Положение Бахчисарайского Успенского монастыря в годы турецкого господства

К приходу в Крым турок Мариампольское ущелье входило во владения беков Яшлау¹, которые еще в XVII веке носили почетный титул хозяев этих мест². Середина XV века в истории Крыма ознаменована борьбой за власть, которая развернулась между шестью сыновьями Хаджи-Девлет Гирея. Власть досталась Менгли-Гирею, но смута заставила его искать убежища в генуэзской Кафе, однако после захвата города турками последние взяли Менгли-Гирея в плен для обеспечения большей лояльности и доставили его в Стамбул, где хан провел три года в качестве почетного заложника. В течение трех лет местная знать пыталась захватить власть, но их действия к успеху не привели, все их дела совершенно расстроились³. Наконец, в 1478 году главные виновники смуты — беи Ширинские — сами обратились с униженной просьбой к султану Мехмеду II о возвращении Менгли-Гирея на ханский трон: «Пусть весь край будет собственностью султана, а Менгли-хан пусть будет его наместником»⁴. Начиная с 1478 года Крымское ханство становится вассалом Османской империи.

Вторжение турок в 1475 году не повлекло разгрома Успенского монастыря. Сюда перемещается митрополичья кафедра, отсюда готский митрополит начинает вести административные дела своей митрополии, руководить духовной жизнью крымских христиан. Подобно тому, как с падением Византийской империи масса христианского населения превратилась в социально-духовную общину под управлением константинопольского патриарха, так и с нашествием османов в Крым христиане лишились самостоятельной жизни и превратились в такую же общину, управление которой осуществлял митрополит из Успенского монастыря⁵. Этот монастырь становится центром крымского христианства, остальные монастыри угасли под гнетом мусульман и вследствие недостатка сочувствия среди христиан. «С этих пор судьба православного христианства в Крыму находится в руках Успенского монастыря: духовное назидание христиан и гражданское управление ими принадлежит ему. Находясь в самом центре татарской цивилизации и от природы снабженный несокрушимыми стенами, он, безопасный от разорений и пожаров, поддерживает склонившееся к упадку христианство. Поэтому, если в XVIII веке христианство и осталось в 60 селах на всем пространстве Крыма, то честь сохранения его принадлежит Бахчисарайскому монастырю»⁶. С этого времени жизнь Успенского монастыря слилась воедино с жизнью всего христианского населения Тавриды, и именно так мы будем рассматривать дальнейшую историю этой обители — на фоне общего положения крымских христиан.

Исламизация крымского населения началась при хане Узбеке, но только с установлением турецкого господства в Крыму она достигла широких масштабов. Однако идея джихада в Крымском ханстве широкого распространения не получила, в некоторой степени здесь сохранилась заложенная в древних традициях ислама идея веротерпимости к монотеистичным христианству и иудаизму⁷. Такое отношение в принципе не противоречило Корану: «Не одинаковы они, — среди обладателей Писания есть община стойкая: они читают знамения Аллаха в часы ночи, совершая поклонение» (Коран, 3; 109); «Они веруют в Аллаха и в последний день, приказывают одобряемое и удерживают от неодобряемого. Они спешат друг перед другом в совершении благого; они — праведники» (Коран, 3; 110).

В эпоху турецкого господства в Крыму Успенский монастырь оставался единственным христианским храмом в Бахчисарае, остальные были разрушены полностью или находились в запустении.

Пещерный храм Успенской скалы, где явилась икона Божией Матери, стал особенным местом молитвы для христиан полуострова. «Здесь они укреплялись духом во время страшных истязаний, в храме они чувствовали себя одной семьей Отца Небесного, защищающего их Своим Божественным промыслом. Такое значение храма побуждало многих христиан поселиться около него и посвятить себя всецело Богу...»⁸.

Действительно, несмотря на религиозное притеснение Бахчисарайский монастырь являлся главным двигателем христианства, главной опорой в защите веры, был источником единодушия и энергии христиан, монастырь, наконец, поддерживал христианство на всем полуострове. В период шестивекового господства татар в Крыму благодаря сильному влиянию Успенского монастыря христианство противостояло исламу и удержалось среди незначительного по количеству населения.

Появившись на Южном берегу Крыма, христианство постепенно распространилось по всему полуострову. Распространение учения Христова наблюдается только до прихода в Крым татар, после чего было приостановлено, хотя гонений на христианство со стороны татар первоначально не было. С приходом турок, гораздо более фанатичных, чем татары, христианство начинает постепенно исчезать вследствие религиозных гонений и давления цивилизации господствующего народа над цивилизацией угнетенных христиан.

К XVIII веку, когда татарская культура стала общей для всего населения Крыма, христиан мы встречаем только на территории, окружающей Успенский монастырь, который так и не перестал быть опорой для исчезающего христианства. «Склоняясь к падению, христианство исчезало по направлению к своему центру, при том с такой постепенностью, с какой исчезает вода в углубленном пространстве от знойных лучей палящего солнца»⁹.

Под давлением мусульманского гнета менее твердые в своей вере христиане, желая более спокойной жизни, принимали ислам. Однако и они сохраняли почтительное отношение к Успенскому монастырю и к его святыне — иконе Божией Матери. Другие же оставались твердыми в своей вере, мужественно переживая гонения.

Бахчисарайскому монастырю удалось сохранить свою паству в верности Христу и Церкви. Влияние этого монастыря на паству «было сильно и непосредственно, это доказывается тем, что почти все греческое население возле Бахчисарая, по эту сторону гор, осталось греческим и христианским, тогда как такое же греческое население по ту сторону гор, на Южном берегу, почти всей массой своей обращено было в магометанство и превратилось в татар»¹⁰.

Мариампольское ущелье, по сути, оставалось единственной христианской областью посреди исламского мира. Здесь одновременно был центр двух противоборствующих народностей и религий — столица ханства Бахчисарай и село Майрем (греч. Мариамполь или рус. Марьино) с Успенским монастырем и образом Божией Матери.

Для нас, таким образом, Успенский монастырь имеет двойное значение: как исторический памятник христианской древности и как монастырь, имеющий политическое значение в вопросе взаимоотношений христиан Крыма и ханской власти. Явленная здесь икона Божией Матери поднимала в глазах народа значение Успенского монастыря. Это предоставляло ему возможность не только поддерживать веру в христианах, но и в какой-то мере влиять на татар.

Почтение к Успенскому монастырю татары питали не только как к месту явления образа «пречистой из дев Мариам», который, как уже было сказано, они почитали и прибегали к нему со своими молитвами. Существовало легендарное предание среди крымских мусульман о том, что в Салачике было место захоронения мусульманского святого джигит-амета Эрена, который будто бы перескочил здесь верхом на коне через все ущелье¹¹. Согласно этому преданию, пика этого джигита хранилась в одной из пещер вблизи Успенского храма¹², и в ночь под каждую пятницу перед пещерой горит зеленая свеча как знак особенного благоволения Аллаха к этой местности. Таким образом, для мусульман Успенская скала была вдвойне святым местом.

Находящийся в Успенском монастыре митрополит полностью зависел от султанской власти, в своем достоинстве при вступлении на кафедру он утверждался султаном. При этом в глазах султана митрополит оставался простым орудием его монаршей власти. Известен случай, когда в 1750 году по просьбе гребенских казаков, живших под властью крымского хана, султан велел готскому митрополиту Гедеону рукоположить кубанского монаха Феодосия в епископа. Митрополит Гедеон всячески уклонялся от совершения этой хиротонии, пока в Успенский монастырь не вошел турецкий паша с отрядом янычар с повелением от имени султана совершить хиротонию. Под этим давлением митрополит Гедеон рукоположил монаха Феодосия во епископа Кубанского и Терского¹³.

Турецкие султаны, однако, осознавали, что крымские митрополиты имели влияние на свою паству и были посредниками между христианами и правительством. Поэтому, признавая права крымских митрополитов, они стремились также оградить их от притеснений чиновников на местах и в то же время указывать обязанности самих митрополитов. Поэтому при вступлении на кафедру готский митрополит получал от султана фирман, в котором он утверждался в своих правах. В 1652 году султан Мухаммед IV выдал готскому митрополиту Давиду следующий фирман¹⁴:

«Да будет известно при получении сего высочайшего фирмана, достопочтеннейшим из кадиев и судей — рудникам доблестей и слова — Тат-Элисскому, Карасусскому, Балаклавскому и Гулевскому кадиям (да увеличатся их доблести!), что состоящий митрополитом по моему высочайшему берату над неверными Тат-Эли и принадлежащих к нему местностей духовное лицо Давид послал к нашим счастливым дверям человека с прошением, жалуясь на тех, кто не подчиняется установленным каноном некоторым религиозным обрядам и пользуется случаем уклоняться от дачи ресимов (пошлин) и всего того, что от них следует, а также и тех, кто благоприятствует этому. Вследствие этого я повелел и приказал, чтобы вопреки издавна установившемуся обычаю и в противность моему высочайшему берату не причиняли этой обиды. Когда названное выше духовное лицо явится с высочайшим моим указом (хукум), то поступайте согласно моему повелению, последовавшему по этому делу, обращая особенное внимание на это обстоятельство. Если дело в таком положении, как объяснило означенное духовное лицо, то устраняйте и отклоняйте. Оказывайте содействие упомянутому выше митрополиту, и в силу выданного ему от меня вновь высочайшего берата, требовать, собирать, получать и принимать следуемые правительству ежегодные ресимы с живущих в его митрополии, под вашим управлением, попов, монахов и других зиммиев (христиан, платящих харадж), деньги на благотворительное дело (милостыню), ресим за панаиры (ярмарки во время храмовых праздников), браки, монастыри и аязмы (источники) и следуемые, по издревле существующему обычаю, патриарху имущества умерших попов, монахов и калугарей, какие только останутся после их смерти, и равно все другие, следуемые ему митрополичьи доходы. Во время же собирания названным выше духовным лицом казенных ресимов не допускайте до обиды и оскорбления за упомянутые дела ни его самого, ни людей, находящихся при нем, вопреки обычаю, канону и высочайшему берату, со стороны бейтульмала-кесама (чиновников-сборщиков) налогов и их людей, а также со стороны кого бы то ни было из посторонних. Во время собирания означенным выше духовным лицом правительственных ресимов не допускайте отбирать находящихся в его распоряжении лошадей и мулов ни в сторону, ни слугам моих дверей, во избежание возбуждения новой жалобы. Знайте это! По рассмотрении настоящего высочайшего указа оставьте его в руках митрополита и верьте моему знаку. Написано 26 числа месяца зиль-кааде 1062 года хиджры в Стамбуле».

Но наиболее известен фирман султана Мустафы III митрополиту Гедеону, выданный по ходатайству константинопольского патриарха Серафима в 1759 году. Этот документ наиболее подробно описывает права и обязанности готского митрополита и является ценным историческом памятником, касающимся взаимоотношений официальной власти и Церкви на Крымском полуострове. Приведем этот фирман полностью¹⁵:

«Высочайший фирман его султанского величества, знаменитейшего в свете повелителя.

Султан Мустафа, сын Ахмет-Султана, всегда побеждающий.

1171 года (1757) месяца Сефера 16-го дня, по благополучном вступлении нашем на высокосчастливейший, всемирный императорский и египетский султанский наследный престол, возобновляя все вообще грамоты, пожалованные от нашей империи, мы высочайше повелеть соизволили по этому фирману следующее:

1) Так как прежде живущие в Кефе, Манкубе, Балаклаве, Судаке и Азове, с приписными к ним местами, подданные христиане по сей предъявленной, высочайшей грамоте, пожалованы были в рассмотрение между мессийского народа избранному митрополиту Гедеону (которого конец да будет благ!), то поэтому и ныне, для возобновления той высочайшей грамоты, этому митрополиту данной, константинопольский патриарх Серафим подал к высочайшим стопам нашим за своей печатью письменное прошение. И как, по справке с епископскими списками, оказалось, что хотя упомянутый митрополит Гедеон обыкновенного нам подарка, состоящего в деньгах, не внес, но вместо него такое же число означенным константинопольским патриархом Серафимом в казну нашу заплачено: того ради, сего 1173 года месяца джемадзиул-акира 19-го дня, этому митрополиту Гедеону сею вновь данною грамотою повелеваем дабы он, митрополит (которого конец да будет благ!), над живущими в Кефе, Манкубе, Балаклаве и Азове христианами, по прежним примерам и по древнему обыкновению и по их закону, был самовластным митрополитом, состоящие же под его ведомством, в разных приписных к упомянутым городам местах, наши подданные от большого до малого, епископы, игумены, иеромонахи, монахи и белые священники почитали бы и признавали его своим митрополитом, не делая ничего в противность закону, дела свои исполняли бы справедливо, из повелений его не выступали бы и были ему во всем послушны, равно как и в том, когда он будет кого-либо от какой должности отрешать, а на то место определять другого, никто бы отнюдь в дела его не вмешивался и никакого препятствия не делал, но оставалось бы все это в собственном его рассмотрении.

2) По силе сей, данной ему нашей священной грамотой, никто да не отважится, без высочайшего повеления, состоящих в его ведомстве церквей и монастырей отнимать, и что кому от него приказано будет, в том никому не прекословить; а когда бы состоящие в казенной службе начальники под предлогом, что имеют по сему приказание, настояли бы на рассмотрении и взыскании церковных дел, то не чинили бы им никаких обид.

3) При бракосочетаниях и разводах быть только тем людям, которым от митрополита повелено будет, а посторонним отнюдь не входить.

4) Если кто из монахов, священников или других особ греческой нации, из собственного своего имения что-либо завещает или откажет духовным христианским чинам, как-то: патриарху, митрополиту, епископу, то при точном свидетельстве принимать это за благо.

5) Когда митрополит находящегося в своем ведомстве епископа, игумена, иеромонаха, монаха и священника или монахиню за какое-нибудь против закона преступление будет, по законным правам и по своему рассмотрению, наказывать, в том не должен никто препятствовать.

Хан Менгли-Гирей

6) Митрополит имеет наказывать священника, который без его дозволения и в противность уставов осмелится обвенчать кого-либо.

7) Никаких жалоб на митрополита от его подчиненных нигде не принимать, но надлежит о нем, для правосудия, представлять нашего величества дивану, верховному везирю и казы-аскеру, с тем, чтобы до решения никто, однако же, на его место определяем не был.

8) О произведении какого-нибудь монаха в епископы или об отрешении какого-нибудь священника от Церкви и определением на его место другого посторонней просьбы не принимать и никому никакого притеснения не чинить.

9) Посылаемым от митрополита поверенным людям для сбора казенных податей с епископов, иеромонахов, священников и прочих христиан, начальники в присутственных местах обязаны делать вспомоществование, а подати должны собираться за строение, за монастыри, за венчания и прочие мелочи, за которые, по древнему обычаю, патриархи и митрополиты должны платить в казну нашу.

10) Если кто из находящихся в ведомстве митрополита и живущих в монастыре людей станет с места на место, для лечения больных, Переходить самовольно, таких ему, митрополиту, наказывать и возвращать на прежние жилища в монастыри.

11) Когда от митрополита иеромонахи посланы будут в дома подданных наших христиан для исполнения каких-либо по своему закону обрядов, в таких случаях воеводам, судьям, юзбашам и прочим знатным лицам никакого им изнурения и обид не чинить.

12) Митрополиту и прочим священникам в домах своих Евангелие читать громогласно дозволяется, равно как и отправлять службу по закону в знатных домах; Евангелие читать тихо, не ставя не ламп и свеч, также без кадила и жезла, не облачаясь в ризу и не садясь в кресла.

13) Прежде данных грамот чиновникам не пересматривать для одного только корыстолюбия и через то их, в противность закону не обижать.

14) Посылаемым от митрополита для сбора казенных податей людям давать от места до места проводников, и за перемену ими платья и за держание при себе оружия, в таком случае, знатные люди не должны из корыстолюбия делать притязания и запрещения.

15) Подданных наших христиан, без добровольного их желания, к принятию мусульманского закона не принуждать.

16) Когда митрополит за неимением денег будет платить обыкновенную казенную подать товарами, то с них пошлины в портах не брать и портовым начальникам за пропуск тех товаров не требовать и никакого отягчения не чинить.

17) Равным образом, если случится при привозе в портах и таможнях собранные на содержание митрополита с его подчиненных садовые плоды, вино, масло, мед и прочие припасы — с этого также пошлины и прочего не требовать.

18) Принадлежащие митрополитам, монастырям и церквам сады, огороды и хутора должны остаться на прежнем основании в их владении, равно как пахотные земли, мельницы, разные строения, дома, лавки, наличные деньги и всякие вещи, и во все то посторонним не вмешиваться.

19) Если кто будет иметь на митрополите или его епископах какую-либо претензию и о ней пашам, судьям или наместникам подаст прошение, то, не рассмотря дела в порядке, никаких действий не предпринимать; а хотя бы каким-либо образом, прежде или после и высочайший о том указ воспоследовал, то и в таком случае исполнения не делать, когда между кем еще не будет в точности разобрано дело.

20) Если кто из подданных христиан завещает что-либо патриархам, митрополитам и церквам, это, по смерти его, взыскивать с наследников и судом.

21) Живущие под ведомством митрополита в местечках, селах и деревнях епископы, монахи и священники, равно как и прочие духовные люди, должны платить патриарху и митрополиту годовые подати как-то: с собираемой милостыни, водоосвящения, с земли, с первого, второго и третьего бракосочетания, с каждого дома женатого до 12 аспр, и сверх того, каждый священник по одному червонцу.

22) Подданные наши христиане, которые, вместо казенной годовой подати станут платить пшеницей и деревянным маслом с доставкой этого на место, не вносят никакой пошлины за то.

23) Когда с церквей и деревень собираемы будут митрополитом или его поверенным казенные доходы, какие бы они ни были, в том знатным особам не делать запрещения.

24) Подданным нашим христианам во время сбора казенной подати в один дом из разных, с детьми и прочими родственниками своими, не собираться и не причинять ущерба казне.

25) Знатные особы, дворяне и помещики, находящихся в их деревнях и хуторах подданных наших христиан, называя их стряпчими, детьми и служителями, в нарушение закона иногда укрывают от платежа податей, что, однако же, настоящим воспрещается.

26) Если во время бракосочетания или развода мужа с женой случится ссора, то разбирать дело митрополиту или его поверенным.

27) Когда случится нужда проводить кого-либо из христиан в церковь к присяге, то судьям или начальникам не вмешиваться.

28) Состоящие под ведомством епископов священники никого не должны, в нарушение закона, более трех раз венчать, равно как и имеющему жену на другой жениться; а кто это преступит, того позволяется и наказывать.

29) В случае описи на государя остающихся после умерших епископов, иеромонахов, монахов и священников наличных денег, церковной утвари, разных вещей, лошадей и прочего имущества, из чего бы оно ни состояло, митрополитам и его поверенным, судьям, воеводам и капуджиям ни под каким видом в это не вмешиваться.

30) Священникам, незаконно венчающим по их закону, в церковь входить не разрешается, а когда они умрут, то судьям, наместникам и прочим начальникам и вельможам не следует принуждать остальных священников таких погребать.

Азизлер — священное место крымских татар

31) Епископов и священников, прекословящих в платеже казенной подати, расстригать и на место их определять других, по закону, в чем и не препятствовать никому.

32) Когда потребуется виновного христианина, с увещанием приводить к кресту или делать ему другое, по церковному уставу, наказание, то никому из посторонних не вмешиваться.

33) Если кто из христиан будет намереваться жениться в нарушение закона, таких нигде не венчать.

34) Если кто из христиан откажет третью часть своего имущества на церковь или монастырь, патриарху или митрополиту или епископу, это имущество немедленно должно быть засвидетельствовано свидетелями из греков.

35) Когда кто их иеромонахов, монахов и священников окажется по должности своей не справляющимся, таких митрополиту следует менять и потом церкви и монастыри, при которых они находились, содержать под своим надзором, а если заблагорассудит, определять других на те места, в этом никому не препятствовать.

36) Без собственного желания митрополита никто из воинских людей не должен, в противность воинских же постановлений, вступать к нему насилием в должность сборщика ясака (дани).

37) Каждому запрещается отнимать у митрополита и его подчиненных лошадей и лошаков, употребляемых ими для своей езды, и воинским людям отнюдь в это не вмешиваться.

38) Где митрополит будет иметь жительство, в те дома воинам нашим и всем посторонним силой не вступать и тем обиды не делать.

39) Когда митрополиту случится где-нибудь проходить со своим жезлом, в том князья, правители, наместники, воеводы, капуджии и прочие начальники отнюдь не должны ему запрещать.

Таким образом, сия наша грамота, по пунктам расположенная, во всем да пребудет действительною, и никто посторонний да не отважится учинить им, в вольности и правлении, какого-либо притеснения и обиды ни под каким видом и предлогом. Впрочем, да будет известно о том всем, и всякий да подаст сему нашему высочайшему знаку (т. е. печати) совершенную веру».

Внимательно вчитываясь в этот текст, мы обнаруживаем некоторые послабления, предоставленные султаном Успенскому монастырю. Так, монахи Бахчисарайского монастыря получали право беспрепятственно совершать таинства и обряды в христианских домах (п. 11), таким образом, перед монастырским духовенством частично устранялись препятствия для духовного окормления паствы. Благодаря тому, что резиденция митрополита находилась в Успенском монастыре, здесь разрешалось торжественное и громогласное чтение Святого Евангелия (п. 12), монастырь имел возможность держать сады, пашни, мельницы и проч. (п. 18), был освобожден от постоя в нем ханских войск (п. 38).

Однако фирман султана запрещал притеснения в отношении митрополита, на рядовое же духовенство действие этого указа не распространялось. Согласно шариату духовные лица считались народными распорядителями и представителями народа¹⁶. На этом основании ханские чиновники со всеми подозрениями или требованиями обращались к священникам. Совершение любого преступления христианином воспринималось не иначе, как с попустительства его приходского священника. Невинным священнослужителям в таких случаях приходилось откупаться подарками от наказаний.

Если преступление было совершено против мусульманина или в спорном вопросе только одна сторона была представлена христианином, то этот вопрос рассматривал уже не митрополит, а ханский диван.

При объезде селений правительственные чиновники имели обыкновение со своим штатом останавливаться у священников, которые обязаны были не только кормить и удовлетворять прихоти высоких гостей, но и платить им так называемые тыш-парасы — «деньги за действие зубов», т. е. плату за то, что в доме священника благородные гости оказали ему высокую честь тем, что «утруждали» свои зубы едой¹⁷.

Христианские храмы в годы турецкого господства пришли в жалкое состояние. Достаточно обратить внимание на размеры храмов этой эпохи:

1) Церковь св. Николая (Феодосийский уезд): высота — 3 сажени ¼ аршина (ок. 6,5 метра); ширина — 6 саженей 2 аршина (ок. 14 метров); длина — 7 саженей 1½ аршина (ок. 16 метров).

2) Монастырь св. Георгия (близ Феодосии): высота — 2 сажени (ок. 4,2 м); ширина — 3 сажени (ок. 6,3 м); длина — 3 сажени 2 аршина (ок. 8 м).

3) Церковь св. Илии: высота — 1 сажень 2 аршина (ок. 3,5 м); ширина — 2 сажени; длина — 4 сажени 1½ аршина (ок. 9,5 м).

4) Церковь св. Феодора Стратилата: ширина — 2 сажени ½ аршина (ок. 2,5 м); длина — 4 сажени (ок. 8,5 м)¹⁸.

До нашего времени не сохранилось никакой драгоценной церковной утвари той эпохи, впрочем, ее и не могло быть. В основном священные сосуды изготавливались из железа и красной меди. Вместо подсвечников христиане использовали каменные колонки, на которые ставились свечи и лампады, изготовлявшиеся верующими. Такая же ситуация наблюдалась и в Успенском монастыре. Усопшие погребались вокруг храмов, а священнослужители — возле алтарей, содержать более обширные кладбища христианам не разрешалось.

Согласно законам, крымские ханы не допускали в свои владения священников, если они не происходили из местного населения и не были присланы из Константинополя¹⁹. Вследствие этого духовенство из России и Литвы не могло служить в расположенных на территории Крымского ханства храмах.

К концу турецкого господства в Крыму отношение официальной власти к митрополиту резко переменилось, видимо, это было обусловлено успехами единоверной крымским грекам России в Русско-турецкой войне 1768—1774 годов. На митрополита и его паству стали смотреть как на пособников враждебной державы. Султанские фирманы уже не в силах были защитить митрополита и его резиденцию — Успенский монастырь.

В своих записках спутник последнего готского митрополита Игнатия протоиерей Трифиллий, эконом митрополии, бывший помощником митрополита в епархиальном управлении, сообщает обо всем происходящем в Успенском монастыре в те годы:

«В этом году (т. е. 1771) началась война. От татар великих страхов мы натерпелись; прятались, где могли, в домах, в самых шкафах. Митрополита я скрывал в известных мне потаенных местах. А татары искали нас, если бы нашли, на куски изрезали бы. Девлет-Гирей хан запер митрополита и меня во дворе капуджиев²⁰.

Примечания Фирман

Августа 15-го приехали из Кафы (к этому времени Кафа уже была взята русскими войсками под командованием В.М. Долгорукова. — А.П.) NN и отвезли митрополита в свой город. В то время Кафа была взята. Отправляясь, митрополит всю епархию поручил мне.

В 1772 году, в декабре, я взял у Батыр-аги стражу и привез митрополита из Кафы в Карасубазар, где провели праздник Богоявления; отсюда приехали в Бахчисарай.

В 1772 году у везиря ханского я взял стражу, чтобы привезти митрополита Игнатия в Бахчисарай. Когда мы проехали Карасубазар, некто Ширин-мурза, производивший в тех местах разбой, покусился умертвить нас; мы бежали и спаслись во дворе Самуил-мурзы.

1773 год. Митрополит однажды послал меня в село Бешек (селение в окрестностях Бахчисарая. — А.П.). На пути, в утреннее время, пьяные татары погнались за мною с обнаженными саблями, я бежал; Бог меня сохранил»²¹.

Многие христианские святыни постигла участь византийских храмов, обращенных турками в мечети. Посетивший Крым в XVI веке польский посол Мартин Броневский сообщает, что на окраине Бахчисарая он видел сооруженные из разобранных христианских храмов каменную мечеть, ханские гробницы, гробницы именитых татар и мусульманский текие — своего рода монастырь дервишей²². У подножия Успенской скалы, в селении Майрем (Мариамполе) была разрушена Софийская церковь, находившаяся на том месте, где в XIX веке были ворота Бахчисарайского монастыря²³.

В целом, по словам А. Маркевича, отношение татар к христианам было высокомерно презрительным, их веротерпимость состояла только в том, что они терпели христиан²⁴. Не будучи рабами, христиане мало чем отличались от них, они составляли особую откупную статью, которую татары сдавали особым откупщикам²⁵, хотя официально христианское население Крыма было лично свободным, имело право на собственность и свободу вероисповедания. Согласно шариату, все крымские христиане были обложены особой поголовной податью — хараджем, которая приносила ханской казне значительный доход. «В хозяйственном отношении они представляли весьма важную группу населения, сыгравшую большую роль в жизни ханства, будучи передатчиками пришлым татарам земледельческой и горной культуры и сохраняя это свое значение до последних дней своего пребывания в Крыму»²⁶.

Кроме хараджа христиане Крыма платили особые подати, например, в пользу старшей сестры или дочери крымского хана²⁷, в пользу матери хана или его старшей жены. Проживающие в Мариампольском ущелье христиане, а также Успенский монастырь платили подать бекам Яшлавским, владельцам здешних земель²⁸. По сообщению Броневского, ежегодно крымские ханы собирали подати с татар, караимов, армян и греков, только турки были освобождены от сборов в пользу хана²⁹.

Крымский хан Каплан-Гирей требовал непосильных податей от своих подданных. В случае неуплаты несчастные лишались своего имущества и ссылались на работы в пользу хана. В 1732 году русский резидент Никифоров доносил в Петербург, что хан Каплан-Гирей был смещен с престола султаном за совершенные им нарушения законов и оскорбления султанских подданных. Среди возведенных на Каплан-Гирея обвинений указывались грабежи в отношении крымских, кубанских и буджацких татар, вымогательство денежных сумм у греков, армян и караимов. Согласно донесению Никифорова, в урочище Ашлам³⁰, Каплан-Гирей соорудил себе дворец, для постройки которого «подданные христиане и татары с наибольшею трудностию и тягостью возили безденежно, да к тому же строенью, поколь оное продолжалось, по всяк день на работу от греков, армян и жидов употребляли по двести, по семидесять и по триста человек, а зарабочих денег ни единой аспры не давал»³¹. Есть основания предполагать, что и на Успенский монастырь Каплан-Гирей возложил определенные повинности, связанные со строительством его загородного дворца.

После каждого своего неудачного набега крымские ханы заставляли подданных возмещать убытки, а свое зло в первую очередь вымещали на Успенском монастыре и на проживающих в Майреме греках.

Крымские христиане постепенно утрачивали свою национальную самоидентичность. Греки, готы и аланы в результате векового непосредственного соседства с татарами объединились в одну массу и усвоили татарский язык. Богослужебным языком и языком письменности остался греческий, но языком общения крымских христиан стал татарский. Татарская культура оказала на население полуострова огромное влияние, что привело к тому, что разные народные говоры заменились татарским, а под давлением ислама христианство все более и более исчезало, причем в таких масштабах, «что перед русским покорением и то и другое едва теплилось у немногих, еще не вовсе отатарившихся»³². По этому поводу священник А. Некропин замечал: «Под игом полудикого монгола грек действительно забывал уже и самый язык Василиев и Златоустов»³³.

Татарский язык влился даже в митрополичью канцелярию, в результате административные распоряжения митрополитов стали писаться на татарском языке, но греческим алфавитом, известным у восточных христиан под названием караманлийского. Известны богослужебные книги и указы крымских митрополитов, написанные этим алфавитом на татарском языке. Те из крымских христиан, которые сумели сохранить родной язык, называли своих единоверцев, говорящих по-татарски, «мун-татами» — «изменниками», точно так же как мусульмане-татары называли своих единоверцев, обратившихся в христианство³⁴.

Таким образом, продолжительное по времени соседство с мусульманами, чье положение было более привилегированным, приводило к тому, что многие христиане вступали с татарами в родственную связь и принимали ислам. Среди тех, кто остался верен отеческой религии, все больше и больше воцарялся упадок, господствовало невежество вследствие отсутствия школ, в невежестве коснело и христианское духовенство, которое само было едва грамотным. «Землянки и пещеры заменяли дворцы и храмы»³⁵.

Вместе с упадком образования и народности начался упадок нравственности. Церковные браки стали совершаться с нарушениями, даже фирман султана Мустафы III в нескольких пунктах содержит упоминания об этих злоупотреблениях, а в 30-м пункте вообще есть запрещение предавать земле по христианскому обряду совершивших незаконные браки священников.

Присылаемые из Константинополя митрополиты были образованнее местного духовенства, хотя порой и их грамотность оставляла желать лучшего. Например, одна из грамот готского митрополита, имени которого невозможно было прочитать, была «написана с таким ограниченным мышлением, что во многих местах нельзя понять, о чем он говорит»³⁶.

Находящиеся в Успенском монастыре митрополиты предпринимали меры для удержания своей паствы от принятия ислама и для сохранения пасомыми родного языка. С этой целью издавались Евангелие, богослужебные книги и литература религиозного содержания на татарском языке или же с параллельным татарским и греческим текстом³⁷. Эти слабые попытки имели успех, хотя и не в желаемом церковным руководством масштабе.

Успенский монастырь оставался единственным оплотом крымского Православия, выдерживая натиск исламизма. Несмотря на гарантируемую султанским фирманом неприкосновенность Успенского монастыря, являвшегося митрополичьей резиденцией, сам монастырь разделил общую судьбу христиан Крыма. Неоднократно Бахчисарайский монастырь подвергался разграблению. В апреле 1628 года в Крым вторглись ногайские орды во главе с Кан-Темиром, которые осадили хана Мухаммед-Гирея III и его брата, калгу Шагин-Гирея, в Бахчисарае. Таким образом ногайцы стремились отомстить крымскому хану за предпринятый им поход против них, окончившийся разгромом войск Мухаммед-Гирея III за Днепром³⁸. В ходе осады ханской столицы ногайцы ограбили Успенский монастырь (в мае—июне 1628 года)³⁹. Больше всех во время этого грабежа пострадал готский митрополит Серафим.

Этот же митрополит был схвачен вместе со своим братом, пресвитером Димитрием, и брошен в темницу в июле 1636 года. За освобождение митрополита был потребован выкуп, который и был заплачен. Скорее всего, деньги были собраны со всей епархии, немалую долю пришлось внести и Успенскому монастырю. Самое интересное, что в это время, т. е. в правление хана Пнайет-Гирея, никакого военного конфликта или внутреннего неспокойствия в Крымском ханстве не было.

А.Л. Бертье-Делагард предположил, что в 1636 году митрополит Серафим был захвачен в плен не в Успенском монастыре, где его защитил бы хан, которому было невыгодно допустить кому-либо другому задушить «курицу, несущую золотые яйца» для него самого. Сам митрополит Серафим это происшествие в одной из своих грамот описывает так: «Поймал нас султан». О хане митрополит, хорошо знающий законы Крымского ханства, так выразиться не мог, т. к. по ханским законам хан не мог носить звание султана. Султанами в Крыму назывались все ханские отпрыски династии Гиреев, которых было очень много, вследствие чего средств на жизнь всем не хватало, в результате некоторые из них занимались откровенным разбоем. По мнению А.Л. Бертье-Делагарда, митрополит Серафим попал в руки султана Сафа-Гирея, в 1637 году ставшего нур-эд-дином крымского хана Бегадыр-Гирея⁴⁰.

В эпоху турецкого господства на Крымском полуострове Успенский монастырь неоднократно посещался иностранными путешественниками, оставившими в своих записях упоминания об этой пещерной обители.

В 1634 году Майрем посетил Дортелли д'Асколи, монах доминиканского ордена, бывший в те годы префектом «Каффы и Тартарии». Д'Асколи так описал Успенский монастырь: «На половине дороги или пути к замку Топракала (Topracala — «земляная крепость», так Дортелли д'Асколи называет Чуфут-Кале — А.П.) на расстоянии почти одной мили от Бахчисарая, стоит с правой стороны высочайшая скала, гладкая, как стена, на половине высоты которой находится старинная церковь во имя Пресвятой Богородицы, целиком высеченная внутри скалы, равно как и ступени, ведущие к ней, подымаясь по ним порядком вспотеешь. Церковь вмещает до пятисот человек; она пользуется величайшим уважением у бесчисленного множества христиан, стекающихся туда из разных местностей Тартарии, главным образом к празднику Успения, в августе месяце. В скале высечено также много жилых помещений. В церкви служат греческие священники»⁴¹.

Об Успенском монастыре кратко упоминает турецкий путешественник Эвлия Челеби, который скрупулезно описывал Крым по пути своего следования. Здесь он указывает два греческих монастыря: в Инкермане и близ Бахчисарая⁴².

Крымские христиане обязаны Успенскому Бахчисарайскому монастырю не только как христианской твердыне, сохранившей их веру во время исламского натиска, но еще и тем, что этот монастырь противостоял иезуитам, обосновавшимся в Бахчисарае с целью присоединения к римской курии христиан Крыма. Отчасти деятельность иезуитов была успешной, большая часть крымских армян приняла унию с Римом. Греки же, напротив, оказались верными сынами Православной Церкви, никто из них не увлекся проповедью иезуитских миссионеров. Это наглядно указывает на непоколебимость их убеждений, что было прямым следствием того влияния, какое имел Бахчисарайский монастырь.

Впервые иезуиты появились в Бахчисарае в 1706 году благодаря усилиям французского посланника в Турции маркиза Керриаля и придворного медика хана Гази-Гирея Феррана, имевшего влияние на этого хана⁴³. Первыми из Стамбула в Бахчисарай прибыли иезуиты Бан и викарий Курбилион, которым с помощью щедрых даров удалось добиться разрешения на строительство небольшого храма, а вскоре была основана и коллегия. Западные миссионеры стремились обратить не столько татар, сколько христиан, именно в это русло и была направлена деятельность основанной ими коллегии. Из Успенского монастыря последовали предостережения не увлекаться проповедью патеров, в этой полемике монастырь имел успех. Греки остались верны Восточной Церкви и выразили неприязнь к католикам. Посетивший Крым в XVIII веке немецкий исследователь И.Э. Тунманн оставил такое сообщение: «Католиков терпят менее всего, и миссии, которые здесь имели францисканцы, иезуиты и тринитарии, имеют мало успеха»⁴⁴.

Для достижения более значимых результатов Бан добился для себя должности консула Франции. Используя полномочия, иезуит позволил себе не только расширить домовой храм миссии и покрасить его в зеленый цвет, что разрешалось только мусульманам, но и повесить колокол. Этого уже хан Селим-Гирей стерпеть не смог, католическая церковь была разрушена, а руководители миссии заключены в темницу. Впоследствии, будучи освобожденными, отцы-иезуиты вновь основали храм, но впоследствии он, вместе с иезуитской коллегией и библиотекой, был разрушен русскими войсками под командованием фельдмаршала Миниха в 1736 году⁴⁵. Однако и это не прекратило деятельность иезуитов, их пропаганда снова начала распространяться на крымских греков, и ко второй половине XVIII века из-за их происков гнет мусульман над православными возрос настолько, «что митрополит Готфский Игнатий, уполномоченный угнетенными, прибегнул к покровительству императрицы Екатерины II»⁴⁶

Примечания

1. Родоначальники фамилии Яшлавских.

2. http://archeologia.narod.ru/krim/kale.htm

3. Там же.

4. Цит. по: Фадеева Т.М. Указ. соч. С. 102.

5. Хартахай Ф. Указ. соч. С. 32.

6. Хартахай Ф. Указ. соч. С. 50.

7. Тур. В.Г. Указ. соч. С. 34.

8. Панагия, или Успенский Бахчисарайский в Крыму скит. Краткое историческое описание. Одесса, 1901. С. 8—9.

9. Хартахай Ф. Указ. соч. С. 5.

10. Караулов Г., Сосногорова М. Путеводитель по Крыму. Одесса, 1883. С. 232.

11. Протопопов М. Успенский скит в Крыму... С. 29.

12. Никольский П.В. Бахчисарай и его окрестности. Симферополь, 1927. С. 70.

13. Арсений, архим. Указ. соч. С. 75.

14. Текст цит. по: Маркевич А. К вопросу о положении христиан в Крыму... С. 21—23.

15. Текст цит. по: Арсений, архим. Указ. соч. С. 75—80; см. также: Ливанов Ф. Указ. соч. С. 12—17.

16. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 18.

17. Там же.

18. Хартахай Ф. Указ. соч. С. 51.

19. Маркевич А. К вопросу о положении христиан в Крыму... С. 24.

20. Ханская полиция.

21. Серафимов С., прот. Записки из архива Готфийской епархии в Крыму. // ЗООИД, т. III. 1867. С. 592—593. См. также: Родионов М. Статистико-хронологическо-историческое описание Таврической епархии. Общий и частный обзор. Симферополь, 1872. С. 40.

22. Броневский М. Указ. соч. С. 344.

23. Некропин А. Указ. соч. С. 82.

24. Маркевич А. К вопросу о положении христиан в Крыму... С. 14.

25. Там же. С. 19.

26. Никольский П.В. Указ. соч. С. 70—71.

27. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 10.

28. Маркевич А. Указ. соч. С. 13.

29. Броневский М. Указ. соч. С. 358.

30. Загородный дворец ханов, находившийся у подошвы скалы, на которой расположен Чуфут-Кале.

31. Донесение российского резидента при крымском хане Никифорова о низложении Крым-Гирея. // ЗООИД, т. I. 1844. С. 377.

32. Бертье-Делагард А.Л. Исследования некоторых недоуменных вопросов... С. 9.

33. Некропин А. Указ. соч. С. 87.

34. Тур В.Г. Указ. соч. С. 53.

35. Панагия, или Успенский Бахчисарайский скит... С. 9.

36. Хартахай Ф. Указ. соч. С. 55.

37. Мариуполь и его окрестности. С. 11.

38. Д'Асколи Эмиддио Дортелли. Описание Черного моря и Тартарии 1634 года. // ЗООИД, т. XXIV. 1902. С. 109.

39. Бертье-Делагард А.Л. К истории христианства в Крыму. С. 70.

40. Там же. С. 71.

41. Д'Асколи Дортелли. Указ. соч. С. 119—120.

42. Челеби Эвлия. Указ. соч. С. 119.

43. Кондараки В.Х. Указ. соч. С. 40.

44. Тунманн Иоганн Эрлих. Крымское ханство. Симферополь: Таврия, 1990. С. 28.

45. Кондараки В.Х. Указ. соч. С. 40.

46. Струков Д. Указ. соч. С. 19.