Путеводитель по Крыму
Группа ВКонтакте:
Интересные факты о Крыме:
В Севастополе находится самый крупный на Украине аквариум — Аквариум Института биологии Южных морей им. академика А. О. Ковалевского. Диаметр бассейна, расположенного в центре, — 9,2 м, глубина — 1,5 м. |
Главная страница » Библиотека » О.И. Домбровский, А.А. Столбунов, И.А. Баранов. «Аю-Даг — "Святая" гора»
Как отпадает шелухаС легкой руки благочестивых историков церкви, в своих целях и по-своему комментировавших «Житие» Иоанна Готского, положительная оценка его личности как подвижника и мученика красной нитью прошла сквозь все исследования конца XIX — начала XX в., посвященные крымскому средневековью. В наше время историческая оценка восстания 787 г. и истинной роли его руководителя неоднократно изменялась. Первым, но, к сожалению, не совсем удачным примером социологизированной трактовки событий 787 г. может послужить работа В.П. Бабенчикова «Из истории Крымской «Готии»1. В этой статье впервые поставлен вопрос о социальной обусловленности восстания. Однако, касаясь личности епископа, В.П. Бабенчиков представляет его чуть ли не народным героем, а сами события 787 г. рассматривает как проявление классовой борьбы социальных низов Таврики против захватчиков-хазар — носителей феодального гнета. Таким образом, у него антифеодальное восстание народа возглавляет один из видных князей церкви, а церковь — феодал над феодалами — причисляет его за это к лику святых. Такая же трактовка восстания 787 г. проникла в работы некоторых других исследователей средневекового Крыма2. К началу 60-х годов были накоплены факты, косвенно позволившие по-новому взглянуть на «Житие» Иоанна Готского. М.М. Артамонов, видный советский исследователь истории Хазарского каганата, уже ставит под сомнение не только «святость», но и политическую роль Иоанна как народного вождя. Однако, будучи занят в своей книге иными вопросами, он, по существу, не пытается яснее выявить его подлинную роль в поднятии, а затем ликвидации восстания3.
Что дает для уяснения исторического смысла событий, характера их главного героя «Житие» епископа, который и был этим «героем»? От «Жития», составленного по стереотипной агиографической схеме, сохранилось десять небольших отрывков. Первые четыре рассказывают о происхождении Иоанна, о «посвящении богу», раскрывают политическую обстановку, в которой потом протекала его архипастырская деятельность. Отрывки третий и четвертый сообщают об антиико-ноборческой деятельности Иоанна, его активном участии в подготовке седьмого Вселенского собора (787), восстановившего иконопочитание. В следующем отрывке сказано, что после перехода прежнего епископа в лагерь иконоборцев иконопочитатели Таврики избрали своим духовным пастырем Иоанна, который был рукоположен на епископство не в иконоборческом Константинополе, а в иконопочитательской Иверии (Грузии). В.Г. Васильевский относит это событие к 758—759 гг6. Пятый отрывок не связан непосредственно с предыдущими, что позволяет предполагать утерю значительной и, быть может, в историческом отношении важной части «Жития». Отрывок начинается рассказом о начале восстания, первых победах повстанцев, внезапном, кажущемся беспричинным подавлении восстания и сдаче его зачинщиков хазарским властям. Составитель жизнеописания Иоанна сделал основной упор на его борьбу против иконоборцев, т. е. на чисто церковные заслуги. О целях восстания «Житие» сообщает следующее: «...Иоанн вместе со своим народом выдан был властителям хазарским, потому что он вошел в соглашение с господином Готии и его властями и всем его народом, чтобы не владели страной их вышеуказанные хазары. Ибо хакан, пославши, занял крепость их, называемую Дорос, и поставил в ней вооруженных стражей...». Из пятого отрывка можно почерпнуть многое. Например, становится ясно, что «господин Готии» (видимо, он же и владетель Дороса) был недоволен политикой хазар и их присутствием на его земле, тяготился подчинением хазарскому хакану, в силу чего и примкнул к заговору. Источник свидетельствует о том, что восстание началось на церковных землях, подвластных Иоанну, скорее всего на Южном берегу. Автор «Жития» определенно мыслит о двух политически автономных районах Готии: у него, с одной стороны, Иоанн «со своим народом», с другой — господин Готии «с его властями и всем его народом». Автор «Жития» крайне лаконичен в характеристике социально-политического лица и человеческой личности «преподобного». Тем не менее некоторые обмолвки (да и умолчания) позволяют усомниться прежде всего в том, что Иоанн был произведен в святые за борьбу с захватчиками-хазарами на стороне угнетенного ими народа. Его участие в восстании определялось скорее всего узкоцерковными интересами.
Народу Готии предназначалась роль своего рода клина между иконоборческим правительством и хазарами. Однако весьма удачная попытка Иоанна вбить этот клин сразу же потеряла практический смысл, как только на Вселенском соборе одержали верх иконопочитатели. Тогда-то Иоанн, по-видимому, не задумываясь, предал восстание, предал, несмотря на то, что повстанцы добились несомненного успеха: от хазар была освобождена уже немалая часть территории Готии, удалось овладеть клисурами — ключевыми стратегическими позициями на горных перевалах и самим Доросом. Это, конечно, повышало цену предательства и делало Иоанна вдвойне героем — в глазах церковных и светских властей иконопочитательской Византии. Епископ Готии не мог продолжать дело, которое вредило бы этой новой Византии, отныне его интересы и действия неминуемо должны были измениться в соответствии с государственными интересами империи, которая, став иконопочитательской, по-прежнему нуждалась в военном союзе с хазарами. В девятом отрывке «Жития» говорится, что «один человек укорял преподобного как виноватого в том, что крепость Готии предана была хакану и при этом некоторые невинно умерли». Иными словами, автор «Жития» проговорился и прямо свидетельствует, что участники восстания не верили в безгрешность своего бывшего руководителя. Если же представить себе ход дела таким, каким стремится показать его «Житие», то странной выглядит развязка этих драматических событий: «рабов ни в чем не повинных» по приказу хакана казнили, в то время как инициаторы и вдохновители восстания — Иоанн и его ближайшие соратники — уцелели. Господин Готии вообще не подвергся никакому наказанию, а Иоанн был ненадолго посажен в крепость Фуллы (не от своего ли народа его спрятали?), и вскоре ему была предоставлена возможность убежать в Амастриду. Это двусмысленное место «Жития» неизбежно наводит на догадку, что побег Иоанна из хазарской крепости состоялся не без ведома самих хазар. Таким образом, «житие святого», если разобраться, представляет его в достаточно неприглядном виде.
Антихазарское восстание Иоанна Готского явилось одним из событий, ознаменовавших переломный период истории раннесредневековой Таврики. Последующие столетия характеризуются интенсивным развитием на ее территории феодальных отношений. Свидетельство тому — остатки исаров (кастров, кастелов), т. е. сельских укрепленных убежищ и феодальных замков «господ Готии». Наиболее выдающимся среди них по праву считают Мангуп — предполагаемый Дорос «Жития», он же Феодоро надписей XIV—XV столетий. Не менее важен для нас и комплекс археологических памятников Аю-Дага, непосредственно связанный с Иоанном Готским и теми историческими событиями, которые мы изучаем по его «Житию». При всем интересе к Аю-Дагу как памятнику одного из самых бурных периодов крымского средневековья еще интереснее для историка дальнейшая его судьба — вплоть до того момента, когда митрополит Дамиан вспомнил о заглохшем монастыре Апостолов и опять его возвысил. Не он ли, спросим снова, наградил уже полунеобитаемый Аю-Даг репутацией «святости»?..
Развенчание церковной псевдоистории — не единственная проблема, стоящая перед исследователем. Если говорить о древностях крымского Южнобережья, не меньше времени и труда требует от историка и археолога отделение подлинных фактов, стоящих за многими памятниками, от ложноклассических представлений. Возьмем, к примеру, ту же «таврскую концепцию». Отсутствие религиозной примеси, литературная традиция, логичность построения, ссылки на письменные источники и археологические памятники — все это придало ей наукообразие, которое не так-то легко преодолеть. Яркий пример того, что психологи называют влиянием предшествовавших представлений, — современные рецидивы истолкования исаров как памятников античного времени. К этому мы поневоле должны вернуться в следующем разделе. Литература и источники1. В.П. Бабенчиков. Из истории крымской Готии. Известия государственной академии истории материальной культуры, вып. 117, 1935, стр. 148—151. 2. А.Л. Якобсон. Раннесредневековый Херсонес. МИА, № 63, 1959, стр. 43, 44; Его же. Средневековый Крым. М.—Л., 1964, стр. 31, 32. 3. М.И. Артамонов. История хазар. Л., 1962, стр. 326—328. 4. И.А. Баранов. О восстании Иоанна Готского. В сб.: «Феодальная Таврика. Материалы по истории и археологии Крыма», Киев, 1974. 5. Н.И. Репников. Партенитская базилика, стр. 136; В.В. Латышев. Новая надпись из Партенита, стр. 58—65. 6. В.Г. Васильевский. Житие Иоанна Готского. Труды, 11(2), СПб, 1912.
|