г) Изоляция деревни от города, а Крыма — от внешнего мира

Как говорилось выше, голод начался в отдельных местностях ещё зимой 1920/21 гг., а весной уже были приняты меры, способные лишить голодающих всякой возможности добыть продукты. Поначалу натуральный обмен и торговля с вывозом регулировались, ко всеобщему удовольствию, специальными удостоверениями, узаконивающими передвижение на территории Крыма и Украины. Затем Обязательным постановлением украинских Военного и Экономического совещаний от 29.04.1921 г. был запрещён выезд на украинскую территорию всех лиц, «производивших куплю-продажу». Их предлагалось «немедленно арестовывать, товары и деньги конфисковывать, документы отбирать и препровождать задержанных в Концентрационные лагери» — это постановление было широко распространено в крымских городах и сёлах (ГААРК. Ф. Р-1188. Оп. 3. Д. 188. Л. 357). А через месяц, когда выяснилось, что крымские крестьяне продолжают проникать в поисках хлеба на Украину, власти крымских уревкомов получили стандартные инструкции «прекратить всякую выдачу удостоверений на выезд в северные уезды» (ГААРК. Ф. Р-136. Оп. 3. Д. 1. Л. 7).

Заградительные отряды, препятствовавшие свободному передвижению по крымским дорогам, были введены ещё зимой. Однако крестьяне со временем нашли выход: евпаторийский райпрод жаловался, что «в целях их (то есть крестьян с хлебом. — В.В.) безопасного провоза мимо заградительных отрядов Уопродкома, соединяются подвод по 10 и более; такими группами руководят обычно лица в матросской форме, вооружённые револьверами, которые угрозами заставляют наши немногочисленные заградительные посты свободно пропускать вывозимые продукты» (ГААРК. Ук. дело. Л. 30 об.).

После ряда подобных сообщений заградительные отряды были усилены регулярными войсками¹, отчего положение сразу изменилось: дороги, в том числе старые торговые пути, действительно наглухо перекрылись. Крестьяне составляли сотни жалоб, особенно в горных сёлах, раньше других ощутивших на горле руку голода. Как констатировал представитель союзного Народного комиссариата по делам национальностей в Крыму, речь шла не о борьбе с какими-то мифическими «спекулянтами», но об обычных жителях горных сёл. Крымские горцы, в 90% случаев оставшиеся совершенно без хлеба и отправлявшиеся для обмена в степи, подвергались буквально нападениям заградотрядовцев, «комнезаможей» (украинская структура в Крыму, аналогичная упомянутой российской) и подобной, вооружённой инструкциями Крымревкома и винтовками публикой: «у этих бедняков отбирается добытый с большим трудом хлеб... Инструктор [Наркомнаца] заявляет, что он сам видел, как горько плакали бедняки, лишившись последнего куска хлеба» (ГААРК. Ф. Р-1188. Оп. 3. Д. 81. Л. 31).

Впрочем, летом 1921 г. стало истощаться и степное зерно. В июле здесь ели лишь то, чем побрезговали продотрядовцы, то есть сухую брынзу без хлеба (Отчёт. С. 2). В этот момент (июль) в горных и предгорных сёлах уже было съедено всё. Карасубазарский предревкома Паливода доносил в Крымревком, что из деревень всего района «поступают сведения о тяжёлом положении крестьян. Есть некоторые [населённые] пункты, где крестьяне буквально голодают. Толпы граждан устраивают сходы у ревкомов и требуют помощи хлебом. Горные сельревкомы, никогда не производившие посевов, в данный момент в первую очередь терпят острую нужду... Последствия могут быть ужасныя. Прошу экстренно сделать наряд и дать указания» (ГААРК. Ф. Р-1188. Оп. 3. Д. 48. Л. 153, 197).

Примечания

1. Идея участия Красной армии в такого рода кампаниях, как упоминалось, принадлежит Ленину. Вообще армия в 1920-х гг. сыграла огромную роль в организованном насилии государства над деревней, приведшем сельскую экономику к глубочайшему кризису. Тем не менее в немногих исследованиях этой темы на крымском материале такие действия военных оцениваются положительно (Карнаушенко, 1985. С. 11—12). Крымский наркомат продовольствия располагал небольшим количеством солдат, необходимых для этой акции (всего чуть более полусотни человек), поэтому Крымревком прибег к испытанной практике, усилив продотряды взводами, «занятыми» у дислоцированной в Крыму 4-й армии и Черноморского флота. О каких-то случаях сочувствия к осуждаемым на голодную смерть крымцам, отказа выполнять ревкомовские инструкции военными, нам неизвестно. Да и вряд ли они могли быть: скорее всего продотряды усиливали коммунистами, которых только в 4-й армии было 10 200 человек (КК. 05.05.1921).