Глава 7. Тетушка Антанта — портрет без грима

Как уже говорилось, Добровольческая армия формально находилась в состоянии войны с Германией. Еще в апреле 1918 г. бывший командующий Румынским фронтом генерал от инфантерии Д.Г. Щербачев, бежавший к румынам, был объявлен представителем Добровольческой армии при королевском дворе. В октябре 1918 г. Щербачев в Бухаресте вступил в переговоры с французским генералом А. Бертело, который был назначен главнокомандующим союзными силами в Румынии, Трансильвании и на Юге России.

3 ноября 1918 г. Щербачев после переговоров с Бертело доложил Деникину, что результаты совещания превзошли все его ожидания. Он писал, что генерал Бертело, имеющий поддержку премьер-министра Франции Клемансо, уполномочен «проектировать и осуществлять все вопросы политические и военные, касающиеся юга России и спасения его от анархии». Генерал Щербачев сообщил о достигнутом между ним и генералом Бартело соглашении: «Для оккупации Юга России будет двинуто настолько быстро, насколько это возможно, 12 дивизий, из коих одна будет в Одессе на этих же днях.

Дивизии будут французские и греческие.

Я (генерал Щербачев) буду состоять по предложению союзников и генерала Бертело при последнем и буду участвовать в решении всех вопросов.

База союзников — Одесса; Севастополь будет занят также быстро.

Союзными войсками Юга России первое время будет командовать генерал д’Ансельм с главной квартирой в Одессе.

По прибытии союзных войск, кроме Одессы и Севастополя, которые будут, несомненно, заняты ко времени получения Вами этого письма, союзники займут быстро Киев и Харьков с Криворожским и Донецким бассейнами, Дон и Кубань, чтобы дать возможность Добровольческой и Донской армиям прочнее организовать и быть свободными для более широких активных операций.

В Одессу, как в главную базу союзников, прибудут огромное количество всякого рода военных средств, оружия, боевых огнестрельных запасов, танков, одежды, железнодорожных и дорожных средств, аэронавтики, продовольствия и проч.

Богатые запасы бывшего Румынского фронта, Бессарабии и Малороссии, равно как и таковые Дона, можно отныне считать в полном вашем распоряжении…»¹

Генерал Деникин позже вспоминал: «Это письмо своей определенностью выводило нас, наконец, из области предположений. Широкая и конкретная постановка вопроса открывала перед нами новые, необычайно благоприятные перспективы, ставила новые задачи в борьбе с большевиками».²

24 ноября в Севастополь пришел британский легкий крейсер «Кентербери», посланный на разведку. А на следующий день заявилась большая эскадра «тетушки Антанты». Как писал князь Оболенский, ставший главой губернского земского собрания: «Солнце грело, как весной, зеленовато-синее море ласково шумело легким прибоем у Приморского бульвара, с раннего утра наполнившегося густой толпой народа, с волнением ожидавшего приближения эскадры. Я тоже присоединился к этой толпе. Все напряженно смотрели в прозрачную синюю даль. Вдруг толпа заволновалась, кто-то из стоявших на скамейках крикнул — "вот они", и действительно, на горизонте показалась полоска дыма, потом другая, третья… Суда шли в кильватерной колонне. Дредноуты, крейсера, миноносцы…»³

Впереди шли британские дредноуты «Суперб» и «Темерер», за ними — французский дредноут Джастис («Justice») и итальянский «Леонардо да Винчи», крейсера «Галатея», «Аргонавт» и девять эсминцев.

«Толпа кричала "Ура! " и махала шапками. Наконец, свершилось то, чего мы ждали в течение четырех лет войны и двух лет разложения России».⁴

Как только дредноуты бросили якорь, к британскому флагману двинулись три катера: на одном находились деятели нового крымского правительства, на другом — губернского земского собрания, а на третьем — представители Добровольческой армии. Англичане быстро поставили почетную публику на место, как в переносном, так и в прямом смысле. Им пришлось постоять пару часов в помещении линкора, где не было мест для сидения. Затем их принял британский адмирал Колторн. Он выслушал гостей, но отказался вступать в какие-либо переговоры, сославшись на отсутствие инструкций от своего правительства.

На берег были высажены шестьсот британских морских пехотинцев и 1600 сенегальцев из 75-го французского полка. Англичане строго потребовали, чтобы на всех судах в Севастополе были спущены Андреевские флаги и подняты английские. Однако другие союзники потребовали и свою долю в разделе германских и русских судов.

Как писал советский военно-морской историк В. Лукин: «Англичане споров не заводили, и когда французы пожелали поднять свои флаги на боевых германских подводных лодках, коих было четыре "UB-14", "UВ-42", "UВ-37", "UВ-23", то англичане спустили на двух из них свои флаги, а французы подняли свои. На "Воле" и миноносцах были подняты английские флаги и посажена английская команда (было оставлено всего три русских офицера), и суда эти отправились в Измид (залив и порт в Мраморном море). Германские подводные лодки англичане быстро снабдили командой, и через три дня суда стали опять действующими боевыми судами, но уже английского флота. Французы лодки только перекрасили, ими не воспользовались, и их две лодки пришли вскоре в полный беспорядок. Про весь происшедший разбор флота напрашивается такая заметка, если судить по имеемым письменным документам. Англичане желали все годное в боевом отношении забрать себе или сделать так, чтобы этих судов не было, т. к. всякий военный флот, кроме своего, им органически противен; французы желали взять флот для того, чтобы как трофеи привести его в свои порта; итальянцы были скромны и вели себя вежливо, греки зарились на коммерческие суда. Для русского офицерства приход союзников вместо ожидаемой радости принес много огорчений. Они не учли того, что Россия была дорога Антанте как сильный союзник, с потерей же силы — Россия потеряла для них всякое значение. В политическом положении союзники не могли разобраться (и сами русские офицеры в этом путались). Становятся понятными все огорчения офицеров группы "Андреевского флага", когда, например, французы потребовали разоружения русских подводных лодок. Союзники желали обеспечить себя и только, и поэтому оставить лодки боеспособными было для них рискованно. Англичане так и сделали — они сразу увели суда в Измид — "подальше от греха", как говорится. Им в местной политике белогвардейской России, конечно, было разбираться трудно: так например, когда командующим русскими морскими силами на Черном море был назначен адмирал Канин (назначение это было не то "Крымского", не то "Уфимского" правительства), Добровольческая армия выдвинула своего адмирала Герасимова. К 27 ноября оказалось, что Канин — хозяин всего моря, а в портах, занятых Добрармией, — Герасимов; затем — Герасимов является морским советчиком при начальнике армии в Екатеринодаре, а позднее — идет целый ряд новых комбинаций».⁵

Лукин писал это в 1923 г. в пору относительной свободы слова в СССР. Однако уже в начале 1930х годов советские историки создали миф о «походах Антанты», которая якобы хотела задушить молодую Советскую республику и восстановить в России власть капиталистов и помещиков. Увы, реальное состояние дел в 1918—1919 гг. не только на Черном море, но и на Севере и на Дальнем Востоке ничего не имело общего с этим мифотворчеством. Союзники были совсем не против свержения советской власти, но они вовсе не жаждали увидеть во главе «единой и неделимой» России сильного диктатора типа Колчака или Деникина.

Союзники пришли не для участия в классовой борьбе, а за… «зипунами»! Да, да, они пришли грабить, а при хорошем раскладе и добиться иных политических целей. При этом на первом этапе их более заботили не большевики, а друзья-союзнички — как бы те не урвали более жирные куски. На Черном море англичане побаивались французов и итальянцев, а на Дальнем Востоке американцы — японцев и т. д. Соответственно, интервенты во всех регионах пытались балансировать между белыми армиями и самостийными правительствами.

23 ноября 1918 г. английский крейсер «Ливерпуль», французский крейсер «Эрнест Ренни» и три миноносца пришли в Новороссийск. Там был высажен десант из сенегальских стрельцов и новозеландцев.

27 октября премьер-министр Франции Клемансо приказал генералу Франше д’Эсперэ, командующему Салоникским фронтом (из 29 дивизий фронта 8 были французские), высадить войска на Украине, чтобы «изолировать и затем уничтожить русский большевизм».

Генерал д’Эсперэ ответил на этот приказ так: «Мои войска не годятся для наступления в обширной морозной стране. Самое большое, что я смогу сделать — это занять Одессу и близлежащие черноморские порты. Однако я обязан доложить вам, что хотя наши солдаты честно воевали столь долго на Востоке, и сейчас они с энтузиазмом пошли бы на Венгрию, чтобы затем триумфально промаршировать по Германии, однако в отношении оккупации и действий на Украине и в России у них не будет этого энтузиазма и могут возникнуть большие проблемы».

В Крыму в январе — марте 1919 г. боевых действий не велось, но было многовластие. Оккупанты создали свой орган власти под руководством полковника Труссона, по-прежнему существовало и кадетско-эсеро-меньшевистское Краевое правительство. На полуострове была сформирована Крымская дивизия под командованием генерал-майора А.В. Корвич-Круковского, подчинявшаяся власти Деникина. В декабре дивизия была переформирована в Крымско-Азовский корпус, командующим которого стал генерал-майор А.А. Боровской. В степных районах власть принадлежала татарским националистам. Все эти четыре власти ненавидели друг друга, но не пытались силой нарушить хрупкий политический баланс на полуострове. Это было вызвано нехваткой сил у каждой из сторон, а главное, общей боязнью большевиков.

2 апреля 1919 г. в Севастополь прибыл перешедший на службу в Добрармию контр-адмирал М.П. Саблин. Деникин назначил его на пост «Главного командира судов и портов Черного моря». В инициативном порядке русские морские офицеры создали в Крыму флотилию из нескольких вооруженных мобилизованных гражданских судов и подводной лодки «Тюлень». В конце марта — начале апреля эта белая флотилия начала действовать на Азовском море и в Керченском проливе.

Любопытно, что и крымское Краевое правительство решило создать собственный флот. По его указанию мичман Г.М. Галафре начал восстановление миноносца «Живой».

В первые дни апреля 1919 г. 1я Заднепровская Украинская советская дивизия прорвала оборону деникинцев на Перекопе и начала наступление в степном Крыму. 7 апреля Краевое правительство бежало из Симферополя в Севастополь под защиту союзного флота. Однако там они быстро поняли, что и «тетушка Антанта» тоже начала собирать чемоданы.

10 апреля в середине дня члены Краевого правительства с семьями собрались на Графской пристани. Отсюда их перевезли на катерах на греческое судно «Трапезонд». Но отход судна был отложен из-за разногласий с главнокомандующим сухопутными войсками Антанты полковником Труссоном. Он категорически требовал, чтобы министры передали ему все деньги, взятые из Краевого банка и казначейства Севастополя. Сумма эта достигала одиннадцати миллионов рублей. Члены Краевого правительства пытались объяснить, что часть денег уже потрачена на жалованье чиновникам, съехавшимся со всего полуострова, и на организацию эвакуации. Но эти объяснения для полковника были малоубедительны, и он пригрозил оставить Краевое правительство в Севастополе. В результате через два дня французам было передано семь миллионов рублей и значительные ценности из банков Симферополя и Севастополя⁶. Каково! Чем не разборки современных крутых парней?!

Убежать «краевым» удалось только 15 апреля на греческом судне «Надежда». 16 апреля красные подошли к окраинам Севастополя. Союзное командование, не уверенное в своих солдатах, вступило в переговоры с большевиками. В конце концов, было достигнуто какое-то соглашение. Я пишу «какое-то», поскольку его оригинальный текст так и не был опубликован официальными историками, как западными, так и советскими. И те, и другие предпочитают держать его в секретных фондах. Суть же соглашения ясна: союзники сдают Севастополь красным, а те не мешают им уничтожать корабли Черноморского флота и вывозить награбленное.

Под соглашением поставили свои подписи начальник штаба 1-й Крымской дивизии Красной Армии Сергей Петриковский, комиссар дивизии Астахов и французский полковник Труссон.

Председатель Реввоенсовета Л.Д. Троцкий счел это соглашение предательским и приказал передать дело Петриковского в ревтрибунал. Однако у последнего были какие-то связи с Дмитрием Ильичом Ульяновым, и тот быстренько накатал письмо брату. В результате Петриковский «вышел сухим из воды».

Сейчас некоторые крымские историки, видимо, не обладая полнотой информации, считают Петриковского героем, спасшим тысячи жизней севастопольцев. На самом же деле красные имели возможность лихим налетом захватить не только Севастополь, но и значительную часть флота Антанты.

17 апреля союзное командование произвело «учебную стрельбу» с французского дредноута «Франция» («France»), в результате которой было убито и ранено несколько мирных севастопольцев. После этого команда линкора взбунтовалась и подняла красный флаг.

19 апреля около часу дня съехавшие на берег команды с французских кораблей «Франс», «Жан Барт», «Мирабо», «Дюшайль» и «Верньо» устроили по улицам Севастополя демонстративное шествие с красными флагами и пением «Интернационала».

После расстрела демонстрантов «Франс» под командованием судового комитета поднял якоря и убыл восвояси. 1 мая дредноут был уже в Бизерте.

Кроме всего прочего, к 16 апреля, то есть к подходу красных к Севастополю, французский линкор «Мирабо» водоизмещением 20 тыс. тонн стоял на ремонте в севастопольском доке, и вывести его можно было лишь через 10 дней.

Соглашение же, подписанное Петриковским, дало возможность союзникам увести из Севастополя десятки боевых судов и транспортов. Так, самый сильный корабль Черноморского флота «Воля» был уведен англичанами в турецкий порт Измид, где он стал рядом с германским «Гебеном». Большинство других русских судов были англичанами затоплены или выведены из строя.

Французы тем временем взорвали ряд фортов Севастопольской крепости, а также разгромили базу гидроавиации, уничтожив все самолеты. Лишь два гидросамолета французы погрузили на русский транспорт «Почин», который был уведен интервентами в Пирей.

Обратим внимание, по версии советских историков союзники прибыли в Россию, чтобы помогать белым, но, несмотря на все мольбы командования Добрармии, интервенты категорически отказались передавать им боевые корабли Черноморского флота. Кстати, то же самое произошло и на Каспийском море, где англичане до осени 1919 г. не допустили создания белогвардейской флотилии, а затем, уходя, отдали самые ценные корабли царской Каспийской флотилии «Карс», «Ардаган» и другие… мусаватистам (азербайджанским националистам), а белым — лишь несколько вооруженных пароходов, которые ранее числились наливными шхунами. Это еще одна хорошая иллюстрация того, что Англии, да и Западу вообще, как кость в горле был императорский флот, и они не желали видеть любой русский флот — хоть советский, хоть деникинский.

Тем не менее белым удалось в феврале — марте 1919 г. захватить подводную лодку «Тюлень» и несколько вооруженных пароходов. А в апреле к ним присоединился крейсер «Кагул» (бывший «Очаков»). Крейсер был в прекрасном состоянии, в 1917 г. на нем завершился капитальный ремонт. Он получил новую артиллерию: четырнадцать 130/55-мм пушек, две 75/50-мм пушки Кане, переделанные для зенитной стрельбы, и два 40-мм зенитных автомата Виккерса. По непонятным причинам немцы в 1918 г. сделали крейсер «плавбазой» водолазной партии, работавшей по подъему линкора «Императрица Мария». Союзники же решили, что находившийся внешне в затрапезном виде крейсер ни на что не годен, и оставили его в покое.

Этим воспользовались белые. «Капитан 2-го ранга Потапьев начал набирать команду и готовить крейсер к походу. К моменту ухода из Севастополя команда крейсера состояла из 42 морских офицеров, 19 инженеров-механиков, двух врачей, 21 сухопутного офицера, нескольких унтер-офицеров и 120 охотников флота, включая три десятка присланных из Екатеринодара кубанских казаков, и это при нормальном составе в 570 человек».⁷

Замечу, что «охотниками» в дореволюционной русской армии называли добровольцев. Увы, среди этих охотников не было ни одного профессионального моряка. В основном это были юнкера, гимназисты, семинаристы и т. д.

«Кагул» не был исключением, в 1919—1920 гг. белый флот на Черном море имел низкую боеспособность из-за отсутствия профессиональных матросов. Так, в конце апреля 1919 г. из-за недостатка кочегаров «Кагул» мог идти лишь со скоростью 6 узлов.

15—16 апреля белая флотилия в составе «Кагула», «Тюленя», посыльных судов «Буг» и № 7, а также нескольких буксиров и транспортов покинула Севастополь. Пароход «Дмитрий» вел на буксире подводные лодки «Утку» и «Буревестник», буксир «Бельбек» — миноносец «Жаркий», буксир «Доброволец» — миноносец «Живой», который с полпути пошел своим ходом. Кроме того, на буксирах шли эсминцы «Поспешный» и «Пылкий», миноносцы «Строгий» и «Свирепый», канонерская лодка «Терец», посыльное судно № 10 (бывший миноносец № 258) и транспорт «Рион». Белая флотилия направлялась в Новороссийск.

Большевики не препятствовали эвакуации союзников. 28 апреля последние французские части покинули Севастополь. При этом линкор «Мирабо», который с большим трудом удалось вывести из дока, шел на буксире линкора «Джастис». Его броневые плиты общим весом свыше 1000 т французы оставили в Севастополе. Летом 1920 г. Врангель ухитрился эту броню тихо «толк-нуть» итальянской фирме.

Итак, красные без боя вошли в Севастополь. 28—29 апреля 1919 г. в Симферополе прошла 3я областная конференция большевиков. Из Москвы на конференцию прибыли чрезвычайный уполномоченный Совета обороны Л.Б. Каменев, кандидат в члены Оргбюро ЦК ВКП(б), инструктор ЦК М.К. Муранов, нарком внутренних дел УССР К.Е. Ворошилов. Конференция приняла постановление об обороне Крымской Советской Социалистической республики (КССР) и Временного рабоче-крестьянского правительства.

В состав правительства вошли председатель Д.И. Ульянов⁸, нарком внутренних дел Ю.П. Гавен, нарком военно-морских сил П.Е. Дыбенко, нарком просвещения И.А. Назукин, нарком иностранных дел С.М. Меметов, нарком юстиции И. Арабский и др. Замечу, что в правительстве не менее пяти человек были крымскими татарами (Фирдевс, Меметов, Удрисов, Арабский и Боданинский).

6 мая 1919 г. правительство опубликовало Декларацию, в которой провозглашались задачи КССР: борьба против контрреволюции; создание регулярной Красной Армии (для этого был образован Наркомат по военным и морским делам, РВС); организация советской власти на местах и подготовка Съезда советов.

Декларация провозглашала КССР не национальным, а территориальным образованием. Объявлялось о равноправии всех национальностей в Крыму, о национализации промышленных предприятий и о конфискации помещичьих, кулацких и церковных земель.

В Севастополе же для начала местный ревком по старой памяти решил взять с обывателей контрибуцию. С 4 по 13 мая «спекулянты» должны были уплатить 5 млн рублей, 3 млн рублей — «торгово-промышленный класс», 1 млн рублей — домовладельцы и 1 млн рублей — владельцы садовых и земельных участков. Увы, собрать контрибуцию в срок не удалось, и ревком арестовал всех сборщиков оной. Однако дни советской власти в Крыму были сочтены.

После оставления Севастополя белые остались в Крыму лишь на Керченском полуострове. Это отчасти объясняется тем, что корабли союзников поддерживали огнем белые части, занявшие оборону на Ак-Манайском перешейке шириной 22 км. 27 апреля к Керченскому перешейку подошел крейсер «Кагул», из-за недостатка кочегаров имевший 6узловой ход.

К этому времени в Феодосийском заливе, примерно в двух милях от берега, вытянувшись в одну линию, стояли английские дредноуты «Айрон Дюк» и «Мальборо», одни гидрокрейсер (база гидросамолетов) «Эмпресс», греческий броненосец «Лемнос», несколько английских и два французских миноносца.

28 апреля по просьбе штаба сухопутного отряда дредноут «Айрон Дюк» под флагом командующего английским флотом адмирала Сеймура бомбардировал селение Владиславовка, где сосредоточились части красных. Через несколько дней по Владиславовке одним орудием стрелял «Кагул», а корректировалась стрельба с английского гидросамолета. Это были первые выстрелы деникинского флота по позициям красных.

Тут следует заметить, что и англичане, и белые уже к весне 1919 г. поняли значение мелководья в районе Крымского и Керченского перешейков. Весной 1919 г. британское адмиралтейство направило на Черное море три монитора М-17, М-18 и М-29 полным водоизмещением 650 тонн, с осадкой 2-м и скоростью хода 9—11 узлов. Первые два монитора имели на вооружении по одной 234-мм, 76-мм и 57-мм пушки, а М-29 был вооружен двумя 152-мм и одной 57-мм пушками. Любопытно, что М-18 из Константинополя в Севастополь шел на буксире британского эсминца «Тобаго».

7—11 апреля монитор М-17 поддерживал огнем белых в Картинитском заливе (к западу от Перекопа), а к началу мая перешел в Арабатский залив Азовского моря. Там же находились мониторы М-18 и М-29, легкий крейсер «Калипсо», эсминец «Тобаго» и французский эсминец «Командант Борн». Все они вели обстрел Керченского перешейка со стороны Азовского моря, а также Геническа и других городов Приазовья, занятых красными. Я умышленно уделяю много места боевым действиям на мелководье Картинитского и Арабатского заливов, чтобы на конкретных примерах показать «некорректность» Ф.С. Октябрьского и других наших адмиралов, оправдывавших свое бездействие в 1941—1942 гг. якобы невозможностью вести боевые действия в этих мелководных районах.

С 1 по 4 мая 1919 г. красные вели отчаянные атаки позиций белых, особенно на берегу Азовского моря. Но, увы, и туда доставали 13,5дюймовые (343-мм) снаряды британских дредноутов. Огонь корабельной артиллерии корректировался с привязанных аэростатов, поднятых над транспортами. Наступление красных 5 мая окончательно захлебнулось.

17 июня началось новое наступление Добровольческой армии в Донецком бассейне, угрожавшее сообщению Крыма с севером. На 18 июня было назначено наступление войск на Ак-Манайской позиции на Керченском полуострове. Утром 18-го крейсер «Кагул» должен был высадить в тылу у красных у местечка Коктебель армейский десант, в задачу которого входил захват дорог, ведущих из Феодосии в глубь Крыма. Командовал десантом генерал-майор Яков Александрович Слащёв.

Ночью крейсер принял на борт 160 человек десанта из состава 52-го Виленского полка при десяти пулеметах. Рано утром «Кагул» в сопровождении английского миноносца подошел к Коктебелю и с помощью буксира «Дельфин» высадил десант. Не встретив сопротивления, десант двинулся вперед и занял деревню Насыпкой.

После этого «Кагул» с дистанции 17 км сделал 20 выстрелов по селению Старый Крым, где находились резервы красных. Кроме того, имея телефонную связь с начальником десанта, крейсер по его указанию оказал десанту огневую поддержку. Всего «Кагул» выпустил 67 фугасных и 4 шрапнельных 130-мм снаряда.

Около 17 часов десант соединился с прорвавшими фронт на Керченском полуострове левофланговыми частями генерала Боровского.

Наступление на перешейке было поддержано артиллерийским огнем: со стороны Черного моря — дредноута «Мальборо» и другими английскими кораблями, со стороны Азовского моря — посыльным судном «Граф Игнатьев» и мониторами.

В ночь на 21 июня красные в панике оставили Севастополь и Симферополь и бежали к Перекопу. Уйти красным помог случай. 22 июня белая флотилия при поддержке британских кораблей попыталась высадить десант в Геническе — последнем порту Азовского моря, остававшемся у красных. Ночью с двух болиндеров, вооруженных 152-мм орудиями, под прикрытием канонерской лодки К-15 был высажен первый эшелон десанта. Транспорт «Перикл» со вторым эшелоном рано утром подошел к берегу под прикрытием двух английских эсминцев. Но тут из-за сильной пелены дождя выскочил красный бронепоезд, в упор расстрелял «Перикл» и огнем разогнал эсминцы. Высадившиеся десантники второго эшелона были захвачены в плен или уничтожены. Первый эшелон десанта белым пришлось забрать на суда. Таким образом, один бронепоезд красных сорвал высадку тактически важного десанта. Геническ был занят белыми лишь 6 июля, и то с суши.

Следует заметить, что в 1919 г. внутренняя ситуация в Англии и Франции была достаточно напряженная. Значительная часть населения требовала прекращения интервенции в Россию.

11 июня 1919 г. был отдан приказ самому сильному французскому линкору «Прованс» выйти из Тулона и следовать на Черное море. На линкоре началось восстание. Почти одновременно восстали команды линкоров «Вольтер» и «Кондорсэ», стоявших в Бизерте, и на крейсере «Гишен» в порту Итеа. Моряков поддержали рабочие заводов Тулона и Бреста, где начались баррикадные бои.

Забастовали транспортники, докеры, металлисты, горняки, текстильщики и др. В 1919 г. не было ни одной демонстрации, ни одной забастовки, на которых наряду с требованиями 8часового рабочего дня, повышения заработной платы, признания прав профсоюзов и т. д. не появились бы лозунги, выражавшие солидарность с Советской Россией. Требование «Руки прочь от России!» стала лозунгом всех забастовщиков.

1 мая 1919 г. в Париже на первомайскую демонстрацию левые силы вывели полмиллиона человек. В тот же день прошли мощные демонстрации в Лионе, Марселе, Бордо, Руане, Гавре и других городах.

10 января 1919 г. в Англии пришло к власти коалиционное правительство, состоявшее из консерваторов и либералов. Премьер-министром стал Ллойд Джордж, военным министром — Уинстон Черчилль, а министром иностранных дел — лорд Керзон.

В том же месяце Англию сотрясли многочисленные стачки рабочих. В начале года по всей стране было создано общественное движение «Руки прочь от Советской России».

В отличие от Франции, британский кабинет решил не втягивать свои сухопутные части в бои на Юге России, а предпочел занять нефтеносный район Баку.

17 ноября 1918 г. Баку был окончательно оккупирован британскими войсками под командованием генерала В. Томсона. Приказом генерала Томсона в Баку вводилось военное положение до того момента, когда «гражданская власть окажется настолько сильной, чтобы освободить войска от ответственности за поддержание общественного порядка». С введением в Баку военного положения английское командование фактически всю административную власть в городе и в Бакинской губернии брала в свои руки. Вся судебная и исполнительная власть оказалась сосредоточенной в руках генерала Томсона. 29 ноября 1918 г. все торговые суда Каспийского флота перешли в распоряжение английского командования.

23 декабря 1918 г. английский десант высадился в Батуме. Вскоре англичане взяли под контроль и железную дорогу Батум — Баку, ну и, самой собой разумеется, нефтепровод.

За девять месяцев, с декабря 1918 г. по август 1919 г., англичанами было вывезено из Баку до 30 млн пудов нефти на сумму в 113,5 млн рублей.

Правительство Ллойда Джорджа постоянно лавировало в отношении русского вопроса. Разумеется, все члены кабинета придерживались старой формулы: «У Британии нет постоянных союзников, а есть только постоянные интересы». Но вот в чем состоят их интересы в России, британские министры понять не могли. Ну, вывоз нефти и вообще всего, что плохо лежит, это понятно. А кого поддерживать в Гражданской войне?

Оказать помощь Деникину «по полной программе»? Но Англия не нуждалась в «единой и неделимой» России.

Оказать серьезную поддержку сепаратистам? Тоже не резон. Этак Британия выбьет единственный идеологический козырь Белого движения. И тогда именно большевики станут подлинными борцами за «единую и неделимую». Гражданская война превратится в борьбу с иноземцами за государственную независимость и самовыживание России.

Да и сумеют ли белые и националисты эффективно использовать британскую помощь? А посылать свои части на борьбу с большевиками страшно.

16 января 1919 г. Ллойд Джордж на совещании союзников в Париже заявил: «Положение в России очень скверное, неизвестно кто берет верх, но надежда на то, что большевистское правительство падет, не оправдалась. Есть даже сообщение, что большевики теперь сильнее, чем когда бы то ни было, что их внутреннее положение сильно, что их влияние на народ теперь сильнее… Но уничтожить его мечом… это означало бы оккупацию нескольких провинций в России. Германия, имея миллионы человек на восточном фронте, держала только край этой территории. Если послать теперь для этой цели тысячу британских солдат в Россию, они взбунтовались бы… Мысль о том, чтобы уничтожить большевизм военной силой, — безумие… Военный поход против большевиков сделал бы Англию большевистской и принес бы Лондону Совет».

Двойственность британской политики, расхождения во взглядах между Черчиллем и Ллойд Джорджем, отсутствие ясно продуманной программы действий — все это приводило Деникина в полное уныние. И однажды с присущей ему непосредственностью он спросил англичан, «в каком качестве они пришли на Кавказ — в качестве ли друзей, или врагов?».⁹

Антанта одновременно помогала новообразованным Прибалтийским республикам, Польше, Украинской Директории, Грузии и Азербайджанской республике. Правда, главным получателем помощи стал Деникин, хотя общая сумма помощи националистам существенно превышала средства, выделяемые Добрармии.

С марта по июнь 1919 г. Добрармия получила из Великобритании 100 тыс. винтовок, 2 тыс. пулеметов, 315 орудий, 200 самолетов, 12 танков. Во втором полугодии 1919 г. Великобритания предоставила Деникину 250 тыс. винтовок, 200 орудий, 30 танков, а также огромное количество боеприпасов и снаряжения. Из США деникинцы летом и осенью 1919 г. получили около 100 тыс. винтовок, свыше 140 тыс. пар обуви и значительное количество боеприпасов.

Несколько десятков или даже сотен британских офицеров непосредственно принимали участие в боях с красными в составе Добровольческой армии. В большинстве своем это специалисты — механики, танкисты, артиллеристы.

В конце лета 1919 г. правительство Ллойда Джорджа принимает решение о выводе британских войск из России. В августе 1919 г. британские войска покидают Русский Север. Любопытно, что «просвещенные мореплаватели» даже не удосужились оставить белым свои довольно мощные мониторы. Самим же англичанам эти суда были не нужны, их в 1920х годах вывели из боевого состава флота.

Параллельно происходил и вывод британских войск из Баку и Батума. Эти территории интервенты передали националистическим правительствам Азербайджана и Грузии. Замечу, что Батум для начала Лондон хотел отдать итальянцам, и те готовили экспедиционный корпус, но по здравому размышлению решили на Кавказ не соваться.

Англичане расформировали свою военную флотилию на Каспии. Все суда бывшей царской Каспийской военный флотилии и часть транспортных судов они передали мусаватистам. Часть мобилизованных в британскую военную флотилию судов англичане передали Добровольческой армии. Таким образом, летом 1919 г. на Каспии возникла белая флотилия с базой в Петровске (с 1922 г. Махачкала). Значительную часть торгового флота англичане угнали в персидский порт Энзели, который они использовали как свою военно-морскую базу с начала 1918 г.

С ноября 1918 г. по лето 1923 г. британская и французская эскадры постоянно находились в Константинополе. С августа 1919 г. по ноябрь 1920 г. британские и французские военные корабли почти постоянно находились в портах Крыма и Кавказа. Само по себе военное присутствие этих держав на Черном море было невелико, но в любой момент за двое-трое суток в любой пункт Черноморского побережья из Константинополя могла легко прибыть большая эскадра союзников.

Итак, к осени 1919 г. выяснилось, что «тетушка Антанта» не желает и не готова к полномасштабной войне в России против большевиков. Точнее, верхи не знают, что делать, а низы в принципе не хотят вмешиваться в русские дела.

Кроме того, важную роль играли антагонистические противоречия среди союзников. Так, к примеру, постоянная японская оккупация русского Дальнего Востока неизбежно вела к японской аннексии Северного Китая, против чего решительно выступали и Англия, и США.

Главным фактором определившейся политики Англии и Франции в России стало подписание в июне 1919 г. Версальского пакта. Вспомним, что перемирие с Германией было заключено, когда линия фронта шла исключительно по территории стран Антанты. Германская армия и флот были мощнее, чем когда-либо в истории. На вооружение поступали новые типы подводных лодок, самолетов и зенитных орудий. В 1918 г., наконец, было развернуто массовое производство танков, а также противотанковых ружей и пушек, что лишало союзников их главного козыря — танковых частей.

И вот союзники навязали в Версале немцам унизительный договор, превращавший Германию в третьеразрядную страну. Чуть ли не треть Германской империи была отдана новообразованным странам — Польше и Чехословакии, а также Франции, Бельгии и Дании. Причем почти на всех отнятых территориях большинство населения составляли немцы.

Данциг с областью переходил под попечительство Лиги Наций, из него было решено сделать «вольный город». Основная часть Германии была отделена от Восточной Пруссии «польским коридором».

Численность германской армии была определена в 100 тысяч человек. Германия не должна была иметь артиллерии большой мощности, зенитной и противотанковой артиллерии, танков и авиации. Германии запретили иметь «радиостанции дальней связи».

Германия фактически теряла суверенитет над своей территорией. Так, все ее аэродромы должны были быть открыты для самолетов союзников, которые могли летать куда угодно и когда угодно. Кильский канал, проходящий в глубину германской территории, должен был быть всегда открыт для торговых и военных (!) кораблей союзников. Были объявлены международными путями реки Эльба, Одер, Неман и Дунай (от Ульма до впадения в Черное море).

Для наблюдения за выполнением военных условий договора создавались три международные контрольные комиссии.

Экономические условия договора сводились к следующему. Особая репарационная комиссия должна была определить к 1 мая 1921 г. сумму контрибуции, которую Германия обязана была покрыть в течение 30 лет. До 1 мая 1921 г. Германия обязывалась выплатить союзникам 20 миллиардов марок золотом, товарами, судами и ценными бумагами. В обмен за потопленные суда Германия должна была предоставить все свои торговые суда водоизмещением свыше 1600 тонн, половину судов свыше 1000 тонн, одну четверть рыболовных судов и одну пятую часть всего своего речного флота и в течение пяти лет строить для союзников торговые суда общим водоизмещением по 200 тысяч тонн в год.

Помимо всего прочего, Германия в течение 10 лет обязывалась поставлять Франции до 140 миллионов тонн угля, Бельгии — 80 миллионов, Италии — 77 миллионов. Германия должна была передать союзным державам половину всего запаса красящих веществ и химических продуктов и одну четвертую часть из будущей выработки до 1925 г.

Столь же унизительные условия были навязаны Австрии. Миллионы австрийских немцев вдруг оказались во враждебных государствах. После развала Австро-Венгерской империи подавляющее большинство австрийских немцев, включая социалистов, мечтало об объединении с Германией и Аншлюсом. Но, увы, Аншлюс был запрещен отдельной статьей Версальского договора.

Весьма интересны статьи Версальского договора в разделе «Россия и Русские государства». Согласно статье 116: «Германия признает и обязуется уважать, как постоянную и неотчудимую, независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российской Империи к 1-му августа 1914 года.

Согласно с постановлениями, включенными в статьи 259 и 292 частей IX (Финансовые положения) и X (Экономические положения) настоящего Договора, Германия окончательно признает отмену Брест-Литовских договоров, а также всяких иных договоров, соглашений или конвенций, заключенных ею с Максималистским Правительством в России.

Союзные и Объединившиеся державы формально оговаривают права России на получение с Германии всяких реституций и репараций, основанных на принципах настоящего Договора».

Статья вроде бы вполне приличная. Но уже в первой фразе заключена беспредельная наглость и глупость «версальских мудрецов».

К 28 июня 1919 г. по всей России шла Гражданская война, причем воевали не только белые с красными. Войну вели десятки националистических клик с красными, белыми и между собой. Никаких границ еще не было и в помине. Даже опереточные эстонское и латвийское правительства не могли договориться об общей границе, и дело дошло до вооруженных столкновений. Какие же «незалежные» государства должна была признать Германия и какие границы? Как показала история, единства в признании тех или иных границ в пределах бывшей Российской империи не было даже у самих западных союзников.

Статья 116 специально была написана союзниками, дабы заранее поссорить Германию с красной или белой Россией — без разницы.

Что же касается права России на репарации с Германией, то это было издевательство над двумя великими народами. С одной стороны, Россия в войне 1914—1918 гг. понесла людские и материальные потери куда большие, чем Франция, и по справедливости должна была получить большие репарации с Германии. Но, с другой стороны, Германия физически была не в силах выплатить уже наложенные на нее репарации Франции, Англии и Бельгии. Так что же могла получить Россия, что большевистская, что деникинская?

Оценивая Версальский договор, Ленин называл его грабительским и зверским: «У Германии он берет уголь, берет молочных коров и ставит ее в условия неслыханного, невиданного рабства».¹⁰

Еще более точной стала фраза: Версальский мир «является величайшим ударом, который только могли нанести себе капиталисты и империалисты… победивших стран».¹¹

Замечу, что Ленин не был единственным, кто предрекал крах Версальскому миру, нечто подобное высказали десятки дипломатов и политиков Англии, США, Италии и Германии.

Англия и Франция захотели гораздо больше, чем могли удержать. Они смертельно боялись Германии и России, все равно каких — красных, белых или коричневых.

Чтобы держать в повиновении Россию и Германию, имевших к 1914 г. две самых мощных армии в мире, союзники решили создать цепь новообразованных государств-лимитрофов¹² — Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши и Чехословакии. На юге опорой союзников должна была стать Румыния, захватившая венгерские и русские земли.

Теперь главной заботой Англии и Франции было сохранение статус-кво в Европе, и в особенности санитарного кордона из стран-лимитрофов.

Полномасштабная агрессия Англии и Франции в Россию, независимо от хода войны, могла развалить этот кордон и способствовать усилению Германии, а в перспективе и аннулировать Версальский пакт.

Заключение Версальского пакта формально не имело отношения к боевым действиям ВСЮР против Красной Армии. Но фактически Версаль исключил полномасштабную агрессию союзников в Россию. Теперь белым генералам оставалось надеяться лишь на себя. Увы, большинство генералов, в числе которых был и наш барон, этого не поняли.

Чтобы понять ситуацию в Европе, не нужно было быть великим стратегом. Но тут Врангель, да и другие генералы, вели себя как легкомысленные дамочки, считающие, что муж должен содержать их по гроб жизни, даже если они сами бросили его. А почему должен? Да потому, что должен, и всё тут!

Ситуация комичная, но, увы, она привела к гибели и лишениям миллионы русских людей.

Примечания

1. Лехович Д.В. Белые против красных. Судьба генерала Антона Деникина. С. 213.

2. Там же.

3. Цит. по: Алтабаева Е.Б. Смутное время: Севастополь в 1917—1920 годах. Севастополь: Телескоп, 2004. С. 177—178.

4. Цит. по: Алтабаева Е.Б. Указ. соч. С. 178.

5. Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т.III. С. 25.

6. Алтабаева Е.Б. Смутное время: Севастополь в 1917—1920 годах. С. 208.

7. Флот в Белой борьбе / Составит. С.В. Волков. М.: ЗАО Центрполиграф, 2002. С. 86.

8. Дмитрий Ильич Ульянов (1874—1943). Младший брат В.И. Ленина. В 1901 г. окончил медицинский факультет Юрьевского университета. Член РСДРП(б) с 1903 г. В 1911—1914 гг. санитарный врач Феодосийского уезда. С августа 1914 г. по май 1917 г. врач Севастопольского крепостного госпиталя. С декабря 1917 г. по мая 1918 г. член Таврического комитета РСДРП(б), редколлегии газеты «Таврическая правда». В 1918—1919 гг. в партийном подполье Крыма. С апреля 1919 г. член Евпаторийского Комитета РКП(б). В мае 1919 г. председательствующий СНК СССР, нарком здравоохранения и соцобеспечения. В 1920—1921 гг. член Крымского обкома РКП(б) и ревкома, возглавил первое Центральное Управление курортами Крыма. С 1921 г. в Наркомздраве, возглавил сануправление Крыма.

9. Лехович Д.В. Белые против красных. Судьба генерала Антона Деникина. С. 220.

10. Ленин В.И. Сочинения. Т. 31. С. 281—282.

11. Там же. Т. 24. С. 545.

12. Название «лимитрофы» произошло от латинского слова «лимитрофус» (пограничный, питающий). В Западной Европе самостийные государства, созданные на территории бывшей Российской империи, окрестили лимитрофами, по аналогии с государственными образованиями по краям Римской империи.