Начальные свидетельства об округе Херсонеса

Создание представлений об одном из важнейших видов деятельности херсонеситов — земледелии, структуре участков, времени размежевки территории Гераклейского полуострова — ближней хоры Херсонеса имеют долгую историю. Предположение о том, что в окрестностях города располагались усадьбы граждан, было высказано К.К. Косцюшкой-Валюжиничем в начале XX столетия. В одном из Отношений в ИАК он писал о большом значении раскопок на Гераклейском полуострове, так как здесь могли находиться земли, упоминаемые в Присяге граждан¹. Позднее, после осмотра работ на отводимом под виноградник участке около Круглой бухты, он сообщил в ИАК: (Здесь) «возможно, существовала загородная дача в IV в. до н. э.»². В сущности, этими посланиями Косцюшко-Валюжинич поставил две проблемы, которые будут решать историки в течение столетия: где была расположена «равнина», упоминаемая в Присяге херсонеситов, и к какому времени относятся и что представляют собой древние строения Гераклейского полуострова.

К.К. Косцюшко-Валюжинич не создал обобщающего труда по истории Херсонеса. Он собирался сделать это после выхода в отставку. Судьба распорядилась иначе. Но внимательное чтение его отчетов и писем выявляет наличие отдельных замечаний по истории города. Некоторые из его наблюдений и выводов отчасти изложены в обширных статьях, которые публиковались в конце XIX — начале XX в. в «Крымском вестнике».

В то время, когда уже были получены доказательства о существовании древнего и нового Херсонеса на одном и том же месте, один из корреспондентов «Крымского вестника» со слов К.К. Косцюшки-Валюжинича извещал читателей, что «на Гераклейском полуострове в римскую и греческую эпохи был обработан каждый клочок земли. ...(Здесь находятся) следы бесчисленных каменных оград, разделявших частные владения древних херсонитян. ...Широкие дороги, обнесенные стенами, и теперь приметные для опытного глаза, шли от главных ворот города». И далее, говорилось о наличии в окрестностях города виноградников и поселений³, сообщавшихся с Херсонесом: «Одна дорога... вела от хутора Шаблыкина, где видны остатки поселения, а другая — к Георгиевскому монастырю, третья — к Казачьей бухте, где в 1890 г. открыты остатки укрепления с двойным рядом оборонительных стен⁴. Надо думать, что дорога эта служила сообщением с теми укреплениями, о которых упоминает «Гражданская присяга», а также с полями и виноградниками, следы которых видны и теперь. Размежевание этих виноградников, как известно, составляет одну из многих заслуг Агасикла. Нельзя не скорбеть о том, что «гражданская присяга», упоминая о крепостях, не приводит их названий»⁵.

В конце XIX — начале XX в. территория Гераклейского полуострова исследовалась эпизодически. Но особенности расположения руин в окрестностях Старого Херсонеса, как считалось до раскопок К.К. Косцюшки-Валюжинича, были отмечены уже на первых топографических планах.

В 1840 г. по просьбе Одесского общества истории и древностей Главный начальник Черноморского флота и портов Михаил Петрович Лазарев поручил снять план с «уцелевших следов Херсонеса и его окрестностей»⁶ капитану первого ранга Захарию Андреевичу Аркасу. Помещая первоначальный (древний Херсонес) на западной оконечности Гераклейского полуострова, З.А. Аркас обратил внимание на то, что «на этом пространстве и теперь видны ...остатки стен больших зданий, ...на гладком каменном грунте — основания параллельных стен, имеющих направление на восток и запад, на расстоянии 3-х сажень одна от другой»⁷.

Первые раскопки на Гераклейском полуострове в верховьях Казачьей бухты К.К. Косцюшко-Валюжинич произвел в 1890 г. Здесь, согласно мнению А.Л. Бертье-Делагард, находился «насыпной островок», постройки на котором в 40-е гг. открыл князь Барятинский. Предполагалось, что это руины небольшого храма или монастыря⁸. Сообщая об итогах изысканий, К.К. Косцюшко-Валюжинич подчеркивал, что «они дали блестящие результаты»⁹. Сообщил он и первых результатах исследований, предпринятых с целью открыть стену, упоминаемую Страбоном¹⁰, для этого исследовался «узкий перешеек, между верховьем Казачьей бухты и противоположным крутым берегом. На гребне перешейка, на всем протяжении, тянется низкий, едва приметный вал с возвышениями, в которых можно предполагать остатки башен. ...Непосредственное соседство соляного озера еще более укрепляло мнение, что именно здесь следует искать порт Ктенунт, солеварню, стену, ров и плотину, упоминаемые у Страбона. Следы валов оказались остатками оборонительных стен»¹¹. В 1907 г., получив известие об открытии остатков древнего здания около одной из бухт (Круглой) он поручил произвести его исследование В. Роту¹².

Так начали появляться детали, свидетельствующие об «археологической топографии» Гераклейского полуострова, но ответы на вопросы: что представляли собой «параллельные стены» и «фундаменты правильных дорог», были получены позднее.

Упоминание замеченных еще З.А. Аркасом «параллельных стен» требует небольшого отступления, необходимого для тех, кто не бродил по Гераклейскому полуострову или детально не знаком с особенностями организации хоры Херсонеса по научной литературе.

Примечания

1. Косцюшко-Валюжинич К. К — ИАК, 14.08.1904 // Арх. НЗХТ, д. 41, л. 62.

2. Косцюшко-Валюжинич К.К. — ИАК, 08.03.1907 // Арх. НЗХТ, д. 41, л. 142 об.

3. Энгель М. Глубь веков // Крымский вестник. 1895. № 20.

4. Об интерпретации комплекса на Маячном полуострове А.Н. Щегловым, Г.М. Николаенко и Л.В. Марченко, других исследователей см. ниже.

5. Энгель М. Глубь веков. Херсонес и результаты последних археологических разведок в нем // Крымский вестник. 1894. № 22.

6. Первые карты и планы археологических памятников появились уже в 1773—1774 гг. А.Л. Бертье-Делагард специально изучал материалы военных архивов, что позволило ему прийти к убеждению, что существует «целая серия городов древнего Крыма, снятая с археологической целью в 1773—1974 гг. ...Планы конца прошлого века — между 1771—1790 гг. чисто археологические, сделанные с большою подробностью: Ени-Кале, Керчь, Феодосия, Старый Крым, Карасубазар, Херсонес (несколько), Инкерман, Судак, Ялта, Мангуп... сопровождаются разрезами и видами, в общем, верны и близки к действительности». Он отметил, что «карты и планы топографические и военного характера чрезвычайно важны для изучения тогдашних поселений», но он «видел (только) незначительную их часть» (см.: Бертье-Делагард А.Л. О виденных им в Санкт-Петербурге нумизматических коллекций и о картографических документах архива Главного штаба // ЗООИД. 1896. Т. 19. С. 63—67). Свидетельства о создании планов «руин» и защите их от разрушения сразу же после присоединения Крыма приводит И.В. Тункина (см.: Тункина И.В. Русская наука о классических древностях юга России (XVIII — середина XIX в.). СПб., 2002. С. 39). Она пишет, что с именем Г.А. Потемкина (1733—1791) связано распоряжение в 1777 г. снять в Крыму все «достойные примечания виды и старинные здания с нужною в округ их ситуацией, тоже и фасаде». При этом следовало «наилучшим образом показать древние развалины, сделать описание всех городов и крепостей (распоряжение 1784 г.), в том числе и Херсонеса, Инкермана, Мангупа, Чуфут-Кале, Алушты, Керчи». И.В. Тункина освещает и некоторые вопросы истории изучения хоры Херсонеса. О фиксации «руин» см.: Дубровин Н.Ф. Присоединение Крыма к России. СПб., 1885. Т. 1. С. 760—761)

7. Аркас З.(А.). Описание Ираклийского полуострова и древностей его: История Херсониса. Николаев, 1879. Предисл. (Первое изд.: ЗООИД. 1848. Т. 2).

8. Косцюшко-Валюжинич К.К. Раскопки в Херсонесе // ОАК за 1890 г. СПб., 1893. С. 37.

9. Косцюшко-Валюжинич К.К. Важное археологическое открытие в Крыму // ИТУАК. 1891. № 13. С. 58.

10. Отношение к «стене Страбона» (Страбон, VII, 4, 7) имеет существенные отличия у исследователей. А.Л. Бертье-Делагард полагал, что это «ошибка Страбона». Рассматривая сооружения в окрестностях Балаклавы и Инкермана, он пишет по этому поводу следующее: «О следах древней стены между Инкерманом и Балаклавой, о которой не знающие военного дела исследователи вычитали из Страбона, о чем он вовсе не говорил» (Бертье-Делагард А.Л. Остатки древних сооружений ... С. 253—259, 264, 282).

В одной из лекций К.К. Косцюшко-Валюжинич упоминает этот пассаж из сочинения военного инженера и склоняется к его мнению (см. об этом в разделе о поисках Страбонова Херсонеса). В начале XX в., после почти столетнего забвения подтвердить точку зрения А.Л. Бертье-Делагарда решили сотрудница Херсонесского заповедника Л.В. Ковалевская и профессор Варшавского университета Т. Сарновски (см.: Сарновски Т., Ковалевская Л.А. О защите Херсонесского государства союзным римским военным контингентом // РА. 2004. № 2. С. 40—50). В совместной статье прозвучало обвинение в адрес путешественников конца XVIII — первой половины XIX в., которые под влиянием авторитета античного географа «увидели» следы стены между Балаклавой и Инкерманом. В защиту авторов, создававших описание Таврики в те годы, когда еще многое, действительно, было видимым и не исчезло из-за последующей деятельности по освоению полуострова, выступил В.М. Зубарь. Поскольку сочинения И.М. Муравьева-Апостола (Муравьев-Апостол И.М. Путешествие по Тавриде в 1820 г. СПб., 1823), З. Аркаса (Аркас З. Описание Ираклийского полуострова...), С. Сестренцевича-Богуш (Сестренцевич-Богуш С. История царства Херсонеса Таврийского: В 2 т. / Пер. с фр. СПб., 1806), Э. Кларка (Clarke E.D. Travels in Russia and Turkey. London, 1839) и других авторов прошлых веков, читают мало и могут поверить на слово современным историкам, В.М. Зубарь привел описания памятников, оставленные ими, которые вряд ли можно счесть «игрой воображения» Точность наблюдений П.С. Палласа неоднократно отмечалась. (Издание его работы: Паллас П.С. Путешествие по Крыму академика П.С. Палласа в 1793 и 1794 гг. / Пер. с нем. Караулова // ЗООИД. 1881. Т. 12. Отд. 1. С. 97. Первое издание: Pallas P. Bemerkungen auf einer Reise in dem südlichen Statthalter-Schäften des russischen Reichs in den Jahren 1793 und 1794. Leipzig, 1801). На основании археологических свидетельств В.М. Зубарь показал, что на этот раз Страбон не ошибался. По границе земель Херсонеса в римское время существовали сигнальные посты. Запомним и следующий тезис: «Они были возведены на месте «стены херсонесцев»..., построенной, вероятно, еще под руководством Агасикла около рубежа IV—III вв.» (Зубарь В.М. Формирование территориального государства в Западной Таврике и Херсонес во второй половине IV — первой трети III в. до н. э. // Херсонеса Таврический в третьей четверти VI — середине I в. до н. э. Киев, 2005. С. 169). Этот тезис будет необходим, когда речь пойдет о деятельности Агасикла, о произведенном им «межеванием виноградников».

11. Косцюшко-Валюжинич К.К. Раскопки в Херсонесе // ОАК за 1890 г. СПб., 1893. С. 37.

12. С.Ф. Стржелецкий выражал сомнение в том, что В. Рот присутствовал на раскопках, во время которых, как считалось, была открыта загородная дача (см.: Стржелецкий С.Ф. Клеры Херсонеса Таврического: К истории древнего земледелия в Крыму // ХСб. 1961. Вып. 6. С. 16).