е) Коренизация вузов и других учебных заведений

Поскольку опубликованные в довоенный период цифры «успехов» коренизации не позволяли официозной науке превозносить её результаты, то историки-коммунисты, касаясь этой темы, всячески выпячивали высокий процент крымских татар среди студенчества (ОИК. Вып. III. С. 39, 191). О том же говорит современная, более объективная литература (КрымАССР. Вып. III. С. 166, 273, 274). Но невозможно обнаружить ни в этих, ни в иных исследованиях ответа на более важный вопрос: а сколько крымских татар окончило вузы? И сколько выпускников, какая часть их получила доступ к действительным, а не мнимым браздам правления?

Лишь изредка об этом говорят архивные данные: в Крымском коммунистическом университете им. Молотова-Скрябина в 1932—1933 учебном году числилось 262 человека; из них коренной национальности 147 человек, русских 33 и местных нацменов 82 человека. Но всего этим университетом годом ранее было «выпущено подготовленных работников средней квалификации... 22 человека: 12 татар, 5 русских и 5 нацменов» (ГААРК. Ф. Р-663. Оп. 4. Д. 860. Л. 151).

Правда, несколько лучше обстояло дело в средних учебных заведениях и на различных курсах. Здесь на 1 августа 1932 г. числилось 854 человека, из них коренной национальности 362, нацмен 84, остальные русские. Из них с января по август было выпущено 170 человек коренной национальности, 39 нацменов и 238 русских (ГААРК. Ф. Р-663. Ук. дело. Л. 154). Наконец, во внекрымские вузы, втузы, техникумы и рабфаки в 1932 г. было принято крымских татар 63, русских 81, евреев 63, украинцев 40, караимов 8 и 7 армян (ГААРК. Ф. Р-663. Ук. дело. Л. 159).

Конечно, вряд ли кто-то специально занимался преследованиями крымских татар в учебных заведениях с целью их отсева или исключения, но объективные причины, мешавшие успешно закончить вуз, были не менее весомыми. Ведь окончить институт или университет сыну крестьянина, как правило, слабо знающему русский язык, было очень сложно, хотя тяга крымских татар к ученью была огромной¹.

Чаще всего ребята из крымско-татарских деревень отсеивались ещё на рабфаке, едва успев попасть в статистическую сводку. А на языке коренного населения преподавание в вузах, как ни странно, не просто не велось — но симферопольскими «коренизаторами» этот вопрос вообще не ставился. Они были довольны, когда по инициативе профессорско-преподавательского состава открылось три отделения с частичным преподаванием на языке (крымско-татарского языка и литературы в Педагогическом институте и по одному — в Медицинском и Сельскохозяйственном институтах), никогда не забывая упомянуть об этом крошечном исключении из правила в соответствующих сводках и отчётах.

Несколько лучше обстояло дело в системе среднего специального образования. На родном языке велось частичное преподавание в четырёх техникумах: педагогическом, медицинском, сельскохозяйственном и художественно-промышленном. А в 1932 г. в Бахчисарае открылись курсы деловодов, куда ежегодно принимали около 100 человек коренной национальности (ГААРК. Ф. Р-663. Оп. 4. Д. 860. Л. 41).

Примечания

1. Пока совершенно не исследовано типичное для большинства колонизованных народов — но не для крымско-татарского — явление, суть которого сводится к следующему. Как доказывает канадский политический философ Ч. Тэйлор, психология человека, его идентичность (как самопонимание, самооценка) формируется признанием или непризнанием его окружающими. Если человек или народ под влиянием такой постоянно негативной оценки его выстроил ущербный образ самого себя, то этот образ становится уже собственным убеждением. Он носится такими людьми или народами «как бы по инерции. Он может определять их поведение — в частности, мешать их социальному продвижению, даже тогда, когда объективные препятствия к таковому исчезают (курсив мой. — В.В.)» (цит по: Малахов, 2001. С. 130). Крымские татары испытывали на протяжении полутора веков не только дискриминацию, но и ледяное презрение русских (об этом говорилось выше). Однако упомянутого эффекта самооговора и, как результат, отказа от самоутверждения, от продвижения по пути знания, от достижения высот профессионализма в их среде совершенно не было заметно никогда, ни в условиях царской, ни в режиме советской империи.