Облик города классического и эллинистического времени¹

Перечислить все работы, в которых в той или иной мере исследователи касаются облика города, не возможно. В сущности, в каждом из отчетов существуют детали, которые, «складываясь» воедино, постепенно заполняют существующие лакуны исторической топографии. Имеются и специальные статьи, посвященные отдельным градостроительным объектам. Если рассматривать общественные сооружения, то прежде всего это театр, открытый О.И. Домбровским. О господствующих в храмовой архитектуре ордерах имеется ряд статей А.В. Буйских (некоторые из них названы выше). В работах И.Р. Пичикяна приведены соображения об облике храмов Херсонеса и методике реконструкции общественных зданий². Исследователь высказал также предположения о возможных затратах на их возведение и местоположении некоторых из них³.

Облику города, описанию отдельных участков его территории посвящены статьи Л.В. Марченко⁴. Наблюдения относительно застройки кварталов, включены в обобщающие монографии по архитектуре Северного Причерноморья С.Д. Крыжицкого⁵.

Значительный вклад в исследование принципов градостроительства, и, следовательно, облика города сделан архитектором Б.Н. Федоровым⁶, опубликовавшего также отдельные памятники Херсонеса и архитектурные детали⁷; ему же принадлежат варианты реконструкции общественных и частных сооружений⁸, отличающиеся от представленных И.Р. Пичиканом.

В каждом из перечисленных (в подстрочнике) исследований имеются замечания, которые свидетельствуют о различии мнений между историками и архитекторами, сделавшими вклад в изучение облика города. Для того чтобы остановиться на деталях, отличающих тот или иной участок застройки города, следует выделить такую тему, как «Архитектура и облик Херсонеса в историографии». Отчасти это выполнено в коллективной монографии о Херсонесе VI в. — середины I в. до н. э. и в диссертации на соискание степени кандидата архитектуры И.А. Снитко⁹. Вместе с тем, не смотря на значительное число работ, до полного представления об облике Херсонеса еще далеко. Причин несколько.

Во-первых, в настоящее время историки имеют в распоряжении чрезвычайно ограниченный круг материалов: ранняя застройка уничтожена более поздними строениями. В качестве примера можно привести то, что осталось от столь внушительного памятника, как театр¹⁰, кстати, единственного из подобных сооружений в Северо-Причерноморском регионе. От выявленного О.И. Домбровским театра уцелело четыре рядом расположенные плиты сидений одного ряда театрона, четыре примыкающие к ним ступеньки секционной лестницы, еще две плиты сидений этого же ряда, фрагменты парода и фундамент стен характерного прямоугольника в районе скене, немного смещенного к одному из пародов. После IV в. н. э., когда театр прекратил функционирование, над ним возведены жилые и хозяйственные строения. В это время, как, вероятно, и позднее, театр «использовался» в качестве своеобразной каменоломни.

Во-вторых, значительная часть городской территории не исследована — западная часть, отчасти южная и северо-западная. Согласно предположению И.А. Снитко, в этой части города мог находиться еще один священный участок. Другой теменос, согласно мнению А.В. Буйских и М.И. Золотарева, располагался на восточной оконечности Херсонеса.

Анализ выполненных в 2004—2005 гг. аэрофотоснимков показал, что, скорее всего, в Херсонесе существовало еще одно театральное сооружение. Оно было расположено в 325 м по прямой линии от театра, открытого, О.И. Домбровским в 1954 г. Снимки 2005 г. позволяют установить контуры театрона и орхестры, линию расположения скене, что косвенно свидетельствует о сохранности конструктивных элементов сооружения. Ширина театра вдоль скене — 45 м. Глубина от прослеживаемой внешней стены проскения до внешней стены театрона — 36,3 м. Ширина явно возвышающего холма над театроном — 9,0 м, общая ширина ступеней (глубина) театрона — 15,0 м. Ширина орхестры также 15,0 метров. Вновь открытый театр также имеет характерную, со смещением к северо-западной части театрона, прямоугольную конструкцию в районе проскения. Фундамент этого прямоугольника перед орхестрой имеет длину 10,5 (вдоль скене) и ширину — до 7,0 м и расположен на расстояние в 19,0 м от левого края предполагаемого театрона, от правого — на 15,5 м. Здесь же мог находиться и жертвенник. В обе стороны от прямоугольника прослеживается линия скене. Высота обрыва задней стенки театрона — около 3,5 (?) метров. Осмотр памятника на местности позволил определить наличие пяти рядов сидений, сохранившихся непосредственно по линии центральной оси здания, а в северо-западной части театрона — правильный ряд из четырех камней в верхнем ряду и камни второго яруса. Контуры подковы театрона в верхней части, стены проскения и скене выделяются на аэрофотоснимках характерной коричневой травой. В юго-восточном углу во время осмотра территории театра встречен фрагмент мраморной архитектурной детали. Прямоугольник стен заполнен в центре выбросом камней. Выбросы камней хорошо видны и за театроном.

Вновь обнаруженный театр «вписан» в естественный закругляющийся северный склон гребня херсонесского плато. Театр, открытый О.И. Домбровским, также «встроен» в естественное закругление спуска южного склона и обращен к Карантинной бухте. Такая «вписанность» в склон является характерной особенностью архитектуры древнегреческих театров. Первоначально в круге орхестры выступали участники «песнопений в честь Диониса», а вокруг располагались зрители, которым было удобнее наблюдать происходившее со склонов холма. Позднее на склонах холмов сооружаются концентрические ярусы сидений театрона¹¹. Подковообразный склон холма защищал зрителей от ветра. Именно такой рельеф мы видим вокруг херсонесских театров. По направлению к береговой линии от театра 2005 г. прослеживается еще несколько комплексов, скорее всего общественного характера. Безусловно, до полевых исследований, изложенное в данном пункте, является вероятной гипотезой, подтвердить которую или опровергнуть, выявить характер и время возведения весьма внушительных строений могут только раскопки¹².

На археологически неисследованной западной, более высокой части городища, вполне вероятно, находился еще один священный участок. Следует упомянуть, что на топографических планах, выполненных до начала раскопок в Херсонесе, зафиксированы остатки фундаментального здания. Оно прослеживается на одном из аэрофотоснимков 2004 г. на расстоянии около 140 м к юго-западу от «Базилики в базилике» (№ 15). Примечательно, что остатки строений показаны на «Чертеже древнего Херсонеса Таврического» и «Плане древней развалившейся с городовым строением крепости Таврического Херсонеса», составленных инженером Иваном Симухиным в 1811 г.¹³ Позднее они обозначались и на других планах Херсонеса XIX в.

Соображения, приведенные в выше, обусловили отказ от дискуссионно-историографического изложения вопроса об облике Херсонеса¹⁴ и ниже изложены только те точки зрения, которые кардинально изменили мнения об облике города.

Итак, первоначально Херсонес представлял собой небольшое поселение (последняя четверть V — первая четверть IV в. до н. э.), площадью ок. 10 га. Его граждане обитали в скромных жилищах, однако, как это было показано Дж. Хайндом¹⁵ и В.М. Зубарем, для данного времени не являлись характерными землянки и полуземлянки (мнение М.И. Золотарева), а сразу же началось наземное каменное строительство. На так называемом этапе «земляночного домостроительства» подробно остановился В.М. Зубарь в одной из статей, а затем в коллективной монографии. Суть выводов исследователя, обоснованных анализом рельефа местности и привлечением материалов из других районов Северного Причерноморья, сводится к следующему. Глубина подрубок в скале настолько мала, что вряд ли можно полагать, что они относятся к конструктивным деталям земляночного или полуземляночного вида жилищ¹⁶.

Возможно, что интенсивная строительная деятельность во второй четверти — середине IV в. до н. э. уничтожила ранние комплексы, или, как предположил В.М. Зубарь, здесь могли размещаться какие-то хозяйственные сооружения. Выявить их размеры и назначение не представляется возможным. Но на основании материалов, обнаруженных М.И. Золотаревым, можно судить о том, что этот участок был заселен в V в. до н. э.

В следующий период (вторая четверть — середина третьей четверти IV в. до н. э.) в каждом из кварталов северо-восточного и центрального районов было возведено по две усадьбы (размеры их до 650 м²) с перистильными дворами (их площадь составляла до 20% от размеров всей усадьбы). Для северного района характерным являлось деление квартала на блоки из 3—4 безордерных домов размерами 190—240 м², в которых на площадь двора приходилось до 25%. Последняя треть IV в. до н. э. — рубеж IV—III вв. до н. э. — это время наиболее интенсивного строительства общественных зданий. Значительное увеличение городской территории привело к застройке участка в северном районе, где в 1936 г. был обнаружен некрополь¹⁷.

В эллинистический период возникают театр и храмы, посвященные различным божествам. Перед входом некоторых из них были установлены скульптурные изображения олимпийцев.

Соотношение топографических компонентов: храмов, площадей, жилищ и улиц — определяют различные факторы. Безусловно, масштабы строительной деятельности, размеры и облик общественных сооружений были обусловлены экономическим состоянием государства, но Аристотель отметил и еще одно условие: политическую систему полиса. Он считал, что наличие акрополя подходит для олигархических и монархических государств; одинаковое укрепление всех частей города — для демократических; для аристократических лучше, когда имеется несколько укрепленных пунктов (Политика. VII, 10, 4).

Народное собрание Херсонеса, издавая постановление о чествовании сограждан или представителей других государств, принимало решение о том, где будет установлена плита с перечислением их заслуг.

К числу надписей, отличающихся полнотой и информативностью содержания, наряду с Присягой херсонеситов, относится декрет в честь понтийского полководца Диофанта¹⁸. Народное собрание постановило: «Поставить также медную статую в полном вооружении на акрополе подле алтарей Девы и Херсонаса»¹⁹.

В последних строчках декрета, посвященного историку Сириску,²⁰ указано, что установить его следует в притворе храма Девы»²¹.

Эти и другие эпиграфические памятники содержат замечания о наличии определенных общественных зданий города и акрополя с алтарем Девы.

Первое предположение о местоположении акрополя было высказано К.К. Косцюшкой-Валюжиничем. В 1904 г. он производил раскопки в центральной части монастырской усадьбы и открыл остатки фундаментального здания, которое подчас называют «монетным двором»²². Озаглавив раздел отчета, как раскопки на территории акрополя, он писал: «Факт этот является новым подтверждением, что херсонесский акрополь греческой и римской эпохи был застроен солидными зданиями и что, поэтому, вывод, сделанный некоторыми учеными, считающими Херсонес ничтожным захолустным городом, является ошибочным и преждевременным, основанным на результатах раскопок, производившихся на окраинах города. Ежегодные открытия, начиная с 1888 г., дают о нем представление совершенно противоположное выше приведенному, как о богатом и красивом городе, а между тем расследована только небольшая часть городища»²³.

Так появилось первое предположение о местоположении акрополя. Не противоречило ему и то, что большая часть надписей античной эпохи были встречены в районе главной площади Херсонеса.

Если следовать буквально теоретическим положениям Аристотеля, то можно было бы сделать однозначный вывод: акрополя в демократической Херсонесской республике быть не могло, но только лишь в том случае, если бы остался неизвестным декрет в честь Диофанта²⁴. Но история не знает сослагательных наклонений, к тому же Аристотель говорил, что «наличие акрополя подходит для олигархических и монархических государств». А примеры существования акрополя в демократических полисах имеются. В частности, в Афинах Акрополь с монументальными храмами, величественными Пропилеями господствовал над остальными частями городской застройки. Правда, возникновение его относится к очень раннему периоду.

Указания в источниках о местоположении храмов, как и акрополя, отсутствуют. Локализация их — это область гипотетических построений, которые могут остаться логически обоснованными предположениями до появления свидетельств, их подтверждающих.

Двухтысячелетнее существование Херсонеса, строительная деятельность более поздних времен, являются причинами малочисленности свидетельств, которые можно было использовать для восстановления вида и местоположения общественных зданий херсонеситов, как и для реконструкции деталей жилой застройки кварталов.

В одном из отношений в ИАК Р.Х. Лепер писал об особенностях стратиграфии изучаемого им участка: «Без разрушения развалин последнего времени невозможно полное и детальное расследование раскапываемых кварталов. В Херсонесе сравнительно хорошо сохранились остатки только поздневизантийского слоя. Под стенами и полами этих построек часто имеются, более или менее значительные остатки, или только следы более ранних эпох: удавалось установить до 5-ти полов один под другим. Расследование нижнего слоя требует немедленного удаления верхнего»²⁵. Но, не смотря на то, что условия раскопок конца XIX—XX в., не позволяли в ряде случаев полностью исследовать отдельные участки, которые в последующем были застроены, все же были получены материалы, на основании которых были получены материалы для реконструкции размеров и плане жилых усадеб херсонеситов. Следует отметить, что начальные наблюдения восходят ко времени раскопок К.К. Косцюшки-Валюжинича. Одним из первых внушительных комплексов эллинистической эпохи является фундаментальное здание, выявленное им около оборонительной стены в портовом районе в 1899 г.: два помещения, входившие в его состав, стены которых были возведены из блоков с рустом²⁶.

Из-за замечания, сделанного К.Э. Гриневичем, оно обозначалось как римские казармы²⁷. Обращение к изучению территории всего квартала, начавшееся с работ Объединенной археологической экспедиции (1963) и завершенное в конце XX в. М.И. Золотаревым, внесло коррективы о времени строительства — третья четверть IV в. до н. э., после многочисленных ремонтов и перестроек комплекс прекратил существование в IV в. н. э.²⁸

Другим весьма значительным сооружением, также открытым К.К. Косцюшкой-Валюжиничем, стал дом эллинистического времени, расположенный с южной стороны главной улицы²⁹. Из-за расположенных здесь монастырских строений, полностью открыть памятник не удалось. Ко времени раскопок К.К. Косцюшки-Валюжинича относится и наблюдение о такой характерной черте Херсонеса—Херсона как наличие гипподамовой планировки. В одном из отчетов он писал, правда, для построек последнего периода: «Тот город, который обнаруживается при раскопках на ничтожной глубине с правильными, узкими улицами, водостоками, тесными домами и множеством часовен, построен по строго определенному плану»³⁰.

Историографическим парадоксом является то, что наблюдения, сделанные еще в начале XX в., не заслужили должного внимания. Безусловно, в работах, посвященных градостроительству античных городов Северного Причерноморья, приведены материалы раскопок Г.Д. Белова, который открыл в северном районе Херсонеса дома эллинистического времени³¹. Обращалось внимание и на планировку города, что позволило заключить, что «градостроительством руководили люди, обладавшие достаточно высокими профессиональными знаниями, хорошо знакомые с античными строительными традициями»³². Вместе с тем для авторов обобщающих исследований о принципах градостроительства Эллады Херсонес остался не «известным»³³. Правда, попытки ввести его в круг мировых памятников, имевших гипподамову схему размещения кварталов, предпринимались. Они принадлежат польской исследовательнице А. Вонсович³⁴, но, вероятно, ее статьи также остались незамеченными западноевропейскими историками архитектуры.

Одной из первых работой, которая посвящена данному сюжету, стала совместная статья М.И. Золотарева и А.В. Буйских³⁵. Безусловно, созданию целостной системы организации городского пространства Херсонеса предшествовали «архитектурно-топографические поиски», позволившие установить местоположение сакрального центра города, некоторых его храмов, их архитектурное оформление и стиль³⁶.

Натурные обмеры и анализ отчетов позволил выявить метрологический модуль, положенный в основу градостроительной модели, которая имеет четкое вычленение системы градостроительных узлов — общественных центров — и стандартные размеры кварталов. Была определена и средняя площадь херсонесских домов (146—155 кв. м)³⁷, что в свою очередь привело к гипотетическому восстановлению количества строений, характерных для кварталов. Ориентировочно была определена площадь агоры: 65,3×173 м (она расположена в центре плато³⁸ и, как полагают А.В. Буйских и М.И. Золотарев, частично могла быть отведена под теменос; другой участок с храмами, отделенный от жилой застройки улицей и оградой, находился далее к северо-востоку, замыкая главную улицу города (его размеры: 30,0×40,0 м)³⁹. Еще один священный участок находился на возвышенной части в северо-западной части Херсонеса. И.А. Снитко полагает, что расстояние до него приблизительно равно радиусу круга от центральной площади до теменоса в восточной части города⁴⁰.

Наличие нескольких теменосов в античных городах Северного Причерноморья не является экстраординарным явлением. Наиболее подробно описаны священные участки и расположенные на них храмы в Ольвии⁴¹.

Выводы М.И. Золотарева и А.В. Буйских, как и И.А. Снитко, объясняют прослеженную для поздневизантийского времени планировку Херсонеса: «Основная градостроительная идея регулярного города оказалась запрограммированной на все последующие столетия существования Херсонеса»⁴². Это еще одна уникальность памятника: сохранение до последних дней без кардинальных изменений архитектурно-планировочной системы, возникшей в IV в. до н. э.

Для восстановления полного облика Херсонеса, безусловно, еще далеко, не смотря на значительный прогресс в изучении градостроительных принципов данного центра. Некоторые выводы исследователей относятся к логично построенными гипотезами, отчасти обоснованным археологическими свидетельствами. Вместе с тем, местоположение многие общественных сооружений остается под вопросом⁴³. В эпиграфических памятниках римского времени упоминается рыбный рынок⁴⁴. Где он мог находиться, пока не установлено. Для античного города характерно наличие булевтерия или пританея, дикостерия, гимнасия (гимнасий упоминается в декретах херсонеситов); одним из значительных центров в античном городе являлся стадион. Все эти характерные для эпохи сооружения не открыты. Данное обстоятельство позволяет констатировать в завершение раздела: восстановление архитектурно-композиционного облика Херсонеса потребует от его исследователей дальнейших поисков и дополнительной аргументации высказанных ранее гипотез⁴⁵.

Примечания

1. Раздел написан В.А. Филипповым и А.И. Романчук.

2. Пичикян И.Р. Храм ионийского ордера в Херсонесе: Попытка реконструкции // История и культура античного мира. М., 1977. С. 169—176; Он же. К методике реконструкций античных ордерных фасадов по архитектурным фрагментам // КСИА. 1978. Вып. 152. С. 73—82.

3. Пичикян И.Р. Алтарь Девы в Херсонесе // XIV Международная конференция античников социалистических стран: Тез. докл. Ереван, 1976. С. 334—335.

Пичикян И.Р. Античная ордерная архитектура Северного Причерноморья: Автореф. дис. ...канд. архитектуры. М., 1975; Он же. Античная ордерная архитектура Северного Причерноморья первых веков н. э. // ВДИ. 1976. № 4. С. 88—108; Он же. Алтарь Пасиада в Херсонесе // СА. 1976. № 3. С. 248—255.

4. Марченко Л.В. Организация территории Херсонесского государства в эллинистический период // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса, 1888—1988 гг.: Тез. докл. Севастополь, 1988. С. 72—76 (в основном о ближайшей округе); Он же. Природные факторы в строительстве и хозяйстве Херсонеса // ХСб. 1996. Вып. 7. С. 19—24; Он же. Топография и планировка Херсонесского городища // ХСб. 1997. Вып. 8. С. 62—67; Он же. Западный район Херсонеса в эллинистический период // ХСб. 1998. Вып. 9. С. 80—82; Он же. Эллинистический комплексу перекрестка главных магистралей города // ХСб. 1999. Вып. 10. С. 101—106 (пожалуй, это единственная специальная работа, посвященная чрезвычайно интересному участку). Отдельные наблюдения Л.В. Марченко вошли в путеводитель: Сорочан С.Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. Херсонес—Херсон—Корсунь: Путешествие через века без экскурсовода. Киев, 2003.

5. Крыжицкий С.Д. Жилые дома античных городов Северного Причерноморья, VI в. до н. э. — IV в. н. э. Киев, 1982; Он же. Античные традиции в архитектуре жилых домов Северного Причерноморья // Архитектурное наследство. 1985. Вып. 33. С. 165—173; Он же. Архитектура античных государств Северного Причерноморья. Киев, 1993; Он же. Архитектура // История культуры древнего населения Украины. Киев, 2001. Т. 1. С. 386—409 (на укр. яз.). Из более ранних работ следует привести: Крыжицкий С.Д., Зубарь В.М., Анохин В.А., Отрешко В.М. Античные государства Северного Причерноморья: Западный Крым // Археология Украинской ССР. 1986. Т. 2. С. 342—363.

6. Работы Б.Н. Федорова: О дорической архитектуре греческого Херсонеса // ПРЗИ. 1974. Вып. 4. С. 22—30; Объемно-пространственная композиция северо-восточной площади Херсонеса Таврического и ее реконструкция // ПРЗИ. 1980. Вып. 7. С. 10—17; Традиционность и своеобразие композиционных решений в архитектуре Херсонеса IV—II вв. до н. э. // Проблемы античной истории и культуры: Тез. докл. XIV Межд. конф. «Эйрене». Ереван, 1979. Т. 2. С. 443—444; Храмовое зодчество античного греческого Херсонеса Таврического и реконструкции одного из его культовых зданий // ПРЗИ. 1982. Вып. 12. С. 10—21; Архитектура Херсонеса Таврического V—II вв. до н. э. и опыт реконструкции: Автореф. дис. ... д-ра архитектуры. Л., 1983; Дорическая архитектура Херсонеса Таврического IV—III вв. до н. э. // КСИА. 1983. Вып. 147. С. 3—8; К вопросу о реконструкции северо-восточного площади Херсонеса Таврического // КСИА. 1985. Вып. 182. С. 8—11.

7. Федоров Б.Н. Специфические черты памятников некрополя Херсонеса IV—III вв. до н. э. // НОСА. Киев, 1975. Ч. 2. С. 75—774; Он же. Помещение с мозаикой: К вопросу о реконструкции эллинистического жилого дома в Херсонесе // ПРЗИ. 1981. Вып. 2. С. 12—16; Он же. Некоторые особенности крепления каменных блоков в зодчестве Херсонеса Таврического V—II вв. до н. э. // Проблемы античной культуры. М., 1986. С. 201—205.

8. Федоров Б.Н. О композиции и реконструкции жилого дома IV—III вв. до н. э. в VII квартале Херсонеса // ПРЗИ. 1975. Вып. 5. С. 18—25; Он же. Объемно-планировочная реконструкция двух жилых домов эллинистического времени (IV—II вв. до н. э.) в Херсонесе // ПРЗИ. 1977. Вып. 7. С. 10—17; Он же. К вопросу о взаимодействии графики с архитектурой античного греческого Херсонеса Таврического // Проблемы развития зарубежной графики. Л., 1986. С. 12—16.

9. Снитко И.А. Методика реконструкции античного города (на примере Херсонеса Таврического: Автореф. дис. ...канд. архитектуры. Харьков, 2005 (полный текст работы имеется в архиве Херсонесского заповедника).

10. О раскопках см. статьи О.И. Домбровского: Раскопки античного театра в Херсонесе // Археологія. 1957. Т. 10. С. 94—101; Античный театр в Херсонесе: Раскопки 1954—1958 гг. // СХМ. 1960. Вып. 1. С. 29—36; Раскопки античного театра в Херсонесе в 1970—1971 гг. // Тез. докл. 15-й Национальной конф. Института археологии АН УССР. Одесса, 1972. С. 240—242; Работы на участке херсонесского театра в 1991—1994 гг. // АИК. 1997. С. 85—88; Домбровский О.И., Паршина Е.А. О ранней средневековой застройке античного театра // СХМ. 1960. Вып. 1. С. 36—41.

11. Колпинский Ю.Д. Великое наследие античной Эллады. М., 1988. С. 135.

12. Безусловно, может удивлять, почему столь фундаментальное сооружение не «видели» ранее. Но, как показал осмотр местности, без предварительного знания о местоположении постройки, она фактически не прослеживается. Изучение комплекса внесет коррективы и в приведенные размеры и интерпретацию. Однако следует отметить, что перспективы археологического исследования Херсонеса далеко не исчерпаны и применение новых методов «восстановления» топографической картины должны привести к новым представлениям о его памятниках. За год до раскопок на основании аэрофотографий был «открыт» один из сакральных комплексов, расположенный рядом с пятиапсидной базиликой, который стал в последующем объектом исследований украино-польской экспедиции. Первая информация о возможностях аэрофотосъемки для выявления археологических объектов и перечисление некоторых из них изложено: Романчук А.И., Филиппов В.А. Результаты применения разведочной аэрофотосъемки западной части Херсонеса Таврического в 2005 г.: Научный доклад. Севастополь; Тюмень; Екатеринбург, 2005; Они же. Топография торжественных религиозных процессий в византийском Херсоне: Возможности аэроразведки для выявления памятников западного района городища музея // Религиозное мировоззрение в древнем и современных обществах: Праздники и будни: Тез. докл. Севастополь, 2006. С. 49; Они же. О предварительном прогнозировании археологических открытий и планировании раскопок (на примере Херсонеса) // Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре: Тез. конф. Киев; Судак, 2006. Т. 2. С. 279—281: Romanchuk A.I., Filippov V.A. Results of Application of Prospecting Air Photography of the Western Part of Tauric Chersonesos Settlement. 2005 // Atchaeologia Bulgarica. 2007. № 1. P. 79—97.

13. Тункина И.В. Русская наука о классических древностях юга России (XVIII — середина XIX в.). СПб., 2002. С. 488—489.

14. В недавно вышедшей из печати (см.: Буйских А.В. Пространственное развитие Херсонеса Таврического в античную эпоху. Симферополь, 2008) обобщены наблюдения и отчасти скорректированы прозвучавшие ранее выводы. Исследование содержит фундированный историографический обзор.

15. Существует мнение, что «вырубки» в скале являются остатками карьеров по добыче камня (см.: Hind Dj. Megarian Colonisation in the Western Halt of the Black See: Sister- and Daughter-Cities of Herakleia // The Greek Colonisation of the Black Sea Area: Historical Interpretation of Archaeology. Stuttgart, 1998. Р. 142). Это мнение повторено С.Ю. Сапрыкиным (Saprykin S. The Foundation of Tauric Chersonesus // The Greek Colonisation... P. 234).

16. Зубарь В. M., Марченко Л.В. Херсонес и Западная Таврика... С. 72—73.

17. Первая попытка представить изменение территории Херсонеса принадлежит К.Э. Гриневичу (см.: Гриневич К.Э. Рост территории древнего Херсонеса // ИТОИАЭ. 1929. Т. 3 (60). С. 63—65), в последующем к этому вопросу исследователи Херсонеса неоднократно возвращались. В связи с анализом топографии некрополя 1936 г. А.В. Буйских уточняет существующие в настоящее время варианты реконструкций (см.: Буйских А.В. О пространственной организации некрополя на северном берегу Херсонеса // ХСб. 2005. Вып. 14. С. 59—70).

18. К надписи в честь Диофанта нам предстоит обратиться в связи с событиями конца II в. до н. э.

19. О культе Херсонаса см. в очерке «Граждане и их боги».

20. Декрет относится ко второй половине III в. до н. э. В нем говорится, что «народ венчает Сириска, сына Гераклиде, зато, что он описал явления Девы и бывшие дружественные отношения с городами и царями исследовал правдиво и согласно с достоинством государства».

21. Сведения об обнаружении памятника и его публикациях, как и текст перевода, см.: Соломоник Э.И. Каменная летопись Херсонеса. Симферополь, 1990. С. 14.

22. Раскопки производились плантажным методом и позволили открыть только часть сооружения.

23. Косцюшко-Валюжинич К.К. Отчет о раскопках в 1904 г. // Арх. НЗХТ, д. 13, л. 2. Под «некоторыми учеными» он подразумевал А.Л. Бертье-Делагарда, который придавал большое значение изучению византийских слоев, благодаря сохранности сооружений этого времени, но для античного времени отмечал, что в нищем, окраинном городе значительных наблюдений о древнегреческой эпохе сделано быть не может (см.: Бертье-Делагард А.Л. О Херсонесе // ИАК. 1907. Вып. 21. С. 172). В одном из последних путеводителей по памятникам Херсонеса на ошибочность интерпретации здания специально обращено внимание: Сорочан С.Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. Херсонес—Херсон—Корсунь. Киев, 2003. С. 231.

24. Данный пассаж приведен только лишь для того, чтобы показать, как могут меняться выводы при появлении новых свидетельств.

25. Лепер Р.Х. Отношение в ИАК, 25.05.1914 // Арх. НЗХТ, д. 467, л. 56—56.

26. Косцюшко-Валюжинич К.К. Отчет о раскопках в Херсонесе за 1899 г. // Арх. НЗХТ, д. 8, л. 37—40.

27. Гриневич К.Э. Древнейшая оборонительная стена в Херсонесе, обнаруженная разведкой 1927 г. // Вторая конференция археологов СССР в Херсонесе 10—13 сентября 1927 г. Севастополь, 1927. С. 20.

28. Золотарев М.И. О времени строительства т. н. «казармы» в Херсонесе Таврическом: По материалам находок керамических клейм // ХСб. 1999. Вып. 10. С. 70—79.

29. Подробное описание работ, озаглавленных «Раскопки в центре акрополя», приведено в: Косцюшко-Валюжинич К.К. Отчет о раскопках в Херсонесе Таврическом в 1904 г. // ИАК. 1906. Вып. 20. С. 17—34. (Принципиальных отличий не имеет и рукописный вариант, см. раздел отчета «Городище» // Арх. НЗХТ, д. 13, л. 2—10).

30. Косцюшко-Валюжинич К.К. Отчет заведующего раскопками в Херсонесе в 1895 г. // ОАКза 1895 г. СПб., 1897. С. 90—91.

31. К числу обобщающих работ такого плана относятся: Крыжицкий С.Д. Жилые дома...; Он же. Архитектура античных государств...

32. Крыжицкий С.Д. Жилые дома античных городов... С. 53.

33. Hoepfner W., Schwandner E.-L. Haus und Stadt im klassischen Griechenland. München, 1994 (в работе обобщены данные о городах, имевших регулярную планировку).

34. Wąsowicz A. Zagospodarwanie przestrzenne państw greckich: Olbia Pontyjska, Chersonez Taurydzki, Królestwo Bosporańskie // Archeologia. 1974. T. 25. S. 10—20 (ср.: L'Aménagement de l'espace de l'état Grec: Olbia Pontjque, Chersonese Taurique, Royaume du Bospore // Rendiconti classe di lettere. 1975. Vol. 109 et idem. Zagospodarwanie przestrzenne antycznych miast greckich. Wroclaw, 1982. Позднее она еще раз обратилась к примеру Херсонеса при анализе архитектурных традиций Западной части Средиземноморья: Idem. «Urbanistyczna szkoła» Sycylii I Wielkiej Grecji w okresie archaicznym // Lubelski materially archeologiczne. 1991. T. 5. S. 63—74; Idem. Deux modèles d'aménagement de l'espace dans les colonies grecques // Archeologia. 1995. T. 46.

35. Буйских А.В., Золотарев М.И. Градостроительный план Херсонеса Таврического // ВДИ. 2001. № 1. С. 111—132.

36. Работы А.В. Буйских, в том числе в соавторстве с М.И. Золотаревым, приведены выше. Специально о священном участке см.: Золотарев М.И., Буйских А.В. Теменос античного Херсонеса. Опыт архитектурной реконструкции // ВДИ. 1994. № 3. С. 78—101.

37. Несколько позднее А.В. Буйских еще раз обратилась к вопросу о домах херсонеситов, отметив, что в городе имелись здания с подвальными, полуподвальными этажами и двухэтажные (см.: Буйских А.В. К вопросу о количестве этажей в жилых домах Херсонеса // VII Боспорские чтения: Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и Средневековья. Керчь, 2006. С. 25—28).

38. Относительно местоположения агоры существует гипотеза Е.Ю. Клениной, которая полагает, что таковая должна размещаться, согласно традиции, не на возвышенной части — не на главной площади, где возведен Владимирский собор, а в районе «Базилики в базилике» (см.: Кленина Е.Ю. Топография античного Херсонеса Таврического // Проблемы исследования археологических памятников: Раскопки, хранение, экспозиция: Тез. докл. Севастополь, 2005. С. 12).

39. Буйских А.В., Золотарев М.И. Градостроительный план... С. 126—127.

40. Серия работ И.А. Снитко была приведена выше.

41. Карасев А.Н. Монументальные памятники ольвийского теменоса // Ольвия: Теменос и агора. М.; Л. 1964. С. 27—130. При обращении к истории архитектуры в Северном Причерноморье авторы ссылаются в основном на это исследование (например, см.: Русяева А.С., Русяева М.В. Ольвия Понтийская: Город счастья и печали. Киев, 2004. С. 42, 46, 60—61, 96, 106—107), в некоторых случаях уточняя размеры и предложенную А.Н. Карасевым реконструкцию сооружений (см.: Пичикян И.Р. Малая Азия — Северное Причерноморье. С. 178. Исследователь подробно описал памятники Херсонеса.

42. Буйских А.В., Золотарев М.И. Градостроительный план... С. 127. Теоретическим аспектам планировки жилых домов посвящена одна из недавних работ С.Д. Крыжицкого в основном использованы материалы Ольвии (см.: Крыжицкий С.Д. К теории реконструкции планировки античных жилых домов Северного Причерноморья // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и Средневековья: Периоды дестабилизаций, катастроф. Керчь, 2005. С. 146—151).

43. В частности, И. Снитко выделяет 18 архитектурно-археологических объектов для эллинистического периода. К их числу отнесены: дом или общественное здание в портовом квартале I (так называемые казармы), сооружение, которое в публикациях ранее приводилось как монетный двор; жилые дома в кварталах II, VII (III в. до н. э.); в северном районе: дом красильщика — квартал XXVIII (III—II вв. до н. э.), дом с мозаикой — квартал XV(III—II вв. до н. э.) и дом Аполлония — северная часть квартала XIX (III—II вв. до н. э.); мастерские коропластов рядом стеменосом (III—II вв. до н. э.) и в квартале IX (IV—III вв. до н. э.). Список дополняют: фрагмент квартальной застройки на пересечение 12-й поперечной и II продольной улиц; теменос — восточная оконечность главной улицы (рубеж IV—III — начало III в. до н. э.), агора, которой служила, по мнению ряда исследователей, центральная площадь Херсонеса, и малая агора — у пересечения 26-й поперечной и главной улиц. Безусловно, в число общественных сооружений включен театр (территория кварталов LXXI—LXXII, относящийся к III в. до н. э., и древнегреческие ворота, которые она датирует второй половиной IV в. до н. э. В число архитектурно-археологических объектов эллинистического времени ею отнесена также главная улица и керамик с внешней стороны оборонительных стен, который располагался вдоль 17-й и 19-й куртин (IV—III вв. до н. э.). Согласно мнению исследовательницы, эллинистическим временем следует датировать так называемые торговые ряды вдоль 10-й поперечной улицы (определение принадлежит публикатору материалов раскопок Р.Х. Лепера — К.Э. Гриневичу). В списке отсутствует значительный по размерам комплекс с северной стороны главной улицы, который был открыт К.К. Косцюшкой-Валюжиничем и исследовался в период директорства В.Ф. Смолина. Относительно «забывчивости» о его деятельности в Херсонесе уже говорилось.

44. Например, см.: Семенов-Зусер С.А. Рыбное хозяйство и рынки на юге СССР в древности. Харьков, 1947. Вып. 1: Памятники истории, экономики и культуры древнего Северного Причерноморья.

45. К примеру, И.А. Антонова предполагала, что стадион мог размещаться около южных оборонительных стен (Антонова И.А. Рост территории Херсонеса... С. 19). Отчасти поддерживает ее мнение Л.В. Марченко (Марченко Л.В. Западный район Херсонеса... С. 105). Правда, Л.В. Марченко, отметив мнение И.А. Антоновой, пишет, что здесь на южном участке по обе стороны от главной магистрали между 11-й и 15-й поперечными улицами находились здания общественного характера и, возможно, площадь и храм перед театром. В статье, опубликованной годом ранее, исследователь писал: «Участок, расположенный по другую, юго-восточную сторону главной улицы, ограниченный южной линией оборонительных стен, по-видимому, не был включен в квартальную разбивку. Длина участка более двухсот, ширина около тридцати метров. Участок неудобен для застройки, так как представляет собой покатый скалистый склон, вытянутый вдоль балки и открытый холодному восточному ветру. В то же время эта местность является идеальной для размещения на ней такого сооружения, как стадион». В пользу гипотезы он приводит находки, обнаруженные неподалеку: надписи о спортивных состязаниях, посвятительные граффити (Марченко Л.В. Западный район Херсонеса... С. 81). Но для того, чтобы поддержать или опровергнуть предложенный вариант интерпретации построек, необходимы полномасштабные исследования участка. Мнение, на основании которого построена гипотеза: неудобное для застройки место, как и находки — вряд ли могут служить бесспорным аргументом, как замечает В.М. Зубарь (см.: Зубарь В.М. Формирование территориального государства... С. 129). Примечательно, что исследователи подчеркивают значение западного района для будущих раскопок: на господствующем над остальной территорией участке должны были быть возведены значимые общественные сооружения.