3-й бастіонъ

3-й бастіонъ расположенъ на Бомборской высотѣ между Доковой и Лабораторной балками.

Французы называли его Grand Redan.

Противъ исходящаго угла къ сторонѣ непріятеля стоитъ каменный обелискъ, такой-же, какъ и на поляхъ сраженій Инкерманскаго и Балаклавскаго. Это памятникъ, поставленный англичанами павшимъ при осадѣ бастіона.

3-й бастіонъ, слабый вообще по своей профили, былъ крѣпокъ своей сильной и отлично управляемой артиллеріей. Послѣ 5-го октября англичанамъ уже ни разу не удавалось принудить его къ молчанію.

Впереди бастіона были расположены камнеметные фугасы, а за фугасами засѣки.

Съ разсвѣтомъ 5-го октября посыпались на бастіонъ англійскіе снаряды съ фронта, справа и слѣва. Матросы отвѣчали частой стрѣльбой. Общій недостатокъ Севастопольскихъ укрѣпленій, свѣже насыпанныхъ изъ приносной земли, оказался быстро и на 3-мъ бастіонѣ.

Бруствера его отъ снарядовъ легко разсыпались, глиняная одежда амбразуръ обваливалась отъ собственныхъ выстрѣловъ.

Перелетающіе-же снаряды рикошетировали по задней отлогости Бомборской высоты, поражая все пространство между госпиталемъ и Доковымъ оврагомъ.

Къ 3 часамъ пополудни треть вооруженія бастіона была сбита, амбразуры разрушены. — Потеря въ людяхъ была такъ велика, что прислуга при орудіяхъ смѣнилась два раза, но и вторая смѣна не досчитывалась уже многихъ. Командиръ бастіона, Попандопуло, былъ раненъ осколкомъ бомбы въ голову. Перевязавъ рану, онъ остался на мѣстѣ. Спустя немного, сынъ его тутъ же получаетъ смертельную рану. Отецъ подошелъ къ сыну, поцѣловалъ его, благословилъ и сказалъ: «скоро увидимся», а самъ опять пошелъ къ орудіямъ. — «Дружнѣе ребята!» — кричалъ онъ орудійной прислугѣ: «умремъ со славой за родной Севастополь!» — Прислуга удвоила усилія, но вторая рана Попандопуло разлучила его съ командой. Слова храбреца сбылись. Онъ свидѣлся съ сыномъ въ госпиталѣ, лежа съ нимъ рядомъ, и имѣлъ утѣшеніе своими руками закрыть ему глаза навѣки.

Попандопуло смѣнилъ Лесли. Ему помогали Ергомышевъ и Рачинскій. Лихая оборона не уступала усиліямъ англичанъ.

Но случилось несчастіе.

Въ 3½ часа непріятельская бомба пробила пороховой погребъ, и страшный взрывъ поднялъ на воздухъ часть бастіона. Огромный столбъ чернаго дыма, снаряды, бревна и люди, разорванные на части, высоко поднялись вверхъ и потомъ грузно упали на бастіонъ и его защитниковъ. Исходящій уголъ свалился въ ровъ съ орудіями и прислугою. Бастіонъ обратился въ груду развалинъ. Осталось неподбитыми два орудія и при нихъ только пять человѣкъ. Лесли и Рачинскій были растерзаны взрывомъ въ куски. Торжествующій крикъ англичанъ привѣтствовалъ наше несчастіе. Штурмъ съ ихъ стороны былъ бы логическимъ послѣдствіемъ этой трудной минуты, но англичане были подавлены неожиданно — стойкимъ сопротивленіемъ по всей линіи обороны Севастополя. Кромѣ того, дымъ мѣшалъ имъ видѣть размѣръ нашего бѣдствія, а ближніе сосѣди бастіона, чтобы отвлечь вниманіе англичанъ, усилили выстрѣлы по ихъ батареямъ.

Чуть-ли не съ перваго выстрѣла изъ своихъ тяжелыхъ орудій бастіонъ пріобрѣлъ славу особенно стойкаго и боевого укрѣпленія.

Наши назвали его «честнымъ» бастіономъ. Французское названіе Grand Redan было впослѣдствіи предметомъ частыхъ насмѣшекъ надъ англичанами, которые въ теченіе всей осады не могли овладѣть бастіономъ и водрузили на немъ свои знамена лишь по оставленіи нами Севастополя.

Первый разъ англичане штурмовали 3-й бастіонъ 6-го іюня.

Когда французы ворвались на батарею Жерве и оттѣснили нашихъ къ Доковой стѣнѣ, лордъ Рагланъ, считая этотъ успѣхъ достаточнымъ для начала атаки 3-го бастіона, подалъ къ ней сигналъ.

Отряды легкой, 2-й и 4-й дивизій, всего около 6 тысячъ, подъ начальствомъ Броуна, бросились къ бастіону двумя колоннами — одна на исходящій уголъ и лѣвый фасъ, другая на правый. При каждой колоннѣ были команды съ лѣстницами, фашинами, мѣшками, набитыми шерстью, и боченками съ порохомъ.

Но на бастіонѣ все было заблаговременно приготовлено для встрѣчи ихъ контръ-адмираломъ Панфиловымъ и генераломъ Лысенко. Ружейные залпы брянцевъ и картечь отбросили ихъ.

Побросавъ лѣстницы, фашины и проч., англичане укрылись въ каменоломняхъ, устроились и вторично ринулись въ атаку. На этотъ разъ, несмотря на такой-же огонь съ бастіона и смежныхъ батарей, они достигли засѣкъ, уложенныхъ впереди контръ-эскарпа. Здѣсь они залегли и открыли огонь по амбразурамъ бастіона, имѣя цѣлью нашу орудійную прислугу. Но нашъ огонь вынудилъ ихъ отступить. Атака свѣжей англійской колонны также была нами отбита огнемъ и не допущена ближе засѣкъ. Мѣстность передъ бастіономъ, а особенно у засѣкъ, была точно укрыта массами краснаго сукна. Такой видъ производили убитые и раненые англичане въ своихъ красныхъ мундирахъ. Ихъ здѣсь легло 1728 человѣкъ, въ томъ числѣ 3 генерала: Джонъ Кемибель убитымъ, а Джонсъ и Броунъ ранеными. Самъ лордъ Рагланъ, выѣхавшій изъ за каменоломенъ впередъ съ большой свитой, подвергался опасности и долженъ былъ удалиться назадъ за то-же закрытіе. — Видъ штурма, его неудача и понесенныя англичанами потери имѣли на англійскаго главнокомандующаго такое потрясающее дѣйствіе, что онъ занемогъ и черезъ 10 дней скончался. Послѣ него англійскимъ главнокомандующимъ былъ назначенъ генералъ Симпсонъ.

Въ день 6-го іюня 3-й бастіонъ огнемъ своихъ лѣвыхъ батарей, особенно Будищева, много способствовалъ пораженію французовъ дивизіи Д’Отмара, овладѣвшей было батареей Жерве. — Къ сожалѣнію, въ этотъ день мы потеряли Будищева, пораженнаго непріятельской пулей.

Послѣ штурма 6-го іюня, контръ-адмиралъ Панфиловъ, безсмѣнно находившійся на 3-мъ бастіонѣ, устроилъ здѣсь торжественное богослуженіе. Матросы накрыли нѣсколько туровъ парчею и на этомъ аналоѣ священникъ Ѳедюшинъ отслужилъ благодарственный молебенъ подъ гулъ выстрѣловъ, подъ свистъ пуль.

Величественъ былъ бастіонъ съ толпою молящихся. Собрались моряки, камчатцы и всѣ тѣ, кто пріютился здѣсь въ боевой долѣ. Безпредѣльную вѣру и покорность промыслу выражали эти грозныя, закопченныя въ пороховомъ дыму лица. Смиренно шли эти бойцы къ св. Евангелію на аналоѣ.

Въ этотъ-же день посѣтилъ 3-й бастіонъ въ 3 часа дня Нахимовъ. Кто могъ — вышелъ ему на встрѣчу. Адмиралъ здоровался со всѣми, благодарилъ за отбитіе штурма. На всегда серьезномъ лицѣ его была замѣтна улыбка, — видимо онъ былъ доволенъ событіями дня. Пора была жаркая, Нахимовъ вспотѣлъ и просилъ воды съ виномъ.

Послѣдняго не оказалось, подали одну воду. Адмиралъ раскланялся и оставилъ бастіонъ. На другой день матросъ явился къ начальнику бастіона съ запиской и боченкомъ вина. — Адмиралъ прислалъ вино въ гостинецъ и совѣтовалъ въ жаркіе дни пить воду съ виномъ.

Особенность 3-го бастіона составляли блиндажи, устроенные не только прочно и удобно, но даже относительно роскошно. Стѣны были обшиты досками, обиты парусиною и даже оклеены голубыми обоями. Свѣтъ проходилъ чрезъ отверстіе, затянутое кисеей. Предъ входомъ стоялъ шкафъ съ посудою и хозяйственными принадлежностями. Тутъ были и передняя, и офицерская комнаты. Потолокъ блиндажа составлялъ толстый накатникъ въ три ряда, засыпанный плотно утрамбованной землею почти въ сажень, такъ что бомбы не пробивали его.

Въ блиндажахъ коротались боевые досуги защитниковъ бастіона. Нерѣдко русская пѣсня оглашала темные переходы, звучалъ кларнетъ, отплясывался камаринскій со всѣмъ жгучимъ задоромъ этого танца среди русскихъ. Но нерѣдко-же здѣсь раздавались церковныя пѣснопѣнія, у образовъ мерцали лампады, усердныя молитвы облегчали душу страждущихъ...

Большая часть вылазокъ была сдѣлана съ 3-го бастіона.

Въ честь всѣхъ героевъ этихъ вылазокъ и поставленъ здѣсь имъ памятникъ.

Одной изъ интереснѣйшихъ изъ нихъ была вылазка 19-го января, произведенная подъ командою лейтенанта Бирюлева для отбитія нашихъ заваловъ у французовъ противъ 4-го бастіона.

Отрядъ состоялъ изъ 250 человѣкъ: 75 охотцевъ съ поручикомъ Герсдорфомъ и прапорщикомъ Цуруковымъ, 75 волынцевъ съ прапорщикомъ Семенскимъ, 75 человѣкъ резервнаго батальона Волынскаго полка съ прапорщикомъ Конисскимъ и 25 человѣкъ 45 флотскаго экипажа съ мичманомъ Сахновскимъ.

Къ слову сказать, глубоко поучительнымъ былъ порядокъ среди охотниковъ, отправлявшихся на вылазки. Они помѣщались въ особыхъ сараяхъ, отдѣльно отъ другихъ солдатъ, и обыкновенно днемъ отдыхали, — ихъ не требовали ни на какую работу, а съ наступленіемъ сумерокъ они шли на службу. Рядовые ходили каждую ночь, а унтеръ-офицеры черезъ сутки. Въ сараяхъ было много образовъ. Каждый, идя на службу, зажигалъ здѣсь свѣчу, молился по силѣ разумѣнія. Помолившись, иные одѣвали чистую рубаху, выстиранную въ теченіе дня, это было скудное приготовленіе къ смерти, такъ какъ никто не разсчитывалъ вернуться. Никто изъ нихъ не рѣшался въ такую минуту выпить чарку водки. — «Плохой тотъ храбрецъ,» — говорили они: «который думаетъ набраться бодрости изъ стакана, а опять-же и не такая минута.» — Перекрестясь и съ непокрытой головой, выходили охотники изъ сарая на дворъ и тамъ уже надѣвали фуражки. За воротами на улицѣ выстраивались и ожидали очереднаго унтеръ-офицера. Съ наступленіемъ утра охотники собирались на батареѣ, неся съ собою убитыхъ товарищей, и отправлялись въ свой сарай. Тамъ они хлопотали приготовить павшихъ къ погребенію, одѣвали ихъ въ чистое бѣлье, сколачивали гробы и несли въ часовню. Обѣдали, часовъ въ 10—11 ложились спать, а вечеромъ снова уходили.

Путь вылазки подъ командою Бирюлева шелъ отъ батареи Перекомскаго по низинѣ, гдѣ теперь вокзалъ желѣзной дороги, мимо Сахарной головки. Дѣло такъ было удачно, что отрядъ не только разворотилъ французскіе ложементы, но и поработалъ въ ихъ траншеяхъ. Шесть разъ поперемѣнно обѣ стороны бросались одна на другую.

Въ одну изъ такихъ схватокъ Бирюлевъ былъ-бы убитъ французскими стрѣлками: 15 человѣкъ прицѣлились въ него, но матросъ Шевченко, перекрестившись, кинулся впередъ и заслонилъ грудью начальника. Шевченко палъ, а Бирюлевъ остался невредимъ.

Главнокомандующій отмѣтилъ подвигъ Шевченко приказомъ по арміи, а семейству его была оказана Царская милость.

Противъ казармъ экипажа, въ которомъ состоялъ Шевченко, поставленъ ему памятникъ, перенесенный въ 1892 году изъ Николаева.

Въ штурмъ 27-го августа англичане бросились на бастіонъ вскорѣ послѣ того, какъ французы ворвались на Малаховъ. Англичанъ было около 11 тысячъ, нашихъ 7½ тысячъ. Англичане бѣжали разсыпнымъ строемъ, который поддерживался густыми штурмовыми колоннами. Наши были оттѣснены. Англичане стали портить орудія; но къ намъ прибыло подкрѣпленіе: англичанъ опрокинули. Однако они оправились и снова ворвались на бастіонъ. Казалось, что бастіонъ уже потерянъ. Выручилъ полковникъ Мезенцевъ съ селенгинцами. Дружный ударъ въ штыки прогналъ англичанъ частью въ траншеи, частью въ засѣки. Мезенцевъ палъ геройскою смертью.

Прикрытые засѣками англичане открыли по амбразурамъ бастіона ружейный огонь такъ же, какъ и 6-го іюня, которымъ большая часть артиллерійской прислуги была перебита. Капитанъ Васильевъ приставилъ тогда къ орудіямъ своихъ селенгинцевъ, которые при новомъ натискѣ англичанъ отразили ихъ съ большимъ урономъ. Незначительная часть, достигшая рва, была выбита отсюда прапорщикомъ Дубровинымъ съ командою охотниковъ.

Англичане не пытались больше штурмовать бастіонъ.

За весь періодъ осады Севастополя всѣ дѣйствія противъ почти всей нашей оборонительной линіи были приняты на себя французами. — Англичанамъ-же былъ предоставленъ одинъ только 3-й бастіонъ — укрѣпленіе второстепенной важности.

Французы взяли у насъ Кладбищенскую высоту, Селенгинскій и Волынскій редуты, Камчатскій люнетъ и наконецъ Малаховъ курганъ.

Англичане — ничего.

Таковы были боевые ихъ успѣхи подъ Севастополемъ.