судов было достаточно велико, тем не менее, перед А.Н. Сенявиным встала проблема их недостатка. Во-первых, этого числа вспомогательных судов не хватало для транспортировки грузов (причиной была ограниченная грузоподъемность военных лодок, которые составляли большинство), а во-вторых, особенно остро требовались малые суда, пригодные к службе на море (их было всего 4): флотилия начала действовать на море, и ей были крайне нужны суда не только для транспортной, но и для дозорной и посыльной деятельности. И Сенявин немедленно обратился к данной проблеме (успешному решению которой способствовала и некоторая разгрузка верфей от строительства кораблей и фрегатов), добившись в марте 1771 г. высочайшего решения о выделении 10 000 руб. на строительство 12 палубных ботов (2 планировались для службы при фрегатах, а остальные для самостоятельных действий: фактически же все действовали самостоятельно). Они должны были быть однопалубными и одномачтовыми судами, длиной 66, шириной 18,5 и осадкой 7,5 футов, с вооружением из 12 3-фунтовых орудий и экипажем из 23 человек.141 Летом 1771 г. на Новохоперской верфи были заложены первые 4 таких бота.
Кроме того, в связи с созданием новой оборонительной линии в Северном Причерноморье А.Н. Сенявину было поручено построить 5 специальных транспортных судов для перевозки грузов к месту строительства этой линии. На это Екатерина II своим указом в марте 1771 г. выделяла также 10 000 руб. После этого И. Афанасьев разработал проект необходимого транспортного судна, и до конца года все 5 таких судов были заложены на Новохоперской верфи. Они имели длину 75, ширину 21 и глубину интрюма 6,5 футов.143 Штатный экипаж состоял из 9 человек.144 В заключение обзора кампании 1771 г. необходимо кратко остановиться и на потерях Азовской флотилии. 29 мая во время сильного шторма у Петровской крепости внезапно затонул малый бомбардирский корабль «Первый», при этом погибли 29 человек (в том числе 2 офицера и командир — лейтенант М. Воейков). Спаслось всего шестеро.145 А в конце июля флотилия потеряла еще и палубный бот. Следуя из Таганрога в Керчь, он попал в сильный шторм и был занесен им к Кубанскому берегу в районе города Ачуева, где оказался выброшенным на мель. Не имея возможности спасти судно, экипаж выбрался на берег, где на безоружных русских моряков напали турки. Из 18 членов экипажа 12 были убиты (в том числе командир — лейтенант Я. Панов), а остальные уведены в плен.146 Кроме того, в 1771 г. флотилия по разным причинам потеряла 14 военных лодок. Сама же кампания 1771 г. принесла России крупный и важный успех: русскими войсками под командованием В.М. Долгорукова при активном содействии Азовской флотилии был занят Крымский полуостров, а флотилия вышла на Черное море. А в августе—сентябре 1771 г. состоялся первый в истории поход русской эскадры (в составе четырех кораблей флотилии: «Хотина», «Мореи», «Азова» и «Новопавловска») по этому морю. Свершилось то, к чему был проделан такой длинный и трудный путь. Но пока что оказалось достигнутым только военное решение вопроса. Теперь следовало добиться согласия Турции на предъявленные ей условия, а для этого было просто необходимо сохранить в своих руках Крым. Роль флотилии А.Н. Сенявина при этом становилась еще более важной и ответственной (ей предстояло теперь, помогая русским войскам в обороне Крыма и защищая Керченский пролив, противодействовать турецкому флоту!). Кампания 1772 г. началась со спуска уже в марте—апреле построенных на Новохоперской верфи 4 палубных ботов и 5 транспортных судов, после чего те сразу же были отправлены в Таганрог, причем по пути они должны были доставить туда необходимые флотилии припасы. Палубные боты вошли в строй летом 1772 г., однако действовать начали несколько позже: первый из них в конце августа (команду на нем принял отличившийся весной 1772 г. при спасении на Дону припасов с затонувших речных транспортных судов лейтенант Ф.Ф. Ушаков), а остальные три — осенью. Между тем, в 1772 г. были заложены и оставшиеся 8 палубных ботов: 6 на Новопавловской верфи и 2 на Новохоперской. Однако, безусловно, главным для А.Н. Сенявина в 1772 г. являлось решение проблемы «новоизобретенных» кораблей и введение, наконец, в строй 2 32-пушечных фрегатов. Что касается «новоизобретенных» кораблей, то ситуация здесь была следующей. По рескрипту Екатерины II от 26 декабря 1771 г., требовалось улучшить их мореходные качества, однако и без этого большинство «новоизобретенных» кораблей требовало серьезного ремонта: 7 кораблей 2-го рода и транспортный «Бухарест» пострадали в результате вмерзания в лед прямо на Таганрогском рейде (от внезапно ударивших в середине ноября 1771 г. сильных морозов), а корабль 1-го рода нуждался в починке подводной обшивки. Но и те, и другие работы требовали времени: первые больше, вторые — меньше. Между тем, уже весной 1772 г., согласно требованиям Петербурга, флотилия должна была приступить к действиям. А.Н. Сенявину пришлось потрудиться, чтобы разрешить эту ситуацию. Итоги оказались следующими. Предпринятые командующим Азовской флотилией энергичные меры обеспечили быстрый ремонт пострадавших во льду кораблей 2-го рода, и в мае 1772 г. они начали кампанию. Корабль же 1-го рода «Хотин» был отремонтирован после прихода в Таганрог, куда он прибыл из Керчи в начале апреля 1772 г. Таким образом, А.Н. Сенявину удалось полностью сохранить боеспособность Азовской флотилии в кампании 1772 г.
Что же касается вопроса, было ли в 1772 г. проведено улучшение мореходных качеств «новоизобретенных» кораблей 1-го и 2-го родов, то здесь ситуация следующая. В ряде работ отечественной историографии мы встречаем утвердительный ответ.149 Однако архивные документы не дают оснований для такого вывода. Более того, они позволяют посмотреть, что же на самом деле было предпринято в 1772 г. Обеспокоенная донесением А.Н. Сенявина о низких мореходных качествах «новоизобретенных» кораблей, Адмиралтейств-коллегия предприняла ряд мер. Высочайшим повелением от 26 декабря 1771 г. Сенявину разрешалось облегчить вооружение и произвести переделки хотя бы на части «новоизобретенных» кораблей («соизволяем Мы, чтоб вы, оставя несколько судов флотилии вашей для охранения помянутого в Черное море пролива, сделали прочие не столь валки и к плаванию удобны, почему и можете вы, согласно с собственным вашим мнением, облегчить их в числе и тягости орудий и учинить непременные по тому переделки, имея однако ж всегда предметом чтобы и оныя, если не атаковать, то по малой мере обороняться могли»150). Интендантская же экспедиция, совместно с корабельными мастерами Ямесом, Ильиным и Селяниновым, зимой 1771/1772 г. выработала проект такого ремонта этих кораблей, направленный на улучшение их возможностей, который также был послан А.Н. Сенявину. Речь в нем шла о следующем: «Что суда ["новоизобретенного рода"] плоскодонны, то они сделаны так для удобности к проводке чрез мелкие места, почему им так и остаться, А чтоб лучше были от дрейфу на глубине, то по мнению способ [состоит в том, чтобы] прежнюю палубу поднять выше нынешнего на два фута, а потому порты и борт поднимутся на столько же и в воде кораблю ход прибавится на один фут глубже. И от прибавки глубины ходу и интрюма балласту корабль примет уменьшением, а мачт[ам] крепости больше, а качка с боку на бок меньше нынешнего быть может. [А] на палубе, чтоб вода не стояла в балках погиб сделать круче».151 Здесь уместно вспомнить уже приведенный нами выше рапорт А.Н. Сенявина И.Г. Чернышеву от 15 октября 1771 г., когда, сообщив неутешительные выводы о плавании «новоизобретенных» кораблей в Черном море, он написал: «Сии суда в мирное время, когда поднять на них палубы фута на 1½ и выше, и вместо нынешней артиллерии поставить пушки 3-х фунтового калибра, могут без всякой опасности идти до Кронштадта или употребляемы быть для коммерции на здешних и Средиземном морях».152 Таким образом, он не только фактически указал направление необходимых исправлений, но и отметил большие возможности «новоизобретенных» кораблей (вынужденно ограниченные малой осадкой в связи с необходимостью вывести их в Азовское море), что и подтвердится позднее. Получив этот проект, А.Н. Сенявин сразу же отправил его на рассмотрение своему корабельному мастеру И. Афанасьеву. Тот согласился с ним, дополнив предложением «по состоянию оных судов следует быть по бортам фальконетам», а также представив ведомость необходимых к ремонту лесоматериалов. Но зима уже заканчивалась, а серьезный ремонт требовал существенных затрат времени. К тому же для выполнения работ нужен был лесоматериал, а его в наличии не было. В результате А.Н. Сенявин по составленной Афанасьевым ведомости распорядился готовить лес к концу кампании 1772 г., а пока в качестве пробной меры улучшения мореходных качеств предписал снять с 4 кораблей 2-го рода («Азова», «Корона», «Мореи», «Новопавловска») носовые гаубицы153 (фактически они были сняты с 5 кораблей: «Морея», «Новопавловск», «Азов», «Корон» и «Таганрог»154), что, однако, не дало эффекта, и в 1773 г. их на означенные суда вернули. Капитальный же ремонт «новоизобретенные» корабли прошли только в 1777—1780 гг.155 Из двух же 32-пушечных фрегатов в строй в 1772 г. удалось ввести только один — «Первый». Он стал первым фрегатом России на Черном море. Уже в начале апреля 1772 г. этот фрегат был переведен через бар и приведен на Таганрогский рейд, после чего на нем сразу же начались достроечные работы. Проводить их пришлось в сложнейших условиях — из-за малых глубин Таганрогской гавани фрегат должен был оставаться на рейде, и доставку всех необходимых грузов приходилось осуществлять с помощью военных лодок, причем по мере окончания работ и соответственно увеличения осадки фрегат отводили все дальше от берега (если вначале расстояние от него до берега составляло версту, то в середине июня оно возросло до 10 верст!). Несмотря на все трудности, в августе 1772 г. фрегат «Первый» вошел в строй и в начале сентября прибыл в Керченский пролив (к крепости Еникале). После этого он был переведен через мелководный участок этого пролива к Керчи и в середине сентября присоединился к действующим силам флотилии.156
Ввести же в строй в 1772 г. фрегат «Второй» так и не удалось. Помешали несколько причин: вспыхнувшая весной 1772 г. на юге эпидемия чумы (сначала из-за нее фрегат по переходе через бар вынужден был весь май простоять в карантине, а осенью эпидемия достигла пика уже в Таганроге), нехватка рабочих рук (усилившаяся в связи с чумой) и «худая распорядительность капитана над (Таганрогским. — Авт.) портом Скрыплева» (которому Сенявин поручил закончить подготовку фрегата осенью 1772 г.),158 причем последнее А.Н. Сенявин особо отметил в своем письме И.Г. Чернышеву. Но в целом к концу 1772 г. подготовка «Второго» была практически завершена. А 1 и 23 мая 1772 г. на Новохоперской верфи были заложены 2 58-пушечных фрегата по проекту адмирала Ч. Ноульса. Они получили названия «Третий» и «Четвертый».
Боковой вид 58-пушечных фрегатов типа «Третий». Рисунок выполнен автором по чертежу из фондов РГАВМФ Эти фрегаты были длиной 150 футов, шириной 30 футов 8 дюймов и с глубиной интрюма 9 футов 9 дюймов. Первоначально, по замыслу Ч. Ноульса, их вооружение должны были составлять 30 24-фунтовых и 28 3-фунтовых орудий. Это был первый в истории случай, когда для фрегата предлагалось столь сильное вооружение. Однако в итоге 24-фунтовые чугунные пушки оказались слишком тяжелыми для них, и Ч. Ноульс нашел им замену, причем даже более грозную — 24- и 3-фунтовые медные единороги, способные вести огонь не только ядрами и картечью, но и брандскугелями. Но и это оказалось чрезмерной нагрузкой. Тем не менее; Ноульс вновь нашел выход: калибр единорогов главного калибра был снижен до 18-фунтового, а на место 3-фунтовых единорогов пришли фальконеты того же калибра. Этот вариант и утвердила Адмиралтейств-коллегия. Так фрегаты данного проекта получили по 30 18-фунтовых единорогов и 28 3-фунтовых фальконетов. По этим характеристикам они серьезно отличались от обычных в то время 32-пушечных фрегатов (особо необходимо подчеркнуть столь большую огневую мощь данных фрегатов, достигнутую как за счет резко увеличенного числа орудий на вооружении, так и использования в качестве главного калибра 18-фунтовых единорогов; причем и число орудий, и их калибр, и вид — единороги, как и массовость единорогов, стали абсолютным новшеством в вооружении фрегатов). Кроме того, существенно различались они и по устройству: из-за малой осадки у них не устраивалось интрюма, а верхняя палуба впервые была сделана сплошной. Наконец, данные фрегаты имели специально разработанные пропорции рангоута и такелажа. Однако вид парусного вооружения у них оставался обычным.159 В целом, нужно отметить низкие мореходные качества фрегатов данного проекта, только усиленные неудовлетворительным качеством постройки. В частности, в кампании 1774 г. В.Я. Чичагов так характеризовал фрегат «Четвертый»: «Четвертый фрегат как в поворотах против ветра и по ветру, так и в линии держаться с настоящими фрегатами не может».160 А в 1776 г. комиссия постановила относительно обоих фрегатов данного проекта: «ко употреблению в Азовском море и в проливе (Керченском. — Авт.) служить могут, а в Черном море по долготе и перегибе продолжить (служить. — Авт.) не могут».161 К тому же и состояние фрегатов оставляло желать лучшего: низкое качество постройки сделало их ненадежными уже несколько лет спустя после спуска. В результате в 1777—1778 гг. фрегаты Ноульса в море не действовали. В 1779 г. «Третий» взорвался в Керченском проливе, а «Четвертый» был выведен из строя как абсолютно ветхий. Ф.А. Клокачев так написал И.Г. Чернышеву осенью 1779 г.: «Четвертый фрегат по совершенной ево худости не только в лиман отправить не можно, но и в Керченском проливе онаго на защищение разве, со всекрайнюю нуждою и с меньшим числом пушек, а не с положенными на нем орудиями, и то едваль одно лето простоять сможет».162 О действиях же его в 1777—1778 гг. значилось следующее: «Фрегат № 4 которой в обе прошедшие кампании за совершенной негодностью в море посылан не был и все стоял в проливе...».
Понесла в 1772 г. флотилия А.Н. Сенявина и потери: в конце марта у Сулинского гирла Дуная была выброшена на мель и разбилась дубель-шлюпка (все члены экипажа спаслись),166 а осенью у Кавказских берегов погиб палубный бот № 2 (погибли все члены экипажа вместе с командиром судна — лейтенантом А. Мальцовым).167 Итак, к 1773 г. Азовская флотилия имела в своем составе один 32-пушечный фрегат, 11 «новоизобретенных» кораблей, три палубных бота, пять транспортных судов, четыре флашхоута (вошли в строй в 1772 г.), поляку, шаитию и 30 военных лодок. Почти готов был еще один 32-пушечный фрегат.168 В резерве числились пять прамов.
Таким образом, приводимые в отечественной историографии данные о составе Азовской флотилии к 1773 г. из 6 фрегатов, 9 парусно-гребных судов (так иногда не совсем точно называют «новоизобретенные» корабли) и 15 малых судов,171 как видим, не соответствуют действительности. Однако с подготовкой флотилии к кампании возникли неожиданные и серьезные проблемы. Сначала 1 февраля 1773 г. в Керченском проливе, где в эту зиму находились практически все основные корабельные силы флотилии, разыгрались сильные северо-восточные ветра, которыми взломало лед, и практически все «новоизобретенные» корабли со своих мест посдвигало, а «Хотин» даже вынесло на фарватер. И хотя непоправимых бедствий не произошло, полученные повреждения потребовали исправлений. Но далее установившаяся в 1773 г. крайне холодная весна не только сорвала доставку грузов из Таганрога, но и затруднила проведение даже обычных конопатных работ. Правда, в итоге все окончилось благополучно. Благодаря трудам Я.Ф. Сухотина в феврале 1773 г. в кампанию вступили бомбардирские корабли, а в период с конца марта по май — и все остальные.
В 1773 г. флотилия А.Н. Сенявина пополнилась и рядом новых судов. Уже 9 мая 1773 г. в Таганроге вошел, наконец, в строй фрегат «Второй». 18 мая он прибыл в Керченский пролив, а в середине июня начал боевую службу на Черном море, усилив Азовскую флотилию.174 Тем временем, 28 и 29 апреля 1773 г. на Новохоперской верфи были спущены 58-пушечные фрегаты «Третий» и «Четвертый», после чего они без промедления были отправлены вниз по Дону. Однако в строй в 1773 г. удалось ввести только фрегат «Четвертый». Поздней осенью этого года (после середины октября) он прибыл в Керчь, существенно усилив флотилию накануне кампании 1774 г. Фрегат же «Третий» не удалось даже довести до крепости Святого Дмитрия Ростовского — он застрял на Дону во время спада воды и остался зимовать там возле станицы Семиракозовской. Пополнилась в 1773 г. флотилия и 4 палубными ботами. Они были спущены на Новопавловской верфи весной 1773 г., после чего проведены Доном к Таганрогу и летом того же года вошли в строй. Остальные 4 таких же палубных бота продолжали строиться. Кстати, в 1773 г. все находившиеся в строю палубные боты получили названия: боты, построенные в 1772 г. — «Курьер», «Миус» и «Темерник»; боты, вошедшие в строй в 1773 г., — «Битюг», «Карабут», «Чел-баш» и «Кагальник».175 Между тем, в связи с малым числом оставшихся в строю военных лодок (всего к началу 1773 г. их было 30) и их ненадежностью для морских плаваний вновь возникла проблема недостатка транспортных судов. Для ее решения А.Н. Сенявин в феврале 1773 г. предложил построить 4 галиота. Это должны были быть двухмачтовые суда длиной 80 футов, шириной 22,5 футов и осадкой при полной нагрузке не более 7,5 футов. При этом по расчетам каждый галиот должен был поднимать груз, равный грузоподъемности 6 военных лодок.176 Штатный экипаж планировался из 32 человек. Екатерина II одобрила это предложение и выделила для постройки четырех таких судов 10 000 руб.177 В конце весны — летом того же года были заложены 4 галиота: два на Новопавловской верфи и два на Новохоперской.
К сожалению, кампания 1773 г. принесла Азовской флотилии, помимо ее блестящих действий, и ряд серьезных неприятностей. Во-первых, из-за сильных повреждений подводной обшивки морскими червями полностью выбыли из строя три корабля 2-го рода — сначала «Морея» и «Новопавловск» (в конце июля и, как оказалось, навсегда), а затем и «Модон» (в октябре).180 Чтобы они не затонули, их пришлось поставить на мель в Балаклавской бухте. В итоге этих кораблей флотилия лишилась до конца войны, что стало для нее серьезной потерей. Во-вторых, безвозвратно были потеряны два палубных бота — «Челбаш» (мичман И.С. Лисовский) и «Кагальник» (мичман И.Ф. Лазарев): в начале сентября при невыясненных обстоятельствах они были захвачены турками.181 В-третьих, в течение 1773 г. серьезные повреждения получил еще целый ряд судов флотилии: летом выбыл из строя корабль 2-го рода «Таганрог», а осенью — корабли 2-го рода «Азов», «Корон» и «Журжа», большой бомбардирский корабль «Яссы», палубный бот «Темерник» и 4 транспортных судна. Вообще кампания 1773 г. продемонстрировала, что максимальный срок службы без особого ремонта (при отсутствии, естественно, чрезвычайных обстоятельств) для русских судов на Черном море составляет примерно три полноценных морских кампании. Далее начинаются серьезные проблемы. Дальнейшая история Черноморского флота, в основном, только подтвердит такое положение дел: после напряженных кампаний 1787, 1788 и 1790 гг. флот Ф.Ф. Ушакова остался без фрегатов, а после 1791 г. вне строя оказалось и большинство линейных кораблей довоенной постройки. Средиземноморский же поход 1798—1800 гг. просто добил практически все суда, участвовавшие в нем.182 И здесь нельзя не отметить предусмотрительность А.Н. Сенявина, добившегося еще в октябре 1773 г. выделения Екатериной II 50 тыс. руб. для проведения судоремонтных работ.183 Правда, в том, что в 1773 г. к концу года из строя выбыли сразу 8 «новоизобретенных» кораблей первых двух родов, причем 3 с крайне существенной поврежденностью подводной обшивки, есть доля вины и самого А.Н. Сенявина. Дело в том, что, осуществляя в 1772 и 1773 гг. текущий ремонт повреждений, он так и не организовал килевания судов, хотя, как указывал тот же И.Г. Кинсберген, эта процедура требовала регулярности.
Между тем, война продолжалась. И непредсказуемость дальнейшего развития событий на фоне активных действий турецкого флота в заканчивавшуюся кампанию 1773 г. привела к высочайшему решению от 9 октября 1773 г. о дополнительном усилении Азовской флотилии еще тремя фрегатами. На это выделялось 50 000 руб.186 Была проведена быстрая подготовка, и с 14 по 18 января 1774 г. на Новохоперской верфи состоялась закладка фрегатов, получивших названия «Пятый», «Шестой» и «Седьмой». Эти фрегаты были длиной 114 футов, шириной 30 футов и с глубиной интрюма 11 футов (то есть с размерениями, близкими к обычным фрегатам того времени, только с несколько меньшей осадкой). Их артиллерию составили 42 орудия: 18 12-фунтовых и 10 6-фунтовых пушек и 14 3-фунтовых фальконетов.187 Данные РГАВМФ позволяют сделать неожиданное открытие: по своему устройству они были двухдечными и без орлоп-дека.188 Парусное же вооружение имели обычного вида.189 Кроме того, в ряде работ указывается, что 22 января 1774 г. на Новохоперской верфи был заложен 44-пушечный фрегат «Восьмой».190 Данные сведения являются явной ошибкой: фрегат «Восьмой» был заложен 22 января 1778 г. Итак, к осуществлению указа Екатерины II от 9 октября 1773 г. об усилении флотилии приступили в рекордно короткие сроки — уже в январе 1774 г., но начинать кампанию соединению все равно пришлось лишь с уже имевшимися на конец 1773 г. силами. Причем ситуация с ними оказалась самой сложной за всю войну: ремонта требовали все «новоизобретенные» корабли 1-го и 2-го родов, а кроме того еще и бомбардирский корабль «Яссы» и несколько малых судов. Иными словами, полностью боеспособными оставались 3 фрегата и 4 палубных бота, что серьезно угрожало боеготовности флотилии в предстоящую кампанию. Однако в результате энергичных мер, принятых Сенявиным зимой 1773/1774 г., в Таганроге провели ремонт кораблей «Таганрог», «Азов», «Журжа» и «Корон», а в Керчи восстановили боеспособность потрепанных ноябрьским штормом корабля «Яссы» и 5 остальных судов. Таким образом, к открытию четвертой морской кампании флотилия сохранила в строю свои основные силы (из 13 судов 9 были полностью боеспособны). А весной удалось отремонтировать и корабль 1-го рода «Хотин».191 Вне строя остались только корабли «Морея», «Журжа» и «Модон», но это было вызвано их слишком серьезными повреждениями в районе, максимально удаленном от ремонтной базы. Состояние основных корабельных сил Азовской флотилии на начало кампании 1774 г.192
Усилить же флотилию А.Н. Сенявина в 1774 г. удалось только 58-пушечным фрегатом «Третьим». С большой водой он был приведен в Таганрог, где было сделано все возможное, чтобы ввести его в строй в кратчайшие сроки. Уже в начале июля подготовка этого фрегата была закончена, и 10 числа того же месяца он прибыл в Керченский пролив.193 И хотя основные события кампании 1774 г. к этому времени уже прошли, он все же присоединился к эскадре в нужный момент, серьезно усилив флотилию. Летом 1774 г. также вошли в строй 3 последних палубных бота («Хопер», «Елань» и «Санбек»; о судьбе четвертого строившегося палубного бота в документах, к сожалению, ничего не говорится) и 4 галиота («Буйвол», «Слон», «Осел» и «Верблюд»).194 Но в Керченский пролив они стали прибывать уже после завершения противостояния там Азовской флотилии с турецким флотом (после 16 июля). Тем временем быстрыми темпами проходило строительство заложенных в январе 1774 г. фрегатов. Два из них — «Пятый» и «Шестой» — соответственно 26 апреля и 3 мая уже были спущены на воду. Затем их без промедления отправили к крепости Святого Дмитрия Ростовского, но дойти туда они не успели: после завершения войны дальнейшее движение было остановлено. Фрегат же «Седьмой» достроен в 1774 г. так и не был. Все три фрегата вошли в строй уже в 1777 г. На их достройку, вооружение и оснащение уйдет еще около 139 985 руб. 38½ коп., выделенных в 1775—1776 гг. К сожалению, они, так же как и фрегаты «Третий» и «Четвертый», будут страдать малой мореходностью и низким качеством постройки. Их главными проблемами станут большая валкость (от высокобортности) и близко расположенная к воде нижняя батарея. Кампании 1777—1778 гг. это отчетливо продемонстрировали. В результате Ф.А. Клокачев 20 февраля 1779 г. написал И.Г. Чернышеву: «...Мачты на оных фрегатах (№№ 5, 6, 7) зделаны по прежней препорции, и не только не длинны, но еще по новому положению... и короче, валки ж оные фрегаты единственно от того, что очень большая оных часть состоит по верх воды, а по их остроте необходимо надлежало б против того как они ныне в грузу состоят с небольшим только 14 фут, быть еще фута на два глубже от чего и были б в надлежащей их годности: но того близкое от воды портов расстояние сделать так не позволяет (высота 1,2192 м. — Авт.), что ежели на два фута еще угрузить порты от воды останутся только с небольшим два фута (0,6096 м. — Авт.) следовательно будут и более еще не удобными, а на посланный ордер корабельный мастер Матвеев рапортом доносил, что к поправлению тех фрегатов от валкости и низкости от воды портов он другого способа не находит, как только 1-е, опер-дек палубу опустить ниже на полтора фута, то есть чтоб гон-дек палубы от досок опер-дек палубы до досок было 5 фут 3 дюйма и порты в нижней палубе заделать; а сделать их на верхней; 2-е, квартер-дек на корме опустить ниже 1 фут 10 дюйм, и переправясь так могут нагрузясь в препорцию в ходу и к действию быть способными».195 Кроме того, нужно отметить, что в феврале — мае 1774 г. в Таганроге произвели первый крупный ремонт судов флотилии: в феврале были киль-гелеваны и обшиты второй обшивкой «новоизобретенные» корабли «Азов», «Таганрог», «Журжа» и «Корон», а в мае подобную процедуру провели и на корабле «Хотин». По сути, с этого момента началась история судоремонта на русском флоте южных морей. Итак, к концу 1774 г. Азовская флотилия насчитывала в своем составе боеспособными: четыре фрегата (два 32-пушечных и два 58-пушечных), 9 «новоизобретенных» кораблей («Модон» в августе—сентябре 1774 г. был отремонтирован и вновь введен в строй), 8 палубных ботов, 4 галиота, 4 флашхоута, 5 транспортных судов и 4 военные лодки. Кроме того, в составе флотилии еще числились два полностью вышедших из строя «новоизобретенных» корабля («Морея» и «Новопавловск») и 5 44-пушечных прамов, находившихся в резерве.196 На Дону находились два недостроенных 42-пушечных фрегата («Пятый» и «Шестой»). Всего в 1769—1774 гг. без шлюпок и баркасов для Азовской флотилии было построено 110 судов (6 фрегатов, 12 «новоизобретенных» кораблей, 5 прамов, 12 палубных ботов, дубель-шлюпка, 4 галиота, 5 транспортов, 4 флашхоута, 58 военных лодок, дноуглубительная машина и 2 камели). Кроме того, в состав флотилии входили купленная у грека А. Псаро за 2000 руб. поляка, реквизированная турецкая шаития и 14 казачьих лодок, безвозмездно переданных казаками. В этой связи абсолютно непонятными выглядят цифры, приведенные В.Д. Доценко в «Истории отечественного судостроения», по которым к 1773—1774 гг. на верфях Азовской флотилии было построено 6 фрегатов, 16 «новоизобретенных» кораблей, 2 бомбардирских корабля, 5 прамов, 98 казацких лодок, да еще отдельно указаны заложенные 2 58-пушечных фрегата.197 Но вернемся к приведенным выше итоговым цифрам. Как оценить их? Насколько эффективным получилось судостроение для Азовской флотилии в 1768—1774 гг.? Выводы могут быть следующие. В целом российскому правительству и А.Н. Сенявину удалось создать флотилию, корабельный состав которой оказался способным выполнить практически все поставленные перед ним задачи. Особо стоит отметить продуманность шагов как государственного руководства, так и командования флотилией, позволившую последней, с одной стороны, в основном своевременно получать силы и средства, необходимые для решения очередной задачи, а с другой — привлекать для этого и прежние ресурсы. Так, первой была принята и успешно выполнена программа постройки судов, необходимых для занятия и обороны дельты Дона (причем военные лодки использовались и для последующих действий на море). Далее, но практически одновременно с первой программой, началась разработка, а затем и реализация второй программы — создания эскадры, способной вести войну уже на море (построенные «новоизобретенные» корабли оказалось реальным использовать и на Черном море). Наконец, по ходу реализации второй программы были предприняты шаги по дальнейшему развитию морских сил, что вылилось в итоге в досрочное и столь важное появление фрегатов. Успешными представляются и чисто конструкторские ходы. Не имея возможности строить крупные корабли в начале войны, насытили «новоизобретенные» корабли мощным наступательным вооружением — пудовыми гаубицами. Затем, не сумев-таки перейти к постройке линейных кораблей, нашли вариант с большими фрегатами, вооруженными тяжелой артиллерией (18-фунтовыми единорогами). В итоге получились две вполне боеспособные в условиях противостояния туркам эскадры — одна из «новоизобретенных» кораблей, другая из фрегатов. Возникает вопрос: все ли ресурсы были грамотно использованы? Что касается действий А.Н. Сенявина, они позволяют дать утвердительный ответ. Проблема же заключалась в том, что ресурсов этих выделялось Петербургом недостаточно, в частности, слишком пассивно развивали фрегаты (самым серьезным просчетом было то, что ни 32-, ни 58-пушечные фрегаты так и не были запущены в серию, хотя тот же Петр I уже в самом начале создания Балтийского флота прибегал к серийной постройке как парусных, так и гребных судов198); о крейсерских судах тоже явно забыли. А ведь отсутствие последних оставляло туркам свободу на Черном море, да и флотилия лишалась полноценной дальней разведки. Последнее же имело огромное значение. Приведем показательный пример. В 1798 г. Г. Нельсон, не имея судов для разведки, длительное время вслепую гонялся за эскадрой Н. Бонапарта, в итоге позволив ей высадить войска в Египте. Вот что писал по этому поводу А.Т. Мэхэн: «Такая неудача, преследовавшая человека, одаренного столь громадной энергией и сообразительностью, была следствием, во-первых, того, что в эскадре Нельсона не было мелких разведочных судов, а во-вторых, хитрости Бонапарта, хотя несложной, но на море совершенно достаточной, а именно — избрания им такого пути, который не прямо вел его к цели. Эта хитрость, однако, в тесном море и при многочисленности каравана Бонапарта и его конвоя не увенчалась бы успехом, если бы только британский адмирал имел в своем распоряжении "глаза флота" — т. е. тех собирателей сведений, которые играют столь существенную роль как в морской, так и в сухопутной войнах».199 Наконец, нельзя не отметить и того, что А.Н. Сенявину, несмотря на проблемы с качеством постройки кораблей и на чрезвычайное напряжение выпавших им морских кампаний, удалось в течение всей войны сохранять боеспособность практически всех основных единиц корабельных сил Азовской флотилии. Более того, флотилия оказалась способной возобновить деятельность и с окончанием войны. Это стало по-настоящему большим успехом Сенявина, особенно с учетом итогов существования предшествующих Донской и Днепровской флотилий периода 1735—1739 гг. Степень боеспособности Азовской флотилии в 1771—1774 гг. (учитываются основные боевые единицы — «новоизобретенные» корабли и фрегаты)
В заключение подведем итог самому судостроительному процессу, организованному на донских верфях. Общее представление о деятельности данных верфей в 1768—1774 гг. дает следующая таблица. Краткая характеристика деятельности донских верфей
Что касается самого процесса постройки кораблей и введения их в строй, то он в конечном счете выглядел так. Постройка судов осуществлялась на верфях, располагавшихся по Дону и его притокам, на значительном удалении от Азовского моря: от Новопавловской верфи до устья Дона было около 1100 верст. Следствием этого были большие затраты времени на преодоление судами такого расстояния. Поскольку Дон был мелководным, имел многочисленные перекаты, а в дельте реки, на единственном фарватере, выводящем в Азовское море, находился мощный песчаный бар, на верфях приходилось строить только корпуса кораблей, причем если на «новоизобретенных» кораблях и малых судах можно было настелить палубы, то на фрегатах приходилось обходиться лишь временными настилами. Иначе вывести их в море становилось невозможным. Кроме того, проводка судов с верфей могла быть осуществлена только в период большого весеннего половодья. Отдельную проблему представлял песчаный бар в дельте Кутюрьмы. Обязательными условиями его преодоления были нагон воды с моря и полная разгрузка переводимого судна (само движение осуществлялось с помощью гребных судов), а для фрегатов — еще и наличие камелей. Все это создавало серьезные трудности и мешало дальнейшему развитию донских верфей. Однако проблемы на этом не заканчивались. Достройка, вооружение и снаряжение судов происходили на рейде Таганрога, поскольку в связи с мелководностью гавани делать это в ней было невозможно. Поэтому все необходимые припасы доставлялись с берега на лодках, причем, поскольку у фрегатов по мере завершения работ возрастала осадка, то их приходилось отводить все дальше и дальше от берега (так, фрегаты начинали достраивать на расстоянии 3 верст от гавани, затем дистанция росла, превышая в итоге 10 верст200). Нет нужды отмечать, что работы в открытом море не раз останавливались из-за штормовых ветров. В итоге спуск сколько-нибудь крупных судов на воду и вступление их в строй в течение одного года были практически невозможны. Кроме того, суда с осадкой более 13 футов приходилось разгружать, чтобы перевести через мелководный участок Керченского пролива.201 Каковы же итоги деятельности А.Н. Сенявина и его подчиненных по созданию флотилии в 1768—1774 гг.? В целом их деятельность можно охарактеризовать как весьма успешную. Организация нового корабельного соединения, восстановление необходимой инфраструктуры (судостроительных верфей, базы в Таганроге) в достаточно сложных условиях за короткий срок и во время войны стали, несомненно, большим достижением. В результате уже к весне 1771 г. на Азовском море появилась сила, обеспечившая важнейшую операцию войны — занятие Крыма. В последующие военные годы имело место дальнейшее развитие судостроения, позволившее пополнить флотилию судами более крупных рангов — 32—58-пушечными фрегатами, что фактически положило начало крупному судостроению России на Черном море. Что же касается не состоявшейся постройки линейных кораблей, то, несмотря на это, решение о превращении русской морской силы на Черном море в линейный флот было принято именно в годы войны, а конкретнее в 1771 г. Указывая на все эти успехи, нужно особо отметить огромный личный вклад в них А.Н. Сенявина, проявившего себя в деле создания Азовской флотилии прекрасным организатором, инициативным и ответственным деятелем государственного масштаба. В своем рескрипте Сенявину от 27 сентября 1774 г. Екатерина II писала: «Наконец имеем Мы изъявить вам Монаршее Наше благоволение за ревность вашу в исправлении порученных вам от Нас дел и обнадежить вас, что Мы не оставим сохранить то в памяти Нашей и пребудем всегда Нашею Императорскою милостью к вам благосклонны (курсив наш. — Авт.)».202 Примечания1. РГАВМФ. Ф. 227. Оп. 1. Д. 27. Л. 1; МИРФ Ч. 6. СПб., 1877. С. 259. 2. МИРФ. Ч. 6. С. 260—261. 3. Там же. С. 261. 4. Там же. 5. Там же. 6. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 9. Л. 10—12; Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 118. 7. Там же. Д. 3. Л. 55; Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 443. Л. 1—1 об.; МИРФ. Ч. 6. С. 556—557. 8. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 9. Л. 10—12. 9. Там же. 10. Там же. 11. Там же. Д. 3. Л. 12. 12. МИРФ. Ч. 6. С. 264—265. 13. РГАВМФ. Ф. 327. Оп. 1. Д. 2890. Л. 1; МИРФ. Ч. 6. С. 265—268; Морской Атлас. Т. 3. Военно-исторический. Ч. 1. Описания к картам. М., 1959. С. 306. 14. Веселаго Ф.Ф. Краткая история русского флота. М.; Л., 1939. С. 102. 15. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 249—256. 16. Там же. Л. 106—106 об., 249—261, 270—272, 279—283 об., 304—305; МИРФ. Ч. 6. С. 266—268. 17. Там же. Л. 249—255. 18. Гон-деком в русском флоте на однодечных судах в эти годы называли на английский манер опер-дек. 19. Составлено на основе данных шканечных журналов «новоизобретенных» кораблей. 20. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 71—72. 21. Там же. Л. 257—264 об., 270—272 об., 279—283 об., 304—305. 22. На кораблях 3-го рода поднимался грот-марсель или топсель. 23. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 45. Л. 129—130. 24. Там же. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1123. Л. 122. 25. Там же. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1061, 1123, 1124, 1184, 1187. 26. 5 сентября скорость «Таганрога» составила рекордные из отмеченных в шканечных журналах 7½, узлов! РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1123, Л. 58об. 27. Таким образом, по ходу службы у «новоизобретенных» кораблей 2-го рода наименее используемыми из запланированных были грот-брамсель и крюйс-брамсель. Тоже самое касается и фор-брамселя корабля 1-го рода. 28. Кротов П.А. Гангутская баталия 1714 года. СПб., 1996. С. 98, 104; Трубкин Ю.Е. Трофей Гангутской победы // Гангут. 1999. Вып. 20. С. 18—21. 29. МИРФ. Ч. 6. С. 265—268. 30. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 106—107. 31. Расторгуев В.И. Судостроение на верфях Воронежского края в 1768—1800 гг. Воронеж, 2003. С. 9. 32. Подробнее смотри конец первого раздела главы VI. 33. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 55—57. 34. Там же. Л. 133—133 об. 35. Свое предложение А.Н. Сенявин обосновал так: «оные суда по здешним водам быть могут к службе Е. И. В. удобными». РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 117. 36. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 171—174. 37. Там же. Л. 117. 38. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 118; Веселаго Ф.Ф. Список русских военных судов 1668—1860. СПб., 1872. С. 718—719; Русские экспедиции по изучению Северной части Тихого океана в 1-й половине XVIII в. М., 1984. С. 295; Расторгуев В.И. Указ. соч. С. 8. 39. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 314. Ф. 870. Оп. 1. Д. 63093. Л. 1—5 об. 40. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 118, 314. Расторгуев В.И. Указ. соч. С. 8. Для его строительства А.Н. Сенявин использовал собственный чертеж. 41. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 314. На дубель-шлюпку полагалось 52 человека, на палубный бот — 22 (РГАВМФ. Ф. 172. Оп. 1. Д. 16. Л. 266 об.). 42. МИРФ. Ч. 6. С. 271. 43. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 278. 44. Там же. Л. 313—314. А.Н. Сенявин так писал в Петербург о решении отправить прамы к крепости Святого Дмитрия Ростовского, не ожидая больше присылки припасов: «чтоб не упустить вешней воды, дабы (прамы. — Авт.) мелководные места пройти успели». 45. МИРФ. Ч. 6. С. 277. 26 июня 1769 г. эти прамы подошли к бывшим турецким каланчам, расположенным в трех верстах от Азова. Затем они встали на позиции в дельте Дона, начав тем самым службу во флотилии. 46. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 76—79 об. 47. Там же. Л. 79—79 об. 48. Там же. Л. 313—314, 376. 49. МИРФ. Ч. 6. С. 279. 50. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 383; МИРФ. Ч. 6. С. 277—278. 51. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 346—347. 52. Там же. Ф. 227. Оп. 1. Д. 29. Л. 18—18 об. 53. Там же. Заметим, что полностью эту проблему решить так и не удалось, и жалобы моряков на плавающий лес продолжали встречаться и в последующих годах. 54. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 230—231. 55. Там же. 56. Там же. Л. 230—230 об.; МИРФ. Ч. 6. С. 272—273. 57. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 230—235 об.; МИРФ. Ч. 6. С. 272—273, 280—281. 58. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 284—285. 59. Там же. Л. 225—225 об., 306—308 об. 60. МИРФ. Ч. 6. С. 280—281. 61. Там же. С. 283. 62. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 378—379. 63. Там же. Л. 201—201 об.; Д. 5. Л. 198—201 об.; МИРФ. Ч. 6. С. 285. 64. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 198. 65. МИРФ. Ч. 6. С. 293. 66. Там же. С. 299—300. 67. Рескрипты и указы императрицы Екатерины II к А.Н. Сенявину. С. 1356—1361. 68. Дальнейшее рассмотрение по документу: МИРФ. Ч. 6. С. 306—308. Данная тыловая структура Азовской флотилии и ее управление были организованы совместным решением Адмиралтейств-коллегии и А.Н. Сенявина. Выбор же Павловска в качестве «главного магазина» флотилии был обусловлен ликвидацией Тавровской верфи и адмиралтейства и готовящимся закрытием Икорецкой верфи. Таким образом, Павловск оставался единственным адмиралтейством в верховьях Дона и к тому же центральной верфью флотилии. Кроме того, от него было достаточно удобно сплавлять вниз припасы. 69. МИРФ. Ч. 6. С. 308. 70. МИРФ. Ч. 6. С. 274—276; РГАВМФ. Ф. 168. Оп. 1. Д. 1. Л. 22—24 об. 71. Архив Государственного Совета. Т. 1. Ч. 1. С. 45—46. 72. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 6. Л. 46. 73. Там же. 74. МИРФ. Ч. 6. С. 346. 75. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 106—107. 76. МИРФ. Ч. 6. С. 274—276. 77. Расторгуев В.И. Указ. соч. С. 199. 78. РГАВМФ. Ф. 168. Оп. 1. Д. 1. Л. 22—24 об. 79. Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. XIV. История России с древнейших времен. Т. 27—28 / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М., 1994. С. 281. 80. Там же. 81. Там же. С. 282. 82. МИРФ. Ч. 6. С. 309. 83. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 406—407 об. 84. МИРФ. Ч. 6. С. 311. 85. МИРФ. Ч. 6. С. 310—311; Веселаго Ф.Ф. Список русских военных судов. С. 452—455. 86. МИРФ. Ч. 6. С. 311—312. 87. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 406—407 об. 88. Веселаго Ф.Ф. Список русских военных судов. С. 452—455; Данилов А.М. Линейные корабли и фрегаты русского парусного флота. Минск, 1996. С. 200—205; Чернышев А.А. Российский парусный флот: Справочник в 2 т. Т. 1. М., 1997. С. 169—173. 89. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 373—374; МИРФ. Ч. 6. С. 311—312. 90. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 373—374; Ф. 870. Оп. 1. Д. 1030. Л. 10 об.; Д. 1031. Л. 4. Д. 1032. Л. 1—1 об; Д. 1033. Л. 8. 91. Там же. Ф. 212. Оп. 5. Д. 5. Л. 386—388. 92. О ситуации, сложившейся летом 1770 г. с доставкой в крепость Святого Дмитрия Ростовского припасов, необходимых для «новоизобретенных» кораблей, красноречиво свидетельствуют два следующих документа. Так, в письме И.Г. Чернышеву от 3 июля 1770 г. А.Н. Сенявин писал: «для всех ("новоизобретенных" кораблей. — Авт.) артиллерия, мачты и такелаж еще сюда (в крепость Святого Дмитрия Ростовского. — Авт.) не бывали...». (МИРФ. Ч. 6. С. 330—331) В донесении же Адмиралтейств-коллегии от 4 июля он отмечал: «...Как означенные бомбардирские корабли так и все прочие новоизобретенного рода суда не только не вооружены, но некоторые верхними и внутренними доделками не исправлены по причине не имения здесь лесов и [прочих] материалов». (РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 390). Артиллерия для «новоизобретенных» кораблей летом 1770 г. еще только прибыла к Павловску. Пушки (кстати, обычной пропорции, а не облегченной, как иногда указывается в литературе) поставили Баташевские и Липецкие заводы, мортиры и гаубицы — Московский арсенал (РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 6. Л. 335 об., 397 об. — 398; МИРФ. Ч. 6. С. 298). 93. РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1032. Л. 41—72. 94. МИРФ. Ч. 6. С. 344—345. 95. РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1032. Л. 41—72. 96. МИРФ. Ч. 6. С. 340. 97. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 434—435. 98. Последнее отличие удалось выявить после совершенно неожиданной находки прототипа представленного А.Н. Сенявиным чертежа. Им оказался проект английского фрегата (длиной 130, шириной 36 и глубиной интрюма 14 футов с наличием полного орлоп-дека и 26 пушечных портов на опер-деке), рассмотренный Адмиралтейств-коллегией в 1761 г. и признанный тогда бесперспективным, но пригодным для постройки экспериментального образца. Таковым стал фрегат «Св. Феодор», оказавшийся в 1768 г. в составе эскадры А.Н. Сенявина (МИРФ. Ч. 10. СПб., 1883. С. 629—631). В результате, по-видимому, иначе оценив его качества, А.Н. Сенявин и взял проект фрегата за основу для своего чертежа, скорректировав под местные условия, что, кстати, лишь подчеркивает его способности как судостроителя. 99. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 1 об. — 2 об. 100. Там же. Л. 1—2 об. 101. МИРФ. Ч. 6. С. 387—389. 102. Там же. С. 319—320. 103. Там же. 104. Там же. 105. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 12. 106. Там же. Л. 11. Заметим, сумма 20 164 руб. 28 коп. взята из расчетов 1764 г.! 107. Там же. Л. 12. 108. Далее рассмотрение устройства и вооружения 32-пушечных фрегатов идет по: РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 1 об., 153—162, 239; Ф. 870. Оп. 1. Д. 1129. Л. 1; Д. 1268. Л. 1—2; Веселаго Ф.Ф. Список русских военных судов. С. 468—469. 109. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 1 об. 110. Там же. По положениям об артиллерийском вооружении фрегатов как от 1722 г., так и от 1767 г., на опер-деках полагалось иметь 20 орудий (нужно только заметить, что по первому положению это должны были быть 12-фунтовые пушки, а по второму — 16-фунтовые, однако последнее в рассматриваемое время не соблюдалось) (МИРФ. Ч. 11. С. 275—276). Тем не менее, часть фрегатов имела на опер-деке по 22 орудия (в частности, фрегат «Африка»). 111. Впоследствии вооружение 32-пушечных фрегатов Азовской флотилии было усилено. Так, в 1774 г. фрегат «Первый» имел, кроме прежних 32 орудий, еще 2 18-фунтовых единорога, 4 6-фунтовые пушки и 6 3-фунтовых фальконетов. РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1268. Л. 1—2, 6 об. 112. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 98, 115. 113. В частности, максимальная высота борта от ватерлинии достигла 19 футов (5,8 м). РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1206а. Л. 1. 114. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 153—155. 115. Составлено на основе материалов шканечных журналов фрегата «Первый» за кампании 1772—1774 гг.: См.: РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1129, 1206а, 1268. 116. РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1129. Л. 28 об. 117. И.Г. Кинсберген, в частности, писал летом 1773 г.: «Фрегат № 2 пришел; он хорошо построен...» (МИРФ. Ч. 6. С. 445.). В.Я. Чичагов же при подведении итогов боя у Керченского пролива 9 июня 1774 г. указал следующий момент: «...Видя в столь превосходных силах неприятеля и что на отражение оного мне с порученною эскадрой, в рассуждении неспособных к военному действию судов, кроме двух фрегатов "Первого" и "Второго" (курсив наш. — Авт.), ибо "Четвертый" фрегат как в поворотах против ветра и по ветру, так и в линии держаться с настоящими фрегатами не может, то я принужден был войти далее в пролив...» (МИРФ. Ч. 6. С. 459—460). 118. Его параметры были следующими: длина — 130, ширина — 36 (без обшивки — 32) и глубина интрюма — 14 футов. То есть по размерам (за исключением лишь глубины интрюма) и устройству он полностью соответствовал фрегатам «Св. Феодор» и типа «Первый». 119. Боевая летопись русского флота. М., 1948. С. 165; История отечественного судостроения. Т. 1. С. 242. 120. Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1. С. 301. 121. Веселаго Ф.Ф. Краткая история русского флота. М.; Л., 1939. С. 102. 122. Русские и советские моряки на Средиземном море. М., 1976. С. 47. 123. МИРФ. Ч. 6. С. 347. 124. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 438—438 об. 125. Там же. Ф. 168. Оп. 1. Д. 3. Л. 30—37 об. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1042. Л. 91; МИРФ. Ч. 6. С. 294—295. 126. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 437—437 об. 127. Там же. Ф. 168. Оп. 1. Д. 3. Л. 30. 128. МИРФ. Ч. 6. С. 348. 129. МИРФ. Ч. 6. С. 354. 130. Там же. С. 355. 131. Там же. С. 355, 373, 395; РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 177—178. 132. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 177—178. 133. МИРФ. Ч. 6. С. 370—372. 134. Там же. 135. Архив Государственного Совета. Т. 1. Ч. 1. С. 345. 136. МИРФ. Ч. 6. С. 381—385. 137. Там же. 138. РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1123. Л. 58 об. 139. МИРФ. Ч. 6. С. 373—374. 140. Там же. С. 384. 141. Там же. С. 373—374. 142. РГАВМФ. Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 443. Л. 40—41; Веселаго Ф.Ф. Список русских военных судов. С. XVIII—XIX, 572—573. Эти суда в бакштаг при крепком ветре шли не более 6,5 уз. 143. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 24. Л. 137. 144. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 561—562 об., Канцелярия II отдел. Д. 443. Л. 40—41. 145. Там же. Ф. 168. Оп. 1. Д. 10. Л. 18—18 об. 146. МИРФ. Ч. 6. С. 358; РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1042. Л. 20 об. 147. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 145—145 об. 148. МИРФ. Ч. 6. С. 400. 149. Там же. 150. История русской армии и флота. Вып. VIII. М., 1912. С. 50. 151. МИРФ. Ч. 6. С. 385. 152. РГАВМФ. Ф. 168. Оп. 1. Д. 15. Л. 2. 153. МИРФ. Ч. 6. С. 375—376. 154. РГАВМФ. Ф. 168. Оп. 1. Д. 15. Л. 1—1 об. 155. РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1123. Л. 14 об., МИРФ. Ч. 6. С. 406—407. 156. Более подробно см. об этом в главах VI и VII. Причин для откладки было две: с одной стороны, в 1773—1774 гг. было уже не до ремонта (каждый корабль был на счету), а с другой — Сенявин к концу 1772 г. окончательно убедился в том, что, во-первых, «новоизобретенные» корабли хоть и с определенной долей осторожности, но использовать можно весьма широко (отсюда и рассмотренные нами в главе IV планы по их привлечению для действий против Синопа и Константинополя и «дефектная запись» корабля 2-го рода «Модон» за 1774 г. «...Ход под парусами имел как в тихие, так и в крепкие ветры посредственный (т. е. "не лучший и не худший", как значится в "Толковом словаре" В. Даля. — Авт.) и в поворотах был хорош»), а во-вторых, нужно самым пристальным образом следить за жалобами командиров, поскольку те нередко явно перегибают ситуацию в своих донесениях (отсюда представленный в главе III ордер А.Н. Сенявина Я.Ф. Сухотину о личном осмотре всех называемых командирами проблем). 157. О вводе фрегата «Первый» в строй: РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 4. Л. 239, 248; Ф. 870. Оп. 1. Д. 1129. Л. 1—19; МИРФ. Ч. 6. С. 412. Фрегат «Первый» 2 августа был освящен, 19 августа на нем был начат шканечный журнал, а 23 числа того же месяца он «вступил в плавание». 158. МИРФ. Ч. 6. С. 407—408. 159. Там же. С. 407—408, 417—418. 160. Данные по размерам, устройству и вооружению 58-пушечных фрегатов проекта адмирала Ч. Ноульса приведены по: Веселаго Ф.Ф. Список русских военных судов 1668—1860. С. 468—469; РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 11. Л. 53—54; Ф. 327. Оп. 1. Д. 1694. Л. 1; Ф. 870, Оп. 1. Д. 1270. Л. 1; МИРФ. Ч. 6. С. 383—384, 391. 161. МИРФ. Ч. 6. С. 460. 162. РГАВМФ. Ф. 168. Оп. 1. Д. 31. Л. 259. 163. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 24. Л. 8—10. 164. МИРФ. Ч. 6. С. 383—384. 165. Там же. С. 391. 166. РГАВМФ. Ф. 2121. Оп. 4. Д. 11. Л. 92. 167. МИРФ. Ч. 6. С. 471. На дубель-шлюпке было 63 человека и командир — лейтенант Н. Баскаков. 168. РГАВМФ. Ф. 172. Оп. 1. Д. 16. Л. 230. В «Материалах для истории русского флота» есть только документ, где А.Н. Сенявин считает этот палубный бот пропавшим без вести. МИРФ. Ч. 6. С. 416—417. 169. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 1. Л. 660—660 об. 170. Там же. 171. История русской армии и флота. Вып. VIII. С. 50. Черноморский флот. М., 1967. С. 10; Русские и советские моряки на Средиземном море. С. 47. 172. МИРФ. Ч. 6. С. 421—422. 173. Там же. С. 429—430. 174. РГАВМФ. Ф. 168. Оп. 1. Д. 10. Л. 7—7 об.; Ф. 870. Оп. 1. Д. 63096. Л. 27; Д. 1206а. Л. 44—46. 175. РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1206а. Л. 44—46. 176. МИРФ. Ч. 6. С. 420. 177. Там же. 178. Там же. 179. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 571. 180. МИРФ. Ч. 6. С. 449—451, 458; РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1184. Л. 88 об. — 104. 181. МИРФ. Ч. 6. С. 449—450; Общий морской список. СПб., 1890. Ч. IV. С. 214—215, 243—244. 182. Речь идет не о состоянии для отчета, а о реальной боеспособности. 183. Рескрипты и указы императрицы Екатерины II к А.Н. Сенявину. С. 1397—1398. 184. МИРФ. Ч. 6. С. 450. 185. Там же. С. 450—451. 186. Архив Государственного Совета. Т. 1. Ч. 1. С. 351; Рескрипты и указы императрицы Екатерины II к А.Н. Сенявину. С. 1397—1398. 187. РГАВМФ. Ф. 172. Оп. 1. Д. 20. Л. 181—182 об.; Веселаго Ф.Ф. Список русских военных судов. С. 468—469. 188. При этом из анализа их чертежа следует, что они фактически стали своеобразным развитием проекта фрегатов типа «Первый», где орлоп-дек окончательно поднялся над ватерлинией и превратился в гон-дек. 189. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 40. Л. 56—56 об. Ф. 212, Канцелярия II отдел. Д. 443. Л. 29 об. — 30. 190. Чернышев А.А. Указ. соч. Т. 1. С. 212. В справочнике же А.А. Данилова вообще датой закладки этого фрегата названо 22 января 1772 г. (Данилов А.А. Указ. соч. С. 242—243). 191. В августе—сентябре же удалось вернуть в строй и корабль «Модон». Правда, «Морея» и «Новопавловск» окажутся потерянными. 192. Использованы данные ведомости оценки состояния Азовской флотилии за 1776 г.: РГАВМФ. Ф. 168. Оп. 1. Д. 31. Л. 259—262. 193. МИРФ. Ч. 6. С. 452. 194. Там же. С. 458, 471—472. 195. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 40. Л. 56—56 об. 196. Там же. Д. 13. Л. 125; МИРФ. Ч. 6. С. 471—472. 197. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 242. 198. Так, уже в 1702—1703 гг. было заложено 10 28-пушечных фрегатов, а в 1704—1705 гг. 10 14-пушечных шняв. Одновременно началось серийное строительство галер и бригантин. А ведь Швеция имела в это время мощный линейный флот, точно так же как и Турция в 1768 г. Но, очевидно, Петр I был намного более гибок, чем его наследники (при всех достижениях советников Екатерины II в 1768—1769 гг.), в частности, пойдя на установку уже на 32-пушечных фрегатах 18-фунтовой артиллерии (по данным В.Г. Крайнюкова, фрегат «Олифант» имел на вооружении 8 18-, 10 12-й 10 6-фунтовых орудий) и не заботясь до определенного момента именно о линейных кораблях для Балтийского флота. Кроме того, в рамках третьей кораблестроительной программы развития Азовского флота, принятой 20 мая 1709 г., предусматривалось строительство помимо линейных кораблей трех 36-пушечных фрегатов со следующим артиллерийским вооружением: на артиллерийской палубе — 24 орудия 24-фунтового калибра, на кормовой надстройке — галфдеке 12 12-фунтовых пушек, по борту предусматривалась установка 1-фунтовых фальконетов (Крайнюков В.Г. Гордость Российского флота — 32-пушечный фрегат «Олифант» // Морская история. 1999. № 1. С. 37). И это в начале XVIII в.! В годы же войны 1768—1774 гг. Петербург, хотя и утвердил проект 58-пушечного фрегата Ч. Ноульса, но так и не понял всех возможностей судов этого класса, тем более в борьбе против турок. 199. Мэхэн А.Т. Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. В 2 т. Т. I. 1793—1802. М.; СПб., 2002. С. 385—386. 200. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 2. Л. 239; МИРФ. Ч. 6. С. 407—408. 201. РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 1129. Л. 13—18. 202. Рескрипты и указы императрицы Екатерины II к А.Н. Сенявину. С. 1401.
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Столица: Симферополь
Крупнейшие города: Севастополь, Симферополь, Керчь, Евпатория, Ялта
Территория: 26,2 тыс. км2
Население: 1 977 000 (2005)
Крупнейшие города: Севастополь, Симферополь, Керчь, Евпатория, Ялта
Территория: 26,2 тыс. км2
Население: 1 977 000 (2005)
