ж) Великий бей

Титул великого бея (каймакана, бейлербей, хана-агасы) отвечал его старому, ещё ордынскому содержанию. В первые века ханства этот вельможа даже сохранял звание «первого князя Орды», занимая в иерархии бахчисарайской администрации одно из самых значительных мест после ханских калги и нуреддина. Упомянутое звание стёрлось, но статус остался, он соответствовал положению великого визиря в Порте, или великого канцлера, если сравнивать с другими европейскими державами.

Эта должность не была ни выборной, ни сменяемой. Традиционно и постоянно она занималась Ширин-беем¹, что не только давало ему права, но и возлагало обязанности. С одной стороны, в задачи великого бея входило быть «оком и ухом хана», то есть исполнять обязанности как бы «министра внутренних дел», его деятельного визиря-помощника и командующего. С другой, он являлся предводителем дворянской аристократии и верховным сберегателем гражданского правопорядка на основе законов и традиций ханства. Это не могло не ставить его время от времени в оппозицию ханам, иногда склонным, как любые монархи, к подавлению самовластной знати. И это была мощная оппозиция, так как Ширин-бей, бывший её стержнем, опирался на надёжную экономическую и политическую основу.

Занимая должность, бей получал треть годовых даней, приходивших из-за рубежа. Кроме того, ему причитались подушные и десятина с 6 крымских сёл, кроме родовых, то есть собственных (Haxthausen, 1847. S. 422). Это была старинная его привилегия, как и право командовать личной гвардией хана. Великий бей следил также за общественным порядком в столице и её округе, утверждая все судебные дела, таким образом соединяя дополнительно полицейскую и юридическую верховные функции. Поэтому порой власть его на практике даже превышала компетенцию нуреддина. Так, например, Ширин иногда оставался в отсутствие хана его заместителем; при этом он занимал бахчисарайский дворец и брал в свои руки всю полноту ханской власти². Наконец, немалое политическое значение приобретал порядок, согласно которому Ширин-бей имел право брать в жёны дочерей хана, а при отсутствии таковых — дочерей его старшего брата. Понятно, что этот обычай, основанный на стремлении сохранить в чистоте кровь чингизидов, в реальности укорачивал ханскую власть, поскольку Ширины были равны Гиреям и постоянно это подтверждали близкородственным семейным смешением. Возможно, именно поэтому, как заключает современный автор, Ширины «пользовались значительным влиянием в Стамбуле при назначении и смещении ханов» (Matuz, 1964. S. 145).

Ширин-беи по ряду наследственных преимуществ составляли на протяжении большей части «ханского периода» как бы высшую аристократию ханства. Отсюда их правом и почётной обязанностью был верховный контроль за соблюдением законов страны и сохранение её свобод, в том числе свободы мурз и простого народа от посягательств со стороны ханов, военных агрессоров или политических узурпаторов. Они же следили за независимостью Крыма, по крайней мере внутренней, от турецкого султана. Являясь по должности старшим из четырех карачи, он был их представителем, что, впрочем, не значит, что он всегда защищал интересы этой высшей аристократии ханства. Нередко он придерживался перед престолом местнической, родовой политики, тем более что бейские роды почти постоянно соперничали друг с другом, а за каждым из них стояла весьма многочисленная клиентела.

Ширин-бей обладал и узаконенными политическими привилегиями. Он мог вести личную переписку с зарубежными политическими лидерами. Единственный из беев, он имел не только разветвленный административный аппарат, но, как утверждают некоторые источники, и собственных калгу и нуреддина (Tott, 1785. T. I. P. 119).

Примечания

1. Подробнее о его статусе в ханском диване см. ниже. Сам титул каймакана обычно заменялся более обиходным (и соответствующим действительности) термином ширинбей, обозначавшим первого среди четырёх беев-карачи (о них также см. ниже).

2. Обычно же великий бей жил в одной из резиденций близ столицы, получая на её содержание и иные траты султанское жалованье в размере около 3000 золотых дукатов (Тунманн, 1936. С. 29).