Уинстон Черчилль в Воронцовском дворце

Прежде чем прибыть в Крым, американская и английская делегации с 30 января по 2 февраля 1945 года провели конференцию на острове Мальта, на которой определялся стратегический план союзников в Западной Европе. Они также согласовали свои позиции по политическим вопросам, которые предполагались к обсуждению на конференции в Ялте. Затем Ф. Рузвельт и У. Черчилль в сопровождении высокопоставленных лиц в ночь со 2 на 3 февраля на самолетах отправились в Крым.

Из воспоминаний У. Черчилля

В эту ночь началось «великое переселение». Группа в «тридцать пять», о которой ранее говорил президент, была обеими сторонами увеличена раз в десять. Транспортные самолеты поднимались с аэродрома через каждые 10 минут, чтобы переправить в Крым, на расстояние примерно 1400 миль, около 700 человек, входивших в английскую и американскую делегации. Там еще за два месяца до этого были расквартированы части английской авиации для подготовки технической стороны дела. Я забрался в свой самолет после обеда и лег спать. После продолжительного полета в холодную погоду мы приземлились на аэродроме, покрытом глубоким снегом. Мы инспектировали почетный караул: президент — сидя в открытой машине, а я — шагая рядом с ней. Потом наша группа направилась в большой шатер, чтобы подкрепиться вместе с Молотовым и членами русской делегации, которые приехали нас встречать.

Затем мы двинулись в длинное путешествие из Сак в Ялту.

На путешествие ушло почти восемь часов. Вдоль дороги мы часто видели выстроенных русских солдат (в том числе и женщин), стоявших отдельными отрядами плечом к плечу на улицах селений, на главных мостах, в горных ущельях. Когда мы пересекли горы и спустились к Черному морю, мы внезапно ощутили тепло, яркий солнечный свет. Климат здесь очень мягкий¹.

* * *

3 февраля 1945 года У. Черчилль прибыл в Алупкинский дворец, который произвел на него самое благоприятное впечатление.

Из воспоминаний У. Черчилля

Советская штаб-квартира в Ялте была расположена в Юсуповском дворце. Из этого центра Сталин, Молотов и их генералы управляли Россией и руководили своим колоссальным фронтом, на котором в это время шли ожесточенные бои. Президенту Рузвельту предоставили еще более роскошный Ливадийский дворец, расположенный поблизости, и именно здесь, чтобы избавить его от физических неудобств, проходили все пленарные заседания. Это были единственные неразрушенные здания в Ялте. Меня и ведущих членов английской делегации поселили в пяти милях отсюда (от Ливадии. — Сост.) на огромной вилле, построенной в начале XIX столетия английским архитектором для русского графа Воронцова, который некогда был послом российского императора при английском дворе². Остальных членов нашей делегации разместили в двух домах отдыха, примерно в 20 минутах ходьбы от нас, где они, включая высокопоставленных офицеров, спали по 5—6 человек в комнате, хотя на это никто, похоже, не обращал внимания. Немцы эвакуировали окружающий район всего за 10 месяцев до нашего приезда, все дома в округе были сильно разрушены. Нас предупредили, что территория не полностью разминирована, за исключением участка возле виллы, который, как обычно, прекрасно охранялся русскими. Более тысячи человек изрядно здесь потрудились перед нашим прибытием. Окна и двери были отремонтированы, а оборудование и провизия доставлены из Москвы.

Нас окружал удивительный ландшафт. За виллой, построенной в полуготическом, полумавританском стиле, возвышались горы, покрытые снегом, с самой высокой вершиной в Крыму³. Перед нами раскинулось огромное Черное море, суровое, но все же приятное и теплое даже в это время года. Высеченные из камня белые львы охраняли вход в дом, а внутренний двор напоминал парк с субтропическими растениями и кипарисами. В столовой по обеим сторонам камина висели две картины, которые я принял за копии семейных портретов Гербертсов из Уилтона. Но, как оказалось, Воронцов⁴ был женат на дочери из этой семьи и привез портреты из Англии. Наши хозяева сделали все возможное, чтобы создать нам надлежащий комфорт, и любезно принимали к сведению любое, даже беглое замечание. Наш Портал даже пришел в восторг, увидев огромный стеклянный аквариум, в котором колыхались причудливые растения, но, приглядевшись, заметил, что там нет ни одной рыбки. Два дня спустя сюда была доставлена целая партия золотых рыбок. В другой раз кто-то случайно сказал, что в коктейле нет лимонных корочек. На следующий день в холле появилось лимонное дерево, отягощенное плодами. И все это, по-видимому, приходилось доставлять на самолетах издалека⁵.

[историческая справка]

В истории становления и развития русско-английских связей в XVIII — первой половине XIX века едва ли не самая главная роль принадлежит Воронцовым. Широко известны заслуги графа Семена Романовича Воронцова (1744—1832), русского посланника в Великобритании с 1784 года, последовательно проводившего в жизнь политику сближения двух стран в области военных, торговых и культурных контактов. За долгие годы своей дипломатической службы С.Р. Воронцов приобрел немало почитателей в различных кругах Англии, где навсегда поселился после отставки в 1806 году. Он прожил там еще четверть века и, благодаря замужеству дочери, обзавелся на новой родине весьма знатной родней.

В 1808 году его дочь, графиня Екатерина Семеновна Воронцова (1783—1856) стала женой Герберта-Георга-Августа, 11-го графа Пемброка и 8-го графа Монтгомери (1759—1827). По линии матери он приходился внуком Чарльзу Спенсеру, графу Сендерланду (3-й герцог Мальборо). Военная и светская карьера 11-го графа Пемброка складывалась весьма удачно. В 1773 году он поступил на службу в Британскую армию и через девять лет, в 1782 году, был подполковником драгунов Его Величества, в 1812 году получил звание генерала. Еще в 1788 году Пемброк стал членом Тайного Совета короля и его вице-камергером. В 1794 году он наследовал своему отцу и занял место в Палате Лордов с наместничеством в графстве Уилтшир, в разные годы исполнял должность губернатора и посла. В 1805 году стал кавалером Ордена Подвязки. «Портрет Георга-Августа Пемброка в темно-зеленом сюртуке со звездой» (копия с оригинала Оуэна, хранящегося в Вилтоне) был переслан Пемброками графу М.С. Воронцову в Алупку, во дворец, построенный в стиле английских замков XVI века.

Автором проекта дворца графа Воронцова в Алупке был Эдуард Блор (1789, Стэмфорд — 1879, Лондон), архитектор романтического направления первой половины XIX века. В юности гравер-рисовальщик, иллюстратор изданий по истории британского зодчества. Друг Вальтера Скотта, по просьбе которого сделал проектные эскизы виллы Абботсфорд (Шотландия). При Уильяме IV и королеве Виктории — придворный архитектор. Принимал участие в постройке Букингемского дворца. Им было построено и реконструировано в Англии 40 общественных зданий и усадеб, столько же церквей и часовен. Более 50 лет прожил в Лондоне: реставрировал Виндзорский и Ламбертский замки. В 1834 году получил в Оксфорде почетное звание доктора юридических наук; член многих научных обществ, один из основателей Королевского Археологического института Э. Блор познакомился с М.С. Воронцовым в имении Пемброков Вилтон-хаус, основанном Уильямом Гербертом в 1544 году.

В коллекции западноевропейской графики Алупкинского музея хранится портрет сына Пемброков — Сиднея Герберта (1810—1861) (выполнен в технике меццо-тинто Георгом-Рафаэлем Уордом с оригинала Френсиса Гранта) В 1832 году Сидней Герберт стал членом Парламента, а в 1845 году, в 35 лет, был назначен военным министром. В Англии, где главнокомандующим армии были король или королева, военный министр всегда принадлежал к господствующей политической партии, менялся вместе с Кабинетом и был ответственным лицом перед Парламентом. Деятельность этого военного министра была особенно плодотворной в период Крымской кампании (1854—1856 гг.)

* * *

4 февраля 1945 года в 15 часов в Парадном кабинете Алупкинского дворца У. Черчилль встретился с И.В. Сталиным, который перед началом первого заседания глав правительств нанес визиты главам союзных держав в их резиденциях. Черчилль и Сталин обсуждали обстановку на Восточном фронте.

Из воспоминаний У. Черчилля

4 февраля, в 3 часа дня (на следующий день после нашего прибытия), меня посетил Сталин, и мы дружески беседовали о войне против Германии. Он был настроен оптимистически. Германии не хватало хлеба и угля, ее транспорт был серьезно разрушен. Я спросил, что сделают русские, если Гитлер переберется на юг, скажем, в Дрезден. «Мы последуем за ним», — ответил Сталин. Затем он сказал, что Одер больше не является препятствием, так как Красной Армии уже удалось захватить на противоположном берегу несколько плацдармов, а немцы используют для его обороны неподготовленное, плохо руководимое и плохо вооруженное народное ополчение. Они надеялись отозвать регулярные войска с Вислы и использовать их для обороны реки, но русские танковые части обошли их. Теперь у них имеется только мобильный или стратегический резерв из 20 или 30 плохо обученных дивизий. У них имеется несколько хороших дивизий в Дании, Норвегии, Италии и на Западе, но в целом их фронт прорван и они лишь стараются заделывать дыры.

Когда я спросил Сталина, что он думает о наступлении Рундштедта⁶ против американцев, он назвал это глупым маневром, который причинил Германии вред и был предпринят ради престижа. Военная машина Германии сломана, и такими средствами ее не исправить. Лучшие генералы потеряны; остался только Гудериан⁷, да и тот авантюрист. Если бы германские дивизии, отрезанные в Восточной Пруссии, были своевременно выведены, их можно было бы использовать для обороны Берлина. Но немцы ведут себя глупо. У них все еще имеется 11 танковых дивизий в Будапеште, но они так и не поняли, что не являются больше мировой державой и не могут держать войска там, где им заблагорассудится. В свое время они поймут это, но тогда уже будет слишком поздно.

Затем я показал ему свою уже полностью оборудованную комнату оперативной обстановки на фронте. Охарактеризовав наше положение на Западе, я попросил фельдмаршала Александера⁸ разъяснить, что происходит в Италии. Замечания Сталина были интересны. Немцы вряд ли предпримут атаку против нас. Не можем ли мы оставить на фронте несколько английских дивизий, а остальные перебросить в Югославию и Венгрию и направить их на Вену? Здесь они могли бы, присоединившись к Красной Армии, обойти с фланга немцев, которые находились южнее Альп. Он добавил, что нам, возможно, потребуются значительные силы. Ему ничего не стоило сказать это сейчас, но я не бросил ему никакого упрека.

«Красная Армия, — ответил я, — возможно, не даст нам времени закончить операцию»⁹.

Запись беседы Председателя Совета Народных Комиссаров СССР с премьер-министром Великобритании

4 февраля 1945 г., 15 час., Воронцовский дворец.

Черчилль благодарит за удобства, предоставленные в его распоряжение.

Сталин отвечает, что это долг гостеприимства. Большего наши работники не смогли сделать, так как у них было очень мало времени.

Черчилль спрашивает, какие вести поступают с фронта.

Сталин отвечает, что неплохие.

Черчилль заявляет, что 8 февраля британская группировка войск совместно с 9-й американской армией перейдет в наступление на севере.

Сталин говорит, что это хорошо. Нужно лишить немцев возможности перебрасывать свои войска с одного фронта на другой.

Черчилль говорит, что сегодня на заседании генерал Маршалл¹⁰ изложит планы союзников на западе. Он, Черчилль, хотел бы также, чтобы фельдмаршал Александер рассказал о положении дел на фронте в Италии.

Сталин говорит, что теперь Германия лишена Силезского угольного бассейна, и если она потеряет Рур, т. е. если она лишится своих двух основных источников получения угля, то в Германии, в результате недостатка угля и хлеба, возможен внутренний крах до ее военного поражения.

Черчилль отвечает, что это может случиться.

Сталин заявляет, что у немцев нет сейчас готовых резервов. Немцы построили очень мощные укрепления на востоке, но они защищались бойцами из фольксштурма, очень нестойкими людьми.

Черчилль заявляет, что он согласен с тем, что у немцев нет готовых резервов. В этой связи он, Черчилль, хотел бы спросить, что думает маршал Сталин о наступлении Рундштедта.

Сталин отвечает, что Рундштедт поступил очень глупо, начав свое наступление¹¹ в то время, когда у Германии нет сил. Это произошло потому, что Германия еще считает себя великой державой, но она уже перестала ею быть. Для новых операций нужны резервы, а у Германии их нет.

Черчилль говорит, что Гитлер приготовил паутину, но забыл про паука. Черчилль спрашивает, какого мнения маршал Сталин о Гитлере как о стратеге.

Сталин говорит, что Гитлер как стратег испортился, Бок¹² у него был гораздо умнее. Теперь же Гитлер растерял всех своих опытных генералов.

(Дальнейшая беседа проходит в комнате, где развешаны карты различных фронтов.)

Фельдмаршал Александер поясняет обстановку на своем фронте.

Сталин говорит, что немцы на итальянском фронте не будут наступать, Поэтому желательно было бы оставить часть сил союзников на фронте в Италии для обороны, а остальные перебросить через Адриатическое море для совместного наступления с Красной Армией в районе Австрии.

Александер отвечает, что в настоящее время у него нет в наличии свободных сил для этой операции. Кроме того, как он думает, сейчас уже поздно приступать к ее осуществлению¹³.

* * *

8 и 10 февраля 1945 г. в Парадной столовой Алупкинского дворца состоялись заседания министров иностранных дел СССР, США и Великобритании (их совещания проводились поочередно в трех дворцах — местах расположения каждой делегации).

8 февраля на заседании министров иностранных дел председателем был министр иностранных дел Великобритании Э. Иден¹⁴. Решался вопрос о времени и месте созыва конференции Объединенных Наций, посвященной учреждению международной организации, о членстве двух-трех советских республик в ООН. Кроме этого, поднимались вопросы о контрольных комиссиях в Болгарии и Венгрии, вопрос об Иране.

Запись заседания министров иностранных дел

8 февраля 1945 г., 12 час., Воронцовский дворец.

Иден заявляет, что он предлагает рассмотреть сначала вопрос о международной организации.

Стеттиниус¹⁵ и Молотов¹⁶ отвечают согласием.

Иден заявляет, что министрам иностранных дел предложено рассмотреть два вопроса: 1) о членстве двух-трех советских республик и 2) рекомендовать время и место созыва конференции Объединенных Наций, посвященной учреждению международной организации.

Стеттиниус говорит, что нужно также рассмотреть вопрос о том, кто должен быть приглашен на конференцию. Он хотел бы пригласить великих союзников прибыть на конференцию в Соединенные Штаты Америки.

Он надеется, что март месяц, названный президентом в качестве срока для созыва конференции, не привел в смущение министров иностранных дел. Он, Стеттиниус, уверен, что можно договориться о дате, приемлемой для Идена и Молотова. Однако американское правительство хочет возможно скорее созвать конференцию. Он, Стеттиниус, надеется, что конференция может быть созвана не позднее второй половины апреля.

Что касается приглашаемых, то все помнят широкую дискуссию, которая имела место в Думбартон-Оксе¹⁷ по вопросу о присоединившихся нациях. Правительство США, учитывая все, пришло к выводу, что было бы хорошо ограничить число приглашаемых теми нациями, которые подписали Декларацию Объединенных Наций и объявили войну общему врагу.

По вопросу о членстве советских республик он, Стеттиниус, должен сказать, что, принимая во внимание территорию и население этих республик, этот вопрос нужно рассмотреть с сочувствием. Он пока не представляет, как это можно будет сделать на учредительной конференции. В предложениях, разработанных в Думбартон-Оксе, предусмотрено, что каждое государство будет иметь один голос. Он еще не знает, каким образом можно будет изменить предложения, разработанные в Думбартон-Оксе, чтобы предусмотреть для отдельных государств несколько голосов. Он хотел бы сослаться на отношение президента к этому вопросу. Президент заявил, что вопрос, поставленный советской делегацией, его весьма заинтересовал и что он заслуживает сочувственного рассмотрения.

Молотов говорит, что он просил бы Идена высказать свое мнение по всем поставленным сейчас вопросам.

Иден отвечает, что в отношении времени и места созыва конференции британское правительство готово принять предложение США. Однако он хотел бы сказать, что Вайнант¹⁸, Гусев¹⁹ и он, Иден, ревниво относятся к тому, что в Лондоне ничего не происходит. Если он, Иден, и Молотов будут посланы в США, то он надеется, что до конференции Объединенных Наций в Лондоне может состояться совещание министров иностранных дел.

Стеттиниус говорит, что он принимает приглашение Идена.

Молотов отвечает, что он также принимает его приглашение.

Иден заявляет, что до созыва конференции нужно будет договориться с французами и китайцами. Нужно также, чтобы дней за десять до начала конференции встретились юристы. К сожалению, он, Иден, должен присутствовать на прениях в парламенте, и поэтому он предпочел бы, чтобы конференция состоялась во второй половине апреля.

Стеттиниус отвечает, что юристы должны будут встретиться за две недели до начала конференции. Он предлагает созвать конференцию в последних числах апреля.

Молотов и Иден отвечают согласием.

Стеттиниус говорит, что наиболее счастливым днем считается среда. Среда падает на 18 и 25 апреля.

Молотов говорит, что он согласен как на 18, так и на 25 апреля.

Иден предлагает созвать конференцию 25 апреля и говорит, что юристам придется прибыть в Соединенные Штаты уже 11 апреля.

Молотов заявляет, что он принимает предложение о созыве конференции 25 апреля.

Теперь он хотел бы переговорить о составе участников конференции.

Иден заявляет, что позиция британского правительства в отношении советских республик определяется сочувственным отношением к вопросу о включении их в число членов международной организации и оно готово заявить об этом в любой подходящий момент.

Молотов заявляет, что он хотел бы коснуться в связи с этим вопросом заявления, сделанного вчера президентом, о том, что каждое государство имеет по одному голосу. Он хотел бы упомянуть о том, что Канада и Австралия входят в состав Британской империи и это не является препятствием для их членства. Изменения, которые были внесены в Советскую Конституцию, дают советским республикам право выступать на международной арене. Развитие в Советском Союзе идет в сторону расширения прав советских республик и расширения их демократических основ. Ему нет необходимости говорить о политическом, экономическом и военном значении Украины, Белоруссии или Литвы. Было бы желательно перейти к соглашению и сегодня же принять решение по этому вопросу.

Он имеет еще одно замечание, касающееся членства. Он согласен со Стеттиниусом, что на конференцию должны быть приглашены те страны, которые подписали Декларацию Объединенных Наций и объявили войну Германии. Но есть другие вопросы. Спрашивается, какая Польша будет приглашена на конференцию?

Иден отвечает, что именно по этой причине нужно возможно скорее решить польский вопрос.

Молотов продолжает, что некоторые страны не имеют дипломатических отношений с СССР. Он хотел бы точно установить список участников конференции.

Стеттиниус говорит, что имеется 34—35 стран, которые уже подписали декларацию.

Молотов заявляет, что нужно решить вопрос об участниках конференции, и если нет общего мнения по вопросу об участниках, то, может быть, следует констатировать этот факт и сейчас перейти к обсуждению других вопросов.

Стеттиниус заявляет, что советские республики могут быть приняты в число членов до первого заседания Ассамблеи организации.

Иден заявляет, что, возможно, Объединенные Нации могут согласиться увеличить число членов — инициаторов международной организации, включив две советские республики. Он готов был бы поддержать это.

Молотов спрашивает, приемлемо ли будет добавление, которое он хотел бы сделать к предложению Идена. Он предлагает сказать, что три министра иностранных дел договорились о целесообразности предоставить место двум или трем советским республикам.

Стеттиниус заявляет, что, по его мнению, сначала нужно встретиться, договориться, а затем пригласить советские республики.

Иден предлагает, чтобы в повестке дня учредительной конференции среди других вопросов был вопрос о приглашении дополнительных членов, которые присутствовали бы затем на первом заседании международной организации.

Стеттиниус заявляет, что ему понравилось то, что предложил Иден. Он еще не обсуждал этот вопрос с президентом и не может принять какого-либо обязательства, но он, Стеттиниус, надеется, что США смогут дать благоприятный ответ до конца сегодняшнего дня.

Иден говорит, что, следовательно, можно считать, что по этому вопросу состоялась договоренность.

Молотов спрашивает, оставляют ли участники совещания вопрос о Польше в условном виде.

Иден отвечает утвердительно. Теперь речь идет о том, какие другие вопросы можно будет обсудить сейчас на совещании. Он предлагает обсудить на совещании трех министров, может быть завтра, вопрос о статусе Франции и Китая.

Стеттиниус предлагает обсудить форму приглашения на конференцию Объединенных Наций.

Иден предлагает создать подкомиссию для обсуждения этих вопросов.

(Было решено создать подкомиссию в составе А.А. Громыко²⁰, Хисса²¹ и Джебба²²).

Иден говорит, что теперь он хотел бы внести предложения по повестке дня. Во-первых, желательно было бы обсудить вопрос о границе Югославии с Австрией и Италией. Он не ставит вопроса о том, какой должна быть эта граница. Но когда войска союзников займут Австрию, то в этой стране будет учреждена союзная администрация. Нужно решить, в каких границах будет действовать эта администрация. Британская делегация может внести письменное предложение по этому вопросу. Второе предложение касается некоторых вопросов о Контрольных комиссиях в Болгарии и Венгрии.

Молотов отвечает, что решение о Контрольной комиссии в Болгарии было только что принято.

Иден говорит, что вопрос о Контрольной комиссии в Болгарии следовало бы рассмотреть в свете решения, принятого о Контрольной комиссии в Венгрии. Вот самые главные вопросы, которые он, Иден, хотел бы предложить для обсуждения.

Иден говорит, что теперь он хотел бы коснуться вопроса об Иране. Он напомнил, что в Тегеране была подписана Декларация об Иране и что с Ираном был заключен договор, согласно которому Иран предоставил союзникам особые возможности на время войны. Во всем остальном иранское правительство остается хозяином в своем собственном доме и может принимать свои собственные решения. Британское правительство считает, что весьма важно придерживаться этого положения. Он, Иден, уверен, что союзники должны следовать по пути невмешательства в дела Ирана.

Английское правительство не сомневается в том, что Советский Союз нуждается в нефти, и английская политика не преследует цели мешать Советскому Союзу получить нефть в Северном Иране. Конечно, Советский Союз является естественным рынком сбыта для нефти Северного Ирана. Британское правительство не намерено чинить каких-либо препятствий в этом отношении, как только иранское правительство выразит готовность обсуждать этот вопрос. Он, Иден, хотел бы сказать, что, по его мнению, необходимо, чтобы союзники заявили о том, что они не будут настаивать на концессиях на нефть в Иране, пока союзные войска находятся в Иране. Если его, Идена, коллеги этого хотят, то можно обсудить и опубликовать заявление о том, что союзники готовы эвакуировать войска из Ирана раньше того срока, который предусмотрен в договоре. Союзники могут начать эвакуацию войск тогда, когда прекратят свою работу пути снабжения, идущие через Иран. Это произвело бы хорошее впечатление на Иран и показало бы, что союзники намерены выполнять договор и Тегеранскую декларацию.

Молотов отвечает, что вопрос о выводе войск и вопрос о нефти, затронутые Иденом, — два разных вопроса. Вопрос о выводе войск до сих пор не ставился. Достаточно сказать, что союзники придерживаются договора с Ираном, по крайней мере, поскольку это касается Советского Союза. Если необходимо изменить договор, то нужно поставить этот вопрос на обсуждение.

Теперь он хотел бы сказать несколько слов о концессиях на нефть. Каково начало этого вопроса? Переговоры начались с того, что Советское правительство спросило иранского посла Ахи об отношении иранского правительства к возможной концессии на нефть. Ахи ответил, что позиция иранского правительства будет весьма положительной. Тогда Кавтарадзе²³ выехал в Иран. Во время его первой беседы с Саедом²⁴ последний выразил положительное отношение к поднятому вопросу, так же как и шах. Советскому правительству казалось вполне естественным, что не только Советский Союз, но и Иран заинтересован в советской концессии на нефть. Эта концессия явилась бы значительной экономической помощью Ирану, оказание которой, как известно, предусмотрено в Тегеранской декларации. Такова первая стадия событий.

Но в Иране произошел поворот событий. Иранское правительство заявило, что оно не хочет продолжать переговоры, и меджлис принял решение о том, чтобы не предоставлять концессий до окончания войны. После этого Советское правительство неоднократно слышало от иранского правительства, что это решение принято в спешке и является случайным. Спрашивается, почему не может быть нового поворота событий. Если иранское правительство уже однажды меняло свою позицию, то почему оно не может изменить ее еще раз? Почему союзники должны возражать против изменения иранским правительством своей позиции? Кавтарадзе, который вел переговоры в Тегеране, теперь уехал. Советское правительство сейчас не ведет переговоров, но оно может их возобновить в подходящий момент. Конечно, если бы Советский Союз был на положении англичан, он чувствовал бы себя более спокойно, так как они уже получили концессию в Иране. Советское правительство не возражает, чтобы англичане и американцы имели концессии. Неясно, почему этот вопрос привлек к себе особое внимание и почему речь идет о том, чтобы было издано специальное запрещение.

Стеттиниус заявляет, что ради точности он хотел бы заявить, что Соединенные Штаты не имеют договора с Ираном. Договор был заключен между Советским Союзом, Ираном и Англией. Он также хочет упомянуть о том, что американские компании вели переговоры о концессии на нефть одновременно с Советским правительством. Однако эти переговоры были прекращены. Он, Стеттиниус, хотел бы поддержать заявление Идена относительно эвакуации союзных войск из Ирана. Присутствие войск союзников в Иране объясняется исключительно необходимостью обеспечения военных поставок в Советский Союз. Что касается концессий на нефть, то американское правительство согласно не возобновлять переговоров до окончания военных действий.

Иден заявляет, что он хотел бы подчеркнуть, что у британского правительства нет возражений против переговоров Советского правительства с иранским правительством о концессиях.

Стеттиниус заявляет, что со стороны американского правительства также не имеется никаких возражений.

Иден заявляет, что британское правительство вело переговоры с иранским правительством о новой концессии до того, как были начаты советско-иранские переговоры. Теперь оно прекратило эти переговоры ввиду решения, принятого меджлисом. Британскому правительству кажется, что если бы союзники могли заявить, что они не намерены просить концессий в Иране до конца войны, то это успокоило бы Иран.

Что касается вывода союзных войск, находящихся в Иране, то нет нужды вносить изменения в договор, так как в договоре сказано, что войска будут эвакуированы из Ирана не позднее 6 месяцев после окончания войны. Он спрашивает, не будет ли целесообразным эвакуировать войска из Ирана, как только перестанут функционировать пути снабжения через Иран.

Молотов предлагает обсудить этот вопрос тогда, когда последнее станет свершившимся фактом.

Иден заявляет, что осуществление всех его предложений могло бы ободрить иранцев.

Молотов отвечает, что если желательно, то он может предложить, чтобы Кавтарадзе, находящийся здесь, в Крыму, сделал подробный доклад о положении в Иране.

Иден отвечает, что, может быть, стоит обдумать это предложение.

Молотов говорит, что, как он думает, участникам совещания следует ограничиться обменом мнениями.

Иден говорит, что, может быть, Молотов разрешит обдумать то, что было им высказано. Может быть, ему, Идену, придет в голову какая-либо мысль.

Молотов предлагает, чтобы этот вопрос все обдумали. Он лично считает, что этот вопрос не является очень актуальным и что есть более актуальные вопросы²⁵.

* * *

10 февраля на заседании министров иностранных дел председательствовал Государственный секретарь США Э. Стеттиниус. Вносились дополнения, изменения в проекты решений по всем вопросам, обсуждавшимся на конференции. Подготавливалось коммюнике Крымской конференции.

Запись заседания министров иностранных дел

10 февраля 1945 г., 12 час. 05 мин., Воронцовский дворец.

Стеттиниус открывает совещание и предлагает начать обсуждение польского вопроса. Он заявляет, что американская делегация готова снять свое предложение о последнем абзаце относительно послов. Поступая так, президент будет свободен сделать заявление, которое он сочтет необходимым, на основании сообщения своего посла.

Молотов предлагает в конце последней фразы после слов «в соответствии с вышеуказанным» добавить: «правительства США и Великобритании установят с ним дипломатические отношения».

(Предложение Молотова принимается, и решено обдумать формулировку.)

Стеттиниус заявляет, что американская делегация не может принять советскую поправку к декларации об освобожденной Европе, внесенную советской делегацией на заседании глав трех правительств 9 февраля.

Молотов заявляет, что он снимает эту поправку, и предлагает обсудить другую поправку относительно взаимной консультации.

Стеттиниус благодарит Молотова за то, что он снял свою первую поправку, и выражает согласие принять вторую поправку Молотова.

Иден заявляет, что согласие Стеттиниуса снять последний абзац в проекте документа по Польше не означает, что он, Иден, согласен со Стеттиниусом. Он уже докладывал этот вопрос Черчиллю, и последний не согласился с предложением Стеттиниуса.

Иден спрашивает, может ли совещание обсудить поправку к декларации об освобожденной Европе относительно Франции.

Молотов отвечает, что он еще не изучил этой поправки.

Иден заявляет, что сегодня он получил телеграмму из Лондона относительно Югославии, и, как он понимает, никаких разногласий по поводу соглашения²⁶ Тито²⁷—Шубашич²⁸ не имеется. Сегодня или завтра Шубашич вместе с членами югославского правительства выезжает из Лондона в Белград. Было расхождение относительно кандидатов в регенты. Иден предлагает послать телеграмму Шубашичу о том, что соглашение вводится в действие немедленно, и включить заявление о единстве взглядов трех держав по югославскому вопросу в коммюнике конференции.

Молотов спрашивает, может ли совещание рассмотреть вопрос о репарациях.

Иден отвечает, что вопрос о репарациях необходимо рассмотреть в связи с расчленением Германии. Советская точка зрения об изъятии материальных фондов несовместима с ежегодными большими взносами, которые предусматриваются в проекте американского предложения. Иден говорит, что англичане хотели бы избежать такого положения, при котором им пришлось бы кормить немцев. До изучения вопроса в репарационной комиссии он не согласен указывать какие-либо цифры. Иден заявляет, что английская делегация считает необходимым участие французов в репарационной комиссии.

Молотов спрашивает, нет ли таких пунктов, с которыми согласен Иден. Он замечает, что при таком положении нет базы для работы репарационной комиссии.

Иден заявляет, что английская делегация согласна с принципами, но весь вопрос о репарациях должен быть изучен репарационной комиссией.

Молотов заявляет, что он должен признаться, что ответ Идена разочаровал его. Смысл заявления Идена сводится к тому, чтобы взять с Германии как можно меньше. Нет основания для утверждения о несовместимости принципов, изложенных в советском предложении. Предложения советской делегации, согласованные с американскими, являются лишь базой для дискуссии.

Иден зачитывает выдержку из телеграммы военного кабинета в подтверждение своих возражений против советских предложений.

Он представляет английский проект по вопросу о репарациях.

Молотов спрашивает Идена и Стеттиниуса, подготовляется ли коммюнике о Крымской конференции.

Иден заявляет, что у него пока не имеется проекта коммюнике.

Стеттиниус говорит, что он будет рад взять на себя инициативу подготовить проект коммюнике.

Иден предлагает рассмотреть доклад подкомиссии совещания трех министров по рассмотрению вопросов, связанных с созывом конференции Объединенных Наций²⁹.

(Совещание приняло доклад подкомиссии без каких-либо изменений.)

Иден вручает Стеттиниусу и Молотову записки относительно итало-югославской и австро-югославской границ. Он говорит, что этот вопрос может возникнуть в ЕКК³⁰.

Молотов обещает изучить предложение Идена.

Стеттиниус просматривает записки Идена и замечает, что в пункте «b» записки об австро-югославской границе содержится положение, которое касается не только периода оккупации.

Иден вручает Стеттиниусу и Молотову записку о румынском нефтяном оборудовании. Он напоминает о необходимости обсудить болгаро-югославские дела.

Молотов заявляет, что в последнее время высказывались пожелания о необходимости создания болгаро-югославской федерации. Сейчас этот вопрос как будто не является актуальным. Между югославами и болгарами ведутся переговоры о союзном договоре. Эти две страны уже сотрудничают в борьбе против общего врага. Он полагает, что в связи с таким военным сотрудничеством болгаро-югославский договор не может вызывать возражений с нашей стороны.

Иден заявляет, что он рад слышать о том, что вопрос о федерации не является актуальным. Вопрос о договоре имеет серьезное значение. Болгария является бывшей вражеской страной и еще не имеет мирного договора с союзниками, а Югославия — союзная страна. Болгария должна платить репарации Греции. Иден обещал представить меморандум по этому вопросу.

Молотов заявляет, что английское правительство ранее не возражало против заключения договоров между бывшими вражескими и союзными странами, хотя было решено, что вражеские государства не могут вступать в договорные отношения друг с другом.

Иден заявляет, что он не считает, чтобы бывшая вражеская страна, подписавшая перемирие с союзниками, могла заключать договоры без разрешения союзников. Иден спрашивает, не могут ли болгары и югославы немного подождать.

Молотов замечает, что он не может отвечать за болгар и югославов.

Иден заявляет, что британское правительство возражало бы против заключения такого соглашения в настоящее время.

(По предложению Молотова обсуждение вопроса было отложено до 11 февраля.)

Иден говорит, что имеется еще вопрос об Иране. Он полагает, что, может быть, следовало бы упомянуть об Иране в коммюнике.

Молотов заявляет, что он со своей стороны ничего не может добавить к тому, что он уже сказал раньше. Он считает, что этот вопрос можно не обсуждать на Крымской конференции.

Иден спрашивает, может ли быть сделано упоминание в коммюнике о подтверждении решений Тегеранской конференции.

Молотов высказывается против такого подтверждения.

(Было условлено, что Иден доложит на заседании глав трех правительств о результатах совещаний министров иностранных дел 9 и 10 февраля.)³¹

* * *

Вечером 10 февраля 1945 года в Парадной столовой Алупкинского дворца У. Черчилль дал обед в честь глав союзных держав.

Из воспоминаний У. Черчилля

Моя очередь была председательствовать на нашем последнем обеде 10 февраля. За несколько часов до того, как Сталин должен был приехать, в Воронцовский дворец прибыл взвод русских солдат. Они заперли двери по обе стороны приемных залов, в которых должен был проходить обед. Была расставлена охрана, и никому не разрешалось входить. Затем они обыскали всё — смотрели под столами, простукивали стены. Моим служащим приходилось выходить из здания, чтобы попасть из служебных помещений в комнаты, где они жили. Когда все было в порядке, маршал прибыл в самом приветливом настроении, а немножко позже прибыл президент.

Во время обеда в Юсуповском дворце Сталин провозгласил тост за здоровье короля в такой форме, что, хотя он и предполагал, что тост получится дружественным и почтительным, мне он не понравился. Сталин сказал, что в общем и целом всегда был против королей и держит сторону народа, а не какого бы то ни было короля, но что в этой войне он научился уважать и ценить английский народ, который уважает и чтит своего короля, и что поэтому он хотел бы провозгласить тост за здоровье английского короля. Я не был удовлетворен такой формулировкой и попросил Молотова разъяснить, что этих тонкостей Сталина можно было бы избежать и предлагать в дальнейшем тост за здоровье «глав трех государств». Поскольку на это было дано согласие, я тут же ввел в практику новую формулу: «Я провозглашаю тост за здоровье его королевского величества, президента Соединенных Штатов и президента СССР Калинина — трех глав трех государств».

На это президент, у которого был очень усталый вид, ответил:

«Тост премьер-министра навевает много воспоминаний. В 1933 году моя жена посетила одну из школ у нас в стране. В одной из классных комнат она увидела карту с большим белым пятном. Она спросила, что это за белое пятно, и ей ответили, что это место называть не разрешается. То был Советский Союз. Этот инцидент послужил одной из причин, побудивших меня обратиться к президенту Калинину с просьбой прислать представителя в Вашингтон для обсуждения вопроса об установлении дипломатических отношений. Такова история признания нами России».

Теперь я должен был провозгласить тост за здоровье маршала Сталина.

Я сказал: «Я пил за это несколько раз. На этот раз я пью с более теплым чувством, чем во время предыдущих встреч, не потому, что он стал одерживать больше побед, а потому, что благодаря великим победам и славе русского оружия он сейчас настроен более доброжелательно, нежели в те суровые времена, через которые мы прошли. Я считаю, что какие бы разногласия ни возникали по тем или иным вопросам, в Англии он имеет доброго друга. Я надеюсь, что в будущем Россию ожидает светлая счастливая жизнь и процветание. Я сделаю все, чтобы этому помочь, и уверен, что то же самое сделает президент. Было время, когда маршал относился к нам не столь благожелательно, и я вспоминаю, что и сам кое-когда отзывался о нем грубо, но наши общие опасности и общая лояльность изгладили все это. Пламя войны выжгло все недоразумения прошлого. Мы чувствуем, что имеем в его лице друга, которому можем доверять, и я надеюсь, что он по-прежнему будет питать точно такие же чувства в отношении нас. Желаю ему долго жить и увидеть свою любимую Россию не только покрытой славой в войне, но и счастливой в дни мира».

Сталин ответил в самом наилучшем настроении, и у меня создалось впечатление, что он счел формулу «главы государств» вполне подходящей для встреч нашей «тройки». У меня нет записи того, что именно он сказал. Вместе с переводчиками нас было не более десяти человек, и по исполнении формальностей мы беседовали по двое и по трое. Я упомянул, что после поражения Гитлера в Соединенном Королевстве будут проведены всеобщие выборы. Сталин высказал мнение, что моя позиция прочна, «поскольку люди поймут, что им необходим руководитель, а кто может быть лучшим руководителем, чем тот, кто одержал победу?» Я объяснил, что в Англии две партии и что я принадлежу лишь к одной из них. «Когда одна партия — это гораздо лучше», — сказал Сталин с глубокой убежденностью. Затем я поблагодарил его за гостеприимство, оказанное им английской парламентской делегации, посетившей недавно Россию. Сталин ответил, что проявить гостеприимство было его долгом и что ему нравятся молодые воины вроде лорда Ловата. Последние годы у него появился новый интерес в жизни — интерес к военным делам; фактически этот интерес стал у него почти единственным.

После этого президент заговорил об английской конституции. Он сказал, что я всегда твержу о том, что конституция позволяет и чего не позволяет, но что фактически нет никакой конституции, однако неписаная конституция лучше писаной. Она подобна Атлантической хартии; документа не существует, однако весь мир знает о нем. В своих бумагах он нашел единственный экземпляр, на котором стояли его и моя подписи, однако, как это ни странно, обе подписи были сделаны его собственным почерком. Я ответил, что Атлантическая хартия — это не закон, а путеводная звезда.

Далее в разговоре Сталин упомянул о «непомерной дисциплине в кайзеровской Германии» и рассказал случай, который произошел с ним, когда он, будучи молодым человеком, находился в Лейпциге. Он приехал вместе с 200 немецкими коммунистами на международную конференцию. Поезд прибыл на станцию точно по расписанию, однако не было контролера, который должен был отобрать у пассажиров билеты. Поэтому все немецкие коммунисты послушно прождали два часа, прежде чем сошли с платформы. Из-за этого они не попали на заседание, ради которого приехали издалека.

В таких непринужденных разговорах вечер прошел приятно. Когда маршал собрался уходить, многие представители английской делегации собрались в вестибюле дворца, и я воскликнул: «Трижды "ура" маршалу Сталину!» Троекратное приветствие прозвучало тепло.

* * *

Во время нашего пребывания в Ялте был другой случай, когда не все прошло так гладко. Рузвельт, который давал завтрак, сказал, что он и я в секретных телеграммах всегда называем Сталина «Дядя Джо». Я предложил, чтобы он сказал Сталину об этом в конфиденциальном разговоре, но он пошутил на этот счет при всех. Создалось напряженное положение. Сталин обиделся. «Когда я могу оставить этот стол?» — спросил он возмущенно. Бирнс спас положение удачным замечанием. «В конце концов, — сказал он, — ведь вы употребляете выражение "Дядя Сэм", так почему же "Дядя Джо" звучит так уж обидно?» После этого маршал успокоился, и Молотов позднее уверял меня, что он понял шутку. Он уже знал, что за границей многие называют его «Дядя Джо», и понял, что прозвище было дано ему дружески, в знак симпатии³².

* * *

11 февраля 1945 года Крымская конференция завершила работу. В тот же день У. Черчилль выехал в Севастополь. 14 февраля он покинул Крым, вылетев из Сак в Афины, оттуда направился в Египет. На родину Черчилль вернулся 19 февраля.

Из послания У. Черчилля — И.В. Сталину от 17 февраля 1945 г. (получено 18 февраля 1945 г.)

От имени Правительства Его Величества выражаю Вам горячую благодарность за гостеприимство и дружеский прием, оказанные британской делегации на Крымской конференции. На нас произвело глубокое впечатление большое искусство организации и импровизации, благодаря которым конференция протекала в такой приятной и располагающей обстановке, и мы все храним самые счастливые воспоминания о ней. К этому я должен добавить личное выражение моей благодарности и признательности. Ни одна из предыдущих встреч не показала с такой ясностью тех результатов, которые могут быть достигнуты, когда главы трех правительств встречаются друг с другом с твердым намерением смело встретить трудности и преодолеть их. Вы сами сказали, что сотрудничество было бы более трудным, если бы не существовало объединяющих уз борьбы с общим врагом. Я исполнен решимости, так же как Президент и Вы, как я уверен, не допустить после победы ослабления столь прочно установившихся уз дружбы и сотрудничества. Я молюсь о даровании Вам долгой жизни, чтобы Вы могли направлять судьбы Вашей страны, которая под Вашим руководством показала все свое величие, и шлю Вам свои наилучшие пожелания и искреннюю благодарность³³.

Прибытие У. Черчилля на Сакский военный аэродром. У трапа самолета. 3 февраля 1945 г.

Прибытие У. Черчилля на Сакский военный аэродром. У трапа самолета. 3 февраля 1945 г.

В.М. Молотов встречает У. Черчилля на военном аэродроме в Саках. 3 февраля 1945 г.

Встреча У. Черчилля и Ф. Рузвельта на военном аэродроме в Саках. 3 февраля 1945 г.

У. Черчилль и Ф. Рузвельт на военном аэродроме в Саках. 3 февраля 1945 г.

На военном аэродроме в Саках. 3 февраля 1945 г.

Воронцовский дворец в Алупке. Северный фасад. Довоенная фотография

Южные террасы Воронцовского дворца. Фотография начала XX в.

Министр иностранных дел Великобритании Э. Иден (в центре) в Воронцовском дворце

Вид на Воронцовский дворец со стороны моря. Довоенная фотография

Вилтон-хаус. Салеван. Гравюра XVIII в. Из собрания АДПМЗ

Портрет графа С.Р. Воронцова. Копия с работы Р. Эванса. Из собрания АДПМЗ

Портрет графини Екатерины Семеновны Воронцовой, в замужестве леди Пемброк. Гравюра И.-Г. Фациуса с оригинала Т. Лоуренса. Из собрания АДПМЗ

Портрет лорда Георга-Августа Пемброка. Копия неизвестного художника начала XIX в. с оригинала Оуэна. Из собрания АДПМЗ

Портрет Сиднея Герберта, сына Екатерины Семеновны и Георга-Августа Пемброков. Гравюра Г.-Р. Уорда с оригинала Френсиса Гранта. Из собрания АДПМЗ

И.В. Сталин (1878—1953). Акварель неизвестного художника. 1940-е гг. Из фондов АДПМЗ

Парадный кабинет. Довоенная экспозиция. Фотография 1930-х гг.

Фельдмаршал Г. Александер

Карл Рудольф Герд фон Рундштедт

Джордж Кэтлетт Маршалл-младший

Члены советской делегации в Парадном дворе Алупкинского дворца. Первый справа на переднем плане — кинорежиссер С.А. Герасимов

Прибытие В.М. Молотова в Алупкинский дворец. Февраль 1945 г.

Министры иностранных дел В.М. Молотов и Э. Стеттиниус в Зимнем саду Алупкинского дворца (направляются на заседание в Парадную столовую)

Парадная столовая. Довоенная экспозиция. Фотография 1930-х гг.

Заседание министров иностранных дел в Парадной столовой Алупкинского дворца

Заседание министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в Парадной столовой Алупкинского дворца. В.М. Молотов, народный комиссар иностранных дел СССР (в центре); С.А. Голунский, эксперт-консультант Правового отдела НКИД СССР; А.А. Громыко, посол СССР в США; А. Кадоган, постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании; Э. Иден, министр иностранных дел Великобритании; А. Бирс, военный переводчик делегации Великобритании; Ф. Мэтьюс, директор Европейского отдела Государственного департамента США; Ч. Болен, помощник госсекретаря США; Э. Стеттиниус, госсекретарь США; В.Н. Павлов, переводчик советской делегации; Ф.Т. Гусев, посол СССР в Великобритании; А.Я. Вышинский, заместитель народного комиссара иностранных дел СССР

Э. Иден

В.М. Молотов

Ф.Т. Гусев

Э. Стеттиниус

Хуберт Майлс Глэдвин Джебб

А.А. Громыко

С.И. Кавтарадзе

В.М. Молотов, Э. Стеттиниус, Э. Иден в Зимнем саду Алупкинского дворца (идут из Парадной столовой)

Зимний сад Алупкинского дворца. Члены советской делегации

Члены советской делегации в Зимнем саду Алупкинского дворца. Второй слева Б.Ф. Подцероб, старший помощник наркома иностранных дел СССР

Иосип Броз Тито

Члены советской делегации. Зимний сад Алупкинского дворца

Уинстон Леонард Спенсер Черчилль (1874—1965)

В.М. Новиков. Парадная столовая. 1945 г. Бумага, цветные карандаши. Из собрания АДПМЗ

Кореизский дворец. Столовая. Фотография 1912 г.

В.М. Молотов, Э. Иден, Э. Стеттиниус на балконе Кореизского дворца

11 февраля 1945 года. Последний день Крымской конференции. «Большая тройка» в Итальянском дворике Ливадийского дворца

Уинстон Черчилль. Лондон, конец 1950-х гг.

Иван Васильевич Зазвонив (слева) в Алупкинском парке. 16 сентября 1945 г.

Примечания

1. Черчилль Уинстон. Вторая мировая война. — М., 1991. Кн. 3. Т. 5—6. С. 510—511.

2. Русским посланником в Великобритании с 1784 по 1806 г. был отец владельца дворца М.С. Воронцова — граф Семен Романович Воронцов.

3. В действительности самая высокая гора Крыма — Роман-Кош.

4. Замужем за лордом Г.-А. Пемброком была сестра М.С. Воронцова Екатерина Семеновна. См. историческую справку, с. 18.

5. Черчилль Уинстон. Вторая мировая война. Пёрл-Харбор. Москва-отношения установлены. Тегеран. «Оверлорд». Освобождение Западной Европы. Капитуляция Германии. Воспоминания. Мемуары. — Минск, 2003. С. 527—528.

6. Карл Рудольф Герд фон Рундштедт (1875—1953) — немецкий генерал-фельдмаршал времен Второй мировой войны. Верховный командующий германскими вооруженными силами на Западном фронте. В начальной фазе операции «Барбаросса» командовал группой армий «Юг».

7. Гейнц Вильгельм Гудериан (1888—1954) — генерал-полковник германской армии (1940 г.), военный теоретик. Один из пионеров моторизованных способов ведения войны, родоначальник танкостроения в Германии и танкового рода войск в мире.

8. Гарольд Руперт Леофрик Джордж Александер (1891—1969), с 1952 г. — граф Александер Тунисский — британский военачальник, фельдмаршал (1944 г.). Верховный командующий союзными вооруженными силами на Средиземноморском театре военных действий.

9. Черчилль Уинстон. Вторая мировая война. — М., 1991. Кн. третья. Т. 5—6. С. 511—512.

10. Джордж Кэтлетт Маршалл-мл. (1880—1959) — государственный и военный деятель США, генерал армии, инициатор плана Маршалла, лауреат Нобелевской премии мира. Занимал посты начальника Генштаба, Государственного секретаря и министра обороны.

11. Имеется в виду последнее крупное контрнаступление фашистско-германских войск в годы Второй мировой войны, предпринятое 16 декабря 1944 г. на западном фронте в Арденнах (Бельгия) под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта.

12. Федор фон Бок (1880—1945) — немецкий военачальник, Генерал-фельдмаршал. Командующий группы армий «Центр» во время вторжения в СССР. Командовал наступлением на Москву осенью 1941 г.

13. Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. — М.: Политиздат, 1984. Т. 4. Крымская конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании (4—11 февраля 1945 г.). — С. 44—45.

14. Иден Энтони (1897—1977) — британский государственный деятель и дипломат. Член палаты общин (1923—1957 гг.). Министр иностранных дел (1935—1938, 1940—1945, 1951—1955 гг.). Премьер-министр Великобритании (1955—1956 гг.). Участвовал в Московской (1943 г.), Тегеранской (1943 г.), Крымской (Ялтинской) (1945 г.), Сан-Францисской (1945 г.) и Берлинской (Потсдамской) (1945 г.) конференциях.

15. Эдвард Рейли Стеттиниус-младший (1900—1949) — американский промышленник, занимавший пост государственного секретаря США при президентах Рузвельте и Трумэне.

16. Молотов Вячеслав Михайлович (настоящая фамилия Скрябин; 1890—1986) — советский политический и государственный деятель. Председатель Совета народных комиссаров СССР в 1930—1941 гг., народный комиссар, министр иностранных дел СССР в 1939—1949, 1953—1956 гг. Почетный академик АН СССР (29 ноября 1946 г., лишен звания 26 марта 1959 г.). Герой Социалистического Труда (1943 г.). Член партии в 1906—1962,1984—1986 гг. Член ЦК партии в 1921—1957 гг. (кандидат в члены с 1920 г.), член Политбюро (с 1952 г. — Президиума) ЦК с 1 января 1926 г. по 29 июня 1957 г. (кандидат в члены с 16 марта 1921 г.). Депутат Верховного Совета СССР I—IV созывов (1937—1958 гг.).

17. Конференция в Думбартон-Оксе (август — октябрь 1944 г.) — международная конференция стран-участников антигитлеровской коалиции, на которой обсуждались вопросы послевоенного устройства мира, учреждения международной организации по поддержанию мира и безопасности. Была созвана в соответствии с Декларацией четырех государств по вопросу о всеобщей безопасности (подписана представителями СССР (Андрей Громыко), США (Эдвард Стеттиниус), Великобритании (Александр Кадоган), Китая), принятой на Московском совещании в октябре 1943 г., и проходила в Вашингтоне на вилле Думбартон-Окс. С 21 августа по 28 сентября 1944 г. в переговорах на конференции участвовали представители СССР, США и Великобритании, с 29 сентября по 7 октября — представители США, Великобритании и Китая.

18. Уайнант (Вайнант) Джон Гилберт (1889—1947) — американский политик-республиканец.

19. Гусев Федор Тарасович (1905—1987) — советский дипломат. На дипломатической работе находился с 1937 г. 1937—1939 гг. — заместитель заведующего II Западным отделом; 1939—1942 гг. — заведующий II Западным, затем II Европейским отделом НКИД СССР; 1942—1943 гг. — посланник СССР в Канаде; 1943—1946 гг. — посол СССР в Великобритании; 1946—1952 гг. — заместитель министра иностранных дел СССР; 1952—1956 гг. — на ответственной работе в центральном аппарате МИД СССР; 1956—1962 гг. — посол СССР в Швеции; 1962—1975 гг. — на работе в центральном аппарате МИД СССР. Принимал участие в Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференциях. Депутат Верховного Совета СССР в 1946—1950 гг.

20. Громыко Андрей Андреевич (1909—1989) — выдающийся дипломат и государственный деятель СССР, в 1957—1985 гг. — министр иностранных дел СССР, в 1985—1988 гг. — председатель Президиума Верховного Совета СССР. В 1944 г. возглавлял советскую делегацию на конференции в усадьбе Думбартон-Окс (Вашингтон, США) по созданию ООН. Участвовал в подготовке и проведении Ялтинской конференции (1945 г.), конференции в Потсдаме (1945 г.). В том же году руководил делегацией, подписавшей Устав ООН от имени СССР на конференции в Сан-Франциско. В 1985 г. выдвинул М.С. Горбачева на должность руководителя КПСС.

21. Хисс Альджер (1904—1996) — заместитель директора канцелярии по специальным политическим делам государственного департамента США.

22. Джебб Хуберт Майлс Глэдвин (1900—1996) — британский дипломат, политический деятель и первый исполняющий обязанности Генерального секретаря Организации Объединенных Наций.

23. Кавтарадзе Сергей Иванович (1885—1971) — активный участник революционного движения в Грузии и России, государственный деятель. С 1941 г. на службе в Министерстве иностранных дел СССР, где работал на посту заместителя народного комиссара иностранных дел СССР. С 1941 по 1943 г. работал заведующим Средневосточным отделом НКИД СССР. В качестве дипломатического работника принимал участие в Ялтинской и Потсдамской конференциях.

24. Саед Мохамед (1883—1973). Иранский посол в СССР. Министр иностранных дел Ирана с июня 1942-го по ноябрь 1944 г.

25. Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. / М.: Политиздат, 1984. Т. 4. Крымская конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании (4—11 февраля 1945 г.). С. 121—127.

26. Соглашение между Председателем Национального комитета освобождения Югославии И. Броз Тито и премьер-министром королевского югославского правительства в Лондоне И. Шубашичем, заключенное 1 ноября 1944 г., предусматривало создание в Югославии регентского совета и образованию единого югославского правительства из представителей Национального комитета освобождения Югославии и королевского югославского правительства.

27. Тито Иосип Броз (партийный псевдоним Тито, впоследствии псевдоним и фамилия соединились; 1892—1980) — лидер Югославии с конца Второй мировой войны до своей смерти (1945—1980 гг.), президент страны с 1953 г.

28. Шубашич Иван (1892—1955) — югославский политический и государственный деятель. По образованию юрист. Был одним из лидеров Хорватской крестьянской партии. В 1939—1941 гг. бан (правитель) Хорватской бановины в королевстве Югославия. С апреля 1941 г. в эмиграции. В июне 1944 г. — марте 1945 г. — премьер-министр югославского эмигрантского правительства. Подписал соглашение с И. Тито (1944 г.). В марте—ноябре 1945 г. — министр иностранных дел во Временном правительстве Демократической Федеративной Югославии. В ноябре 1945 г. ушел в отставку.

29. Это название применялось к государствам, подписавшим 1 января 1942 г. в Вашингтоне «Декларацию двадцати шести государств», и к государствам, присоединившимся к ней. Декларация содержала обязательство государств употребить все свои экономические и военные ресурсы против членов тройственного пакта и присоединившихся к нему стран, с которыми они находились в состоянии войны, а также сотрудничать друг с другом и не заключать сепаратного мира или перемирия с общими врагами.

30. Европейская консультативная комиссия из представителей СССР, Великобритании и США.

31. Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. — М.: Политиздат, 1984. Т. 4. Крымская конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании (4—11 февраля 1945 г.) С. 180—183.

32. Черчилль Уинстон. Вторая мировая война. — М., 1991. Кн. третья. Т. 5—6. С. 538—540.

33. Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. В 2-х т. Т. 2. — М.: Политиздат, 1976.