Посещение апостольских мест монахом Епифанием и его характеристика херсонитов, или о Херсоне периода иконоборчества

В процессе археологических раскопок при датировке культурного слоя и находок применяется несколько методических приемов. Прежде всего — это стратиграфические наблюдения, что позволяет выявить относительную хронологию существовавших зданий. Находки монет в исследуемых комплексах уточняют датировку, именно поэтому большое значение имеет точная фиксация их местоположения, как и всех сопутствующих артефактов. Выпуск монеты определяет время post quem образования культурного слоя. В свою очередь типологическая корреляция массового археологического материала, сопоставление его с находками, известными подругам памятникам, служат для уточнения хронологии. Малочисленность монет, находимых во время раскопок, относящихся именно к периоду «темных веков», стала одной из причин, вызывающих сложности в датировке археологических памятников. К тому же анализ структуры кладов показал, что период обращения монет является более длительным, чем время правления императора, при котором они были отчеканены. Продолжение политической линии предшественника обусловливало хождение на рынке денежных знаков, на которых имелась символика правителя, ранее стоявшего во главе государства. Но на период «темных веков» приходится борьба двух тенденций в Византии: иконопочитания и иконоборчества. И как это не раз уже имело место быть в истории различных государств, новый правитель стремился «изгладить» имя своего предшественника: изъятию и перечеканке подвергались монеты. Конечно, все выпущенные ранее денежные знаки обнаружить и отправить на переплавку было невозможно, но количество тех, на которых стояли имена императоров, придерживавшихся иных взглядов, все же значительно уменьшалось.

Первый период иконоборчества¹. В 717 г. с провозглашением императором Льва III завершилось время длительной смуты и борьбы за престол. Но осенью арабские корабли подошли к Константинополю. Только в середине августа следующего года осада столицы была снята. В Малой Азии борьба с арабами продолжалась еще 12 лет. Союзником Византии являлся Хазарский каганат, отношения с которым укреплены посольством в 729 г. и династическим браком в 732 г.: сын Льва III Константин женился на дочери кагана. Поражение хазар в 737 г. поставило каганат в зависимость от Арабского халифата. В 740 г. Лев III разгромил арабские войска в битве при Акротине. С этого времени началось постепенное освобождение захваченных арабами территорий в Малой Азии и Сирии.

Восстановление внешнеполитического престижа империи требовало значительных финансовых средств, что привело к росту налогов. В 740 г. из рук органов местного самоуправления изъята обязанность по поддержанию оборонительных стен, что значительно уменьшило значение городских властей. Политика централизации, проводимая Львом III, вызвала волнения в городах Сицилии; заговор против императора был раскрыт и в Фессалонике. К усилению конфликтов в обществе привело и то, что император поддержал иерархов малоазийских церквей, выступивших против почитания икон. В январе 730 г. был издан эдикт, запрещающий иконопочитание. Патриарх Герман, отказавшийся подписать его, заменен иконоборцем Анастасием.

Борьба против иконопочитания сопровождалась изъятием церковных сокровищ, казнями и преследованием знатных лиц, выступавших против императора-иконоборца. Фанатичным иконоборцем был сын Льва III Константину (741—775). В начале его правления поднял восстание стратиг малоазийской фемы Опсикий Артавасд, являвшийся зятем умершего императора. После подавления восстания из ее состава выделены фемы Оптиматов, Вукеллариев.

В 754 г. состоялся Вселенский собор, на котором было заявлено, что иконопочитание возникло вследствие козней сатаны. С этого времени решительным противником иконоборчества становятся монастыри, которые извлекали выгоду от торговли иконами. Репрессии против монахов вызвали их бегство в Сицилию, Южную Италию и, возможно, в Таврику.

В 775 г. на престол вступил Лев IV, сын хазарской принцессы. В период его правления в Крымской Готии вспыхнуло восстание, во главе которого стоял иконопочитатель епископ Иоанн. Константинополь не оказал помощи восставшим. Непосредственно к Херсону это событие не имеет отношения, но в той или иной степени при обращении к данному сюжету проявляется позиция историков, пытающихся оценить влияние борьбы иконопочитателей и иконоборцев на идеологическую ориентацию жителей данного города. При этом необходимо отметить, что свидетельства источников, на основании которых можно было бы составить представление о событиях в Северо-Причерноморском регионе, единичны и характер их таков, что сделать убедительные выводы не представляется возможным. Можно еще раз напомнить о них. Кроме Жития Иоанна², это письма идеолога иконоборчества Феодора Студита своим сподвижникам, сосланным в Таврику; нелицеприятная характеристика херсонитов иконопочитателя Епифания; а также Житие Стефана Нового, в котором рекомендовалось искать убежище от преследований в удаленных от Константинополя местах. Несмотря на скупые свидетельства источников и слабую изученность так называемых пещерных монастырей Крыма, был сделан вывод о том, что монашеская эмиграция в Таврику способствовала «быстрому росту монастырского феодального землевладения». В значительной мере на появление такого заключения повлияла оценка событий VIII — первой половины IX в. как «обостренной социальной борьбы, сопровождавшей процесс феодализации». Херсон, расположенный в «районе интенсивного монастырского строительства», представал, согласно концепции А.Л. Якобсона, «центром идейного сопротивления антимонастырскому курсу византийской политики», где «скапливались силы оппозиции, чему способствовала ссылка сюда опальных иерархов». Примечательным стал вывод, отражающий мнение исследователя: «Захиревшие и почти замершие города, в первую очередь Херсон, и многочисленные общинные земледельческие поселения, жившие натуральным хозяйством, развитие которого, однако, замедлялось оторванностью от городов». В Восточном Крыму, где уже были выявлены многочисленные печи для обжига амфор, предназначенных для транспортировки винодельческой продукции, ситуация, по мнению исследователя, имела отличия³. Последующее обнаружение керамических комплексов в Юго-Западной Таврике⁴, в том числе и в непосредственной близости от Херсона, скорректировало точку зрения А.Л. Якобсона. Изготовление амфор в данном районе не могло не свидетельствовать о вывозе сельскохозяйственной продукции на городской рынок.

Иначе представляется хронология возникновения пещерных монастырей в более поздних работах. Исследования Ю.М. Могаричева показали два этапа их существования: конец X—XI—XIII вв., XIV—XV вв.⁵.

Обращение к новой археологической информации и «новое прочтение» источников привели С.Б. Сорочана к выводу, что «активная, последовательная иконопочитательская, резко враждебная официальному Константинополю ориентация большинства иерархов Таврики и их паствы — такой же миф современной историографии, как и решительный сепаратизм ее "самоуправляемых властей "», а ссылки иконокластов в Херсон и его округу не позволяют рассматривать этот регион как центр антиправительственной оппозиции. Одновременно исследователь выражает недоумение: какие свидетельства послужили основанием для А.И. Романчук, когда она писала, что «только в начале IX в. Таврика стала местом ссылки иконопочитателей»⁶. В отдельных случаях для С.Б. Сорочана характерно «некоторое искажение» мнений своих коллег, поэтому должно отметить, что на странице, на которую он ссылается, акценты расставлены несколько иначе. После упоминания свидетельств Жития Стефана Нового, рекомендовавшего искать убежища, в том числе и в Северном Причерноморье, говорится: «в последующем ситуация изменилась. Таврика из района, где иконопочитатели находили убежище, превратилась в место их ссылки». В подтверждение приведены письма Феодора Студита. Несколько ранее было сказано о том, что не следует преувеличивать влияние иноконопочитательской эмиграции и сложности обстановки в Крыму в целом, о чем свидетельствует восстание Иоанна Готского⁷.

О неясности обстановки во время иконоборческих споров писал П. Шпек⁸, который отметил, что поток эмигрантов-иконопочитателей в историографии преувеличен⁹.

Восстановление иконопочитания произошло при вдове Льва IV Ирине. На Вселенском соборе, состоявшемся в Никее в 787 г., иконоборчество было осуждено. Фемная знать, лишенная при Ирине политического влияния, использовала противоречия между молодым Константином VI и матерью.

В 790 г. Ирина был отстранена от управления. Но в 797 г. в результате успешного заговора она вновь стала единодержавной правительницей, а Константин VI ослеплен. Ирина поддерживала монастыри, щедро одаривая и предоставляя им различные льготы.

Опустошение казны, усиление влияния монахов и евнухов, недовольство налоговой политикой, слухи о браке Ирины с императором Франкской империи Карлом привели к новому дворцовому перевороту, и в октябре 802 г. императором провозглашен логофет геникона Никифор. Первый период иконоборчества завершился. Падение Ирины оплакивал один из идеологов иконопочитания — Феодор Студит, письма которого, отправленные к сподвижникам, находившимся в Крыму в ссылке, упоминались выше.

Второй период иконоборчества. Пришедший к власти Никифор представлял интересы столичной аристократии. Попытка заговора фемной знати во главе со стратигом фемы Анатолии оказалась безуспешной. После смерти иконоборца Тарасия патриархом стал иконопочитатель Никифор, автор исторического труда «Бревиарий». Борьба в церковных кругах продолжалась. Монашество, возглавляемое Феодором Студитом, выступило с обвинениями патриарха в отсутствии твердости по отношению к светской власти. В 809 г. собор осудил Феодора Студита, назвав его возмутителем спокойствия.

Безусловно, приведенные выше события не полностью отражают круг дел, которые пришлось решать новому императору. Не останавливаясь в целом на оценке его политического курса, все же нельзя не упомянуть активизацию арабских войск и поражение Никифора на Балканах: захват ханом Крумом Сердики в 811 г. и гибель императора.

Сменивший Никифора Михаил I Рангаве (Сильнорукий) освободил монахов из тюрем, а Феодор Студит стал одним из его советников. Однако военные неудачи — болгарский хан Крум даже осадил Константинополь — показали слабость власти императора, который вынужден был отказаться от престола. Следующим правителем империи стал стратиг Лев V Армянин (813—820). С приходом его к власти начался новый период иконоборчества. Созванный в 815 г. собор подтвердил решения иконоборческого собора 787 г.; вновь начались преследования монахов, прежде всего сторонников Феодора Студита, который призывал бойкотировать налоговые постановления императора. Недовольство политикой Льва V охватило, с одной стороны, провинциальную, прежде всего фемную иконоборчески настроенную знать, с другой — представителей высших кругов столичного населения, страдавших от жестоких репрессий. Кроме того, в восточных провинциях вспыхнуло восстание, во главе которого стоял славянин Фома, провозгласивший себя спасшимся Константином VI. Это ускорило свержение императора; в результате переворота во главе государства оказался стратиг Аморейской фемы Михаил. После подавления восстания в Малой Азии (825) Михаил II, стремясь не разжигать религиозных споров, разрешил почитание икон; запрещались споры об иконах; но одновременно под предлогом сочувствия Фоме Славянину из столицы высылались иконопочитатели из числа столичной знати, а их имущество конфисковывалось. Сменивший Михаила II его сын Феофил отошел от компромиссной политики отца.

Посещение апостольских мест монахом Епифанием. В начале IX в. монах-иконопочитатель Епифаний посетил Херсон во время паломничества по местам, связанным с деятельностью апостола Андрея Первозванного. Слова Епифания о херсонитах уже приводились выше. Повторим их еще раз: «Нестойкий народ херсаки вплоть до сегодняшнего дня и не тверды в вере, лживы, носимые всяким ветром ереси»¹⁰.

Миссия апостола Андрея и предпринятое спустя столетия посещение святых мест иконнопочитателем монахом Епифанияем освещались неоднократно В исторических И ИСТОЧНИКОВЫХ штудиях. Выше уже был приведен список работ, в значительной мере касающихся сопоставления исторических реалий и мифологизированных данных.

Примечательно, что в летописных сказаниях о посещении Херсона апостолом Андреем выражена предопределенность связи этого города с Киевом в принятии христианской веры¹¹.

К «забытым» вследствие существовавшего в советской историографии отношения к истории церкви агиографическим свидетельствам в наши дни обратился А.Ю. Виноградов, предпринявший критическое издание греческих преданий¹². Более ранним и, в сущности, первым научным исследованием данных о св. Андрее является работа В.Г. Васильевского¹³.

При обращении к источнику ценны скупые биографические указания о Епифании, монахе обители Каллистрата в Константинополе, который бежал от общения с иконоборцами. Вероятнее всего, встретив подобные настроения среди херсонитов, он и характеризует их как «нестойких», «не твердых в вере». И второе, что следует отметить: возможность совершать паломнические поездки в начале IX в., конечно же, используя торговые суда.

Конкретных данных о том, нашли ли Епифаний и его спутники реальные следы пребывания апостола Андрея в Северном Причерноморье, нет¹⁴. Действительное обретение священных реликвий в Херсоне отражено в других источниках, описывающих пребывание в Таврике Константина Философа. Приводимые в связи с переносом мощей св. Климента названия храмов, значительное число их, открытых к настоящему времени, не могли не привести к развитию церковно-топографических штудий.

Примечания

1. Разделы-вставки о иконоборчестве носят не более чем справочный характер. Изложение событий приведено на основании соответствующих глав, написанных М.Я. Сюзюмовым для «Истории Византии» (М., 1967. Т. 2. Гл. 3 и 4. С. 41—80). В целом политической истории Византии конца VII — начала IX в. посвящены многочисленные исследования, но поскольку задачей раздела не является отражение существующих концепций на развитие событий этих лет, они не упомянуты.

2. Новым обращением к источнику стала публикация Жития Иоанна Готского с обширными комментариями (см.: Могаричев Ю.М., Сазанов А.В., Шапошников А.В. Житие Иоанна Готского в контексте истории Крыма «хазарского периода» Симферополь, 2007).

3. См.: Якобсон А.Л. Средневековый Крым. С. 32—34.

4. См.: Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство... С. 51—53; Рыжова Л.А. Гончарная печь VIII—IX вв. вблизи Херсона (в районе Радиогорки) // АДСВ. 1982. Вып. 19. С. 149—156.

5. См.: Могаричев Ю.М. Пещерные церкви Таврики. С. 98—99. Наблюдения исследователя, неоднозначно воспринятые коллегами, безусловно, будут уточняться по мере появления новой информации. Но открытый после выхода его работы уникальный памятник неподалеку от Херсонеса не противоречит предлагаемой хронологической схеме (см.: Бобровский Т.А., Чуева Е.Е. Новооткрытая пещерная церковь с фресками византийского времени в Юго-Западном Крыму: Предварительные результаты первого сезона исследований // Праці Науково-дослідного інституту пам'яткоохоронних досліджень (Киев). 2005. Вып. 1. С. 132—151; Они же. Новое о росписях «церкви с фресками» на Загайтанской скале в Юго-Западном Крыму // Византия в контексте мировой культуры (Труды ГЭ. 42). СПб., 2008. С. 133—147).

6. Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 493—494. Прим. 14.

7. См.: Романчук А.И. Очерки истории и археологии... С. 78. О третьем направлении монашеской эмиграции С.Б. Сорочан замечает, что совет Стефана Нового искать убежища в Северном Причерноморье мог и не относиться к Таврике. Правда, доказательств автор не приводит, более того, и не отрицает, что иконопочитатели могли найти убежище в небольших местечках Таврики (Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 494).

8. См. его фундаментальное исследование об интересующем нас времени: Speck P. Kaiser Konstantin VI. Die Legitimation einer fremden und der Versuch einer Herrschaft. München, 1978.

9. См.: S[peck] P. Die Beiträge stehen zur weitern klärenden Diskussion // Rechtshistorisches Journal. 1984. Nr. 3. S. 26.

10. Греческие предания о св. Апостоле Андрее: Жития/Пер. А.Ю. Виноградова. С. 312—313. Предположение о том, что слова Епифания свидетельствуют о «языческих пристрастиях», сохранявшихся в Херсоне длительное время, противоречит наличию в городе многочисленных храмов. Ко временам Епифания, скорее всего, не без участия херсонских архитекторов они возводятся как в ближайшей округе города (например, см.: Романчук А.И. Раскопки сельского поселения в низовьях реки Бельбек // АДСВ. 1975. Вып. 13. С. 9—26), таки в более удаленных местностях (см.: Мыц В.Л. Загородный храм и некрополь Мангупа // АДСВ. 1984. Вып. 21. С. 57—65; Он же. Крестообразный храм Мангупа // СА. 1990. № 1. С. 224—242).

11. Радзивиловская летопись. Л. 3 // ПСРЛ. Т. 38 (Л., 1989).

12. Автор публикации показал, что большая часть житий относится к средне византийскому периоду: IX—XI вв. (см.: Виноградов А.Ю. Греческие предания... С. 6; ср.: Макарий (Булгаков), митрополит. История русской церкви. М., 1994. Т. 1. С. 91—104.

13. См.: Васильевский В.Г. Хождение апостола Андрея в стране мирмидонян // Труды. СПб., 1909. Т. 2, вып. 1. С. 215—295; также см.: Петровский С.В. Апокрифические сказания об апостольской проповеди по черноморскому побережью // ЗООИД. 1898. Вып. 21. С. 1—184. Одно из обращений к словам Епифания следует отметить особо. Э.И. Соломоник, исследуя средневековые надписи горной Таврики, сравнила географический термин одной из них (найдена при раскопках небольшого храма на хребте Басман), где речь шла о почившем пресвитере Херсайкеи, и слово «херсаки» у Епифания. Датировка памятника (не ранее X в.) позволила исследовательнице предложить для обсуждения тезис о том, что в данном случае обозначена «область Херсона» и хребет Басман являлся в X в. ее окраинной территорией (Соломоник Э.И. Некоторые новые греческие надписи средневекового Крыма // ВВ. 1986. Т. 47. С. 214—215).

14. Если следовать выводам не только светских историков, но и исследователей богословской литературы Древней Руси, они не могли их обнаружить, поскольку сомнению подвергается достоверность рассказа о миссии св. Андрея, возникшего под влиянием церковно-политических тенденций (см.: Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси. >СПб., 1996). Некоторые историки Херсонеса также выражают сомнения относительно предания о пребывании в Северном Причерноморье апостола Андрея. Критические замечания Л.Г. Хрушковой по этому поводу уже приводились выше.