Повседневная церковная жизнь

Крымский обком партии 12 ноября 1924 года принял решение создать на полуострове общество «Безбожник»[1], основной деятельностью которого предполагалась атеистическая пропаганда. Но в скором времени богоборческая активность на местах стала выходить из-под контроля, и, опасаясь стихийных протестов в большинстве своем еще верующего народа, 24 февраля 1925 года обком направил во все райкомы партии секретное письмо. В нем рекомендовалось быть более деликатными в своей непопулярной в народе деятельности: «Несмотря на целый ряд указаний и постановлений, до сих пор еще заметны случаи неправильного подхода и неправильных методов антирелигиозной пропаганды, задевающих чувства верующих (закрытие церквей, демонстративное курение в церкви, посещение ее в шапках и т. д.)». Но партийные циркуляры оставались на бумаге, не достигая умов распоясавшихся хулиганов от атеизма, которые продолжали бесчинствовать.

12 апреля 1925 года в два храма Симферополя и в Евпаторийский собор во время праздничного богослужения ворвалась молодежь во главе с комсомольцами и стала вырывать из рук молящихся вербы и бить находившихся в храме.

Узаконенное безобразие, невзирая на окрики идейных вождей, неуклонно увеличивалось, так что Крымский обком разослал новые циркуляры во все партийные организации: «Некоторые члены партии и значительная часть комсомольцев допускали случаи грубого оскорбления чувств верующих, с шумом врывались в головных уборах в храмы, учиняли в период Вербного Воскресенья в храмах драки, организовывали антирелигиозные спектакли, оскорбляли чувства людей».

Но атеистическое хулиганство для всех бесноватых стало привычным веселым и безнаказанным развлечением в такой мере, что Феодосийскому горисполкому пришлось еще раз напомнить своим коллегам из сел о формальном соблюдении законности: «Советское законодательство (ст. 125 УК) приравнивает к уголовному преступлению всякое действие, препятствующее исполнению религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общего порядка и не сопровождаются посягательством на права граждан. <...> Всякое исполнение установленных обычаем религиозных обрядов (например, крестный ход, ношение икон в дома желающих их принять граждан и т. д.) не должно встречать препятствий в распоряжении сельсоветов, поскольку они не нарушают общественного порядка. Всякое административное препятствие такому исполнению может иметь место только в исключительных случаях (эпидемия, ярко выраженный антисоветский характер шествия и т. п.), почему и должны получать ясное и понятное для верующих разъяснение»[2].

22 февраля 1924 года по распоряжению начальника Центрального Административного Управления Лаубе из храмов в Крыму было прекращено изъятие ценностей. А в марте по распоряжению того же Лаубе из всех государственных и общественных зданий были изъяты иконы и картины религиозного содержания.

При закрытии храмов изъятое имущество согласно инструкции делилось по двум категориям: обиходные предметы, т. е. колокола, подсвечники, паникадила, хоругви и т. д., и богослужебные, т. е. ризы, кадила, иконы, богослужебные книги и прочее.

Изъятое церковное имущество хранилось в спецхранилищах НКВД Крыма, все это находилось на балансе Наркомфина. Разумеется, там скопилось огромное количество парчи, шелка, бархата; оставаясь бесхозным, поедалось молью, гнило и портилось. Кое-что передавали обновленцам за их сотрудничество, но это не решало проблемы. И тогда было принято решение реализовать обиходное церковное имущество через торговую сеть, но ни в коем случае не для богослужебных целей.

21 января 1925 года член Президиума ВЦИК П. Смидович направил в комиссариат финансов РСФСР записку: «Против реализации облачений и других предметов культа на частном рынке принципиальных возражений нет, но порядок реализации должен быть продуман: не следует производить продажу в государственных, кооперативных и других общественных магазинах, следует сдавать вещи на комиссию в специализированные частные магазины.

По отношению к колоколам (например, в Феодосии было изъято 53 колокола, общий вес которых составил 815 пудов. — Авт.) следует оставить установившийся порядок. Продажа колоколов верующим для культа может происходить как редкое исключение, ибо все предметы культа остаются собственностью государства, а продавать самому себе неудобно».

На основании записки П. Смидовича облачения, парча и прочее продавалось театрам, кинотеатрам и «другим культурно-просветительским организациям», а также допускалась «продажа этих предметов в распоротом или разобранном виде для разного рода изделий, как то: шапки, туфли и т. д.»¹. Так, в Ялте появились в продаже тюбетейки, на которых отчетливо просматривались кресты и ангелы, о чем протоиерей Петр Сербинов сообщил в НКВД, и эти вещи на основании его заявления были изъяты из продажи.

В отличие от явных безбожников, открыто разрушавших храмы и церковную организацию, лукавые обновленцы, подобно метастазам, под сладкозвучную ложь о реформах пытались овладеть церковью изнутри.

15 мая 1925 года в Крыму учреждена автономная обновленческая митрополия, и в связи с этим архиепископ Алексий Замараев был возведен в сан митрополита. Его ближайшими сотрудниками стали архиепископ Василий Знаменский^*, временно пребывающий в Евпатории, и бывший Екатеринославский архиепископ Павел Масленников. По отзывам современников, Масленников был проблемным человеком и много раз увольнялся с должности «за неуживчивость, сварливость характера, неподобающее для архиерея поведение и крайнюю невоздержанность во всем»². В результате он оказался в мало удобном для себя положении — настоятелем Всехсвятской церкви на Аутском кладбище в Ялте. Православное духовенство города своевременно ушло от энергичной экспансии обновленцев, заявив об автономности своего церковного округа.

Благочинный протоиерей Петр даже вступил в полемику со лжеепископом Павлом Масленниковым, которая была опубликована на страницах обновленческого «Вестника церковной жизни Тавриды». В свою очередь некий апологет обновленчества, корреспондент вышеуказанного «Вестника...» 24 мая 1926 года писал о тяжелой ответственности, но и почтении, какое вызывает деятельность трех обновленческих архиереев в Крыму:

П.Г. Смидович

«Без средств, при слабой и нерешительной поддержке духовенства в сотрудничестве с немногими мужественными и сознательными мирянами приходится восстанавливать то подлинное православие, которое глубоко коренится в сердцах верующих, но которое так затемнено разного рода предрассудками, народной непросвещенностью, критической неразборчивостью, расколо-сектантскими течениями, радикализмом тихоновских "автономных" церковных округов (Ялтинский), противоканоническими вторжениями епископов разных ориентаций на территорию Крымской автономной митрополии (епископы Кирилл, Александр и Никодим), свободно разгуливающими по приходам монахами и перерукоположенными священниками (Старицкий)^** вопреки данным обетам и каноническим правилам, неверием, безбожием среди населения вообще и молодого поколения особенно, служение их церкви Божией в Крыму, поистине, является крестоносным подвигом и апостольским трудом. Нужна особенно твердая уверенность и непоколебимая стойкость в правоте своего дела и в своих убеждениях, чтобы пройти весь искус испытания, связанного с восстановлением нарушенного церковного единства и с установлением прочных основ для существования Церкви Божией в новых условиях социалистической государственности и воинствующего материализма.

И слава Промыслу Божию! Крымские иерархи в своей ревности на архипастырском посту не оскудевают.

Митрополит Алексий своими вдохновенными богослужениями и проповедью в симферопольском Кафедральном Св. Александро-Невском соборе привлекает массы народные, и довольно обширный по своим размерам храм наполняется до полной тесноты и невместимости.

Особою торжественностью и умилительностью отличались службы Божии в Вербное Воскресенье, в Великий четверток, когда после длинного в несколько лет перерыва в настоящем году вновь совершено было "Омовение ног", при участии 11 священников и 2-х протодиаконов, в Великую Субботу и на Св. Пасху. Красоте и торжественности митрополичьих богослужений много способствуют распорядительность ключаря, протодиакон с прекрасным голосом — грудным музыкальным басом и с свободно непринужденной манерой в своих богослужебных приемах. Хорошо подобранный хор с опытным регентом, когда бывает строго аккуратным в дисциплине, как нельзя лучше импонирует указанной обстановке митрополичьих богослужений.

Митрополит Алексий^***, несмотря на свой маститый, 70-летний возраст неопустительно совершает еженедельно всенощные, литургии, вечерни с акафистами. Сохраняя бодрость и крепость духа, с редкой для его возраста экспансивностью произносит глубоковпечатлительные проповеди и затрагивающие душу воскресные, после акафистов, вечерние собеседования на церковно-богослужебные темы, апологетируя против современных антирелигиозных и антицерковных течений.

Такая неустанная деятельность маститого архипастыря, при его чисто христианском смирении и незлобливости, подобно дождевым каплям, может быть, и не так быстро, но довольно верно и прочно ложится на черствое сердце инакомыслящих, и мы видим, как прибывают постепенно к единому пастырю Крыма рассеявшиеся овцы словесного стада Христова. Да укрепит Господь его силы на благо Крымской митрополии.

Многополезна и достопочтенна деятельность и двух его соработников. Архиепископа Василия, известного Крыму в бытность его ректором Таврической Духовной семинарии и не оставляющего еще и теперь, уже в преклонном возрасте, просветительного труда на богословско-литературном и апологическом поприще к защите и ограждению христианских и церковных истин против неверия и рассеянию религиозного невежества.

Архиепископа Павла, ставшего на многотрудном посту стража Дома Божия против сепаратизма так называемого Ялтинского автономного церковного округа, довлеющего почему-то к неизвестному епископу Павлу, проживающему где-то за пределами Крыма, не то в г. Харькове, не то подле Харькова и не хотящего знать митрополита Крымского с его сотрудниками — иерархами за то только, что они не порывают связи с Московским Священным Синодом, находящимся в каноническом общении со Вселенским патриархом, как об этом засвидетельствовал Представитель Вселенского Патриарха в России архимандрит Василий Димопуло своим письмом от 13 марта 1925 года на имя Чувашского Областного Церковного Управления, в котором пишет: "...Я, как Представитель Его Всесвятейшества, Вселенского Патриарха, приветствую Православное Население Чувашской Области и свидетельствую, что Священный Синод Российской Православной Церкви находится в каноническом общении с Его Всесвятейшеством, Вселенским Патриархом Константином VI, что свидетельствуется посланием Его Всесвятейшества, Вселенского Патриарха Константина на имя Его Высокопреосвященства, Митрополита Евдокима, от 29 декабря 1924 г. за № 4896 и посланием Председателя Св. Синода при Вселенской Патриархии Митрополита Никейского Василия на имя Его Высокопреосвященства Митрополита Вениамина, от 30 декабря 1924 г. за № 4606.

Судя по последним извещениям от Архиепископа Павла и Председателя Общины Всехсвятской церкви Дорофеева, положение их, как инициаторов и почти единственных работников в г. Ялте на платформе Крымской Митрополии, при враждебном отношении Ялтинского Церковного Округа, руководимого протоиереем П. Сербиновым, очевидным старателем церковного раскола, без материальных средств и необходимых сотрудников для совершения богослужений, весьма тяжелое и без своевременной поддержки чревато последствиями довольно продолжительной разрухи в Ялтинском районе. Справедливо отметить дух героизма и стойкости Архиепископа Павла в его ревностной деятельности на пользу общецерковного дела в Крыму.

Откликнитесь, братья единомышленники, своими посильными лептами на поддержку того церковного строительства, которому мы служим.

При сотрудничестве и активном участии этих иерархов, архиепископов Василия и Павла под непосредственным председательством и руководительством Митрополита Алексия прошел довольно единодушно и оживленно Первый Крымский Митрополитанский Церковный Собор духовенства и мирян 22—23-XII.1925 г., своими постановлениями фактически осуществивший и закрепивший в сознании верующих Крымскую Церковную Митрополию в развитии православия на тех незыблемых основах, какие будут утверждаться на почве самобытности Крымского населения.

Для всякого сепаратизма и мелких дроблений, кроме, может быть, личного эгоизма и мелочных интересов, не остается никаких оснований после того, как здесь учреждена автономная православная церковь с ее соборами, могущими вмещать в себе представителей всех приходских объединений для разрешения назревающих церковных вопросов в порядке истин Вселенского Православия.

Пора уже успокоиться от страстей, бросить эгоистические расчеты и стать на определенном пути церковной работы. Не шататься семо и овамо, как это сделал церковный Совет Сакской Св.-Ильинской Церкви. Официально протокольно засвидетельствовал от лица всех верующих своему милостивейшему Архипастырю и отцу (Архиепископу, ныне митрополиту Алексию) горячую благодарность и искренние пожелания многих и успешных в церковном деле лет, а потом кувырком, достойным скомороха, но никак Церковного Совета, перекатился в другой лагерь и без всякого повода и основания оставил своего законного архипастыря, которому так недавно писал: "Приезд Преосвященнейшего Архиепископа Алексия собрал в нашу церковь массу верующего народа, в особенности за всенощной. Это посещение Владыкой нашего храма вызвало сильный религиозный подъем среди верующих" и т. д., см. протокол (отпечатан ниже).

Будьте, православные люди, чистосердечными и не играйте церковным делом в угоду своим страстям.

Блюдите, како опасно ходите, яко дни лукави суть. Мораль католического иезуита не под стать православно-верующему.

Д.П.Кристалов.
1926 г., мая 24 дня»³.

В декабре 1926 года архиепископ Павел Масленников отказался от управления ялтинской Всехсвятской церковью и был переведен в Вятскую епархию. А вместо него был временно назначен протоиерей Владимир Попов. В январе 1927 года в Ялту был прислан Витебский женатый епископ Александр Щербаков, которого приняли с нескрываемым раздражением. Обновленческое епархиальное управление всерьез стало опасаться, что вся община перейдет в Патриаршую церковь, и обратилось в Синод с просьбой больше не присылать женатых архиереев.

Примечания

*. В прошлом ректор Таврической духовной семинарии. 3 ноября 1922 г. уклонился в обновленческий раскол и, будучи вдовым священником, был рукоположен во епископа Липецкого, викария Тамбовской епархии. В июле 1924 г. назначен епископом Таврическим и Симферопольским с возведением в сан архиепископа.

**. Священник Иван Старицкий принес покаяние владыке Сергию (Звереву) и был перерукоположен[3].

***. Обновленческий митрополит Алексей Петрович Замараев скончался 18 апреля 1927 г. в Симферополе, в доме по ул. Архиерейской, 15, где крымское митрополитское управление снимало для него комнату у некой Дины Григорьевны Мясниковой. С разрешения властей Алексей Замараев был погребен в склепе Александро-Невского собора. На погребении присутствовало до тысячи человек.

1. Протоиерей Николай Доненко. Новомученики Феодосии. — С. 86—87.

2. Каспер В. Забытые митрополиты. — Симферополь, 2012. — С. 45.

3. Вестник церковной жизни Тавриды, 1926, 24 мая.

Приложение

[1]. Протокол заседания Коллегии Агитпропотдела Обкома РКП(б) от 12.XI.1924 г.

Председатель Антониковский. Присутствовали: Рогозников, Бекиров, Савачев, Хамитов, Недим, Шведов, Штейнбах, Казановский.

1). Об организации антирелигиозного общества. Из обмена мнений выяснилась потребность на местах в создании такого общества, так как на местах стихийно возникают различные кружки, ячейки, уголки и т. д., которые необходимо охватить единым руководством (клуб «Красная Кузница» Совпартшколы, а также и по линии РЛКСМ).

Создать в Крыму общество «Безбожник».

2). Для руководства работой создать при Агитпропотделе ОК и райкомах комиссии из представителей соответствующих организаций.

3). Общество ведет работу по руководству антирелигиозной пропагандой, для чего связывается с инициативными группами, ячейками «Безбожника» на местах, а также с другими организациями, ведущими антирелигиозную пропаганду.

4). С целью подготовки антирелигиозников создать кружки по антирелигиозной пропаганде из партийцев, в первую очередь, в Симферополе и затем — где это возможно, и в других районных центрах <...>.

6). Создаваемые инициативные кружки и группы «Безбожник» ведут работу, в первую очередь, внутри свой группы <...>.

Рекомендовать для работы Сигало, Штейнбаха, Шведова, Рогозникова, разработать устав, а также разработать программы <...>.

(Цит. по: Протоиерей Николай Доненко. Наследники Царства. Кн. 1. Симферополь. 2000. — С. 444—445)

[2].

По всей стране хулиганские выходки по отношению к церкви стали нормой, так сказать, практическими занятиями для советской молодежи, усваивавшей атеистическую идеологию. Но когда случались переборы и в большинстве своем еще верующий народ мог возмутиться беспределом, раздавались официальные реплики о «недопустимости» хулиганских действий в отношении еще не закрытых церквей.

Так, Севастопольский Горрайисполком издал постановление, опубликованное в газете «Маяк коммуны» от 13 мая 1925 г. № 106 (1293):

«6 мая 1925 года № 41 г. Севастополь.

В целях пресечения наблюдающихся в последнее время случаев хулиганства, как то: бросание камней, зажигание пороха и прочих случаев хулиганства в оградах церквей и внутри храмов и других местах общественного пользования, зачастую направленных против общества верующих и служителей религиозных культов, а также разрушений и хищений церковного имущества, являющегося государственным достоянием, Севгоррайисполком постановляет: 1) Подготовить обязательное постановление от 6 июня 1924 года за № 69 о борьбе с хулиганством, буйством и всякими другими действиями, нарушающими общественную тишину и порядок. 2) Вменить в обязанность начальникам милиции и уголовного розыска принять решительные меры к искоренению вышеуказанных явлений. 3) Лица, виновные в нарушении означенного постановления, подвергаются ответственности в административном порядке, а в подлежащих случаях за повторное хулиганство, воспрепятствование направлению религиозных обрядов и умышленное истребление или повреждение церковного имущества — будут предаваться суду.

Зам. Председателя Исполкома Циммер
Секретарь Исполкома Мичурин».

[3].

«Ваше Преосвященство, Преосвященнейший Владыко Сергий, осмеливаюсь обратиться к Вам о принятии меня и прихода моего под свое правление. Вкратце объясняю Вам, Ваше Преосвященство, о моем переходе в обновленцы: я воспитанник епископа Вениамина Севастопольского, жил с ним в монастыре в Херсонесе <...>. Я сирота, без родных. Платил за меня в семинарию еп. Димитрий. После окончания семинарии архиепископом Димитрием в 1921 году я был возведен в сан диакона Троицкой церкви села Берестовое Бердянского уезда, пробыл я там около полутора лет на штатном месте, но терпел голодовку штатный диакон, и я немного был на псаломщицком месте, но не мог жить, ибо, не обладая голосом и слухом, не мог петь обедни. Я выехал в середине 1923 года; по приезде в Симферополь я застал епископа Никодима в монастыре, он меня назначил диаконом к Петро-Павловскому собору гор. Симферополя, но мне платили три миллиона в неделю, а разве я мог прожить на эти деньги, имея на своем обеспечении старушку-мать, сестру-вдову с двумя малолетними детьми (сестра без ноги). Когда средств не стало держать меня в Петро-Павловском соборе, меня о. Николай Мезенцев послал в с. Скельки Мелитопольского уезда, но там оказался священник о. И. Окопный, его сын — псаломщик, но все же они меня продержали три месяца, а перед Рождеством приехал в гор. Симферополь, уже не застал никого и в гор. Симферополе, а был в то время епископ Петр, я, не зная еще о движении "Живой церкви", явился в Симферополь к нему, он мне предложил священническое место в селе Тимашевке Мелитопольского уезда. Я согласился, но предварительно всё узнавши; когда услыхал, что это "живой епископ", я пошел к прот. Алексею Назаревскому и о. Николаю Бессонову спросить совета. Они мне сказали, что еретического ничего нет, и можно принимать посвящение. Тогда я с верой в Господа нашего Иисуса Христа согласился рукоположиться, но на место не удалось выехать, ибо не было денег. Тогда по уезде иеромонаха Иринарха из архиерейской церкви я начал служить в ней. Видит Бог, что говорю верно, ни одного слова не выпускал. Во время богослужений никакого участия в Управлении не имел, подписывал некоторые бумаги за делопроизводителя, за неимением кому подписывать. Вы зададите вопрос, почему я получил священство, а не ждал Ваше Преосвященство? Если бы я был один, но у меня была старушка-мать и сестра с детьми. В учреждения меня не принимали как диакона, а псаломщиком я не мог устроиться, ибо не имею голоса. И теперь, служа в селе Ана-Эли Симферопольского уезда, не изменяю, а служу так, как учил меня любимый мой пастырь еп. Вениамин. Почему я раньше не обратился к Вам? Отвечу. Когда я узнал, что о. Семыкин не признает мощей святых угодников, и начали принуждать меня служить при открытых Царских вратах, я не согласился, тогда они начали меня притеснять, несколько раз меня вызывали в ГПУ для предупреждения поминать еп. Александра и не вести агитацию против Всероссийского Собора, и много других вопросов. Тогда я прозрел, что мы не пастыри Церкви Христовой будем, если последуем за ними, а губители и разорители Церкви и устава Православия. И горько каюсь теперь я, что я изменил учению Архипастыря, но я молю Бога, да простит Он меня, грешного. Я на Рождество Господне созвал общее собрание и предложил присоединиться под Управление, хотя уже узнавши, что я уже две недели поминаю у себя св. отца нашего Патриарха Тихона и Вас, епископ Александр был у меня, меня заставили его пригласить, ибо я мог поплатиться свободой, я не боюсь за себя, жаль детей.

Ваше Преосвященство, простите меня, заблудшего, и примите в лоно Православной Церкви, теперь я хочу пострадать за Церковь Христа. Примите меня и приход мой, меня любят здесь, я достоин буду Вашего Святительского внимания. Наложите на меня какое-либо послушание, и я его без ропота выполню. Обратите внимание на мое тяжелое положение, что я мог сделать иначе, как пойти, а если бы не пошел, то пять человек с голоду умерли бы. Я с большой надеждой шел и надеялся, что Господь ниспошлет на меня Свою Божественную Благодать.

Жду Ваших распоряжений, я сам не смог приехать к Вам, ибо нет сейчас денег, сделал ремонт храма, образовал при храме сестричество, все выполняю, что подобает пастырю. Но дальше не могу идти с ними, ибо нужно не иметь совести, а я молод, мне 25 лет, я люблю Бога и чистую веру Христову. У нас сейчас нет псаломщика, может, вы пришлете к нам, а я буду с верой и надеждой ждать прощения и Вашего благословения, если надо будет приехать — я приеду. Жду Вашего распоряжения. Ваш смиренный недостойный послушник

И. Старицкий

7 августа 1923 года

Село Ана-Эли».

Владыка Сергий с любовью принял многострадального священника и утешил как мог.

(Цит. по: Протоиерей Николай Доненко. Наследники Царства. Кн. 2. Симферополь. 2004. — С. 151—153)