Послереволюционные годы

Придя к власти, большевики решительно стали вычеркивать из памяти ненавистное прошлое вместе с его представителями. Под их сокрушительным натиском в когда-то беспечально блиставшей под шум морских волн Ялте все затаилось и поблекло. Жизнь людей, как и название самого города, изменилась до неузнаваемости. Бюллетень ялтинского Уездного революционного комитета 5 января 1921 года сообщил — Ялты больше нет, а есть «славный своими революционными подвигами» Красноармейск.

В 1921 году К. Паустовский в «Повести о жизни» описал ялтинский зимний вечер. «Я долго всматривался в берега, отыскивая хотя бы жалкий, тлеющий свет, хотя бы язычок свечи, как свидетельство, что кто-то еще жив в этой пустынной стране. Но, кроме мрака, быстро гасившего один за другим зубцы гор, ничего вокруг я не видел»¹.

Внешние сумерки властно и неотвратимо вошли в сердцевину жизни всей необъятной страны и Южного берега Крыма в частности. Разрушенная государственность и искаженные представления о нормах морали были благоприятным условием для самодеятельности озлобленных людей, за долгие годы войны и смуты привыкших к насилию и убийствам. Разумеется, те, у кого было в руках оружие и опыт боевых действий, невольно соблазнялись возможностью самим взять необходимое для жизни, а не тупо ждать милости от еще несостоявшегося, бедного и во многом непонятного Советского государства, которое и само, как всем было известно, не гнушалось насильственных действий с криминальным оттенком при решении своих жизненно важных задач. В сущности, эти лихие люди отличались от пришедших к власти не структурой своих ценностей, а лишь специфической нонконформистской решимостью по своему усмотрению отнимать «излишки» у тех, кто не может себя защитить. Огромной проблемой для новой власти стал масштабный бандитизм на территории всего Крыма, с которым пришлось бороться отрядам Особого отдела 4-й армии, Особого отдела Черноморского и Азовского морей, а также специально организованному экспедиционному отряду Симферопольской Чрезвычайной Комиссии. Но так как в Красной армии и ЧК в то время было много людей с преступным сознанием и специфическим представлением о пролетарской справедливости, начались сбои и неурядицы, которые из-за их массовости не представлялось возможным скрыть. В своем докладе руководство Крымской ЧК сообщало своему начальству: «Здесь следует отметить, что дело борьбы с бандитами в значительной степени пострадало с самых же первых дней <...> от неумелых действий экспедиционного отряда Черноазморей, который буквально начал терроризировать население, начавшее скрываться в горы и пополнять банды <...>. В Севастопольском районе нападения вдоль шоссе стали обыденным явлением В Ялтинском уезде бандитизм сильно возрос». Была зарегистрирована банда «в районе Сухая Речка — Ралка, в 8-ми верстах от Балаклавы, насчитывавшая до 20-ти человек и имевшая связь с Ялтой, откуда получала продовольствие»².

Банды из местного татарского населения, которые группировались в районе Чатырдага, при попытке отбить у властей своих товарищей совершили дерзкий налет на тюрьму в самой Ялте.

Только в течение одного мая месяца в Ялтинском районе было зарегистрировано до 60-ти более или менее значительных нападений. В 15-ти километрах от деревни Байзары появилось 30 кавалеристов, которые в Ялтинском районе совершили нападение на красноармейскую заставу. Примерно 200 человек, из которых 50 было конных, вооруженные винтовками и пулеметами системы «Люис», сгруппировались в Алуштинском районе.

В крымских горах

Там же, под Алуштой, чекисты выявили банду Августинского, состоявшую из 40 человек. Их соседом был некий Алеголинский, возглавлявший такую же по численности группу вооруженных людей. Неподалеку под командой бывшего пристава Алушты Кочубарова орудовали 120 человек, вооруженных винтовками.

Неподалеку базировалось не менее 60 головорезов во главе с бывшим полковником Станишевским по кличке Безрукий. А рядом и в союзе с ним занимались разбоем и грабежом 30 хорошо вооруженных людей под предводительством бывшего ротмистра Абадзе и 52 татарина под началом Апаса.

В районе деревни Коккозы разбойничало 60 татар под командированием коренного ялтинца Мустафы-Курбы.

Еще одна конная банда орудовала в районе Байдарских Ворот.

Со временем, почувствовав свою силу и незащищенность людей, бандиты стали действовать более уверенно и нагло. Налеты были привычным фоном в жизни Южного берега, и уничтожение этих бандформирований стало одним из приоритетов новой власти.

Горная дорога

Для борьбы с откровенным разбоем чекисты сформировали в Алуште и Ялте два отряда по 200 человек, вооруженных 14 пулеметами, которые действовали под руководством чрезвычайных «троек».

Особенно неспокойно было на дороге Севастополь-Ялта. Преступность возросла настолько, что практически стало невозможно автогужевое сообщение между уездами. Бандиты выводили из строя телефонные и телеграфные провода, так что связь с Симферополем пропадала на несколько дней. Вооруженные шайки нападали не только на продовольственный транспорт, но и на склады районных курортных управлений. Особенно тягостным в материальном отношении стало положение никем не защищенных туберкулезных больных, прибывших из северных областей, так как все продукты, направлявшиеся в санатории, разграблялись по дороге на Ялту. В конце сентября в Симеизе было угнано целое стадо баранов, предназначенных для туберкулезников.

Оголодавшие больные узнали, где находятся склады украденных продуктов, и с несколькими сотрудниками Особого отдела Алушты 10 октября отправились в Симеиз, где завязался настоящий бой. Пять красноармейцев погибло от шквального огня из окон, остальные, преследуемые бандитами, отступили до ближайшего санатория. Но разошедшиеся уголовники стали обстреливать санаторий, и только вовремя подоспевший отряд чекистов с пулеметом помог отбить нападение. Из Ялты сразу же вызвали курсантов и объединенными силами разбили и арестовали уголовников.

Как выяснилось позже, эту группу возглавлял сподвижник преступного лидера Мамуладзе некий Ибриги, на счету которого были неоднократные обстрелы красноармейцев и грабежи мирного населения.

Как правило, бандиты были снабжены всем необходимым и вооружены не только винтовками, револьверами, но и пулеметами и даже бомбами. Связь у них была поставлена достаточно хорошо, так что они своевременно узнавали о тех или иных операциях местной власти. Правда, в некоторых случаях благодаря оперативной работе чекистам удавалось разрушить банду изнутри. Бывший полковник Мамуладзе и бывший рабочий Мустафа-Курба в результате хорошо проведенной операции согласились сдаться.

3 июля 1921 года Мамуладзе в Алупке подписал договор с Полномочной комиссией по делам Крыма при ВЦИК и СНК о своей сдаче. Ему разрешили сформировать и возглавить отряд, который войдет в состав Красной армии.

«Договор
(Акт)

1921 г., 3-го июля, город Алупка.

Мы, представители Центральной и местной Советской власти в лице Председателя Полномочной Комиссии ВЦИК и Совнаркома по делам Крыма тов. Ибрагимова, Секретаря Крымобласткома, члена Крымревкома тов. Акулова, Начполитгруппы Летотрядов тов. Попандопуло и Предревкома г. Алупки тов. Селевестрова и г. Ялты тов. Набулина, с одной стороны, и командира зеленых Мамуладзе, командира дивизии Корпуса конных зеленых Алешина и адъютанта Командира корпуса Грозного, с другой стороны, согласились на нижеследующее:

1. Весь корпус зеленых, находящийся под командой Мамуладзе, прекращает всякую работу против Советской власти, причем зеленые, желающие вернуться к мирному труду, получают от Советской власти полную возможность работать, а те из них, кои пожелают остаться на военной службе, могут вступить к Мамуладзе, коему будет разрешено формировать под его командованием отряд, который вольется в ряды Красной Армии.

2. В целях осуществления указанного в первом параграфе сего соглашения, командиру зеленых Мамуладзе предоставляется двухнедельный срок отъезда по Крыму для выяснения, кто пожелает вернуться к мирному труду.

3. На указанный двухнедельный срок всякие военные действия между Красной Армией и отрядами зеленых прекращаются, борьба с бандитизмом ведется обеими сторонами совместно.

4. По всем делам о бело-зеленых гражданах, привлеченных за связь с зелеными в течение двух дней срока перемирия, никаких приговоров выноситься не будет. По истечении сего срока все дела о бело-зеленых будут пересмотрены.

5. В течение двух недель командиру зеленых Мамуладзе с его штабом в числе 175 человек довольствие отпускается соответствующими органами Советской власти в деревне Фоти-Сала, Богатырской волости.

6. Все зеленые, желающие вернуться к мирному труду, получают, сдав оружие, необходимые документы в деревне Фоти-Сала, Богатырской волости, которая назначается центральным пунктом сношения сторон, куда командируется полномочный Представитель Крымревкома совместно с Полномочной Комиссией по делам Крыма.

Печать Воен. Рев. Комитета г. Алупки

Подписали: Ибрагимов, Акулов, Попандопуло, Набулин, Мамуладзе, Алешин и Грозный»³.

Банда Мустафы-Курбы сдавалась постепенно, маленькими группами, с 15 по 20 июля, что стало наглядным и убедительным примером для тех, кто уже не хотел оставаться в горах на нелегальном положении.

Отдельные персонажи преступного мира благодаря своим личным качествам и запредельным «подвигам» с особой силой впечатались в сознание измученных крымчан.

Капитан Спаи, служивший у Врангеля офицером, когда пришла Советская власть, организовал 45—50 человек, вооруженных винтовками, револьверами, бомбами, и ушел в лес. В Симферополе у некоего Рапопорта он хранил большое количество обмундирования и боеприпасов, которые были зарыты в землю в разных местах. Спаи отличался особой жестокостью: двоих людей, заподозренных в отношениях с Крымчека, которые скрывались в совхозе «Аян», он лично сжег на костре. На предложение властей сдаться он отвечал решительным отказом. Тогда его родителей, живших в деревне Шумхае Симферопольского уезда, чекисты взяли в заложники, но и это не помогло. И только доверившись октябрьской амнистии, Спаи среди прочих спустился с гор. Крымчека в одну ночь всех амнистированных арестовала, но Спаи с четырьмя своими приверженцами удалось бежать в лес. Там он примкнул к хорошо вооруженной группе бывшего офицера Алешина, у которого в отряде были даже медсестры, Полковникова и Борзик; их в отряд привела жена убитого офицера Березовская — правая рука и советчица Алешина. Энергичная и деятельная Березовская поддерживала связь с Симферополем, где ее во время очередной вылазки, одетую в военный костюм и английскую шинель, поймали чекисты и вскоре расстреляли.

Спаи попытался создать новый отряд и уже собрал преданных людей из бывших товарищей, готовых неукоснительно действовать под его руководством. Но в результате сложной и продолжительной операции, организованной чекистами, он был пойман на Пушкинской улице Симферополя и через несколько дней расстрелян. В скором времени были арестованы и расстреляны другие последователи Алешина и Спаи.

Крымская яйла

Атаман Захарченко, под началом которого было от 35 до 55 хорошо вооруженных бойцов, возник в то же время, что и отряд капитана Спаи, и во многом был похож на него. Сам Захарченко был «с богатым уголовным опытом» и врожденным «инстинктом блатного рецидивиста». По свидетельству очевидцев, по природным и приобретенным качествам Захарченко был неустрашим. Он неоднократно подвергался обстрелу не более чем с 15 шагов и при этом не менялся в лице. Число разбоев, совершенных им, трудно было подсчитать. Во время майской амнистии 1921 года Захарченко отказался спуститься с гор. Заподозрив, что односельчане готовы его выдать, совершил кровавый налет на деревню Саблы Симферопольского района, где всех знал с раннего детства. Он окружил сельревком, сорвал с здания все объявления о его поимке и расстрелял председателя, его секретаря и еще трех коммунистов, после чего, бросив две ручные бомбы в здание, скрылся в лесу. Для ликвидации банды, наводившей на всех ужас, был сформирован специальный экспедиционный отряд, в который, помимо красноармейцев, вошли по своей инициативе и жители деревни Саблы.

В течение месяца произошло несколько кровопролитных стычек, одна из которых длилась не менее трех часов. Но бандиты, умевшие передвигаться по горам с поразительной быстротой, всякий раз ускользали от преследования.

Как-то раз чекисты заметили отряд Захарченко на дороге, ведущей к горе Чатыр-Даг, и открыли огонь из ружей и пулемета «Люис». Жестокая перестрелка, во время которой был убит взводный командир, продолжалась около часа. Находчивый и неустрашимый Захарченко энергично отстреливался, но красноармейцы, возглавляемые чекистами Тимошенко и Поцелуевым, пользуясь численным превосходством, обратили бандитов в бегство. Результатом этой победы оказались повозки с оружием, лошади и даже два верблюда. Несколько человек Захарченко было убито и трое взято в плен. По слухам, раненый атаман скрылся в надежном месте, и активность этого отряда прекратилась, но ненадолго. В скором времени поступили несколько жалоб от проезжающих из Ялты в Симферополь и обратно о новых грабежах и убийствах. На основании оперативных данных, 16 человек из команды уже расстрелянного Алешина присоединились к Захарченко. Через некоторое время рассеянные по горам бандиты снова собрались и с прежним энтузиазмом стали грабить и терроризировать население, в связи с чем на их поимку был послан новый отряд красноармейцев. Произошло несколько стычек, в одной из которых был захвачен в плен помощник Алешина бывший офицер Шадурский. Обороняясь, он бросил чекисту Тимошенко под ноги ручную гранату, но тот, уже раненный, умудрился перескочить через нее и захватить Шадурского. По майской амнистии он уже спускался с гор, но, своевременно почувствовав лукавство чекистов, сбежал. Люди Захарченко активно проявляли себя до октябрьской амнистии, а после по неизвестным причинам стали сдаваться на милость власти. Постепенно банда рассеивалась, каждый устраивался как мог, так что к ноябрю 1921 года Захарченко остался с четырьмя головорезами, лично ему преданными. Погиб он случайно, разряжая ручную гранату.

На склонах яйлы

Вооруженные нападения и убийства рецидивиста Стороженко по кличке Федька Ходус, происходившие по всему городу, ужасали беззащитных людей. Бандиты врывались в масках, грабили всех без разбора, а тех, кто возражал или, не дай Бог, противился, тут же убивали. Грабители забирали все: еду, одежду, мало-мальски ценные вещи. Милиция не могла справиться, и за дело взялись чекисты. С помощью агентуры они поймали рецидивистов Анисухина, Смирнова, Тертычко, Каменщикова, известного как Петька Кабан, и заставили их признаться в совершенных ими дерзких преступлениях, которые задумывал их вожак Федька Ходус. Он был закоренелым уголовником, авторитетным в своем ужасном мире. Устроившись почтальоном, он разносил письма по домам, примечая зажиточных людей, а затем с шайкой приходил ночью для грабежа. В конце концов чекисты поймали всех бандитов и расстреляли, за исключением Петьки Капчика, который после первого допроса повесился в камере.

Любопытна судьба анархиста Матвея Лаврентьевича Ермакова.

В 1919 году, 26 лет от роду, он служил в Красной армии. Вместе с товарищами ухитрился похитить три ящика с золотом и направился в город Александровск к Махно, но в Симферополе был арестован. Содержался под стражей, однако каким-то образом умудрился избежать наказания. Освободившись, Ермаков поступил в Черноморский Советский полк Мариуполя, но вскоре дезертировал и был судим Особым отделом 13-й армии. С ним обошлись снисходительно и отправили обратно в полк, но по дороге он сбежал. Далее в Ростове-на-Дону он поступил в Азово-Донскую флотилию. В 1920 году Ермаков попал в плен к Врангелю, но и там сумел как-то выкрутиться. В Симферополе он успешно занимался кражами, но на крупном ограблении магазина Майданского был пойман и просидел под стражей шесть месяцев, после чего ушел в лес к красно-зеленым, где и пробыл до прихода Красной армии. Прожив некоторое время в Симферополе, бежал в лес к бело-зеленым и участвовал в налетах на Ялтинское шоссе, затем в районе деревни Саблы. Впоследствии стал разведчиком банды и часто ездил в Севастополь и Симферополь по подложным документам на имя курсанта 12-й батареи Попова. Во время одной из таких поездок в мае 1921 года был задержан на Ялтинском шоссе конной милицией и доставлен в ЧК, где вскоре его расстреляли.

Активные действия чекистов и обещания амнистии во многом помогли ликвидировать организованный бандитизм. В своем отчете Крымская ЧК рапортовала: «Стойкая непоколебимость пролетарских масс Крыма во всякое время имеет в арьергарде зоркий глаз ЧК и сможет справиться со своими врагами, каковы бы они ни были»⁴.

Примечания

1. Паустовский К.Г. Повесть о жизни. Время больших ожиданий [Электронный ресурс] // lib.ru: Библиотека Максима Мошкова. — Режим доступа: http://lib.ru/proza/paustowsku/lifebook4.txt. Проверено 18.04.2014.

2. Годовой отчет Крымской Чрезвычайной комиссии за 1921 г. — Симферополь, 1922. — С. 61.

3. Там же. — С. 68—69.

4. Там же. — С. 87.