Священник Константин Павленко

О пребывании в Ялте священника Константина Ивановича Павленко известно очень мало, так как он служил в Плещеевском Воскресенском храме в течение одного 1942 года.

9 апреля 1945 года старший лейтенант Госбезопасности Мироненко выписал постановление на его арест. В тот момент отец Константин проживал в Красногвардейском и служил в Казанской церкви поселка Курман. Обвинение в его адрес было типичным для того времени: «Будучи враждебно настроенным к Советской власти, добровольно остался на территории противника, имел связь с жандармерией и полицией, выполнял их специальные задания по проведению профашистской агитации в церкви <...>. Во время бегства немецких оккупантов из Крыма бежал вместе с оккупантами, но вследствие того, что частями Красной Армии были отрезаны пути отхода, Павленко вынужден был возвратиться в Курман. Своими действиями Павленко изменил Родине»¹.

11 апреля священник был арестован. На первом допросе он рассказал следователю свою биографию:

«Я родился в семье крестьянина-бедняка^*. Отец мой умер в 1911 году, а мать в 1930 году. В 9-летнем возрасте я ушел в Крестовоздвиженский монастырь гор. Полтавы, где находился один год, а затем возвратился к себе на родину в дер. Мальцы, пас скотину. В начале 1913 года я снова ушел в монастырь в Черкассы, служил певчим до 1915 года. До 1917 года был певчим и учился в Киево-Михайловском монастыре. В 1917 году был мобилизован в царскую армию, служил псаломщиком при полку. Во время революции возвратился на родину и по 1919 год работал учителем пения. С 1919 по 1920 год служил псаломщиком в с. Литвяки, в 1920 году был назначен диаконом в с. Ново-Калкаево Хорольского района и в этой должности прослужил по 1925 год. В 1926 году был переведен диаконом в с. Клепачи, затем священником в с. Гаркушинцы Миргородского р-на, где пробыл по 1927 год. В этом же году переехал в с. Васильки Лохвицкого района Полтавской области, служил священником один год, а затем переведен в местечко Сенча, где служил до 1931 года. Переведен в с. Харьковцы Лохвицкого района, служил священником по 1933 год. В марте 1933 г. я был арестован органами ГПУ и Особым Совещанием ГПУ осужден на три года исправительно-трудовых лагерей. Из лагеря я был освобожден досрочно, после чего переехал к себе на родину в с. Мальцы, где непродолжительно поработал в колхозе, а затем поступил комендантом общежития на особом строительстве ст. Ромодан Миргородского района <...>. В 1936 г. по вербовке выехал в гор. Севастополь, работал комендантом общежития в Спиртстроймонтаже <...>. Проработал один месяц, а затем мне предложили в течение четырех часов выехать из Севастополя как из режимного города. Я переехал в г. Ялту, поступил комендантом при жилищном управлении и прослужил до 1938 года. В связи с сокращением кадров я поступил комендантом строительной конторы и работал по день мобилизации. В июне 1941 года был мобилизован в рабочий батальон, работал в Крыму по возведению окопов. Осенью 1941 года я попал в плен к немцам. Переодевшись в гражданскую одежду, мне удалось добраться в г. Ялту к своей семье. Проживая в оккупированной Ялте, во время облавы на мужчин я предъявил свою старую фотокарточку в одежде священника. Благодаря этому я поступил на службу священником Ялтинской церкви, где прослужил один год, а затем из-за тяжелых материальных условий переехал в пос. Курман, ныне Красногвардейск, служил священником по день моего ареста. <...>

Проживая в г. Ялте, я имел намерение переехать на жительство к себе на родину в с. Мальцы. Но добиться пропуска на проезд было трудно, тогда я решил переехать поближе к Перекопу. Я обратился в Симферополь в церковный стол к Семенову за получением направления. Семенов за священника меня не принял и направления не дал. До этого дочь моя [Галина] выехала за продуктами в Лариндорфский район и была немцами задержана. Я решил поехать разыскать дочь, приехал в пос. Курман, где договорился с прихожанами поступить на службу священником Курманской церкви, и <...> получил от начальника жандармерии Штрагиса разрешение на переезд священником из Ялты в пос. Курман. После этого я поехал в пос. Лариндорф узнать о дочери, но ее не застал, так как она была этапирована в Германию. Приехав в Ялту, я нанял автомашину, погрузил вещи и с семьей переехал в Курман. Во время моего переезда Семенов прислал в Курманскую церковь другого священника по имени Тихон. Впоследствии священника Тихона перевели в другое место, а я так и остался в Курмане <...> по просьбе прихожан и никому, как священник, не подчинялся».

Из-за какой-то бытовой клеветы отца Константина дважды вызывали в жандармерию, но все обошлось.

После нескольких допросов, на которых следователь уточнял различные обстоятельства его жизни, круг его знакомств, 20 апреля, как всегда ночью, он предъявил обвинение в сотрудничестве с немцами и его антисоветских высказываниях. Но на все вопросы отец Константин отвечал:

«— Никакой антисоветской агитацией при немецких оккупантах я не занимался.

— Вы стали на путь уклонения от правдивых показаний. Следствие настаивает перед вами о даче правдивых чистосердечных показаний о всей вашей проводимой преступной деятельности!»².

Уклончивые ответы Павленко следователя не устраивают, и он выясняет, с кем священник был в плохих отношениях, кто на него в свое время давал показания органам, и зачитывает ему донос некоего Короченко. Но отец Константин заявляет: «Я считаю показания Короченко Емельяна Ивановича клеветническими!»

Под давлением следователя священник Павленко все же признает, что он говорил на проповеди нелицеприятные для Советской власти слова: «Я перед верующими неоднократно выступал с проповедями, носившими антисоветский характер. Больше всего я говорил о притеснениях Советской властью духовенства. Я здесь доказывал верующим, что Советская власть закрыла церкви, священников сослала, и многие погибли в тюрьмах. Часто я приводил пример из своей личной жизни. Я рассказывал верующим, как якобы надо мной издевалась Советская власть, ссылала меня, дети мои погибли от голода. В отношении немцев я говорил, что они нам дали свободу, благодаря немцам открыли церкви, и теперь мы свободно молимся Богу. Я указывал верующим на тот факт, что немцы восстановили церковь из бани, тогда как при Советской власти церковь превратили в баню»³.

Благодаря хорошим отношениям с начальником курманской жандармерии Штрагисом священник Павленко переехал, устроился служить в Казанский храм.

По приезде Павленко в Курман староста Наум Ногов сказал, что у них уже есть присланный из Симферополя священник Трофим Носов. Тогда Павленко сходил в жандармерию и, переговорив с начальником Шмитом и начальником полиции Миллером, решил свой вопрос. Это не понравилось ни старосте, ни прихожанам, да и то, как вел себя и как служил отец Константин, не вызвало симпатий. На Рождество и новый год он давал возгласы на немецком, открыто симпатизировал немцам, что далеко не у всех вызвало восторг. Тогда староста поехал в Симферополь к начальнику церковного стола А.В. Семенову с просьбой дать другого священника, но получил отказ. Семенов сослался на решение жандармерии и свое бессилие переменить уже принятое решение.

Начинаются избиения, следователь требует, чтобы Павленко признал свое сотрудничество с немцами и то, что от жандармерии получил указания, что говорить и как действовать. Священник изо всех сил сопротивлялся, осознавая, чем грозит ему подобное признание.

Тогда следователь подтягивает ряд «очевидцев», готовых дать показания о его преступной деятельности, и получает их от певчих и сторожа — тех, кто был с ним рядом и представлялся до времени своими, вполне «церковными» людьми. Один из таких «свидетелей» заявил: «Прежде всего я хочу отметить, что Павленко при немцах был явно враждебным человеком по отношению к Советской власти и доволен был приходом немецких захватчиков. Я затрудняюсь привести конкретные случаи антисоветской пропаганды Павленко, но заявляю следствию, что систематически во время церковных служб Павленко выступал с антисоветской проповедью. Антисоветская проповедь его заключалась в том, что он проклинал советскую власть большевиков. Советскую власть называл антихристовой властью, что якобы власть угнетала народ».

24 мая 1945 года священнику Константину Павленко огласили «Обвинительное заключение».

Тем временем верующие прихожане Казанского храма решили поручиться за своего настоятеля перед светской и церковной властью.

«Совнарком Крым АССР
Копия Епископу Крымскому и Симферопольскому
[Иоасафу (Журманову)]
От Двадцатки религиозной общины Курманской церкви
Красногвардейского района

Заявление

Тринадцатого апреля сего года священник Курманской церкви Константин Павленко арестован и посажен под стражу НКГБ на основании поданного заявления, причина ареста нам неизвестна, но за время служения в Курманской церкви священник Константин Павленко относился добросовестно к своим обязанностям, выполняя все требы согласно церковного устава, проводил проповеди среди паствы, в которых призывал молящихся оказать помощь бойцам Красной Армии, в результате чего был произведен сбор продуктов для раненых и собрано более двадцати тысяч деньгами, каковая сумма предназначалась на оборону страны, деньги сданы в Курманский банк.

Документы о сдаче продуктов и денег имеются налицо. За время пребывания священника Павленко в Курмане за ним не наблюдалось никаких проступков, порочащих его, и, по всей вероятности, заявление на него подано лицами, имеющими какие-либо к нему личные счеты, так как арест его является в Курмане не первым случаем, а именно: до оккупации Крыма немцами священник Павленко был также арестован, так как лица, имеющие к нему личные счеты, как Жердева Марфа Ивановна, Галганов Петр и его родная сестра, быв. монашка, которые подали три заявления в бывшее при немцах Епархиальное Правление, возводя на него всевозможную клевету, а именно: что он обокрал церковь в пьяном виде, потерял облачение, и когда на троекратное их заявление священник Павленко не был снят Епархиальным управлением с занимаемой им должности, чего они так добивались, тогда они подали аналогичное заявление в Комендатуру с добавлением, что он в прошлом не священник, а артист, не благонадежен, так как являлся большевиком; в результате поданного заявления священник Павленко был германцами арестован и двое суток просидел под арестом, и только благодаря ходатайству прихожан он был освобожден из-под ареста на основании выше изложенной просьбы о скорейшем разборе дела, а при невозможности ускорения такового взять его на поруки, в связи с наступающим праздником Пасхи прихожане нуждаются в священнике, в чем и следуют подписи <...>». И далее 75 подписей.

Следствие продлилось до 20 августа 1945 года.

В свое оправдание отец Константин сказал, что в Ялте окрестил жену еврея — члена партии Габке и ее сына и выдал им документы, чем спас ее от расстрела. А в день освобождения Ялты от немцев сказал на проповеди: «Пришла Красная Армия, которая освободила нас, мы должны ей помочь, чтобы быстрей разбить германский фашизм». «В день Пасхи я читал проповедь на русском, немецком и греческом языках. В проповедях я не говорил, что немцы нас освободили»⁴.

Закрытый суд состоялся 14 сентября 1945 года, на котором Павленко отказался от своих прежних показаний и заявил о своей невиновности. Но это не помешало судьям на основании статьи 58-10 ч. II УК РСФСР приговорить священника к 8 годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях НКВД с поражением в правах на 3 года.

18 декабря 1945 года было описано и конфисковано все его имущество⁵.

Дальнейшая судьба священника Константина Павленко неизвестна.

В 1992 году реабилитирован.

Примечания

*. В 1898 году в селе Мальцы Миргородского района Полтавской губернии.

1. Архив ГУ СБУ в Крыму. Арх. № 019711, л. 10.

2. Там же. Л. 11—15.

3. Там же. Л. 19.

4. Там же. Л. 58.

5. Там же. Л. 154—156.