6. Русь после Ярослава Мудрого: Киев и складывание княжеской федерации

Насыщенными и определяющими события второй половины XI — начала XII столетий стали не только для Византийской империи, но и для Руси. После смерти Ярослава Мудрого в феврале 1054 года¹ его сыновья фактически совершили системный переворот (формально сообразуясь с предсмертным желанием великого князя, как оно изложено от его имени²), искусственно сместив политический центр Руси на юг (Киев — Чернигов — Переяславль) в ущерб существовавшей ранее оси север — юг (Новгород — Киев)³. Иными словами, Ярославичи (Изяслав Киевский, Святослав Черниговский, Всеволод Переяславский), возглавляя полноценные, едва ли не самостоятельные уделы, обеспечили за собой всю полноту власти и, сильно принизив значение ставшего «аннексом Киева»⁴ Новгорода, радикально изменили старую политико-экономическую структуру Руси, когда в ней существовали два почти равнозначных региона — крупнейший торговый (Новгород) и военно-политический (Киев) центры, что обеспечивало, ввиду еще неполного развития протогосударственных отношений, известную стабильность и единство Руси.

«Триумвират»⁵ Ярославичей продержался чуть более десятилетия, не сумев организовать эффективную оборону со стороны степи. Еще в феврале 1061 года⁶ половцы разбили Всеволода Ярославича: атаковавшая Переяславль орда хана Искала, очевидно, была передовой, не очень значительной. Этот набег мог быть связан с недавним (1060) разгромом объединенными силами Ярославичей и Всеслава Брячиславича Полоцкого торков (узов, огузов), преследуя которых, половцы походя задели владения Всеволода⁷.

Первое полномасштабное половецкое вторжение в пределы Руси состоялось семью годами позже: в июле — августе⁸ 1068 года они одержали победу на реке Альте (притоке Трубежа, впадающем в него у самого Переяславля⁹) над объединенной армией трех братьев¹⁰. Возвратившийся вместе с Всеволодом в столицу Изяслав 15 сентября¹¹ был свергнут киевлянами, возмущенными его отказом раздать оружие для борьбы с кочевническим вторжением, и бежал в Польшу. Восставшие освободили из тюрьмы вероломно плененного годом ранее Всеслава Брячиславича Полоцкого (1044—1067; 1071—1101), сразу же провозглашенного великим князем. Тем временем 1 ноября того же года Святославу Черниговскому удалось одолеть степняков в бою под Сновском¹², а по сведениям Новгородской первой летописи младшего извода даже пленить хана Шарукана¹³, и почти на десятилетие (не считая краткосрочного набега 1071 года на днепровское правобережье в районе Роси¹⁴) остановить массовые набеги половцев. К тому времени кочевники уже обосновались на всем пространстве степей по обе стороны Днепра и полностью перекрыли пути к Черному морю, Дунайской Болгарии и Византии, что, в свою очередь, крайне осложнило коммуникации с Тмутараканским княжеством и, несомненно, ускорило процесс его ликвидации в начале XII столетия¹⁵.

Возвращение Изяслава Ярославича на киевский стол при помощи своего тестя, короля Польши Болеслава II Смелого (1058—1079), в мае 1069 года сопровождалось, несмотря на уверения, последовавшие после бегства не принявшего сражения Всеслава, жестокой расправой над участниками восстания под руководством сына великого князя Мстислава Изяславича (вскоре посаженного в Полоцке и умершего там)¹⁶. Восстановление единства среди Ярославичей повлекло коренную перестройку отношений между ними: речь шла уже не только о паритете младших «триумвиров» (по крайней мере формальном) с киевским князем, но об их полном суверенитете, несопоставимом с прежним сеньоратом Изяслава, следствием чего стало учреждение отдельных титулярных митрополий в Чернигове и Переяславле уже в 1069/1070 году¹⁷. В этой связи небезынтересно упомянуть, пожалуй, необоснованное мнение М.Д. Приселкова, усмотревшего в организации «триумвирата» Ярославичей влияние Константинополя: триединство поддерживалось не без ведома Византии, опасавшейся распада страны, хорошо охранявшей целостность империи с севера¹⁸.

Возобновившееся коллегиальное правление братьев, несмотря на ряд совместных пропагандистских акций (в первую очередь, канонизация и перенесение мощей князей Бориса и Глеба в новую усыпальницу в Вышгороде в мае 1072 года¹⁹), продолжалось недолго: уже 22 марта 1073 года под давлением Святослава и Всеволода Ярославичей Изяслав I отрекся от престола и уехал в Польшу²⁰. Таким образом, Святославу II удалось не только овладеть Киевом, но и, сохранив под контролем Чернигов²¹, необыкновенно упрочить положение, «преступивъ заповедь отьню»²² (Всеволод продолжал владеть вотчинным Переяславлем). Сверх того, в руках Святослава Ярославича оставался еще один важнейший центр — Новгород, в котором со времен первого изгнания Изяслава I сидел Глеб Святославич, сумевший сделать то, что в свое время не удалось Мстиславу Изяславичу — защить город от Всеслава Полоцкого²³.

Однако скоропостижная кончина Святослава II 27 декабря 1076 года²⁴ вновь создала возможность возвращения Изяслава в Киев, где престолом овладел Всеволод. Вероятно, осознав, что шансы на успех невелики, после встречи летом 1077 года на Волыни с шедшим во главе польских наемников Изяславом он отказался от верховной власти, получив в обмен Чернигов²⁵. Таким образом, в руках Всеволода Ярославича оказалась не только Черниговщина, но и Переяславль с Ростово-Суздальской землей, т. е. огромные территории к востоку от Днепра, а в Смоленске, оставленном за Владимиром Мономахом, они переходили и на Днепровское Правобережье²⁶.

Впрочем, полюбовное соглашение между братьями Ярославичами было достигнуто путем ущемления прав племянников, в первую очередь сыновей покойного Святослава II. Против перераспределения вотчин решительно выступили лишенный отцовского наследства Олег Святославич («Гориславич») и его двоюродный брат Борис Вячеславич (сын одного из младших Ярославичей — Вячеслава Смоленского). По всей видимости, еще в 1077 году Борис собирался ударить в спину Всеволоду Ярославичу, шедшему на Волынь против Изяслава I, но заключенный между дядьями мир спутал все карты: и Борису Вячеславичу, и вскоре Олегу Святославичу пришлось бежать в Тмутаракань, а их уделы Волынь и Вышгород оказались в руках Ярополка Изяславича сразу после вокняжения его отца²⁷.

Тем не менее двоюродные братья не теряли надежды возвратить фамильные владения — Смоленщину и Черниговщину²⁸. Такая возможность представилась уже в 1078 году: при помощи половцев, вернее той части степняков, которая кочевала на берегах Донца или в Приазовье (база половецких зимовок) и через чью территорию пролегал путь на Тамань и обратно²⁹, Олег и Борис изгнали дядьку Всеволода из Чернигова. Потерпев поражение на р. Сожице (Оржице, притоке Сулы) 25 августа 1078 года, Всеволод Ярославич бежал в Переяславль и далее в Киев искать помощи у старшего брата³⁰.

Вскоре Олег и Борис, лишенные поддержки степняков (не введенные в Чернигов половцы остались в кочевьях на Суле), оказались в одиночестве перед единым фронтом четырех князей — Изяслава I с сыном Ярополком и Всеволода Ярославича с Владимиром Мономахом³¹ — и были разбиты при Нежатиной Ниве 3 октября 1078 года, причем Борис Вячеславич и Изяслав I погибли, а Олег Святославич бежал в Тмутаракань³². Разрешение таким неожиданным образом династического вопроса воплотилось в новом перераспределении уделов, причем сыновьям Святослава Ярославича (за исключением, пожалуй, оставшегося в Муроме Давыда) не досталось волостей среди основного массива русских владений. Воссоздавая целостную систему управления, сложившуюся 40 лет назад хлопотами отца, Всеволод I устранил всех несогласных³³. Заняв Киев, новый великий князь передал своим сыновьям Владимиру Мономаху — Чернигов, Ростиславу — Переяславль, племяннику Ярополку Изяславичу — Владимир-на-Волыни и Туров³⁴. Таким образом, если не считать второстепенных князей-племянников, на Руси сложился семейный «дуумвират» отца и сына — Всеволод Ярославич и Владимир Всеволодович³⁵.

Смерть Всеволода I 13 апреля 1093 года³⁶ вызвала новый династический кризис: Владимир Мономах, на руках у которого умер отец, согласно лествичному праву, уступил великокняжеский стол двоюродному брату Святополку Изяславичу Туровскому (его брат и предшественник на туровском столе Ярополк был убит неким Нерадцем 22 ноября 1086 года³⁷) и довольствовался Черниговом³⁸. Очевидно, Владимир Всеволодович отказался от Киева под давлением местного боярства³⁹: именно поддержка старшей дружины — «смысленных», противостоявших «молодым», которым в последние годы покровительствовал Всеволод Ярославич, стала едва ли не решающим фактором при выборе нового великого князя⁴⁰.

Фактически возобновившие «дуумвират» своих отцов — Изяслава и Всеволода 1077—1078 годов — Святополк и Владимир⁴¹ уже с первых лет правления столкнулись с явными внешне- и внутриполитическими трудностями. 26 мая 1093 года объединенная киевско-черниговско-переяславская армия была наголову разбита половцами под Треполем у Стугны (правый приток Днепра), причем во время отступления в ее водах утонул брат потерпевшего здесь свое единственное поражение⁴² Мономаха Ростислав Переяславский⁴³.

Годом позднее укрепившемуся в Тмутаракани Олегу Святославичу удалось при поддержке половцев и, вероятно, Византии (об этом см. ниже) изгнать из Чернигова⁴⁴ ослабленного поражением у Стугны Владимира Всеволодовича, перешедшего на княжение в Переяславль⁴⁵. Прочно осев (как впоследствии выяснилось, на два десятилетия) в юго-восточном углу Руси, Владимир Мономах сделал Переяславль опорной базой для отражения половецкой угрозы. Уже в следующем, 1095 году Владимир Всеволодович решительно выступил против степняков, по всей видимости, по согласованию с Киевом приказав убить прибывших для переговоров ханов Итларя и Кытана⁴⁶. Последовавший затем совместный со Святополком II поход на половцев (ранее в таких масштабах не предпринималось ничего подобного⁴⁷) кончился большим успехом с захватом значительных трофеев⁴⁸. Хотя летом 1096 года Боняку удалось разграбить окрестности Киева и даже сжечь великокняжескую резиденцию в Берестове и Киево-Печерский монастырь, под Переяславлем половцы во главе с Тугорканом потерпели поражение, а сам хан погиб⁴⁹. В то же время уклонившийся от участия в антиполовецкой экспедиции Олег «Гориславич» 3 мая 1096 года был изгнан двоюродными братьями из Чернигова⁵⁰.

Новый виток междукняжеской борьбы, а также давление со стороны степи обусловили необходимость поиска компромисса и упорядочивания отношений внутри разросшегося и беспокойного рода Рюриковичей. Площадкой для достижения этой цели должен был стать съезд 1097 года в Любече⁵¹ — родовом гнезде потомков Владимира Великого, находившемся на днепровском левобережье напротив Киева во владениях черниговских князей⁵². Последнее обстоятельство обеспечило возможность появления Олега Святославича — неутомимого борца за «отчины» — среди враждебно настроенных родичей, что говорит об известной уступке с их стороны⁵³.

Любечский съезд не предотвратил раздоров между династами, но процесс политической дезинтеграции Руси, формирование самостоятельных и выходивших из-под контроля Киева княжеств были закреплены в ставшей хрестоматийной формуле: «Кождо да держишь отчину свою»⁵⁴. Впрочем, пока речь шла не о государственном разделе, а о регламентации административно-территориального управления⁵⁵, тем более что этот принцип был сразу же нарушен: Новгород, некогда входивший в состав владений Изяслава I, оказался закреплен за Всеволодовичами, точнее за старшим сыном Мономаха Мстиславом Владимировичем⁵⁶.

Хрупкий компромисс, достигнутый в Любече, был разрушен уже поздней осенью 1097 года, что перечеркнуло планы на мирное урегулирование династических конфликтов и привело к новому витку междоусобиц. Приехавший в Киев на именины Святополка II требовльский князь Василько Ростиславич (сын Ростислава Владимировича, правнук Ярослава Мудрого) был предательски ослеплен в ноябре 1097 года по распоряжению Давыда Игоревича Владимиро-Волынского (сына Игоря Ярославича Смоленского). Давыд убедил санкционировавшего это преступление великого князя в существовании сговора против него между Василько и Владимиром Мономахом⁵⁷.

Блокировавшемуся с Олегом и Давыдом Святославичами Мономаху в 1098—1099 годах удалось принудить Святополка Изяславича сесть за стол переговоров. Одновременно при поддержке брата ослепленного Василька Володаря Перемышльского к покорности был приведен и Давыд Игоревич⁵⁸, несмотря на ряд побед, одержанных им с помощью половцев Боняка над союзным княжеской коалиции королем Венгрии Коломаном I Книжником (1095—1116) и Ростиславичами⁵⁹. На состоявшемся 14 августа 1100 года⁶⁰ в Витичеве (Уветичах; ныне село Витачев Киевской области) новом съезде вызванный к примирившимся между собой Святополку И, Владимиру Всеволодовичу и братьям Святославичам Давыд Игоревич был вынужден отказаться от Владимира-Волынского (переданного сыну великого князя Ярославу), получив взамен Бужск и Доробуж⁶¹.

Заметим, что, небеспочвенно усматривая в ослеплении Василько Ростиславича византийское влияние, И.У. Будовниц приходит к почти курьезному выводу: «ослепление как способ обезвредить противника не применялось на Руси. Зато этот вид политической расправы широко был распространен в Византии: только во второй половине XI века были ослеплены императоры Роман Диоген, Михаил VII Дука, Никифор Вриенний, Никифор Вотаниат и много других политических деятелей»⁶². Тезис, правильный по форме, совершенно не верен по сути: среди перечисленных подверглись ослеплению только двое — Роман Диоген и Никифор Вриенний в 1072 и 1078 годах соответственно, причем последний так и не стал императором (хотя рвался к престолу). К тому же на Руси случаи ослепления встречались и ранее: напомним, что в апреле — мае 1069 года Мстислав Изяславич перед вступлением в Киев великого князя Изяслава I учинил расправу над участниками свержения отца, некоторых из них лишив зрения.

Нельзя хотя бы вскользь не упомянуть еще об одном наблюдении, сделанном И.У. Будовницем⁶³, который в деле об ослеплении Василько Ростиславича увидел «византийский след». На основании приведенного в летописи рассказа о «наполеоновских» планах требовльского князя, собиравшегося «переяти болгары дунайскыя и посадити я у себе», завоевать Польшу и вести решительную борьбу с половцами⁶⁴, делается вывод: византийские агенты могли заинтересовать Давыда Игоревича перспективой принадлежавших Ростиславичам Червенских городов, которых он действительно домогался после ослепления Василька, а Святополка, известного своим корыстолюбием, подкупить богатыми дарами⁶⁵. С таким «более эмоциональным, чем рациональным»⁶⁶ предположением, низводящим Святополка II до взяточника средней руки и одновременно поднимающим коварство ромеев, с легкостью распоряжавшихся чужими уделами, до недосягаемой высоты, едва ли можно согласиться. Впрочем, Василько Ростилавич все же был известен византийцам, причем, так сказать, с хорошей стороны. По всей видимости, отряд из Прикарпатской Руси пришел на помощь империи⁶⁷ в знаменитой фракийской битве близ устья Марицы 29 апреля 1091 года⁶⁸. Тогда Алексею I, поддержанному половцами Боняка и Тугоркана (Маниака и Тоготака в «Алексиаде»⁶⁹) — «союзниками отчаяния», как их остроумно называет В.Г. Васильевский⁷⁰, удалось наголову разгромить печенегов, подвергшихся почти поголовному уничтожению.

После гибели главных печенежских сил половцы начали переливать за Днепр и уже после 1130-х годов осваивать степь от Дуная до Яика, тогда как ранее конца XI столетия они всей массой кочевали к востоку от Днепра, не переходя его. Именно угроза долговременного прерывания днепровских коммуникаций создала необходимость организации под эгидой Киева глубоких степных походов⁷¹.

Однако только после встречи 1103 года у Долобского озера⁷² Святополка Изяславича и Владимира Всеволодовича были предприняты шаги по координации усилий для активной обороны южных рубежей Руси. В апреле того же года значительная половецкая орда во главе с ханом Урусовой попала в окружение к востоку от днепровских порогов у Сутени — по всей видимости, на реке Молочной, к югу от Запорожья⁷³. Киевско-переяславльские войска при поддержке черниговской дружины Давыда Святославича (получивший в 1097 году Новгород-Северский Олег «Гориславич», сказавшись больным, от участия в походе уклонился⁷⁴) полностью разгромили степняков, причем сам Урусова и еще 19 ханов погибли⁷⁵.

Эта победа положила начало целой серии совместных и чрезвычайно успешных княжеских экспедиций против половцев, которые потерпели тяжелые поражения у брода через Сулу 12 августа 1107 года и при Сальнице (правый берег Северного Донца, впадающий в него ниже Изюма⁷⁶) 26 марта 1111 года⁷⁷. Таким образом, Русь отошла от тактики пассивной обороны, которой придерживалась Византия⁷⁸.

После смерти Святополка II 16 апреля 1113 года⁷⁹ в Киеве разразилось мощное восстание, сопровождавшееся разграблением двора тысяцкого Путяты, погромами ростовщиков и евреев, которое удалось подавить лишь с приходом переяславской дружины Владимира Мономаха, воссевшего «на столе отца своего и дедъ своихъ»⁸⁰.

Завершая этот вводный раздел, следует еще раз подчеркнуть, что, несмотря на централизаторскую политику Владимира II (1113—1125) и его сына и преемника Мстислава I (1125—1132), рост экономически сильных торговых городов, ставших столицами политически самоутвердившихся 12—15 княжеств, «более или менее сходных с полутора десятками древних племенных суперсоюзов»⁸¹, стал фактом уже во второй четверти XII столетия. Тем более что «противодействие центробежным силам, во многом вызванное постоянным давлением степи с ослаблением половецкой угрозы переросло в свою противоположность — тенденцию к полному обособлению от Киева, проявленную в первую очередь теми политическими центрами, которые менее всего страдали от половецкого разбоя»⁸² — Полоцком, Новгородом, затем Ростово-Суздальской землей⁸³.

Примечания

1. Точная датировка спорна: 19—20 (Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII веков. М., 1982. С. 419; Драчун В. С. Дорогами тысячелетий. М., 1977. С. 227 и сл.) или 17 февраля (Зиборов В.К. Киевские граффити и дата смерти Ярослава Мудрого (источниковедческий анализ) // Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1988. С. 80—93; Он же. О летописи Нестора. Основной летописный свод в русском летописании XI века. СПб., 1995. С. 11—22). Подробнее об этом см. Карпов А.Ю. Ярослав Мудрый. С. 452—454; 555—557.

2. Повесть временных лет. С. 70, 207—208.

3. Подробнее см. Мачинский Д.А. Некоторые предпосылки, движущие силы и исторический контекст сложения Русского государства в середине VIII — середине XI веков // Труды Государственного Эрмитажа. Т. 49: Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого Света: материалы Международной конференции, состоявшейся 14—18 мая 2007 года в Государственном Эрмитаже. СПб., 2009. С. 526—528.

4. Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси: Очерки по X—XII векам. Лекции по русской истории: Киевская Русь. М., 1993. С. 40.

5. Термин «триумвират» для обозначения политической ситуации на Руси после Ярослава I впервые использовал еще в 1909 году А.Е. Пресняков. Подробнее см.: Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. С. 36, 41—43 и сл.

6. Повесть временных лет. С. 71, 208.

7. Будовниц И.У. Владимир Мономах и его военная доктрина // Исторические записки. № 22. 1947. С. 61.

8. Шахматов А.А. Разыскания о русских летописях. М., 2001. С. 435.

9. Будовниц И.У. Владимир Мономах и его военная доктрина. С. 60.

10. Повесть временных лет. С. 73—74, 210.

11. Там же. С. 74, 212.

12. Там же. С. 74, 212.

13. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // Полное собрание русских летописей. Т. III. М.; Л. С. 190.

14. Повесть временных лет. С. 75, 213.

15. Егоров В.Л. Русь и ее южные соседи. С. 190.

16. Повесть временных лет. С. 75, 213.

17. Подробнее см. Назаренко А.В. Древняя Русь и славяне (историко-филологические исследования) // Древнейшие государства Восточной Европы: 2007. М., 2009. С. 235—236.

18. Приселков М.Д. «Слово о полку Игореве» как исторический источник. С. 124—125.

19. Повесть временных лет. С. 78, 216.

20. Там же. С. 78—79, 216.

21. Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 495. См. альтернативную версию о разделе Черниговщины после 1073 года между Святославом и Всеволодом, получившим собственно Чернигов // Назаренко А.В. Древняя Русь и славяне. С. 116—122.

22. Повесть временных лет. С. 79, 216.

23. Франклин С., Шепард Дж. Возникновение Руси. С. 404.

24. Повесть временных лет. С. 85, 223.

25. Там же. С. 85, 223.

26. Свердлов М.Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI — первой трети XIII веков. СПб., 2003. С. 463.

27. Гадло А.В. Предыстория Приазовской Руси. С. 281.

28. Котляр Н.Ф. Тмуторанское княжество. С. 115.

29. Плетнева С.А. Половцы. М., 1990. С. 43; Якобсон А.Л. Средневековый Крым. Очерки истории и материальной культуры. М.; Л., 1964. С. 79.

30. Повесть временных лет. С. 85, 223; Мавродин В.В. Очерки истории левобережной Украины. С. 231; Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа. С. 109; Он же. Предыстория Приазовской Руси. С. 281.

31. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа. С. 109; Он же. Предыстория Приазовской Руси. С. 281—282.

32. Повесть временных лет. С. 86—87, 225.

33. Свердлов М.Б. Домонгольская Русь. С. 467.

34. Повесть временных лет. С. 87, 225.

35. Котляр Н.Ф. Многоглавая власть. С. 36.

36. Повесть временных лет. С. 91, 229.

37. Там же. С. 88, 225—226.

38. Там же. С. 92, 230.

39. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества. С. 447.

40. Рыбаков Б.А. Первые века Русской истории. М., 1964. С. 114—115.

41. Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. С. 51—52.

42. Рыбаков Б.А. Первые века Русской истории. С. 130.

43. Повесть временных лет. С. 92, 231.

44. Повесть временных лет. С. 95, 233. Окрестности города были разграблены степняками в качестве платы за предоставленную «Гориславичу» услугу // Рыбаков Б.А. Первые века Русской истории. С. 116.

45. Повесть временных лет. С. 92—93, 231.

46. Там же. С. 95—96, 233—234.

47. Егоров В.Л. Русь и ее южные соседи. С. 193.

48. Повесть временных лет. С. 96, 235.

49. Там же. С. 97, 235.

50. Там же. С. 97, 235.

51. Творогов О.В. Древняя Русь: События и люди. СПб., 1994. С. 18.

52. Толочко П.П. Власть в Древней Руси. С. 59.

53. Будовниц И.У. Владимир Мономах и его военная доктрина. С. 76; Рыбаков Б.А. Первые века Русской истории. С. 116.

54. Повесть временных лет. С. 110.

55. Толочко П.П. Власть в Древней Руси. С. 61.

56. Будовниц И.У. Владимир Мономах и его военная доктрина. С. 77.

57. Повесть временных лет. С. 111—112, 248—249.

58. Там же. С. 115—116, 252—254.

59. Венгерский хроникальный свод // Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия: В 5 т. Т. IV. С. 361—362.

60. Толочко П.П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 97.

61. Повесть временных лет. С. 116, 255.

62. Будовниц И.У. Владимир Мономах и его военная доктрина. С. 78.

63. Там же. С. 78.

64. Повесть временных лет. С. 113, 251.

65. Будовниц И.У. Владимир Мономах и его военная доктрина. С. 78.

66. Толочко П.П. Дворцовые интриги на Руси. С. 93.

67. Васильевский В.Г. Византия и печенеги (1048—1094) // Избранные труды по истории Византии. Кн. 1. С. 113.

68. Анна Комнина. Алексиада. С. 237.

69. Там же. С. 233.

70. Васильевский В.Г. Византия и печенеги. С. 106.

71. Приселков М.Д. «Слово о полку Игореве» как исторический источник. С. 123, 127.

72. Повесть временных лет. С. 117—118, 256.

73. Творогов О.В. Древняя Русь. С. 19.

74. Татищев В.Н. Собрание сочинений. Т. II—III: История Российская. Ч. II. С. 123; Коган В.М. История дома Рюриковичей. С. 75.

75. Повесть временных лет. С. 118—119, 257.

76. Будовниц И.У. Владимир Мономах и его военная доктрина. С. 85.

77. Повесть временных лет. С. 119—120, 122—123, 258, 261—263.

78. Будовниц И.У. Владимир Мономах и его военная доктрина. С. 89.

79. Повесть временных лет. С. 126, 264.

80. Там же. С. 126, 265.

81. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества. С. 474.

82. Рыбаков Б.А. Первые века Русской истории. С. 143—144.

83. Князький И. О. Византия и кочевники южнорусских степей. С. 88.