Характер землевладения и социальные отношения

Исследование аграрных отношений в средневековом Крыму крайне затрудняется скудостью письменных источников. Однако на основании археологических памятников, освещенных выше, можно сделать некоторые выводы.

При анализе археологических данных следует не выпускать из виду основные закономерности возникновения и развития феодализма — единого исторического процесса, охватившего всю Восточную Европу. Но это, конечно, не исключает и местного своеобразия феодальных отношений, возникавших в конкретных условиях каждой страны, в том числе и в Крыму.

В результате разложения семейной общины и дробления ее земель идет разорение и отрыв от общины ее обнищавших членов. Они вынуждены поселяться на землях феодалов и постепенно попадают в зависимость от них. Одновременно расширяются права феодала на землю и личность крестьянина, увеличиваются размеры феодальных вотчин.

Однако сохранилось и какое-то число относительно свободных общин, находившихся в косвенной зависимости от феодалов. Балканы и Кавказ дают яркие примеры такой двойственности. Она существовала и в средневековом Крыму. В частности, все поселения скученного типа можно отнести к числу земледельческих общин свободных крестьян, живших большими коллективами.

Из письменных источников известно, что в XIV—XV вв. во главе каждой греческой деревни, принадлежавшей генуэзцам, стоял протос — сельский староста. В частности, в деревнях, подведомственных Солдайе, староста избирался большинством голосов местных жителей, а затем утверждался консулом. Избирался также письмоводитель деревни.

Весьма важные сведения можно почерпнуть из преданий мариупольских или, как именуют они себя, «крымских греков». Ведь они — потомки тех выселенных из Крыма в 1778 г. коренных жителей, которые по указу царского правительства обживали пустовавшие земли Приазовья. Они основали г. Мариуполь и более 20 деревень (нынешний г. Жданов с окрестностями).

В период средневековья, когда предки их жили в Крыму, большинство земледельческих поселений Крыма подчинялось тимариотам — мелким феодалам, власть которых была, по-видимому, довольно относительной.

Некоторые общины оставались в той или иной мере свободными в течение всего средневековья. Они управлялись демогеронтами — старейшинами из народа (избиралось ежегодно 12 старейшин). Последние выбирали из своей среды председательствующего — своего рода деревенского старосту. Демогеронтов избирали из числа наиболее зажиточных и родовитых членов общины — архонтов¹. Совет старейшин распределял различные подати, в том числе и плату церкви за венчание, похороны, водоосвящение и другие требы; он же решал мелкие споры, руководствуясь обычаями; наблюдал за санитарным состоянием территории общины; опекал сирот и т. д.

Сохранение значительной прослойки свободных крестьян говорит о незавершенности процесса феодализации. В Крыму, как и на Кавказе, в непрерывной борьбе с кочевниками, взаимоотношения феодалов и крестьян могли долго сохранять в той или иной мере патриархальный характер, обусловленный необходимостью совместной борьбы против общего врага. Однако и в этих условиях происходило разложение независимой общины, ее разорение, отрыв от нее неимущих крестьян, которые расселялись на землях феодалов и попадали в крепостную зависимость.

Поселения разбросанного типа, как правило, примыкали к замкам или монастырям, т. е. крупным феодальным хозяйствам. По-видимому, в таких поселениях жили зависимые крестьяне.

Мы рассказали почти все, что известно о деревне средневекового Крыма. Пока нет прямых данных о собственности светских и церковных феодалов на землю, об их юридической и фактической власти над крестьянами, о формах феодальной ренты, о зарождении товарно-денежных отношений. Некоторый свет проливает на эту проблему «Устав Кафы». Согласно его статьям, на привозимые в Чембало продукты генуэзская администрация налагала пошлины. Вероятно денег, вырученных за продажу продуктов, иногда не хватало для коллективной покупки тех или иных вещей, нужных общине, и крестьяне вынуждены были искать кредита у генуэзских властей, что и нашло отражение в «Уставе». Весьма знаменательно, что в нем имеется специальный пункт: «О том, чтобы не давать взаймы общинам Готии». Речь идет о деревне первой половины XV в.

Ясно, что «общины Готии» не входили в генуэзские владения, так как в этом случае генуэзцы, используя свою власть, могли бы принудительно взыскать с них долги. Из самого термина «Готия» явствует, что общины находились на территории Таврики, в то время подчиненной княжеству Феодоро. Ясно также, что они были расположены сравнительно близко от генуэзских владений. Подобное соседство могло иметь место, например, в окрестностях Чембало, где как раз и преобладали (в стороне от замков и монастырей Феодоро) средневековые поселения скученного типа. Таким образом, на основании даже немногих свидетельств можно заключить, что в Крыму в первой половине XV в. свободные деревенские общины постепенно вступали на путь развития товарно-денежных отношений.

В заключение можно сказать, что многоотраслевое сельское хозяйство средневекового Крыма с применяемыми в нем орудиями труда и техникой земледелия стояло на том же уровне, что и в других византийских провинциях. Аграрные отношения в средневековом Крыму развивались так же, как и в других странах, подвластных Византии или испытывавших ее сильное воздействие. Влияние генуэзцев, соприкосновение с другими более развитыми странами Европы лишь ускоряло процесс феодализации средневекового Крыма и обостряло социальное расслоение его населения.

Примечания

1. Здесь этот термин (в других случаях обозначавший административную должность) употреблялся в смысле «первенствующий», т. е. наиболее знатный родом и обладающий богатством.